Платон и его эпоха : B.П. Яйленко. Платоновская теория основания полиса и эллинская колонизационная практика

172

В. П. ЯЙЛЕНКО

ПЛАТОНОВСКАЯ ТЕОРИЯ ОСНОВАНИЯ ПОЛИСА И ЭЛЛИНСКАЯ КОЛОНИЗАЦИОННАЯ ПРАКТИКА

Молодой Платон хотел посвятить себя практической государственной деятельности (Epist. 7, 324 в — с), но афинская действительность рубежа V—IV вв. до н. э., наполненная кровавой политической борьбой, очень скоро разбила иллюзии лиричного по натуре1 юноши, и он отстранился от участия в государственных делах (Epist. 7, 324-325) 2. Однако Платон, видя, что справедливые законы пали, он, по собственному признанию, «с одной стороны, не перестал обдумывать, каким образом может произойти улучшение писаных законов и нравов, в том числе государственного устройства в целом, а с другой — что касалось (моей) практической деятельности — постоянно выжидать подходящего случая» (Epist. 7,325 е — 326 а).
Одной из целей его дальнейшей деятельности стало желание дать людям справедливые законы, которые были бы основой разумного и гармоничного общественного устройства. Однако первый проект наилучшего государственного строя, изложенный в «Государстве» (380 — 370 гг.

1 Об этом свидетельствуют дошедшие под его именем эпиграммы: Anthologia Graeca Palat. V 78-80; VI 1 43; VII 669-670; IX 51, 506, 747, 823; XVI 13.
2 Здесь и далее используются данные платоновских писем. Вопрос об их подлинности чрезвычайно сложен: уже в древности сомневались в принадлежности Платону некоторых из приписываемых ему 13 писем. Гиперкритика XIX в. полностью отмела их из числа исторических источников как очевидные подделки. Однако в текущем столетии филологические исследования установили несомненную подлинность ряда писем.— 3, 7, 8, 13-го (см.: Hackforth Я. The Authorship of the Platonic Epistles. Manchester, 1913, p. 52—69, 84—154, 166—189; Morrow G. R. Studies in the Platonic Epistles. Urbana, 1935, p. 47—52, 80—105. Ср., однако, новые дискуссионные работы в кн.: Pseudopigraphia I. Entretiens sur l'antiquite classique, t. 18. Geneve, 1972, p. 105— 130, 131—143, 147—175, 176—187). О наиболее обширном письме 7 см.: Edelstein L. Plato's Seventh Letter, Leiden, 1966.

173

до н. э.) 3, оказался в высшей степени идеалистичным и абсолютно неприложимым к действительности. Платон же стремился к практической перестройке человеческого бытия, и это заставило его пристальней вглядеться в реальную жизнь. Его возвышенный ум спустился из заоблачных высот идеального на землю, но не в городскую толчею и суетность, а словно на высокогорные луга, изредка посещаемые людьми: на склоне своих лет, где-то на протяжении 360 — 350 гг., в «Законах» он изложил второй проект наилучшего государственного устройства, уже гораздо более связанного с действительностью (Legg. 746 в — с) 4.
Платон не отказался от своего первого проекта, он по-прежнему считал его лучшим (739 в — е), но долгий опыт показал философу, что с жизнью и ее законами рано или поздно приходится считаться (746 в — с). И хотя «Законы» во многом соприкасались с действительностью, Платон понимал, что и второй его проект слишком идеален для практического претворения в жизнь (739 а — е, 745 е —746 а). Он хотел, если судьбе будет угодно, написать и третий проект наилучшего государственного устройства (739 е), который был бы наиболее реалистичным по характеру, но смерть помешала этому.
«Законы» обширны, они охватывают самые разнообразные проявления человеческого общежития. Внимательное рассмотрение этого трактата показывает, что Платон, создавая свою теорию государственного устройства, во многом отталкивался от реальности, и это обстоятельство в определенной степени придает труду философа характер исторического источника.
В XVIII—XIX вв. ученые не баловали вниманием это грандиозное по содержанию и характеру сочинение, считая его целиком утопией, и лишь в текущем столетии была осознана его историческая ценность. В ряде специальных работ были подробно проанализированы многие вопросы, поставленные Платоном в «Законах», такие, как философская система в целом, политическая теория государства, социальное устройство полиса, формы собственности, экономика, юриспруденция, педагогика, религия, рабо-

3 Далее все даты — до нашей эры.
4 Дальнейшие ссылки на страницы платоновского корпуса без указания произведения имеют в виду «Законы».

174

владение и т. д.5 Эти исследования позволили конкретно определить точки соприкосновения между утопическим государством Платона и действительностью, в первую очередь — афинской. Но многие стороны этого энциклопедического по характеру трактата еще не разработаны: к их числу принадлежит и вопрос о платоновской теории основания полиса, исследуемый в данной статье 6.
Создание утопического государства в «Законах» мыслится как реальный процесс основания города и его социально-политического организма. Платон даже стремится придать своему проекту в какой-то степени реальный характер, указывая, что он сделан по случаю предстоящего основания критской колонии Магнезии (702с — d, 752d — 753а, 754 в - d, 848 d, 860 е, 919 d и др.) 7.

5 Об этом см. работы: Трубецкой Е. Я. Социальная утопия Платона.— Вопросы философии и психологии, 1908, № 91, с. 1—44; 1908, № 92, с. 119—185; Espinas К. L'art economique dans Piaton.— Revues des etudes grecques, 1914, Ν 27, p. 105—129, 236— 265; Ritter G. Piaton, Bd. 2. München, 1923, S. 657 ff; Bisinger /. Der Agrarstaat in Piatons Gesetzen.—Klio, 1925, Splbd. 17; Becker W. Piatons Gesetze und das griechische Familienrecht. München, 1932; Lauffer S. Die platonische Agrarwirtschaft.—Vierteljahrschrift für Sozial- und Wirtschaftgeschichte, 1936, N 29, S. 233— 269; Morrow G. R. Plato's Law of Slvaery in its Relation to Greek Law. Urbana, 1939; Barker E. Political Theory. Plato and His Predecessors. London. 1947, p. 292—382; Müller G. Studien zu den platonischen Nomoi. Köln, 1951; Vanhoutte M. La philosophie politique de Piaton dans les «Lois». Louvain, 1953; Luccioni L La pensee politique de Piaton. Paris, 1958; Weill R. L'«archeologie» de Piaton. Paris. 1959; Görgemanns A. Beiträge zur Interpretation von Piatons Nomoi. München 1960; Morrow G. R. Plato's Cretan City. Princeton, 1960, p. 103, ff; Saunders Т. 7. The Property Classes and the Vatue of the KLHPOE in Plato's Laws.— Eranos, 1961, N 59, p. 29—39; Crombie I. M. An Examination of Plato's Doctrinea. London, 1962, p. 169 ff, 329 ff, 380 ff; Borecky B. Die sozialökonomischen Grundlagen der grichischen Polis und Piatons Gezetzesstaat.—Eirene, 2. Praha, 1964, S. 81—95; Sandvoss E. Soteria. Philosophische Grundlagen der platonischen Gesetzgebung. Göttingen, 1971; Saunders Т. J. Notes on the Laws of Plato. London. 1972; и др.
6 Градостроительный аспект трактата исследовал Г. А. Кошеленко в работе «Градостроительная структура «идеального» полиса» (ВДИ, 1975, № 1, с. 8 и сл.).
7 Магнезия, как полагают, была древним, но во времена Платона заброшенным городом в южной части Крита (704 с), однако его поиски в нынешней долине Мессаре положительных результатов не дали (см.: Кет О. Die Inschriften von Magnesia am Maeander. Berlin, 1900, S. VIII; Morrow G. R. Op. cit., S. 95).

175

Итак, обрисуем в общих чертах платоновскую теорию основания полиса и сравним ее с реалиями эллинской колонизационной практики, в особенности афинской. Прежде всего Платон указывает, что могут быть различные причины вывода колоний: недостаток земли и пропитания, гражданские междоусобицы, наконец, переселение всего города из-за поражения в войне (708 в, 840 е).
Эти причины были реально свойственны исторической Греции, например: нехватка земли в Аттике (Thuc. I 2, 6; Solo fr. 1 47—48; Diell; Plut. Solo 22, 13; Thuc I 15,1; Isoer. 4. 34—36); нехватка земли и основание колоний эллинами; недостаток пропитания (Hdt. 1,94; 4,151; Timeus apud Str. VI 257); фокейцы и теосцы, осажденные персами, покидают свои города и выселяются в колонии; Биант советует ионянам во избежание подчинения персам отплыть в Сардинию и основать там сообща город (Hdt. 1.170). Что же касается политических причин, которые также имели место в истории древнегреческой колонизации (Thuc. VI 5. 1; Str. V 241 и др.), то Платон указывает, что вывод в колонии является более мягким (πραότερος), нежели другие, способом очищения государства от людей, бунтующих вследствие недостатка пропитания (735 е — 736 а).
Такая позиция Платона перекликается с политикой Перикла, удалявшего в колонии праздные и настырные толпы демоса (Plus. Per. 11, 6). Мы имеем возможность уточнить эту характеристику Плутарха: в колонии высылались беднейшие слои афинского демоса — феты, а также зевгиты (№ 5.39—42) 8.

8 Приводимые ссылки под номерами имеют в виду следующие надписи: № 1 — киренская «клятва основателей», относящаяся к IV в., но включившая в себя текст ферского декрета VII в. об отправлении колонии в Кирену (см. об этом: Яйленко В. П. Греческая колонизация архаической поры в эпиграфических источниках.— ВДИ, 1973, № 2, с. 43—57); текст надписи приведен там же, с. 45—46, 53 (см. также: Meiggs R., Lewis D. A Selection of Greek Historical Inscriptions. Oxford, 1968, N 5; далее — ML); № 2 — локридский закон около последней четверти VI в. о разделе земли и приеме колонистов (ML, № 13 и ВДИ, 1973, № 2, с. 59—60); № 3 —локридское уложение о колонистах, отправлявшихся в Навпакт, около первой трети V в. (ML, № 20); № 4 — декрет иссейцев о разделе земли колонистами, первая половина III в. (см.: Dittenberger W. Sylloge inscriptonum Graecarum, t. 1. Leipzig. 1915, N 141; см. также: ВДИ. 1971, № 2.

176

Для основания города прежде всего необходимо выбрать подходящую местность, причем наиболее удобными Платону представляются внутренние части суши, удаленные от моря (700 а —705 с, 745 в; ср. 706). В эллинской колонизационной практике было принято предварительное отправление людей для разведывания места будущего поселения; Hdt. II 151: разведывание местности перед основанием Кирены; Schol. Arph. Nub. 332: перед основанием Фурий афиняне послали 10 человек на разведку местности в Италии.
Далее, необходимо принести жертвы перед отправлением колонии (752 d). В греческой колонизационной практике имел место обычай запрашивать Дельфийский оракул об основании того или иного города (№ 1. 24 Hdt. 5. 42) 9, но Платон следует практике афинских колонистов, которые обходились одними собственными жертвоприношениями (№5. 3—6). В полном соответствии с принятым по всей Элладе обычаем платоновские колонисты переносят в основываемый город культы метрополии (738 b — d). Предусматриваемый законодателем пантеон 12 богов (745 b — е) заимствован им из аттического культа 12 богов, который переносился и в афинские колонии.
Контингент колонистов устанавливается в 5040 человек; по мнению Платона, это наиболее подходящее число граждан для нормального функционирования города (737 с— 738 а). Установленное число граждан должно всегда оставаться неизменным (740 b). Эту рекомендацию Платона можно поставить в связь с имевшим место в колонизационной практике стремлением поддерживать одно и то же или большее, но не меньшее число переселенцев; ср. № 3. 6—8: если переселившийся в Навпакт колонист захочет вернуться в метрополию, он обязан оставить вместо себя взрослого сына или брата.

с. 10, 14; полный текст надписи с именами колонистов приведен у: Lisicar P. Grna Korkira. Skopje, 1951, S. 98—102; № 5 — афинский декрет около 445 г. об отправлении колонии в Брею (ML, № 49); № 6 — афинский декрет примерно конца VI в. о саламинских клерухах (ML, № 14); № 7 — афинский декрет 387 г. о лемносских клерухах (см.: Stroud R. S. Inscriptions from the North Slope of the Acropolis.— «Hesperia», 1971, N 40, с. 163—165). Цифра после точки означает строку надписи.
9 Forrest W. G. Colonisation and the Rise of Delphi.— Historia, 1957, N 6, p. 160 и сл.

177

Предусмотренное законодателем число граждан достаточно велико, оно составляет половину от гражданского населения Сиракуз (ср.: Epist. 7, 337 b—с) и третью-четвертую часть от афинского гражданства V—IV вв. (Plut. Per. 37. 4. Arph. Vesp. 709).
Обычно число колонистов было невелико — от 100 до 1000 10, но афинской колонизационной практике было известно отправление и больших контингентов: в 506 г. на Эвбее было оставлено 4000 клерухов (Hdt. 5, 77), а в 465 г. к устью Стримона было послано 10 000 эпойков из числа афинской и союзнической армий (Thuc. I 100.3); большое число колонистов участвовало также в основании фурий в 434 г. (Diod. XII 10-11).
В полном соответствии с греческой колонизационной практикой стоит совет Платона разделять землю только после постройки оборонительных стен (745 b — с; ср.: № 4. 4-5; Diod. XII 10.6; Paus. IV 27.3-4; Vitruv. I 4.12). Затем следует разделить город и хору на 12 частей по числу фил, определить место для акрополя и выделить темены для богов (745 b, 738 b —d). Выделение священных участков было непременным атрибутом основания эллинских колоний. По афинскому обычаю десятая часть всяких обретенных государством новых земель, в том числе и в колониях (Ael. Var. Hist. 6.1; Thuc. III 50.2), отводилась под темены, которые затем сдавались в аренду (№ 5. 9.11; Arist. Ath. Pol. 47.4. № 6.17).
Лишь после этого Платон рекомендует приступить к наделению граждан землей, причем участки должны быть по возможности равными, поэтому там, где почва хуже, они должны быть большими, а где лучше — меньшими. Общее число наделов —5040— должно соответствовать числу граждан, разделенных на 12 фил (737 с — е, 745 в-е).
В эллинской колонизационной практике раздел земли был одним из самых важных моментов основания города. У афинских колонистов для этого от каждой филы выде-

10 Ср. № 4: сохранилось около 170 имен и патронимиков колонистов, всего же их было около 200. Также Hdt. 4, 148; лакедемонянин Фера отправился в колонию с тремя триаконтерами, т. е. примерно со 150 колонистами; 4, 153: Батт отплыл в Кирену на двух 50-весельных судах, т. е. примерно с тем же числом колонистов. В V в. афиняне выслали 250 колонистов в Андрос, 500 — на Наксос, 1000 — на Херсонес Фракийский и еще столько же в Бисальтию во Фракии (Plut. Per. 11, 5).

178

лялось по одному человеку в комиссию геономов, которая занималась разделом участков (№ 5.6—8). Распределение земли производилось, как и у Платона, сначала по филам, а затем каждый колонист получал участок в том районе, который достался его филе (Hyper. 4.16—17). Наделы колонистов на практике — и это удивительным образом согласуется с рекомендациями Платона — нередко состояли из двух участков, ближнего и дальнего (№ 4.6—7; ср.: Arist. Pol. VII 9.7-8; Xen. Vect. 4.50) 11. В городе колонисты получали ойкопедон — участок под дом и гэпедон — прилегающую площадь под хозяйственные пристройки, а также приусадебный участок (741 с; ср. 739 е).
Аналогичным образом иссейские колонисты получали ойкопедон с приусадебным участком (№ 4.4—5). Во избежание всевозможных недоразумений и междоусобиц раздел земли и жилищ производился поровну при помощи жребия (737 с, 741 в — с, 745 с; № 4.8, № 5.6—8).
Полученный надел колонист обязательно должен рассматривать как часть общеполисной собственности, настаивает Платон (740 а), и это положение в целом соответствует представлениям древних о том, что полис является верховным собственником земли всех граждан. Особенно явственно такое представление выступает в случае с афинскими клерухиями, территория которых рассматривалась в качестве государственной собственности Афин и поэтому сдавалась в аренду клерухам (Ael. Var. Hist. 6.1; № 6.3—7; № 7.4 и сл.; ср.: Hdt. 8.11).
Надел, получаемый каждым колонистом, должен считаться «первоначальным» или «основным», он является цензовым и дает его собственнику право числиться полноправным гражданином, поэтому он ни в коем случае не может быть продан (740 в, 741 в). В данном случае Платон следует практике землепользования, сложившейся в полисах с аристократическим и олигархическим строем, которые препятствовали дроблению и продаже первоначальных наделов своих граждан (Arist. Pol. II 4.4; VI 2.5; Plut. Agis. 5—1). В умеренно-олигархических государствах в IV—III вв. дозволялась продажа части «основного» надела (№ 4.8—9) 12.

11 См.: Яйленко В. П. К интерпретации декрета иссейцев о разделе земли колонистами.—ВДИ, 1971, № 2, с. 19—20 (далее — Декрет иссейцев).
12 См.: Декрет иссейцев, с. 22.

177

Далее Платон переходит к вопросам формирования социального организма колонии. Он указывает, что переселенцы прибывают в колонию с неодинаковыми — большими или меньшими — средствами (744 b). Аналогичный вывод можно сделать из уложения о навпактских колонистах, которые могли либо оставить в родительском доме свою часть имущества, либо забрать ее с собой (№ 3.35— 37). Платон с сожалением констатирует это имущественное неравенство; оно, как и многие другие причины, приводит к необходимости установить различный имущественный ценз (744 b) (ср. неравенство наделов в среде иссейских колонистов, установленное декретом для первых и присоединявшихся позднее переселенцев) (№4.3—10); видимо, этому же явлению обязано выделение άριστοι в локридских колониях (№ 2.8, возможно, также № 3.15) и образование сословия гаморов в Сиракузах, а также привилегированной «тысячи» в Локрах Эпизефирских и т. д.
В связи с различным имущественным положением колонисты делятся на четыре класса, причем магистратуры и почести распределяются как можно более равным образом внутри тех или иных классов; при этом допускается переход из низшего класса в высший и наоборот согласно достатку. Имущественный ценз для классов устанавливается соответственно в 4, 3, 2 и 1 мины (744 b—с, 754 d — е). Данная схема социальной организации полиса почти целиком скопирована с афинских имущественных разрядов (Arist. Ath. Pol. 7.3—4), которые засвидетельствованы также в афинских колониях (№ 5.39—42, № 7.12). При этом любопытно, что установленный Платоном предел бедности — стоимость «основного» надела (744 d — е) — имел место в ряде полисов Греции (Arist. Pol. VI 2.6; ср.: IV 4.3; № 4.8—9). Интересно также отметить, что устанавливаемые Платоном пределы богатства перекликаются с предписанием властей одного из локридских аристократических полисов об изъятии у демиургов излишков, •которые они заработают сверх установленной меры (№ 2, текст В).
Обращает на себя внимание еще одна особенность платоновской теории основания. В эллинской колонизационной практике имел место олигархический по своей сущности обычай предоставления привилегий первым колонистам, прибывшим для основания города (Arist. Pol. IV, 3.8; № 4.3—10). Иногда эти первые колонисты и их потом-

178

11 См.: Яйленко В. П. К интерпретации декрета иссейцев о разделе земли колонистами.—ВДИ, 1971, № 2, с. 19—20 (далее — Декрет иссейцев).
12 См.: Декрет иссейцев, с. 22.

179

Далее Платон переходит к вопросам формирования социального организма колонии. Он указывает, что переселенцы прибывают в колонию с неодинаковыми — большими или меньшими — средствами (744 b). Аналогичный вывод можно сделать из уложения о навпактских колонистах, которые могли либо оставить в родительском доме свою часть имущества, либо забрать ее с собой (№ 3.35— 37). Платон с сожалением констатирует это имущественное неравенство; оно, как и многие другие причины, приводит к необходимости установить различный имущественный ценз (744 b) (ср. неравенство наделов в среде иссейских колонистов, установленное декретом для первых и присоединявшихся позднее переселенцев) (№4.3—10); видимо, этому же явлению обязано выделение άριστοι в локридских колониях (№ 2.8, возможно, также № 3.15) и образование сословия гаморов в Сиракузах, а также привилегированной «тысячи» в Локрах Эпизефирских и т. д.
В связи с различным имущественным положением колонисты делятся на четыре класса, причем магистратуры и почести распределяются как можно более равным образом внутри тех или иных классов; при этом допускается переход из низшего класса в высший и наоборот согласно достатку. Имущественный ценз для классов устанавливается соответственно в 4, 3, 2 и 1 мины (744 b—с, 754 d — е). Данная схема социальной организации полиса почти целиком скопирована с афинских имущественных разрядов (Arist. Ath. Pol. 7.3—4), которые засвидетельствованы также в афинских колониях (№ 5.39—42, № 7.12). При этом любопытно, что установленный Платоном предел бедности — стоимость «основного» надела (744 d — е) — имел место в ряде полисов Греции (Arist. Pol. VI 2.6; ср.: IV 4.3; № 4.8—9). Интересно также отметить, что устанавливаемые Платоном пределы богатства перекликаются с предписанием властей одного из локридских аристократических полисов об изъятии у демиургов излишков, которые они заработают сверх установленной меры (№ 2, текст В).
Обращает на себя внимание еще одна особенность платоновской теории основания. В эллинской колонизационной практике имел место олигархический по своей сущности обычай предоставления привилегий первым колонистам, прибывшим для основания города (Arist. Pol. IV, 3.8; № 4.3—10). Иногда эти первые колонисты и их потом-

180

ки образовывали господствующее сословие полноправных граждан (это явление можно констатировать в отношении Феры, Аполлонии на Ионийском море, Кирены, Сиракуз, Иссы, Черной Керкиры) 13. Прибывавшие же позднее дополнительные переселенцы получали меньшие наделы на земле худшего качества и образовывали, таким образом, сословие свободных неполноправных граждан (№ 4.9-10; № 2.16-21; Arist. Pol. IV 3.8; V.2.9-10; ср. Hdt. 4.161) 14. Платоновские же колонисты все без исключения получали равные наделы (737 с), и это обстоятельство имеет аналогию в демократической по своим принципам афинской колонизационной практике (ср.: № 5.26— 29): какие-либо указания на дискриминацию эпойков отсутствуют; напротив, декрет аристократического локридского полиса предписывает получение эпойками половины вновь приобретенных земель, но к основному земельному фонду города они не допускаются (№ 2.16—21). Вместе с тем платоновское равенство корпоративно: магистратуры и почести распределяются поровну внутри имущественных классов, но не между классами (744 с), что опять-таки сближает платоновскую теорию основания полиса с аристократическими и олигархическими установлениями.
Наиболее ярко социально-политические тенденции платоновской теории основания полиса проявляются в стремлении законодателя установить семейно-родовой характер собственности (740 b—с), свойственный аристократическому строю. Ср. № 2.3—6: земельный надел обязательно сохраняется внутри одного и того же рода; также № 3.16— 19: если у навпактского колониста на новом месте жительства не окажется наследника, его имущество переходит к ближайшим родственникам из метрополии. Во времена Платона семейно-родовая собственность практически была уже анахронизмом и разложилась даже в такой цитадели аристократического строя, как Спарта (Plut. Agis. 5).
Таковы основные черты платоновской теории основания полиса 15. Приведенные параллели исторического характера показывают, что она во многом имеет сходство

13 См.: Декрет иссейцев, с. 17—20.
14 Об этом подробно см.: Яйленко, Греческая колонизация архаической поры. М., 1968, с. 56—57, 67—68.
15 Рассмотрение детальной регламентации полисного устройства у Платона выходит за рамки данной статьи; подробно об этом см.: Morrow G. R. Op. cit., S. 138 и сл.

181

с элементами общегреческой колонизационной практики, причем это сходство было обусловлено тем, что Платон строил свою концепцию основания полиса исходя из реальных обычаев, принятых на этот счет в Элладе.
Особенно заметна связь платоновской теории основания с афинской колонизационной практикой, которая отличалась от общеэллинской рядом своеобразных моментов и из которой Платоном были заимствованы такие черты, как деление населения на имущественные разряды, всеобщее равенство и т. д. 16 Однако из этого источника Платон черпал, так сказать, формальные в основном моменты, поскольку демократический характер афинской колонизации оказался в целом чуждым его теории (за исключением, быть может, вопроса о равенстве наделов) 17.
Социально-политические черты платоновского полиса полностью ориентированы на аристократическое государственное устройство, идеалы Платона целиком лежат в сфере архаического Ликурговского законодательства с его нерушимостью раз навсегда установленной системы равного землевладения, обязательным сохранением «основного» надела, корпоративностью социальной организации, семейно-родовым характером собственности, а также полным устранением денег и труда благородных из государства (739 d-e, 742 а-с, 744 е-745 а, 754 d-e) 18. Однако к IV в. этот архаический строй, казавшийся Платону единственно прекрасным и истинным, в своем крайнем выражении— спартанском типе государственного устройства—оказался практически изжитым; более жизненной оказалась менее крайняя модификация этого типа — умеренно-олигархическое устройство. В этом аспекте привле-

16 О влиянии аттических установлений, особенно юридических, на «Законы» см.: Goetz W. Legum Platonis de iure capitali praecepta cum iure Attico comparantur. Glessen, 1920; Chase Α. H. The Influence of Athenian Institutions upon the Laws of Plato-Harvard Studies in Classical Philology, 1933, N 44, E. 131-192.
17 В этом отношении показательно отмеченное Баркером обстоятельство: Платон объединяет каждую из 12 фил одной территорией (745 d — е) в противоположность демократической по своему духу реформе Клисфена, распределившего граждан одной филы по 10 демам (Barker Ε. Op. cit., S. 321).
18 Подытоживая свое исследование, Г. Морроу отмечает, что моделью платоновского государства были древнейшие Афины (Morrow G. R. Op. cit., с. 592), однако в отношении платоновской концепции основания полиса приведенные данные свидетельствуют об ориентации на ликурговскую Спарту.

182

кает внимание определенная близость ряда установлений «Законов», относящихся к основанию полиса, предписаниям неоднократно упоминавшегося уже декрета иссейцев о разделе земли колонистами 19.
Основная часть этого документа гласит следующее:

«Счастливой судьбы! При гиеромненоне Праксидаме, в месяце Маханее, договор ойкистов иссейцев и Пилла и его сына Даза. Они составили следующие предписания и народ постановил: (§ 1) Первым переселенцам, занявшим местность и обстроившим город стенами, получить в качестве преимущества в городе, внутри уже возведенных стен, каждому по одному ойкопедону (опять-таки) в качестве преимущества — с приусадебным участком, а вне города и в хоре им же в качестве преимущества по-

19 О других эпиграфических параллелях к отдельным положениям «Законов» см.: Feyel Μ. Nouvelles inscriptions d'Abdere et de Maronee.— Bulletin de correspondance hellenique, 1942—1943, N 66-67, p. 183—188; Effenterre H. van. La Grete et le monde grec de Piaton ä Polibe. Paris, 1948, p. 61.

183

лучить другой ойкопедон и основной надел в три плетра из лучшей земли, а из прочей — столько же долей. (§ 2) Записать о клерах, сколько и где каждый получил по жребию. (§ 3) Всегда быть у них и у потомков у каждого по полтора плетра земли. (§ 4) Присоединяющимся переселенцам получить в городе по одному ойкопедону и из неразделенной земли — по четыре с половиной плетра. (§5) Власти пусть поклянутся, что никогда ни город, ни хору никоим образом не подвергнут переделу. (§ 6) Если же архонт замыслит что-либо против установленного или гражданин поддержит (это), то пусть он будет лишен гражданских прав, а имущество конфисковано в пользу государства; убивший же его пусть остается безнаказанным.. .(§ 7) Если народу будет угодно {пусть то-то и то-то будет те или будет тем), которые заняли местность и обвели город стенами:
Диманы Гиллеи Памфилы» 20.
В трактовке ряда вопросов между рекомендациями Платона и иссейских основателей наблюдаются следующие кратко отмеченные выше соответствия:
1. Раздел земли производится после постройки оборонительных стен (745 b — с).
2. Распределение участков производится при помощи жребия (737 с, 741 b — с, 745 с) сначала между филами (745 Ь — е) —имена первых колонистов, имеющих право на привилегии, распределены по трем дорийским филам; Гиперид (4.16—17) определенно свидетельствует о таком обычае. В городе колонисты получали по ойкопедону с приусадебным участком (741 с, ср. 730 е); в хоре они получают по два участка, один из которых был ближним, а другой — дальним (745 с — d) 21. Установленное распределение земли объявляется незыблемым (741 b — с, 812 е-843 е).
3. Наделы имеют незначительные размеры. Декретом устанавливается довольно низкий земельный (и соответственно имущественный) ценз — участок в полтора пле-

20 Далее следуют имена первых колонистов, расположенные в три колонки соответственно трем дорийским филам. Вопрос о дополнениях к тексту этой надписи рассматривается автором в специальной статье, причем иначе, чем в работе «Декрет иссейцев», в ту пору еще не опубликованный.
21 См.: Декрет иссейцев, с, 19—20,

184

тра (или его стоимость). «Пусть пределом бедности будет стоимость надела, должного оставаться (у гражданина) », — советует Платон (744 е). Установленный им предел бедности относительно удовлетворителен, ибо предел богатства лишь в четыре раза больше (там же). Имея в виду средние («разумные») размеры наделов в платоновском государстве, можно говорить о близости в целом минимального ценза, рекомендуемого философом, к установленному декретом иссейцев гражданскому цензу для полноправных. Незначительность земельных участков иссейских колонистов, разумеется, определялась количеством бывшей в их распоряжении земли, но этот же фактор обусловил мелкоземлевладельческий характер предписываемых декретом установлений22. Отмеченная близость рекомендаций «Законов» и декрета иссейцев тем более показательна, что философ мог избрать для своего идеального государства любые размеры наделов, и это обстоятельство раскрывает мелкоземлевладельческую сущность предлагаемого Платоном проекта наилучшего государственного устройства.
4. Устанавливается необходимость обладания цензовым участком, который всегда должен оставаться у полноправного гражданина и дает ему право участвовать в управлении полисом и занимать магистратуры (740 b, 741 b, 744 е). Здесь наблюдается небольшое различие: Платон настоятельно требовал сохранения первоначальной величины «основного» цензового надела, в то время как устроители иссейской колонии разрешали продажу половины его, поскольку они реально предвидели возможность такого акта в силу разнообразных причин. Кроме того, имущественный ценз различался у Платона по степени достатка, а среди иссейских колонистов — в зависимости от принадлежности к группе первых колонистов.
5. Равенство носит корпоративный характер. У Платона магистратуры и почести распределяются равным образом внутри каждого из установленных классов, а не между ними (744 с). Согласно же декрету иссейцев, прибывавшие впоследствии так называемые «присоединившиеся» колонисты не имели «основного» цензового надела, т. е. они не могли принимать участия в управлении

22 См.: Декрет иссейцев, с. 18—19.

185

государством (ср.: Arist. Pol. IV 5. 3). Таким образом, декрет иссейцев, положивший в основу распределения земли принцип равенства (ср. выражение «как каждому досталось по жребию»), соблюдает его внутри обоих групп колонистов, но не между ними, аналогично платоновским классам.
Отмеченное сходство предписаний «Законов» и декрета иссейцев предполагает близость социально-политических установок их авторов. Закладываемые ими основы будущих государств, откровенно мелкоземлевладельческих по своей сущности, могут быть одинаково классифицированы как умеренно-олигархические23. При этом, однако, необходимо иметь в виду то, что Платон, включивший, как мы видели, в свой проект ряд черт, характерных для умеренно-олигархических полисов, все же в целом ориентировался на их предшествующую ступень — аристократическое государственное устройство. Однако применительно к IV в. аристократический строй был уже совершенным анахронизмом, поэтому Платон сам видел, что предложенный им проект вряд ли осуществим; его город и колонисты казались ему как бы вылепленными из воска (745 е-746 с).
Итак, очевидно, что, создавая свои «Законы», Платон, волей обстоятельств вынужденный обратиться к действительности, остался созерцателем, устремившим свой взор к ликурговским и драконтовским временам. Однако эта созерцательность парадоксальным образом носила активный характер: она не была мечтательным философствованием, усугубленным политической слепотой, напротив, она была пронизана верой в грядущее торжество идеального государственного устройства, ради которого престарелый философ приступил к нелегкому по своей трудоемкости составлению обширных «Законов». Если Платон сознавал неосуществимость «Законов», это значит, что он писал их не столько для своих современников, сколько применительно к будущему и вечному; цель его усилий состояла в том, чтобы дать людям наилучшие законы, сделать их бытие как можно более счастливым и дружелюбным (718 а —b, 743 с).

23 См.: Декрет иссейцев, с. 22. О возможном характере связи менаду «Законами» и декретом иссейцев см. ниже.

186

Активный характер созерцательности платоновской теории государства отмечал и Баркер, полагавший, что политическая реформа была целью платоновского ума. «Если он был политическим идеалистом, то по своим стремлениям он был подлинным политиком» 24,— писал К. Баркер.
Однако так ли уж пассивен был Платон в отношении практической государственной деятельности, как это принято думать? На наш взгляд, такому заключению противоречат некоторые данные.
Стремление Платона к практической государственной деятельности и, возможно, шире — к осуществлению своего проекта наилучшего государственного устройства проявляется в длительных, не раз возобновлявшихся контактах с сиракузскими тиранами. Намеки на эти контакты имеются и в «Законах». Поскольку законодатель, не обладающий тиранической властью — необычное явление, полагает Платон (739 а), практическое осуществление предложенного им проекта государственного устройства может быть предпринято тираном, причем таким, который был бы молод, благоразумен, понятлив в ученье, памятлив, мужествен, великолепен и, наконец, счастлив тем, что в его правление найдется достойный хвалы законодатель, которого он по воле судьбы встретит (710 с).
В данном пассаже нетрудно увидеть намек на автора «Законов» и Дионисия младшего; сам Платон подробно рассказал о своих взаимоотношениях с Дионисием в письмах к нему и особенно к сподвижникам и родным Диона (3, 7, 8, 13) 25. Рассмотрим подробно, в чем состояли эти взаимоотношения 26.
В первый раз Платон посетил Сицилию в 389—387 гг., когда он работал над «Государством». В это время он, вступив в пору творческой зрелости, постоянно размышлял о путях улучшения человеческого бытия вообще и госу-

24 Barker Ε. Op. cit., S. 239—240.
25 Характеризуя Дионисия, Платон в письме 7 употребляет частью те же эпитеты, что и в указанном пассаже «Законов»: молодой понятливый человек (νέος, εύμα^ής —Epist. 7, 339 е); ср.: πολεμικός в Epist. 7, 353 а.
26 О поездках Платона в Сицилию см.: Steinhart К. Platon's Leben. Leipzig, 1873, S. 143 и сл.; Gomperz Η. Piatons Selbstbiographie. Berlin — Leipzig, 1928, S. 12 и сл.; Levy С. R. Plato in Sicily. Leipzig, 1956 (популярное изложение); Fritz К. von. Piaton in Sicilien und das Problem der Philosophenherrschaft. Berlin, 1968.

187

дарственного устройства в особенности, при этом он ожидал удобного случая для осуществления своей практической деятельности в качестве законодателя (Epist. 7, 325 е — 326 b). Он отмечал, что с такими мыслями он в первый раз посетил Италию и Сицилию. В это время Дионисий Старший вел активную политическую деятельность, стремясь к гегемонии в западноэллинском мире. Большую роль в его политике играло восстановление старых разрушенных городов Великой Греции и основание новых, в частности в Адриатике27. Он заинтересовался опытами Платона по созданию наилучшего государственного устройства и пригласил его в Сиракузы. Однако философская система Платона, активно отрицавшая тиранию в ее крайних проявлениях, естественно не могла иметь успеха у Дионисия Старшего, как и нравы сиракузского двора — у философа (Epist. 7, 326 b — e; Plut. Dion. 5. 1—6).
В 367 г. власть перешла к Дионисию Младшему, который сразу же стал настойчиво приглашать Платона в Сиракузы; философ долго колебался, но в конце концов «склонился к тому, что нужно ехать, ибо если когда-либо браться за воплощение в жизнь задуманных мною проектов законов и государственного устройства, то именно сейчас нужно попробовать сделать это, так как, убедив одного лишь человека, я в достаточной мере воплотил бы на практике все свои благие намерения» (Epist. 7, 328 с). Прибыв в Сиракузы, Платон начал давать Дионисию советы по восстановлению старых эллинских городов Сицилии и по наилучшему государственному устройству (Epist. 3, 315 d, 319 a-b. 7. 332 d-333 a, 337 c-d). Кроме того, он занимался с Дионисием составлением так называемых вступлений ( προοίμια ) к законам (Epist. 3, 316 а), и этот факт находит отражение в «Законах»: Платон различал собственно законы и вступления к ним, содержащим их обоснования; вступления эти должны убедить людей принять сами законы (722 с—724).
В 351 г. Платон в третий раз посещает Сицилию (Epist. 7, 339 и сл.; Plut. Dion. 18-20).
Вторая и третья поездки в Сицилию были совершены в то время, когда Платон писал «Законы». Имеется сооб-

27 См.: Woodhead A. G. The «Adriatic Empire» of Dionysius I of Syracuse.— Klio, 1970, N 52, p. 503 и сл.

188

щение Диогена Лаертского (3. 21) о том, что Платон приехал во второй раз в Сиракузы, стремясь получить у Дионисия землю и людей для осуществления на практике своего идеального государства (αιτών γήν και ανθρώπους τους κατά την πολιτείαν αύτοΰ ζησομένους ). Дионисий обещал ему свое содействие, но сложность их взаимоотношений воспрепятствовала этому.
Таким образом, приведенные данные показывают, что Платон не был чистым теоретиком, творившим в уединении проекты идеального государства; напротив, он стремился к практическому осуществлению своей философско-политической концепции, изложенной, в частности, в «Законах».
Теоретическое наследие Платона по вопросам теории государства огромно. Оно пользовалось не только известностью в греческом мире, но и симпатиями ряда политических деятелей его времени. Так, аркадяне и фиванцы, собираясь основать Мегалополь (371 г.), приглашали Платона в качестве законодателя (νομοθέτην), однако он, узнав, что основатели не намерены придерживаться принципа всеобщего равенства при устройстве полиса, отказался прибыть к ним (Ael. Var. Hist. 2.42; Diog, Laert. 3.23). Это сообщение согласуется с данными «Законов», в которых одним из основополагающих принципов было всеобщее равенство наделов и корпоративное равенство социальной организации.
Призывали Платона в качестве законодателя и киреняне (Ael. Var. Hist. 12.30). Наконец, уже на склоне жизни Платон был приглашен правителями Фасоса с целью составления законов для основываемой ими колонии (Epist. 11, 358 d —359 с). Хотя полной уверенности в подлинности 11-го письма нет, но его содержание в данном аспекте чрезвычайно интересно. Это письмо служит ответом на одно из посланий фасосского философа и политика Лаодаманта, какое-то время обучавшегося у Платона аналитике (Diod. Laert. 3.24), в которых он приглашал учителя принять участие в составлении законов для выводимой фасосцами колонии. Престарелый философ, наученный горьким опытом общения с Дионисиями, и особенно Младшим, уже окончательно разуверился в практической осуществимости своих представлений о наилучшем государственном строе (Epist. 11, 358 d — е). Все же он, может быть, и взялся бы за предложенную ему

189

задачу, но преклонный возраст препятствовал этому (там же).
Платон советовал Лаодаманту и колонистам найти подходящего влиятельного человека, который смог бы силой своего авторитета и личного примера дать городу должное государственное устройство; для самого Платона эта роль была уже непосильна. Выработать хорошие законы для города — еще не значит, что государство уже устроено: требуется большая организационная и воспитательная работа по их практическому осуществлению (Epist. 11, 358 е- 359 с).
Приведенные данные, несмотря на свой отрывочный характер, показывают, что идеи и поиски Платона не только были известны в среде современных философов и политических деятелей Эллады, но и находили среди них своих адептов.
Было бы очень заманчивым видеть в многократно упоминавшемся уже иссейском декрете один из примеров влияния платоновского учения об основании полиса на колонизационную практику отдельных греческих городов. Выше было показано, что между рядом рекомендаций «Законов» и статьями декрета наблюдается почти полное соответствие, причем это обстоятельство не может быть отнесено на счет тематической близости: подобного сходства не обнаруживает ни один из двух десятков эпиграфических документов о выводе и устройстве колонии28, среди которых имеются такие, как уложение о навпактских колонистах (№ 3) или декрет о Брее (№ 5). Кроме того, пассажи из «Политики» Аристотеля, в которых трактуется вопрос об основании полиса, также практически не имеют общих мест с декретом иссейцев.
Конечно, сходство между рекомендациями платоновских «Законов» и декретом иссейских основателей прежде всего обусловлено заложенным в них единым фундаментом — эллинской колонизационной практикой и социально-политическими нормами умеренных олигархий. Однако при этом следует учитывать уникальность близости обоих памятников социально-политической теории основания полиса Платона. Возможно, в данном случае нужно

28 См.: Яйленко В. П. Греческая колонизация Средиземноморья в эпиграфических источниках VII—IV вв. Автореф. дис. М., 1972, с. 3—25.

190

иметь в виду деятельность Платона в Сицилии, имевшую большой успех в местной среде (Plut. Dion. 13. 3—4), а, также тот факт, что Исса была основана Дионисом Старшим (в первой четверти IV в.)
Учитывая эти обстоятельства, вероятно, можно говорить о влиянии, оказанном платоновской теорией основания полиса на иссейских ойкистов, выразившемся в указанных выше соответствиях между «Законами» и декретом. Составители иссейского декрета либо могли слушать беседы Платона в Сиракузах, что менее вероятно, если учитывать датировку надписи первой половиной III в., либо — и это представляется более вероятным — они были знакомы с «Законами», которые, согласно традиции, Филипп Опунтский опубликовал после смерти философа (Diog. Laert. 3.37). Во всяком случае, идейная близость социально-политических основ обоих памятников очевидна, как бы ни рассматривать вопрос об их подлинной или кажущейся непосредственной взаимосвязи.

172

В. П. ЯЙЛЕНКО

ПЛАТОНОВСКАЯ ТЕОРИЯ ОСНОВАНИЯ ПОЛИСА И ЭЛЛИНСКАЯ КОЛОНИЗАЦИОННАЯ ПРАКТИКА

173

3 Далее все даты — до нашей эры. 4 Дальнейшие ссылки на страницы платоновского корпуса без указания произведения имеют в виду «Законы».

174

175

176

177

178

11 См.: Яйленко В. П. К интерпретации декрета иссейцев о разделе земли колонистами.—ВДИ, 1971, № 2, с. 19—20 (далее — Декрет иссейцев). 12 См.: Декрет иссейцев, с. 22.

177

178

11 См.: Яйленко В. П. К интерпретации декрета иссейцев о разделе земли колонистами.—ВДИ, 1971, № 2, с. 19—20 (далее — Декрет иссейцев). 12 См.: Декрет иссейцев, с. 22.

179

180

181

182

183

184

22 См.: Декрет иссейцев, с. 18—19.

185

23 См.: Декрет иссейцев, с. 22. О возможном характере связи менаду «Законами» и декретом иссейцев см. ниже.

186

187

27 См.: Woodhead A. G. The «Adriatic Empire» of Dionysius I of Syracuse.— Klio, 1970, N 52, p. 503 и сл.

188

189

28 См.: Яйленко В. П. Греческая колонизация Средиземноморья в эпиграфических источниках VII—IV вв. Автореф. дис. М., 1972, с. 3—25.

190

Подготовлено по изданию:

3 Далее все даты — до нашей эры.
4 Дальнейшие ссылки на страницы платоновского корпуса без указания произведения имеют в виду «Законы».

11 См.: Яйленко В. П. К интерпретации декрета иссейцев о разделе земли колонистами.—ВДИ, 1971, № 2, с. 19—20 (далее — Декрет иссейцев).
12 См.: Декрет иссейцев, с. 22.

11 См.: Яйленко В. П. К интерпретации декрета иссейцев о разделе земли колонистами.—ВДИ, 1971, № 2, с. 19—20 (далее — Декрет иссейцев).
12 См.: Декрет иссейцев, с. 22.