События, излагаемые в «Илиаде» и «Одиссее», представляются происходящими в далеком прошлом. Но при всем стремлении выдержать определенную историческую дистанцию и изобразить все происходящее с максимальной исторической достоверностью отзвуки более поздних эпох проникли в поэмы в различном виде. Так, например, гомеровские герои знают только бронзу, из которой выкованы их оружие и доспехи, но, чтобы подчеркнуть суровость и непреклонность воина, в «Илиаде» говорится о «железном сердце» («Илиада», кн. 24, ст. 205, 521). Греки, осадившие Трою, в поэмах названы ахейцами, или данайцами, т. е. представителями того греческого племени, которое одним из первых вступило на Балканский полуостров. О дорийцах, другом греческом племени, пришедшем на Балканы значительно позднее, гомеровские ахейцы не знают; тем не менее они упомянуты в «Одиссее». Детали быта, описанные в поэмах, то воспроизводят быт и реалии VIII в. до н. э., то уводят в какие-то иные, более ранние времена.
Для древних греков Троянская война и все связанные с нею события казались совершенно достоверными, а героев, сражавшихся под Троей, они чтили как своих родоначальников и покровителей. Античные хронисты даже устанавливали год падения Трои, относя его к XII в. до н. э. Однако до конца прошлого века в науке полностью отсутствовали сведения о ранней истории Греции; она открывалась VIII в. до н. э., временем, которым датировались гомеровские поэмы; прошлое же, воспроизводимое в них, воспринималось как вымысел и фантазия. Исследования, начатые в 70-х гг. XIX в. Г. Шлиманом, уводят далеко за гомеровскую поэзию.
Немецкий археолог-самоучка Генрих Шлиман (1822—1890) по собственной инициативе начал раскопки в Малой Азии на холме Гиссарлык, между Дарданеллами и Босфором, где, следуя географии и топографии гомеровских поэм, как он предполагал, стояла взятая некогда ахейцами Троя. Он нашел семь последовательно расположенных поселений, два из которых носили явные следы пожара. Зная, что гомеровские ахейцы сожгли взятый ими город, Шлиман принял за него нижнее из сгоревших поселений, где откопал стены древней крепости, дорогу, ведущую к городским воротам, и развалины ворот с крепостной башней. Когда же возле стены был найден тайник, полный золота и драгоценностей, Шлиман «узнал» в нем клад, спрятанный Приамом накануне штурма Трои, а золотую диадему, найденную среди украшений тончайшей ювелирной работы, определил как венец Елены. Продолжая поиски уже на Балканах, Шлиман начал раскопки в Микенах на Пелопоннесе, где, по преданию, царствовал Агамемнон. Обнаруженные гробницы с остатками древних доселе неизвестных погребений он назвал могилами Агамемнона и его друзей, погибших в день возвращения из-под Трои. Один из обнаруженных в гробнице скелетов отличался среди прочих своим размером, это послужило Шлиману основанием считать его принадлежащим самому предводителю ахейцев. В таком безоговорочном отождествлении гомеровских поэм с исторической действительностью проявилась наивность и ненаучность шлимановской методологии. Лишь после его смерти с большим трудом удалось, насколько возможно, исправить допущенные им ошибки. Теперь установлено, что Шлиман, разыскивая следы гомеровской культуры, проник в очень отдаленное прошлое, уходящее своими корнями в третье тысячелетие до н. э.
Открытие Шлимана, при всех его заблуждениях, имело огромное значение для науки. В результате его работ была обнаружена доселе неизвестная цивилизация, локализованная в Малой Азии (Троя) и на материке (Микены, Тиринф, Орхомен) и оказавшаяся более древней, чем описанная в гомеровских поэмах. Кроме того, воскресшее прошлое обнаружило реальную основу греческих мифов и потребовало от исследователей пересмотра уже сложившихся взглядов на мифологию, народные предания и сказки. В 1900 г., спустя десять лет после смерти Шлимана, английский ученый Эванс открыл на острове Крите еще одну, более древнюю цивилизацию, следы воспоминаний о которой сохранились как в гомеровских поэмах, так и в греческих мифах 1. «Исключительное явление — ничего греческого, ничего римского»,— так сформулировал Эванс первое впечатление от знакомства со своей находкой. В развалинах многоэтажного дворца,
поразительного по своей архитектуре и замечательной стенной росписи, исследователь обнаружил несколько тысяч глиняных табличек с различными знаками, частично написанными иероглифами, а частично двумя типами линейного письма. Эванс установил, что письмена эти последовательно во времени использовались критянами для передачи их языка, догреческого, неизвестного по происхождению, названного учеными минойским. Линейное письмо А Эванс отнес к середине второго тысячелетия, а линейное письмо Б к XV—XII вв. до н. э.
В 1939 г. в западном Пелопоннесе, вблизи Наваринской бухты, американские археологи, разыскивая город Пилос, столицу царства гомеровского Нестора, нашли множество глиняных табличек с письменами, напоминающими критское линейное письмо Б. После войны, с возобновлением археологических работ, число надписей еще пополнилось, и стало ясно, что Шлиману помешала их обнаружить только случайность. Ученые долго не могли прочесть эти находки и считали, что они написаны не на греческом языке. Лишь в 1953 г. английскому архитектору Майклу Вентрису удалось расшифровать пилосские таблички, содержащие хозяйственные записи. Вопреки его собственным ожиданиям язык записей оказался греческим, похожим на язык гомеровских поэм, но более древним. Вентрис, жизнь которого трагически оборвалась в 1956 г., не успел расшифровать все греческие тексты, написанные линейным письмом Б, их найдено уже свыше трех тысяч, но он установил, что это слоговое письмо развилось из критского Линейного письма А и было приспособлено для передачи греческих слов1. Этим письмом пользовались для хозяйственных записей те представители греческого племени ахейцев, которые примерно к середине второго тысячелетия, двигаясь с севера, вступили на Балканский полуостров, поселились на Пелопоннесе и были создателями так называемой микенской культуры с ее центрами в Арголиде, западном Пелопоннесе и Беотии. Археологические раскопки подтвердили факт сильнейшего воздействия на микенскую культуру высокоразвитой и чужой критской культуры. Вышеупомянутое заимствование письменности является еще одним подтверждением этого воздействия. До сих пор не установлены причины падения могучей критской державы, происшедшего около 1400 г. до н. э., неясны также обстоятельства гибели микенской цивилизации спустя примерно два века.
Современная историческая наука предлагает немало гипотез для объяснения той страшной катастрофы, которая сначала сокрушила Крит, а вскоре ниспровергла первую материковую греческую цивилизацию. Последствия этой катастрофы были таковы, что в наступившей за ней «эпохе сумерок», сведения о
которой крайне скудны, были утрачены многие социальные и культурные завоевания, в частности письменность. Поэтому в начале VIII в. до н. э. грекам пришлось начинать все заново и создавать первый греческий алфавит на основе финикийского письма. Первыми и древнейшими памятниками нового письма являются 7 или 8 надписей, датируемых второй половиной VIII в. до н. э. Любопытно, что в одной из них, надписи на кубке, стоят имена Нестора и Афродиты, причем последняя имеет гомеровский эпитет «прекрасновенчанная». Введение новой письменности было связано с новым подъемом в истории греческих племен, который начинается на малоазийском побережье, где живут представители ионийского племени. Основными ионийскими поселениями являются города Милет, Эфес, Колофон в центральной и южной части Западного побережья Малой Азии, а также некоторые из Кикладских островов. Отдельные представители этого племени населяли Аттику, небольшую область центральной Эллады на материке. С ионийской культурой связано развитие геометрического стиля в искусстве и расцвет эпической поэзии.
Микенский период явился тем отдаленным историческим фоном, на котором разыгрались описанные в поэмах события. Память об этом времени наряду с более смутными воспоминаниями о былом могуществе Крита сохранялась у греков и передавалась из поколения в поколение, составляя историческую канву народного поэтического творчества. Сначала в героических песнях аэдов, а затем в грандиозных рецитациях рапсодов оживало это далекое прошлое, в котором история переплелась с художественным вымыслом, прошлое — с настоящим, а люди, участники давно минувших событий, отождествлялись с богами и героями 1.
Гомеровские поэмы, особенно «Илиада», сохранили немало исторически достоверных фактов, нашедших подтверждение при раскопках. Так, например, еще Шлиман не мог объяснить назначение кабаньих клыков, хорошо отшлифованных, с пробуравленными отверстиями, которые то и дело попадались ему в микенских гробницах. Недавно была найдена голова статуи микенского воина в шлеме, на котором перпендикулярно его поверхности торчали такие клыки. Эта находка позволила представить себе шлем Одиссея, вызывавший доселе немало недоумений и не находивший убедительного объяснения:
Шлем из кожи; внутри перетянутый часто ремнями,
Крепко натянут он был, а снаружи по шлему торчали
Белые вепря клыки, и сюда и туда воздымаясь
В стройных красивых рядах...
(«Илиада», кн. 10, ст. 261—264)
Но с другой стороны, многое потускнело или совершенно исчезло из памяти. Отсюда возникают исторические несообразности и смещения во времени. Например, в микенскую эпоху покойников зарывали в землю. Вместе с останками правителей археологи извлекли из гробниц их портретные изображения — посмертные маски из тончайшего листового золота. А гомеровские герои, ахейцы и троянцы, сжигают мертвецов, зарывая в землю лишь сосуды с прахом сожженных. Именно таков был погребальный ритуал греков в IX—VIII вв. до н. э. Вооружение героев то исторически точно соответствует вооружению микенского периода (щит Аякса, обшитый семью шкурами), то оказывается таким, каким пользовались греки в VIII веке (щит Агамемнона).
В мифах сохранились сведения о военных столкновениях между отдельными городами микенской Греции и о их совместных военных походах против других народов. Тут же, вероятно, скрыто и историческое ядро троянской эпопеи — вторжение ахейцев в Малую Азию. Известно, что начиная с XIV в. до н. э. греки постепенно переселялись в Малую Азию. К началу XII в. относятся походы ахейцев против богатого малоазийского города Трои. История одного из многочисленных походов, возможно, даже не очень значительного, поскольку он относился к последнему периоду микенской эпохи, объединилась в народной памяти с другими примечательными событиями, скорее всего с грандиозным землетрясением, ок. 1300 г. до н. э. разрушившим Трою (Троя VI). Исторические события в их мифическом осмыслении переплелись с очень древним, возможно, догреческим, мифом о похищении богини растительности темными злыми силами; отсюда после значительных преобразований и изменений вошел в «Илиаду» мотив похищения Парисом Елены 1.
Развалины Трои и микенских твердынь — историческое прошлое «Илиады», свободно преобразованное в отношении времени, действия и персонажей. Иначе обстоит дело с «Одиссеей», где вопрос об историзме очень сложен, начиная хотя бы с того, что до сих пор никому не удалось отыскать гомеровскую Итаку. В то время как «Илиада» — военно-героическая поэма, в которой изображено столкновение народов, вождей и правителей, «Одиссея»— поэма приключенческо-бытового характера, где люди противопоставлены друг другу по их родственным, имущественным и социальным отношениям; там действуют отец и сын, муж и жена, хозяин и гость, странник и пастух, хозяин и раб и т. д.
Героические ахейские сказания, возникшие в своей основной массе в годы величия микенского царства, пережили катастрофу, разразившуюся в конце второго тысячелетия, и вместе с на-
родом, создателем и хранителем их, перешли на Восток — в Малую Азию и на близлежащие острова. В своем первоначальном виде они сохранились среди тех северных ахейцев, которые переселились из Фессалии и Беотии в северную часть малоазийского побережья и на остров Лесбос, получив наименование эолийцев. Песни эолийских аэдов обрели свою вторую жизнь в среде южно-ахейских переселенцев Пелопоннеса, которые под именем ионийцев обосновались в центральной и южной части малоазийского побережья. Их материковые соплеменники оставались в Аттике, на острове Эвбее и на Кикладских островах. В среде профессиональных певцов у малоазийских ионийцев возник эпос с его особой поэтикой, размером, стилем и языком. Обе гомеровские поэмы появились в период расцвета ионийской Греции в VIII в. до н. э. По преданию, их автором был странствующий ионийский рапсод Гомер. В исторические времена множество ионийских городов оспаривали друг у друга право именоваться родиной Гомера, в их спор включались даже города материковой Греции.
Возникшие на основе устного аэдического поэтического творчества «Илиада» и «Одиссея» — первые литературные памятники. Каждая поэма едина по своему замыслу и его художественному воплощению, в каждой отражен богатейший жизненный опыт и мудрость греческого народа. Однако вопрос об авторстве Гомера, переросший в вопрос об его участии в создании поэм и неотделимый от вопроса о происхождении эпоса, до сих пор не нашел в науке окончательного разрешения (гомеровский вопрос). К нему придется вернуться после знакомства с художественными особенностями поэм, с их языком и стилем.