Наша группа ВКОНТАКТЕ - Наш твиттер Follow antikoved on Twitter
212

Глава VIII

«АХЕЙСКАЯ» «АХИЛЛЕИДА» — ВЫДЕЛЕНИЕ И ЧАСТЬ ОБРАМЛЯЮЩАЯ

1. Традиционный анализ и «ахейская» «Ахиллеида». Выделение «ахейской» «Ахиллеиды» частотным анализом — новшество, однако это новшество вполне сопоставимо с результатами традиционного анализа (т.е. многолетних исследований аналитиков). Такое сопоставление послужит взаимной проверке результатов, полученных разными методами, и позволит лучше увидеть за распределением формальных особенностей глубинные структуры содержания и — еще глубже — процессы формирования эпоса.
Что лежит в основе представленного здесь выделения «ахейской» «Ахиллеиды»?
Сопоставление встречаемости синонимичных этнонимов — названий греков («ахейцы» — «данаи» — «аргивяне») позволило сгруппировать книги «Илиады» в три блока. Выявленная корреляция этого распределения с другими особенностями языка поэмы, а затем и с ее содержанием подкрепила полученную группировку и привела к дальнейшему членению. В нем группа с преимущественным употреблением этнонима «ахейцы» (условно называемая «ахейской») распалась на две: с участием Ахилла («ахилло-ахейская») и без него («сборно-ахейская»).
Традиционные группировки песен, предлагавшиеся аналитиками, как правило, были основаны на анализе содержания — выявлении сюжетных связей, противоречий и т.п. Лишь во вторую очередь, как подспорье, привлекались особенности языка, а больше — стиля. Группировка же, предлагаемая здесь, основана главным образом на анализе формы, средств выражения. Насколько согласуемы выводы?
Рассматриваемую здесь «ахилло-ахейскую» группу составляют, по определению, шесть книг: I, XVIII, ХХ-ХХII, XXIV. Пять из них размещаются поблизости друг от друга (три — сомкнуто) в конце поэмы. Как я уже отмечал в предшествующей главе, эта «ахейская» «Ахиллеида» не совпадает с традиционной «Ахиллеидой» аналитиков,

213

выделенной из «Илиады» Дж.Гротом 1, и близка к более узкой «Ахиллеиде», выделенной гораздо раньше Грота. Напомню, что эту узкую «Ахиллеиду» впервые обозначил Х.Г.Гейне (у него это книги XVIII-XIX), расширил, сдвинув к концу, Й.Ла Рош (книги XXII-XXIV), а позже трактовал как первоначальную «Ахиллеиду» У.Виламовиц (книги XVIII-XXIII, но в сохранности лишь в книгах ХХ-ХХШ); нечто подобное, но без такого названия выделял его последователь Э.Шварц (книги XVIII-XXII)2. Вся эта «Ахиллеида» сосредоточена в конце «Илиады», в последней ее трети (рис. 12).
В литературе, однако, наибольшую влиятельность получила более широкая «Ахиллеида» Грота. Это ее признавали или отвергали как ядро «Илиады» в дискуссиях XIX века и начала XX. Она включала в себя и более узкую «Ахиллеиду», и песни из первых двух третей «Илиады». Некоторые критики предпочитали называть ее «Менидой» (Menis, Μηνις) — «Поэмой о гневе», поскольку гнев Ахилла — сначала на Агамемнона, потом на Гектора — является движущей силой всего действия в этих книгах, да и во всей «Илиаде».
Если взглянуть на эволюцию представлений аналитиков о широкой «Ахиллеиде» (не включая сюда компромиссные предложения умеренных унитариев — сторонников «теории интерполяции»), то можно увидеть, что проявляется тенденция к сужению «Ахиллеиды», причем к сужению пропорциональному, так сказать, прореживанию — без сосредоточения в конце поэмы. Изымались больше песни именно в конце поэмы — дело шло к изъятию из широкой «Ахиллеиды» книг «узкой Ахиллеиды» (рис. 13).
Грот сформулировал свою «Ахиллеиду» в следующем составе: книги I, VIII, ΧΙ-ΧΧΙΙ. Следом за Гротом так понимали «Ахиллеиду» Л.Фридлендер и У.Гедд. Сузили ядро «Илиады» В.Крист и Р.Джебб: у них это книги I, XI, XVI-XVIII, ХХ-ХХП (т.е. добавочно отброшены книги VIII, XII-XV и XIX). П.Кауэр отбросил и книги XVII-XVIII, зато, правда, отнес к ядру «Илиады» первую половину книги XXIII. Э.Г.Мейер вернул в «Ахиллеиду» книги ΧΙΧ-ΧΧΙΙ, зато вычленил «Патроклию» с ее продолжением: XVI-XVIII. Далее, А.Фик, М.Круазе и У.Лиф еще более сузили «Ахиллеиду» — отбросили и книги XX,

1 O.Grote. History of Greece. Vol.II. London, 1846. P.267-268.
2 Chr.G.Heyne. Ilias. Vol.IX. Lipsiae, 1802; K.L.Kayser. De interpolatore Homerico. Heidelberg, 1842; Idem. HA; J.La Roche. Ueber die Entstehung der Homerischen Gedichte // Zeitschrift für das oesterreichische Gymnasialwesen. 1863. Jg. 14. S.161-202; U.Wilamowitz. IH. S.68-181, 512-515; E.Schwartz. Zur Entstehung der Ilias. Straßburg, 1918.
214

XXIII, оставив только I, XI, XVI и XXII. У Э.Бете в «Ахиллеиду» почти целиком входит только книга I, а частями также II, XI, XVIII, XXI и XXII. Лишь в 20-е гг. XX в. М.Валетон, Э.Петерсон и Н.Веклейн в своих работах заметно изменили состав «Ахиллеиды»: вошла книга IX (у всех троих), книги XIII и XV (у Валетона), XXIV (у Петерсона), изъята книга XI (у Веклейна)3. Нетрудно заметить, что из первой половины «Илиады» только книга I входит во все версии широкой «Ахиллеиды», книги XI, XVI и XXII — почти во все, а присутствие прочих не столь устойчиво. В качестве одного из устоев «Ахиллеиды» у ранних аналитиков была популярна книга VIII, внимание поздних привлекла книга IX.
Грот и многие его последователи мыслили широкую «Ахиллеиду» как первоначальный скелет «Илиады», постепенно, с течением времени, обраставший дополнительными песнями (книгами), иногда взятыми в готовом виде из древнего фонда, чаще — специально сочиненными для развития поэмы («теория ядра»). Так, по их мнению, «Ахиллеида» превращалась в «Илиаду». Такой подход в известном смысле дезориентировал исследователей, когда они формировали свою схему «Ахиллеиды»: побуждал заботиться при этом не о внутреннем единстве, не о цельности ее сюжета, а о его внешних, поэмообразующих потенциях, о выходах из него к разным узлам «Илиады». Свободу догадкам предоставляли поиски книг, где без Ахилла греки терпят поражение, обещанное Зевсом. В результате с самого начала в «Ахиллеиду» попали книги, где даже вовсе не было Ахилла (VIII, XI-XV). С другой стороны, некоторые книги, где Ахилл играет основную роль (в частности, IX и XXIV), в «Ахиллеиду» почти никогда не включались.
Между тем, в принципе возможны и другие интерпретации роли «Ахиллеиды» в «Илиаде». И они предлагались. Так, Г.Финслер выдвинул мысль о том, что разнообразные песни и мотивы существовали порознь, пока некий талантливый поэт не связал их нитъю «Мениды», а неувязки

3 L.Friedländer. HKWG; W.D.Gedd. The problem of the Homeric poems. London, 1878; W.Christ. Homert Iliadis carmina. Prolegomena. Lipsiae, 1884; R.Jebb. Homer: Introduction to Iliad and Odyssey. Camridge, 1887 (перев.: Р.Джебб. Гомер. Введение к Илиаде и Одиссее. СПб., 1892. С.183-191); A.Fick. HI; Idem. Das Lied vom Zorne Achills // Beiträge zur Kunde der indogermanischen Sprachen. Bd. 21. 1896. S.l-81; E.H.Meyer. IMA; M.Croiset. Histoire de la litterature grecque. T.I. Paris, 1887. P.195-213, 335-345; W.Leaf. TI; E.Bethe. HDS; M.Valeton. De Iliadis fontibus et compositione. Leiden, 1915; E.Peterson. Homers Zorn des Achilleus und der Hörnenden Ilias. Berlin; Leipzig, 1920; N. Wecklein. Epikritisches zur Homerischen Frage // SB BAW. 1923. Abh. 6. S.24-33; P.Cauer. GH. S.656-703.
215

скрепил с помощью сцен с богами на Олимпе — и у него получилась «Илиада». Такой же идеи придерживался Н.Веклейн, полагавший, что «Ахиллеида» была поздно наложена на первоначальную эпопею о Троянской войне и инкорпорирована в нее. В наложении «Ахиллеиды» на песни о Троянской войне был убежден и М.Нильсон с тем лишь отличием, что предусматривал независимое существование мифа об Ахилле до наложения: миф об Ахилле он считал весьма древним (позднемикенского времени) 4. Такая трактовка предполагает меньшую связь «Ахиллеиды» с перипетиями «Илиады», большую чистоту и внутреннюю цельность сюжета самой «Ахиллеиды».
Таким образом, с самого начала в широкой «Ахиллеиде» Грота заключался фермент, размывавший ее основы. Поэтому, пережив ряд колебаний и похудев, широкая «Ахиллеида» (или «Менида») так и не стабилизировалась к началу XX в. Позже она практически вышла из обихода и почти не фигурировала в построениях аналитиков. А жаль: «Менида» («Поэма о гневе Ахилла») так и осталась нечетко выделенной, ее место и роль в «Илиаде» — неустановленными. Для прояснения ее специфики существенно было бы вычленить и изъять, удалить из нее узкую «Ахиллеиду».
Исходным же и определяющим для выделения узкой «Ахиллеиды» было наблюдение, сделанное впервые еще Гейне. Он заметил, что последние книги «Илиады», в которых речь идет об Ахилле, по сути не являются необходимым продолжением предшествующих и, что еще важнее, не предусматривают их как необходимо предшествующие. Эти последние независимы от предшествующих и вполне мыслимы без них. Скажем, изготовление Гефестом вооружения Ахиллу (книга XVIII) не очень гладко мотивировано в поэме утратой доспехов при гибели Патрокла, взявшего их у Ахилла (книга XVI). Но дар Гефеста вполне мог бы иметь другую мотивировку, кстати, менее искусственную, или вовсе ее не иметь (это могло быть первое наделение Ахилла чудесным оружием). Битва Ахилла с рекой, с Гектором, с другими сыновьями Приама, с Астеропеем и прочими героями — все это либо не имеет прямого отношения к «Мениде», либо может не иметь такого отношения, т.е. мыслимо и без него. Это значит, что в узкую «Ахиллеиду» отошли те песни об Ахилле, где его поведение не предопределено ни его ссорой с Агамемноном, ни утратой Патрокла и терзаниями по этому поводу. То есть неистовство Ахилла в этих песнях — это не тот гнев, который

4 G.Finsler. Die olympischen Szenen der Ilias. Bern, 1906; N.Wecklein. Op. cit. S.22-23; M.P.Nilsson. HM. P.255.
216

определял его поведение в предшествующих книгах. Обе прежние мотивировки гнева Ахилла — обида на Агамемнона и месть за Патрокла — не руководят Ахиллом, сражающимся против бога реки или против Астеропея, и не обязательны в его противостоянии Гектору: ведь Гектор и не убив Ахилла, — опасный враг и как виднейший богатырь Илиона, и как глава троянского войска. Обе прежние мотивировки возвращения Ахилла к боям (искупительные дары от Агамемнона и отмщение за Патрокла) в последних песнях утрачивают значение, потому что для побед над Гектором, Ликаоном, Астеропеем и другими вообще не было необходимости в предшествующем воздержании от боев и последующем возвращении. Узкая «Ахиллеида» занята только возвеличением Ахилла и ничем больше. Она воспевает благие деяния героя, его подвиги и победы. Это был как бы гимн Ахиллу, апология Ахилла.
Состав узкой «Ахиллеиды» не очень устойчив: Кайзер относил к ней все 7 последних книг «Илиады», Гейне — только 2 первых из них, Виламовиц и Шварц — 5 — 5 1/2 первых, а Ла Рош — 3 последних. Нет ни одной книга, которая бы входила во все варианты узкой «Ахиллеиды», и нет в этом наборе ни одной, которая бы из всех вариантов исключалась. Такая неустойчивость объясняется известной зыбкостью содержательных критериев выделения при сложности содержания. Оставалась нечеткость в отнесении к «Мениде» событий, связанных с Патроклом, а также примирения с Агамемноном (книги XIX и XXIII); между тем, это, конечно, «Менида». Сказывалась и тенденция группировать книга в крупные сплошные массивы, без чересполосицы (это литературоведческий навык, связанный с привычкой анализировать сшивку целых рукописей, тогда как устные певцы были гораздо свободнее переписчиков в группировке текстов).
Если исключить книги XIX и XXIII как относящиеся к «Мениде», то остальной блок книг, в тех или иных наборах составлявший у аналитиков узкую «Ахиллеиду», апологию Ахилла, полностью вписывается в представленную здесь «ахейскую» «Ахиллеиду». Правда, в «ахейской» «Ахиллеиде» сверх этого набора есть еще книга I.
Книга I повествует о ссоре Ахилла с Агамемноном и, таким образом, явно относится к «Мениде». Все авторы, выделявшие узкую «Ахиллеиду», сознавали, что в начале и в середине поэмы есть ряд книг, развивающих тему гнева Ахилла. Они считали, что это другой составной компонент «Илиады». Только Виламовиц увидел в I книге сочинение того же певца, что сочинил узкую «Ахиллеиду» (по Виламовицу, книги XVIII-XXIII), хотя и Виламовиц не включил I книгу в «Ахиллеиду», не объединил их под одним названием. Виламовиц

217

судил больше по стилистическим критериям, чем по содержательным. В содержательном же отношении он рассматривал книгу I как завязку «Мениды», но одновременно и как дальнюю экспозицию к узкой «Ахиллеиде».
Ядром «Илиады» узкую «Ахиллеиду» в отличие от «Мениды» никто не предлагал считать, хотя сравнительную древность текстов книг с апологией Ахилла некоторые авторы предполагали. Большей частью сторонники выделения узкой «Ахиллеиды», начиная с Гейне, рассматривали ее как отдельный эпос, некогда самостоятельный, а затем ставший одной из нескольких составных частей «Илиады». «Илиада» мыслилась возникшей из их слияния («теория компиляции»). Виламовиц же узкую «Ахиллеиду» вместе с I книгой считал — в духе Финслера — тем стержнем, вокруг которого и с помощью которого его создатель объединил более ранние песни о Троянской войне и целые эпопеи в единую поэму — «Илиаду»; поэма эта позже, у других певцов, дополнялась новыми включениями, а также изменялась переработками. Таким образом, по Виламовицу, «Ахиллеида» сразу же возникла как составная часть «Илиады»5.
Поскольку «ахейская» «Ахиллеида», выделенная здесь формальным анализом, почти совпала с узкой «Ахиллеидой» аналитиков, работавших традиционными методами, особенно со схемой Виламовица, первую можно рассматривать как уточнение состава второй. Исходя из уточненного состава и надлежит уточнить место и роль узкой «Ахиллеиды» в «Илиаде».
Предшествующим формальным анализом показан более древний по сравнению с «ахейской» «Ахиллеидой» возраст «сборно-ахейских» книг (о нем говорит их насыщенность постоянными эпитетами, также преобладание в них архаичного предлога προτί над поздним προς и наибольшая густота встречаемости этнонима «ахейцы»). Поэтому узкую «Ахиллеиду», в основном совпадающую с «ахейской», нельзя относить к древнейшим компонентам «Илиады» (не говоря уж о том, чтобы считать эту часть ядром «Илиады» — такое никем и не предлагалось). Тексты книг «ахейской» «Ахиллеиды» не столь архаичны, как «сборно-ахейских», выглядят новее. Они меньше оснащены традиционными формулами, т.е. создавались без существенной опоры на старый фольклорный фонд греческого эпоса. Текстов этих, в отличие от песен об Аяксе и Александре, в старом эпосе не было — они новы для него, по крайней мере в их нынешнем словесном оформлении.

5 U.Wilamowitz. Т.Н. S.258, 320-327.
218

Значит, что же, остается суждение Виламовица о роли апологии Ахилла в «Илиаде»? Состоятельность этого суждения зависит от того, насколько цельна и едина «ахейская» «Ахиллеида», действительно ли она принадлежит одному певцу.
По крайней мере, по формальным данным, она делится пополам: одни ее книги относятся к «умеренно-ахейским» (в которых этноним «ахейцы» по частоте встречаемости конкурирует со своими синонимами «данаи» и «аргивяне»), другие ее книги относятся к «сугубо-ахейским» (где первый этноним вне конкуренции). Это может означать, что тексты «умеренно-ахейских» книг создавались в другое время или в другом районе, в другой традиции по сравнению с «сугубо-ахейскими», или их обработка проходила в другом районе или другой традиции — где этнонимы «данаи» и «аргивяне» не применялись в качестве синонимов термина «ахейцы». Значимость этого деления подкрепляется тем, что оно коррелирует с функционально независимым фактором распределением синонимичных частиц: в «сугубо-ахейских» книгах ионийская и более древняя частица αυτάρ незначительно (в 2-4 раза) превосходит по встречаемости дорийскую и более молодую частицу άτάρ, в «умеренно-ахейских» — сильно превосходит ее (в 6,5-10 раз и даже в 22 раза). Из шести книг «Илиады», в которых встречаемость αυτάρ превышает встречаемость άτάρ в 8 раз и больше, три относятся к «ахилло-ахейской» труппе (I, XXI и XXIV), одна — к «сборно-ахейской» (VII) и две — к «аргивской» (XII и XIII). В «ахилло-ахейской» группе три выделенных книга составляют именно «умеренно-ахейскую» половину (табл. 22). По этому показателю тексты «умеренно-ахейских» книг либо древнее текстов книг «сугубо-ахейских», либо содержат более значительный ионийский вклад.
К «умеренно-ахейским» относятся в узкой «Ахиллеиде» три книга (I, XXI и XXIV), к «сугубо-ахейским» — тоже три (XVIII, XX и XXII). Рассмотрим обе триады пристальнее.
2. Обрамление «Илиады». Из «умеренно-ахейских» книг «Ахиллеиды» две расположены на противоположных концах «Илиады». Они, так сказать, обрамляют поэму. Параллелизм их давно замечен исследователями — и, кстати, не аналитиками, а унитариями. Они пытались усмотреть в этом проявление общей симметричности поэмы, а симметричность эту истолковать как свидетельство единого замысла, а значит, и единого авторства поэмы.
Так, Ф.Штелин проследил симметричное распределение описываемых в поэме событий по их протяженности: в центре поэмы каждый день очень растянут — на несколько книг, ближе к концам события

219

сгущаются, описываются более компактно, и в крайних книгах (I и XXIV) описано по 20 дней 6. Ч.Уитмен даже внутри этих книг видит параллельное расположение событий, симметричное: повествование I книги находит в XXIV как бы зеркальное отражение — в обратной последовательности. В I книге за 9 днями без действия (гнев Аполлона) следуют 12 дней без действия (отбытие богов в Эфиопию), а в XXIV книге все перевернуто: за 12 днями без действия следуют 9 дней (на оплакивание Гектора). Некоторый параллелизм есть и в самих событиях. В I книге последовательность такова: похороны умерших — ссора и увод девы — Фетида и Ахилл (обращение к Зевсу) — Фетида и Зевс — спор на Олимпе. В XXIV книге (в обратном порядке, т.е. с конца): похороны Гектора — примирение и выдача тела — Фетида и Ахилл (сообщение от Зевса) — Фетида и Зевс — спор на Олимпе 7.
Подобные построения давно вызвали убедительные возражения аналитиков и даже некоторых унитариев. Критики указывали, что в любой сложной конструкции всегда можно найти и выбрать схожие симметрично расположенные детали, что намеренное их такое упорядочение певцом нереалистично, ибо поэма никогда не могла исполняться как целое, а певца нельзя себе представлять хитроумным конструктором, рисующим сложнейшие схемы 8.
Критикуя и отвергая построение Уитмена как надуманное, Р.В.Гордезиани в свою очередь усматривает в I и XXIV книгах параллелизм, но не обратный (симметрия в точном смысле как зеркальное отражение), а прямой. В содержании обеих книг действительно есть много общего: каждая начинается с того, что старец приходит к полководцу с просьбой о выкупе своего чада: в I — Хрис к Агамемнону, хлопоча о дочери, в XXIV — Приам к Ахиллу, чтобы получить тело сына. Агамемнон не принимает выкуп, Ахилл принимает. За этим в I книге следует спор Ахилла с Агамемноном, в XXIV — мирная беседа Приама с Ахиллом. Далее в обеих книгах помещены действия Ахилла с Брисеидой: в 1 он ее отдает посланцам Агамемнона, в XXIV реализует свои права на нее. Затем в обеих книгах показана реакция старика-отца на выдачу чада —

6 F.Stählin. Der geometrische Stil in der Ilias // Philologus. Bd. 78 (N.F. Bd. 32). 1923. S.280-301.
7 C.H.Witman. Homer and the heroic tradition. Cambridge, 1958. P.257-259.
8 U.Wilamowitz. Die griechische und lateinische Literatur und Sprache. 3. Aufl. Leipzig, 1912. S.17; P.Cauer. Besprechung: E.Drerup «Das 5. Buch der Ilias» // Berliner Philologische Wochenschrift. Bd. 26. 1916. Sp.612; G.Finsler Homer. 3. Aufl. Bd. 1. Der Dichter und seine Welt. Hälfte 1. Berlin; Leipzig, 1924. S.213-215; G.S.Kirk . SH. P.261-263.
220

радость Хриса и горе Приама, а заканчивается все устройством похорон — ахейцев в I книге, Гектора в XXIV. В обоих случаях — «ритуал и пир»9.
Конечно, в этой схеме ради вящей симметричности сильно сближены весьма неравнозначные события. Беседы Ахилла с Агамемноном и Приама с Ахиллом несхожи по составу участников (в первой полководцу противостоит другой полководец, а не проситель-отец). Сцены с Брисеидой несопоставимы по значимости (в I книге это значительный эпизод, в последней — краткое упоминание). Завершающие похороны нельзя уравнивать: в I книге «конец похоронам» (формулировка Гордезиани) — домысел исследователя, натяжка. Нет в этом месте речи о похоронах, только об отвращении погибельного мора, да и то ведь это не в самом конце книги. Упоминание о похоронах сделано исследователем искусственно, специально ради параллелизации с последней книгой, где прямо идет речь о похоронах Гектора. «Ритуал и пир»? В I книге ритуал — искупительное жертвоприношение Аполлону, а пируют затем, в ином контексте, боги на Олимпе. В XXIV книге же ритуал и пир — погребальные, пируют троянцы, подробного описания ни того, ни другого нет. Сравнение сильно хромает.
Однако, действительно, обе книги сближает использование мотива мольбы о выкупе за сына или дочь. В I книге с этого завязывается весь конфликт поэмы (хотя в меньшей мере этот конфликт связан с действием самой книги), в XXIV это основа сюжета книги. В обоих случаях использовано много одних и тех же стихов — как в речах просителя, так и в описаниях встречи и ответах полководца просителю10. Но речь должна идти именно о сходстве этих двух книг, а причины сходства могут быть различны: участие в создании или обработке текстов обеих книг одного и того же певца, подражание автора одной из книг автору другой, общность традиций или источников обеих книг. Для выбора нужен более детальный анализ сходств.
Что, кроме мотива мольбы о выкупе, связывает обе книги? Вообще в этих книгах, как и в XVIII, большое значение придается плате за услуги (в широком смысле): Фетида в свое время помогла Зевсу, когда Зевс был в беде (восстали боги), — теперь с него причитается (XVIII, 394-405) 11; естественно особое внимание певцов к выкупу (I и особенно

9 Р.В.Гордезиани. ПГЭ. С.66-68.
10 К.Reinhardt . Die Ilias und ihr Dichter. Göttingen, 1961. S.64-65.
11 B.K.Braswell. Mythological innovations in the Iliad // CQ. Vol.XXI. 1971. P. 16-26.
221

XXIV). Мораль этого круга певцов выражает в другой книге (там это вставка) старик Феникс: ничего не стоит делать безвозмездно (IX, 597-605). Кроме этой общности по мотиву выкупа, обе книги схожи тем, что обе содержат собрание богов на Олимпе, которое в обоих случаях следует через 12 дней после проявления ярости Ахилла, и в обоих случаях Зевс обращается к Фетиде12. Общность книг, таким образом, чрезвычайно велика.
М.Грегер проследил сходство между собранием богов в I книге «Илиады» и собранием богов в «Одиссее» (книга V), а также между поездкой Приама под зашитой Гермеса в XXIV книге «Илиады» и поездкой Телемаха под защитой Афины в «Одиссее» (книги I-III). Исходя из традиционных представлений о большей древности «Илиады», исследователь поставил вопрос о влиянии текстов этих книг — «Илиады» на «Одиссею», и такую постановку поддержал П.Кауэр13. Пожалуй, ближе к истине те аналитики, которые настаивали на более позднем возрасте некоторых книг «Илиады», в частности XXIV, на ее одновозрастности с «Одиссеей» 14. А здесь можно видеть еще одно свидетельство общих творческих приемов автора, работавшего над обрамляющими книгами «Илиады», с автором или кем-то из авторов «Одиссеи».
Есть и формальные особенности, выделяющие I и XXIV книги из всей «Илиады». Когда К.Лерс статистически обследовал употребление гефтимимерных стихов (с цезурой после 7 полустопы), он обнаружил, что в «Илиаде» очень схожи по этому показателю две книги — первая и последняя15. Многие общие особенности этих двух книг и сближают их с «Одиссеей». В I книге поэт почти никогда не прибегает к сравнениям, в последней — редко (как, впрочем, и в IX)16. Картину эту очень четко можно видеть на гистограмме в работе А.Боннафе17.

12 G.Finsler. Das dritte und vierte Buch der Ilias // Hermes. Bd. 41. 1906. S.426-440; C.W.Macleod. Homer, Iliad, book XXIV. Cambridge, 1982. P.32.
13 M.Groeger. Der Einfluß der Ω auf die Komposition der Odyssee // Rheinisches Museum. Bd. 59. 1904. S.3-7; P.Cauer. GH. S.647-648.
14 См., например, табл. 1; также: B.Niese. EHP. S.60; W.Leaf. Iliad. P.535-536; и др.
15 K.Lehrs. De Aristarchi studii Homericis. 2. ed. Leipzig, 1833 (3. ed. 1882).
16 E.H.Meyer. HI. Berlin, 1887. S.33; J. С . К am e rb e с k. Problematiek van de vergelijkingen in Homerus' Ilias // Forum der Letteren. Bd. III. 1962. P.33-47; T.B.L.Webster. FMTH. P.293.
17 A.Bonnafe. Quelques remarques a propos des comparaisons homeriques de l'Iliade: criteres de Classification et etude statistique // Revue de philologie. 1883. T.LVII. Fl. P.82.
222

Это, как и резкое преобладание частицы αυτάρ, сближает обе книги с «Одиссеей»18 : в «Илиаде» около 180 обстоятельных сравнений на примерно 15700 стихов (в среднем 11,5 сравнений на тысячу стихов, или 7,5 на книгу), а в «Одиссее» — 40 сравнений на примерно 12100 стихов (в среднем 3,2 сравнения на тысячу стихов, или 1,7 на книгу) 19. Можно иначе представить соотношение: в «Илиаде» 1 сравнение на 87 стихов, в «Одиссее» — 1 на 302 стиха, т.е. в «Одиссее» в 3,5 раза реже. Так вот, в I книге «Илиады», где 611 стихов, есть 4 беглых сравнения (каждое на часть стиха), но развернутых, обстоятельных — ни одного. В последней книге, насчитывающей 804 стиха, кроме нескольких беглых сравнений есть и 4 обстоятельных — это в 2-2,5 раза меньше среднего в «Илиаде» (на книгу и на тысячу стихов), но близко к нормам «Одиссеи».
С этим согласуется то, что одна стереотипная формула, изображающая восход, — формула о «розоперстой Эос» — в «Одиссее» встречается 20 раз, а в «Илиаде» всего 2: в I книге (стих 477) и в XXIV (788)20. В прочих книгах «Илиады» эту формулу об утре заменяют другие, без Эос. Вообще в I и XXIV книгах «Илиады» отмечается множество слов, употребительных в основном в «Одиссее», а также ряд случаев неправильного и нетрадиционного употребления формул21. Все это говорит о том, что тексты обрамляющих книг «Илиады», в отличие от текстов других ее книг, оформлялись тогда, когда создавалась «Одиссея», и в очень близкой среде. Как заметил Дж.Керк, слова из «Одиссеи» сосредоточены агломератами, а это признак того, что именно правка текстов проведена в среде, близкой к певцам «Одиссеи».
Содержание книг также свидетельствует о том, что тексты обеих книг подверглись переделке и что они несколько отделены от остальной «Илиады», и все само по себе подтверждает, что в нынешней форме книги не могут считаться ранними.

18 J.A.J.Drewitt. Some differences between speech-scansion and narrative-scansion in Homeric verse // CQ. Vol.II. 1908. P.94-109; Idem. The augment in Homer // CQ. Vol.VI. 1912. N1. P.44-59. N2. P.104-120.
19 Р.Джебб. Гомер. C.33; G.Finsler. Ор. Cit. S.328.
20 G.Kirk. SH. P.297, 321; Idem. The Iliad. Α commentary. Cambridge, 1985. P.103-104.
21 С.П.Шестаков. ПИ. C.484, 502-506; G.Kirk. SH. P.320-321; V.Citti. Osservationi su Homer Ω 22-76 // Museum Criticum (Bologna). Vol.V-VlI. 1970-1972. P.16-38; A.Adrissano. Osservationi su Homer Ω 266 etc. // Ibid. P.45-53.
223

Чем объяснить такое потрясающее сходство первой и последней книг «Илиады», если не предполагать намеренную организацию симметрии? Созданием (или переделкой, правкой) текстов обеих книг в одной творческой мастерской? Участием одного и того же певца? Почему схожи именно первая и последняя книги?
Объясняя совпадение 12-дневной отлучки богов в I книге с 12-дневным надругательством над телом Гектора в XXIV, У.Маклеод полагает, что одинаковые паузы введены в поэму на ее краях, чтобы изолировать события «Илиады» от всего континуума Троянской войны22. Дж.Керк выражает по этому поводу скепсис: на таком расстоянии, с таким интервалом (вся «Илиада»!), уподобление вряд ли могло быть
замечено слушателями, а без этого оно не способно выполнять подобную задачу 23. Это резонно, но только если предполагать одного творца и его сознательное следование этой задаче. Так и мыслят унитарии.
Если же иметь в виду отдельное от всей поэмы и одновременное создание или, по меньшей мере, переделку текстов обеих крайних книг — начальной и конечной, то проявление в них сходств, причем многообразных, незачем относить непременно на счет намеренной организации материала — оно вполне могло оказаться непроизвольным следствием самого факта одинакового происхождения текстов обеих книг. Выделение поэмы из континуума книг о Троянской войне было не целью этих сходств, а их причиной, потому что оно, разумеется, требовало соответствующей подработки именно текстов первой и последней книг — обрамления «Илиады». Сходство этих двух книг может служить одним из доказательств того, что неоаналитики правы: Троянский цикл существовал в какой-то форме до «Илиады».
Как же производилась подработка текстов обеих книг?
3. Начало «Илиады». I книга отделена от остальной «Илиады» тем, что негладко стыкуется с последующими. Концовка I книги: «Боги легли спать, и Зевс спал». Начало следующей: «Все боги и люди спали, но Зевс не спал». Противоречие заметил еще КЛахман24. Конечно, I книга нуждается в продолжении (в ней лишь завязка сюжета), а последующие (например, IX и XIX), где речь явно идет о последствиях ссоры вождей, требуют предварения рассказом об этой ссоре. Но

22 C.W.Macleod. Homer, Iliad, book XXIV. Cambridge, 1982. P.32.
23 G.S.Kirk. The Iliad. Α commentary. Cambridge, 1985. P.97-98.
24 K.Lachmann. BHI. С.Г.Бонитц. О происхождении гомеровских поэм. Одесса, 1878. С.72-73.
224

совершенно ясно, что первоначальный стык был другим. Скорее всего, за первой книгой не следовала нынешняя вторая.
Однако и сама I книга сохранила следы переделок.
А. Новые биографии пленниц. Ссора вождей разгорелась из-за пленниц. Плененные девы Брисеида и Хрисеида, судя по их именам (нечто вроде русских Брисова и Хрисова или Брисеева и Хрисеева), происходят из Брисы и Хрисы.
Бриса — место на Лесбосе. Там есть предгорье Брисион, населенный пункт Брисия, в древности, судя по надписям, Бреса (Βρήσα), и местность Бриса (Steph.Byz. S.v. Βρισα) 25. А вообще Брисы — это нифмы, обитающие, по локальным верованиям, на о.Кеосе; возможно, по подобной нимфе и были названы места на о. Лесбосе.
Хриса — то ли на Лемносе (при алтаре богини Хрисы Филоктет был укушен змеем), то ли на юге Троады (там ее знал Страбон — см. Strab., XIII, I, 63). Были еще и другие Хрисы, в частности на Лесбосе (Steph. Byz. S.v. Χρύσης).
Наименование по местности происхождения — это обычный способ именования пленниц в древнем мире. «Куре Хрисеис» — «девушка из Хрисы», «куре Брисеис» — «девушка из Брисы». Но в поэме названия их родных мест поняты как патронимы: «Хрисеис» — «Хрисова дочь», или «Хрисовна», «Брисеис» — «Брисова дочь», или «Брисовна» 26.
Для Хрисеиды сконструирован отец — жрец Хрис, точнее Хриса (Χρύσης). Но и место не забыто: он все-таки владетель Хрисы. Хриса с ее святилищем, однако не была взята Ахиллом: ее охранял Аполлон (I, 37). Поэтому местом пленения девы оказалась не ее родина Хриса, а Фивы гипоплакийские, град Эетиона (I, 366-369) и родина его дочери Андромахи, жены Гектора. Но возвращают Хрисеиду все-таки в Хрису! Любопытно, что, хотя Хрисеиду захватил в плен при взятии Фив Ахилл (II, 691; VI, 414-416), вина за это святотатство переведена на Агамемнона27.
Аналогично мыслимый отец Брисеиды — Брисей. Имя «Брисей» засвидетельствовано надписями Смирны, «Бреисей» — эпитет Диониса. Где жил носивший такое имя отец Брисеиды, «Илиаде» неизвестно. В I книге она появляется без представления. Однако из других книг выясняется, что пленена она в Лирнесе — граде царя Минеса (II, 688;

25 А. Fiсk. Die Entstehung des homerischen Dialectes // Beiträge zur Kunde der indogermanischen Sprache. Bd. VII. 1883. S. 151.
26 U.Wilamowitz. Homerische Untersuchungen. Berlin, 1884. S.409-412.
27 W. Kullmann. QI. S.288-289.
225

XIX, 60). Брисеида была там женой Минеса, так что она оказывается не девой, и клятва Агамемнона в IX и XIX книгах — в том, что он не восходил на ее ложе, — лишена смысла. Эта клятва сохранилась в поэме пережиточно. В Лирнесе при вторжении Ахилла пали, как явствует из сетований Брисеиды (XIX, 291-296), не только ее муж, но и три ее брата, а вот об отце она не упоминает. Странно, что братья оказались в городе, куда она отдана замуж, — они ведь должны были жить в ее родном городе, и там же должен был находиться ее отец. Все эти несообразности — следы правки. В прежнем рассказе о Брисеиде она была девой, жила в Брисе, имела отца и трех братьев, которые погибли при нападении Ахилла. А в нынешнем тексте она замужняя женщина, царица, пленена в Лирнесе (или, по «Киприям», в соседнем Педасе)28.
Кто перенес ее туда, дал ей новую родину и биографию? К.Рейнгардт обратил внимание на то, что это та самая Адрамитская область, из которой в «Илиаде» происходят все три женщины, лишенные отечества и близких: Андромаха (из Фив Гипоплакийских), Хрисеида (оттуда же) и Брисеида (из Лирнеса). Оттуда же Ликаон, сын Приама (из Педаса), и, главное, Эней — там, у Лирнеса и Педаса, его владения, оттуда его выгнал Ахилл (XX, 90-92) 29. Естественным исходным очагом всех пострадавншх от Ахилла эта южная область Троады была для тех певцов, которые воспевали страдания и славу Энея, внука Афродиты, как родоначальника рода Энеадов в Скепсисе. Следовательно, в это время и были переселены Хрисеида и Брисеида в новые обители. Отец Брисеиды не мог там оказаться потому, что в этих местах не было ни города, в котором бы мог царствовать настоящий отец царевны из Брисы, ни царя по имени Брисей. Слишком прочно Бриса была связана с Лесбосом. Пришлось выдать Брисеиду замуж. Память же об ограблении Ахиллом Лесбоса сохранилась в «Илиаде» и именно в связи с Брисеидой: в IX книге Агамемнон предлагает ему взамен Брисеиды семь других лесбийских дев, да и у самого Ахилла имелась еще одна лесбийская дева — дочь Форбаса, с которой он возлег, отправив ни с чем послов.
Виламовиц сопоставил с этим данные о недошедшем до нас лесбийском эпосе Λέσβου κτίσισ, в центре которого была некая дева Пейсидика и где повествовалось о подвигах Ахилла на Лесбосе30.

28 U.Wilamowitz. Ор. cit. S.409-412; Idem. IΗ. S.253; K.Reinhardt. Ор. cit. S.48-57; W. Kullmann. QI. S.288-289.
29 K.Reinhardt. Op. cit. S.52-53.
30 U.Wilamowitz. IH. S.178. Anm.l; E.Bethe. HDS. Bd. III. S.45.
226

Вполне возможно, что Брисеида была смоделирована по образцу Пейсидики. Но лесбийские женщины и вообще славились красотой (там проводились конкурсы красоты — знаменитые καλλιστεία), а захват женщины обычно не служил самостоятельной темой эпоса. Он составлял зачин к другому сюжету — взять ли похищение Парисом Елены, или пленение Гераклом Иолы, или увоз Агамемноном Кассандры 31. Так что пленение Брисеиды и Хрисеиды с самого начала было рассчитано на то, чтобы вызвать конфликт, на то, чтобы поссорить вождей. На завязку «Мениды». То есть и до переделки похищение Брисеиды Ахиллом относилось не к какому-то источнику I книги, а к первому варианту ее текста.
Хриса же, родина Хрисеиды, изначально находилась все-таки на Лемносе. Относительно же Хрисы в Троаде, современной Страбону, то, хоть там он знает святилище Аполлона Сминфея (ныне оно раскопано) 32, все же Страбон отвергает возможность идентифицировать это место с гомеровской Хрисой, ибо оно не имеет гавани и святилище расположено не у моря. Страбон (XIII, 1, 62-63) считает, что древняя Хриса располагалась около Фив Гипоплакийских и Киллы (со святилищем Аполлона Киллейского), т.е. в Адрамитской долине, но отмечает, что в его время там нет Хрисы: «место это теперь совершенно заброшено». На Лемносе же миф об аргонавтах и Геракле знал Хрису — золотую богиню Луны, покровительницу мореплавателей. В Троянском эпосе на Лемносе пострадавшая от Геракла богиня отомстила Филоктету, к которому перешел лук Геракла: у алтаря Хрисы священная змея ужалила героя33. Поскольку эта богиня совершенно не упоминается в «Илиаде», а вместо нее Хрисой владеет Аполлон, очевидно, что в сознании певца священная Хриса уже переместилась в Троаду и, возможно, ассоциировалась с той же Хрисой, которую позже знал Страбон, но сохранила некоторые черты прежней, основной Хрисы. Эетион, царь Фив Гипоплакийских, где была пленена Хрисеида, в эпизоде с Ликаоном назван царем Имброса — острова севернее Лемноса. Во всем этом просвечивает прежнее островное происхождение также и Хрисеиды.
История ограбления Ахиллом Фив Гипоплакийских, изложенная Андромахой в VI книге, должна была уже существовать ко времени создания текста I книги в нынешнем его облике. Туда, в ограбленный

31 K.Reinhardt. Ор. cit. S.56.
32 J.M.Cook. The Troad. Oxford, 1973. P.232-235.
33 Ф.Ф.Зелинский. Трагедия правды // Софокл: Драмы / Пер. Ф.Ф.Зелинского. T.I. М., 1914. С.157.
227

город, певцы и переместили Хрисеиду, считает Рейнгардт 34. Возможно также, что автобиография Андромахи вставлена в VI книгу тогда же, когда переделывали тексты книг I и XXIV, — это когда сочиняли часть книга XX и часть книга XXI, связанные с Энеем и Ликаоном (об этом еще будет речь при анализе образа Энея).
Итак, передежа текста I книга, поместившая пленниц во владения Энея, очевидно, проведена не ранее включения в «Илиаду» эпизодов, воспевающих Энея (или одновременно с их включением). А предшествующий вариант текста I книги, выводивший пленниц с островов, существовал до того, но уже связывал их пленение с подвигами Ахилла в укор Агамемнону и, по-видимому, делал их пленение завязкой ссоры.
Б-В. Поездка Одиссея в Хрису и отлучка богов. Отнятую у Ахилла Брисеиду по поручению Агамемнона Одиссей отвозит на легком корабле в Хрису. Это еще один пережиток островного происхождения девы: если бы Хриса всегда мыслилась на том же берегу в Троаде, да еще недалеко, певец скорее всего описал бы путешествие по суше. Кораблем же в эпосе преодолевались морские пространства, отделявшие острова друг от друга и от материка.
Со времен Лахмана35 эта поездка (I, 430-492) считается у аналитиков вставным эпизодом36. Характеризуя ее так, Лахман исходил из следующего. Перед этим эпизодом Фетида сообщила Ахиллу (423-425), что не сразу сможет передать его просьбу Зевсу, так как Зевс и все боги «вчера» улетели в Эфиопию на 12 дней. А после эпизода поездки в Хрису, продолжавшегося вечер, ночь и утро, и после рассказа об ахилловом воздержании от боев (прибавьте еще ряд дней) сказано: «Но с тех пор, наконец, двенадцать зорь поднялось» (493), и далее — что бога вернулись. Совершенно очевидно, что слова «с тех пор» относятся к «вчерашнему» дню, о котором поведала Фетида. Но в нынешнем тексте эти слова стоят слишком далеко от речи Фетиды и формально должны быть отнесены к окончанию поездки в Хрису или даже к боям и совещаниям без Ахилла. Оттуда должен вестись отсчет 12 дней. А это абсурдно. Значит, всего рассказа, поставленного между этими указаниями на 12 дней, — в речи Фетиды и в речи певца — всего этого рассказа в первоначальном тексте, ясное дело, не

34 K.Reinhardt. Ор. cit. S.62-63.
35 К.Lachmann. BHI. S.4-5, 93-95 (впервые идея опубликована в 1837 г.).
36 Например: U.Wilamowitz. Ш. S.256-257: E.Bethe. HDS. Bd. I. S.176-182; P.Cauer. GH. S.615-617; P. Chantraine. Introduction a l'Iliade. Paris, 1942. P. 147-149.
228

было. А этот рассказ — о поездке Одиссея в Хрису. К тому же и рассказ о поездке в Хрису, и непосредственно следующий за этим эпизодом пассаж об Ахилле начинаются одинаково — со слова αυτάρ («меж тем»), а такой повтор — это обычная маскировка вставки: вставку обычно начинают с тех же слов, которые тут стояли до вставки и которые пришлось отодвинуть. Один и тот же оборот приходится повторить.
Странное 12-дневное отсутствие богов не только раздвинуто поездкой в Хрису, но и входит в противоречие с рядом упоминаний тут же, в I книге Боги улетели «вчера» на 12 дней в Эфиопию, но сегодня на Олимпе (а не в Эфиопии!) Гера наущает Афину удержать Ахилла от смертоубийства, Афина слетает с Олимпа же к Ахиллу, спорящему с Агамемноном (194-198), Аполлон продолжает поражать ахейцев смертоносными стрелами, сея мор (9-11, 35-54, 92-100), а в Хрисе он веселится, внимая пеану, и «с места» посылает им попутный ветер (474, 479)37. Само сообщение Фетиды об отлете богов выглядит поздней добавкой к ее речи: богиня уже пообещала подняться на Олимп к Зевсу (причем об этом сказано как о намерении, которое тотчас будет исполнено), дала рекомендации Ахиллу, как пока поступать (оставайся при судах, но воздержись от битв), и только после этого вдруг добавляет оговорку: Зевс и другие боги вчера улетели на 12 дней, с ходатайством придется подождать.
По всему судя, последовательность эпизодов была не такой, как в нынешнем изложении. Но какой?
Полтора века назад все противоречия, касающиеся поездки в Хрису и отлучки богов Лахман объяснял слиянием в тексте I книги двух его разных вариантов, совпадающих в первой его части и расходящихся во второй. До стиха 348, т.е. в описании спора вождей и увода пленниц от обоих, варианты, по мысли Лахмана, не различались, а затем первый вариант, короткий, завершался поездкой Одиссея в Хрису, а второй, более пространный, предусматривал жалобу Ахилла Фетиде и ее обращение к Зевсу. Этот вариант и развертывается в нынешней

37 Тщетные попытки гладко объяснить эти противоречия с позиций единого авторства см. в работах: C.F. Nägelsbаch. Anmerkungen zur Ilias (Α.Β1-483.Γ). Nürnberg, 1834 (3. Aufl., 1864); W.Bäumlein. Besprechung: K.Lachmann. BHI // Zeitschrift für die Altertumswissenschaft. 1848. S.328; Th.Bergk. Ueber die Einheit und Unteilbarkeit des ersten Buches der Ilias // Ibid. 1846, N 61-64. S.394-396; A.Kiene. Die Komposition der Ilias. Göttingen, 1864. S.70; F.Nutzhorn. Die Entstehungsweise der homerischen Gedichte. Leipzig, 1869. S.146-147; C.Hentze. AHL Hl. S.15-16, 62-64.
229

«Илиаде», но Лахман и в других книгах «Илиады» отыскивал следы иной версии, по которой Ахилл сам молил Зевса о мести ахейцам.
Следы эти не очень надежны38. Кое-кто склонялся к тому, чтобы объяснять противоречия простым делением текста книги при его исполнении (когда он был песней) на разные рапсодии — вторая исполнялась на следующий день после первой, когда певец успевал уже немного подзабыть первую. Даже «вчера» могло относиться просто к вчерашнему исполнению 39. Однако предположение Лахмана имело за собой дополнительные основания, отметавшие простое деление на рапсодии. Дело в том, что в сценах с Фетидой Ахилл не таков, как в споре вождей. Только что он был самолюбив, смел, тверд, вел себя с достоинством — и вот он уже, обливаясь слезами, призывает на помощь мать и сетует на свою несчастную долю. Контраст слишком велик, чтобы объяснять его простой забывчивостью. Тут подозревалась работа разных певцов40.
Поэтому гипотезу Лахмана развивали очень многие ранние аналитики: М.Гаупт, ЮЛауэр, К.Брандт, Б.Низе, Г.Клуге, Г.Финслер и др41. А.Нэке отделял заступничество Фетиды от предшествующего повествования и считал его особой песнью, называя ее Τιμή («Честь»), Г.Кехли тоже выделял здесь особую песнь, но называл ее Λιταί («Мольбы»)42. Главным основанием для всех этих разделителей было все-таки отсутствие в книгах II—VII всякой памяти об обещании Зевса Фетиде. Они искали в I книге завязку и для такой версии «Илиады» — со ссорой, с гневом Ахилла, но без Фетиды и ее заступничества. Для этого нужно было выделить заступничество Фетиды в особую, более позднюю, песнь. С развитием идеи Г.Дюнцера и Дж.Грота о крупной

38 См.: E.Bethe. HDS. Bd. I. S.202-205.
39 В частности: G.Bernhardy. Grandriss der griechischen Literatur. 3. Aufl. Bd. II. Halle, 1867. Abt. 1. S.158-159; L . Friedländer . HKWG. S.73-74.
40 О неудобствах помещения в I книге заступничества Фетиды см. также соображения в работах: G.Curtius. Thetis in Α und Ω // Philologus. Bd. III. 1848. S.8-12; Crh.von Κittlitz-Оttendorf. Die Fürbitte der Thetis. Mainz, 1856; ср.: Fr.Pillen. Die Rolle der Thetis in der Ilias. Marburg, 1954.
41 M.Haupt . Zusätze zu K.Lachmann. Betrachtungen über Homers Ilias. Berlin, 1847; J.F.Lauer . Geschichte der homerischen Poesie. Bücher I, II. Berlin, 1851; H.Köchly. De Iliadis carminibus dissertatio III. Zürich, 1857; B.Niese. EHP; K.Brandt. Zur Geschichte und Komposition der Dias // Neue Jahrbücher für classische Philologie. Bd. 131. 1885. S.649-669; H.Kluge. Zur Entstehungsgeschichte der Ilias. Cöüien, 1889; G.Finsler. Die Olympischen Szenen der Ilias. Berlin, 1906. S.34.
42 A.F.Naeke. Opuscula philologica. Vol.I. Bonn, 1842. P.263-271; H.Köchly. Iliadis carmina XVI restituta. Zürich, 1864.
230

вставке в поэму особого эпоса, ставшего II—VII книгами, эта гипотеза Лахмана потеряла привлекательность, и ее продолжали придерживаться лишь немногие — те, кто не признавал такой вставки большого эпоса или принимал ее как вставку именно второго варианта темы Ахилла, по Лахману43.
Большинство аналитиков с тех пор избрало другую трактовку — они сочли поездку в Хрису не просто неуместной в данном контексте, вставленной в него, скажем, тем же автором чуть позже, а очень поздней добавкой к поэме вообще. В этом убеждении они опирались и ссылались, подобно некоторым прямым последователям Лахмана44, больше на язык этого эпизода — на обилие поздних слов (из лексики «Одиссеи»); на наличие плохо подходящих к контексту слов и выражений, совпадающих с теми, что в других местах использованы лучше, т.е. здесь, видимо, заимствованных оттуда; наконец, на просто неудачные, слабые, схематичные описания45. Защитники цельности I книги отрицали правомерность этих аргументов: обилие слов из лексики «Одиссеи» они предпочитали объяснять совпадением темы (поездка морем), повторяемые выражения — не заимствованием, а использованием формул из общего эпического фонда и т.п.46 Дж.Шипп, подвергший язык Гомеровского эпоса детальному статистическому анализу, отмечает, что в эпизоде поездки в Хрису поздних слов как раз немного47. Впрочем, как заметил Керк, формула об Эос, типичная для «Одиссеи», содержится в «Илиаде» не где-нибудь, а именно в этом эпизоде48.
Словом, убедительно доказано, что эпизод поездки — вставка, что его не было на этом месте, а более поздний он, чем остальной текст I книги, или нет — неясно. Приводимые факты можно толковать и так и этак.

43 W.Leaf. Ор. cit. Vol.I. Р. 102; H.J.Mette. Der Pfeilschuss des Pandaros. Halle, 1951.
44 M.Haupt . Op. cit. S.99; H.Köchly. De Iliadis carminibus... S.13-15.
45 M.Häseckt . Die Entstehung des ersten Buches der Ilias. Programm Rintelen, 1881; G.Hinrichs. Die homerische Cryseisepisode // Hermes. Bd. XVII. 1882. S.59-123; С.П.Шестаков. ПИ. С.118-125. См. также здесь прим. 38.
46 H.Düntzer. НА. S.191-203; Idem. Des Odysseus Sendung nach Chryse im ersten Buche der Ilias // Jahrbücher für classische Philolgie. Bd. 129. 1884. S.793-815; C.Hentze. AHL H.I. S.13-23; The Iliad: Α commentary / Ed. G.S.Kirk. Vol.I. Cambridge, 1985. P.98.
47 G.P.Shipp. SLH. P.229-230.
48 G.S.Kirk. Loco cit.
231

Более существенно обстоятельство, которое углядел У.Лиф. Ритуал очищения должен следовать за окончанием чумы, а он в книге I предшествует отказу Хриса от наложенного им на ахейцев проклятия, предшествует ублажению Аполлона и прекращению мора. Ведь Аполлон сменил гнев на милость именно в результате поездки Одиссея с Хрисеидой в Хрису (440-457), но получается, что задолго до того, по велению Агамемнона, ахейцы совершили обряд пурификащш: «Все очищались они и нечистое в море метали» (314). Это совершенно
несуразно: не было смысла очищаться, пока чума еще продолжалась 49.
Как ни странно, Лиф не обратил внимания на то, что начало рассказа о поездке содержится перед сообщением об обряде очищения, однако это начало (308-312) оборвано. Есть все основания считать, что первоначально здесь и помещался весь эпизод. Если его переместить сюда, исчезает нессобразность с ритуалом очищения здесь и несообразность с отсчетом 12 дней — там. Еще Ю.Лауэр соединял разорванные части эпизода поездки в Хрису. Он, однако, не замечал несвоевременности обряда очищения, а делал эту реконструкцию ради самого воссоединения, во-первых, эпизода поездки, а во-вторых, рассказа о заступничестве Фетиды за Ахилла, отсроченном на 12 дней 50. Противоречие с действиями Аполлона тоже снимается переносом на прежнее место эпизода с поездкой в Хрису: окончание мора связано именно с поездкой и только с ней.
Здесь возникают два вопроса. Первый: зачем певцам понадобилось перемещать эпизод поездки Одиссея ближе к концу сюжетного блока (в нынешнем восприятии — к концу книги)? Очевидно, этим достигалось наглядное продление гнева Ахилла, тоскующего о деве, изнывающего без боев и мечтающего о возмездии. Именно рассказ об этом ожидании, слишком краткий и незначительный для завязки всего сюжета, теперь разорван вставкой и тем самым искусственно растянут. Так и толковали функции эпизода поездки в Хрису на этом месте те, кто защищал его исконность и необходимость тут 51.
Многие аналитики полагали, что поездка в Хрису вставлена в рассказ об ожидающем Ахилле именно для его растяжки в соответствии с 12-дневным сроком — чтобы дать слушателю почувствовать, как

49 W.Leaf. The Iliad. Vol.I. Р. 1-2.
50 J.F.Lauer. Op. cit.
51 L. von Hoermann. Untersuchungen über die homerische Frage. I. Die Einheitlichen Elemente des ersten Gesanges der Ilias. Innsbruck, 1867. S.70; C.Hentze. AHL H.I. S.18, 64.
232

тянутся эти 12 дней 52. Но тут встает второй вопрос: для чего введено это 12-дневное отсутствие богов, для чего их неожиданно, ad hoc, отправили в Эфиопию, т.е. по тогдашним представлениям, на край света? Да, очевидно, с той же целью, только несколько раньше, когда еще эпизод поездки не был перемещен. Иными словами, сначала место, показавшееся слабым, слишком бегло изображенным, было усилено указанием на 12-дневную паузу (отлучку богов); а затем эта пауза была дополнительно заполнена перемещением сюда эпизода поездки в Хрису.
Г. Вмешательство Афины. Что же касается прилета Афины к Ахиллу во время ссоры вождей (в узком объеме 193-222), то эпизод этот сам, по некоторым признакам, оказывается вставным. В самом деле, Афина обещает Ахиллу, что он получит в три раза более ценные дары за обиду, а ведь после такого обещания богини жалоба Ахилла Фетиде теряет смысл. В этой жалобе он не упоминает прилета Афины и ее обещания, да и сам о дарах не просит, и Фетида Зевсу такой просьбы не передает. Само обещание Афины внушено Герой, но Гера всегда отстаивает интересы ахейцев в войне, как же она здесь обещает их уничтожение?! Многие исследователи считали вмешательство Афины интерполяцией, предлагая атетировать ее, хотя и не сходясь относительно объема вставки (188-222, или 193-246, или 211-214) 53.
Более того, сомнительно и продолжение спора (так что пространная интерполяция более вероятна, чем узкая). В этом продолжении Ахилл предсказывает, что ахейцы, разбитые Гектором, еще обратятся к нему, Ахиллу, за спасением — конечно, здесь он, не говоря о дарах, все же повторяет то предвидение посольства, которое только что ему обещала Афина. Так что очень возможно, что те стихи об Афине и эти стихи о предвидении Ахилла сделаны вместе. Далее Ахилл бросает свой скипетр на землю, но перед этим скипетр в его руках не упоминается, тогда как в «Одиссее» (II, 37-38, 80) Телемах, который тоже бросает скипетр наземь в собрании, перед тем получает его от глашатая54.
Если удалить весь эпизод с прилетом Афины и бросанием скипетра (193-246), как и предлагал Геймрейх, то сомкнутся стихи, параллельно

52 L.Friedländer . HKWG. S.74; M.Häseckt. Ор. cit.; G.Hinrichs. Ор. cit. S.98; С.П.Шестаков. ПИ. С.120.
53 F. G. С. Gross. Vindiciarum Homericum. Part I. Marburg, 1845; A.Bischoff. Über Homer. ILA // Philologus. Bd. XXXII. 1873. S.568-570; H.Dtlntzer . Die homerische Fragen. Leipzig, 1874. S.198; H.K.Benicken . Besprechung: K.F.Ameis — K.Hentze «Homers Ilias» // Jahrbücher für Philologie und Pädagogik. Abt. II. 1876. S.305; Ch. Heimreich . Das I. Buch der Ilias und die Liedertheorie: Programm. Plön, 1883.
54 Ch.Heimreich. Op. cit. S.10.
233

обрисовывающие молчаливую ярость Ахилла (188-192) и Агамемнона (247) перед выступлением Нестора55.
Тесная связь Афины с Герой в этом эпизоде напоминает о связанности этих двух богинь в «Диомедии» и других «данайских» песнях, объясняемой популярностью обеих богинь в Аргосе. Примечательно, что ответ Ахилла Афине содержит сентенцию о покорности богам (218). Тема богоборчества и покорности богам характерна как раз для «Диомедии»: Диомед ранит Афродиту и Ареса, нападает на Аполлона, Диона произносит сентенцию (V, 407) о печальной судьбе богоборцев (параллель к сентенции Ахилла). Встретившись с Главком, Диомед возглашает, что никогда не выступал против богов (VI, 129-141).
Можно считать, что включение эпизода с Афиной в текст I книга произошло не раньше соединения «Ахиллеиды» с «данайской» «Илиадой». Скорее позже. Ведь связь этого эпизода с книгами IX и XIX (через тему посольства и даров) как раз и говорит о его интерполированности и позднем возрасте: книга IX и XIX — это книга «аргивские», их позднее включение в «Илиаду» отстаивали многие аналитики, начиная с Дж.Грота (книга IX) и В.Криста (книга XIX).
Д. Предвидение Ахилла. Предвидение посольства содержится еще в одном месте I книга — в обращении Ахилла к Патроклу (338-344) при изъятии Брисеиды: «Некогда снова нужда настанет во мне, чтоб спасти от позорнейшей смерти рать остальную... При судах обеспечить спасение» и т.д. Эти стихи выглядят вставкой: ей предшествует прямое повеление Ахилла: «Друг, благородный Патрокл, изведи и отдай Брисеиду», затем семь строк вставки, а за вставкой результат повеления: «Рек, и Менетиев сын покорился любезному другу». Вставка вклинивается между повелением и его исполнением и отрывает второе от первого.
Е. Жалобы Ахилла. Обиженный Ахилл обращается к своей матери Фетиде с жалобой на Агамемнона и кратко рассказывает суть дела (I, 348-356). Но, выйдя к нему из моря, Фетида спрашивает его так, как будто он ничего не рассказывал: «Что ты, о сын мой, рыдаешь? Какая печаль посетила сердце твое? Не скрывайся, поведай, да оба мы знаем» (I, 362-363). И Ахилл снова, на сей раз пространно, рассказывает все. Но начинает со слов: «Знаешь, о матерь: почто тебе знающей все, возвещать мне?» (I, 365). И все-таки возвещает. Это явственно говорит о том, что вторая жалоба вторична, она вставлена в уже готовый текст при расширении песни. Певец должен был считаться с тем, что все

55 E.Bethe. HDS. Bd. I. S.182-191.
234

уже разъяснено, и чувствовал неловкость из-за того, что приходится рассказывать еще раз. Вот он и начал рассказ со слов «Знаешь, о матерь...»
Ж. Посланцы Агамемнона. Оба рассказа Ахилла — краткий и пространный — разнятся в одном существенном пункте: в первом рассказе Агамемнон сам забирает из шатра Ахилла Брисеиду, а во втором присыпает за ней своих глашатаев. Первому (355-356) соответствуют одни места книги (133-135, 184-189, 299, 507, также II, 240), второму (391-392) — другие, и их меньше (320-325, 347) 56. Мотивировка первого варианта дана в речи Агамемнона: «Сам уведу я награду твою, чтобы ясно ты понял, сколько я властию выше тебя» (185-196). Второй вариант в самом приказе послам содержит оговорку, возвращающую к первому (чтобы как-то увязать с ним): «Если же он не отдаст, возвратитеся — сам я исторгну: с силой к нему я приду, и преслушному горестней будет» (324-325).
Здесь ясно видно взаимоналожение двух редакций — ранней (без посланцев) и поздней (с посланцами). Собственно, поздняя проведена только в двух местах: в самом осуществлении действия и в пространном рассказе Ахилла, тогда как ранняя редакция просвечивает во многих местах — ее, как это обычно бывает, не сумели повсеместно устранить из песни. Не сумели ее вытравить и из традиции: на вазе Гиерона (начало V в.), хоть глашатай Талфибий присутствует, Брисеиду уводит все-таки сам Агамемнон (имена надписаны) 57.
Глашатаи идут к Ахиллу неохотно, останавливаются поодаль в смущении и страхе, не дерзают слова вымолвить (327, 331-332). Они явно не знают, что Ахилл, усмиренный Афиной, поклялся отдать Брисеиду без сопротивления. Следовательно, глашатаи введены в песнь до того, как в нее вошли диалог Ахилла с Афиной и его предвидение, высказанное Патроклу (о таком же соотношении говорили и текстологический анализ этой вставки в речь Ахилла — см. пункт Д).
Зачем же в этом эпизоде Агамемнон был заменен двумя глашатаями? Почему потребовалась передежа? По-видимому, вторая встреча Агамем-

56 C.Robert. Bild und Lied. Berlin, 1881. S.95-96; R.Heberdey. Die Briseisvase des Hieron // AJA. Vol.38. 1934. F.l. P.133-136.
57 Различие в трактовке увода Брисеиды считает характеристикой разных певцов даже Дж.Керк, умеренный унитарий (G.Kirk. The songs... Р.215; Idem. The Iliad... P.47, 71). Связи этих двух вариантов увода с двумя вариантами жалобы Ахилла исследователь не заметил, соответственно не оценил и самого значения того, что жалоба оказалась в двух вариантах.
235

нона с разъяренным Ахиллом была лишней, в психологическом плане трудной для эпической разработки. Ведь в тексте еще не было сдерживающего повеления Афины! Смиренное повиновение Ахилла Агамемнону, пришедшему забрать Брисеиду, выглядело в этих условиях неестественным, а схватка вождей не входила в расчета певцов. Прав был тот певец, который предпочел исправить песнь, предоставив Агамемнону добывать Брисеиду через посредников — ни в чем не повинных посланцев.
З. Вмешательство Нестора. Из переделок в I книге одна особенно четко связана с общей перестройкой текста книги при его вводе в состав обрамления поэмы, т.е. при обретении им функций начальной песни. Эта переделка — интерполяция речи Нестора и ответов Агамемнона и Ахилла (247-304). Интерполяцию эту не без оснований предположил Й.Ла Рош и некоторые другие аналитики58.
В тексте все эти речи, в сущности, лишние: они ничего не прибавляют к тому, что уже было сказано. Решения обоих спорщиков уже были приняты перед тем — Ахилла: «Ныне во Фтию иду» (169), и Агамемнона: «Сам увлеку я награду твою» (185). Перемена же решения Ахилла, его новый план — остаться, воздерживаясь от боев, — появится потом, лишь после вмешательства Фетиды (421-422, 488-492). А пока на примирительную речь Нестора Ахилл реагирует странно: «Слово иное скажу», — то есть вроде бы прокламирует изменение своего прежнего решения. Но которого? Отправки домой, во Фтию? Нет, оно не упомянуто. Другого решения — мимолетного: защищать свою пленницу мечом. То есть того решения, которое было Ахиллом проявлено в эпизоде с Афиной. Ахилл заявил лишь, что не будет отстаивать с оружием в руках пленную деву от Агамемнона или его посланцев. Уже из этого ясно, что данная речь Ахилла вошла в текст книги не раньше, чем эпизод с мечом и Афиной и чем были введены глашатаи для увода Брисеиды.
Затем речь Ахилла становится и вовсе непонятной: «Что ж до корыстей других, в корабле моем черном хранимых, Противу воли моей ничего ты из них не получишь...» и т.д. (300-304). А кто их требовал, другие корысти? Никто. Угроза пустая. Здесь чувствуется желание певца окончить спор эффектным заявлением (смысл его: если придешь на мой корабль за «другими корыстями», убью!) — при полном отсутствии поводов для подобных заявлений и вообще для новых решений.

58 J.La Rauche. Über die Homerischen Vergleiche // Philologus. Bd. XVI. 1860. S.41-51; Ch.Heimreich . Op. cit.; B.Niese. EHP. S.116; L.Ehrhardt. EHG. S.ll; E.Bethe. HDS. Bd. I. S.195-198; P.von der Mühll. KHI. S. 145-146.
236

В дальнейшем тексте, когда Агамемнон посылает глашатаев к Ахиллу за Брисеидой, он наставляет их в том, как поступить, если Ахилл воспротивится: «Если же он не отдаст...» (324). Но ведь Ахилл в ответ на речь Нестора уже ясно сказал, что отдаст деву без сопротивления (298-299)! Чтобы наставлению Агамемнона вернуть смысл, надо убрать ответ Ахилла на речь Нестора. То есть из этого пассажа ясно, что, когда он сочинялся, перед ним эпизода с ответом Ахилла на речь Нестора (и, по-видимому, с речью Нестора) не было 59.
Смягчение позиции Ахилла должно изображать некоторый успех речи Нестора, но на деле оно отражает лишь одно: певец знал наперед и принимал как непреложный ход событий, что Ахилл отдаст Брисеиду без боя — это было предрешено его предшественниками.
И. Усечение начала. А теперь прошу сопоставить с интерполированностью речи Нестора тот факт, что за исключением Калханта Нестор — единственный персонаж I книги, который в ней представлен при первом знакомстве. Ахилл, Агамемнон, Патрокл, Хрис появляются в книге без всякого представления — как старые знакомые. Известными слушателю предполагается также Аякс, Одиссей, Идоменей, Менелай, Брисеида — они тоже не представлены при первом упоминании. Агамемнон вообще некоторое время в самом начале песни обозначается не по имени, а только по отчеству — Атрид. Даже зная состав героев, лишь из дальнейшего изложения и с некоторым трудом из контекста можно понять, который из двоих Атридов имеется в виду.
Исследователи по-разному объясняли эту особенность I книга. По их объяснениям, певец рассчитывал либо на то, что слушателям герои эпоса вообще-то известны, потому что эпос популярен 60, либо на то, что они еще будут представлены в последующих книгах, в частности, в «Каталоге кораблей»61. Ни то, ни другое объяснение не годится. Ведь некоторые герои все-таки представлены в I книге, и представлены здесь несмотря на то, что их представление есть и в «Каталоге кораблей» (Нестор), а другие, не представленные здесь, не представлены и в «Каталоге» (Патрокл). Казус с Агамемноном особенно показателен: даже тем, кто знает героев эпоса, поначалу все-таки неясно, который же Атрид оскорбил Хриса и прогневал Аполлона. Я уж не говорю об общей невероятности так далеко (на целую книгу) отложенного представления.

59 E.Bethe. Loco cit.
60 Р.В.Гордезиани. ПГЭ. С.32-33, прим. 17.
61 Там же. С.72.
237

Только одно предположение способно объяснить эту странную ситуацию, не оставляя неясностей и противоречий, — предположение, что все основные герои были представлены в самом начале I книга, но это начало утрачено, исчезло, оторвано. «Илиада» начинается не с начала!
Это можно подтвердить одним обстоятельством. Отбросим проэмий (1-11). Ведь подобные сакральные запевы, призывавшие кого-либо из божеств на помощь певцу перед исполнением самой песни, составлялись по случаю исполнения такой героической песни на каком-либо празднестве, нередко именно на празднестве в честь данного бога62. При исполнении той же песни на другом празднестве нужен был другой проэмий. Поэтому проэмии часто сменялись. Сохранилось несколько проэмиев «Илиады» 63. В нынешнем, традиционном, проэмии видны признаки того, что он не исконный, не изначальный. Отмечалось, что в нем заметно подражание поздним, орфическим гимнам64. Кроме того, часто поэму называли по первым или ключевым словам проэмия — таковы «Одиссея», «Малая Илиада», — а в нынешнем проэмий «Илиады» нет ключевого слова для ее названия: в проэмий не упоминается Илион. Прежний проэмий должен был начинаться как в «Малой Илиаде» — с указания на Илион: "Ιλiον άείδω... Так или иначе, проэмий не составляет органического единства с поэмой, он отделим и сменяем.
По его отделении остается в начале поэмы рассказ о судьбе Хрисеиды (12-53 и дальше), повторенный затем позже Ахиллом в его обращении к Фетиде (365-392). Повторение сжатое: опущены речи, бегло изложены последствия отказа Агамемнона. Совпадают (т.е. повторены) 9 строк (371-379 = 12-16, 22-25). Но в одном отношении

62 R.Böhme. Das Prooimion, eine Form sakraler Dichtung bei den Griechen. Bühl, 1937.
63 A.Kirchhoff. Beiträge zur Geschichte der griechischen Rhapsodik // Sitzungsberichte der Preussischen Akademie der Wissenschaft zu Berlin, philo.-bist. Kl. 1893. S.898-906; F.Nutzhorn. Op. cit. S.12-13; Th.Bergk. GLG. S.553. Anm.4; P. von der Mühll. KHI. S.13. Anm.l; H.Koller. Das kitharodische Prooimion // Philologus. Bd. 100. 1956. S.203; W.Kulimann. QI. S.359; И.М.Тронский. Вопросы языкового развития в античном обществе. Л., 1973. С.187, прим. 23; G.S.Kirk. The Iliad. Α commentary... Р.51-52.
64 H.Düntzer. Das Prooimion der Ilias // Berliner Zeitschrift für das Gymnasialwesen. Bd. XI, Nos. 410-419. 1857. S.164-179.
65 W.Christ, F.Stählin. Geschichte der griechischen Literatur bis auf die Zeit Justinians / Bearb. v. W.Schmid. 6. Aufl. Bd. I. München, 1812. S.31.
238

повторение полнее начального текста. Дело в том, что начало поэмы (стих 13) совпадает с 8-м стихом Ахиллова рассказа (стих 372), но перед этой строкой («Пленную дочь искупить...») в рассказе содержится еще семь стихов, семь строк. В них — начало рассказа о Хрисеиде: «Мы на священные Фивы, на град Элтонов ходили...» и т.д. (365-371).
В «Илиаде» много мест, где при пересказе событий или речей текст прежнего изложения повторяется целиком и в точности. Так, в IX книге Одиссей передает Ахиллу обещание Агамемнона в тех же формулировках, в которых услышал его от Агамемнона, — повторен 31 стих (122-157 = 264-299). В XXIV книге послание Зевса передает Приаму Гермес — 11 строк повторены (147-158 = 176-188). Это типичный для фольклора прием. Иногда повторение бывает неполным или стяженным (например, так Патрокл в XVI книге повторяет слова Нестора, сказанные в XI книге: XI, 658-661 = XVI 23-26; XI, 793-802 = XVI, 36-45). Но при этом суть событий не страдает. Понятно сокращение при повторе (незачем целиком и полностью повторять сказанное только что). Но как могло в рассказе Ахилла повториться начало, которого не было? И которое вдобавок должно было предшествовать рассказу — ведь именно в этих стихах, отсутствующих в начале, но наличных в повторном рассказе, содержатся те сообщения, без которых начало «Илиады» непонятно: о взятии Фив, о пленении Хрисеиды. Кстати, там и Хрис представлен слушателям. Приходится сделать вывод: стихи эти, конечно, были и в начале поэмы, они там совершенно необходимы, но по какой-то причине они утрачены. Повторение же их в рассказе Ахилла сделано, разумеется, еще до утраты начала. Стало быть, рассказ этот вместе с содержащимся в нем упоминанием увода Брисеиды глашатаями был внесен еще до отсечения прежнего начала поэмы, во всяком случае до утраты этих семи стихов.
Есть, таким образом, достаточно оснований вынести эти стихи в начало поэмы — смело экстраполировать повествование на семь строк. И не столь важно само увеличение поэмы на эти 7 строк, сколь важен в принципе отказ от жестких рамок канона. Важно, что поэма начиналась впереди нынешнего начала. Отсюда уже просто сделать в выводах следующий шаг: повествование начиналось даже не с этих семи строк (они определены только выбором для повтора), а еще раньше. Потому что начало должно было содержать ознакомление со всеми основными героями первой книги, их представление аудитории (кроме, разумеется, Калханта и Нестора, которые представлены в сохранившейся части первой книги).
Но вот что приостанавливает этот ход рассуждений (и что, по-видимому, долго мешало исследователям сделать, казалось бы, столь

239

очевидные выводы). Так далеко отодвинутое начало «Илиаде» не нужно. Фабуле первой книги, точнее — нынешнему оформлению этой фабулы, нужно, а поэме в целом — нет: еще Л.Эрхардт пришел к здравой мысли, что «Илиада» возникла, когда появились рамки, определяемые идеей сюжета о гневе (Menis)66. А этот сюжет, развивающий и развертывающий ссору вождей (через следствия ссоры к примирению и ликвидации следствий), очень логично начинается именно с пленения Хрисеиды при взятии Фив. Значит, отсеченное начало выходило за пределы этого сюжета, за пределы поэмы — в тот континуум песен о Троянской войне, из которого вычленилась «Илиада». А отсечение этого начала и было актом выделения поэмы. Точнее, половиной акта: формировало обрамление поэмы спереди.
Теперь можно поставить вопрос о том, почему же для Калханта и Нестора сделано исключение и они представлены слушателю. В принципе такое явление может объясняться одной из двух причин: либо, в отличие от других героев, данный герой выступил по сюжету впервые лишь к этому моменту повествования (несмотря на то, что истинное начало было гораздо раньше), либо герой был введен в поэму впервые уже после того, как начало было отрезано (может быть, сразу же после утраты начала). Калхант — герой второстепенный, и к нему, вероятно, больше подходит первое решение: он впервые включился в действие с этого момента, но состоит в сюжете ссоры изначально. Действительно, он органичен для сюжета: это его прорицание переводит конфликт Агамемнона с Хрисом в конфликт с Аполлоном и с Ахиллом. Калханта в своих речах часто и пространно упоминают Агамемнон, Ахилл и (во II книге в эпизоде с Ферситом) Одиссей — основные герои I книги. Нестор же не столь органичен для сюжета, как Калхант. В основных перипетиях завязки он совершенно не участвует, все обходится без него. В I книге его никто не упоминает до его речи, да и после ответных речей Агамемнона с Ахиллом он опять исчезает из книги. Между тем, в отличие от Калханта, Нестор — в числе главных героев поэмы, так что он имел больше шансов уже быть представленным слушателю вместе с другими основными героями. Стало быть, по отношению к нему второе решение более реалистично: он представлен потому, что введен не вместе с другими главными героями, первые характеристики которых отпали, а отдельно, уже после того, как прежнее начало было усечено и новое образовалось здесь, поблизости. А раз он введен так близко от начала, значит, еще не знаком слушателю

66 L.Erhardt. EHG. S.505.
240

и надо его представить. Интерполированность всего эпизода с Нестором придает этой догадке дополнительный вес.
Скорее всего певец, введший Нестора в текст I книги, так остро ощущал близость нового начала текста потому, что сам и осуществил усечение прежнего начала, т.е. он-то и выделил «Илиаду» из всего континуума песен о Троянской войне. Выделил, правда, не очень чисто, если иметь в виду детали (прежде всего представления основных героев), но в целом все-таки с толком, продуманно.
Итак, вырисовывается последовательность переделок в тексте I книги Сперва, задолго до отсечения начала текста, Агамемнон, уводящий Брисеиду от Ахилла, был заменен двумя глашатаями, а к жалобе Ахилла Фетиде был добавлен пространный пересказ им предшествующих событий. Затем в спор Ахилла с Агамемноном ввели прилет Афины, диалог Ахилла с ней и его провидение насчет грядущей нужды в нем — это произошло не раньше, чем с «ахейской» «Ахиллеидой» соединились «данайские» и «аргивские» песни, в частности тексты книг IX и XIX. Уже после перечисленных вставок поэма была выделена из континуума песен о Троянской войне — было отсечено ее прежнее начало, а в спор вождей вошел со своими уговорами старый Нестор. Когда была введена 12-дневная отлучка богов в Эфиопию и переставлен эпизод поездки в Хрису, сказать трудно. Последние изменения в тексте I книги — это новшество в биографиях пленниц: уже после того, как в поэму вошел Эней.
4. Конец «Илиады». Еще К.Лахман заметил, что стык XXIV книги с предшествующими — шероховатый, что он выдает какую-то правку, искусственное соединение. Но, хоть Лахман и считается основоположником теории «малых песен», он не принимал XXIV книгу за отдельную, самостоятельно существовавшую песнь (как это делал Г.Кехли 67) — Лахман ощущал, что она продолжает предшествующую. И все же продолжает неловко. Та обрывается на одном из эпизодов состязаний, на его детали: «Агамемнон в руки Талфибия вестника пышную отдал награду». А книга XXIV начинается с отхода людей ко сну — это не очень удачное начало для песни (даже не самостоятельной), действие которой не происходит ночью68.
Однако эта шероховатость может быть отнесена на счет неудачного разделения текста александрийцами на 24 книги (по числу букв в

67 H.Köhly. Hektors Lösung: (Gratulationschrift an Wölker). Zürich, 1859.
68 K.Lachmann. BHI. S.85, 95.
241

алфавите). Первые строки XXIV книги, говорящие об отходе людей ко сну, попросту относятся к XXIII книге — они-то и являются окончанием сюжета XXIII книги, окончанием «Погребальных игр»69. Соответственно, лишь после этого момента должна начаться последняя книга. Исходя из отчетливых признаков поздней интерполированности «Погребальных игр» (т.е. второй половины XXIII книга), Й.Ла Рош и А.Фик сопоставили выражение «Между тем, Ахилл... (αυτάρ Άχιλλεύς — XXIV, 3) с таким же зачином «Погребальных игр» (XXIII, 257). Оба раза это выражение стоит в конце стиха. Они предположили, что совпадение является следом и одним из свидетельств интерполяции «Погребальных игр», т.е. что вставку начали с копии того выражения, которое тут стояло до интерполяции, а само оно отодвинулось и оказалось после вставки. По этой гипотезе, первоначально книга XXIV, начиная с конца стиха 3, примыкала к «Похоронам Патрокла» (т.е. к XXIIIа)70.
По мнению С.Набера, поддержанному К.Генце, конец «Погребальных игр» охватывает еще два десятка стихов в начале XXIV книга — рассказ о надругательстве Ахилла над трупом Гектора: привязав позади колесницы, трижды обволок его вокруг могилы Патрокла. Соответственно, XXIV книга начинается не со стиха 3, а со стиха 22: «Так над божественным Гектором в гневе своем он ругался». С подобных формулировок начинаются и некоторые другие песни (можно начало книга считать и со следующего стиха, 23-го: «Жалость объяла бессмертных...»)71. Во всяком случае подобные формулировки нередко разделяют смежные книги в поэме. Набер считал, что начинавшаяся так песнь продолжала не «Похороны Патрокла», а предшествующую «Гибель Гектора» — книга XXII, завершавшуюся сценой, в которой Ахилл волочит Гектора за своей колесницей (кончая стихом 404). В этом, однако, Генце его не поддержал: в XXII книге Ахилл волочил Гектора только один раз и по прямой: с места битвы в ахейский стан, а в XXIV книге дважды (51-54, 416-417) упоминается, что Ахилл волочил Гектора вокруг могилы Патрокла и что он не раз это делал (глаголы итеративные, наречие «ежедневно»); Патрокл же к этому времени уже похоронен (волочение ведь вокруг могилы), так что «Похороны Патрокла» должны быть помещены перед тем.
Таким образом, 3 первые строки XXIV книга нынешнего состава являются продолжением «Погребальных игр» (т.е. книга XXIIIb), а

69 L.Friedländer . HKWG. S.61-62; H.Düntzer. Homerische Abhandlungen. S.97.
70 J.La Rauche. Über die Entstehung... S.176; A.Fick . Ш. S.106, 530.
71 S.A.Naber. QH. P.214-216; C.Hentze. AHL H.VIII. S.109-111.
242

19-20 следующих (4-22 или даже 4-23) — продолжением «Похорон Патрокла», которое было отодвинуто от своего основного текста (т.е. от XXIIIа) поздним вторжением «Погребальных игр». Подлинное начало песни об освобождении тела Гектора — спор богов о судьбе его трупа, а об этом споре речь заходит лишь со стиха 24: «Жалость объяла бессмертных, на оное с неба взиравших...».
Ни одно из рассмотренных начал — со стиха ли 1 или 3, или 22, или 23 — не может служить началом самостоятельной, отдельной песни, какую мыслил Г.Кехли, ибо каждое из этих начал предполагает существование предшествующего текста. То есть песнь о выкупе тела Гектора была либо исконным продолжением предшествующих песен (это взгляд унитариев72), либо присочинена к этим песням позже (так считает большинство аналитиков). Соответственно вариантам начала, одни аналитики издавна считали книгу XXIV по тексту самой поздней в «Илиаде»73, другие находили, что она присоединена вместе с XXIII 74, кое-кто — что незадолго до XXIII, а та еще моложе 75, многие — что она присоединена с первой половиной XXIII, т.е. «Похоронами Патрокла», а позже них — лишь вторая половина XXIII, т.е. «Погребальные игры»76.
Поздний возраст XXIV книги (вместе с XXIII с ее частью, или отдельно) доказывали констатацией в ней (или в них) заимствований из «Одиссеи» или просто интенсивным использованием языка «Одиссеи», т.е. слов или выражений, употребительных в остальном главным образом или исключительно в «Одиссее» 77. Метод установле-

72 Например: J.L.Myres. The last book of the 'Iliad' // JHS. Vol.LII. 1932. Pt.2. P.264-304; Κ . Deiсhgraber . Der letzte Gesang der Ilias // Abhandlungen der Akad. der Wissenschaften in Mainz. Gestes und Sozialwiss. Kl., 5. Wiesbaden, 1972.
73 J.Jensius. Lucubrationes hesychionae. Observata in stilo Homerico. Rotterdam. 1742. P.290; R.Dawes. Miscellanea critica. Oxsford, 1781. P.152-155; K.Lachmann. В HI; H.Liesegang . De XXIV. Iliadis rhapsodia. Duisburg. TL 1862; T.II, 1859; R.Friedrich. De libro Iliadis XXIV. Leipzig, 1872; Th. Weidlich . Zur Komposition des 24. Buches der Ilias. Maulbronn, 1875; R. Peppmüller. Commentar des XXIVten Buches der Ilias. Berlin, 1876; W.Leaf. Tl. Vol.II. P.535-536; N.Weck-lein. Epikritisches zur Homerischen Frage // SB BAW. 1923 . 6. Abb. S.31-32.
74 G.Grote. Op. cit.; B.Niese. Op. cit. S.58-60; E.H.Meyer. IMA. S.373.
75 S.A.Naber. QH.
76 Th.Bergk. GLG. S.639-641; A.Fick. HI. S.108; Р.Джебб. Гомер. СПб., 1892. С. 188; W.Christ. Ор. cit. Р.33-34, 97; С.П.Шестаков. ПИ. С.483-484.
77 Н.Liesegang. Ор. cit. Τ. I. Р. 8; R. Peppmüller . Ор. cit. S .XXXIX; С.П.Шестаков. ПИ. С.495-506, в частности, с.506, прим. 1.
243

ния заимствований был позже дискредитирован 78, но язык — более объективный критерий. Статистику ранних исследователей попытались дезавуировать Дж.Скотт и А.Шоуэн79, а М.Стауэл доказывала, что по грамматике XXIII и XXIV книги не отличаются от остальной «Илиады» 80. Однако предпринятое не так давно Дж.Шиппом непредвзятое и очень чистое исследование всей «Илиады» (в котором текст повествовательный рассмотрен отдельно от сравнений, речей и всяких отступлений), показало, что книги XXIII и XXIV (XXIII — особенно) содержат гораздо больше поздних грамматических форм, чем другие книги, и сравнимы в этом отношении лишь с книгой X («Долонией»), вставной, по античной традиции, а из других книг к ним сравнительно близки I, IX и XIX81. На этом фоне приобретают значение и фразеология, родственная «Одиссее», и некоторые особенности содержания, отмеченные ранними аналитиками: представление о Гермесе как посланце Зевса (эту роль Гермес исполняет еще только в «Одиссее»), о двух пряхах судьбы — Мойрах.
Дж.Керк подметил, что поздние язык и фразеология «Одиссеи» не пронизывают всю XXIV книгу, не распределены в ней равномерно, а собраны агломератами: начало, собрание богов до отправки Ириды к Фетиде, местами в разговоре Приама с Гекубой и его подготовке к поездке, первая половина встречи с Гермесом, первая часть обращения Приама к Ахиллу, сентенция в ответе Ахилла, подготовка к еде и сну, плач Елены, конец песни. А большая часть собрания богов, визит Фетиды к сыну и большая часть путешествия Приама и его встреча с Ахиллом свободны от поздних слов и выражений82.
Керк из этого вывода не сделал. Между тем, вывод напрашивается. Если вперемежку идут мелкие куски текста ранние и поздние, то это означает, что текст книги изменялся, подправлялся, дополнялся. На разных основаниях это предполагали и раньше. В середине прошлого

78 C.Rothe. Die Bedeutung der Wiederholungen für die homerische Frage // Festschrift zur Feier der 200-jährigen Bestehung des Französischen Gymnasiums. Berlin, 1890. S. 121-168; J.A.Scott. Repeated verses in Homer // AJP. Vol.XXIII. 1911. N3. P.311-32Г.
79 J.A.Scott. Two linguistic tests of the relative antiquity of the Iliad and the Odyssey // CP. Vol.V. 1911. P.156-162; Idem. The unity of Homer. Berkeley, 1921. P.83-85; A.Schewan. Homeric essays. Oxford, 1935.
80 F.M.Stawell. Homer and the Iliad. London, 1909.
81 G.P.Shipp. SLH. P.87-103.
82 G.S.Kirk. SH. P.320-321.
244

века К.Гофман предположил, что в основе XXIV книги лежит более древний текст, обработанный поздним автором (тем, который сочинил текст XXIII книги)83. Похоже, однако, что последняя книга «Илиады» прошла через руки большего количества певцов 84.
Некоторые из этих переделок не так уж сложно выявить, хотя в точности реконструировать их весьма сложно.
А. Плачи. Уже Хр.Г.Гейне подозревал, что оплакивание Гектора в самом конце XXIV книги тремя женщинами — Андромахой, Гекабой и Еленой — не принадлежит к первоначальному тексту песни. Позже многие исследователи развивали эту же тему.
Три обстоятельства особенно вызывали нарекания критиков. Во-первых, плачи уже есть в XXII книге, причем из трех оплакивающих две — одни и те же тут и там. Во-вторых, в самом содержании плачей из XXIV книги есть подробности (судьба Астианакта быть убитым, двадцатилетие со времени бегства Елены из Спарты), которые предполагают знание киклических поэм — «Киприй» (где говорится о десяти годах войны до начала десятилетней осады Трои), «Гибели Илиона», а это говорит о позднем сложении плачей. В-третьих, перед самыми плачами указано, что зачинатели плача были мужчины (видимо, наемные певцы), а женщины лишь вторили им стоном, и вдруг оказывается, что плачи ведут именно женщины, родственницы покойного.
Что касается подробностей, говорящих о знакомстве с киклическими поэмами, то ныне это уже не может служить доказательством позднего включения плачей: неоаналитики показали, что киклические поэмы возникли до «Илиады». Сложнее обстоит дело с наличием плачей в XXII книге. Многие аналитики были уверены, что плачи XXIV книги созданы как подражание плачам XXII книги85. Однако около ста лет

83 С. А. J.Hoffmann . Quaestiones Homericae. Т.Н. Clausthal, Г848. Р.150; Idem. Prüfung des von Lachmann über die letzten Gesänge der Ilias gefällten Urteils. Lüneburg, 1850.
84 Современные попытки решить все затруднения с позиций признания единоличного авторства см. в работах: P.Händel . Hektors Lösung // Festschrift Karl Vretska. Heidelberg, 1970. S.40-52; W.Basista . Hektors Lösung // Boreas. Bd. 2. 1979. S.5-42. — Для оправдания любых странностей в поведении героев эти исследователи, как и другие унитарии, копаются в тонкостях психологии Ахилла, Приама и проч., забывая, что речь идет не о реальных людях, а об эпических героях, и что надо исследовать не их психологию, а логику певца (или певцов).
85 Ch.G.Heyne. Ор. cit.; G.Nitzsch. Sagenpoesie der Griechen kritisch dargestellt. Braunschweig, 1852. S.266-271; H.Düntzer. Über den Schluss der Ilias (1. Veröffentl. 1846) // Idem. HA. S.389-398; B.Niese. EHP. S. 124-125; R.Peppmüller. Op. cit. Einleitung. S.334-370.
245

назад М.Зейбель предъявил веские аргументы в пользу противоположной зависимости. По его соображениям, плачи в XXII книге более аморфны, хуже упорядочены: плач Приама затесался между началом и продолжением плача Гекабы; Андромаха сетует, что тело Гектора уже разодрано псами и пожираемо червями (509), тогда как только-только Ахилл уволок его к судам; в завершении сцены оплакивания два стиха начинаются со слова «так» — эта стилистическая неловкость говорит об интерполированности плачеи здесь 86. Так или иначе, ясно, что вопрос об исконности или вторичности плачей в XXIV книге надо решать безотносительно к плачам XXII книга.
Остается третье, текстологическое нарекание: плачи противоречат контексту. И это нарекание неустранимо. Более того, Л.Фридлендер и ЭЛейч установили, что начало изложения индивидуальных плачей (723) грамматически не сообразуется с предваряющим общим описанием сцены оплакивания (721-722) 87. Непреложный вывод сделал еще Т.Берг: это краткое общее описание (говорящее о певцах, ведущих плач, и о женах, вторящих им стоном) некогда было единственным описанием сцены оплакивания. Однако позже оно перестало устраивать певцов, и поздний певец добавил три индивидуальных плача трех именитых родственниц покойного88.
Интересен вопрос, почему краткое описание перестало устраивать певцов. Не из-за краткости. По сути, это описание совсем иного способа оплакивания, чем в пространном изложении, по иному обряду. Ритуальные песенные некрологи наемных певцов-вопленников, сопровождаемых стонами хора женщин, — это один вид оплакивания, ритуальные же плачи-причитания близких родственниц — другой. Вероятно, первый, более торжественный, публичный, престижный, был характерен для знатных родов, а второй, более интимный, домашний, скромный, был обычным для рядовых людей. Но известно, что с утверждением антиаристократических режимов, т.е. примерно в VII в. до н.э., во многих греческих государствах (в Афинах — при Салоне) были приняты законы, ограничивавшие размах похоронных ритуалов и разрешавшие доступ в дом покойного лишь близким родственникам

86 M.Seibel. Die Klagen um Hektar im letzten Buche der Ilias: Eine homerische Studie. München, 1881.
87 L .Friedländer . Analecta Homerica. Leipzig, 1858. S.5; E.Leutsch. Metrische Fragmente. 5 // Philologus. Bd. XII. 1857. S.33-36; Idem. Die Lücken und die Interpolationen in Aristophanes Fröschen // Philologus. Suppl. Bd. I. 1860. S.72.
88 Th.Bergk. GLG. S.350.
246

(Plut. Sol. 12; Demosph. 43, 62) 89. Вот эта перемена, по-видимому, и отразилась в последних книгах «Илиады»: большей частью ее похоронные ритуалы осуществляются уже по предписанному скромному варианту — и оплакивание Патрокла, и оплакивание Гектора, — но в XXIV книге сохранился рудимент более древнего обряда — приглашения наемных певцов. В «Одиссее» (книга XXIV) Ахиллу обеспечен царский статус похорон — с приглашенными певцами, точнее, певицами: Музами, т.е. все-таки женщинами, да и то при сохранении ритуального плача близких родственниц — Фетиды с ее сестрами Нереидами.
Поскольку в конгломератах поздних слов у Керка из плачей значится только плач Елены, можно считать, что в целом эта вставка — три плача — произведена достаточно рано, а позднее плач Елены еще и переделывали. Повлияла ли вставка на плачи XXII книги, надо решать особо. Но есть основания полагать, что повлияла.
Б. Похищение или выкуп? Роль Гермеса в XXIV книге давно представлялась критикам непонятной, связанной со сложностями истолкования и какой-то путаницей. В самом деле, при виде того, как Ахилл измывается над трупом Гектора (волочит его за своей колесницей вокруг могилы Патрокла), бога прониклись жалостью к Гектору и стали уговаривать Гермеса похитить тело. Против этого были только обе богини, обиженные в свое время на Париса, брата Гектора, за его выбор при судействе, — Гера и Афина, а с ними заодно оказался Посейдон, упомянутый между ними (стих 25-26), хоть он-то в «конкурсе красоты» не участвовал. Но на 12-й день к богам обратился Аполлон с обвинением в жестокосердии и с предложением унять Ахилла — как будто перед тем бога не о том размышляли и спорили, и как будто Аполлона не было среди них. Идею похищения Аполлон не упоминает. Тем не менее в ответ Зевс заявляет, что похищение — неподходящий выход, а спасти тело надо; и он посылает за Фетидой и велит ей, чтобы она уговорила сына принять от троянцев выкуп и выдать им тело Гектора. Что Фетида и выполнила. Затем Зевс велел Гермесу отправиться к Приаму и провести его по вражескому стану к Ахиллу. Что тот и выполнил.
Отдавая повеление Фетиде, Зевс констатировал, что среди богов уже 9 дней идет распря: бога склоняют Гермеса похитить тело, но он,

89 См. также надписи: Sylloge inscriptiorum graecarum. 3 ed. Bd. III / Ed. W.Ditterberger. Leipzig, 1920. S.364-368 (N1218-1219); Sammlung der griechischen Dialektinschriften. Bd. II / Hrsg. H.Collitz, F.Bechtel. Göttingen, 1898, N2561.
247

Зевс, хочет, чтобы сам Ахилл выдал тело и тем заслужил славу. Нетрудно заметить, что Зевс превратно изложил Фетиде ситуацию: боги спорили, похищать тело или оставить все, как есть, о выкупе речи не было; когда же Зевс заговорил о выкупе, похищение никем не предполагалось. А Фетиде Зевс представил дело так, будто суть спора была: похищать тело или поощрить выкуп. Между тем эти предложения не противостояли друг другу, не сталкивались в одной и той же ситуации.
Сразу же бросается в глаза изменение сроков: ведь незадолго до того было указано не 9 дней, а 12. По речи Зевса, спор богов занял 9 дней. А по тексту о вмешательстве Аполлона и окончании спора — 12. «С той поры двенадцатый раз рождалась Заря (Эос)...» — так обозначен день окончания спора (стих 31, в дословном переводе). С какой это «с той поры»? Если буквально следовать предшествующему тексту, то с начала спора богов (23-24).
Аристарх и другие критики, а также кое-кто из новых устраняли это противоречие путем удаления стихов 23-30 как поздней вставки90. Дополнительными доказательствами справедливости такой атетезы служили для них содержащиеся в этих стихах две несообразности: во-первых, ляпсус с Посейдоном, во-вторых, анахронизм с Парисом. Посейдон затесался в этих стихах между Герой и Афиной («sandviched» — определяет эту позицию англичанин М.Дэвис), хотя никакого участия в «конкурсе красоты» не принимал и, следовательно, злобу на Париса, а с тем и на весь род Приамидов питает не по этой причине. Такого ляпсуса, считали эти критики, великий Гомер допустить не мог. Значит, стихи вставил кто-то другой. Суда Париса, полагали они, Гомер не знал, а предание об этом суде возникло лишь в киклической поэме — в «Киприях». Значит, вставка сделана в эпоху «Киприй».
Современные ученые не могут принять эти доказательства 91. Оценочные аргумента вообще не обладают безусловной доказательностью. И Гомер мог ошибаться.
XXIV книга вообще пестрит ляпсусами. По той же логике Дюнцер всю вторую половину книга, а многие другие всю книгу считают не принадлежащей Гомеру. Еще Аристарх отмечал, что когда Ахилл

90 K.Lehrs. Populäre Aufsätze. 2. Aufl. Leipzig, 1875. S.9-10; A.Jacob. Über die Entstehung der Ilias und Odyssee. Berlin, 1856. S.360; A.Römer . Ein Dichter und ein Kritiker vor dem Richterstuhle des Herrn R.Peppmüller. München, 1877; Idem. Über die Homerrccension des Zenodot. München, 1885. S.47.
91 Выступления против атетезы: Η.Liesegang. Op. cit. T.I. P.10; R.Peppmüller. Kommentar... S.81, 21; и др.
248

волочит труп Гектора вокруг кургана, Аполлон защищает труп Гектора эгидой (20-21), но эгида ведь у Зевса! Да и странный получается образ бога, бегающего за колесницей вокруг кургана (Аристарх атетировал и эти строки). Принимая Приама, Ахилл встал навстречу ему с кресла (515 — θρόνος), а возвратившись после хлопот о трупе, сел «на оставленном прежде стульчике» (597 — κλισμός). Из выкупа слуги Ахилла оставили хитон и две ризы, чтобы одеть Гектора (580), а одели в хитон и одну ризу (588) 92. И т.д.
Упоминание суда Париса вызвало длительную дискуссию 93. После находки гребня с изображением суда Париса К.Рейнгардт, исходя из датировки гребня ок. 700 г. до н.э., пришел к выводу, что Гомер знал миф о суде Париса. Впоследствии гребень получил более позднюю датировку (вторая половина или конец VII в.), кое-кто на этом основании возрождал убеждение древних в интерполяции 94, но большинство исследователей признало, что независимо от датировки гребня указание на суд Париса принадлежит автору всего текста XXIV книги. Верившие в позднюю датировку мифа о суде Париса считали, что это вяжется с поздним характером всей книги95, а многие отказались вообще от мысли, что миф о суде Париса возник поздно (пытались лишь выяснить, почему в остальной «Илиаде» суд Париса не упоминается) 96. Передатировка киклических поэм, произведенная неоаналитиками, поддержала этот отказ. В таком случае упоминание суда Париса не датирует пассаж о начале спора богов и уж никоим образом не подкрепляет атетезу Аристарха. Атетеза отпадает, а противоречие остается.
Набер и Генце устраняли его, удаляя все начало XXIV книги — они, как уже сказано, начинали ее со стиха 22 (возможен и стих 23).

92 H.Düntzer. Ober das vierundzwanzigste Buch...; Idem. Über den Schluss der Ilias; K.Grashoff . Das Führwerk bei Homer und Hesiod. Düsseldorf, 1846; R.Peppmüller. Op. cit. S.278, 321, 328.
93 K.Reinhardt . Das Parisurteil // Wissenschaft und Gegenwart (Frankfurt). Bd. XI. 1938 (цит. по изд.: К. Reinhardt. Tradition und Geist. Göttingen, 1960. S. 16-30); L.Bonfante. The judgement of Paris... // Studi Etruschi (Firenze). Vol.45. 1977. P. 149-167; P.Walcot. The judgement of Paris // Greece and Rome. 1977. Vol.XXIV. N1. P.31-39; M.Davies. The judgement of Paris and Iliad book XXIV // JHS. Vol.CI, 1981. P.56-62.
94 F.Focre. Zum I der Ilias // Hermes. Bd. LXXXII. 1954. S.257-287; T.C.W.Stinton. Euripides and the judgment of Paris // JHS, suppl. paper XI, 1965. P.2-82.
95 H.Liesegang. Op. cit. T.I. P.10; С.П.Шестаков. ПИ. C.485-490.
96 См. сноску 93.
249

Набер считал, что это начало следовало за гибелью Гектора (XXII книга), а Генце — что за похоронами Патрокла (книга XXIIIa). Каждое из этих предложений по-своему резонно, но настораживает мысль, что они взаимоисключаются — надо выбирать. Парадокс усугубляется тем, что для объяснения XXIV книги нужны оба! Только так получают объяснение оба срока бесчинств Ахилла. Таким образом, объяснения столь же несогласуемы, как и сами сроки.
В самом деле, как можно было бы уладить расхождение в сроках? Проще всего было бы считать, что указаны разные периоды надругательства Ахилла над трупом Гектора, следовавшие один за другим: на 12-й день первого периода Аполлон обратился к остальным богам и началась девятидневная ссора богов, окончившаяся решением Зевса. Если так, то надо просто к 12 дням прибавить 9 и получится, что Ахилл измывался над трупом 21 день. Но вскоре Гермес сообщает Приаму о трупе: «двенадцатый день, как лежит он мертвый» (412-413), — а не двадцать первый! Кроме того, из текста книги совершенно ясно, что все события, окончившие распрю богов, произошли в один день — тот, который обозначен как двенадцатый. Именно в этот день Зевс подводит итог девятидневному спору богов. То есть оба срока — и 12-дневный и 9-дневный — окончились одновременно. В таком случае сроки влагаются один в другой и выходит, что спор богов начался на третий день (12 минус 9) двенадцатидневного надругательства Ахилла над трупом.
Противоречие заключается в том, что, с одной стороны, спор богов и, следовательно, 9-дневный срок начался (стихи 23-24) после похорон Патрокла, а 12-дневный отсчет (стих 31: «с той поры») — по тексту книги не раньше. Это по тексту. А с другой стороны, по смысловому содержанию, по сюжету он, конечно же, начался раньше — сразу же после гибели Гектора. «С той поры» должно означать: со времени гибели Гектора. Ведь Ахилл начал измываться над трупом Гектора с того, что привязал его сразу же к своей колеснице и потащил за ней в ахейский стан.
Сколько же дней по сюжету поэмы прошло от смерти Гектора (книга XXII) до начала ссоры богов? Похороны Патрокла начались на следующий день (XXIII, 55, 99) после гибели Гектора и заняли целые сутки — день и ночь (XXIII, 226). Наутро костер угасили и возвели курган (231-237, 250, 257-259), в тот же день состоялись и погребальные игры. К вечеру Ахилл улегся спать, но сон к нему не шел, пока он не поизмывался досыта над трупом врага (XXIV, 3-5, 12-16). Тут и начался спор богов. Стало быть, от смерти Гектора этот спор отделяют действительно три ночи, три восхода.

250

Совпадение сроков с гипотезами Набера и Генце бросается в глаза, и действительно, сроки эти занимали видное место в аргументации обоих: 12 дней начинаются со смерти Гектора, а 9 — с конца похорон Патрокла. К описанию этих событий в XXII и в XXIII книгах соответственно и привязывали начало XXIV книги тот и другой, изымая все промежуточное как поздние вставки. Итак, вроде бы 12 дней со смерти Гектора подтверждают гипотезу Набера, 9 дней с похорон Патрокла — гипотезу Генце? Но на деле связь сроков с этими гипотезами оказывается прямо противоположной!
Ведь из анализа сюжетного заполнения вытекает, что 12-дневный срок логичен, если начинать отсчет от смерти Гектора (от волочения его трупа к кораблям), вкладывая в заполнение срока и похороны Патрокла, т.е. признавая их существование в поэме. А 9-дневный срок логичен, если начинать его уже с событий по окончании похорон Патрокла — с реакции богов на волочение трупа Гектора вокруг насыпанного только что кургана. Похороны Патрокла здесь как процесс, занимавший некоторое время, не учитываются. В этой сюжетной линии они не обязательны, их могло и не быть. Вместо того, чтобы взирать с жалостью на то, как Ахилл волочит труп Гектора вокруг могилы Патрокла, боги могли с тою же божественной жалостью наблюдать сцену из XXII книги — как Ахилл тащил труп с поля боя к ахейскому стану. Это было бы более логично: не было бы трехдневного промежутка, когда они оставались безразличными к надругательствам Ахилла над трупом Гектора.
Нетрудно убедиться, что первый срок (12 дней) соответствует той связи книг, которую постулировал Генце и в которой книга XXIV (начиная со стиха 22) примыкала к «Похоронам Патрокла». А второй срок (9 дней) больше отвечает последовательности Набера: XXIV книга примыкает здесь непосредственно к XXII (без плачей). Мы оказываемся перед выбором, какую из гипотез предпочесть. Но ведь они не взаимоисключаются! Каждая из них связана с предположением об интерполяции промежуточных текстов, но одна — о большей (вставлена вся XXIII книга), другая — о меньшей (вторая половина XXIII книги). Эти интерполяции предполагают наличие лакун, заполнение которых представляло собой последовательные стадии в росте эпического текста. Тогда гипотеза Набера отражает первую стадию (в которой XXIII книги не было), гипотеза Генце — вторую (в которой появилась первая половина XXIII книги — «Похороны Патрокла», но «Погребальных игр» еще не было).
А теперь остается констатировать, что оба срока и, стало быть, обе гипотезы о месте XXIV книги в поэме связаны с разными

251

сюжетными ходами: 9-дневный срок — с идеей похищения трупа Гермесом (начало: стихи 23-24, развитие: 107), а 12-дневный — с идеей выкупа (начало: со стиха 31, развитие: 76, 413). Следовательно, идея похищения раньше в поэме и связана с отсутствием «Похорон Патрокла», идея выкупа — позже и связана с их наличием. Эта последовательность вполне соответствует тому, что выкуп в XXIV книге полностью реализован, а похищение трупа упоминается лишь кое-где как отброшенный вариант. Как видим, есть основания полагать, что в предшествующем развитии поэмы этот вариант осуществлялся, а отброшен был позже — заменен выкупом трупа.
Мысль о том, что в истории поэмы выкупу предшествовало похищение трупа, уже высказывалась — Л.Эрхардтом, П.С.Шестако-вым97. Они исходили из того, во-первых, что призыв к похищению никакого сюжетного смысла в поэме не имеет — он мыслим только
как реликт осуществлявшегося похищения 98, а во-вторых, что ряд других пассажей XXIV книги получает лучшее объяснение, если предположить, что они являются неубранными остатками описанного некогда похищения тела. Так, Зевс обещал Приаму (через Ириду), что в пути его будет охранять Гермес, пусть старец не помышляет о страхе и смерти. Но когда жена умоляет Приама воздержаться от опасной поездки, он ничего не сообщает ей об обещании Зевса, даже сам рассуждает о возможности гибели. Да и в поездке страшно пугается, увидев незнакомца, забыв, что его должен проводить Гермес. Гермес же, в отличие от только что побывавшей у Приама Ириды, не ссылается на поручение Зевса, а представляется случайным встречным и свое желание помочь объясняет чувством милосердия99. Похоже, что обещания Зевса прежде не было, а встреча с Гермесом имела какое-то другое значение.
Далее, повеления Зевса и Гермес не исполнил: не представил Приама пред очи Ахилла, а только отворил ему ворота и ввел во двор, после чего исчез. Потом, после мирной беседы Приама с Ахиллом, выдачи тела и отхода обоих ко сну, снова появляется Гермес, хотя это уже не было предусмотрено Зевсом. Пробирается Гермес тайно к Приаму, будит его и рекомендует не ждать утра, а вывезти труп ночью, т.е. все-таки похитить. Он мотивирует это опасностью плена, возмущением союзников Ахилла и т.п., и беспокоится, как незримо

97 L.Erhardt. EHG. S.479; С.П.Шестаков. ПИ. С.484-485.
98 Уже одно это опровергает идею У. Лифа (Ор. cit. Vol.II. Р.536) о том, что мотив похищения вторичен, а первичен мотив выкупа. 99 R.Peppmüller. Ор. cit. S.83-84 (он предлагал атетировать эти пассажи).
252

пройти мимо стражников. Между тем, Приама в стане Ахилла охраняли законы гостеприимства и приема послов. Союзники Ахилла, только что с трудом улестив его, не решались бы бесчинствовать в его стане, а стражников только что сам же Ахилл запросто погружал в сон 100. Похоже, что и объяснения Гермеса прежде не было, а его помощь Приаму имела совсем другое значение: «помогая» Приаму, он по сути руководил похищением трупа, т.е. выполнял поручение богов. Ведь не мыслилось же похищение как собственноручная кража трупа богом — люди должны были служить его инструментами, непосредственными исполнителями организуемых им действий.
Итак, вырисовывается предшествующая версия: Приам выезжал за телом Гектора по собственной инициативе, как и планировал в плаче, помещенном в конце XXII книги, а Гермес встречал его, выполняя поручение богов, и с его помощью, под его руководством Приам похищал тело. На такое предприятие Приам, конечно, должен был выезжать один, разве что с минимальным сопровождением — глашатая (даже глашатай Идей, возможно, был добавлен уже потом, для управления повозкой с выкупом). В то время как делегация, заранее запланированная как посольство, везущая выкуп, конечно, должна была предусматривать большой состав — ради охраны и вручения сокровищ (так вручение и изображалось позже на вазах101), да и просто в знак уважения к Ахиллу.
Фигура Гермеса очень подходит для похищения: ведь бог Гермес — покровитель воров. В гомеровском гимне он — похититель коров у Аполлона. Культ Гермеса в образе взломщика был известен в нескольких местах греческого мира, в том числе на Самосе102. А вот в новом варианте (т.е. в нынешнем тексте) Гермес выступает лишь как проводник — это соответствует роли Гермеса в «Одиссее».
Переход к этому второму варианту добывания тела Гектора произведен не очень удачно. Получилось много шероховатостей103. 9 дней спора богов первоначально отсчитывались от смерти Гектора, но

100 Ср.: H.Düntzer. Die Wächter im letzten Buche der Ilias // Philologus. Bd. XIX. 1863. S.310-314.
101 См.: W.Basista. Op. cit., Fig. V13 (аттический скисрос из Венского музея).
102 N.Robertson. Hittite ritual at Sardis // Classical antiquity (California). Vol.I. 1982. N1. P.122-140.
103 Все эти следы прежнего варианта и шероховатости не в силах убедительно объяснить те, кто отрицает переделку и настаивает на том, что песнь создана сразу в нынешнем виде. Из современных исследователей это Г.Бек — см.: G.Beck. Die Stellung des 24. Buches der Ilias in der alten Epentradition. Tübingen, 1964.
253

теперь спор оказался после «Похорон» — от смерти Гектора получилось уже 12 дней. Старое начало песен, говорящее о споре богов (22/23-30), сохранилось, но продолжение было оборвано, и к старому началу, впритык, было помещено новое продолжение — с вмешательством Аполлона и упоминанием 12-го дня, но с какого времени отсчет, получилось не ясно — то ли со зрелища, представшего богам уже после похорон (23), то ли даже с суда Париса (29-30), хотя на деле (не по тексту), конечно, со смерти Гектора. А дальше в тексте оставлены слова о 9 днях спора (107). В уста Зевса певец вложил слова о необходимости отказаться от похищения, но чем это мотивировано? Мотивировка очень неловкая — надзором Фетиды за телом (71-73). Между тем, Фетиду посланница Зевса тут же находит глубоко в подводной пещере (77-84)104.
Какова была действительная причина перехода к новому варианту добывания тела Гектора? Чего добивались создатели этого варианта? Шестаков констатирует, что новый вариант более благоприятен для Ахилла, рисует его с более выгодной стороны105. Это верно, но лишь отчасти, и не это главное, что ясно видно из противопоставления речи Аполлона назиданию Зевса. Аполлон возмущается жестокостью Ахилла: этот свирепый воитель «всякую жалость отверг и, как лев, о свирепствах лишь мыслит, ...и стыд потерял он», на себя он воздвигнет месть богов, он оскорбляет самое землю (33-54). Это вряд ли может быть воспринято как похвала Ахиллу. Зевс же поясняет Фетиде, что, хоть боги задумали похищение, он, Зевс, хочет даровать Ахиллу славу, которая причитается тому, кто избавит тело Гектора от поругания (110). Ириду Зевс уверяет, что Ахилл будет милостив и гостеприимен: «Он ни безумен, ни нагл, ни обыкший к грехам нечестивец; он завсегда милосердно молящего милует мужа» (157-158). Таким образом, и в новом варианте есть как осуждение Ахилла, так и его восхваление, хоть последнее преобладает.
Но главное отличие нового варианта — не в иной оценке Ахилла, а в ином отношении к нравственным ценностям, в иных идеалах: на первый план теперь выступает восхваление жалости, милосердия. Сострадание к человеку и милосердие чувствуются и в «Похоронах Патрокла», где бывшие враги Агамемнон и Ахилл совместно хоронят Ахиллова друга.

104 На эту подробность обращает внимание Шестаков (ПИ. С.485, прим. 2. С.494).
105 Там же. С.485.
254

Есть одно дополнительное доказательство того, что прежде в XXIV книге от смерти Гектора до окончания спора богов проходило 9 дней. Оно оставлено здесь на конец, потому что несколько осложняет ситуацию. Дело в следующем.
Прибыв к Ахиллу, Приам отказывается сесть за трапезу — он скорбит о сыне, все еще пребывающем без погребения. Ахилл утешает его притчей о Ниобе (Ниобее), потерявшей всех своих детей. Их из мести Ниобе за гордыню (она гордилась перед богиней Лето своей многодетностью) погубили дети Лето Аполлон и Артемида. «Девять дней валялись трупы», было некому похоронить их: Зевс превратил людей в камень. Тем не менее мать, истомясь плачем, не забыла о пище. Затем сами боги погребли трупы, а Ниоба тоже превратилась от скорби в камень, который можно видеть в горах Сипила (602-617).
Притча возникла как этиологическая легенда: изображение, принимавшееся за окаменевшую Ниобу, сохранилось в Малой Азии до наших дней106. Легенда дошла до нас и по другим источникам 107. Сопоставив, И.Какридис установил, что в Гомеровском тексте легенда сильно искажена. В первоначальном варианте, по логике этиологических легенд, речь шла об окаменевшей Ниобе, но не о превращении окружающих людей в камни. Певец перенес превращение в камень с Ниобы на окружающих, чтобы обосновать задержку в похоронах ее детей. В легенде не было ни задержки, ни трапезы. Все это придумано певцом. Для чего? Чтобы, подработав легенду, превратить ее в притчу, подходящую к ситуации в «Илиаде». Из работы Какридиса можно заключить, что подробности, о которых идет речь, — 9-дневную задержку и трапезу — певец взял из «Илиады». Девятидневную, а не двенадцатидневную!
Но это свидетельство находится в речи Ахилла Приаму, а их мирное общение могло быть лишь в новом варианте песни — при 12-дневном сроке оставления трупа непогребенным. Двенадцатидневном, а не девятидневном! По-видимому, превращение прежнего текста XXIV книги в нынешний произошло не сразу. Первоначально следов 9-дневного надругательства над трупом Гектора было больше, лишь постепенно певцы очищали от них текст, адаптируя разные его места к новому сюжетному повороту. Двойственность получившегося счета отразилась и на дальнейшей судьбе Гектора: спрошенный Ахиллом о

106 J.M.Cook. The Greeks in Ionia and the East. N. Y., 1963. P.19. Pl.l // Другая локализация — в работе: G.E.Bean. Aegean Turkey. An archaeological guide. London, 1966. P.63. Fig.2.
107 K.B.Stark. Niobe und die Niobiden. Leipzig, 1863.
255

сроках необходимого для похорон перемирия, Приам запрашивает у Ахилла 9 дней на оплакивание Гектора (как 9 дней бога ужасались надругательству над ним, как 9 дней оплакивала своих детей Ниоба), а затем еще 3 дня на похороны, возведение кургана и ополчение к битве (аналогично трем дням, ушедшим на такие же процедуры для Патрокла).
В. Несохранившийся конец? Есть мнение, что и этот более ранний вариант последней песни Илиады», реконструируемый по многим следам и рудиментам, не изначален, что конец «Илиады» вообще был совершенно другим и что от него не сохранилось никаких остатков, а судить о том, что он имелся, можно лишь по косвенным данным.
Такое предположение выдвинул С.А.Набер и повторил А.Фик, затем, без ссылок на них, подхватил В.Гельбиг и, опять же без ссылок на предшественников, пропагандировал У.Виламовиц. Из современных авторитетов эту идею поддерживал С.Бауре 108. Исходя из всеобщей убежденности в позднем характере и возрасте последней книги «Илиады» (или двух ее последних книг), исследователи обратили внимание на очевидное сюжетное противоречие между последней книгой и остальной «Илиадой». Во многих местах поэмы Ахилл грозится опозорить тело Гектора — обезглавить, швырнуть псам и птицам на растерзание, а в последней книге неожиданно выдает тело Приаму. Было ли так задумано?
В первом плаче над телом Патрокла Ахилл поклялся: «С честью тебя погребу; но не прежде, как здесь я повергну броню и голову Гектора...». Кроме того он обещал обезглавить у погребального костра двенадцать пленных троянцев (XVIII, 334-337). Клятва вполне очевидно предусматривает, что и Гектор будет обезглавлен. Перед поединком с Ахиллом Гектор предлагает ему уговориться о том, чтобы победитель не бесчестил тела погибшего противника, а выдал его родичам. Но Ахилл отверг это предложение. Когда Ахилл поразил копьем Гектора, то злорадно воскликнул: «Тебя для позора птицы и псы разорвут» (335-336). Умирающий Гектор снова заклинал Ахилла отдать его тело родителям для погребения. И снова Ахилл отказался выдать тело за какой бы то ни было выкуп — даже если б ему предложили столько золота, сколько весит тело (351). И снова уверил: «Птицы твой труп и псы мирмидонские весь растерзают!» (354). Андромаха, увидев тело мужа, влачимое за колесницей Ахилла, тоже предвидит, что его должны растерзать псы (509). Затем над гробом Патрокла во втором своем плаче Ахилл сообщает покойному другу: «Все для тебя совершаю я,

108 S.A.Naber . QH; Α. Eick. HI. S.92-109; W.Gelbig . Der Schluß des lauschen Epos vom Zorne des Achill // RM. Bd. LV. 1900. S.58-61; U.Wilamowitz. IH. S.72-76; C.M.Bowra . Homer. London, 1972. P.40, 105-106.
256

что совершить обрекался: Гектор сюда привлечен и повергнется псам на терзанье; Окрест костра твоего обезглавлю двенадцать славнейших Юных троянских сынов, за смерть твою отомщая!» (XXIV, 20-23).
Ахилл столь часто грозил изуродовать и обесчестить тело Гектора, что это должно быть выполнено. Вряд ли все эти угрозы и обещания были введены, только для будущего контраста, для нагнетания ужаса перед тем, как мирно разрешить ситуацию выдачей тела. Неожиданность не в духе Гомеровского эпоса. Его слушатели хорошо знают дальнейший ход событий по прежним исполнениям или по традиционным сюжетным схемам, и певец часто предсказывает события, предваряя их предупреждениями, создает атмосферу предвкушения («еще нет, но скоро») Если в ряде песен систематически проводится предвкушение позорной расправы с телом Гектора, то значит в последней песни эта расправа осуществлялась, и только замена последней песни убрала эту концовку — такова логика названных исследователей.
По Наберу, предполагаемый первоначальный конец «Илиады» был предвозвещен уже в первом плаче Ахилла — что Ахилл обещал в нем Патроклу, то и исполнил: Гектору отрубил голову и бросил тело в костер. Фик и Гельбиг больше упирают на последующие угрозы отдать тело на растерзание птицам и псам. Ведь это именно то, что предусмотрено в проэмий. Там говорится, что гаев Ахилла многих героев отдал «в добычу птицам и псам» (I, 4-5). Но конкретно ни о ком, кроме Гектора, такие подробности посмертной судьбы не упоминаются. Гельбиг даже находит возможным восстановить содержание прежнего конца поэмы: Приам пришел в стан ахейцев просить о теле Гектора и о перемирии для похорон всех павших, но Ахилл в гневе отказал ему и, вытащив из шатра нагое тело Гектора, швырнул его собакам в присутствии Приама110. Воображение исследователя явно выходит за рамки научной гипотезы (тем более, что в проэмий говорилось о многих героях, а не об одном). Согласно Гельбигу, после замены конца поэмы были подправлены некоторые места в предшествующих книгах, чтобы не было противоречия с новым концом. Так появились вставки о попечении богов над трупом (XXIII, 184-191; XXIV, 18-21): он ведь должен сохраниться невредимым для выкупа.
Виламовиц не идет в детализации так далеко, как Гельбиг, но поддерживает и подкрепляет его анализ речей. Виламовиц сопоставляет два обращения Ахилла к мертвому Патроклу при костре.

109 W.Schadewaldt. Von Homers Welt und Werk. 2. Aufl. Stuttgart, 1951. S.45-50.
110 W.Gelbig. Op. cit. P.57.
257

В первом, как уже сказано, Ахилл перед сожжением своего покойного друга, сообщает ему, что вот совершает все, что обещал: Гектор притащен к костру и двенадцать юношей ждут смерти. Затем в тексте сказано: «...и на Гектора недостойное дело замыслил» (24). Формулировка такая же, как перед волочением за колесницей (ср. XXII, 305) — значит, и здесь должно произойти нечто тяжелое, грубое. Но здесь-то ничего такого не происходит — просто «ниц пред Патрокла одром распростер Дарданиона в прахе» (XXIV, 25). Это ведь не то, что стоило бы выделить как недостойное дело, надругательство. Значит, оно должно последовать.
Зажегши костер и бросив в огонь заколотых юношей, Ахилл взывает к Патроклу и на сей раз сообщает: «Все я обещанное совершил (в переводе Гнедича неточно: «совершаю»): двенадцать гордых и славных троянских сынов, тех с тобою всех огонь пожирает; Гектора же я не огню отдаю (у Гнедича переведено неточно, в будущем времени «оставлю»), но псам!» (XXIII, 180-183). Обещание выполнено и тело Гектора брошено псам (огню его Ахилл и не обещал предать). Вот за этим-то и следует сразу подправка: но псы его не касались, и т.д. Любопытно, что подправляющий пассаж начат с такого итога: «Так он угрожал...» (184). Какие уж тут угрозы! Тут констатация, а не угрозы. Иными словами, в нынешнем тексте поэмы можно даже уловить, как заключительный эпизод был начат (кусочек его текста все-таки остался), но ближайшее продолжение подправлено, остальное исчезло при добавлении последней песни.
Но какого ее варианта? Если верен предложенный выше синтез гипотез Набера и Генце, то приходится заключить: к «Погребению Патрокла» (книга XXIIIa) до внедрения в поэму «Погребальных игр» (книга ХХШЬ) примыкал поздний вариант последней книга — с выкупом тела, а ранний-то вариант (с похищением) примыкал непосредственно к «Гибели Гектора» (XXII книга) — тогда «Погребения Патрокла» еще не было в поэме. Следовательно, осквернение тела Гектора у костра, восстанавливаемое Виламовицем, было подправлено не при появлении в поэме текста XXIV книги, а при его изменении, при сочинении версии с выкупом. Неподправленный же эпизод осквернения тела у костра существовал в поэме раньше. Но ведь он завершает «Похороны Патрокла» (книга XXIIIa). Значит, либо некоторое время он сосуществовал с рассказами о выкупе тела, и лишь позже противоречие было убрано усечением и подправкой эпизода осквернения, либо раннее начало XXIV книга (по Наберу — со стиха 22, или почти по Наберу — со стиха 23) примыкало не к тому осквернению трупа, которое состоялось сразу за гибелью Гектора (книга XXII), а к тому

258

надругательству над трупом у костра, которое описывалось в утраченном эпизоде «Похорон Патрокла» (книга XXIIIa).
Предположение о ранней версии текста XXIV книги имеет еще одну, вторую линию реализации и аргументации. Эту линию первыми начали разрабатывать О.Зек и К.Роберт, позже перенял — и снова без ссылок на предшественников — У. Виламовиц (он вообще, впрочем, не имел обыкновения много ссылаться на предшественников). Первая линия развертывалась вокруг смерти Гектора, вторая же имела в виду смерть Ахилла. По мысли указанных исследователей, первоначальная «Илиада» должна была включать в себя и смерть Ахилла. Через всю последнюю четверть поэмы и до самых последних книг проходит мысль о близкой смерти Ахилла, о том, что ему назначено судьбой умерен, сразу же за Гектором — пасть в Скейских вратах от стрелы Париса, направляемой Аполлоном. Эту судьбу Ахиллу неоднократно пророчит его мать Фетида (XVIII, 58-60, 95-96, 440, а подозрение об этом появляется уже раньше — XI, 793-794; XVI, 36-37, 50-51), предсказывает вещий конь Ксанф (XIX, 408-409, 414-417), прорицают умирающий Гектор (XXII, 356-360) и тень покойного Патрокла (XXIII, 80-81), предвидит и сам Ахилл (XVIII, 10-11, 88-93; XIX, 420-424; XXI, 276-278; XXIII, 144-151). Фетида — морская богиня, дочь Нерея, а Нереиды знают будущее: имена двух других дочерей Нерея «Нимерта» и «Апиведа» (XIX, 46) означают «Без ошибок» и «Без обмана» Предсказанное должно сбыться, и оно должно произойти в точности.
Между тем, в нынешнем сюжете смерть Ахилла отделена от смерти Гектора битвой с амазонками и битвой с Мемноном, которые происходят уже в другой поэме — «Эфиопиде», и смерть Ахилла описывается там же. Первоначальный порядок, по логике Роберта и Виламовица, был другим. Сразу же за гибелью Гектора следовал штурм города, в котором Ахиллу предстояло погибнуть.
След этого хода событий сохранился в победной речи Ахилла. Над павшим Гектором он восклицает (перевожу дословно): «Ну-ка, давайте испытаем город оружием со всех сторон» (XXII, 381). Это и был план предстоящего тотчас действия. Более того, Ахилл предлагает ахейцам петь пеан (XXII, 391), а пеан, согласно Эфору (Strab., IХ, III, 12), по традиции поют войска перед вступлением в бой! Однако тут же позднейший Ахилл

111 O.Seeck. Die Quellen der Odyssee. Berlin, 1887. S.410-412; K.Robert. SI. S.255-257; U.Wilamowitz. IH. S.76-79; см. также: E.Schwartz. Zur Entstehung der Ilias. Strassburg, 1918.
112 K.Reinhardt. Die Ilias und ihr Dichter. S.29, 34.
259

(каким он оказался после появления в поэме «Похорон Патрокла») спохватился и вводит подправку (перевод Н.Гнедича): «Но каким помышлениям сердце мое предается! Мертвый лежит у судов, не оплаканный, не погребенный, друг мой Патрокл!» (XXII, 385-387). Штурм отложен ради похорон Патрокла. Эта поправка введена в связи с изменением всего сюжета, которое отодвинуло штурм в отдаленное будущее.
Виламовиц добавил еще ссылку на схолии к последнему стиху «Илиады». В схолиях содержится такой вариант этого стиха (перевод дословный): «Так устраивали они могилу Гектора, Пришли Амазонки». Таким образом, имелась версия, по которой война Ахилла с амазонками входила в «Илиаду», а не в «Эфиопиду»113.
Все доказательства иного завершения событий с Ахиллом в прежней «Илиаде», чем в нынешней, слабее, чем доказательства иной посмертной судьбы Гектора. Подражания «Эфиопиде», выявленные неоаналитиками в «Илиаде», являются достаточным объяснением нелогичного поведения Ахилла в «Илиаде»: это в «Эфиопиде» смерть Мемнона должна, по предсказанию Фетиды, послужить предзнаменованием его собственной смерти, и это убив Мемнона в отмщение за своего любимца Антилоха, он немедленно штурмует Трою и гибнет. «Илиада» лишь подставила Гектора на место Мемнона и Патрокла на место Антилоха. Неоаналитики привели немало убедительных доказательств первичности «Мемнонии» (второй части «Эфиопиды») и вторичности «Илиады»114. Из «Мемнонии» же могли перекочевать в «Илиаду» и частые ссыпки на близкую смерть Ахилла. Что же до амазонок, то они, как и считал О.Зек, по какой-то версии могли входить в «Илиаду», а не в «Эфиопиду». Именно поэтому в «Илиаде» так много подражаний «Мемнонии» и совсем нет подражаний «Амазонии».

113 H.Pestalozzi. Die Achilleis als Quelle der Ilias. Erlenbach; Zürich, 1945; G.Schoeck. Ilias und Aithiopis: Kyklische Motive inhomerischer Brechung. Zürich, 1961;W. Schadewaldt. Von Homers Welt und Werk. 2. Aufl. Stuttgart, 1951. S. 155-204. na
114 U.Wilamowitz. IH. S.78.

Подготовлено по изданию:

Клейн Л.С.
К48 Анатомия «Илиады». — СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 1998. — 560 с.
ISBN 5-288-01823-5
© Л.С.Клейн, 1998 .
© Е.Р.Михайлова, сост. указателей, 1998.
© Издательство С.-Петербургского университета, 1998



Rambler's Top100