Слово к советским читателям
Для
венгерского писателя быть переведенным на русский язык большое
событие. Вы это поймете, если вспомните, что во всем огромном мире
венгерским языком владеет лишь около пятнадцати миллионов человек.
Наш язык прекрасный, но доступный, увы, столь немногим
крайне ограничивает радиус действия нашей литературы. Окном в мировую
литературу, с тех пор как существует венгерская литература, был
для нас перевод: мы переводили на родной язык все самое ценное,
от античности до наших дней. Сами же, чтобы выйти к миру, располагали
вместо двери разве что узенькой щелкой. Дверь перед венгерской литературой
распахнуло социалистическое содружество, точнее русский язык.
Язык международный. Один из официальных языков межнационального
общения и в то же время что в данном случае еще важнее
литературный международный язык, поколениями великих русских поэтов
и прозаиков отшлифованный до совершенства. Поэтому перевод на русский
язык произведения венгерского автора означает не только тираж, многократно
превышающий тиражи, возможные у нас, благодаря русскому языку
это произведение становится литературным явлением в любом уголке
земного шара. Нужны ли слова, чтобы объяснить, с каким волнением
выхожу я к этой поистине необъятной аудитории?
Мое волнение тем
больше, что из всех моих произведений я люблю этот роман особенно.
В каком-то смысле он стал квинтэссенцией всех моих раздумий и творческих
устремлений. И, помимо прочего, присущая мне склонность к иронии
нашла в нем естественный выход: "рационалистический" анализ мифов
и легенд как реально существовавшей действительности предоставлял
к тому неограниченные возможности. В стране Гоголя, думается мне,
эта ирония полюбится читателям. Что же до меня, то я пользуюсь ею
не только ради вящей "занимательности" (которая, впрочем, тоже важный
фактор) я убежден, что ироническая интонация способна придать
особенную значимость и действенную силу серьезному содержанию произведения.
А в "Прометее", по замыслу моему, сказка повествует о вещах весьма
серьезных.
На моей родине меня
знают как писателя современной, злободневной тематики. Поэтому мое
обращение к событиям далекой древности поначалу было встречено с
некоторым недоумением. Микены бронзового века да еще бог
в главной роли! (Или полубог? Ведь очень возможно, что на
самом-то деле главный герой здесь Геракл, а не Прометей...) Но вскоре
критика к искренней моей радости единодушно заговорила
об актуальности, о сегодняшности романа. И, надеюсь, не только из-за
шутливых моих отступлений и ссылок, но прежде всего потому, что
актуальны и сегодняшни те моральные и философские проблемы, которые
я исследую. Добавлю только, что не один злободневный вопрос прояснил
для себя, работая над "Загадкой Прометея". (Очевидно, я не рожден
"чистым теоретиком": явления, доступные воображению и чувству, говорят
мне больше, чем отвлеченные категории. Но ведь это свойственно,
пожалуй, многим, очень многим.)
Я писатель и потому
не стану отпираться: конечно, я жажду успеха. И тоже хочу, насколько
возможно, доступными мне средствами внести свою скромную лепту в
улучшение, совершенствование жизни на земле. Достигнуть же этого
я смогу лишь в том случае, если читателю по душе придется мною написанное,
если он пойдет со мной "рука об руку". Да послужит это оправданием
моему тщеславию!
Итак, мой "Прометей"
входит сейчас в ту дверь, что отворяет перед ним русский язык. Что
мне остается? Я закрываю глаза и, затаив дыхание, жду, как-то он
будет принят. Поручаю себя доброжелательности читателя.
Лайош Мештерхази
|