Наша группа ВКОНТАКТЕ - Наш твиттер Follow antikoved on Twitter
96

Ε. В. Кузнецов (Нижегородский пединститут)

О ГЕЛЛЕСПОНТЕ СЕВЕРНОМ, ГЕЛЛЕСПОНТИКАХ И ИХ СОСЕДЯХ. ОПЫТ ИСТОРИКО-ЭТНИЧЕСКОГО ИССЛЕДОВАНИЯ

С первых шагов человеческой цивилизации и до настоящего времени Балтийское море, наряду со Средиземным, хотя и с меньшей интенсивностью, выполняет разнообразные коммуникативные функции: экономические, политические, культурные,

97

этнодемографические. Этяодемографичеекая ситуация на берегах Балтики, особенно в ранние периоды существования человеческого общества, отличалась динамичностью. Отсюда начинаются европейские (и не только европейские) «пути-дороги» многих этносов: германских, славянских, финских...
Пытаясь картографировать прибалтийский регион раннего средневековья, исследователи обращаются к различным источникам, в том числе к крупнейшему своду данных по ранней датской истории «Деяниям данов» (Gesta danorum) Саксона Грамматика, точнее говоря, к «легендарным» девяти первым книгам этого обширного сочинения1.
Ларс Арне Норборг в «Истории Швеции» писал: «Саксон пользовался ...не только к настоящему времени исчезнувшими письменными источниками, но также мог черпать из устной традиции, которая тем достовернее, чем ближе время ее бытования от отображенных событий»2. На признаках достоверности (в определенных рамках) исторической традиции, зафиксированной Саксоном, останавливаются и советские исследователи генезиса восточного славянства. В частности, именно данные Саксона Грамматика, если не исключительно, то в значительной мере, питают крепнущее в последнее время среди отечественных историков мнение о миграции славян на просторы Восточноевропейской равнины через Балтийское море3. В частности, целый ряд бесспорных заимствований в области материальной культуры («наружные хлебные печи», «втульчатые двушипые наконечники стрел») у поморских славян жителями Ильменско-волховского бассейна, был отмечен Ε. Н. Носовым4.
Чтобы поддержать точку зрения специалистов, стремящихся найти на балтийских приморьях исходную позицию славянских миграций на восток, важно дать правильную интерпретацию ряда этнонимов, которыми пользуется датский историк, в частности, определить, кто такие «геллеспонтцы», «геллеспонтики» (hellespontici).
О Геллеспонте (Hellespontus) и геллеспонтцах (людях, живущих у Геллеспонта) Саксон пишет несколько раз в связи с военными предприятиями известного героя саг5 Рагнара Лодброка (в латинском тексте Саксона — Regner Lothrock)6, жившего в первой половине IX века7, и его легендарных предшественников: Ярмерика (Jarmerie)8, Хадинга (Hading, Hadding) и сына последнего Фрода (Frotho) или Фротона9. Не повторяя в деталях повествование датского историка и не обсуждая достоверность его рассказов, попробуем найти в «Деяниях данов» определенные географические ориентиры.
Обращает на себя внимание, что контакты с геллеспонтиками возникают благодаря морским экспедициям. Ярмерик отправлялся против четырех братьев из «рода геллеспонтиков»

98

(genere Hellespontieos), занимавшихся пиратством «морским путем» (navigatione coepta). Трехдневное «морское сражение» (maritima pugna) завершилось договором, по которому «братья-пираты» уступали Ярмерику половину поборов с подвластных «племен», а также отдали замуж за датского конунга свою сестру10. Среди данников геллеспонтцев были ливы, сын правителя которых, Бикко (Biceo), находился у «братьев» заложником и бежал из плена к датчанам11.
Саксон свидетельствует, что перед походом на геллеспонтцев Ярмериком были подчинены славяне (южнобалтийские —?), сембы, курши12. Зная, что два названных последними этноса— аборигены южной части восточнобалтийского побережья, следует думать, что геллеспонтцы жили от них дальше на северо-восток по побережью. Возможно, с севера их ограничивали земли ливов. Рассказ о результатах морской войны позволяет утверждать, что воинство датчан не добилось решающего перевеса над своим противником.
Удачливее, чем Ярмерик, в «восточных походах» был Хадинг. Ему удалось взять город Дюну (Dunam urbem) и подчинить оборонявшего город Андвана (Andwanus, Handwanus)13, «царя Геллеспонта» (Hellesponti regem). Название города находится в прямой связи с немецким названием Зап. Двины.— Düna, Düna. Это город на р. Дюна (Зап. Двина), причем совсем не обязательно видеть в городе Дюна позднейшее немецкое укрепление при устье реки Дюнамюнде или лежащий вверх по реке Дюнабург (рус. Двинск, соврем. — Даугавпилс). Важно обратить внимание на другое. Осада была тяжелой для датчан, и только военная хитрость конунга, запалившего городские строения с помощью полученных в виде дани голубей, позволила осаждавшим ворваться внутрь крепостных стен. Воспоминание об этой военной хитрости жило в древней Руси, и остается сомнение, была ли она реально применена княгиней Ольгой или применение его было приписано вдове Игоря киевским летописцем по аналогии с известным ему рассказом о действиях Хадинга14.
Перед нападением на Дюну Хадинг в союзе с пиратом по имени Лизер (Liserus), и, вероятно, в его интересах, пытается, но неудачно, свергнуть «тирана куршей» Локера15, что еще раз указывает на соседство курщей и геллеспонтиков. Сын Хадинга Фрод расширил район военных действий. Им, наряду с Дюной, был захвачен г. Палтиска, где правил некто Веспазий.
Общепринято, что Paltiska Саксона, Paiteskia, Palteskjuborg скандинавских памятников — «древнескандинавское обозначение» русского Полоцка. Больше того, как думают многие специалисты, русский топоним Полоцк является производным от реки Полоты и, стало быть, первичен по отношению к

99

скандинавскому16. Этой точке зрения мешает приведенное в «Деяниях данов» имя правителя города — Веспазий. Фонетический облик антропонима позволяет видеть в нем эпоним одного из западнофивских племен — вепсов (Vepsä17), правильнее считать в таком случае «Вепсазнй». Такое рассуждение при всей его очевидности не согласуется с широко известным в средневековой Европе обозначением этого этноса, предложенным Иорданом: Vas, Vasina18. Конечно, допустимо предположение, что первая часть имени правителя — *Ves является эпонимом, но что означает вторая корневая часть слова —*pa[sius]? Обращение к лексике западных финнов позволяет найти ответ на этот вопрос. Ра, раа — голова, глава19. Если же учесть, что «vesi» в финских языках соответствует славянскому «вода»20, то перевод комбинации двух финских слов: vesi+pa на русский означает «глава воды» (реки), может быть, — «водяной». От лексемы «vesi» происходят, думается, два эпонима: латинский «vas» (vasina) и русский «весь». Если учесть другой (очевидно, «вторичный») «этнический» смысл финской лексемы, тогда возможно этимологизировать Vespasius Саксона как «глава веси», т. е. глава племени весь. Следовательно, Palteskja — когда-то (до прихода славян) принадлежала вепсам, там жил их племенной вождь (глава). Поэтому и первооснову древнескандинавского обозначения следует искать, как это делал в свое время Ю. Ю. Трусман, в финском лексиконе, а не в славянском или леттолитовском21. На ливском языке paald (по-фински — paltta) — «обрыв», «скат»22. Мысль о том, что «определенная часть финно-угорских племен» когда-то жила между Рижским и Финским заливами, а оттуда расселилась в северном и восточном направлении, принадлежит Д. В. Бубриху 23. Если высказанные здесь соображения верны, то вепсы начали свой путь к Онежскому озеру с западнодвинских берегов.
Фроду, в отличие от Ярмерики и Хадинга, основное противодействие оказывали не геллеспонтики, а русские (у Сексона — ruteni). Только двукратная победа над правителем «Русции» (Ruseia) Траноном, укрепившемся в г. Ротале (urbem Rotalam), открыло войску Фрода дорогу на Палтиску, причем поход происходил по суше: «...ad urbem Paltiscam exereitum contulit»24. «...захватив город Палтиску, Фрод в надежде получить полную власть над Востоком (spe Orientis Imperium complexus) двинулся к стенам Андвана25. Победа над последним завершилась браком конунга и дочери правителя геллеспонтцев, смысл которого можно истолковать однозначно: Андван становился датским наместником «Востока». Последнее географическое понятие употребляется Саксоном для обозначения всей многоэтнической территории Восточной Прибалтики. По его словам, Ярмерик наносит поражение «сембам,

100

куретам и многим племенам Востока» (Sembonum, Curetum complurimumque Orientis gentium)26. Фрод отбыл восвояси, «победив большую силу Востока» (multo Orientalium robore debellato)27. Здесь и в ряде других мест «Деяний данов» «восточные» — территориально-демографическое определение, лишенное этнической окраски.
Согласно информации Саксона, кроме русских, геллеспонтцев, вепсов Палдиски Фрод добился победы над куршским правителем Дорном28. Именно после победы над куршами он двинул свой флот к Ротале.
На долю великого Рагнера выпала затяжная война с геллеспонтиками. Сначала с их правителем по имени Dian и его сыновьями, женатыми на русских принцессах. Один был тезкой отца. Другой носил имя Дахоп29. Восточнобалтийские антропонимы, проводимые Саксоном, не могут не вызвать интереса. Dian, вероятно, славянское имя Деян (Диян, Дий, Дый). В «Словаре церковно-славянского языка» Α. X. Востоков приводит отрывок из «Слова и откровения святых апостолов» (памятника древнего, но дошедшего до исследователя в списке XVI ст.), где о славянах дохристианской поры сообщается: «Мняше богы многы: Перуна и Хорса, Дыя и Трояна...»30. Если верить автору «Слова и откровения...», у славян-язычников в числе других был и бог Дый (Дий) или боги? Во всяком случае в древнерусском произведении XI в. «Тринадцать слов Григория Богослова» говорится, что бывают «Дии добрые и злые...»31. Конечно, дии — от латинского deus. Подобные заимствования не единичны. Другое божественное имя Троян, наверное, тоже пришло с берегов Дуная. Другой пример: святилище верховного жреца группы племен, обитавших до крестоносного погрома на территории Пруссии, называлось «Ромов», «Ромова» — от города Рим32.
«Языческий» антропоним имел в славянском мире распространение и сохранялся в разных его регионах до конца средневековья. Имя Деян найдено Юрием Венелиным в поминальных книгах Бухарестской митрополии XVI—XVII вв.33.
Дахоп этимологизировать значительно труднее. Привлекательной, но едва ли поддающейся обоснованию, во всяком случае, при сегодняшнем уровне знаний, представляется параллель с doxani, славянским племенем, жившим на берегах p. Dosse, притока Гевеля34. Вызывает сомнение одно чередование гласных: о — а. Ономастический материал, подтверждавший бы такую возможность, нами не найден35. Надежнее связать Daxon с такими именами, как *Dagon, Dago. Один из островов близ побережья назывался географами прошлых времен, в том числе и датскими, — Dago. Переход в тексте Саксона g в x, не может выглядеть невозможным, если признать славянский фонетический облик слова. Точно так же поступи-

101

ли копиисты иордановой «Гетики»: славянское bog (бог) они писали вох36. О «славянстве» антропонима Daxon свидетельствует также окончание — on. Франц фон Миклош относит его, наряду с -an, -η, к группе славянских консонативных суффиксов и дает необходимый лексический материал37. Аналогичное мнение было высказано Максом Фасмером. Он, в частности, писал, что этноним doxani сконструирован из германского корня Doch (Doss) и славянского окончания — an38. О том, что этот суффикс и близкие к нему присущи славянским языкам и чужды германским или летто-литовским, свидетельствуют и современные специалисты39.
М. Фасмер сделал попытку, правда, анализируя другой историко-лингвистический факт, вывести *Dag из скандинавского имени Dagr. Рассматривая одну из папских грамот польскому князю Мешко (X в.), он обращает внимание, что этот правитель величается в ней как «Dagome ( = Dagone)judex». По мнению Фасмера, Dagone — это латинская форма скандинавского имени Dagr40. Таким образом, «Мешко», наряду со славянским, имел второе, скандинавское имя, хотя и славянизированное с помощью суффикса — on. Думается, что такое объяснение неверно. Dag (Dago) — слово, пришедшее к славянам из языка древних кельтов. Материал, собранный А. Хольдером (из «Corpus Inscriptionum Latinarum» ,— в первую очередь), достаточно убедителен. Кельты знали такие мужские имена, как Dago, Dagobius, Dagobitus, Dagomarus, Dagorix и др., женские — Dagda, Dagania, Dagoma, Dacoma. Корень Dago использовался для образования топонимов: Dagenis, ныне Dain-en-Sauluois, близ Remilly (восток Франции) и др. В переводе на русский лексема dago означает «добрый»: Dago-deivos — добрый бог, dago-dunios (позднее, в старо-ирландском — dag-duine) — добрый человек14. Поэтому «Dagome (Dagone) judex», — добрый судья, a Dagon (Daxon) — добрый [правитель —?].
В «Церковной истории» Беда Достопочтенный упоминает шотландского епископа по имени Daganus42. Следовательно, антропоним не исчез в раннее средневековье и не был вытеснен скандинавским Dagr43. К славянам его вполне могли занести великие мореходы той, донорманнской поры — фризы. Обращение к их ономастикону дает такие близкие параллели исследуемого имени: Daan, Daco, Dage44. Впрочем, славянокельтские языковые связи — это слишком сложный сюжет, чтобы, соприкасаясь с ним, быть категоричным.
Датским дружинам Рагнара, как и при походе Фрода, не геллеспонтики, а русские (ruteni) оказали решительное сопротивление, настолько решительное, что Рагнар не казнил предводителя русских и геллеспонтиков (а также скифов — ?)

102

Дахсона (Daxon), а ограничился признанием вассальной зависимости с его стороны45.
В числе зависимых от Рагнара оказались курши и сембы, в землях которых датское войско зимовало после неудачного набега на «пермскую землю»46.
Подведем некоторые итоги. Несмотря на разнообразие исторических сюжетов и, несомненно, их беллетризацию, рациональные зерна в виде довольно четких географических ориентиров из текста «Деяний данов» можно выделить. Геллеспонтцы жили рядом с куршами и липами. Неподалеку от них размещались русские (рутены), вепсы, сембы. Ротала, позднейший Rothel на западе Эстонии, Палтиска (Полоцк) также указывают на примерный район их обитания. Ключевым «словом» является германский топоним Дюна, оторвать который от крупнейшей раки восточной Прибалтики, также звавшейся в германских источниках Дюной, не представляется возможным. Поэтому умозаключение, что геллеспонтцы жили на берегах современной Зап. Двины (Даугавы), не кажется неожиданным. Попытка объяснить появление в «Деяниях данов» географического понятия «Геллеспонт» и производного от него этнонима «геллеспонтцы» приводит к следующему. На большинстве средневековых карт (доступных нам) современный пролив Дарданеллы называется Геллеспонт47. Незаурядный эрудит, каким был средневековый датский ученый, знал это48, как знал и другое, что в Константинополь, экономический и культурный центр раннефеодальной Европы, можно было «пройти» другим водным путем — «проходом», «проливом» по Зап. Двине и одной из рек, впадающей в Черное море: по Дону, Дунаю, Днепру — здесь едва ли можно ожидать определенности в представлениях Саксона.
Географические масштабы у ученых того времени были иными, чем сейчас. Они сближали Черноморско-Азовский морской бассейн с Балтикой. Согласно их взглядам, расстояние до Константинополя через «северный Геллеспонт» не существенно отличалось от пути через «Геллеспонт южный». Кроме того, имело место сближение истоков черноморских рек с северными морями. Особенно четко эта географическая концепция была выражена на «Прекрасной карте мира» Ричарда из Холдингема (de Haldingham). Здесь, как и на большинстве других карт, самой большой азово-черноморской рекой изображается Дон (Танаис), отделявший, по географическим взглядам той поры, Европу от Азии49. На некоторых картах Дон (Танаис) изображен в виде пролива, соединяющего северные и южные моря Европы50. Иногда, даже на более поздних географических «чертежах» — например, на карте России, составленной Дженкинсоном в 1562 г., — дело представлялось так,

103

что Двина (Зап.), «Борисфен» (Днепр) и Волга вытекают из одного озера — «Volock lacus»51.
Концепция северного прохода (пролива) — «северного Геллеспонта» — владела умами мореходов раннесредневековой поры. Это подтверждается свидетельством письменных источников того времени о существовании близ восточного берега Балтики, юго-восточнее современной Лиепаи, но уже на территории Литвы, укрепленного пункта Апулия (Apulia)52. Название возникло в результате латинизации местного куршского топонима Apuole, Appule — по известной средиземноморской модели.
Аналогичной видится судьба встречающегося в «Саге о Тидреке Бернском» и других скандинавских оказаниях топонима Gersike (Gerceke). Α. Η. Веселовский увидел в нем композит из германского корня *gers от gers[Ke] — грек(и) и русского суффикса — *ск, переозвученного на германский лад: — *сже. Аналог: Смоленск — Smolencike53. Исследователи ономастикона саги о Тидреке Эма Штудер и Уильям Пэфф54 сочли гипотезу А. Н. Веселовского более приемлемой, чем позицию специалистов XIX в. Э. Пабста, А. Биленштейна, A. А. Куника и др., что «Gercike» — производное от «Городище»55. Позднее И. Э. Клейнберг обосновал56 такой вариант этимологизации корня: Ger = Jar=Яp и привел аналоги: Ярослав — Gerceslawe57, «ярославово» имение под Цесисом — Jarsowe или Gerslau58. Следовательно, за Gercike саги скрывается восточнославянский топоним Ярьск (Ярск)59. Лингвистическая оценка И. Э. Клейнберга не исключает, на наш взгляд, факта переосмысления названия Герцике певцами саг в принятом ими греческом (или русско-греческом, православном) контексте. Свидетельством живучести этой «номенклатурной» традиции является факт появления в позднейшее время подле руин Герцике (Ярьска) селения «Царьград»60.
При поисках этимологических объяснений одного61 из германоязычных названий Зап. Двины — «Дюна» (Düna)62 — нельзя не вспомнить, что слово «Дипа», наряду с «Допа» употреблялось различными группами германцев (готами, скандинавами — в частности) для обозначения черноморских рек.
Так, Hervararsaga свидетельствует, что победоносное для готов сражение с гуннами произошло в местности «Dunheidi», неподалеку от Гор ясов (Jösufiöllum), т. е. Кавказа. Река «Дип» саги, несомненно, река черноморская — Дон или Дунай63. Обозначение Дуная как Düna (du:nau) или Dona (Dou:nau) сохранилось в исландском языке до сих пор64. По мнению B. Н. Торопова, именно готизм повлиял на происхождение славянского гидронима Дунай65. Герман Джеллингхаус обнаружил такой интересный феномен: одна из речек Вестфалии в источнике 1229 г. была названа Düna, позднее ее именовали Donau66.

104

В сближении названий, произведенном «водоходами» Сев, Европы, просматривается географическая увязка балтийской Двины с одной из северочерноморских рек как единого водного пути от балтийских портов к Константинополю. У тех, кто осваивал речную сеть Восточной Европы, было в обычае называть связанные волоком водно-транспортные артерии одинаково или хотя бы схоже, о чем свидетельствуют несколько парных гидронимов центральной и восточной Европы. Достаточно напомнить о существовании двух Бугов — Южного в Западного, двух Нерлей — волжской и клязьминской, о северной, принадлежащей к вычегодско-двинскому бассейну, Келетьме и Келетьме южной, несущей свои воды в Каму, о Пукшеньге и Покшеньге, дающих возможность кратчайшим путем продвинуться из бассейна Сев. Двины в р. Пинег и далее на восток, о реке Кемь, впадающей в Ботнический залив и карельской Кеми, принадлежащей беломорскому бассейну. По мнению В. А. Булкина, «зеркальная гидронимия — Березина — Свислочь (Ислочь) — Волма на западных (неманских) и восточных (березино-днепровских) отрогах Минской возвышенности... указывают на историческую связанность обеих рек как единого водного пути...»67. Едва ли чистой случайностью можно объяснить такой историко-географический феномен, как появление в русской топонимике двух Двин — Западной и Северной.

* * *

Кроме этого, условно говоря, «доктринально-географического», можно предложить и другое, «конкретно-географическое» объяснение того, почему в «Деяниях данов» появился гидроним «Hellespont». Начнем с попытки выяснить, как называли крупнейшую реку восточной Прибалтики обитавшие окрест финские племена (этногруппы). В своем «Livisch-deutsehes und deutsch-livisches Wörterbuch «известный финно-угровед прошлого века И. А. Шёгрен (Siogren) сообщает, что немецкому «Sund» (пролив) «Flussmundung» (речное устье) соответствует ливское слово «vena»68. Именно так, по его мнению, древние ливы и, возможно, родственные им курши называли реку, которая в русских источниках обозначается как Двина (Западная)69. Позднее Е. Пабст уточнил: Düna зовется по-ливски Vena (Ven) от староливского «veina», что значит широкое речное устье, «пролив». Жители восточной Эстонии («дорпатские» эсты — по терминологии Пабста) называют эту реку «Wäina» от «wäin» — «пролив»70. Область же приречная, указывает Пабст, зовется ливами «Veinola»71. По аналогии эсты должны были ее называть «wäinola»72. Если обратиться к современным эстонским словарям, то можно установить, что название «Väina» для Зап. Двины сохранилось73, хотя сейчас его вытесняют гидронимы «Düüna», Dviina»74. Сохра-

105

нилось у эстонцев и нарицательное «väin» — «пролив», наряду с «Merikitsus»75. В финском языке Зап. Двина — «Väfnäjoki». Заимствованный, вероятнее всего, от эстов в достаточно далекие времени гидроним «Väinä»76 уже осмысливается только как имя собственное одной из рек, впадающих в Балтику. Отсюда пояснительное «joki» — «река» Зап. Двина — это «Вяйня»:— «река», где «Вяйня» — имя собственное, не соотносимое с топографическими обозначениями (по-фински «пролив» «salmi», «salmene»«залив», «губа» и т. п. — «lahti»)77. Однако так было не всегда. Финские ученые, изучавшие язык древнего слоя песен Калевалы, этимологизировали имя главного героя: «Вяйнямейнен» (Väinämoinen) — «человек с пролива», «человек, живущий на тихой воде», где архаичное «väinä» («uvva», «uva») означает «tyvenesti virtaavaa jokea»78. Мартти Хаавио видит эквиваленты финским словам в латинских «flumen placide labens», «fluvius», во фризском — «ström»79. На русском языке это может быть передано так: «река-пролив», «поток, тихо несущий свои воды». Концепция финских специалистов получила признание. Переводчик «Калевалы» на английский язык Френсис Пибоди Магоун, ссылаясь на труд М. Хаавио, утверждает: «väinä» — «slack water», т. е. «тихая, стоячая вода»; «Väinämoinen» —«man of Slack Water Farm», «человек с фермы на тихой воде»80. Для шведского специалиста Матти Дрейера «Väinä» — «strait» (пролив, тихая вода), и, используя результаты исследований финского «калеваловеда» Каарла Крона, он находит «тихий пролив» во впадающей в Ботнический залив р. Кумо (Kumo). Кумо действительно является своеобразным проливом, соединяющим о. Нясиярви, а через него всю систему озер внутренней Финляндии с морем. «Родная» земля Вяйнямёйнена «Väinola», по мнению Дрейера, как раз и расположена при устье этого речного пролива81. Возникает вопрос о связи (или отличии) ливской «Вейнолы» от финской «Вяйнолы». Однако сейчас важно обратить внимание на то, что благодаря калеваловедению вполне обоснованным выглядит перевод финского слова «väinä», вероятно, заимствованного в древности у эстонского (может быть, точнее — восточно-эстонского) языка, как «пролив», «тихая вода пролива». Следовательно, «Väinä-joki» — «река-пролив» или что-то в этом роде.
Не умножая наблюдений над финской топонимикой, рискнем сделать вывод: все западные финны называли реку, известную русским как Западная Двина, «Väinä» или более слабыми формами этой лексемы: «väin» «vena», «ven», что при некотором «разбросе» смысловых оттенков означало «тихо несущий воду речной поток, или пролив». Не требует особых доказательств мысль, что подходившие к восточнобалтийским берегам на своих кораблях фризы, даны, готы слышали это на-

106

звание и его толкование от живших здесь ливов, куров и др. В свою очередь скандинавские гавани (включая Данию) не раз видели суда эстов, куршей, ливов. Поэтому вполне закономерно мнение, что «Hellespont» Саксона — ни что иное как простая калька финских «ven», «vena», «väinä», услышанных им если не лично от одного из уроженцев Вост. Прибалтики, то от германских мореходов. Требуется дальнейшее изучение, чтобы решить, какая из двух версий — «теоретико-географическая» или явившаяся следствием общения германских мореплавателей с финскими племенами восточной Прибалтики, легла в основу концепции С аксона. На следующем этапе работы можно ограничиться «примиряющей» эти версии гипотезой, достаточной для решения поставленных в данном исследовании задач: географическое понятие «Геллеспонт» возникло в сознании средневекового датского ученого на пересечении доктринальной географии и географии «практической». Людей, живших на берегах «Геллеспонта северного», автор «Деяний данов» называл «hellespontici»82 «геллеспонтики», или, более по-русски, «геллеспонтцы». Следовательно, этноним — топонимический по своему происхождению, что характерно для славян. Достаточно вспомнить этнонимику «Повести временных лет», да и западно-славянских источников.
Признанием: «геллеспонтцы» — этническая группа, обитавшая на берегах «реки-пролива» Зап. Двины, — логический ресурс фактов, содержащихся в «Деяниях данов» и других источниках, далеко не исчерпывается. Перед исследователем во весь рост встает ответственный вопрос о возможной связи восточно-славянского населения западнодвинского (точнее, верхне-западнодвинского) бассейна X столетия с жившими в более раннее время ниже по течению реки геллеспонтцами. Опять надлежит начать с рассмотрения данных финской лингвистики. Бросается в глаза, что по-эстонски (ливски, куршски) «русский» — «vene», русский мужчина — «venelane», русская женщина — «venelanna», Россия (Русская страна) — «Venemaa». Соответственно, в финском (и карельском) — «venä», «venäläinen», «venälänna», «Venäja». Данное этническое наименование принадлежит к древним и когда-то обозначало восточных славян (или какую-то их часть), а позже после объединения восточнославянских племен в единое политическое целое, соседствовавшие с ними финские этносы так стали звать представителей древнерусской народности, жителей древнерусского государства. Как появился у финнов восточнобалтийского региона этот этноним? Случайно ли возникла в финских языках фонетическая близость этнонима гидролексемам «большая река», «пролив» (ven, vena, väin, väina) и собственному имени крупнейшей реки Вост. Прибалтики — «Vena», «Väinä»? Если не абсолютизировать случайные моменты, то

107

невозможно отрицать близость этнонима, обозначавшего (и обозначающего сейчас) восточных славян (в настоящее время — русских) и финской гидролексемы. Попытки найти альтернативные варианты для этнонима в финских языках оказались безуспешными. Единственно близкое понятие к этнониму «vene» з западнофинских языках — это «лодка», «ладья»: по-эстонски — «vene», по-фински — «vene» на ливском (куршсном) — «veni»- Производным от «vene» является эстонское «veno» — лодочник83. Слова такого же значения существуют в других западно-финских языках. Все они указывают на связь древних славян (или их части) с водой, точнее, с речной водой, с рекой. Не отрицая необходимость дальнейших палеолингвистических штудий, представляется оправданным выдвинуть гипотезу, что финское «vene» (славянин, русский) означает «человек с пролива», «человек с большой реки». Может быть, — «человек ладьи», «лодочник». Именно «людей с большой реки» Саксон называет геллеспонтиками» (геллеспонтцами). Так, довольно незамысловатая комбинация лингвистических фактов приводит к умозаключению, что предки одного, может быть, нескольких восточно-славянских племен, вошедших позднее в состав древнерусской народности, обитали на берегах «большой реки-пролива» и получили от ближайших финских племен имя «vene», а их земля «призападнодвин-ская» — «Veinola». Вопрос о Вяйноле на р. Кумо, «северной» по отношению к двинской «Вейноле», в данной работе не обсуждается. Кстати, географическое понятие «Вейнола» и ее жители «вейнольцы» (Veinalenses)84 встречается в «Ливонской хронике». Генриха Ливонского, правда, не в этническом, а в чисто географическом смысле: место обитания.

* * *

Следующим логически неизбежным становится непростой вопрос о соотношении финского «вене» (vene) с германскими этнонимами: «Vindr» (различные саги) Исландии и Скандинавии, «wendi» (Генрих Латвийский), «vehedi» «veinadi», «vindi» (латинские и германские раннесредневековые нарративы) и другими, схожими с ними. Ф. П. Магоун высказал мнение, что финское «Venäjä» (Россия) OT «Venädheh», базирующееся на этническом имени «venadi» («wends», «sorbs») древних писателей, где «j» заменило «dh»85. Такая этимологизация, при установленном смысловом тождестве «vene» и «väinä», подталкивает к признанию «Väjnä-joki» — «Венедской рекой», т. е. славянской рекой, а Вяйнямёйнена превращает в славянина86. Думается, при всей привлекательности для патриотического чувства эту точку зрения следует отвергнуть, так как она предполагает германское посредничество между финнами и славянами. И. И. Миккола, склонявшийся к такой точке зре-

108

ния, не находя в пользу нее лингвистических данных, пытался опереться на археологические материалы. Готские захоронения, по его мнению, во II—I вв. до н. э. находились как вблизи устья Вислы, так и на юго-западе Финляндии, близ Турку87. Через посредство этих «туркских» готов финны и узнали о венедах. Существующий фонд данных античной географии (Корнелий Непот, Плиний, Тацит, Птоломей) свидетельствует о другом: венды и финны были ближайшими соседями. Не исключено, что в некоторые отрезки времени на восточно-балтийских прибрежьях они жили чересполосно. Подобное соседство имело место до проникновения готов в висленский речной бассейн и сохранялось после того, как готы покинули его территорию. Поэтому финско-славянские этнонимические взаимодействия не предполагают посредничества готов или иных германских этногрупп.
Геополитическое понятие «Venajä» (Россия) у карел и финнов не могло появиться раньше, чем возникло древнерусское государство, и, несомненно, явилось производным от названия народа «vene», «venä». Объяснить же возникновение любого из этих этнонимов от германского «wendi» с потерей корневого «d» не представляется лингвистически возможным. Кстати, лужицких сорбов, о которых финны, несомненно, узнали через немецкое посредство, они так и зовут «vendi»88. Сохранилась в Прибалтике и реке Venia (Vänta), название которой связано с тем народом, который германские писатели называют «Wendi»89. Здесь корневое «d» трансформировалось в «t», но не исчезло. Наш вывод таков: между финским «vene» и германским «wendi» имеет место определенное сходство, но не тождество.

ПРИМЕЧАНИЯ И ЛИТЕРАТУРА

1 Произведение Саксона Грамматика издавалось много раз. Нами были учтены несколько изданий, лучшими из которых следует признать: Saxorris Grammatici Gesta danorum herausgegeben von A. Holder. — Strassburg, 1886; Saxonis Gesta danorum, recognaverunt et ediderunt J. Olrik et H. Raeder. — Tom 1. — Haunidl, 1931. Из переводов: Saxo Grammaticus. Danische Geschichte. Buch. 1 —IX / ubersetzt von H. Jantzen. — Berlin, 1900; Saxo Grammaticus. The Nine Books of Danish History / Tr. by Elton, with Introduction byF. W. Powel. — London, 1893—1894; Saxo Grammaticus.. The History of the Danes / Ed. by Η. E. Davidson and P. Fisher. — Cambridg, 1982, vols I—II (II том — комментарии). В дальнейшем издания различаются по годам: Saxo, 1931 etc.
2 Norborg L. A. Kalor till Sveriges. — Lund, 1968: — S. 51. Достоверность «Деяний данов» Саксона обсуждалась на страницах многих научных сочинений: Reymer G. De vita eruditione et scriptis Saxonis Grammatici. historioi Dani patriae ornamenti. — Helmstadii, 1762; Worsae J. J. A. Runamo og Braavallas läget. Et Bidrag til archaeologiak Kritik. — Kjobenhavn, 1844; Hermann P. Die Heldensagen des Saxo Grammaticus / Kommentar-Erklaure-rungen zu den ersten neun Buchern der danischen Geschichte. — Leipzig, 1922:. Lauring P. A. History of the Kingdom of Denmark. — Copenhagen, 1969; Davidson Η R. E. The Viking to Bizantium. — London, 1971; Oakley S.

109

The Story of Denmark. — London, 1962; Jagerstad H. Sveriges historia. — Stockholm, 1975; Denmarks Historie, Bind I, af Skovgaard-Peterson, Christin-seb A. E. Paludan H. — Copenhagen, 1977 (printed 1978); Scott F. D. Sweden. The Nation's History. — Minneapolis, 1978; Johannesson K. Saxo Grammaticus: Komposition och Varldbild i Gesta Danorum. — Uppsala, 1978; Karsten F. J. Saxo og Vergil. En Analyse af 1931 undgavenis vergilparaile-ller — Kobenhavn, 1975. Учитывались публикации в «Saxostudier. Saxo-kollokvierne ved Kobenhavns universitet» 3 Red. Tvan Boserup. — Kobenhavn, 1975, а также отмело место знакомство с трудами Ж. Дюмезиля, в частности — Dumezil G. Du Myth au Roman. La Saga de Hadings. — Paris, 1970.
3 Имеются в виду прежде всего исследования ленинградских историков: Лебедев Г. С. Эпоха викингов в Северной Европе. Историко-археологиче-ские очерки. — Л., 1985; Мачинский Д. А. О месте Северной Руси в процессе сложения Древнерусского государства и европейской культурной общности // Археологическое исследование Новгородской земли. — Л., 1984; Булкин В. Α., Дубов И. В., Лебедев Г. С. Археологические памятники Древней Руси IX—XI вв. — Л., 1978; Булкин В. Α., Мачинский Д. А. Русь конца VIII — начала X вв. на Балто-Волжском и Балто-Донском путях// Финно-угры и славяне (проблемы историко-культурных контактов). — Сыктывкар, 1986; Булкин В. А. К истории гидронима Двинга // Материалы к этнической истории Европейского Северо-Востока. — Сыктывкар, 1985.
4 Носов Ε. Н. Новгород и Рюриково Городище в IX—XI вв. (К вопросу о происхождении Новгорода). // Труды V Международного конгресса славянской археологии (Киев, 1985). — М., 1987. — С. 9.
5 Например: «Volsungsaga», «Thidreksaga».
6 Saxo, 1931. — P. 257, 261.
7 Рагнар был современником Людовика, сына Карла Великого, и встречался с ним в г. Майнце. — Saxo, 1900. — S. 489—490.
8 Saxo, 1931. — P. 233—235. Ярмерика «датского» сближают с остготским монархом Германарихом (ум. в 375 г.). Сл.: Сахо, 1900. — S. 430. Amerkung. Сравн.: Grimm W. Die deutschen Helden Sagen (разные изд.). Lukman N. Ermanaric hos Jordanes og Saxo. — Kobenhavn, 1949. Нам кажется, что влияние легенд о Германарихе (Эрманарихе) на Саксона возможно, но тождества двух «королей» нет. Бесспорно, Саксон нарушает хронологию, рассказывая о Ярмерике после описания «подвигов» Хадинга (Гадинга) и Фрода (Фротона).
9 Saxo, 1931. — Р. 24, 28.
10 Saxo. 1931. — Р. 233.
11 Бикк играл определенную роль в совете датского кондига. Он разоблачил перед Ярмериком измену его жены Сванильды, сестры «братьев-геллеспонтцев» (Saxo, 1931. — Р. 234—235):
12 Saxo, 1931. — Р. 232.
13 Andwan(us). По нашему мнению, либо фризское имя, либо фризская интерпретация одного из туземных имен. Во фризском ономастиконе встречаются: And, Andt, Ant. — Friesche Naamlist (Onomasticon frisicum), door J. Winkler. — Amsterdam, 1971. — S. 16. Суффикс-an придает лексеме славянский облик.
14 Saxo, 1931. — Р. 24.
15 Saxo, 1931. — Р. 23.
16 См. комментарий Т. Н. Джаксон к первому разделу «Древнерусских городов в среднескандинавской письменности. Тексты. Перевод. Комментарий». — М., 1987. — С. 34—35. См. также: Джаксон Т. Н. Древнерусские города в исландских королевских сагах // Труды V Международного конгресса славянской археологии (Киев, 1985). — Вып. III. — Μ., 1987. — С. 73.
17 См · Пименов В. В. Вепсы. Очерки этнической истории и генезиса культуры. — М.—Л., 1965. — С. 20.
18 Об этнонимии Иордана см.: Korkkanen J. The People of Hermanic Jordanes Getica 116. — Helsinki, 1975. — См. также: Пименов В. В. Указ. соч. — С. 20.

110

19 Русско-финский словарь / Под ред. Μ. Е. Куусинена и В. М. Оллы-кайнена. — М., 1963. — С. 83; Jukeroismurteiden Sanakirja, toim. R. Ε. Nirvi// Lexica Societatis Finno-Ugriae. — Helsinki, 1971. — Т. XVIII. — S. 47.
20 Jukeroismurteiden Sanakirja... — 658/9; Русско-финский словарь... — С. 137.
21 Нерознак В. П. Названия древнерусских городов. — М., 1984. — С. 139.
22 Трусман Ю. Ю. Этимология местных названий Витебской губернии. — Ревель, 1897, — С. 226.
23 Бубрих Д. В. О древней прибалтийско-финской речи 7 Известия Карело-финской научно-исследовательской базы АН СССР. — 1949. — № 1; см. также Пименов В. В. Вепсы... С. 47.
24 Там же. — С. 38.
25 Там же. — С. 39. 26. Там же. — С. 23.
27 Там же. — С. 24.
28 Там же. — С. 23.
29 Там же. — С. 257, 261.
30 Цит. по кн.: Срезневская И. И. Материалы по истории древнерусского языка. — Т. 1. — С. 764.
31 Будилович Α. XIII слов Григория Богослова в древнеславянском переводе по рукописи Императорской Публичной библиотеки. — Спб., 1875.— С. 165.
32 Отрывок хроники Петра из Дуйсбурга гласит: «...Romow, trahens nomen suum a Roma... «См. комментарий: Трусман Г. Введение христианства в Лифляндии. — Спб., 1884. — С. 23, 24 и др.
33 Влахо-болгарские или дако-славянские грамоты, собранные и объясненные Брием Венелиным. — Спб., 1840. — С. 353.
84 Adam of Bremen. History of the Atchibiships of Hamburg-Bremen. — P. 66. — note 1.
35 Были просмотрены издания Браутмана, Г. Хея, Э. Мука и др. Их библиографические данные будут сообщены далее по тексту работы.
36 См. комментарий Т. Моммзена к произведению Иордана: Monumenta Germaniae Historica. Auetores antquissimi. Tom. V. Pars prior: Jordanis et Getica: — Berolini, 1882. — Index, personarum. — P. 121.
37 Miklosich F. Die Bildung der slavischen Personen-und-Ortsnamen. Drei Abhandlungen. Heidelberg, 1927. — S. 7—10.
38 Fasmer M. Schriften zur slavischen Altertumskunde und Namenkunde.— Berlin, 1976. — Bd. 11. — S. 608.
39 Сталтмане В. Э. Латышская антропонимия. Фамилии. — М., 1971« Stang Ch. Sch. Vergleichende Grammatik der baltischen Sprachen. — Oslo, 1966, — S. 405—406; Prinz J. Die Slavisierung baltischen und Baltsierung slawischer Ortsnamen im Gebiet des ehemaligen Gouvernnements Suwalki'. — Wiesbaden. 1968. — S. 9, 87; 110 etc.
40 Fasmer M. Schriften... — S. 810, 857.
41 Holder A.Alt-celtishen Sprachschatz. — Graz, 1962. — S. 1212.
42 Ibid. — S. 1214.
43 Отметим, что Саксон скандинавское Dagr передает как Dagus, не смешивая его с Daxon-Saxo., 1931. — Р. 130, 133, 257, 259, 260. Переводчики «Sogubrot af Fornkonungum» передают скандинавское Dagr на латинский язык как Dagus См., например: Annuities Russes... — Kopenhague, 1850.— Т. 1. — P. 80—81.
44 Friesche Naamlist... — S. 58.
45 О Дагоне и Рагнаре см. с. 163—164 данной работы.
46 Saxo 1931. — Р. 257—258.
47 Геллеспонт можно видеть на картографических реконструкциях географических представлений Орозия, Исидора Севильского и др., проведенных Конрадом Миллером. См.: Miller К. Mappacmundi: die ältesten Welt« carten. — Stuttgart, 1898. — S. 23 etc, «Ellespontus» присутствует на

111

одной из древнейших карт, созданных в средневековой Европе — так называемой карте Св. Севера (St. Severus). Ее северный фрагмент К. Миллер поместил на вклейке к первому тому «Mappaemundi...». Ради точности отметим, что Геллеспонта нет на «англо-саксонской карте» X в. — Miller К. Mappaemundi... Bd. III. — S. 23. Не обсуждал вопрос о проливах, ведущих из
Средиземного в Черное море, «равеннский аноним». — Ibid _ Bd VI —
S. 1.
48 С аксон рассказывает о походе конунга Рагвара (пер. пол. IX в.) в Средиземное море и к Геллеспонту («южному») — Saxo, 1900 — S 489—490
49 Miller К. Mappaemundi... Bd. VI. — Η. IV.
50 Имеется в виду карта Помпония Мелы (около 1418 г.).
51 О карте Дженкинсона см.: Сапунов А. П. Река Зап. Двина. Историко-географический обзор. — Витебск, 1893. — С. 32.
52 Подробнее см.: Ellis-Davidson Η. R The Viking Road to Byzantiun._
London, 1976. — P. 22. Апулия лежала в некотором отдалении от морского побережья. Ее морскими воротами был Сиборг (Seeborg), который В. Нер-ман идентифицирует со славянским Гробином. — Nerman В. Grobin'Sec-burg Ausgrabung und Funde (Kungl. Vitterhets Historie och Antikvitets Akad.). — Stokholm, 1958.
53 Веселовский Α. Η. Русские и вальтины в Саге и Тидреке Бернском (Веронском). — Спб., 1906. — С, 74.
54 Studer Ε. Russisches in der Thidreks Saga. — Bern, 1931. — S. 73— 75; Paff W. E. The Geographical and athic Names in the Tidriks Saga Α Study in Germanic Heroic Legend. — Cambridg (Mass.), 1958. — P. 219.
55 Критику концепции Пабста-Кунина см.: Клейненберг И. Е. О топониме Gercike В источниках XIII в. // Вспомогательные исторические дисциплины — Вып. IV. — Л., 1972. — С. 124. и след.
56 Догадку о связи германского *Ger и славянского*Яр высказал еще в прошлом веке Иван Желтов.
57 В известной «Хронике Ливонии» Генрих Латвийский передавал имя одного из русских князей Ярослава (Владимировича, правившего в Пскове) как Gerceslawe.
58 Livlandische Guterurkun den (aus der Jahren 1207 bis 1500). — Riga, 1908. — Bd. 1. — S. 234—235.
59 Клейненберг И. Ε. О топониме Gercike... — С. 126.
60 См.: Сапунов А. П. Западная Двина... — С. 126—127.
61 Т. Н. Джаксон во «Введении» к «Разделу I» сборника «Древнерусские города в памятниках скандинавской письменности. Тексты. Перевод. Комментарий». (М., 1987. — С. 11) утверждает, что две Двины — Западную (Düna) и Северную (Vina) знает уже «первый топономический пласт, отразившийся в скальдике и рунических надписях». Попытка вывести германскую «Düna» из славянского гидронима Двина не имеет достаточных оснований ни в истории, ни в лингвистике.
62 См.: Топоров В. Н. Oium Иордана (Getica, 27—28) и готско-славян-ские связи в северо-западном Причерноморье // Этногенез народов Балкан и северного Причерноморья. Лингвистика. История. Археология. — М., 1984. — С. 136.
63 Подробный анализ данного текста саги дал А. Веселовский в своей заметке на книгу Ричарда Хейнцеля (Heinzel R. Ueber der Hervarar Saga.— Wien, 1887). См.: Веселовский А. Готы и гунны и русская местность «Hervarorsaga» // Журнал Министерства Народного Просвещения. —
1889. _ Ч. CCIVII. — Вып. VI. — С. 89 и след. А. Веселовский обратил
внимание на то, что англосаксонская поэма «Widsith» перемещает место битвы из Причерноморья в Прибалтику, в лес на берегу Вислы (там же).
64 Исландско-русский словарь / Сост В. П. Берков. — М., 1962. — С. 927.
65 Торопов В. Н. Oium Иордана (Getica, 27—28)... — С. 136, 141 и др.
66 Jellnghaus Η. Die westfälischen Ortsnamen. — Osnabrück. —1923.—S. 9« О сближении топонимов «Düna» («Dona») и «Dunau» («Donau») в раннее сред-

112

невековье см.: Paff W. J. The Geographical and Ethnic Names in the tidriks Saga. A Study in Germanic Heroic Legend.— Cambrigh (Mass.), 1959 _
P. 6L
67 Булкин В. А. Историко-географические данные к проблеме возникновения городов Днепро-двинского междуречья // Труды V Международного конгресса славянской археологии (Киев, 1985). — М., 1987. — Вып. 1. — С. 37, 38 и др.
68 Sjogren J. Α. Gesammelte Schriften. - St. Peterburg, 1861. — Bd. 11. —J Teil I. — S. 132.
69 Ebenda.
70 Pabst E. Heinrich's von Lettland Livlandische Chronik. — Reval, 1867. _ S. 62. — Anm. 6.
71 Ebenda.
72 Правильность нашей мысли подтверждают данные финского языка, которые будут приведены несколькими строками ниже.
73 Русско-эстонский словарь / Сост. Н. Г. Коротами. — М., 1944. — С. 293.
74 Русско-эстонский словарь — Vene-esti Sonaraamat. Koostanud V. Ε. Muhel Toimetanud В. V. Pravdin. — Tallinn, 1953. — Leh. 627.
75 Русско-эстонский словарь... 1953. — Leh. 431.
76 Первичность эстонской лексемы vaina по отношению к другим формам, сохранившимся в иных западно-финских языках (ливском, ижорском, финском), была отмечена И. И. Микколой (Die alteren Beruhrungen zwischen Ostseefinisch und Russisch // Suomalais ungrilasen seuran toimituksia. — Helsinki, 1938. — T. LXXV. — S. 12. Вслед за Ε. Пабстом он фиксирует бытование на диалектном уровне Veina-jogi (Двина — река) у восточных эстонцев, параллельность эстонской Veina-jogi и финской (суоми) Vainajoki отмечена М. Фасмером (Этимологический словарь русского языка / Пер. О. Н. Трубачева. — М., 1964. — С. 488).
77 Русско-финский словарь / Ред. Μ. Е. Куусинен и В. М. Оллыкайнен.— М., 1963. — С. 990; Финско-русский словарь / Сост. И. Вахрос и А. Щербаков / Под ред. В. Оллыкайнена и М. Сало. — М., 1977. — С. 748. Данные этих словарей были сверены по: Jukeroismurteiden Sanakirja / Toim "R. Ε. Nirvi // Lexica Societatis Fenno-Ugriae. — Helsinki, 1971. — Vol. XVIII; Suomen kielen etymolgirien sanakirja / Toim S. V. Toivonen (и др.)// Lexica societatis Fenno-Ugriae. — 1955. — Vol. XII.
78 Setala E. N. Vainamoinen ja Joukahainen // Esiielma astuessa Suoma-laiser Tiede akatemian puheenjonatajan. toimeen 9. Paivana huntikunta 1913.— Helsinki, 1913; Tankelo Ε. A. Kalecalan sanat Uvanto ja Uvantolaiben. — Helsinki, 1914; Haavio M. Vainamoinen. Suomalaisten runojen keskushahmo.— Porvoo, 1950.
79 Haavio M. Vainamoinen... — S. 301.
80. The Old Kalevela and certain antecedentes, complied by Etias Lonnrot, translated by Francis P. Magoun—Cambridg (Mass.), 1968. — P. 303; The Kelevala or Poems of the Kalevala District, compiled by Elias Lonnrot, a Prose Translation with Foreword and Appendices by F. P. Magoun. —Cambridg (Mass.). 1963. — P. 397, 405.
81 Krohn K. Kalevakastudien. Bd. V: Vainamoinen // F. F. Communications. — Helsinki, 1928. — N. 75. — S. 65; Drejer M. The History of the Akand People. From the Stone Ages to Gustavus, translated from the Swe-disch by Jocelyn Palmer. — Stockholm. 1986. — P. 313.
82 Плиний зовет обитателей «южного» Геллеспонта. — «hellespontii», т. е. геллеспонтии. Страна их именовалась Hellespontia — Геллеспонтия (Hist. Nat., V., 423). Также у Цицерона. Подробнее см.: Paulus Real — Encyclophadie ... Halbband XV. — Stuttgart, 1912. — S. 193.
м Любой словарь финского или эстонского языка подтвердит эти наблюдения. Ливская лексема мюжет быть проверена по упоминающемуся словарю И. А. Шегрена.
84 Генрих Латвийский. Хроника Ливонии / Пер. С. А. Аннинского. —

113

М. — Л., 1939. — С. 284. Мы пользовались латинским текстом, русский перевод этого места (X, 6) неточен.
85 The Kalevala... — P. 300.
86 Серьезную попытку доказать, что Вяйнямёйнен — эпоним венедов путем текстологического анализа наиболее архаичных текстов многотомного издания «Suomen kansan vannhat runot» сделал В. Я. Евсеев: Эпоним венедов в карело-финских рунах // Учен. зап. ЛГУ. — Серия востоковедческих наук. — 1947. — Вып. 2 (№ 105). — С. 81 и след. Исследование осталось незавершенным.
87 Mikkola J. Die alteren Berührung. Версия Микколы была поддержана Μ. Фасмером в его этимологическом словаре.
88 См.: Финско-русский словарь... — 1977. — С. 724.
89 Ливонская хроника.. — С. 106, 292 (X, 14).

Подготовлено по изданию:

Античность и раннее средневековье. Социально-политические и этнокультурные процессы: Межвузовский сборник научных трудов. — Н. Новгород: НГПИ им. М. Горького, 1991. — 149 с.
© Нижегородский ордена Трудового Красного Знамени государственный педагогический институт им. М. Горького, 1991



Rambler's Top100