124

РАЗДЕЛ ТРЕТИЙ

РАННЯЯ ГРЕЦИЯ

ГЛАВА V

ГРЕЦИЯ В ЭПОХУ«ВЕЛИКОЙ КОЛОНИЗАЦИИ» (VIII—VI вв.)

1. Начало колонизации

Вслед за гомеровским Греция вступает в период, который часто условно называют архаическим. Этот период, охватывающий VIII—VI вв. до н. э., прежде всего характеризуется рядом крупных сдвигов во всех основных отраслях материальной жизни греческого общества. Расширяется добыча рудных ископаемых, в первую очередь железа и меди, совершенствуется обработка металла и изготовляемые из него орудия труда, значительный прогресс наблюдается и в земледелии, и в различных отраслях ремесленного производства, и в строительном деле, и кораблестроении, особенно важном для такого морского народа, каким были древние греки.

Рост производства способствовал и дальнейшему прогрессу в общественном и техническом разделении труда. Труд земледельцев все больше обособляется от труда ремесленников, возникает ряд новых недифференцированных прежде специальностей. Растет торговый обмен, показателем чего служит появление в VII в. монетных систем и затем быстрое и повсеместное их распространение.

Быстрые темпы развития производительных сил греческого общества форсировали дальнейшее нарастание социально-имущественного неравенства и становление производственных отношений нового типа, что обусловило формирование классового общества и государства в специфической для древней. Греции форме полиса — государства-города. Все большее развитие получали рабовладельческие отношения. Таким образом, на протяжения VIII—VI вв. в Греции совершался переход к рабовладельческому строю. Но, конечно, этот процесс принимал различные формы, и темпы его развития были неодинаковыми, что объясняется разнообразием условий, в которых жило население Греции.

125

К VIII в., за четыреста лет, истекших со времени дорийского переселения, четко обозначились три основные ветви, на которые распадалась греческая народность: 1) северо-восточная — эолийская ветвь, 2) восточная — ионийская, 3) южная — дорийская. Эолийцы обитали на территории Фессалии, Беотии, Аркадии, острова Лесбоса и области Эолиды в Малой Азии. Ионийцы жили в Аттике, на большей части островов Эгейского моря (Хиосе, Самосе, Наксосе) и средней части западного побережья Малой Азии (города Эфес, Милет и др.). К третьей (дорийской) группе относились греки, жившие на территории Коринфа, Эгины, Мегар, Сикиона, Аргоса, Спарты, Крита, острова Родоса и южной части малоазийского побережья (Галикарнас). Ионийцы как бы вклинивались между эолийцами и дорийцами, у них были свои центры и на материке, и на островах, и в Малой Азии. Каждая из названных групп греческой народности говорила на своем собственном диалекте: ионийцы — на ионийском, дорийцы— на дорийском и т. д. В северо-восточной группе ощущалась большая примесь иллирийско-фракийских элементов, в дорийской — ахейских и различных эгейских, ионяне же представляли собой сложную смесь догреческих обитателей Средиземноморья, ахеян и, возможно, дорийцев.

Наиболее передовыми были ионийцы, особенно население западного, ионийского побережья Малой Азии, которое славилось цветущими городами. Здесь раньше, чем в других местах, наметился и был осуществлен переход к более прогрессивным для той эпохи рабовладельческим отношениям, быстрее исчезли пережитки родового строя и было низвергнуто господство родовой аристократии. Постепенно в этот процесс втягивались и другие части эллинского мира. Очень важную роль в его дальнейшем развитии сыграла греческая колонизация.

Колонизация VIII—VI вв. была продолжением переселений и расселений, происходивших в предшествующие столетия, но масштабы ее были несравненно шире и исторические последствия значительнее. Поэтому в научной литературе нашего времени за ней и утвердилось название «великой колонизации».

Основные причины колонизации того времени коренятся в изменившихся, в VIII—VI вв. исторических условиях. Дальнейший рост производительных сил приводит к развитию новых производственных отношений — рабовладельческих. Одновременно с ростом населения усиливалось имущественное неравенство, обезземеливание свободных. В городах обострялась классовая борьба, сопровождавшаяся политическими переворотами. Побежденные в этой борьбе группировки навсегда покидали родину и селились в новых местах.

Развитие колонизации стимулирует и торговля. Ряд колоний в это время создается на основе временных торговых факторий.

126

Население колоний в дальнейшем сочетает торговлю с ремеслами и сельским хозяйством. Наиболее же древние земледельческие колонии в связи с развитием товарного производства и ростом торговли вовлекаются в торговую деятельность и становятся крупными торговыми центрами.

Таким образом, колонизация представляла собой явление в достаточной мере сложное. Для нее характерно несколько этапов развития. В ранний период колонизация была эпизодическим явлением и проходила так: отважные, предприимчивые люди из разных городов отправлялись в чужие далекие страны в поисках лучшей жизни и обогащения. Впоследствии колонизация приобретает более систематический характер.

Основание новых колоний становится делом не только частной, но и государственной инициативы. В ряде городов, принимавших активное участие в колонизации, создаются особые должности так называемых ойкистов, в обязанность которых входило устройство колонии. Политическая структура колоний была в основном такой же, как и метрополий, за исключением, конечно, тех случаев, когда основателями колоний выступали политические эмигранты. Возникнув, колония вскоре превращалась в такое же самостоятельное государство — город-полис, как и ее метрополия. Между колониями и метрополиями обычно устанавливались оживленные экономические, политические, культурные и религиозные связи, которые носили характер взаимоотношений независимых друг от друга, но обычно дружественных полисов. Эти связи нередко скреплялись особыми договорами.

В великой колонизации в различной степени принимал участие весь греческий мир — и западная и восточная его части. Инициатива исходила от наиболее развитых городов Малой Азии, некоторых островов греческого архипелага и Балканской Греции, особенно городов: Милета (в Малой Азии), Халкиды (на Эвбее), Мегар (Мегары) и Коринфа (в материковой Греции).

Колонизационное движение в основном развивалось в трех направлениях¹: 1) западном — по побережьям Италии и Сицилии и дальше на запад; 2) южном — по южному берегу Средиземного моря и 3) северо-восточном — по побережьям Геллеспонта, Пропонтиды и Понта Эвксинского.

Колонии греков, таким образом, распространились по всему средиземноморскому побережью, а также побережьям Мраморного и Черного морей. Подобно древним финикийцам, греки, как правило, основывали свои поселения в пределах прибрежной полосы, не заходя далеко в глубь страны. По выражению Цицерона, греческие колонии составляли как бы кайму, пришитую к обширной ткани «варварских полей».

¹ Все карты, приведенные в данном издании, кроме карты «Греко-персидские войны», взяты из Большой Советской Энциклопедии.

127

Греческие колонии VIII—VI вв. до н. э.

128

Колонизационное продвижение в западном направлении началось с освоения побережий Апеннинского полуострова и побережий Сицилии. В первой половине VIII в. на западном побережье Италии возникла древнейшая греческая колония Кимы (лат. Кумы), основанная выходцами с острова Эвбеи и малоазийских Ким. Раскопки на месте Ким обнаружили следы догреческих поселений. Кимы были одновременно аграрной и торговой колонией, проводником греческой культуры в Италии и Этрурии. Впоследствии куманцы основали Неаполь. Весь берег к югу от Ким был усеян греческими колониями.

Пионерами в Сицилии были также халкидяне, основавшие вместе с выходцами с острова Наксоса на вулканической почве Этны колонию Наксос (в 735 г.). В начале VII в. до н. э. куманцы вместе с халкидянами, жившими в Италии, создали колонию Занклу, расположенную на берегу узкого пролива, отделяющего Италию от Сицилии. Впоследствии (в начале V в.) жителей Занклы вытеснили самосцы, которых вскоре изгнал тиран халкидской колонии Регий, лежавшей на лротивоположном берегу пролива; он назвал это поселение Мессаной (теперь Мессина). На острове Керкире и в Сицилии утвердились коринфяне, ими были основаны Сиракузы. В VI в. на юге Сицилии возник Акрагант. Таким путем, шаг за шагом, в сравнительно короткое время было колонизовано все побережье Южной Италии и Сицилии, местное же население оттеснено за пределы прибрежной полосы.

В западной части Сицилии греческая колонизационная волна встретилась с волной, исходившей из Карфагена — финикийской колонии в Африке. Карфаген претендовал на западную часть Сицилии. В дальнейшем Сицилия превратилась в яблоко раздора сначала между Карфагеном и греками, а затем между Карфагеном и римлянами.

В Южной Италии, на берегу Тарентского залива, были основаны колонии Тарент, Сибарис, Кротон и др. Тарент — единственная колония, выведенная Спартой. Первыми жителями Тарента предание называет парфениев (рожденных от незаконных связей спартиатов с периэкскими женщинами). Южноиталийские колонии были расположены в исключительно плодородной местности, имели превосходные бухты и поэтому скоро превратились в цветущие города (полисы) эллинского мира.

Южноиталийские города связывали западный (италийский) мир с греко-восточным. В этом причина быстрого и блестящего культурного расцвета «Великой Греции», как называют южную часть Италии, заселенную греками. Из италийских и сицилийских колоний стали экспортироваться хлеб, лес, вино, оливковое масло, шерсть, шкуры домашних животных и другие продукты и изделия.

К западу от Апеннинского полуострова в конце VII в. выходцы из Фокеи (города в Малой Азии) основали в устье Роны

129

Массалию (современный Марсель). Благодаря выгодному географическому положению Массалия играла роль посредника и в дальнейшем славилась как богатейший и культурный центр средиземноморского запада. Море, с одной стороны, и плодородная долина Роны, населенная лигурами,— с другой, составляли основу материального и культурного процветания Массалии. Памятники материальной культуры указывают на то, что влияние массалийцев достигало не только областей современной Франции и Пиренейского полуострова, но также и Британских островов, откуда они привозили олово. Выходцы из Массалии основали колонии и на восточном побережье Пиренейского полуострова. Попытки же греков утвердиться на юге Испании были неудачны: с ними конкурировали финикийцы из Карфагена.

Южное побережье Средиземного моря оказалось менее благоприятным для греческой колонизации. Лучшие районы на этом побережье уже были заняты финикийскими колониями. Грекам удалось утвердиться лишь в дельте Нила, на территории, отведенной для них египетскими фараонами, где был основан город Навкратис, и на территории к западу от Египта, где возникла Кирена, сыгравшая важную роль в распространении греческой культуры среди местных ливийских племен. Область Кирены (Киренаика) славилась своим исключительным плодородием. Отсюда вывозились продукты сельского хозяйства, а также сильфий — растение, широко употреблявшееся как лекарство и как приправа при изготовлении пищи, и, кроме того, скот (особенно лошади).

Еще один колонизационный поток в том же VIII веке идет на северо-восток. В конце VIII и начале VII в. была колонизована Халкидика (полуостров на севере Эгейского моря). Это название он получил от города Халкиды на острове Эвбее, выходцы из которого основали здесь, по преданию, 32 колонии. Через столетие сюда проникли колонисты и из других городов. Особенное значение приобрела впоследствии Потидея, основанная Коринфом. Халкидика славилась плодородной почвой и лесными массивами. Отсюда в большом количестве вывозился лес. Кроме того, с этого острова, как и с фракийского побережья, шли в Грецию металлы. Вслед за Халкидикой колонизуется и фракийское побережье. Проникновение греков на это побережье оказало влияние на местные племена, и в то же время сами греки восприняли некоторые черты фракийского быта, нравов и верований.

В VII в. до н. э. происходит интенсивное заселение греками берегов Геллеспонта, Пропонтиды и Понта. Здесь появляется ряд колоний: Абидос — на Геллеспонте, Кизик — на Пропонтиде; в том же столетии на азиатском берегу Боспора был основан Калхедон, или, как его иначе называли, Халкедон. На европейском

130

же берегу пролива, на полуострове, отделяющем Золотой Рог от Мраморного моря, возникла мегарская колония Византий. Милетяне и присоединившиеся к ним впоследствии переселенцы из других городов утвердились на южном, азиатском, берегу Понта. Опорным пунктом становится здесь Синопа. На западном, фракийском, берегу Черного моря важнейшими колониями были Одесс, Томы, Истр (к югу от Дуная), в устьях реки Тиры (современный Днестр)—Tupac.

Главная роль в колонизации Северного Причерноморья принадлежала ионийским грекам, выходцам из городов малоазийского побережья, прежде всего Милета. В VI в. до н. э. в устье Буго-Днепровского лимана ими была основана Ольвия и ряд колоний на восточном побережье Крыма и по берегам Керченского пролива, в древности носившего название Боспора Киммерийского. Самые крупные из них: Пантикапей (на месте нынешней Керчи), Феодосия (на месте современной Феодосии), Фанагория, Гермонасса и Кепы — на побережье Таманского полуострова, в древности представлявшего собой группу островов, образуемых дельтой Кубани. Самым северным греческим поселением был Танаис, возникший на побережье Меотиды (Азовского моря) в устье Дона. Единственной дорийской колонией на северочерноморском побережье являлся Херсонес, основанный переселенцами из мегарской колонии Гераклеи Понтийской в V в. Он был расположен в 3 километрах от нынешнего Севастополя, на скалистом полуострове между Песочной и Карантинной бухтами. Не исключена возможность, что до вторжения гераклийских колонистов на этом месте существовало небольшое ионийское поселение.

В дальнейшем развитии северочерноморских колоний греков наряду с земледелием и местным ремеслом очень важную роль начинает играть торговля. В VI в. потребность в причерноморском сырье и особенно хлебе ощущалась уже многими греческими городами. Греческие ремесленники также нуждались в рынке сбыта для своей продукции. Таким образом, в VI в. греческие колонии на побережьях Черного моря, в частности северочерноморские, приобретают исключительное значение в экономической жизни Греции. Они становятся поставщиками сырья, хлеба и рабочей силы — рабов. От их деятельности зависит материальное благосостояние многих греческих городов.

Значительная часть вывозившегося с черноморских побережий хлеба и других предметов экспорта попадала в руки греческих купцов, которые вели торговый обмен с местными племенами. Между греческими городами-колониями и местным населением завязываются оживленные торговые сношения, одинаково выгодные обеим сторонам. Особенно в торговле с греками была заинтересована племенная знать. Ко времени колонизации она располагала значительными запасами товарного хлеба и огром

131

ными стадами скота. Продукция греческого ремесла, в частности художественного, пользовалась в этой среде большим спросом. Тесные связи местных племен с греческими городами-колониями создавали благоприятные условия для распространения греческой культуры и эллинизации местного населения. В то же время постоянное общение с местным населением наложило отпечаток на все стороны жизни греческих колоний. Конечно, в отдельных случаях между греческими колонистами и местными племенами происходили и военные столкновения. Однако в первые века колонизации во взаимоотношениях пришлого и местного населения мир преобладал над войной.

Вполне понятен интерес греков к Черному морю и населявшим его побережья племенам и народностям, и не удивительно, что многие античные писатели отражали в своих произведениях быт и жизнь населения Причерноморья. Именно им обязаны мы первыми обстоятельными сведениями о древних обитателях нашей страны и ее исторических судьбах в античную эпоху,

2. Племенной мир Северного Причерноморья

Древнейшими из известных грекам обитателей Северного Причерноморья были киммерийцы. Под именем гимиррай они упоминаются и в ассирийских клинописных текстах конца VIII в. до н. э. в прямой связи с их вторжениями в Малую и Переднюю Азию и даже Египет.

Ко времени Геродота, который посетил Северное Причерноморье в середине V в. и оставил наиболее ценные сведения о жителях этой страны, период, связанный с киммерийцами, был уже далеким прошлым, запечатлевшимся в местной топонимике. Так, современный Керченский пролив назывался Боспором Киммерийским, в районе этого пролива находились «Киммерийское укрепление», «Киммерийская переправа»; «Киммерийская область». Вероятнее всего, главным местопребыванием киммерийцев был Керченский полуостров. Однако тот же Геродот сообщает, что ему показывали могилу «киммерийского царя» в районе Днестра. Другие античные писатели еще меньше осведомлены о киммерийцах. Не исключена возможность, что греки называли киммерийцами многие племена, населявшие в древности обширные степные пространства от Южного Буга до Азовского моря, включая и Крым.

О культуре киммерийцев до сего времени мы знаем мало.

В археологической литературе под названием «киммерийская культура» принято объединять памятники переходной от бронзы к железу эпохи, которые были обнаружены на территории Северного Причерноморья в результате раскопок, в кладах или случайно. Выделить из этого материала собственно киммерий

132

ские памятники пока трудно. По сведениям Геродота, киммерийцы были вытеснены из Северного Причерноморья скифами и переселились на южный берег Черного моря в район Синопы. Некоторые ученые считают, что если такое переселение и было в исторической действительности, то оно коснулось лишь части населения, другая же часть киммерийцев осталась в горном Крыму; обитавшие здесь племена потом стали известны античным писателям под именем тавров.

По свидетельству Геродота, в его время основную массу населения Северного Причерноморья составляли скифы, о которых он сообщает ряд обстоятельных сведений. По всем признакам Геродот жил в Ольвии, расположенной в устье Буго-Днепровского лимана, и оттуда наблюдал за незнакомой ему страной, поэтому он называет в первую очередь те из скифских племен, которые обитали в непосредственной близости от этого города. Прежде всего он приводит каллипидов, фигурирующих у него и под другим характерным названием — эллино-скифов. Они были ближайшими соседями Ольвии и раньше других ассимилировались с греческими колонистами, испытав на себе сильное воздействие греческой культуры. О живших рядом с каллипидами алазонах Геродот сообщает, что они сеяли и употребляли в пищу хлеб, а также лук, чеснок, чечевицу и просо К Дальше за алазонами на территории, примыкавшей к обоим берегам Буга, жили так называемые скифы-пахари, которые, по словам Геродота, сеяли хлеб не только для собственных нужд, но и на продажу. Очевидно, территория, населенная скифами-пахарями, входила в сферу торговой деятельности ольвийских купцов.

Население удаленных от Ольвии районов Геродот определяет по более общим признакам. Так, всех обитавших на большой территории вверх по Днепру он характеризует как скифов-земледельцев, противопоставляя их многочисленной группе скифов-кочевников, населявших обширные степные пространства на восток от Днепра. Еще дальше на восток, по данным Геродота, жили так называемые царские скифы, которых он характеризует как наиболее воинственных.

Таким образом, скифы представляли собой оседлые и кочевые племена, очевидно, родственные друг другу. Материалы археологических исследований свидетельствуют о том, что собственно скифская культура была распространена в районе Нижнего Буга и Нижнего Днепра и между Нижним Днепром и Азовским морем, включая и территорию степного Крыма. На всем этом пространстве (несмотря на некоторые локальные особенности каждого из районов) наблюдаются черты типологической общности материальной культуры: одни и те же формы керами

¹ Геродот, IV, 17.

133

ки, однотипное оружие, конская сбруя, сходные типы погребений и т. д. Материальная культура лесостепной полосы, которая существенно отличалась от скифской, с середины V в. до н. э. испытывает сильное ее влияние, несколько сгладившее черты различия между этими двумя культурами.

Этническая общность скифских племен находила выражение и в языке. К сожалению, мы располагаем о нем лишь очень скупыми сведениями, почерпнутыми из греческой письменности.

Попытки решить вопрос о своеобразии этого языка привели к возникновению в буржуазной науке ряда противоречивых и взаимно исключающих друг друга гипотез. Среди советских лингвистов и скифологов в настоящее время господствует взгляд о принадлежности языка скифов к североиранской группе языков.

За Доном, по данным Геродота, жили не скифы, а родственные им по языку и по образу жизни племена сарматов. Близки скифам были и меотийские племена, обитавшие на побережье Азовского моря и в Прикубанье. Перечисленные племенные группировки с северной стороны были окружены племенами, существенно отличавшимися от них по образу жизни и уровню социального развития. Об этих племенах греки были весьма плохо осведомлены, и о них ходили самые фантастические слухи. Геродот, например, рассказывает о неврах, населявших территорию к западу от Среднего Днепра и, быть может, представлявших собой протославянское население Европы. По его словам, все в этом племени были волшебниками и обладали способностью превращаться в волков¹. Смутные представления существовали у Геродота и о меланхленах, живших севернее царских скифов, т. е., очевидно, в районе верхнего течения Дона.

Само собой разумеется, что историческое развитие племен, разбросанных на таком огромном пространстве, протекало в весьма различных условиях и далеко не одинаковыми темпами.

¹ Геродот, IV, 105.

134

135

Существенные различия в уровне развития наблюдались даже в тех случаях, когда племенные группы жили в непосредственной близости друг от друга. Так, все античные писатели, например, единодушно подчеркивают дикость и отсталость населявших горный Крым тавров. Археологические исследования этой части Крыма действительно показали, что здесь в древности отсутствовали благоприятные условия для земледелия и скотоводства и главным занятием жителей было рыболовство и охота. Однако хозяйственная жизнь большинства северочерноморских племен, именно тех, с которыми соприкасались греки, достигла относительно высокого уровня. В особенности это относится к быту оседлого земледельческого населения, известного нам по раскопкам многочисленных городищ, в частности недавним раскопкам большого Каменского городища. Земля в то время, по-видимому, вспахивалась плугом, запряженным волами, при уборке урожая пользовались серпами, зерно перемалывалось на особых зернотерках. Многочисленные костные остатки свидетельствуют о разведении крупного и мелкого рогатого скота, птицы и лошадей. Остатки жилищ и найденная во время раскопок керамика разнообразных форм и назначения говорят об относительном материальном достатке жителей этих поселений.

О масштабах развития скотоводческого хозяйства у кочевников свидетельствуют такие памятники древнего быта, как Ульские, Костромской, Воронежский и другие курганы. Только в одном из Ульских курганов, датируемом VI в. до н. э., было найдено свыше 400 конских скелетов, расположенных лравильными рядами у коновязей. Обычай массового ритуального умерщвления лошадей дает ясное представление о величине конских табунов, принадлежавших кочевникам. Насыщенность погребального инвентаря больших курганов вещами греческого происхождения наглядно подтверждает тесные связи местной племенной знати с греческими городами-колониями.

Раскопки курганов свидетельствуют также и об интенсивном развитии в местной среде процессов социально-имущественного расслоения. Большие курганные погребения с богатым и разнообразным погребальным инвентарем и ритуальными жертвами контрастируют со множеством могил бедняков, почти лишенных погребального инвентаря. Постоянные военные столкновения между племенами, приносившие победителям добычу и пленников, а также торговля с греками, которым часть этих пленников, очевидно, перепродавалась, форсировали дальнейшее нарастание социального неравенства. Однако в северочерноморском обществе в рассматриваемое время, судя по всему, еще не был изжит первобытнообщинный строй и не был осуществлен переход к классовой структуре и государству.

136

Геродот неоднократно упоминает скифских царей. Эти цари, даже возглавляя объединения нескольких племен, по сути дела продолжали оставаться племенными вождями. Несомненно, местные племена на короткое время объединяли свои силы для совместных военных предприятий, как, например, это было во время скифских вторжений в Малую и Переднюю Азию. Однако следует отвергнуть взгляды некоторых буржуазных ученых, утверждающих, что у скифов в VI—V вв. уже существовало государство. Первые реальные признаки скифской государственности появляются не ранее второй половины IV в., когда на территории Западного Причерноморья возникает большое и сильное объединение во главе со скифским царем Атеем, просуществовавшее, впрочем, очень недолго.

Элементы государственности отсутствовали также и у сарматов. По свидетельству ряда античных писателей, в сарматской среде особую роль играла женщина. Это дает основание думать, что у сарматов дольше, чем у скифов, сохранились пережитки матриархата. Опираясь на Геродота и краткие упоминания других авторов о скифских рабах, можно также с уверенностью считать, что у скифов встречались только патриархальные формы рабства. Вряд ли труд несвободных мог найти широкое применение в хозяйстве кочевников и хозяйстве оседлого населения, видимо, еще незнакомого с частной собственностью на землю. Следует думать, что пленники ненадолго задерживались у победившего их племени, а продавались, очевидно при посредничестве греческих купцов, за пределы страны. Таким образом, центральной фигурой в хозяйственной жизни местного общества в рассматриваемое время оставался свободный человек.

Наши представления о быте кочевого и оседлого населения Северного Причерноморья основаны как на свидетельствах Геродота и других античных авторов, так и на материале археологических исследований. Геродот сообщает о повозках, которые служили скифам-кочевникам жилищем. Наглядное представление об этих повозках дает найденная среди детских игрушек при раскопках в районе Керчи глиняная модель. Этот вид передвижного жилья, очевидно, возник еще в доскифскую бронзовую эпоху, так как в погребениях этого времени на Северном Кавказе были найдены аналогичные глиняные модели, а в одном из курганов — большие деревянные колеса без спиц. На стойбищах кочевники жили в войлочных шатрах с очагом посередине. Подобный шатер-юрта конической формы с цилиндрическим клапаном над дымовым отверстием изображен на одной из пантикапейских фресок. Детальное устройство жилищ оседлых скифов нам неизвестно. Мы можем судить об этих жилищах по остаткам землянок и глинобитных сооружений, обнаруженных при раскопках скифских городищ, а также по конструктив

137

ным особенностям больших курганных погребений Киевской, Кировоградской, Полтавской, Харьковской, Воронежской областей и степного Крыма. Многочисленные находки разнообразной по форме и назначению местной посуды свидетельствуют о том, что керамика играла в быту значительную роль. По словам Геродота, скифы готовили пищу также в бронзовых котлах (такие котлы были найдены и при археологических раскопках) и пользовались деревянной посудой. Судя по костным остаткам, они главным образом употребляли продукты животноводства.

Одежда скифов известна нам по изображениям на золотых и серебряных сосудах и других драгоценных изделиях преимущественно греческой работы из Чертомлыцкого, Кульобского,. Солохского и иных курганов. Она состояла из короткого кафтана, узких кожаных или широких со сборками штанов и кожаных сапог. Скифы носили башлыки или, судя по рисункам на вазах, вообще обходились без головного убора. Женщины надевали длинные с узкими рукавами и поясом платья. С оружием скифов нас знакомят изображения на вазах и многочисленные находки скифских стрел, копий и коротких мечей, так называемых акинаков. От вражеских копий и стрел скифских, воинов защищали легкие щиты. Сражались они главным образом на конях, хотя в дальнейшем с ростом оседлости и земледелия в скифском войске появляется и пехота. Военным обычаям скифов большое внимание уделял Геродот, который, по-видимому, несколько преувеличивает их воинственность.

Для религии скифов характерно отсутствие храмов и особой касты жрецов. Одним из наиболее почитаемых богов, по-словам Геродота, считался бог войны, его олицетворял воткнутый в землю железный меч, перед которым приносились жертвы. Геродот перечисляет еще ряд других скифских божеств, пытаясь перевести их имена на язык эллинского пантеона, но это ему плохо удается; по-видимому, религиозные представления скифов были весьма далеки от религии греков.

Ярким проявлением своеобразия местной культуры служат веши, выполненные в скифском «зверином» стиле. Для этого стиля характерна динамичность в трактовке образов зверей: они чаще всего изображаются не в статической позе, а в состоянии напряженной экспрессии. Подобные изделия выходили из рук не только местных, но и иноземных мастеров: греческих и восточных, которые в таких случаях явно учитывали вкусы северочерноморских потребителей их художественной продукции. Безусловно, на местную культуру оказывала влияние и греческая, впрочем, это воздействие не следует преувеличивать; оно коснулось главным образом верхнего слоя местного общества — родо-племенной знати, втянувшейся в торговлю с греческими городами. Правда, в торговые отношения с греками были вовлечены и широкие слои скифов-пахарей, по свидетельству Геродота,

138

сеявших хлеб на продажу. Многочисленные изделия греческого происхождения, обнаруживаемые при раскопках местных поселений и курганов, наглядно иллюстрируют интенсивность этих связей.

Таким образом, развитию греческих колоний в Северном Причерноморье способствовало то, что производительные силы местного общества к началу колонизации достигли такого уровня, при котором был возможен широкий обмен. В свою очередь торговля с греческими колонистами форсировала в местном обществе процессы образования классов, содействуя переходу от первобытнообщинного строя к более высокой ступени исторического развития. Благодаря тесному общению греков с местными племенами интенсивно протекали процессы ассимиляции, особенно на берегах Боспора Киммерийского. Сформировавшаяся здесь культура в связи с этим приобрела своеобразные синкретические черты.

3. Последствия колонизации. Развитие сельского хозяйства, ремесла и торговли

Колонизация оказала большое влияние на все сферы жизни греческого общества. Она содействовала укреплению и развитию рабовладельческого способа производства, окончательному отделению ремесла от сельского хозяйства, расширению обмена между греческими городами. Метрополии установили оживленные торговые отношения с колониями, а через них и с негреческим (варварским) миром. Колонии, особенно в первое время, не могли обойтись без метрополий, а метрополии нуждались в колониях как в рынках сбыта изделий своего ремесла. Раньше всего торговля стала развиваться в малоазийских приморских городах, среди которых первое место занимали ионийские города и особенно Милет. Милет поддерживал интенсивные

139

торговые связи с Пропонтидой, Понтом, Италией (особенно Сибарисом) и Востоком. На Западе первыми торговыми центрами были Эгнна, небольшой остров, связывавший западную часть Греции с восточной, Коринф, Сикион и Мегары.

Для развития заморской торговли первостепенное значение имело усовершенствование морского транспорта: постройка относительно больших и быстроходных кораблей, возведение береговых портовых сооружений и т. д. Введение мер (веса и т. п.) и монет свидетельствовало о высоком экономическом уровне греческого общества VIII—VI вв. до н. э. С давних пор в Греции в качестве мерила ценностей пользовались металлическими тонкими и короткими прутьями — оболами и драхмами (шесть оболов), названия которых удержались и в последующее время. Кроме того, во многих греческих городах весовой единицей служил вавилонский талант, делившийся на 60 мин и 3600 шекелей. В наиболее распространенной эгинской системе талант равнялся 37 килограммам, в эвбейской — 26 килограммам. Мерой объема служил медимн, равнявшийся 52 литрам, мерой жидких тел — метрет, составлявший 39 литров.

С VII в. до н. э. в малоазийских городах начинается чеканка монет из сплава золота и серебра, носившего название «Электра» а в Греции — главным образом из серебра.

Пионером в этом отношении была Лидия, где монеты чеканились уже в начале VII в.

Заморская торговля способствовала развитию ремесла и ремесленной техники. Значительный прогресс ремесленной техники наблюдается в металлургии. В VII в. уроженец Хиоса Главк изобрел способ паять железо. Производством железных, медных и бронзовых изделий славились города Малой Азии, а также Халкида на Эвбее — «город медных рудников». Потребность в одежде, тканях, цветных материях и предметах домашнего обихода вызвала к жизни ткацкие, красильные, керамические п другие производства.

Центром ткацкого, красильного и металлургического производства был Милет. Милетские шерстяные ткани пользовались широкой известностью. Развитие шерстяного производства невозможно без овцеводства, которое было очень развито в Милете. Большое распространение получили шерстяные ткани, изготовлявшиеся в Мегарах.

Керамическим (гончарным) производством славились Милет, Коринф (коринфские вазы) и Афины.

Увеличившийся спрос на предметы высокой сельскохозяйственной культуры в колониях и в самой Греции обусловил переход от малодоходной культуры хлебных злаков к садово-огородным культурам, разведению винограда, оливковых и фруктовых деревьев, пчеловодству и огородничеству. Из винограда и оливы изготовлялись вино и оливковое масло и вывозились в

140

другие районы. Эксплуатация рабов в сельском хозяйстве становилась выгодным делом. Земельные участки, расположенные в пригородных местностях, вдоль дорог, рек или по берегам морей, приносили солидный доход и вполне оправдывали средства, затраченные на приобретение земли и инвентаря. Улучшилась обработка земли, развивалась сельскохозяйственная техника и изменилось отношение людей к работе.

Гесиод, поэт конца VIII в. до н. э., родом из Беотии, земледелец-крестьянин по происхождению, исполнен высокого уважения к труду, его главное произведение носит характерное для этой эпохи название «Труды и дни». Гесиод дает подробные наставления сельскому хозяину, как лучше всего обрабатывать поле, чтобы извлечь из него максимум дохода. Прежде всего, говорит он, надо тщательно подготовиться к посеву, отобрать хорошие семена, заранее приготовить орудия труда — плуги, бороны, кирки, мотыги, заступы и пр.— и позаботиться об ирригации, т. е. оросительных каналах — без них в древней Греции вообще нельзя было заниматься сельским хозяйством.

За посевом следует жатва. Жатвенная пора — особенно горячее время. В «интересах скорости,— поучает Гесиод,— раздетым жни, если хочешь вовремя совершить свою работу Деметрьт и желаешь, чтобы все вовремя поспевало и чтобы ты и потом не бродил подобно нищему по дворам, выпрашивая милостыню».

Между жатвой и молотьбой проходило некоторое время, чтобы зерно «высохло и окрепло». Молотили на «хорошо округленном току», находившемся на открытом месте. Молотили быками, которых гоняли по кругу так, как это делается и по сию пору в глухих местах Греции и на Востоке. На гумно складывали в несколько рядов снопы колосьями вместе и по ним гоняли быков. Упоминается также и молотьба цепами. Вымолоченное и тщательно провеянное зерно хранили в особых сосудах в амбарах. Солома шла на корм скоту.

Размельчали зерно в деревянных ступках, окованных железом, или же в каменных ступках. В дальнейшем вместо ступки использовали ручные мельницы.

В помощь сельскому хозяину Гесиод сочинил специальный сельскохозяйственный календарь в стихах, в котором отражены все особенности и приметы погоды, горе и радости, приносимые каждым сезоном.

«Когда на горизонте покажутся рожденные Атласом Плеяды, что случается в мае месяце, то немедленно же начинай жатву, когда же они начинают заходить (ноябрь), то не опаздывай с пахотой. Такой закон для полей».

Строго следи, чтобы вовремя крик журавлиный услышать,
Из облаков с поднебесных высот ежегодно звучащий;
Знак он для сева дает...¹

¹ Гесиод, Труды и дни, 448—450.

141

Советы и рассуждения Гесиода носят сугубо практический характер — это перечень средств и методов, с помощью которых можно жить в достатке и избежать бедности. Гесиод — выразитель настроений сельской демократии, зажиточного крестьянства. Поэма «Труды и дни» с начала до конца проникнута одной мыслью: все ценности создаются упорным систематическим трудом.

Обращаясь к своему брату Персу, Гесиод рекомендует ему работать не покладая рук, чтобы избежать голода и бедности. Тогда будет все—богатство, слава, почет, хорошая семья и хорошие друзья:

Помни всегда о завете моем и усердно работай,

Перс, о, потомок богов,— чтобы голод тебя ненавидел,

Чтобы Деметра в прекрасном венке неизменно любила
И наполняла амбары тебе всевозможным припасом.

Голод, тебе говорю я, всегдашний товарищ ленивца.

Боги и люди по праву на тех негодуют, кто праздно
Жизнь проживает, подобно безжальному трутню, который,

Сам не трудяся, работой питается пчел хлопотливых.

Так полюби же дела свои вовремя делать и с рвеньем.

Будут ломиться тогда у тебя от запасов амбары.

Труд человеку стада добывает и всякий достаток.

Если трудиться ты любишь, то будешь гораздо милее
Вечным богам, как и людям: бездельники всякому мерзки

Таким образом, на первом месте всегда работа, а уже затем, если останется время, и все остальное.

«Не сиди в народном собрании и не слушай споров в суде, пока не запасено достаточно продуктов продовольствия, по крайней мере, на один год», — таковы наставления Гесиода.

Гесиод обращается не к аристократам, а к новым землевладельцам, приходившим на смену старой родовой знати. Наставления Гесиода прежде всего относятся к Беотии, отсталой области Средней Греции, и, следовательно, тем более они приложимы к наиболее развитым областям греческого мира как к метрополиям, так и к колониям.

4. Рост городов. Расслоение свободных

Отделение ремесла от сельского хозяйства и широкий обмен предполагают существование городов и развитие городской жизни. Города микенской эпохи потеряли прежнее значение. Гомеровские города (полисы) представляли собой укрепленные центры, за стенами которых окрестное население искало спасения в часы опасности.

¹ Там же, 298—309.

142

С течением времени первоначальный характер полиса совершенно изменился. Понятие «полис» расширилось. Теперь это уже был не только укрепленный центр общины, местопребывание военного предводителя и его дружины. Полисом стали называть совокупность поселений, находившихся на примыкающей к городу территории. Площадь самого города также расширялась, вокруг городов возникали торгово-ремесленные слободы. Наиболее населенными городами VIII—VII вв. считались на востоке Милет, на западе — Коринф. Старые же города крито-микен-ской эпохи — Микены, Орхомен и Тиринф — к этому времени окончательно потеряли свое былое величие и превратились в незначительные поселения.

Раньше всего городская жизнь развилась в полисах Малой Азии. Расцвет малоазийских городов объяснялся историческими условиями и их выгодным географическим положением. Мало-азийские города находились на стыке материковой Греции и восточных стран. Расположенные на судоходных реках и имевшие прекрасные бухты, они превращались в торговых посредников, проводников восточной культуры на Западе и западной — на Востоке. Богатая природа и избыток сырья способствовали быстрому и пышному расцвету ремесел и торговли. И политическая обстановка в Малой Азии сложилась благоприятно для греческих полисов. Правда, в конце VII в. многие из этих городов подпали под власть Лидии, но лидияне терпимо относились к греческим городам. Они ограничивались сбором умеренной дани и некоторыми натуральными повинностями, не препятствовали, а даже содействовали развитию транзитной торговли.

Экономический подъем Греции подрывает значение родовой аристократии. Родовая организация постепенно утрачивает социальную опору и разлагается под влиянием денежного хозяйства и нового способа производства. Людей стали ценить не по их роду, а по их состоянию. «Не знатность, а богатство делает человека», «Имущество — душа несчастного смертного», «Честь следует за богатством» — таковы были девизы новой эпохи. Мегарский поэт VI в. до н. э. Феогнид, разорившийся аристократ, пишет:

Доброго мужа ужасней всего нищета укрощает;

Старость седая, озноб — менее страшны, о Кирн!

Чтоб нищеты избежать, и в глубокую бездну морскую
Броситься стоит, и вниз в пропасть с высокой скалы!

Каждый, кого нищета поразила, ни делать не может
Ни говорить ничего: связан язык у него ¹.

Все изменилось в родовом государстве с горечью говорит он:

Город наш все еще город, о Кирн, но уж люди другие.
Кто ни законов досель, ни правосудья не знал,

¹ В. В. Вересаев, Эллинские поэты — Собр. соч., т. 10, М., 1929, стр. 241.

143

Кто одевал себе тело изношенным мехом козлиным
И за стеной городской пасся, как дикий олень,—

Сделался знатным отныне. А люди, что знатными были,

Низкими стали. Ну, кто б все это вытерпеть мог? ¹

С ростом товарно-денежного хозяйства и рабовладения усилилось имущественное неравенство среди свободных, углублялась и обострялась социальная борьба. Кричащая роскошь одних и беспросветная бедность других еще сильнее .подчеркивали социальное неравенство и углубляли классовые противоречия.

Материальное положение мелких землевладельцев и ремесленников с каждым поколением ухудшалось.

В условиях натурального хозяйства фет сравнительно легко получал кредит натурой у богатого соседа, не знавшего, куда девать свой хлеб, вино, овощи и фрукты. С ростом же денежного хозяйства положение изменилось. Богатый сосед, стремясь увеличить свое богатство, давал деньги взаймы лишь под высокие проценты, требовал точной и аккуратной уплаты долга, а в противном случае захватывал участок и имущество должника, его же самого вместе с семьей продавал в рабство.

Классовая ненависть обезземеленного и обедневшего населения греческих полисов VII—VI вв. к «пожирающим дары» ба-силеям запечатлена в известной басне о соловье и ястребе, рассказанной в «Трудах и днях» Гесиода:

Басню теперь расскажу я царям, как они неразумны.

Вот что однажды сказал соловью пестрогласному ястреб,

Когти вонзивши б него и неся его в тучах высоких.

Жалко пищал соловей, пронзенный кривыми когтями,

Тот же властительно с речью такою к нему обратился:

«Что ты, несчастный, пищишь? Ведь намного тебя я сильнее!

Как ты ни пой, а тебя унесу я куда мне угодно,

И пообедать могу я тобой и пустить на свободу.

Разума тот не имеет, кто меряться хочет с сильнейшим:

Не победит он его,— к униженью лишь горе прибавит!»

Вот что стремительный ястреб сказал, длиннокрылая птица ².

Гесиоду, еще не совсем порвавшему с традициями родового быта и натурального хозяйства, современная ему эпоха казалась глубоким кризисом, началом конца мира, железным веком, пришедшим на смену медному, серебряному и золотому.

Землю теперь населяют железные люди. Не будет Им передышки ни ночью, ни днем от труда, и от горя,

И от несчастий. Заботы тяжелые боги дадут им³,—

пророчит поэт в том же произведении.

¹ Там же, стр. 238.
² Гесиод, Труды и дни, 202—212
³ Там же, 176—178.

144

Приведенные слова Гесиода относятся к отсталой сельскохозяйственной области греческого мира — Беотии. Тем более можно себе представить, до какой степени остры в эти столетия были классовые противоречия в Малоазийской Греции, на островах и в тех частях Балканской Греции, где разложение натурального хозяйства и патриархального быта протекало значительно глубже и полнее.

5. Раннегреческая тирания

Вступивший в классовую борьбу демос не представлял собой единого целого. Из массы народа — мелких и средних землевладельцев, ремесленников и других прослоек — выделялась торгово-ремесленная верхушка — своего рода денежная аристократия. Интересы денежной аристократии и широких слоев демоса были различны. Однако в борьбе со старой родовой аристократией, пользовавшейся рядом привилегий и фактической монополией власти, в борьбе за расширение своих прав и права реального участия в управлении общиной разнородные слои демоса часто выступали единым фронтом.

Борьба за права демократии особенно активно развернулась в VII—VI вв. Она охватила весь эллинский мир и носила революционный характер. Выступления демоса в VII—VI вв. происходили в малоазийских городах — Милете, Эфесе, Самосе, в городах метрополии — Мегарах, Коринфе, Сикионе, Афинах и в Великой Греции — Таренте, Кротоне, Сиракузах и т. д. В результате этой борьбы создавались города-государства. Во многих городах переходной ступенью от господства родовой аристократии к власти демократии явилась тирания. Характерным признаком тирании была узурпация, насильственный захват власти одним лицом. В большинстве случаев тираны выступали как вожди демоса. Однако чаще всего они были выходцами из аристократии, по каким-либо причинам оторвавшиеся от своего класса или же не разделявшие его взглядов по отдельным вопросам.

Внешнее положение тиранов напоминало положение монарха, т. е. единоличного носителя власти, да и сами они стремились походить на древних басилеев времен военной демократии. Политика тиранов была противоречива. С одной стороны, ради привлечения демоса они прибегали к разным, в зависимости от обстоятельств, демагогическим приемам: хорошему обращению с народом и заступничеству в судах, обвинению богатых, конфискации их имущества и земель, частичным разделам конфискованных земель между малоимущими и т. д. С другой стороны, они стремились сгладить классовые противоречия и затушевать имущественные контрасты, издавая законы против роскоши, ограничивая число рабов и т. д.

145

Этим объясняется социальная слабость раннегреческой тирании как политической формы, на что указывал еще Аристотель в «Политике», «Так как, — говорит он, — в состав государства входят два элемента: класс людей неимущих и класс людей состоятельных, то тиран должен внушить и тем и другим, что их благополучие опирается на его власть, и (устроить дело так), чтобы одни от других ни в чем не терпели обиды. А тех из них, которые окажутся сильнее, он преимущественно должен заинтересовать в поддержании его власти... Цель всех мероприятий ясна: тиран в глазах своих подданных должен быть не тираном, но домоправителем и царем, не узурпатором, но опекуном; тиран должен вести скромный образ жизни, не позволять себе излишеств, знатных привлекать на свою сторону своим обхождением, а большинством руководить при помощи демагогических приемов» ¹.

Тирания как политическая форма была весьма неустойчива; все же ее значения как определенного этапа в истории классовой борьбы древней Греции отрицать или преуменьшать не приходится. Тирания сыграла важную роль в уничтожении господства родовой знати и создании рабовладельческого государства.

Первой крупной победой демократии было издание писаных законов, или кодификация обычного права. Первые писаные законы появляются в VII в. до н. э. сначала в колониях, а позже и в метрополиях. Большой известностью пользовались законы Харонда, составленные им для города Катаны в Сицилии, и законы Залевка, написанные для южноиталийских Локр. Эти законы были несовершенными в техническом отношении и чрезмерно суровыми. Однако это была первая кодификация права, проведенная в интересах государства как целого, и поэтому значение ее весьма велико.

Фиксирование правовых норм облегчало передачу материальных ценностей, гарантировало права кредитора и должника и утверждало принцип собственности. Незыблемость закона предусматривалась рядом охранительных мер. Так, Залевк установил, что желавший внести какое-либо изменение в существующий порядок должен был явиться в собрание с веревкой на шее и, если предложенный им закон отвергался, удавить себя.

Введение писаных законов, ограничивая произвол аристократии, отвечало интересам широких слоев свободного населения. Изданием писаных законов, однако, дело не ограничилось. За кодификацией последовали изменения в составе правящих органов. Аристократические советы демократизировались и расширялись, родовые филы заменялись территориальными, в противовес старинным родовым культам вводилось почитание

¹ Аристотель, Политика, V, 9, 19—20.

146

божеств и героев, популярных среди демократических слоев населения.

Тирания была общегреческим явлением, но характер тирании и отдельные проявления ее в различных полисах были неодинаковыми.

Раньше всего тирания возникла в Малой Азии и на островах Эгейского моря. В конце VII в. в Милете правил тиран Фрасибул. Больше сведений сохранилось о самосском тиране второй половины V в.— Поликрате. Верховным правителем Поликрат стал в период острой классовой борьбы на Самосе. Поликрат не принадлежал к аристократии. Он был владельцем мастерской бронзовых изделий, а богатство унаследовал от отца, занимавшегося морской торговлей. Навербовав дружину в 50 человек, Поликрат захватил власть над островом Самосом и правил сначала с двумя своими братьями, а потом один. Поликрат вел энергичную внутреннюю и внешнюю политику в ущерб интересам аристократии, покровительствуя торговле и ремеслам. Самос при Поликрате украсился великолепными постройками, сочетавшими грандиозность и легкость, изящество и тонкий художественный вкус. Особенно славились колоссальный храм Геры, построенный с исключительной роскошью, и водопровод, подававший воду в город. Во всей Греции Поликрат был известен как покровитель художников, писателей и поэтов. Он покровительствовал Анакреонту и Ивику, двум прославленным греческим поэтам.

С именем Поликрата связана легенда о «поликратовом перстне». Желая испытать судьбу, рассказывает легенда, Поликрат бросил в море золотой перстень. Но счастье не изменило ему и тут: перстень не пропал. Через некоторое время рыбак преподнес Поликрату большую рыбу. Когда слуги Поликрата разрезали эту рыбу, они нашли в ней брошенный в море перстень

Полуторговый, полупиратский флот Поликрата господствовал на Эгейском море вплоть до Сицилии и Эпира. Возраставшее могущество Поликрата начинало пугать его восточных соседей— персов. Желая положить конец гегемонии Самоса, персидский наместник Оройт заманил Поликрата в Азию, казнил его и приказал распять его труп. После смерти Поликрата Самос попал в зависимость от персов. Тирания Поликрата, как и вообще все тирании в Малой Азии, была блестящим, но эфемерным созданием, не оставившим глубоких следов, что объясняется слабостью ее социальной опоры.

Значительно более прочной и организованной была тирания в материковой Греции — Коринфе, Сикионе и Мегарах. В Коринфе в середине VII в. утвердилась тирания Кипсела. Кипсел изгнал из Коринфа господствовавший там влиятельный аристократический род Бакхиадов.

147

Сын и преемник Кипсела Периандр (627—585 гг.) —один из самых значительных тиранов Греции. С его именем связано много реформ, направленных на развитие коринфской торговли и ремесла и превративших Коринф в одно из первых государств эллинского мира. Старые родовые филы, в которых господствовали аристократы, были заменены новыми территориальными; в них аристократия не пользовалась преобладающим политическим влиянием. В интересах средних и мелких демократических прослоек было ограничено число рабов, выведены новые колонии и поднят престиж Коринфа в старых колониях, например на острове Керкире. Старая денежная система заменена новой, увеличено число судов военного и торгового флота, прорыты каналы, улучшены пути сообщения и т. д.

При Периандре Коринф достиг не виданного до тех пор экономического благосостояния и упрочил свое положение среди других государств Греции. Периандр находился в дружеских и родственных отношениях с влиятельными родами Афин, с Фрасибулом, тираном Милета, и даже с самим египетским фараоном. Периандр вошел в историю не только как искусный политик, но и как покровитель наук и искусства. Многочисленные коринфские вазы, хранящиеся во многих музеях мира, воскрешают в памяти былое величие Коринфа. Немало выдающихся людей Греции посетило Коринф при Периандре.

В соседнем с Коринфом городе Мегарах противником аристократии во второй половине VII в. выступал тиран Феаген. Однако господство демократии было кратковременным. После изгнания Феагена в Мегарах восторжествовала олигархия.

В Сикионе в первой половине VII в. власть аристократии была свергнута Орфагором, человеком низкого происхождения (по преданию, он был поваром). Династия Орфагоридов существовала в Сикионе более ста лет. Особенно известен последний представитель Орфагоридов Клисфен, правивший в первой половине VI в. Про него известно, что он унизил господствовавшие до того аристократические филы дорийских завоевателей, назвав их «гиатами», «онеатами» и «хойреатами», т. е. «свинятниками», «ослятниками» и «поросятниками», а приморскую филу назвал «архелайи» — «владыки народа». О событиях в Сикионе после смерти Клисфена мы знаем мало. Известно, что одно время у власти была антидорическая демократия; затем в Сикионе утвердился тиран Эсхин, которого изгнали спартанцы; они установили олигархию, существовавшую до конца V в.

Таким образом, историческое значение тирании в том, что она была одним из путей создания греческих государств. Тираны сломили силу родовых учреждений, обычаев и культов, способствовали дальнейшему росту производительных сил и тем самым подняли социально-экономическое значение сельской я городской демократии.

Подготовлено по изданию:

Сергеев В.С.
История Древней Греции / Под ред. акад. В. В. Струве и проф. Д. П. Каллистова ; Академия наук СССР. Ленинградское отделение Института истории. - 3-е изд. (посмертное), перераб. и доп. - М. : Издательство восточной литературы, 1963. - 524 с.