Постановления сената пусть имеют силу закона, если только
им
не воспротивится равная или высшая власть. Эти постановления
должны храниться записанными. Класс сенаторов да будет беспорочен
и да служит образцом для других... А если нужно будет
исполнить что-нибудь, выходящее за пределы компетенции должностных
лиц, пусть народ выберет для этого особое лицо и облечет
его полномочием действовать...
В своих сношениях с народом или сенатом магистраты должны
быть умеренны.*
Сенатор, не пришедший на заседание, должен или представить
уважительные причины неявки или быть присужденным к штрафу.
Пусть сенатор говорит своевременно и умеренно и пусть соблюдает
народные интересы.
В народном собрании пусть не допускается насилие. Пусть
равная
или высшая власть пользуется преимуществом. Если какое-нибудь
предложение вызовет смятение, виновным пусть считается автор
этого предложения. Воспрепятствовавший дурному делу пусть
считается добрым гражданином.
Магистраты пусть соблюдают ауспиции, пусть повинуются государственному
авгуру, обнародованные ими предложения пусть представляются
в эрарий [1] для всеобщего сведения, пусть одновременно
не обсуждают больше одного дела, пусть разъясняют дело народу
и
пусть позволяют должностным и частным лицам обсуждать его.
Пусть не издают специальных законов в угоду отдельным лицам.
Пусть не произносят смертного приговора гражданину иначе,
как
в больших комициях (по центуриям)...
Подарков пусть никто не принимает и не дает ни при искании
должности, ни при отправлении ее, ни по отбытии ее срока.
Уклонившийся от соблюдения этих правил пусть будет наказан
как за преступление.
(Цицерон, О законах, III, 3—4)