|
138 |
14. Выскочка из вольноотпущенников
Тримальхион Петрония представляет собой вольноотпущенника,
который сделался богачом, но остался по-прежнему неотесанным;
перейдя быстро от крайней нищеты к огромному богатству,
он старается безумными тратами вознаградить себя за лишения,
которые
он так долго терпел.
Петроний хотел показать нам в шутливо-преувеличенной форме,
какие громадные богатства наживали иногда бывшие рабы.
Тримальхион владел такими громадными имениями, которые «коршун
не в состоянии был' облететь»; на его службе находится целая
армия людей, которых он не знает, и из которых добрая половина
в глаза не видала своего хозяина. Ему нет надобности что-либо
покупать: его поля производят в изобилии все, что только
ему может
понадобиться. В его доме издается род газеты, которую он
заставляет
себе читать за столом, чтобы насладиться сознанием своего
богатства.
Вот отрывок, который может дать понятие о том, что представляла
собой эта газета.
«В седьмой день перед августовскими календами в кумских
имениях Тримальхиона родилось 30 мальчиков и 40 девочек.
Было
сжато и свезено в ригу 500 тысяч четвериков хлеба; в загоне
собрано
было 500 упряжных быков. В тот же день раб Митридат был
распят
на кресте за то, что кощунственно оскорбил гения своего
господина.
В тот же день было возвращено в кассу 10 миллионов сестерций,
которых не могли поместить ни в какое дело. В тот же день
в
помпейских садах произошел пожар; огонь показался сначала
в доме
арендатора»... — Здесь Тримальхион прервал чтение и предался
гневу: этих помпейских садов он совсем не знает; они были
приобретены
на его деньги без его ведома; он требует, чтобы впредь его
извещали
в течение 6-ти месячного срока о каждой покупке нового имения.
Его имения составляют целое царство, и Тримальхион живет
в
них совершенно по-царски. Его люди подражают в манерах своему
господину: они грубы с чужими и жестоки со своими слугами.
Сами
рабы, с которыми их господин дурно обращается, они имеют
в то
же время еще своих рабов, которых бьют, чтобы выместить
свою
злобу. Петроний изображает одного такого раба, который решил
казнить своего слугу. Все умоляют его о помиловании, но
он заставляет себя долго просить, прежде чем дает свое согласие.
«Этот
мошенник, — говорит он, — допустил кражу платья, которое
один из
моих клиентов подарил мне в день рождения. Меня возмущает,
конечно, его небрежность, а не потеря платья; правда, платье
было
пурпурное, но его уже один раз мыли. А впрочем, раз вы меня
так
упрашиваете, я, несмотря на все это, ему прощаю».
|
|
|
139 |
Из всех окружавших Тримальхиона, одна только жена его,
Фортуната, никак не могла приспособиться к своему новому
положению.
Она загребала деньги лопатой, а между тем сохранила среди
этой
роскоши все свои привычки скаредной экономии, которые были
бы
уместны разве только в самом бедном хозяйстве. Она не знает
покоя
ни на минуту и выскакивает из-за стола во время обеда, чтобы
посмотреть на все своим хозяйским глазом. «Разве вы ее не
знаете, —
говорит ее супруг, который знает ее слишком хорошо. — Она
ведь
не выпьет стакана воды, пока не запрет все серебро и не
разделит
между слугами остатки кушанья».
Что касается самого Тримальхиона, то он сделался важным
барином или, по крайней мере, изо всех сил старался казаться
им.
Он усвоил себе все привычки и вкусы светского человека;
он хочет,
чтобы в нем видели любителя наук и искусств. В самом деле,
кто
бы мог обвинить его в невежестве? Ведь у него целых две
библиотеки.
Он рассуждает об астрологии и с большой ученостью доказывает,
что ораторам и поварам следовало бы родиться под одним и
тем же
созвездием. Он любит ссылаться на историю и хотя не всегда
к
месту цитирует разные исторические факты (напр., Ганнибал,
по
его мнению, принимал участие в Троянской войне), но его
собутыльники всегда восторгаются, удивляясь его обширным
познаниям.
Так как Сенека ввел в моду мораль, то он морализирует при
всяком
удобном и неудобном случае, и чтобы напомнить приглашенным
гостям о бренности земного существования, он велит внести
в пиршественную залу скелет. Тримальхион кичится своею любовью
к искусствам; он хочет казаться страстным поклонником музыки,
вследствие
чего рабы у него служат за столом под аккомпанемент музыкальных
инструментов и в такт разрезают мясо. Впрочем, в минуты
откровенности он сознается, что из всех артистов признает
только канатных
плясунов и всем музыкальным инструментам предпочитает рожок.
Но больше всего ему хочется казаться щедрым. Чтобы иметь
много
народа у себя за столом, он приглашает в гости с улицы совершенно
незнакомых людей. Тримальхион ослепляет и утомляет их своим
великолепием; он не знает, что и придумать, чтобы удивить
их. И
в самом деле, каждое подаваемое блюдо представляет собой
образцовое произведение искусства, на которое потрачено
много воображения и творческой силы, каждое блюдо заключает
в себе какой-нибудь сюрприз и требует обширных комментариев.
Впрочем, среди всего этого великолепия каждую минуту в
нем
проскальзывает бывший раб и выскочка. Щедро потчуя своих
гостей,
он в то же время оскорбляет их. «Пейте это столетнее фалернское,
—
говорил он им, — вчера я не велел подавать такого хорошего
вина,
а между тем у меня были гости почище вас». К концу пира
у всех
кружилась голова от выпитого вина, каждый переставал сдерживать
себя и обнаруживал свою истинную природу. Один из друзей
хозяина,
|
|
|
140 |
желая пошутить с Фортунатой, схватил ее за ногу, так что
она
растянулась во всю длину на своем ложе. Тримальхион, выведенный
из себя упреками жены, запустил ей в голову стаканом; поднялся
такой невообразимый шум, что стража округа, думая что в
доме
горит, выломала двери и явилась в залу с топорами и водой,
чтобы
тушить пожар.
(Буассье Г. Оппозиция при цезарях. СПб., 1993.).
|
|
|
|
|