3. Наказание Капуи за отпадение от Рима

Большинство сенаторов Капуи было уверено, что и к ним римский народ отнесется столь же милостиво, как не раз это было в прежние войны; было решено поэтому отправить посольство для сдачи римлянам Капуи. Послов отправили, а около 27 сенаторов направились в дом Вирия. Здесь они устроили пир, стараясь забыть за вином гнетущую мысль о несчастье, и приняли яд. Потом, когда кончили пир, подали руки друг другу и в последний раз обнялись, оплакивая участь свою и судьбу родины. Одни остались у Вирия, чтобы быть сожженными на одном и том же костре, другие разошлись по домам. Яд действовал медленно, потому что желудок их полон был яств и вина; большинство из них поэтому промучилось и всю ночь, и часть наступившего дня, но к тому времени как пред врагом раскрылись ворота, все были уже мертвы.

На следующий день по приказу проконсулов были открыты ворота Юпитера, находившиеся против римского лагеря, и в город вступили под начальством легата Г. Фульвия один легион и два отряда союзников. Фульвий прежде всего отобрал все оружие, какое было в Капуе, расставил у всех ворот караулы, чтобы никого не впускать и не выпускать, взял под стражу карфагенский гарнизон и приказал сенату отправиться в лагерь к командирам. Как только они пришли, их заковали в цепи и заставили выдать квесторам все золото и серебро, какое было у них... 25 сенаторов были отправлены под стражу в Калы, 28 — в Теан. Это были .те, которые больше других были виновны в том, что Капуя отпала от римлян.

По вопросу о том, как наказать кампанский сенат, консулы не могли прийти к соглашению: Аппий Клавдий готов был простить, Фульвий настаивал на суровых мерах. Поэтому Аппий предлагал передать вопрос на разрешение сенату, но Фульвий требовал немедленных действий. Ночью с конным отрядом он отправился в Теан,

 

на рассвете вступил в городские ворота и явился на форум. Все население сбежалось туда, как только показались всадники. Фульвий вызвал сидицинского магистрата и приказал привести из-под стражи кампанцев. Их привели, высекли и казнили. Оттуда он во весь опор поскакал в Калы. Он уже занял место на трибуне, и кампанцы были уже привязаны к эшафоту, как по римской дороге примчался курьер и передал Фульвию письмо от претора Кальпурния с сенатским приговором. В толпе пошел говор, что «все дело о кампанцах передается на решение сенату». Фульвий также думал это, но положил письмо, не распечатав, за пазуху, и кампанцы были казнены. Только тогда прочел он письмо и сенатский приговор, когда уж было поздно помешать казни...

Фульвий уже поднялся, чтобы идти, как из толпы вышел один кампанец, Таврея Юбеллий, и обратился к нему. Удивляясь, что ему надо, Фульвий снова сел, и Юбеллий обратился к нему со следующими словами: «Прикажи убить и меня, чтоб похвастаться потом, что убил человека, который гораздо храбрее тебя». — «Должно быть, он не в своем уме, — сказал Фульвий, — даже если б я и хотел, сенатский приговор мешает мне убить его». — «Родина моя в руках врагов, — сказал Юбеллий, — родные и друзья погибли, своей рукой убил я жену и детей, чтоб не пришлось им испытать бесчестия, а мне нельзя даже и умереть, как умерли сограждане! Но в своей собственной храбрости найду я освобождение от этой ненавистной жизни». С этими словами он пронзил себе грудь мечом, который держал под платьем, и, умирая, упал к ногам полководца...

Из Кал Фульвий вернулся в Капую; Ателла и Калатия сдались;

здесь также были приняты суровые меры против тех, кто был во главе всего дела: было казнено около 70 сенаторов и почти триста знатных кампанцев; другие окончили жизнь кто в тюрьме, кто в ссылке по разным латинским городам; наконец, многие из кампанцев были проданы в рабство.

Оставалось решить, что делать с Капуей и остальной частью Кампании. Некоторые предлагали уничтожить этот могущественный город, который был так близко от Рима и так враждебно к нему относился. Однако соображения пользы взяли верх: ради области, которая, как известно, была первой в Италии по плодородию, город пощадили, чтобы было где жить земледельцам. Для заселения города жителями были оставлены в нем все обыватели — не кампанцы: вольноотпущенники, купцы, ремесленники; все земли и общественные здания были обращены в собственность римского народа. Однако было решено, что в Капуе только население будет, как в городе, но не будет ни городской общины (civitas), ни сената, ни собрания народного, ни магистратуры. Без общественных собраний, без властей население будет разобщено и неспособно к совместным действиям; а для судопроизводства из Рима будут ежегодно посылать префекта.

 

Так устроились дела в Капуе. Решение это похвально со всякой точки зрения: против главных виновников были приняты суровые и быстрые меры; большинство граждан — отправлено в ссылку без надежды на возвращение; а невинные стены и здания не были ни сожжены, ни разрушены.

(Тит Ливий, XXVI, гл. 14, 16).