Наша группа ВКОНТАКТЕ - Наш твиттер Follow antikoved on Twitter
174

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Никогда не бывает, чтобы ораторы делали нас
негодными или честными, наоборот, вы
делаете их какими хотите: не вам ведь
приходится угадывать, чего они хотят,
а они стараются угадать то, что, по их мнению,
желательно для вас.
Демосфен. XIII, 36

Несомненно, что Исократ всегда был заметной фигурой в античной культуре. Его авторитет как выдающегося оратора, разработавшего основные принципы риторики, был необычайно высок, но именно поэтому деятельность Исократа освещалась в историографии нового и новейшего времени довольно односторонне. Прошло немало времени, прежде чем сначала довольно робко, а затем все более настойчиво начали обращать внимание на оратора как на политического мыслителя, а его речи стали рассматривать как важнейший источник по экономике, политике, праву, социальным отношениям, общественной психологии, пропаганде в Греции IV в. Чем больше разрабатывался такой аспект его творчества, тем более перспективным он представлялся, но одновременно возрастали и препятствия.

Риторическая форма, в которую облекались социальные и политические постулаты, сыграла роковую роль в изучении наследия Исократа. Благодаря ей образовался настоящий клубок противоречивых мнений, причем ученые, стоящие на взаимоисключающих позициях, легко находили в речах оратора подтверждение правильности своих взглядов. Лишь в последние десятилетия наметилась и стала крепнуть тенденция изучения терминологии Исократа и были предприняты попытки связать правила риторики с политическими постулатами оратора. Данный подход, оцененный и принятый далеко не всеми, наметил выход из тупика, в котором оказались исследователи творчества оратора.

В этой книге, автор который принадлежит к сторонникам нового метода интерпретации речей Исократа, показаны некоторые проблемы греческой истории в освещении политической риторики, своеобразие которой помогает раскрыть новые аспекты в

175

уже, казалось бы, хорошо изученных явлениях, добавляет весьма существенные штрихи к изображению Эллады, создает дополнительные аргументы при решении сложных и запутанных дилемм.

В речах Исократа нашли отражение далеко не все характерные черты IV в. до н. э., так как оратор не ставил перед собой задачи дать подробное описание событий и тенденций своего времени. Его целью был анализ некоторых политических и социальных ситуаций, находившихся у критической черты, и поиск выхода из создавшегося положения. В связи с этим он затронул ряд проблем, имеющих первостепенное значение для греческих полисов в период, предшествующий потере ими политической независимости: вопросы управления государством, взаимоотношения городов в Элладе, вопросы, связанные с политикой по отношению к Персии и Македонии, тему социальных противоречий.

Перечисленные аспекты определялись конфликтными ситуациями времени, а не тщательно продуманной теорией государственного устройства, как, например, у Платона или Аристотеля. Поэтому некоторые вопросы политической теории остались у Исократа неразработанными, а сведение его постулатов в систему и соотнесение между собой частей системы порой сталкивается с серьезными затруднениями. Тем не менее в речах существует единство подхода к проблемам и прослеживается их взаимосвязь, что позволяет говорить о них как о комплексе идей и даже объединить их термином «программа».

При исследовании социально-политической программы Исократа автор книги исходил из того, что, хотя поводом для создания речей были конкретные события, понять и объяснить credo оратора можно, лишь ориентируясь на общие тенденции его времени, в которые эти события входили как составное звено. Разумеется, подобный подход не умаляет значения тех или иных фактов, оказавших влияние на жизнь греческого общества и отраженных в речах оратора, а лишь подчеркивается, что исследование социальных и политических принципов Исократа должно проводиться только путем их соотнесения как с отдельными событиями, так и с процессами, которые лежали в их основе.

Образ Эллады, созданный Исократом, конечно, тенденциозен, но не более чем в трудах Платона, Аристотеля, Ксенофонта — наших основных литературных информаторов. В данном случае интересны именно особенности искажения, поскольку они помогают установить специфику речей Исократа и политической риторики в целом, т.е. дают ключ к одному из самых важных источников для понимания специфики народовластия как в античности, так и в современности. Можно совершенно определенно утверждать, что ориентация на сугубо теоретические произведения себя не оправдала: конкретные политические формы не могут изучаться в отрыве от живого слова, звучащего на площадях, передающего умонастроения людей, которым оно адресовано. К

176

тому же не следует забывать, что именно благодаря социальной и политической психологии толпы модифицировались теоретические построения идеологов, выдвигались на первый план те, а не иные идеи, происходила их эволюция, иногда настолько интенсивная, что они, сохраняя прежнюю оболочку, по сути превращались в свою противоположность.

Речи Исократа, сохранившие высокий теоретический уровень с ориентацией на психологию масс, на конкретные, «сиюминутные» ситуации, дают редкую, особенно для античности, возможность наблюдать особенности в расхождении восприятия понятия «демократия» политическими мыслителями и народом, демосом, имеющим свое собственное представление о народовластии. Изучение позиции оратора по отношению к проблеме управления государством позволяет сделать вывод, что мы имеем дело с комплексом взглядов, объединенных термином patrios politeia. Здесь прослеживается тесная связь с морализирующими тенденциями IV в., с распространенной в то время политической и социальной утопией, с представлениями о власти у демократии и олигархии, с борьбой этих группировок между собой.

Взгляды оратора на политическую структуру полиса не могут быть точно соотнесены ни с демократией, ни с олигархией. Программа Исократа несколько хаотична, что обусловлено трактовкой patrios politeia не только как политического термина, но и системой жизни вообще. Но основное препятствие при определении политической направленности взглядов оратора заключается в отсутствии данных для сопоставления с различными политическими теориями IV в. Внутриполитическую программу Исократа приходится условно поместить между умеренной демократией и умеренной олигархией.

Такая оценка, хотя и не дает четкого ответа на вопрос, был ли Исократ демократом или олигархом, отмечает ценный для политической теории факт существования не только таких резких противоположностей, как радикальная демократия и крайняя олигархия, но и умеренных течений в этих направлениях, имевших точки соприкосновения.

Невозможность идентифицировать политическое credo Исократа, руководствуясь привычными критериями, наводит на сомнение в правильности данных критериев. В частности, серьезные возражения вызывает представление о возможности установления ориентации афинских политиков, основываясь на «типично олигархической» или «типично демократической» фразеологии. Анализ концепции Исократа показывает, что обе группировки использовали примерно одинаковую терминологию. Новейшие работы в области философии досократиков, а также по изучению возникновения и трансформации принципов демократии подводят к предположению, что идеологи правления большинства и правления меньшинства черпали свои постулаты из

177

одного и того же источника — космогонических систем VI в. Кроме того, многие принципы народовластия были заимствованы у аристократии, часть которой и образовала олигархическую группировку.

Если данная гипотеза верна, то встает вопрос о целесообразности столь упорных попыток реконструкции теорий демократии и олигархии, предпринимаемых уже не одно десятилетие. Их скорее всего вообще не существовало, принципиальные разногласия наблюдаются больше на практике. Даже если признать подобное предположение слишком смелым, все равно позиция, занятая оратором, речи которого наряду с произведениями Платона и Аристотеля дают наиболее связную и полную информацию о демократии и олигархии, заставляет задуматься о многих укоренившихся в антиковедении представлениях.

Взгляд Исократа на назначение оратора и на его взаимоотношения с аудиторией поднимает важную проблему о роли политического красноречия в государстве демократического типа, о неизбежности слияния в политическом лидере функций государственного деятеля и оратора. Анализ высказываний выдающихся мастеров риторики IV в. — Исократа, Демосфена, Ликурга, Эсхина — демонстрирует наличие в выступлениях представителей самых различных, зачастую враждующих группировок одинакового набора штампов, которые, с одной стороны, призваны были завоевать доверие аудитории, а с другой — и сами сформировались под влиянием системы ценностей слушателей. К ним относятся уверения выступающих в своей преданности демократии, восхваление строя предков, стремление подкрепить любую новацию ссылкой на законы отцов. Особенным успехом пользовались тезисы об исключительности Афин и упоминания об их славном прошлом. Этот набор стереотипов, передающий особенности общественной психологии того времени, создает большие трудности в выявлении истинных взглядов ораторов.

Постоянные нападки Исократа на практику народных собраний, считавшиеся ранее бесспорным доказательством его антидемократизма, могут, как показано в книге, иметь и другую интерпретацию — служить подтверждением выдвинутого в исследовательской литературе постулата о разделении Народного собрания, верховного органа демократических Афин, на две неравные группы: профессиональных политиков и их окружения (poüteuomeoi) и остальной массы (idiotai). Причем основой дифференциации, показателем степени не формального, а реального участия в управлении государством в числе других факторов служило и умение владеть словом, эффектно построить речь. Известная неподготовленность низшего слоя населения Афин (ochlos) к управлению полисом, а также действующий при больших скоплениях людей закон психической заражаемости приводили к тому, что решения Народного собрания далеко не всегда были удачными и целесообразными, особенно в экстремальных ситуа

178

циях Пелопоннесской войны или конфликтах, характерных для IV в.

Социальные взгляды оратора характеризуют его как убежденного защитника имущих граждан. В речах Исократа отчетливо прослеживается стремление соединить экономику и политику, им выдвинут тезис о прямой зависимости внутренней и внешней ориентации полиса от благосостояния государства и его граждан. Исократ приводит свидетельства увеличения социальных конфликтов в Афинах и делает попытку их разрешения на теоретическом и практическом уровнях.

Он выдвигает положение о необходимости тесного содружества граждан одного полиса (homonoia), приходит к выводу, что каждый должен довольствоваться занимаемым местом в социально-экономической иерархии государства. На практике, требовавшей конкретных и немедленных мер для разрешения конфликтов, оратор предлагает иное решение — поход в Азию, посредством которого он надеялся разрешить вопрос о неимущих.

Соотнести между собой социальные и политические взгляды Исократа сложно, поскольку экономическая и политическая градации граждан совпадали далеко не всегда. Материал для подобного сопоставления отсутствует не только в речах оратора, анализ других источников того же времени показывает столь же разнородную и запутанную картину. Хотелось бы подчеркнуть отсутствие полного тождества между социальной и политической программами оратора. Их связь довольно ясно обозначена при разрешении вопросов, связанных с проблемами внутреннего управления полисом и идеей похода на Восток.

При рассмотрении принципов межполисных отношений она выражена опосредованно: принцип «неправильной» гегемонии в Элладе Исократ делает следствием господства радикальной демократии, проводящей политику поощрения бедняков, не желающих работать и живущих за счет государства. Кроме того, неудачная внешняя политика, проводимая той же группировкой, способствовала, по его мнению, разорению граждан и возрастанию числа социальных конфликтов. В проблеме взаимоотношений полисов с Македонией связь политических воззрений с социальными отсутствует, так как вопросы решались Исократом в основном с теоретических позиций сотрудничества двух различных государственных систем — греческих полисов и Македонии. Внимание автора было направлено на решение конкретного внешнеполитического конфликта, который он не связывает ни с какими социальными слоями.

В сфере межполисных контактов оратор исходил прежде всего из интересов родного города и настойчиво проводил мысль о праве Афин на лидерство в Элладе. Но довольно часто он обращается к вопросам, выходящим за пределы афинской внешней политики, в частности при рассмотрении проблем, касающихся

179

принципов взаимоотношений полисов и условий, необходимых для политического преобладания в Греции.

.В связи с последним наблюдается тенденция к трансформации реальных политических союзов в абстрактные представления, обозначающие разные типы политической гегемонии. Так, варианты межполисных объединений, названных «власть на морс» и «гегемония на суше», олицетворявших для оратора афинскую и спартанскую коалиции, существуют у него в двух видах понятия — как конкретные союзы и как абстрактные принципы, положенные в основу государственных альянсов.

Исократ не разработал положений, на которых могли строиться взаимоотношения греческих городов. Вместо них он выдвинул идею решения всех конфликтных ситуаций как внутри полисов, так и между ними путем внешней экспансии, перенесения войны между эллинскими государствами на территорию Азии. Пропаганда антиперсидского похода должна была, по замыслу оратора, служить целью и средством объединения эллинов для войны с варварами. В речах Исократа получила свою дальнейшую разработку и завершение идея панэллинизма, выдвинутая в литературе V в.

Не следует забывать, что панэллинизм у оратора — не новый тип взаимоотношений полисов на основе суверенитета, на который он часто ссылается, а общность культурных, политических и социальных воззрений, образа жизни (т. е. принципов, на основании которых греки противопоставлялись варварам), создававших предпосылки для объединения полисов и покорения Азии.

В речах Исократа, как, пожалуй, ни в каком другом греческом источнике, особенно наглядно видны истоки формирования оппозиции Запада и Востока, Европы и Азии на теоретическом уровне. Его произведения фиксируют ту стадию развития идеи, когда культурные и политические противоречия двух различных этносов превращаются в устойчивое представление, общее место в политическом сознании и одновременно становятся исключительно важным фактором пропаганды.

Отношение Исократа к Персии, подчеркнуто негативное, определено его убежденностью, что поход против варваров позволит разрешить конфликты греческого общества. Поэтому основное внимание уделено оратором описанию экономической и военной структур персидского государства, которые приобретали особое значение в связи с намечающимся походом. При характеристике других сторон жизни персидской деспотии Исократ ограничивается в основном стандартным набором, цель которого — доказать низкий политический и морально-этический уровень варваров, характерный для греческой литературы V—IV вв.

Активная внешняя политика македонского царя Филиппа послужила поводом для создания одной из самых интересных речей Исократа — «Филипп». В этом многоплановом произведении органично соединены самые разные положения. Автор пытается

180

привлечь к участию в антиперсидском походе Филиппа и решить таким образом сразу две проблемы: отвести от Греции угрозу македонского завоевания и получить в предстоящей войне с варварами сильного союзника. В связи с этим Исократ тщательно разрабатывает принципы, на которых должны строиться отношения между греками и македонянами и эксплуатация захваченной территории в Азии. При этом оратор тщательно оговаривает функции партнеров в предстоящем походе и положения, лежащие в основе дележа добычи.

Высокая степень точности прогнозирования будущего Исократом позволяет рассматривать его как одного из идеологов эллинизма— принципиально нового периода в истории древности, когда крупные державы с сильной централизованной властью сменили многочисленные и мелкие свободные полисы Эллады. Сопоставление греков и варваров, столь характерное для произведений оратора, создание негативного образа негрека сыграло важную роль на первом этапе эллинизма —психологически облегчило покорение персидской державы и теоретически обосновало его. Без этого акта агрессии на той стадии развития человечества был бы невозможен переход античного мира к новым формам организации общества, сначала первый в мировой истории контакт западной и восточной культур в рамках одного государства, а затем их взаимное обогащение.

Подготовлено по изданию:

Исаева В.И.
Античная Греция в зеркале риторики: Исократ. — М.: Наука. Издательская фирма «Восточная литература». 1994. — 255 с.: ил.
ISBN 5-02-017391-6
© В. И. Исаева, 1994



Rambler's Top100