Наша группа ВКОНТАКТЕ - Наш твиттер Follow antikoved on Twitter
91

Эпаминонд-пифагореец, или Проблема правого и левого фланга*

Эпаминонд — муж, знаменитый своей образованностью
и познаниями в философии.
Плутарх. Агесилай. 27

Антоний. Октавий, ты веди свои войска,
Не торопясь, налево по равнине. Октавий.
Направо поведу, а ты налево. Антоний.
Зачем перечишь мне в такое время?
Октавий. Я не перечу, просто так хочу.
Шекспир. Юлий Цезарь. Пер. М. Зенкевича

Если две победы, одержанные Эпаминондом в битвах при Левктрах (371 г. до н. э.) и Мантинее (362 г. до н. э.), все еще ставят сложные вопросы, оставляя авторам комментариев простор для догадок и разночтений, то один факт представляется настолько ясным, что вряд ли может давать повод для дискуссии. Своим успехом фиванский полководец был обязан двум революционным переворотам в военной тактике: во-первых, применению боевого построения «косым клином» (λοξή φάλαγξ) и, во-вторых, наступлению левым крылом фаланги. В изучение и объяснение второго из этих нововведений нам и хотелось бы внести свою лепту1.
В битве при Левктрах, где противник имел значительный численный перевес, Эпаминонд сосредоточил лучшую свою пехоту против неприятельского правого фланга, которым командовал спартанский царь Клеомброт2. Плутарх одной-единственной фразой превосходно передает общий смысл сообщений и Ксенофонта и Диодора: «Когда битва началась, Эпаминонд вытянул свое левое крыло по косой линии» (την φάλαγγαλοζήν επι το εύώνυμον)3. Этот маневр, совершенно неслыханный в греческой военной традиции, принес ему победу.

* Статья написана в соавторстве с П. Левеком и опубликована в: «Historia». 1960. Vol. 9. P. 294-308.
1 Впрочем, первое из них опиралось на фиванскую традицию (ср.: Фукидид. История. IV. 93).
2 Главные свидетельства источников об этом сражении следующие: Ксенофонт. Греческая история. VI. 4. 1-16; Диодор. XV. 51-56; Павсаний. Описание Эллады. IX. 13; Плутарх. Пелопид. 20—23. Основная библиография приводится в: Kromayer, Veith 1931: 290; Kromayer, Veith 1926: 33-34 (карта 5); Glotz, Cohen 1936: 148-149; Bengtson 1969: 247, примеч. 4, 5.
3 Плутарх. Пелопид. 23, пер. С. П. Маркиша.
92

В битве при Мантинее, где еще больше, чем при Левктрах, проявилась изобретательность фиванского полководца в тактике, участвовали силы союзников, и это столкновение носило более сложный характер — отсюда и расхождения в рассказах древних авторов о ней4. Однако в том, что касается интересующего нас вопроса, сообщения Диодора и Ксенофонта согласуются друг с другом. Описание Диодора, который, несомненно, следовал Эфору, сводится к схеме битвы при Левктрах. Наиболее боеспособные части армии Эпаминонда (фиванцы, усиленные аркадцами) были поставлены на левом фланге против правого фланга неприятеля, который, по традиции, состоял из отборных войск союзников (спартанцев и мантинейцев). Конечно, у Ксенофонта рассказ менее подробный — это самые последние страницы «Греческой истории», и автор повествования уже явно выдыхается. Тем не менее когда он упоминает о левом фланге союзников, помещая там афинян, то именно для того, чтобы сообщить, что против них Эпаминонд выставил лишь небольшой заслон, в то время как сам он вместе со своим сильнейшим крылом атаковал правый фланг противника5. Скорее всего, во время этого победоносного натиска левого фланга, в котором роль ударной силы играла конница, Эпаминонда и настигла смерть6.
Стоит повторить, что концентрация лучших войск на левом фланге была настоящей революцией в тактике боя и полным разрывом с традицией. Действительно, до Эпаминонда отборные войска7 под началом главнокомандующего8 всегда занимали правый фланг; в случае, если в битве участвовало союзное войско, на правом фланге располагались силы либо полиса-гегемона, либо полиса, в наибольшей степени

4 Ксенофонт. Греческая история. VII. 5. 18-27; Диодор. XV. 84-87. Библиографию см.: Kromayer, Veith 1931: 24, 317; Kromayer, Veith 1926: 35-36, карта 5, 7, 8; Glotz, Cohen 1928: 176-177; Bengtson 1969: 284, примеч. 4.
5 Там же. VII. 5. 23-24.
6 В своей интерпретации хода сражения мы следуем за Ж. Гатцфельдом (Hatzfeld J.) (см. его издание «Греческой истории» Ксенофонта CUF). Однако в его перевод вкралась досадная ошибка: слова άπό του ευωνύμου κέρατος («с левого фланга» — Ксенофонт. Греческая история. VII. 5. 24) он переводит «с правого фланга». Изменения, вносимые Кромайером (Kromayer J.), не имеют отношения к нашей теме (ср.: Kromayer, Veith 1926). Эта тактика, примененная фиванским военачальником, впоследствии вполне могла считаться просто неким фиванским приемом; отсюда риторическое преувеличение у Плутарха: «Ведь и фиванцы, к примеру, с тех пор, как они при Левктрах левым крылом войска одолели и обратили неприятеля в бегство, во всех сражениях первенство стал отдавать левому крылу» (Плутарх. Римские вопросы. 78. 282е, пер. Н. В. Брагинской).
7 Ясно, что здесь речь идет только о пехоте; конница обычно делилась на два равновеликих и симметрично расположенных отряда.
8 На правом фланге находился архонт-полемарх при Марафоне (Геродот. VI. 111). Там же было место царя, как в трагедии (Еврипид. Просительницы. 656—657), так и в спартанском войске (Ксенофонт. Лакедемонская полития. XIII. 6). Другие ссылки на источники по этому вопросу можно найти в: Lugebil 1864-1872: 602-624.
93

заинтересованного в исходе сражения9. Например, в Марафонской битве единственным неафинским контингентом были платейцы, и они сражались на левом фланге (Геродот. VI. 111). В битве при Платеях афиняне, вынужденные принять спартанское командование, заняли левый фланг (Геродот. IX. 28)10. В сражении у Делия (424 г.) фиванцы, как и следовало, стояли на правом крыле (Фукидид. IV. 93). Во время первой битвы при Мантинее (418 г.) мантинейцы находились на правом фланге, аргосцы — в центре, а афиняне — на левом фланге. Фукидид объясняет, что «правое крыло занимали мантинейцы, так как сражение происходило на их земле»11. Конечно, до Эпаминонда только правое крыло и играло главную роль в наступлении12. Подобное построение столь естественно для греческого ума, что при описании «идеального» сражения, т. е. битвы Кира с Крезом (в начале седьмой книги «Киропедии»), Ксенофонт, немало почерпнув у фиванского военачальника, соблюдает принцип превосходства правого крыла13. Впрочем, смелость

9 То, что командование правым флангом означало также и гегемонию, подчеркивает в частности Плутарх (Плутарх. Аристид. 16), ссылаясь на Геродота (IX. 46): «Спартанцы добровольно отдают им (афинянам) правое крыло и в какой-то мере уступают первенство»; ср. также: Плутарх. Римские вопросы. 78. 282е. Стоит также напомнить занятный анекдот, приведенный Диодором (I. 67): будто бы во время одного из походов Псамметиха греческие наемники были поставлены справа от царя к великому ужасу египтян, которые бежали (ср.: Геродот. II. 30). Относительно достоверности этого эпизода см. библиографическую сводку в: Griffith 1955: 144—149.
10 Тегейцы тщетно оспаривали у афинян право сражаться на левом фланге (Геродот. IX. 26). Чтобы как-то удовлетворить тегейцев, их поставили непосредственно слева от спартанцев, как явствует из текста Геродота: «Рядом с собою спартанцы поставили тегейцев из-за почета и доблести» (IX. 28, пер. Г. А. Стратановского). По чисто техническим причинам спартанцы затем предложили афинянам, которым уже доводилось сражаться с персами, поменяться с ними местами и построиться таким образом против персов. Это решение было с радостью принято афинянами, усмотревшими в нем отказ спартанцев от гегемонии (ср.: Геродот. IX. 46; Плутарх. Аристид. XVI). Однако осуществление этого маневра сорвалось из-за персов. Весь этот рассказ как выдумку афинян подверг критике Плутарх (Плутарх. О злокозненности Геродота. 872а сл.); ср. также: Woodhouse 1898: 41-43.
11 Фукидид. V. 67. 2, пер. Г. А. Стратановского. В том же самом пассаже Фукидид сообщает, что скириты (легковооруженные войска из горной области на севере Лаконии) занимали левое крыло. Но это не было собственно говоря «привилегией», как получается в переводе Ж. Вуалкена (Voilquin J.) и Ж. де Ромийи (в пер. Г. А. Стратановского — «право». — Примеч. пер.). Историк просто замечает: «Они одни из лакедемонян сами занимали это место в боевом порядке» (там же. V. 67. 1).
12 Всегда существовала возможность победы правого фланга каждой из сторон, что обычно приводило к своего рода ничейному исходу. Отсюда восхищение Ксенофонта действиями Агесилая в битве при Коронее: разбив левый фланг неприятеля, он повернул войско, чтобы разбить и его правый фланг, одерживавший верх над орхоменцами (Ксенофонт. Греческая история. IV. 3. 16—19).
13 Ксенофонт. Киропедия. VII. 1. Крезовы египтяне построены в 100 рядов (там же. VI. 4. 17) подобно фиванцам при Левктрах, строй которых «имел в глубину не менее 50 щитов» (Ксенофонт. Греческая история. VI. 4. 12) против 12 рядов у спартанцев. (Заметам, что уже в битве при Делии боевые порядки фиванцев насчитывали 25 рядов в
94

Эпаминонда именно в этом отношении не получила немедленного развития. Начиная с битвы при Гранине и кончая сражением при Гидаспе, сколько бы ни применял Александр тактических нововведений в духе фиванского полководца, в регулярных сражениях сам он неизменно командовал правым крылом14.
Действовал ли этот обычный для сражений на суше порядок и в морских битвах? Ответить на такой вопрос тем более сложно, что в течение V в. до н. э., за время, прошедшее между сражениями при Ладе и при Аргинусах, тактика морского боя претерпела гораздо более быстрые и глубокие изменения, чем сухопутная. Нам ничего не известно о порядке построения ионийцев в сражении при Ладе, в связи с которым впервые упоминается о попытке совершить διέκπλους (проход сквозь строй кораблей)15. В Саламинской битве, также как у Платей и у мыса Микале, спартанцы занимали правый фланг, а афиняне — левый (Геродот. VIII. 84—85)16. Однако в битве у островов, называемых Сиботами (433 г.), на правом фланге керкирян, стояли как раз афиняне, до поры не вмешиваясь в ход сражения, а против них, на левом крыле противника, — коринфяне с самыми быстроходными кораблями (Фукидид. I. 48)17. В этом сражении нет больше ничего от традиционного порядка, однако Фукидид подчеркивает старомодность применяемой тактики (там же. 49)18. Следовательно, не имеет большого значения то, что в битве у Навпакта лучшие пелопоннесские корабли располагались на правом фланге (Фукидид. II. 90). Мог ли Эпаминонд применить на суше тактику морского боя? Если бы ответ на этот вопрос был положитель-
глубину: Фукидид. IV. 93). Колесницы Кир применяет в бою точно таким же образом, как Эпаминонд - кавалерию при Мантинее. По приказу Кира его войска вступают в бой дважды, причем оба раза сначала на правом фланге. Первое действие: удар на неприятеля с флангов с целью не допустить окружения сильно растянутыми войсками Креза; Кир атакует справа, и лишь затем Артагерс вступает в бой на левом фланге. Второе действие: настоящее сражение началось атакой Абрадата, о котором особо сказано, что он занимал правый фланг. В этой картине присутствует органическая связь между двумя флангами, что было одним из больших достижений в области военной тактики конца V в. Еще до Александра этим сумел воспользоваться Эпаминонд, но, конечно, это ничуть не лишает оригинальности его атаку левым крылом.

14 Ср.: Wilcken 1933: 85, 103, 134, 182.
15 Геродот. VI. 12. Ср. соответствующие замечания Ф. Леграна (Legrand P. H.) в издании «Истории» Геродота (CUF).
16 То, что сражение началось на левом фланге, было случайностью: греки были готовы отступить перед натиском флота варваров, когда афинянин Аминий из Паллены напал на вражеский корабль и таким образом подал сигнал к бою.
17 Точно так же и в битве при Сесте Миндар с самыми быстроходными кораблями занимал левый фланг (ср.: Фукидид. VIII. 104).
18 Под «старым способом» сражения, как определенно говорит Фукидид (ср.: Фукидид. I. 49; II. 89; VII. 62), следует понимать бой, в котором более важную роль играют сосредоточенные на палубах воины, нежели маневрирование судов. О порядке построения кораблей речь не идет.
95

ным, то пришлось бы усматривать не просто метафору, а нечто большее в знаменитых словах Ксенофонта о том, что при Мантинее Эпаминонд «двигал войско вперед узкой частью, как военный корабль» (о Se то στράτευμα άντιπρωρον ώσπερ τριήρη προσήγε)19. Однако, несмотря на поход 363 г., во время которого, впрочем, насколько нам известно, Эпаминонд не дал ни одного собственно морского сражения, серьезного опыта сражений на море у него, кажется, не было. Так что прежде чем объяснять дерзость его нововведения, мы должны рассмотреть истоки и обоснование традиционной тактики.
Приступая к этой проблеме мы сразу же сталкиваемся со знаменитым текстом Фукидида, в котором приводится вполне удовлетворительное, по мнению большинства ученых, объяснение20. Объясняя распоряжения спартанского царя Агиса по поводу перестроения его войска во время первой битвы при Мантинее (418 г.), Фукидид пишет: «Обычно все армии при наступлении удлиняют свое правое крыло, причем каждая стремится охватить своим правым крылом левое крыло противника. Ведь каждый воин, опасаясь за свою незащищенную сторону, старается сколь возможно прикрыться щитом своего товарища справа и думает, что чем плотнее сомкнуты ряды, тем безопаснее его положение. Первый повод к этому дает правофланговый воин первого ряда. Он всегда напирает вправо, чтобы отвернуть свою незащищенную сторону от врага, и затем тот же страх заставляет и остальных воинов следовать его примеру»21. При более внимательном прочтении становится очевидно, что это механистическое рассуждение, впрочем, удивительно последовательное, дает объяснение только собственно механическим аспектам боя у греков, но никоим образом не позволяет понять, почему в той же самой битве Агис из предосторожности распорядился поставить небольшое число спартанцев на крайнем правом фланге шеренги (Фу-

19 Ксенофонт. Греческая история. VII. 5, пер. С. Я. Лурье.
20 Традиционная теория, в частности, изложена в: Rüstow, Köchly 1852: 126, 143. К. Люгебиль (Lugebil К.) рассматривает социологическое объяснение, но тут же отвергает его под предлогом того, что в сражениях классической эпохи левый фланг был не наихудшим местом, а вторым после правого (Lugebil 1864—1872: 605). Это неоспоримо: см.: Геродот. VI. 111 (Марафон); IX. 26 сл. (Платеи), а также слова Плутарха (Плутарх. О злокозненности Геродота. 872а) о том, что спор между афинянами и тегейцами велся περί των δευτερβίων; ср. также примеры из Еврипида (Просительницы. 659; Гераклиды. 671). Но совершенно ясно, что в мире, разделенном на правое и левое, середина имеет гораздо меньшее значение. Зато Кромайер и Байт (Veith G.) проводят различие между склонностью наступать правым флангом и привычкой ставить справа лучшие войска (Kromayer, Veith 1928: 85, 94).
21 Фукидид. V. 71. 1, пер. Г. А. Стратановского. Едва ли стоит упоминать, что щит держали левой рукой. Предложенное Фукидидом объяснение решительно оспаривал У. Вудхауз (Woodhouse Ж), который желал бы приписать этому явлению причину чисто физического свойства: каждый воин должен был нести тяжелый щит, отчего его шаг и сбивался направо (Woodhouse 1916-1918: 72-73). Против этой идеи см.: Gomme 1937: 134-135.
96

кидид. V. 67. I)22. В общем, это объяснение учитывает движение войск, но не обосновывает построение боевой линии. Тем не менее допустим (хотя это едва ли так), что Фукидид стремился дать всеобъемлющее объяснение. Подобный «рационализм» с его стороны удивления не вызывает, особенно если поместить сам этот отрывок в его контекст. И действительно, незадолго до этого историк предлагал не менее рациональное объяснение спартанского обычая идти в атаку на врага под звуки флейт: «Это заведено у них не по религиозному обычаю, а для того, чтобы в такт музыке маршировать в ногу и чтобы не ломался боевой строй (как обычно случается при наступлении больших армий)»23. Если даже это соображение и годилось во времена Фукидида, то для того, чтобы объяснить происхождение описываемого обычая, его явно недостаточно24. А не могло ли так же обстоять дело и с первым объяснением?
С нашей точки зрения, определиться с ответом на этот вопрос позволяет другой пассаж Фукидида. Во время осады Платей в 427 г. некоторые платейцы смогли спастись бегством в странном одеянии: «На них было легкое вооружение, и только левая нога обута, чтобы безопаснее ступать по грязи» (Фукидид. III. 22. 2, пер. Г. А. Стратановского).
Чего же стоит фукидидовское объяснение здесь? Помогает ли босая, как утверждают одни, или обутая, как считают другие, нога не увязнуть в грязи?25 В действительности же, развивая одну из идей Фрэзера (Frazer 1922: 259), В. Деонна (Deonna W.) показал, что в скульптуре, как и «в жизни», одна разутая нога была связана с ритуалом, свойственным хтоническим божествам, а пассаж Фукидида можно понять только при со-

22 Собственно правый фланг занимали тегейцы: вероятно, эту привилегию они получили потому, что битва происходила в Аркадии, на земле их соседей и традиционных врагов — мантинейцев. Мы уже видели, что на противоположной стороне правый фланг союзных сил по той же самой причине занимали мантинейцы, а по соседству с ними стояли аркадяне.
23 Фукидид. V. 70, пер. Г. А. Стратановского.
24 Ср., в частности, замечания Павсания (Павсаний. III. 17. 5) о том, что в Спарте было воздвигнуто святилище Муз — покровительниц флейтистов, кифаристов и игроков на лире, задававших такт движению воинов.
23 Приведем довольно странный комментарий Гомма к этому месту (Gomme 1945: 283): «Именно необутая правая нога препятствовала увязанию в глине, а не, как полагали некоторые (Маршан), обутая левая нога. Обычно для этой цели и при такой погоде следовало бы надевать обувь определенного типа; одна сандалия могла быть снята по какой-то особой причине. Арнолд к месту цитирует "Последнего менестреля" В. Скотта (Скотт В. Последний менестрель, песнь IV, 18):

У каждого с колен одежду прочь,
чтоб воинам карабкаться помочь.
Each better knee was bared, to aid
the warriors in the escalade».

Странно видеть, как колени при этом сравниваются со ступнями ног, а скалы — с грязью.
97

поставлении с весьма многочисленными примерами людей, обутых на одну ногу — monokrêpides26. Таким образом, проявив чрезмерный рационализм, наш историк попался — да позволят нам это выражение! — на месте преступления27. На самом деле то же самое относится и к слишком долго принимавшемуся на веру объяснению превосходства правой стороны при построении и передвижениях войск у греков до Эпаминонда. От технического объяснения следует перейти к социологическому.
Существует общее согласие в признании преобладающей роли коллективных представлений в оппозиции правого и левого, которая чаще всего соответствует оппозиции священного и профанного28. Отталкиваясь от «почти не имеющей значения асимметрии тела»29 человеческие сообщества развили глубоко асимметричное представление о пространстве. Ранняя Греция прекрасно иллюстрирует этот факт30 (который, впрочем, выходит далеко за рамки античности)31. Так, у Гомера с правым всегда связаны активная сила и жизнь, а с левым — пассивная слабость и смерть. Справа исходят жизнеутверждающие и благотворные силы, тогда как слева — лишь пагубные воздействия и силы, угнетаю-

26 Так называется одна из статей В. Деонна. См. также: Deonna 1940. На основании этих двух работ можно сделать вывод, что левое, скорее всего, было посвящено подземным богам. О изображениях monokrêpides в скульптуре см.: Amelung 1907. Следует отметить, что в исследованиях Деонна приводится очень много примеров из военной жизни. Допуская явную ошибку, автор пишет (Deonna 1940: 57), что платейцы были обуты только на правую ногу, и затем проводит аналогии между этим фактом и devotio у римлян. В действительности же интерпретация действия, ритуальное значение которого не подлежит сомнению, возможна лишь на основе широкого сравнительного исследования. На сходном обряде основан сюжет «Атласной туфли» (Claudel P. «Soulier de satin») Поля Клоделя. Другое, также связанное с религией объяснение «моносандализма» не так давно предложил А. Брелих (Brelich 1955—1957: 469, 470): ношение только одной сандалии означало смягченный вариант дефектности нижних конечностей, которая часто поражала героев, поскольку недостаток воспринимался как условие совершенства; о разбираемом тексте Фукидида ср.: Brelich 1955—1957: 473—474.
27 Всем этим мы не хотим вовсе отказывать фукидидовскому объяснению в ценности. Перед собой же мы ставим именно проблему истоков.
28 Здесь можно сослаться на классическую работу Р. Гертца «Правая рука» (Hertz 1909). П.-М. Шуль (Schuhl 1946) напомнил, что Бишат (Bichat) был первым современным ученым, который подчеркивал важность социологического объяснения проблемы правого и левого.
29 Это выражение принадлежит Р. Гертцу (Hertz 1909: 21). Может быть, его стоило бы несколько смягчить.
30 В древнегреческом языке полярность правого и левого превосходно выражается в использовании обозначающих эти понятия прилагательных: ср.: Chan traîne 1955.
31 Для общего обзора этого вопроса в античности ср. диссертацию ученика В. Кролля (Kroll W.) Горнатовски (Gornatowski 1936). К сожалению, автор почти не использует огромное количество текстов, которые цитирует. Можно было бы рассмотреть и то, как данная проблема ставится в современную эпоху: так, в одной наукообразной книге (Kobler 1932) автор стремится доказать, что преобладание правой руки — это одно из завоеваний цивилизации, своим появлением обязанное привычке обращаться с оружием, поскольку первобытные люди были левшами.
98

щие дух. Все это выявил Ж. Куйяндр (Cuillandre J.), долго и тщательно изучая гомеровские поэмы; хотя его анализ порой и уводит в чрезмерные тонкости, в целом он все же убедителен (Cuillandre 1944)32.
С Гомером Куйяндр справедливо сопоставлял древних пифагорецев. Действительно, то, что в «Илиаде» и «Одиссее» находилось в разрозненном виде, пифагорейцы систематизировали33. В «Метафизике» Аристотеля34 приводится таблица противоположностей (знаменитая systoichia), составленная из десяти главных оппозиций, в которые «некоторые пифагорейцы» укладывали всю действительность. Пара правое/левое присутствует здесь наряду с парами конец/бесконечное, четное/нечетное, единое/множество, хорошее/дурное, квадратное/продолговатое. С точки зрения Аристотеля, эта таблица, несомненно, была древней, поскольку он отмечает, что она была заимствована либо пифагорейцами у Алкмеона Кротонского, либо самим Алкмеоном у пифагорейцев35. Космос также подчиняется этому всеобщему разделению сущностей. Согласно аристотелевскому трактату «De Caelo» («О небе»), пифагорейцы рассматривали небо как тело, имеющее право и лево: «Поскольку же некоторые утверждают, что у Неба есть право и лево, — я имею в виду так называемых пифагорейцев, так как именно им принадлежит это учение»36. Объясняя этот пассаж в своем комментарии к «De Caelo», Симпликий приводит такое замечание, почерпнутое из утраченного трактата Аристотеля: «Действительно, право они (пифагорейцы] называли также и верхом, и передом, и добром, а лево — и низом, и тылом, и злом, как сообщает сам же Аристотель в "Своде пифагорейских мнений"»37.
Именно с этим превосходством правого связаны некоторые обычаи, практиковавшиеся акусматиками: например, два правила, из которых одно требовало заходить в храм справа, другое — всегда начинать обуваться с правой ноги (при том, что к обратным действиям приступали начиная слева)38.

32 Ср. суждение Ж. Робера в: Robert 1944.
33 «Пифагорейцы просто выработали определения и придали форму древнейшим народным представлениям» (Hertz 1909: 25, примеч. 50).
34 Аристотель. Метафизика. I. 5. 598а 15 = fr. 54 (45) В 5 Diels.
35 По нашему мнению, в силу самой своей двусмысленности это утверждение исключает совершенно ненужную гипотезу, представленную, например, в работе А. Рея (Rey 1933: 374), который возводил «систойхию» только к Филолаю.
36 Аристотель. О небе. II. 2. 284b 6 = fr. 58 (45) В 30 Diels. Ср. также далее в этом же тексте (там же. II, 285а 10 = fr. 58 (45] В 31 Diels) уточнение, касающееся этой теории: «Можно поэтому только удивляться тому, что пифагорейцы полагали лишь эти два начала: право и лево» (пер. А. В. Лебедева).
37 Arist. Fr. 200 Rose = fr. 58 (45) В 30 Diels, пер. А. В. Лебедева. Далее Симпликий замечает, что понятие добра и зла связано прежде всего с правым и левым, гораздо больше, чем с верхом и низом, передом и тылом.
38 Ямвлих. О пифагорейской жизни. 83; Протрептик. 21. 11 = fr. 58 (45) С 4 Diels, р. 464. С двумя этими текстами следует сопоставить любопытное замечание Плутарха
99

Подобная качественная топография обнаруживается и в подземном мире, как представляли его себе некоторые секты «орфической» или пифагорейской направленности. Именно это заключено в символике буквы «ипсилон» (Y): «На перекрестке (triodos) Аида восседают судьи человеческих душ. Они направляют направо тех, кто за свои заслуги удостоились чести попасть на Елисейские поля; по дороге налево они гонят злонравных, которые должны быть низвергнуты в Тартар»39.
Дуализм левого и правого, столь четко обозначенный у пифагорейцев, в действительности пронизывает всю греческую философскую мысль V в. до н. э. Например, согласно традиции, к которой принадлежат Парменид, Анаксагор и Эмпедокл, а также какой-то из медиков гиппократовской школы, зачатие мальчика происходит в правой части матки, а девочки — в левой40. Впрочем, у врачей классической эпохи это было не единственное поверье. Считалось, что правый глаз зорче, а правая грудь сильнее, чем соответствующие левые части тела;41 что у беременной женщины устанавливается связь между мужским зародышем и правой грудью;42 что «опасно прижигать или делать надрез справа: ведь чем крепче правая сторона, тем сильнее и поражающие ее недуги»43. Тексты эти тем более поразительны, что датируются они, вероятно, началом IV в. до н. э. (Bourgey 1953: 33—41), а мы знаем, сколь

(Плутарх. О вредной стыдливости. 8): скрещивая ноги, пифагорейцы заботились о том, чтобы левая ни в коем случае не оказалась положена поверх правой. Во всех этих примерах именно начало действия должно совершаться с правой, божественной стороны; ср.: Delatte 1915: 300; Cuillandre 1944: 470.
39 Cumont 1949: 279—280. Об изображениях пифагорейского «Y» на надгробных стелах см.: Cumont 1942: 427; Picard 1940; 1945: 154. Систематический характер этой топографии подтверждают и тексты. Они были собраны в книге: Gornatowski 1936: 48. Самый известный — знаменитая «орфическая» табличка из Петелии (fr. I (66] 17 Diels), в которой указывается, что нужно избегать источника, расположенного слева от чертогов Аида, чтобы пойти направо к озеру Памяти. Об этой проблеме в целом см.: Rohde 1928: 444, примеч. 4. Исследования Дж. Гриффитса (Griffiths 1955) и С. Моренца (Morenz 1957) дают основания распространить эти соображения и на загробный суд у древних египтян. Это хочется подчеркнуть тем более, что долгое время преобладало противоположное мнение: ср., например: Wiedemann 1880: 135. Поэтому и можно было писать, что у египтян левое представляло собой почетное место: ср.: Groningen 1946: 121.
40 Отсюда и стих Парменида (fr. 28 (18] В 17 Diels): «Справа — мальчики, слева — девочки». Врач — автор «Афоризмов» более осмотрителен в суждениях (Гиппократ. Афоризмы. V. 48. 545 Littré): «мужские зародыши располагаются скорее справа, а женские — скорее слева». «Афоризмы» датируют концом V в. (Bourgey 1953: 36—37). Тексты сходного содержания, которые встречаются на всем протяжении античности, собраны: Gornatowski 1936: 39—44. Ср. также: Rey 1933: 444.
41 Гиппократ. Эпидемии. II. 6. 16 (р. 136 Littré).
42 Он же. Афоризмы. V. 38. (р. 544 Littré).
43 Он же. Болезни. 3 (р. 154 Littré). Похожие «утверждения» встречаются еще у Аристотеля. Так, у животных лучшее находится справа (Аристотель. О частях животных. 665b. 22 сл.). У человека сердце расположено слева, чтобы компенсировать чрезвычайный холод этой стороны тела (там же. 666b. 7).
100

большое место отводилось медицине в греческой образованности (paideia) в классическую эпоху44.
Таким образом, мы имеем дело с традицией настолько мощной, что ее одной, на наш взгляд, достаточно, чтобы объяснить, почему древние греки имели обыкновение идти в наступление правым крылом войска45. Однако от Фукидида мы удалились меньше, чем может показаться, поскольку совершенно «нормально» то, что в правой руке держат копье, а в левой — оборонительное оружие, щит46.
При таких обстоятельствах потребовалась настоящая революция, чтобы в V в., в эпоху «просвещения», которым характеризовался «век Перикла»47, бросить вызов традиции, которая все еще была столь жизненной. Критика традиции велась с трех направлений: с точки зрения technê (мастерства, которое могло требовать использования обеих рук)48, на основе изучения анатомии и в рамках теоретических рассуждений о пространстве в геометрии. Применительно по крайней мере к первым двум из этих направлений, особое место в развитии критического мышления принадлежало греческим врачам. Когда Диоген из Аполлонии описывает систему вен49 (не упоминая при этом большинство артерий), он конструирует целую сеть сосудов, которая совершенно симметрична и основывается на последовательном разделении — без какого-либо предпочтения — на правое и левое50. Со своей стороны «позитивно» мыслящий автор трактата «О кабинете врача» провозглашает51, что необходимо «вырабатывать привычку делать все каждой рукой отдельно и обеими руками вместе; ведь на самом деле они подобны»52.

44 Ср., в частности: Jaeger 1945: 445.
45 Напомним, что в «Илиаде» правый край лагеря ахейцев занимает Ахилл, а левый — Аякс: ср.: Cuillandre 1944: 18, 19. Едва ли можно усматривать в этом проявление случайности, если вспомнить о роли, которую два этих героя играют в эпосе и в трагедиях.
46 Ср.: Cuillandre 1944: 471 и прим. 4 (антропологическая дискуссия).
47 Характерные для «эпохи Просвещения» (Aufklärung) признаки во второй половине V в. до н. э. превосходно освещены: Schuhl 1949а: 318 сл.
48 «С точки зрения Анаксагора, именно благодаря использованию рук человек и является самым разумным из животных» (Аристотель. О частях животных. 687а. 8 = fr. 59 (46] А 102 Diels: «Анаксагор говорит, что человек — самое разумное из всех животных, потому что у него есть руки», пер. А. В. Лебедева).
49 Fr. 64 (51] В 6 Diels. Ср.: Zafiropulo 1956: 86, 87.
50 Сходные соображения можно было бы высказать и по поводу трактата «О местах в человеке», который, однако, восходит, видимо, к середине V в. (Bourgey 1953: 37). Ссылки на эти трактаты делают еще более замечательными цитировавшиеся выше заблуждения Аристотеля.
51 О кабинете врача, 4 Kühlewein. Текст датируется, вероятно, началом IV в. до н. э. (Bourgey 1953: 33—34). Об этом трактате и отразившемся в нем умонастроении ср.: Bourgey 1953: 60-61.
52 Эти краткие замечания относительно technê следовало бы дополнить рассмотрением использования обеих рук в приемах работы греческих ремесленников.
101

Теми же доводами, почерпнутыми в области техники, в особенности военной, обосновывает необходимость пользоваться обеими руками Платон в VII книге «Законов»: «Здесь никто почти не отдает себе отчета в установившемся положении Считают, будто правая и левая рука у нас от природы употребляются для различных действий. Между тем ясно, что ноги и вообще нижние конечности вовсе не различаются в смысле работы. Что же касается рук, то здесь каждый из нас может стать калекой по неразумению кормилиц и матерей. В самом деле: природа почти уравновесила те и другие конечности, и уже мы сами, путем привычки, сделали их различными, пользуясь ими ненадлежащим образом»53. Платон старается показать, насколько это предубеждение, достаточно опасное и в обыденной жизни, становится пагубным, когда заходит речь о военных упражнениях и обращении с оружием54.
Между 450 и 430 гг. до н. э. (Michel 1950: 247) Гиппократ из Хиоса первым публикует «Элементы геометрии». Если эта работа в понимании греков и предполагала однородное пространство, сам он вполне мог и не формулировать внятно этот постулат. Действительно, насколько мы знаем, раньше других утверждение о единстве и однородности пространства скорее всего высказал пифагореец Филолай из Кротона55,

53 Платон. Законы. 794d—795d; цитируется начало этого рассуждения в переводе А. Н. Егунова.
54 При этом Платон рассуждает как практичный законодатель, совсем как в «Государстве» (Платон. Государство. V. 455а сл.), где он оправдывает свой так называемый феминизм прежде всего житейскими соображениями. Процитированный нами текст «Законов» комментировал Шуль (Schuhl 19496); он показал, что этот пассаж тем более поразителен, что во многих других местах Платон в вопросе о правом и левом смыкается с пифагорейской традицией. Отметим также, что Аристотель в «Политике», довольствуясь тем, что приводит мнение Платона (Аристотель. Политика. II. 1274b. 12, однако, по мнению Ньюмена (Newman), эта фраза является глоссой), весьма рассудительно добавляет от себя, что правая рука более полезна, но все могут научиться владеть обеими руками одинаково.
55 По причинам, перечислять которые сейчас было бы слишком долго, мы считаем фрагменты Филолая подлинными. Как известно, долгое время преобладала противоположная точка зрения. Здесь мы не станем упоминать о застарелом споре, восходящем главным образом к одной давней статье (Bywater 1868). Э. Франк (Frank Ε.), своим гиперкритицизмом досадивший столь многим пифагорейцам, дошел до того, что стал считать Филолая «мифической личностью», художественным вымыслом, рожденным фантазией Платона — изобретательного фальсификатора, который выстроил вокруг этого придуманного персонажа свой трактат «О природе» (Frank 1923: 294, примеч. 1). Против таких крайностей выступали, например, Э. Целлер и Р. Мондольфо (Zeller, Mondolfo 1950: 367-385), а также Г. Де Сантиллана (De Santillana G.) и У. Питтс (Pitts W) в небольшой, но очень аргументированной статье (Santillana, Pitts 1951). Дж. Рэйвен (Raven J. Ε.) и Дж. Кэрк продолжают настаивать на подложном характере фрагментов (Raven 1948: 93; Kirk, Raven 1957: 306—311). Ряд уточняющих соображений в пользу подлинности текста можно обнаружить в: Wuilleumier 1939: 566—573; Michel 1950: 258 — 261. Здесь мы ограничимся замечанием о том, что основной довод в пользу подлинности фрагментов — это прежде всего слабость выдвигаемых против этого аргумен-
102

первым из приверженцев этой школы обнародовавший пифагорейское учение в своих сочинениях56 и, по словам Плутарха, определивший геометрию как «начало и метрополию всех наук» — άρχή και μητρόπολις... των άλλων (μαθημάθων)57.
Именно это и следует из текста, который Стобей считал отрывком из «Вакханок» Филолая:58 «Космос один. Он начал возникать до (запол-

тов, которые слишком часто основываются на пристрастной логике, свойственной спорам такого рода. Так, П. Таннери (Tannery 1904) настаивает на том, что трактат «О природе» стали цитировать не ранее I в. до н. э. Но это значит не считаться ни с цитатой у Аристотеля (Аристотель. Евдемова этика. II. 8. 1225а 30 = fr. 44 (32] В 16 Diels), ни с бесспорными упоминаниями у Платона в «Федоне» (Платон. Федон. 86а) и возможными в «Филебе» (Платон. Филеб. Спевсипп. 17d сл.), ни с влиянием, которое это сочинение, видимо, оказало на творчество Спевсиппа («Теологумены арифметики», 82, 10 De Falco = fr. 44 (32] А 13 Diels). См. справедливые замечания Целлера об отношении Аристотеля, о котором слишком часто забывают, что он не был историком (Zeller 1876). Что же касается одного из последних по времени противников подлинности, Дж. Рэйвена, он подчеркивает два основных моменга (Kirk, Raven 1957: 309—310). Прежде всего, говорит он, даже если Мондольфо и удалось найти объяснение всех вызывающих подозрение деталей, это оказывается бессильным против «того, что может считаться самым сильным доводом против подлинности фрагментов, — чрезмерно большого количества таких подозрительных или необычных особенностей» (Kirk, Raven 1957: 309). Но это значит забыть, что в рамках выдвигаемой гипотезы «подозрительными» деталями считаются лишь те, по поводу которых были высказаны подозрения. В конце концов и реальность существования Наполеона можно оценивать на основании количества тех, кто мог усматривать в нем солярный миф. С другой стороны, он утверждает, что Филолаевы фрагменты слишком сильно напоминают то, что пишет о пифагорейцах Аристотель. Обратившись к заподозренным текстам, можно оспорить и этот аргумент, и прежде всего, его легко можно перевернуть. Пора положить предел этой вовремя разоблаченной в книге В. Гольдшмидта (Goldschmidt 1979: 50—52) мании, которая состоит в том, например, чтобы намекать, что та или иная максима Демокрита звучит по-платоновски. До сих пор никто так и не объяснил, зачем какому-то фальсификатору понадобилось, беря за основу Аристотеля или нет, делать из Филолая инакомыслящего пифагорейца, в то время как его инакомыслие не лишено смысла и интереса только в тот период, когда он жил и писал.
56 Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. VIII. 85 = fr. 44 (32] А 1 Diels (со ссылкой на Деметрия); Ямвлих. О пифагорейской жизни. 199 = fr. 44 (32] А 79 Diels.
57 Плутарх. Застольные беседы. VIII. 2. 1. 718 е = fr. 44 (32] А 79 Diels.
58 Стобей. I. 15. 7 = fr. 44 (32] В 17 Diels. Этот текст помещается среди подлинных фрагментов, но, как отмечает Дильс (Diels H), название сочинения, весьма вероятно, александрийского происхождения. Что же касается транскрипции на «койнэ», которая встречается слишком часто, чтобы это было проблемой, она могла быть выполнена в любую эпоху. Исправления Дильса не вызывают сомнения, по крайней мере в главном. Ср. первый комментарий к этому фрагменту в: Boeckh 1819: 90f. Также см.: Chaignet 1873: 234. У Стобея тексту Филолая предшествует выдержка из доксографического пособия Аэтия «Мнения философов» (Aetius. Placita. II. 10. 1 = Diels. Dox. gr. P. 339), который приписывает Пифагору, Платону и Аристотелю космологию, основанную на разделении правого и левого, и в то же время критику, из которой следует относительность понятий верха и низа в космосе. Здесь мы имеем дело со слишком явным неумелым использованием Платона (Платон. Тимей. 63с), Аристотеля (Аристотель. О небе. II. 2. 284Ь сл.) и, несомненно, рассматриваемого нами текста Филолая.
103

нения?] середины, а от середины [возникал] равномерно вверх и вниз, <и> то, что кверху от середины, расположено напротив того, что снизу. Ибо для нижних [=антиподов] самая нижняя часть — как самая верхняя; с прочими точно так же: и та и другая одинаково расположены относительно середины, но только перевернуты» ( О κόσμος είς έστιν, ήρξατο δε γίγνεσθαι από του μέσου και άπό του μέσου άς το άνω δια των αυτών τοις κάτω έστι γαρ τα άνω του μέσου ύπεναντίως κείμενα τοίς κάτω τοίς γαρ κατωτάτω τα μέσα εστίν ώσπερ τα άνωτάτω και τα αλλα ωσαύτως· προς γαρ τό μέσον κατά ταύτα έστιν εκάτερα, όσα μή μετενηνεκται)59. Здесь Филолай проявляет себя отступником от пифагорейского учения60, потому что придерживается релятивизма по отношению к концепциям верха и низа. Очевидно, правое и левое лишь предполагаются здесь выражением «то же и для всего остального» (και τα αλλα ώσαύτος). Однако если мы вспомним, что пифагорейцы связывали правое с верхом (идентифицируя его с добром), а левое — с низом (идентифицируя его со злом), то процитированный выше пассаж ставит вопрос о целостном понимании вселенной, поляризованной по моральным критериям61.
Этот фрагмент Филолая неизбежно вызывает в памяти пассаж из платоновского «Тимея». Вот что Платон вкладывает в уста Тимея, другого «италийского» философа: «Дело в том, что представление, согласно которому и впрямь от природы существуют две противоположные области, разделяющие надвое Вселенную, — низ, куда устремляется все, наделенное телесной массой, и верх, куда любая вещь может направиться лишь по принуждению, — оказывается неправильным. Ведь коль скоро небо в своей целостности имеет вид сферы, значит, все крайние точки, равно удаленные от центра, по своей природе одинаково крайние, между тем как центр, на одну и ту же меру отстоящий от них, должен считаться пребывающим прямо напротив каждой из них. Но если космос действительно имеет такую природу, какую же из этих

59 Этот текст следует сопоставить с двумя отрывками из доксографического пособия Аэтия (Аэтий. ΙΙ. 7. 7; III. 11. 3 = fr. 44 (32] А 16; 17 Diels), в которых содержится почти все, что мы знаем о космологии Филолая в целом. Там упоминается «верх», но верх этот определяется как περιέχον, «Объемлющий». Верхнюю часть этого Объемлющего Филолай называет Олимпом. Понятие «космос» относится к подзвездному миру, т. е. пространству под сферой Олимпа. Эта деталь представляет трудность, но это не вступает в противоречие с фрагментом 17, как полагал Дильс, тем более что в фрагментах 1, 2, 6 понятие «космос» употреблено в широком смысле слова.
60 О новизне философии Филолая в рамках пифагорейства см.: Timpanaro Cardini 1946. Применительно к проблеме движения земли оригинальность его идей отмечает Аэтий (Аэтий. III. 13. 1-2 = fr. 44 (32] А 21 Diels).
61 Такая постановка вопроса тем менее удивляет, что Филолай, не слишком твердо придерживаясь той аристотелевской «систойхии», каковую ему странным образом приписали, вводил наряду с четным и нечетным еще и результат их смешения: четнонечетный вид числа (artiopéritton), вероятно, единицу (fr. 55 (32] В 4 Diels; ср.: Аристотель. Метафизика. I. 5. 986а. 17). На эту тему см.: Michel 1950: 335.
104

точек можно назвать верхом или низом, не навлекая на себя справедливой укоризны за неуместное употребление слов?»62 Затем следует длинное рассуждение, в котором Тимей опровергает теорию «естественных» мест63 и из которого мы обязаны процитировать по крайней мере следующие строки: «Да, поскольку целое, как только что было сказано, имеет вид сферы, значит, обозначать одно место как верх, а другое как низ не имеет смысла» (Платон. Тимей. 63а).
Едва ли возможно найти диалог, в котором Платон «пифагорействует» больше, нежели в «Тимее»;64 мы можем добавить к нашей теме, что древние связывали «Тимея» с именем Филолая65. В нескольких источниках, совершенно различных по происхождению и несущих на себе следы позднего влияния66, содержится рассказ о пребывании Платона на Сицилии. Философ покупает одну или несколько книг то ли у самого Филолая, то ли у одного из его родственников либо учеников67 — книг, которые сделали возможным написание «Тимея»68. Мы с готовностью принимаем точку зрения о том, что подобные завистливые слухи вполне могли распространять недруги Платона, в частности Аристоксен 69. Подчеркнутое нами сопоставление может помочь выявить источник подобных нападок.

62 Платон. Тимей. 62с—d, пер. С. С. Аверинцева. Сравнение с фрагментом Филолая проводил уже А. Бек (Boeckh 1819: 92). Аристотель отвергал эти доводы (Аристотель. О небе. II. 2. 285а. 30).
63 Т. е. главным образом теория, которой впоследствии придерживался Аристотель. Само собой разумеется, если бы речь шла не о «Тимее», нашлось бы немало эрудитов, считающих, что этот пассаж относится к послеаристотелевскому времени.
64 Это было доказано, пусть и с некоторым преувеличением, в комментарии А. Тэйлора (Taylor 1928). Известно, что в последние годы критика склонна отводить пифагорейству главную роль в формировании платоновской системы. См.: Goldschmidt 1940: 117, 118; Boyancé 1941: 146, 147; 1947: 182, 183; 1952: 312, 313. Кроме того, Анри Маргерит в Высшей школе практических исследований на протяжении долгого времени занимался похожими темами.
65 Этим и объясняется выдвинутое К. Риттером (Ritter 191Ö: 174; 181—182) бесполезное предположение о том, что таинственный пятый участник «Тимея» и есть Филолай.
66 Они собраны у Дильса (fr. 44 (32] А 1; 8 Diels). Рассказ Гермиппа в сочинении Диогена Лаэртского (Диоген Лаэртский. VIII. 85) не содержит упоминания об александрийских шахтах!
67 О разных вариантах этого рассказа ср.: Taylor 1928: 39—40; Burnet 1952: 321, 322; Wuilleumier 1939: 568. Невозможно согласиться с Ж. Бюрне (Burnet J.) в том, будто ни один из этих текстов не содержит указания на то, что книга эта была самого Филолая: ср., по крайней мере, сообщение Гермиппа у Диогена Лаэртского (Диоген Лаэртский. VIII. 85).
68 Эту жилу, начиная с первой трети III в., разрабатывало сатирическое направление Тимона Силлографа, как свидетельствуют от этом стихи, приведенные Авлом Геллием (Авл Геллий. Аттические ночи. III. 17. 4), в которых, впрочем, Филолай вовсе не упоминается: «Ты сменял маленькую книгу на много денег, и с этими предпосылками взялся писать "Тимея"».
69 Ср.: Burnet 1952: 321.
105

На рубеже V и IV в. традиционная концепция правого и левого подверглась жесткой критике. В IV в. Платон обращает внимание как на навыки (techne) воина, который должен был уметь держать оружие и правой и левой рукой, так и на геометрическое пространство. На основе этих соображений Платон разгромил традиционную точку зрения, как он полагал, без надежды на ее восстановление в дальнейшем. В тот же период времени Эпаминонд ошеломил своих советников, разрушив предпочтение, которое традиционно отдавалось правому флангу боевого построения. Вряд ли можно усомниться в том, что эти факты взаимосвязаны, и наши знания о положении в Фивах около 400 г. предоставляют еще более точные свидетельства существования подобной взаимосвязи.
Вскоре после заговора Килона община пифагорейцев была изгнана из Метапонта и постепенно рассеялась. Среди изгнанных был и Филолай, который переехал в Среднюю Грецию и ненадолго поселился в Фивах. Известный пассаж из «Федона»70 сообщает, что фиванцы Симмий и Кебет, которые были еще молоды во время смерти Сократа, были учениками Филолая 71. В дополнение этого существует достоверная традиция, что Эпаминонд был преданным учеником пифагорейца Лисида;72 последний скрывался в Фивах как беглец, и пассаж из Плутарха описывает Лисида как товарища Филолая по несчастью73. Существует еще одно свидетельство, слишком позднее, чтобы быть уверенным в его достоверности74, которое прямо представляет Филолая в ка-

70 Платон. Федон. 6Id: «Неужели вы — ты и Симмий — не слышали обо всем этом от Филолая?»; там же. 6le: «Сказать по правде, я уже слышал и от Филолая, когда он жил у нас», — пер. С. П. Маркиша. Следовательно, оба фиванца (ср.: Ксенофонт. Воспоминания о Сократе. III. 11. 17) входили в пифагорейский кружок, которым руководил Филолай.
71 На этой молодости настаивает «Федон» (Платон. Федон. 89а). Эта деталь позволяет отнести пребывание Филолая в Фивах примерно к 400 г. до н. э. Если принять указание Аполлодора в сочинении Диогена Лаэртского (Диоген Лаэртский. IX. 38), сделавшего Филолая современником Демокрита, который и сам родился между 460 и 457 гг. (там же. IX. 41), кротонцу во время его пребывания в Фивах было лет шестьдесят.
72 Корнелий Непот. Эпаминонд. II. 2; Цицерон. Об ораторе. III. 139; Он же. Об обязанностях. I. 155; Диодор Сицилийский. X. 11. 12; Плутарх. О демоне Сократа. 16; Павсаний. Описание Эллады. IX. 13, 1; Элиан. Пестрые рассказы. V. 17; Диоген Лаэртский. VIII. 1. 5; Порфирий. Жизнь Пифагора. 55; Ямвлих. О пифагорейской жизни. 250. Диодору Сицилийскому (Диодор Сицилийский. XVI. 2) была известна искаженная версия этой традиции, делавшая Филиппа Македонского соучеником Эпаминонда, слушавшим вместе с ним Лисида: ср.: Aymard 1954: 418, примеч. 4. Эта глупость, сказанная сицилийским историком, не дает оснований считать встречу Эпаминонда и Лисида просто художественным вымыслом (Frank 1923: 294, примеч. 1). О Лисиде ср.: Wuilleumier 1939: 564—565.
73 Плутарх. О демоне Сократа, 13: только Филолай и Лисид спасаются при пожаре помещения школы в Метапонте. О различных вариантах этой истории ср.: Wuilleumier 1939: 564, примеч. 3.
74 Нонн Панополитанский. Комментарий к речам св. Григория против Юлиана. I. 19 (Patrologia Graeca. T. XXXVI. P. 993-994).
106

честве наставника победителя при Левктрах, «который приобрел лучшее в этой битве оттого, что был учеником пифагорейца Филолая»75. Действительно ли сведения Нонна точны или это всего лишь ошибка, проистекшая от непонимания, разве невероятно предположение о том, что молодой человек, который находил удовольствие «слушая философов и размышляя над услышанным» 76, принял участие в интеллектуальном проекте великого пифагорейца? 77 Древние не сомневались в том, что фиванский герой вел войну как философ. Его современник Алкидам из Элей заметил, что возрождение Фив совпадает с переходом власти к правителям-философам: «В Фивах благосостояние города совпадало с временем, когда его правителями были философы»78. Шестью столетиями позже Элиан риторически вопрошал, «могут ли философы быть опытными в военном искусстве»79, и ответ был положительным, причем среди прочих приводился пример Эпаминонда. Если мы воспользуемся нашей гипотезой, то можем заключить, что Эпаминонд показал себя выдающимся полководцем не вопреки своим философским взглядам, а благодаря им80.

73 Аббат Нонн, комментатор св. Григория Назианзина, вероятно, жил в начале VI в.; ср.: Patzig 1890: 30.
76 Плутарх. Пелопид. 4. Верно, что эти черты образа Эпаминонда-философа могли быть несколько утрированы в противоположность чисто военному характеру образа Пелопида; ср.: Bersanetti 1949: 86, 87.
77 Хронология не создает особых препятствий, тем более что о времени рождения Эпаминонда мы не знаем совсем ничего: ср.: Swoboda 1905: 2675.
78 Цитату приводит Аристотель в «Риторике» (Аристотель. Риторика. II. 23. 1398b. 18). Текст фигурирует в ряду других энтимем, т. е. квази-силлогизмов, выдумок, опирающихся на правдоподобие.
79 Элиан. Пестрые рассказы. VII. 14.
80 Действительно, афинские моряки не нуждались в философе, чтобы расстаться с традицией, которая изначально давила на них. Но открытое море, результат недавних завоеваний, было пространством, менее обремененным запретами, нежели суша. В речи, вложенной им в уста афинского стратега Формиона, обращающегося к своим воинам, Фукидид (Фукидид. II. 89) потрясающе показывает, что в открытом море перед опытными моряками возникали такие возможности для маневра, каких не знали те, кто сражались на суше. Самое древнее изобретение греков в сфере тактики морского боя, diekplous, операция, с помощью которой каждый корабль проскальзывал между двумя вражескими судами, потом разворачивался, приводя этим самым поворотом к забвению превосходства правого фланга.

Подготовлено по изданию:

Видаль-Накэ П.
Черный охотник. Формы мышления и формы общества в греческом мире / Пер. с фр.; под редакцией С. Карпюка. — М.: Ладомир, 2001. — 419 с.
ISBN 586218-393-0
© Éditions La Découverte, 1991.
© Бонгард-Левин Г. M. Статья, 2001.
© Литвиненко Ю. H. Предисловие, перевод, 2001.
© Ляпустина Е. В. Перевод, 2001.
© Иванчик А. И. Перевод, 2001.
© Филатович В. С. Оформление, 2001.



Rambler's Top100