ПРЕДИСЛОВИЕ К ШЕСТОМУ ИЗДАНИЮ
Поскольку издатели пожелали выпустить эту книгу в обновленном виде, автор счел своим долгом тщательно пересмотреть весь текст, чтобы это новое издание вышло помолодевшим как по содержанию, так и по форме. Мы попытались включить в свое изложение результаты наиболее важных исследований, проведенных в нашей области за последние двадцать лет, и в особенности учесть вклад нескольких книг, заполнивших постепенно наиболее важные пробелы, о наличии которых я сокрушался на первой странице моего труда, — это книги Мартина Нильссона об эллинистической школе (1955), Жана Делорма о греческих гимнасиях (1960), Хрисис Пелекидис об аттической эфебии (1962) и, наконец, Пьера Рише об образовании на варварском Западе с VI по VIII век (1962). К тому же некоторые Из этих трудов возникли как отклик на призывы, содержавшиеся в нашем первом издании, и одного этого достаточно, чтобы оправдать подобную попытку синтеза, которая всегда рискует оказаться преждевременной.
Нужно, однако, внести ясность — что может означать «подведение итогов» в историческом сочинении. В этом нет нужды, когда речь идет об учебнике, цель которого — лишь представить достигнутые наукой результаты, по возможности верно и точно отражая современное состояние знаний. Однако наша «История образования» была задумана не как набор тщательно откомментированных и подобранных по порядку карточек, но как книга, а это слово предполагает личную интонацию, органическое единство и, если угодно, определенные амбиции. В другом месте я высказывал свое мнение о том, каково должно быть историческое произведение — произведение прежде всего научное, которому, однако, само стремление к истине предъявляет требования, роднящие его с произведением искусства *.
Книга неизбежно бывает написана в определенный момент Истории. Напрасно было бы пытаться лишить ее примет эпохи, или пришлось бы сызнова писать другую книгу. Та, что перед вами, была задумана в самые мрачные дни Второй мировой
войны, когда нужно было зажечь в сердцах молодых людей пламя свободы и вооружить их против лживого соблазна тоталитарного варварства — отсюда, в частности, желчная ярость нашего нападения на спартанский идеал, — точнее, на его наивных или коварных почитателей. Автору было в то время около сорока лет, и тем самым названо поколение, к которому он принадлежит, — те, для кого мощную и вечно обновляющуюся традицию классического гуманизма представляли имена Вернера Йегера и отца А.-Ж. Фестюжьера. (А сейчас к кому переходит факел? Это решать более молодым.) Своему ремеслу он учился у Жерома Каркопино и Франца Кюмона. Если читателю по душе то, что мне в итоге удалось сделать, пусть он вместе со мной сочтет это заслугой моих учителей.
А.-И. М.