Глава VII
Религия принадлежала к одной из особенно развитых сторон общественного сознания ранних греков. Многообразие и сложность действительности обусловили богатство религиозных воззрений раннегреческого общества — ведь религия, как известно, отражает в иррациональной форме условия реальной жизни. Религиозные представления пронизывали всю сферу духовной деятельности тогдашнего человека, и в силу этого религия играла огромную роль в общественно-историческом опыте людей. Говоря это, необходимо подчеркнуть качественное отличие древнейших греческих религиозных воззрений от христианского мировоззрения, которое известно лучше всего и поэтому часто служит для нас как бы «моделью религии».
Для христианской религии основной мудростью считалась способность постичь символ веры, все остальные знания представлялись несущественными, а иногда даже и вредными (особенно ярко это видно у Тертуллиана). Отсюда — враждебное отношение к познанию конкретного мира, отчетливо обнаруживающееся в трудах теоретиков христианства. Напротив, греческая религия, обожествлявшая природу, по самой своей сути не препятствовала попыткам человеческого ума проникнуть в тайны природы. Древнейший грек мыслил богов как олицетворение и обобщение природных стихий, боровшихся между собой или с ним самим, человеком. Отсюда та любознательность и пытливость в отношении природных явлений, которые развились в раннегреческом обществе и не встречали препятствий со стороны религиозных канонов. Даже напротив: познание вечно меняющихся и в то же время стабильных законов природы отвечало душевным движениям верующего человека той эпохи, так как тем самым он приближался к пониманию своих божеств, этих олицетворенных сил природы. Таким образом, религиозные верования II тысячелетия не ставили препон в развитии и расширении опыта отдельного человека и всего общества в целом. Мифологическое мировоззрение не отвергало практических знаний, способствовавших рационалистическому подходу и миропониманию.
Почитание природы наложило особый отпечаток на греческие космогонические представления — они пронизаны идеей борьбы и столкновений. Огромный динамизм господствует во всех древней-
ших мифах — видимо, в этом нашла отзвук быстрота движения всего раннегреческого общества в его развитии додорийского периода.
Религиозные представления древнейших греков известны по памятникам материальной культуры, для завершающих веков изучаемого периода огромное значение имеют данные эпоса и ахейские надписи. Картина, которую рисуют эти источники, чрезвычайно сложна и многокрасочна. Это говорит о богатстве духовного мира тогдашних обитателей Греции, так как известно, что религия отвечает чувствам древнейшего человека и прямо воздействует на его эмоциональную жизнь. Многообразные и развитые религиозные воззрения вызвали к жизни детально разработанную богослужебную практику, о которой свидетельствуют памятники XX—XII вв.
Сложный характер греческой религии II тысячелетия во многом был обязан тем кардинальным изменениям, которые происходили и в сфере познания, и в общественной структуре. Особенно важен был перелом в социальной жизни, приведший к сложению классового общества, иными словами — к качественно новому социальному организму, носителю изучаемых религиозных воззрений1. Вместе с тем вследствие присущего религиозной идеологии консерватизма она продолжала сохранять многие представления, унаследованные еще от общинно-племенных верований.
Многослойность раннегреческой религии проявляется весьма отчетливо. Назовем прежде всего пережитки древнейших тотемистических воззрений, которых во II тысячелетии осталось совсем немного. На ряде памятников Крита и материковой Греции встречается изображение людей, совершающих сакральные обряды и одетых в звериные шкуры 2. Видимо, здесь сохранялся древний тотемистический обряд, когда человек, ощущая себя связанным с тем или иным видом животного, одевался в его шкуру. Несомненно, отзвуками далеких преданий о происхождении от животного предка-тотема являются мифы о рождении тех или иных существ от териоморфного отца и женщины. Но характерно отношение общества изучаемого времени к таким порождениям, как Минотавр: критский царь укрывает его в покоях огромного дворца-лабиринта, и все же Тесей убил это чудовище 3. Все же реминисценция тотемистических воззрений сохранялась в виде отдельных атрибутов или ритуальных обрядов того или иного раннегреческого культа 4.
Усложнение религиозного мировоззрения и выработка представлений об олицетворенных и обожествленных силах природы сопровождались обожествлением не только природных явлений, но и природных творений — представителей растительного и животного мира. В этот поток, вероятно, влились и древнейшие тотемистические культуры, которые постепенно утратили свое особое генеалогическое значение. Давний культ растений 5 в жизни земледельческого населения Греции играл большую роль в изучаемый период. Многочисленные изображения священных растений и деревьев и ритуальных обрядов, совершавшихся ахеянами возле них, свидетельствуют сколь сильны были религиозные воззрения, связанные с дендролатрией в додорийской Греции 6. Почитались не только культурные растения, от которых зависела жизнь земледельца. Древнейшее, еще пеласгических времен, святилище в Додоне сложилось вокруг могучего дуба, в котором обитал Зевс (Od., XIX, 296—297). И вообще дуб считался принадлежащим этому верховному богу греков, если он рос даже в чужой земле (например под Троей.— Il., VI, 60). Также и платан имел священное значение 7. Особо отметим пальму — согласно сведениям «Одиссеи» (VI, 162), это дерево было посвящено Аполлону. Но, судя по многочисленным изображениям на резных камнях 8, почитание пальмы связывалось и с другими божествами, некоторые из которых остаются пока неизвестными.
В круг верований греков эпохи бронзы входило почитание некоторых животных. Имеющиеся свидетельства позволяют заключить, что зоолатрия не занимала сколько-нибудь важного места в общей системе религии изучаемого времени. Священные животные уже тогда считались атрибутами богов, следовательно, играли подчиненную роль в религиозных представлениях. Характерны резные камни с изображением женского или мужского божества в центре, по обеим сторонам фигуры располагали в геральдической схеме двух животных — львов (чаще всего), козлов, иногда птиц. Описанные сцены представляют Владычицу зверей (Πότνια θερών) или Владыку зверей (Πότνιος θηρών), которых сопровождают подчиненные им животные 9.
Тесная связь львов с Владычицей зверей (примечательно, что и в классической религии эллинов львица считалась посвященной Артемиде) способствовала возникновению представлений о том, что лев обладает апотропеической силой. Ярким свидетельством этих
медвежьей богини, девочек от 5 до 10 лет одевали медведями (Demosth. De coron., p. 260). Но этот обряд занимал столь малое место, что он остался лишь в качестве Детского праздника.
воззрений является знаменитый надвратный рельеф Львиных ворот в Микенах: две львицы стоят, опершись передними лапами на базу священной колонны, возвышающейся в середине между ними (высечен около 1250 г. дон. э.). Очевидно, львицы должны были играть роль божественных хранителей входа в царскую резиденцию 30.
Почитание крупных домашних животных — быка и лошади — отразилось и в лексике (например, в «Илиаде» бог Аид именуется κλυτόπωλως), и в памятниках изобразительного искусства; оба упомянутых вида животных были тесно связаны с культами главных богов — Посейдона, а позднее Зевса.
Изображения птиц в ритуальных сценах свидетельствуют, что во II тысячелетии сохранились представления о священном значении некоторых их видов. В эпосе часты упоминания орла и коршуна в качестве священных птиц.
Прогрессирующее ослабление древних зоолатрических представлений на протяжении II тысячелетия подтверждается не только тем, что почитание животных превращается в почитание посвященных какому-либо богу зверей или что животное становится атрибутом бога. Отход от почитания божества-животного сказывается и в том, что превращение Зевса или других богов в животных и птиц имело весьма ограниченную во времени продолжительность. Но особенно показательно появление представлений о существах смешанной формы, сочетавших в своем облике человеческое и животное начала. Распространенность подобных изображений на памятниках мелкой пластики показывает, сколь развито было почитание таких созданий. Интересно наблюдение М. П. Нильссона, рассматривавшего изображения демонических существ с чертами животных и человека: по его мнению, эти существа занимали подчиненное положение в религии критян и других ранних греческих племен, они не были самостоятельными объектами культа 11. Можно вспомнить козлоногих сатиров в эллинской мифологии классического периода, также относившихся к низшему разряду божественных существ.
Появление упомянутых персонажей в ряду божественных образов древнейшей греческой религии свидетельствует о том, что антропоморфические представления уже господствовали в мировоззрений, решительно отодвинув териоморфные верования отдельных эпох. В этом сказывается огромный шаг вперед, сделанный греческим обществом эпохи бронзы.
Господство антропоморфизма в религиозных верованиях греков II тысячелетия указывает на большой динамизм в области духовной культуры. Здесь видно огромное отличие от миропонимания древних
египтян, консервативное религиозное мышление которых упорно держалось териоморфизма.
Весьма важен вопрос о роли некоторых животных в хтонических представлениях ранних греков. В настоящее время есть много данных о почитании змей как на Крите 12, так и в других местах раннегреческого мира 13. Большое место, которое змея занимала в качестве божественного атрибута в эллинской религии I тысячелетия, позволяет думать, что в додорийский период эти воззрения были столь же распространены, если даже не больше.
Как известно, почитание змей распространено почти у всех народов. В религиозных представлениях индоевропейских племен змеи занимали видное место. Весьма красноречивы данные языкознания: наименование змеи сохранило общий корень во многих языках: санскритское ahi, ahina, греческое εχις, εχιδνα, славянское анжь-уж, латинское anguis, литовское angis, древненемецкое unke 14. В мифологических представлениях индоевропейских племен огненная змея олицетворяла молнию, кометы, катящиеся звезды. Отсюда, как указывает А. Афанасьев, произошло расширение понятия о небесной змее, ее имя стали сочетать не только с молнией, но и вообще с громовой тучей. Поэтому в большинстве эпических сказаний змей выступает представителем громоносных облаков и характер его получает демонический оттенок 15.
Древнейшие греческие и соседние с ними родственные индоевропейские племена, обитавшие на Балканском полуострове, находились в таких природных условиях, которые способствовали развитию давних мифологических представлений о змеях. Пустынные горные местности Греции и поныне изобилуют ужами и змеями, причем первые достигают внушительных размеров.
Неолитический земледелец Балкан почитал в образе змей могучие силы природы, и эти понятия сохранились и в период бронзы. Раньше многочисленные указания греческой мифологической традиции I тысячелетия до н. э. позволяли делать преимущественно ретроспективные заключения, теперь источники расширили возможности проникновения в мифологические предания II тысячелетия. Что особенно важно: мифы ахейского периода содержат более непосредственные, более свежие религиозные воззрения, так как создавшее их общество еще не пережило той тяжелой эпохи, которая была связана с завоеваниями дорян. Поэтому находка изображений змей-хранительниц в святилище микенского дворца дает основания для многих предположений.
Прежде всего, важен облик благих охранительных существ, который придан этим змеям. Он основан на представлениях о змее как хранителе дома. На это значение змей в культах II тысячелетия уже давно обратил внимание Нильссон 16. Очевидно, микенская династия XIV—XIII вв. считала змей своими особыми покровителями. Возможно, что здесь нужно протянуть нить между Афиной, покровительницей ахеян во время похода под Трою, и змеей как атрибутом богини в I тысячелетии до н. э. Ведь, как сообщает Геродот (VIII, 41), на акрополе Афин, в храме Афины Полиады, жила священная змея еще в его время.
Микенские змеи-хранительницы позволяют предположить, что в высших кругах ахейского общества складывались некоторые особенные религиозные представления.
Между тем в народной памяти сохранились легенды о змеях, отражавшие очень ранние воззрения на природу, видимо, возникшие еще тогда, когда человек был совершенно подавлен страшными проявлениями тектонических сил земли. Эти предания глубоко укоренились в сознании земледельческого населения Греции, хранившего первобытные сказания о чудовищных гадах. Среди многих старинных мифологических образов, унаследованных греками от ранних времен, следует назвать Ехидну — полунимфу, полузмею, упоминаемую в «Феогонии» Гесиода (295—305). Это страшилище, обитающее в подземных расщелинах глубоко под скалами и пожирающее сырое мясо. Будучи бессмертным, это существо олицетворяет демонические силы земли, однако не благие, а направленные во зло человеку 17. Образ Ехидны находится в полном соответствии с представлениями о ее супруге, свирепом Тифее, который в ахейском эпосе олицетворяет подземный огонь, вызывающий землетрясения и извержения вулканов (Il., II, 781—785):
γαία Ь* ύπεστενάχιζε Ali ώς τερπικεραύνω
χωομένω, τε τ' άμφί Τυφωειι γαΐαν ίμασση
είν Άρίμοις, δθι φασι Τυφωέος εμμεναι εύνάς.
ώς αρα των ύπό ποσσί μέγα στεναχίζετο γαία
έρχομνων μάλα δ' ώκα διέπρησσον πεδίοΐο.
Супружество Тифея с Ехидной совершенно закономерно — оба эти существа олицетворяют грозные вулканические силы, принося-
щие столько бед обитателям Средиземноморья. Примечательно, что Тифей имеет точное местожительство — ειν Αρίμοις — видимо, особо сейсмический район, куда, согласно Гесиоду, боги заточили под землю и Ехидну 18. Сохранение названия Арим в беотийской традиции начала I тысячелетия до н. э. (иными словами, в эолийском массиве греческого народа) показывает достаточно ясно, как много места занимали предания о страшных змеях в религиозных воззрениях ранних эллинов.
В этой связи небесполезно вспомнить облик Тифея, каким рисовался он многим поколениям предков Гесиода 19. Как и Ехидна, Тифей принадлежит к разряду чудовищ. Он отличается огромной силой, на плечах его высились сто змеиных голов с черными языками и огнедышащими очами. Это создание могло приносить ужасное зло, и потому, по верованиям греков, был неизбежен бой между Тифеем и Зевсом. Упоминания о борьбе Зевса с Тифеем 20 в эпосе весьма кратки и незначительны. Можно сказать, что отношение эпоса к божественным змеям соответствует представлениям о них в микенском дворце XIII в.
Обращаясь к изображениям божеств на памятниках II тысячелетия и к образам богов в эпосе, следует отметить большое сходство воззрений, легших в основу обеих групп источников. Кратко можно сказать, что греки додорийского времени полагали, что существует множество божественных сил, имеющих вполне человеческий облик. Эти существа обладали, по представлениям того времени, властью над природой и над людьми, однако могущество их было не безгранично. Подобно стихиям и людям, боги борются между со-
бою, их обуревают такие же страсти, как и людей. Жизнь человека зависела от того, сколь успешно он добивался расположения богов соблюдением религиозных обрядов и выполнением всех тех общественных норм, которые были освящены религией.
Среди обрядов важнейшими были действия, имевшие целью приобрести расположение и отвратить гнев богов, что достигалось принесением жертв.
Жертвоприношения составляли существенную часть в сакральных обрядах ранних греков. Как известно, этот обычай восходит к очень ранним фазам религиозных представлений, когда человек пытался задобрить дарами высшие божества (жертва по принципу do ut des) или когда род или племя сообща приносили в жертву определенное животное, часть которого шла божеству, а остальное съедали совершавшие обряд. Совместное принятие пищи, судя по обычаям, сохранившимся у дорян, имело большое значение в жизни протогреческого племенного массива, так как оно устанавливало особые тесные связи между сотрапезниками. Вкушение же мяса священного животного не только сближало людей, но и устанавливало священные связи между жертвователями и божеством 21. Приносивший угодные богам жертвы 22 мог, по верованиям ахеян, настойчиво требовать от бога помощи в трудную пору) жрец Аполлона Хрис, моля своего патрона об отмщении за дочь, напоминает, как он приносил богу в жертву быков и коз (Il., I, 37—42). Представление о том, что благосклонность богов можно обеспечить с помощью подарков 23, очень четко сформулировано Гесиодом (по словам Платона — De republ. III, p. 390 R: δώρα θεούς πείθει, δώρ5 αίδοιους βάσιλήας).
Ритуал жертвоприношений в раннегреческом обществе отличался большой сложностью. Он начинался с того, что приносивший жертвы умывал руки водою (Il., VI, 266—267) и одевался в чистые одежды (Od., IV, 759—760). Вообще, требование личной и общественной чистоты при исполнении религиозных обрядов было тогда обязательным условием. Так, все войско ахеян совершало обряд личного очищения и очищения лагеря от разного мусора по приказанию Агамемнона, и только после этого приступили к жертвам Аполлону (Il., I, 313—317). Для очищений применяли не только воду, но и серу24.
Доступные ныне источники позволяют заключить, что в изучаемый период греки совершали жертвы разных видов.
Особенно распространены были возлияния вином, реже медом с водой или молоком 25. Раскопки выявили большое число ритуальных сосудов 26, форма которых особенно удобна для возлияний. Это одноручный кувшин с почти сферическим туловом на низком или среднем поддоне. Его высокая шейка завершается косо срезанным устьем, над краями сосуда высоко поднимается изящно изогнутая ручка. Частое употребление этого вида утвари привело к тому, что изображение его вошло в число идеограмм раннегреческого письма — знак № 205. Такие сосуды постоянно изображались в сценах ритуальных приношений 27, которые сохранились на многих памятниках как из критских центров 28, так и из материковых 29. Помимо названной формы для культовых действ применяли различные сложные сосуды. Особенно хорошо известны керны — композиция из нескольких сосудиков, расположенных на одной ножке, — видимо, для возлияния использовалась не одна жидкость. Иногда несколько сосудиков укрепляли по окружности кольцевого узкого сосудика 30. Чрезвычайно красноречив открытый сосуд из могилы № 5 в Перати (Аттика, XII в.): на краях его укреплены 2 открытые чашечки и 4 терракотовые фигурки, очевидно, изображавшие богиню 31. Жертвоприношения включали не только вино и прочие жидкости, но и кровь, которая собиралась в больших открытых сосудах на ножках или без них32. По большей части эти сосуды делали из различных пород камня, а подчас из глины.
Другой род жертв — воскурения, которые считались весьма угодными богам (см., например, 11, IX, 499—500). При воскурении сжигали специальные пахучие вещества 33 или, чаще, мясо и жир жертвенных животных (Il., VIII, 545—551).
Самым распространенным видом жертвоприношений было заклание животных. Кровавые жертвы преобладают в ритуальных обрядах, описанных в ахейском эпосе, весьма часто представлены они на памятниках искусства — на фресках и резных камнях. Обряд заклания быка или телицы начинался с того, что животное обсыпали ячменем или солью (Il., I, 458; Od., III, 445—446) и срезали с него клок шерсти, который участвовавшие в церемонии тут же, разделив между собою, бросали в огонь (Il., III, 273). Ячменные зерна также бросали в огонь. Заклание животного обычно совершали на жертвенном столе, как свидетельствуют многочисленные изображения 34. Там отделяли части, полагающиеся божеству, и клали их на огонь на жертвеннике 35. После сожжения жертвенных частей остальное мясо резали на куски и жарили: теперь наступал черед людей (подробное описание жертвенного пира сохранилось в «Илиаде» — I, 465—470).
Принесение в жертву крупного животного или даже нескольких было под силу только значительному сообществу или могущественному правителю. В «Одиссее» рассказано о том, как пилосский народ на морском берегу совершал жертвы черными быками 36: было отделено 9 сидевших особо групп пилосцев, в каждую входило по 500 пилосских мужей, и перед каждым подразделением стояло по 9 быков (Od., III, 5—8). Сообщаемые поэтом цифры нельзя принимать за абсолютно точные, но несомненно одно: заклание быка производилось довольно многочисленной группой пилосцев. Ахейские документы XIII в. показывают, что организация крупных жертвоприношений велась заблаговременно и что животных доставляли и народ, и должностные лица. Примечательно, что в записях преобладают бараны, крупный рогатый скот упомянут редко и в небольшом числе. Так, в пилосской табличке Un 718 зарегистрировано поступление 1 быка, 4 баранов, различного провианта (зерно, мука37,
вино, мед, сыр?), а также двух овечьих шкур 38. Эти припасы, видимо, должны были быть употреблены на пиршестве в честь Посейдона, устраиваемом в местности Сарапедии 39.
Жертвоприношения мелким скотом (ягненок, поросенок) и птицей носили менее торжественный характер и совершались в каждом доме у домашнего алтаря. Судя по расположению алтаря в Пилосском дворце и в Кноссе (тут открыто 4 основания алтарей), жертвенники ставили обычно перед домом во дворе, но были также и переносные алтари. М. П. Нильссон, подробно изучивший изображения этого атрибута религиозных древностей на памятниках II тысячелетия, отметил разнообразие форм, размеров и назначения названных конструкций, которое нашло продолжение и в сакральных древностях классической Греции 40. Следует отметить, что критяне создали более совершенные и изысканные формы жертвенников и в более раннее время 41, тогда как алтари материкового населения еще долго сохраняли массивность и основательность в ущерб внешней форме.
Следует упомянуть еще и о дарении богам плодов и овощей. Эти незамысловатые жертвы приносили особенно часто селяне в благодарность за хороший урожай. Но приношения плодов входили и в ритуалы торжественных жертвоприношений, как позволяет заключить корзинка с фруктами, изображенная над алтарем на фреске саркофага из Агиа-Триады42.
Наконец, остановимся на вопросе о человеческих жертвах. Сведения о них встречаются и в древнейших мифах (легенда о жертвоприношении Ифигении) и в сообщении эпоса о похоронах Патрок-
ла (Il., XXII, 175—176). Но резкое осуждение поэтом Ахилла, убившего 12 пленных троянцев на костре своего друга, говорит о том, сколь чужд был этот обычай ранним грекам. Малочисленность находок человеческих костей в могильниках II тысячелетия (Милонас приводит только три случая 43) убеждает в том, что заклание людей было чуждо религиозным обычаям додорийской Греции.
Как видим, в практике жертвоприношений у ранних греков весьма много общего с установлениями и аналогичными обрядами Греции классического времени44.
Судя по эпосу, молитва, то есть личное обращение человека к божеству с просьбами или с благодарностью, была самым распространенным видом религиозных обрядов. Выше мы упоминали о том, что, обращаясь к богам, герои эпоса считали нужным напомнить о своих заслугах перед тем или иным божеством. Обращения к богам сопровождались выразительной жестикуляцией. На многих памятниках представлены мужские или женские фигуры, протягивающие руки к божеству или к его атрибутам 45.
Среди одного вида терракотовых статуэток, особенно распространенных в греческих землях в XVI—XII вв., есть много фигурок, руки которых протянуты вверх или вперед в молитвенной позе. Другой жест адорации хорошо засвидетельствован изображениями с Крита — взывающий к божеству прикладывает правую руку ко лбу 46.
Гораздо лучше: известны различные шествия, процессии, танцы-изображения этих действий запечатлены на фресках47, резных камнях48, на сосудах. Они происходили на открытых местах, в пределах внутренних дворов обширных царских дворцов 49 и, вероятно, на улицах и площадях деревень и городов. Разнообразие видов общественных сакральных церемоний свидетельствует о том, что в ранней Греции, как позднее в классической Элладе, уделялось большое внимание религиозным актам, которые должны были обеспечить покровительство богов. В изучаемое время формы богопочитания были не столь пышными и продолжительными 50, но зна-
чение их в духовной жизни каждого коллектива (племя, род или царство, город, деревня) было ничуть не меньшим.
Говоря о ритуальных обрядах, следует упомянуть и спортивные соревнования, которые входили в состав празднеств. Так, при погребении Патрокла были устроены состязания в беге колесниц, в кулачном бою, стрельбе из лука, в борьбе одетых в доспехи и вооруженных копьями воинов, метании железного круга (II, XXIII). Особенностью общественной жизни критян были акробатические игры с быками 51. Их изображения весьма многочисленны. Они показывают, сколько уменья, силы и ловкости требовалось от гимнастов в этих опасных упражнениях. Подобные качества греки расценивали, как дар, полученный от богов 52, поэтому демонстрация «божественных» способностей атлетов имела несомненно и сакральное значение. Ведь боги не только содействовали героям во время состязаний (как, например, Афина поддерживала Одиссея.— Od., VIII, 193—198), они даже сами вступали в агон со смертными людьми 53. Поэтому можно полагать с большой долей уверенности, что физические упражнения и игры входили в число богослужебных церемоний ранних греков, от которых обычай этот перешел и в религиозную жизнь полисной Греции54.
Сущность греческой религии составляет политеистическое55 обоготворение сил природы. Почитание таких божеств сосредоточивалось первоначально в местах, где, как полагали ранние греки, обитали боги 56. Такими жилищами богов могли быть самые разнообразные части ландшафта — рощи, отдельные деревья 57, скалы, горы, реки, пещеры. В почитавшихся священными местах издавна совершали обряды в честь богов. Для исполнения священных церемоний там ставили жертвенники и алтари. Интересна сцена такого богопочитания, изображенная на щитке перстня из недавно открытого фолоса в Мирсинохоре (окрестность Пилоса): на сколоченном из дерева прямоугольном алтаре стоят сакральные рога,
между которыми воткнуты две ветви маслины. На алтарь возлагает лилию женщина, одетая в парадную широкую юбку. Грудь ее полностью открыта, на голове убор с двумя рогами 58. Однако часто культовые действия совершались прямо под деревом 59, причем эти обряды выполнялись в XVI—XV вв. лицами из высших слоев общества.
Прочность традиции почитания божеств в созданных самою природой местах, которую обнаруживает эллинская религия классического времени 60, позволяет предполагать, что во II тысячелетии такой обряд богопочитания был господствующим. Сюда примыкает и почитание священных пещер и гротов, особо распространенное на Крите 61. В общем религия Греции додорийского времени отличается тем, что она не была связана с монументальными культовыми сооружениями. Это — естественное следствие обожествления всей природы. Действительно, великая богиня Земли простиралась повсюду и, по воззрениям раннего грека, жила повсюду. Также и Посейдон обитал в безбрежных водах морей.
Но со временем представления о некоторых богах видоизменились, возникла мысль о том, что отдельные боги могут обитать в построенных человеком жилищах. Так родились святилища. Сначала это были очень скромные по размерам и по виду помещения, обычно составлявшие часть дома или дворца. Весьма ценна мысль Нильссона, что в подобных домашних святилищах почитали иных божеств, чем те боги, культ которых был связан с священными местностями 62. Несомненно, что почитавшиеся под крышей дома божества были особенно близки человеку, они имели прямое отношение к его жизни, относясь к нему враждебно или благожелательно. Яркие изображения таких второстепенных божественных существ, сохранившиеся в святилище на микенском акрополе (раскопки 1968—1969 гг.), служат прямым подтверждением мнения шведского ученого.
Святилища II тысячелетия известны во многих местах как на островах, так и на материке 63. Обычно это небольшие помещения
как во дворцах (кносское святилище Главного дворца состояло из двух небольших комнаток64; в Фесте в Среднеминойский-II период во дворце 4 маленькие комнаты имели сакральные функции, причем самое большое помещение достигало лишь 3,65 χ 2,60 м 65; в Пилосе дворцовое святилище, находившееся в боковом северовосточном корпусе, представляло собой открытое помещение 93 площадью около 10 кв. м), так и в частных домах (в доме, примыкавшем с северо-запада к кносскому дворцу, это была небольшая комнатка, как пишет Эванс 66; иногда, как показали остатки дома в Бербати, домашнему культу отводился лишь один из углов комнаты, где стоял алтарь с различными сакральными предметами). Правда, в дворцовом комплексе Асины комната с ритуальными находками имела площадь 7 χ 5 м, что позволило исследователям предположить, что здесь уже возникало храмовое помещение67.
Скромный облик сакральных помещений свидетельствует не только о сохранении старинных простых форм культа богов, он отражает и доступность раннегреческих божеств для их почитателей. Иными словами, боги, помогавшие человеку или наказывавшие его за нечестивые поступки, оставались близкими существами. Эта особенность раннегреческого религиозного мировоззрения в полной мере проявилась в эпосе, она отражена и в памятниках искусства III тысячелетия. Грек эпохи бронзы знал о губительных и разрушительных действиях своих богов, но почитание их не было связано с мыслью о его собственной приниженности и угнетенности, как это имело место в древнейших религиях Египта и Месопотамии, где сложившиеся на земле системы деспотизма служили «моделью» для конструирования связей между божествами и людьми 68.
Общедоступность религиозных обрядов, сохранявшаяся в ран-негреческом обществе, являлась причиной того, что это общество не знало особо привилегированной группы служителей культа. Совершавшиеся в упомянутых скромных святилищах ритуальные действия выполнялись главой семьи или его домочадцами (например, моление Гекубы), они требовали специальных профессиональных
знаний. Поэтому жречество в додорийской Греции было малочисленно и, судя по упоминаниям о жрецах в эпосе, не играло особенной роли (таково положение Калханта в ахейском войске под Троей).
Даже в экономической жизни сказывалась слабость ахейского жречества. Так, в пилосском документе ЕР 704 содержится запись о держании земли жрицей (ijereja) Эритой, причем сообщаемые ею сведения опровергаются общиной69. Этот спор о земле, равно как и другие записи в пилосских земельных табличках, проливает свет на образ жизни «служителей богов», как именуются они в ахейских табличках,— видимо, они должны были заниматься земледелием в качестве основного средства к жизни.
Следует отметить иную тенденцию — в ахейских царствах XV—XIII вв. династы стремились упрочить традицию, говорящую об их весьма тесных связях с богами. Для этого были созданы генеалогические мифы, возводившие анактов в ранг потомков Зевса и других богов. Некоторые царские роды претендовали на особый дар предвидения — так, герой древнего эпоса Мелампод, сын Амифаона и внук Эола, был знаменитым прорицателем в Пилосе70, равно как и дочь Приама Кассандра. Не только мантика 71, но и ряд других религиозных церемоний стали особой привилегией анактов, результатом чего было сохранение в Афинах сакральной должности архонта-басилея и в I тысячелетии до н. э.
Отмеченная сторона деятельности ахейских династов показывает, как искусно стремились они использовать религиозность раннегреческого общества 72.
Внутреннее убранство раннегреческих святилищ также отличается скромностью. Употреблявшиеся в них для почитания богов предметы обычно невелики и сделаны из простых материалов (глина, камень, дерево). Вдоль стен устраивали лавки из камня и глины, которые покрывали штукатуркой. На них ставили терракотовые фигурки богинь, сосуды, изображения священных предметов (рогов, топоров). Здесь нет особо роскошных изделий. Исключение составляют слоновокостные статуэтки с микенского акрополя, о которых подробно мы говорили выше. Создается впечатление, что ранние греки представляли быт богов очень простым и не нуждавшимся в особом украшении.
Наряду с домовыми cвятилищaми в XV—XIII вв. возникали и отдельно стоящие сакральные здания, которые можно назвать хра-
мами. Они известны пока в немногих местах — в Элевсине 73, на острове Кеосе, а совсем недавно храмовое сооружение открыто в Микенах.
Американский ученый Дж. Кэскей исследовал крупный центр II тысячелетия на острове Кеосе 74. Здесь с 1960 г. в урочище Агиа-Ирини открыт город, первый расцвет которого приходится на XVI— XV вв. В конце XV в. землетрясение разрушило здания, но жизнь возобновилась довольно скоро, и в XIII в. вновь наблюдается подъем. Храмовое здание было возведено здесь впервые еще в эпоху Средней бронзы — от этого времени сохранилась небольшая комната XII, к которой позднее были пристроены другие помещения (XI, XIII, IV, VII). После землетрясения храм был восстановлен, и это святилище (длиною до 17 м) существовало непрерывно вплоть до эллинистической эпохи.
Характерной чертой кеосского храма является применение мрамора, например порог в комнате IV. Как и в других святилищах того времени, в помещении XI была устроена каменная платформа (высотою в 0,39—0,70 м), на которой стояли терракотовые изображения божества, числом не менее 24. Статуи высотою в 0,50— 0,70 м, одна в натуральную величину, представляли стоящую женскую фигуру с обнаженной грудью и колоколообразной юбкой. Обнаженное тело было покрыто белой краской, кофточка желтая, ожерелье красное. Для прочности фигуры имели внутри крестообразный деревянный каркас. Весьма примечательно выражение лица этих богинь — большие глаза и слегка улыбающийся рот оставляют впечатление благожелательности75. Видимо, богиня считалась покровительницей цветущего города.
Среди обломков терракот была найдена часть тела дельфина, что указывает на какие-то связи этого храма с морскими богами.
Монументальные терракотовые статуи из храма в Агиа-Ирини отражают рост самосознания населения этого города. Образ могущественной богини отвечал представлениям городской общины о своей силе, поклонение такой покровительнице до некоторой степени выражало самопочитание коллектива жителей.
С иным обликом божеств познакомили раскопки святилища на микенском акрополе. Здесь работами В. Тэйлура в 1968—1969 гг. был раскрыт обособленный храмовый комплекс 76, в различных помещениях которого найдены слоновокостные и терракотовые сак-
ральные изображения. Примечательно, что юный бог, представленный скульптурой из слоновой кости, имеет привлекательный облик, так же как многочисленные терракотовые змеи, искусно обожженные и тщательно расписанные. Совсем иное выражение большинства терракотовых статуэток. Их злые, отталкивающие лица заставляют сразу вспомнить отношение эпоса к многим богам, приносящим вред ахейцам. Правда, микенский храм относится к XIII в. до н. э., когда ахейское общество уже пережило большие трудности. Видимо, в это время в обществе укрепилось неверие в доброту богов, и микеняне считали необходимым особо чтить божества, которые способны причинить им зло. Судя по облику, микенские терракоты представляли преимущественно богинь и богов второстепенных или, по меньшей мере, локального характера.
Раннегреческий пантеон известен до сих пор весьма недостаточно. И в классической Элладе наряду с главными богами, жителями Олимпа, существовало множество местных богов, а также демонов и обожествленных героев. Аналогичная картина наблюдается и в религии II тысячелетия.
Позднеахейские документы из Кносса, Пилоса и других мест содержат записи с упоминанием Посейдона, Зевса, Геры, Гермеса, Афины, Артемиды и Аполлона (в форме Paiawon), а также богини Владычицы (позднее это Πότνια, эпитет, прилагавшийся к Деметре и Коре). Вопрос об упоминании в табличках бога войны Арея пока еще спорен 77, но следует думать, что древние мифы сохраненные в эпосе, достаточно надежно свидетельствуют о его давнем почитании.
Обширный политеистический пантеон ранних греков складывался на протяжении многих столетий, причем характер тех или иных богов мог претерпевать некоторые изменения 78. Но в основном система религиозных воззрений ранних греков характеризовалась теми же принципами, которые нашли дальнейшее развитие в эллинской религии последорийского времени79. Благодаря непрерывности развития греческая мифология содержит предания такого характера (например, о Кроносе, пожиравшем собственных детей), которые отражают далекие времена дикости 80. Вместе с тем длительность непрерывного развития верований позволила грекам создать весьма разнообразную систему религиозного миропонимания. И здесь роль духовного творчества II тысячелетия поистине огромна.