Наша группа ВКОНТАКТЕ - Наш твиттер Follow antikoved on Twitter
150

ГЛАВА III
Агон и высвобождение внутренних стимулов к художественному и интеллектуальному творчеству

§ 1. Психологические предпосылки творческой деятельности и общественные условия их реализации

Раскрытие того, как именно в атмосфере агона и в условиях трансформации его тенденций в духовной сфере произошло высвобождение внутренних стимулов к творческой деятельности, целесообразно начать с выявления механизма данного процесса на примере возникновения науки в Греции. Мотивируется это следующими обстоятельствами.
Среди достижений древних греков, позволяющих в совокупности говорить о культурном перевороте общечеловеческого масштаба, особое место занимает возникновение науки как особой формы систематизированного знания. В то время как своеобразная философия зародилась самостоятельно не только в Греции, но и в Индии, и, в известном смысле, также и в Китае (см. Введение), а художественная литература возникла, несомненно, и в Греции, и в Индии, и в Китае, а если не определять это понятие слишком узко, то и в Вавилонии (эпос о Гильгамеше), у евреев и у персов, — наука возникла только в Греции.1 Везде, где только она

1 То, что наука возникла впервые в Греции, было ясно уже Ипполиту Тэну (Taine. Ор. cit. Р. 24-27); см. далее хотя бы: Pohlenz. Der Geist der griechischen Wissenschaft. S. 25 ff.; ср.: Zeller E. Die Philosophie der Griechen in ihrer geschichtlichen Entwicklung. 5. Aufl. Bd. 1. Leipzig, 1892. S. 19-41; Hopfner Th. Orient und griechische Philosophie. Leipzig, 1925; Ракитов А. И. Философские проблемы науки: Системный подход. М" 1977. С. 7;Гайденко П. П. Эволюция понятия науки: Становление и развитие первых
151

развивалась дальше, это происходило, как можно всякий раз показать, под непосредственным или опосредованным влиянием сделанных греками первых шагов.2 Таким образом, возникновение науки является если не самым важным, то, во всяком случае, наиболее характерным аспектом культурного переворота в Греции, придающим ему абсолютную уникальность в истории человечества.
Есть, однако, и еще одна причина, по которой в комплексном изучении культурного переворота исследование истории возникновения науки может сыграть особую роль.3 В силу самой природы науки как объективного систематизированного знания при изучении истории науки мы можем чаще пользоваться приемами реконструкции хода развития там, где наши источники лакунарны, чем, например, в истории литературы. Наша наука пока не решила вопрос об относительной хронологии «Электры» Софокла и «Электры» Еврипида, но и в условиях отсутствия относительных датировок мы можем быть уверены в том, что обобщенная теорема Пифагора (для косоугольных треугольников) не могла быть доказана раньше соответствующей теоремы для прямоугольного треугольника, а надежное предсказание солнечного затмения в определенной местности не мог сделать никто на Земле до александрийских астрономов.4
научных программ. М., 1980. С. 14.

2 См.: Mittelstraß J. 1) Neuzeit und Aufklärung: Studien zur Entstehung der neuzeitlichen Wissenschaft und Philosophie. Berlin; New York, 1970. S. 243 ff.; 2) «Phaenomena bene fundata»: From «saving the appearances» to the mechanization of the worldpicture // Bolgar. Op. cit. P. 39-59.
3 И. H. Лосева в книге «Проблемы генезиса науки» (Ростов, 1979), первая половина которой посвящена античности, пытается анализировать не сами научные достижения греков, а их философские рассуждения по вопросу об их знании, и именно для этих рассуждений она ищет общественно-исторический контекст. В результате мы не находим в этой работе генезиса самой науки. Аналогичным образом А. В. Ахутин в своем докладе 9 июня 1982 г. в Комиссии по истории античной культуры (Древнегреческая «эпистеме» и наука Нового времени) считает решающим для определения характера познаний древних греков не сами эти познания и способ их приобретения, а суждения философов о познавательных идеалах. Ср. также возражения в книге: Косарева Л. М. Предмет науки. Социально-философский аспект проблемы. М., 1977.
4 См.: Нейгебауер О. Точные науки в древности. М., 1968. С. 17. Ср. убедительные общие соображения К. Р. Поппера относительно того, что прогресс знания вообще лучше всего изучать, исследуя рост научного знания: Popper К. R. The logic of scientific discovery. London, 1959. P. 15. (Рус. пер.: Поппер К. Логика и рост научного знания. М., 1983).
152

Характерным признаком научного познания является, как известно, не его объем и не качество его результатов, и не преобладание чистого стремления к знанию над заботой о его полезных приложениях (хотя такое стремление было необходимо для возникновения науки), и не просто методический подход к решению проблем,5 а особый метод, который в самых общих чертах может быть охарактеризован следующим образом. 1) Явления в природе и в обществе наблюдаются; 2) выдвигается предположение, какие процессы, как правило, недоступные непосредственному наблюдению, вызывают наблюдаемые явления;6 3) из предполагаемых процессов выводятся как можно более многочисленные гипотетические следствия, которые могут быть проверены на опыте; 4) в той мере, в какой ожидаемые следствия совпадают с фактически имеющими место явлениями,7 выставленная гипотеза рассматривается как подтвердившаяся8 и используется далее в поисках научной истины.9
Три составных части этого четырехчленного метода были в большей или меньшей мере знакомы человечеству задолго до «греческого чуда». Систематические наблюдения видимых движений светил велись с давних пор в Египте и в Вавилонии.10 В Греции уже Гомер характеризует созвездие Большой Медведицы как незаходящее, противопоставляя его другим созвездиям (Il. XVIII, 485-489),11 еще больше наблюдений такого рода мы находим у Гесиода.
Сопоставление ожидаемых результатов с действительно имеющими место приняло систематический характер в ходе выработки и совер-

5 Этой точки зрения придерживался Дж. Сартон, искавший начала науки в дописьменной эпохе (Sarton. Ancient science. Р. 3 ff.).
6 Уже греки создали для этого характерное выражение σώζειν τα φαινόμενα.
7 Проверка осуществляется — там, где это возможно, — в условиях контролируемого эксперимента.
8 Греки вскоре выяснили, что подтверждаются очень часто гипотезы, противоречащие наглядной очевидности и прочно укоренившимся мнениям.
9 Пуанкаре А. Наука и гипотеза. СПб., 1906; Popper. Ор. cit. 32 ff, 276 ff; Lakatоs I. Falsification and the methodogy of scientific research Programms // Criticism and growth of knowledge/ Ed. by I. Lakatos, A. Musgrave. Cambridge, 1970. P. 91-195. Из необозримого множества теоретических работ назову: Мам чу ρ Ε. А. Критерии научности теоретических концепций // ВФ. 1971. № 7. С. 69-81; Чудинов Э. М. Природа научной истины. М., 1977. С. 68 и сл.; Ракитов. Указ. соч. С. 166; Меркулов И. П. Гипотетико-дедуктивная модель и развитие научного знания. М., 1980.
10 Waerden В. L. van der. Die Anfänge der Astronomie. Groningen, 1965 (Рус. пер.: Ван дер Варден Б. Л. Пробуждающаяся наука II. Рождение астрономии. М., 1991).
11 Cp.:Krichenbauer A. Beiträge zur homerischen Uranologie. Wien, 1874.
153

шенствования различных технологических процессов. Мы не нуждаемся в письменных свидетельствах (их и не может быть) для того, чтобы утверждать, что уже в бронзовом веке древние металлурги (как и мастера других отраслей) предпринимали бесчисленные пробы, результаты которых всякий раз сравнивались с ожидаемым (в данном случае, как правило, с желаемым), пока не приходил успех.12 Имевшее место в III тысячелетии до н. э. улучшение состава бронзы было бы немыслимым без настойчивых проб такого рода.13
Магические манипуляции, которые могли при этом совершаться, мало что меняли в существе дела, однако там, где магия имела меньше значения, сложившийся в ремесле метод проб и проверок мог легче трансформироваться в один из аспектов научного познания.
Выдвижение предположений, призванных объяснить то или иное явление природы, подразумевающее, по крайней мере, какое-то предчувствие принципа причинности,14 практиковалось с незапамятных времен везде, где только имелось стремление искать объяснения.15 Объяснения эти оказывались, как правило, мифологическими.16 Психологический процесс поисков объяснения как мифологического, так и научного частью ассоциативен, частью подсознателен, нередко парадоксален и вообще не связан какими-либо известными психологической науке ограничениями.17 Существенное различие между этими двумя способами состоит

12 См.: Child. Der Mensch schafft sich selbst. S. 118 ff.; Wertime. Op. cit.; Гришин ΙΟ. С. Древняя добыча меди и олова. М., 1980.
13 Craddock Т. The composition of the copper alloys used by the Greek, Etruscan and Roman civilization. I: The Greeks before the archaic period // JArchSc. 1976. Vol. 3. P. 93-113.
14 У многих народов древности имелось неопределенное представление о некоей господствующей в мире более или менее этически и религиозно окрашенной естественной необходимости. Сюда относятся «ли» в Китае (Needham J. Human law and the laws of nature in China and the West // Science and civilization in China. Cambridge, 1956. Vol. 2. P. 518-583), «маат» египтян (Morenz S. Gott und Mensch im Alten Ägypten. Leipzig, 1964. S. 118 ff.), «рита» в древней Индии, Фемида и Мойра греков (см., напр.: Nestle. Mythos. S. 23; Vos Η. Θέμις: Diss. Utrecht, 1956).
15 У некоторых народов мы находит это стремление очень мало развитым (см., напр.: Rasmussen К. Zwei Jahre in Schlitten durch unerforschtes Eskimoland. Frankfurt am Main, 1926. S. 277).
16 В греческой мифологии лучшим представителем объясняющей мир разновидности мифов являются мифы «Теогонии» (см. особенно: Hes. Th. 108 sqq.).
17 Bunge Μ. Intuition and science. Englewood Cliffts, 1962; Бунге Μ. Философия физики. Μ., 1975. С. 225; Родный Η. И. Проблемы научного творчества и организации
154

в том, что ученый должен безжалостно отбрасывать все приходящие ему на ум объяснения, из которых нельзя вывести дедуктивным путем вполне определенные доступные проверке следствия, как, например, объяснения через деятельность поступающих по своему капризу богов. Это различие и ведет нас к дедуктивному элементу в научном исследовании, который, как мы увидим, сложился только в Греции и оказался решающим для формирования научного метода в целом.
Возникновение науки в Греции проявилось особенно отчетливо в появлении дедуктивной математики, в возникновении астрономии, в том, что были заложены основы научного построения таких разделов механики, как акустика и статика. Для того чтобы отчетливее представить себе, в чем заключалось то новое, что создали греки, остановимся коротко на математических и астрономических познаниях вавилонян, которые намного превосходили египтян и достигли максимума того, что было сделано человечеством до греков.18
В искусстве арифметических вычислений вавилоняне с их шестидесятеричными счетными таблицами достигли уже ко времени Хаммурапи (XVIII в. до н. э.) такого высокого уровня, к которому греки не пришли даже через 2000 лет.19 Отношение длины диагонали квадрата к его стороне вавилоняне вычислили за тысячу лет до Пифагора с точностью, которая была достаточна даже для Птолемея (ок. 150 г. н. э.).20 Соответствующие соотношения для любого прямоугольника также были известны вавилонянам.21 Ими решались задачи на вычисления, сводившиеся к некоторым случаям уравнений восьмой, шестой и даже, по Нейгебауеру, пятой степени.22 Вавилоняне были близки к использованию особой формы логарифмов.23 Примечательно то, что мы находим в математических клинописных текстах также и упражнения в вычислениях,
науки в трудах естествоиспытателей // Очерки истории и теории развития науки. М., 1969. С. 151-160; Пономарев Я. А. Психология творчества. М., 1976;Налимов В. В. Что есть истина? // Химия и жизнь. 1979. № 1. С. 44.

18 Нейгебауep. Точные науки. С. 83-105. — Древнекитайская математика развилась позднее вавилонской и греческой.
19 Там же. С. 48 и сл.
20 Там же. С. 49 и сл.
21 Там же. С. 51-54.
22 Там же. С. 58. 67 и сл.; Райк А. В. Очерки по истории математики в древности. 2-е изд. Саранск, 1977. С. 114-121.
23 Нейгебауер. Точные науки. С. 58.
155

которые так далеко отошли от практических потребностей, что внутри определенного, вызванного потребностями жизни типа задач условия произвольно видоизменяются, так что иногда, например, бессмысленно складывается число рабочих с числом рабочих дней.24 Так оказываются мертворожденными даже робкие попытки освободиться от ярма непосредственной полезности. Но в особенности важен тот факт, что в вавилонских математических текстах нет никаких следов доказательства какого-либо математического предложения, ибо в этом проявляется знаменательная противоположность уже первым известным нам шагам греческой математики.25
Вавилонские астрономы, по крайней мере поздней эпохи (после IV в. до н. э.), имели в своем распоряжении превосходные эмпирические формулы для вычисления видимого движения Луны, Солнца и планет на небосводе.26 Однако они оставили в стороне все вопросы относительно истинных движений небесных тел, вопросы, которые раньше не были для них безразличны, если только правильна обычная интерпретация одного трудного текста.27 Противоположная ориентация греков ярко проявляется уже в деятельности Анаксимандра (см. ниже).
Греки смогли перешагнуть через порог, отделяющий науку от других, появившихся раньше нее форм познания внешнего мира и овладения им, именно в силу специфических условий Греции, начиная с VIII в. до н. э., о которых мы говорили в I и II гл. этой книги.

24 Нейгебауер О. 1) Лекции по истории античных математических наук. Т. 1:Догреческая математика. М.; Л., 1937. С. 208 и сл.; 2) Точные науки. С. 56.
25 Нейгебауер. Точные науки. С. 59;Becker О. Vorwort //Geschichte der griechischen Mathematik / Hrsg. von О. Becker. Darmstadt; 1965. S. XVI; von Fritz. Grundprobleme. S. 1 ff. Ср. также свободную от крайностей оценку вавилонской математики ассириологом А. А. Вайманом (Вайман А. А. Шумеро-вавилонская математика М., 1961. С. 207). В древнекитайской математике мы находим лишь изолированный пример доказательства теоремы Пифагора в III в. н. э. (Березкина Э. И. Математика древнего Китая. М., 1980. С. 252-256).
26 Нейгебауер. Точные науки. С. 112 и сл. — Трудно установить, когда они нашли эти формулы.
27 Там же. С. 108; Van der Waerden. Anfange der Astronomie. S. 54-56; Rochberg-Halton F. Stellar distances in early Babylonian astronomy: Α new perspective on the Hilprecht text (HS 229)// WES. 1983. Vol. 42. P. 209-217. — Впрочем, построение удовлетворительной модели Солнечной системы было бы для вавилонян непосильной задачей из-за недостаточности их геометрических знаний.
156

Познавательная деятельность человека зиждется на определенных психофизиологических предпосылках.28 Ориентировочный рефлекс И. П. Павлова, который он даже прямо называл исследовательским,29 лежит в основе того, что можно называть познавательной деятельностью высших животных.30 Применительно к человеку В. С. Мерлин говорит об ориентировочном влечении, имеющем наследственное происхождение, общее для человека с животными, которое у человека иногда оказывается сильнее всех других наиболее активных влечений. На его основе возникает научная любознательность, любовь к истине. Аналогичные взгляды высказывают и Дж. Келли, и К. Лоренц.31
Поскольку наследственно закрепленные формы поведения возникают только под влиянием естественного отбора, очевидно, что какая-то степень непосредственного интереса к вещам, не связанным прямо с удовлетворением жизненных потребностей, оказывалась для высших животных и для находившегося в процессе становления человека в конечном счете полезной, способствовавшей выживанию.
Генетически обусловлено и наличие индивидуальных различий в поведении, различий в склонности или способности особи отходить от

28 Ротенберг В. С, Аршавский В. В. Стресс и поисковая активность. ВФ. 1979. №4.С. 117-127:Ярошевский М. Г. О генезе субъекта научного познания//ВФ. 1979. № 6. С. 68-80.
29 Павлов И. П. Лекции о работе больших полушарий головного мозга // Павлов И. П. Полн. собр. соч. 2-е изд. Т. 4. М; Л., 1951. С. 27-28.
30 Nüssen Η. W. Α study of exploratory behaviour in the white rat by means of the obstruction method//JGPs. 1930. Vol. 37. P. 361-376; Berlyne D. E. Novelty and curiosity as determinants of exploratory behavior// BrJPs. 1950. Vol. 41. P. 68-80; Кочубей Б. И. Об определении понятия ориентировочной реакции у человека//ВП. 1979.№ 3. С. 35-46.
31 Kelly G. Α. The psychology of personal constructs. Vol. 1. New York, 1955. P. 4; Lorenz K. Behind the mirror: Α search for a natural history of human knowledge. London, 1977.P. 144-151 (Рус. пер.:Лоренц К. Оборотная сторона зеркала. Опыт естественной истории человеческого познания. М, 1998. С. 244 и сл.); Мерлин В. С. Лекции по психологии мотивов человека. Пермь, 1971. С. 15; ср.: Pieron Η. Les bases psychologiques de lamotivation // Lamotivation: Symposium de l'Association de psychologie scientifique de langue francaise. Paris. 1959; Guilford J. Р., Christensen P. R., Trick J. W., Merrifield P. R. Factors of interest in thinking // JGenPs. 1961. Vol. 65. P. 39-65; Houston J. P. Medn ick S.A. Creativity and the need for novelty// JAbnSoPs. 1963. Vol. 66. P. 137-144; Тихом иров О. К. Актуальные проблемы развития психологической теории мышления //Психологические исследования творческой деятельности. М.. 1975. С. 18-20; Нюттен Ж. Мотивация//Экспериментальная психология. Вып. 5. М.. 1975. С. 49-58.
157

наиболее обычных для данного вида в данных условиях форм поведения и, в частности, что нас особенно интересует, различий в степени развития у особи ориентировочной реакции. Эти различия встречаются на всех этапах эволюции животного мира,32 частично генетически детерминированы33 и, очевидно, имеют приспособительное значение, внося элементы дифференциации ролей в каждой популяции и тем способствуя ее выживанию.34
При этом ряд экспериментов на высших животных указывает на роль в индивидуальных различиях в поведении не столько различий в наследственных способностях, сколько наследуемых различий в мотивации поведения.35 Имеются данные и в пользу того, что полиморфизм в формах поведения; в том числе и в познавательной сфере, который жизненно важен для функционирования каждого, даже самого примитивного, человеческого общества, развился на базе соответствующих генетических предпосылок.36 Генетически обусловленная вариативность обнаруживается в каждом обществе и при исследовании так называемой «общей интеллигентности»,37 и при исследовании различных форм общей и специальной одаренности и, в частности, творческих возможностей индивида.38

32 French J. W. Individual differences in paramecium //JCPs. 1940. Vol. 30. P. 451-456; Try on R. C. Genetic differences in maze-learning ability in rats // Yearbook of the Nat. Soc. for Study ofEduc. 1940. Vol. 39. P. 111-119; Nüssen H. W. Individuality in the behaviour of chimpanzees// Am. Anthr. 1956. Vol. 58. P. 407-413; Anastasi. Op. cit. P. 48-53; Крушинский А. В. Формирование поведения животных в норме и в патологии. М., 1960;Елкин В. И, Федоров В. К. Гибридологический анализ подвижности нервных процессов у крыс // Генетика поведения. Л., 1969. С. 81-88.
33 Parsons Р. А. 1) Genetic determination of behaviour (mice and men)// Genetics, environment, and behaviour: Implications for educational policy. New York, 1972. P. 75-98; 2) The behavioral phenotype in mice // Am. Nat. 1974. Vol. 108. P. 377-385.
34 Füller J. L., Thompson W. R. Behavior genetics. New York; London, 1960. P. 318-322: Небылицын В. Д. Психофизиологические исследования индивидуальных различий. М., 1976.
35 Searle L. V. The Organization of hereditary maze-brightness and maze-dullness//GPsM. 1949. Vol. 39. P. 279-325; Scott J. Р., Charles M. S. Some problems ofheredity and social behavior// JGenPs. 1953. Vol. 48. P. 209-230: Anastasi. Op. cit. P. 91-93.
36 Guttmann R. Gross-population constancy in traitprofiles and the study of the inheritance of human behavior// Genetic diversity. P. 187-197.
37 Fuller.Thompson.Op. cit. P. 191-207; Bracken H. von. Humangenetische Psychologie // Humangenetik: Ein kurzes Handbuch in fünf Bänden. Bd. I-II. Stuttgart, 1969. S. 416-453; Eysenck H. J. Thestructureandmeasurementofintelligence. Berlin: New York, 1979.
38 Von Bracken. Op. cit. S. 460-473; Русалов. Указ. соч. С. 304-305.
158

Таким образом, данные науки о наследственности заставляют предполагать в каждой стихийно сложившейся человеческой популяции, т. е. практически в каждом племени, в каждой этнической общности, заметные различия между индивидами по способностям, степени одаренности, генетически детерминированным компонентам управляющих их поведением мотивов, в том числе по генетической основе специально интересующего нас познавательного влечения. В то же время, как мы видели выше, генетика и генетическая психология не допускают возможности того, чтобы складывающееся таким образом распределение наследственных задатков было существенно различным у разных народов в зависимости от расового состава (см. Введение). Это означает, что у каждого народа на земле в каждом поколении появляется примерно одинаковый процент индивидуумов, наделенных генетическими предпосылками для формирования познавательного интереса и творческой индивидуальной деятельности.39
В то же время, если сравнивать разные народы и разные эпохи, то вся история человеческой культуры учит нас тому, сколь колоссальные различия выявляются в количестве людей, которые проявляют свою интеллектуальную одаренность. В частности, об удивительных переменах, которые продемонстрировали в этом отношении миру сами греки, мы уже говорили выше (см. Введение).
Причиной здесь могут быть только условия общественной жизни, которые либо дают развернуться потенциальным творческим способностям, либо подавляют их.40 Практически решающая сила условий жизни проявляется уже в том, что, например, в современной Западной Европе и США не удается обнаружить влияния наследственных задатков на успешность обучения ребенка в школе: очевидно, их влияние, которое не может не иметь места, нейтрализуется определяющим воздействием среды, в которой растет ребенок,41 и возможности ребенка далеко не полностью реализуются даже в условиях обязательного элементарного обучения.42

39 Radin Р. Primitive man as phiiosopher. New York; London, 1927. P. 5, 364-365; Kroeber. Configurations of culture growth. P. 840; Toynbee. Op. cit. Vol. 3. 239 ff.; Gowan J. C, Olson M. The society which maximizes creativity// JCB. 1979. Vol 13 P. 194-210 (см.; P. 194).
40 См.: Gowan, Olson. Op. cit.
41 Newman Η. H., Freeman F. N.. Holzinger K. J. Twins: Л study of heredity and environment. Chicago, 1937; von Bracken. Op. cit. S. 453-460.
42 Von Bracken. Op. cit. S. 534-537.
159

Среди противодействующих факторов называют, в частности, систему обучения в школе и давление коллектива учеников, широко распространенные идеалы «мужского характера», противоположного творческим устремлениям.43
Таким образом, очевидно, что резкие различия, обнаруживающиеся в различных обществах в разные исторические периоды в количестве людей, которые реализуют свои природные интеллектуальные возможности, т. е. проявляют склонность к творческому умственному труду и достигают в нем результатов, принимаемых в той или иной мере обществом, вызваны прежде всего исторически сложившимися условиями жизни. При этом, конечно, особенно прозрачна зависимость между общественным устройством и готовностью к восприятию тех или иных предлагаемых индивидуумами новшеств в культурной сфере.
Определенная степень ослабления традиции, в том числе и религиозной, была, очевидно, необходимой для возникновения науки — новой формы умственной деятельности, требующей затраты времени, внутренних усилий, на первых порах лишь спорадически дававшей пригодные для практического использования результаты, но зато на каждом шагу приводившей к выводам, противоречащим наглядной очевидности и вековой традиции и, в частности, религиозной традиции. Ученые и сейчас меньше других людей склонны к конформизму.44 Так, очевидно, должно было быть и в дни, когда наука делала свои первые шаги.
Однако одно только разрушение традиционных препятствий нигде не привело к возникновению науки. Далеко заходящий скептицизм встречается уже в дописьменных культурах,45 как это должен быть признать даже создатель теории «прелогического мышления» Л. Леви-Брюль.46 Проявления глубокого скепсиса предстают перед нами в памят-

43 Maslow Α. W. 1) Emotional blocksto creativity //Α source book for creativethinking. New York, 1962. P. 93-104; 2) The psychology of science. New York; London, 1966. P. 35-39;Torrance Ε. P. Guidingcreativetalent. Englewood Cliffs, 1962; Guilford L. P. Some theoretical views on creativity // Contemporary approaches to psychology. Princeton, 1967. p. 447-448.
44 Crutchfield R. S. Conformity and creative thinking// Contemporary approaches to creative thinking. New York. 1963; Ярошевский Μ. Г. Наука как предмет психологического исследования // Проблемы научного творчества в современной психологии. М., 1971. С. 22.
45 Radin. Ор. cit. Р. 50-51. 375-384; ср.: Degh L., Vazsonyi Α. Legend and belief// Folklore genres. Austin; London, 1976. P. 93-123 (см.: Ρ, 113). 46 Levy-Bruhl L. Le surnaturel et lanature dans la mentalite primitive. Paris, 1931.P. XV.
160

никах письменности Древнего Востока: в египетской письменности47 — в «Беседе разочарованного со своим духом»48 и некоторых из так называемых «Песен арфистов»;49 в вавилонской —- в «Диалоге господина и раба о смысле жизни»;50 в библейской — в «Экклезиасте» и, в известном смысле, в книге Иова.
Само по себе разрушение мифологической картины мира ведет не к методическому исследованию, а, скорее, к легким решениям в духе наивного реализма («все таково, каким оно кажется»51), за которыми может следовать и всеобщий нигилизм.52 В Греции архаической и классической эпох настроения такого рода не могли оказаться господствующими: как мы пытались показать выше (гл. I), обстановка территориальной экспансии, технического и экономического подъема, формирование полисного строя в условиях борьбы за власть новых социальных групп, оттеснявших родовую аристократию, в сфере общественного настроения проявлялась в виде ограниченного оптимизма, веры в возможность улучшения жизни, в возможность достижения поставленных перед собой конкретных, ограниченных целей.
Вопрос заключается в том, почему в Греции некоторые люди стали прилагать усилия53 к отысканию первых научных истин, которые чаще

47 Ср.: Коростовцев М. А. Были ли начала материалистического мировоззрения в Древнем Египте? // Переднеазиатский сборник. Вып. 3. М., 1979. С. 142-149.
48 Лурье И. М. Беседа разочарованного со своим духом//ТОВ. Т. 1.Л., 1939. С. 141-153;Barta W. Das Gespräch eines Mannes mit seinem Ba. Berlin, 1969; Goedicke H. The report about the dispute of a man with his Ba. Baltimore, 1970.
49 Lichtheim M. The songs ofthe harpers// INES. 1945. Vol. 4. P. 178-212; Brunner H. Wiederum die ägyptischen «Make-Merry»-Lieder// Ibid. 1966. Vol. 25. P. 130 f.; Brunner-Traut E. Die altägyptische Literatur//Altorientalische Literaturen. 1978. S. 25-99 (см.: S. 90-94).
50 См.: Хрестоматия по истории Древнего Востока. М., 1963. С. 277-279 (пер. В. В. Струве); ср.: Soden W. von. 1) Religiöse Unsicherheit, Säkularisierungstendenzen und Aberglaube zur Zeit der Sargoniden // Anal. Bibl. 1959. Bd. 12. S. 356-367; 2) Das Fragen nach der Gerechtigkeit Gottes im Alten Orient // MDOG. 1965. Bd. 96. S. 41-59: Bottero J. Le Dialogue pessimiste et le transcendance// RThPh. 1966. T. 99. P. 7-24; атакже: Jaspers. Op. cit. S. 26; ср. также так называемую «Вавилонскую теодицею»: Lambert W. G. Babylonian wisdom literature. Oxford, 1960. P. 63-89; Хрестоматия по истории Древнего Востока. Ч. 1. М.. 1980. С. 185-190.
51 Проявления такого взгляда на природу встречаются и в Греции: Эпикур, например, утверждал, что для нас Солнце по величине такое, каким оно представляется (Ad Pyth. 91).
52 Лурье. Очерки. С. 28.
53 Бесспорный факт, что поиски не только научной истины, но и любых положений, могущих претендовать на победу в конкуренции с противостоящими им, требуют напря-
161

всего не могли быть никак использованы практически. И. Д. Рожанский справедливо отмечает, что уже первые попытки рационального объяснения действительности потребовали (в отличие от мифологических объяснений, добавим мы) «напряженнейшей умственной работы».54
Мы сможем ответить на этот вопрос, опираясь на признаваемый историками науки и специалистами по психологии научного творчества факт известного постоянства в психологической мотивации деятелей науки на всем протяжении ее существования. Для ученого является характерным сочетание непосредственного интереса к предмету его занятий и стремления к признанию.
М. Г. Ярошевский приводит, наряду с результатами исследований Макклеланда, Роу, Чемберса, очень характерное свидетельство Рамон-и-Кахаля:
«Не особые интеллектуальные способности отличают исследователя от других людей <...>, а его мотивация, которая объединяет две страсти: любовь к истине и жажду славы; именно они придают обычному рассудку то высокое напряжение, которое ведет к открытию».55
Μ. Г. Ярошевский отмечает также, что «уже на заре науки притязание на авторство становится одним из самых могучих двигателей поведения исследователей природы», ссылаясь при этом на известное свидетельство о том, как дорожил своим приоритетом уже Фалес.56

женного труда, был осознан греками очень рано. О трудных поисках истины говорит уже Пиндар (fr. 205 Snell; ср.: Snell. Dichtung und Gesellschaft. S. 133-136).
54 Рожанский И. Д. Развитие естествознания в эпоху античности: Ранняя греческая наука о «природе». М., 1979. С. 40.
55 Ярошевский М. Г. О внешней и внутренней мотивации научного творчества // Проблемы научного творчества. С. 205 и сл.; Rogers С. R. Towards а theoryof creativity // Α source book for creative thinking. P. 63-72; Μoles Α. Methodologie de lacreation scien-tifique. Paris, 1963. P. 9 sv.
56 Ярошевский. Наука. С. 9-10.

Подготовлено по изданию:

Зайцев А. И.
Культурный переворот в Древней Греции VIII—V вв. до н. э./ Под ред. Л. Я. Жмудя. 2-е изд., испр. и перераб. — СПб.: Филологический факультет СПбГУ, 2000. — 320 с.
ISBN 5-8465-0015-3
© А. И. Зайцев и наследники, 2000.
© Л. Я. Жмудь. Вступительная статья, составление, перевод, 2000
© Филологический факультет СПбГУ, 2000.



Rambler's Top100