Изучение городов и развития городской жизни в странах Закавказья в античную эпоху началось недавно. До 30-х годов нашего века проблема рабовладельческих отношений в среде населения Закавказья не ставилась совсем. Общественный строй народов Грузии и Армении античной эпохи трактовался как непосредственный переход от родового общества к феодальному. Естественно, что и античный город на территории Закавказья как основная форма общественной, экономической и политической организации рабовладельческого общества не мог быть предметом изучения. Только за последние десятилетия после начала планомерных археологических работ в районе Мцхеты, в Гарни и в ряде других пунктов Грузии и Армении стало раскрываться богатство и своеобразие культуры грузинского и армянского народов в античную эпоху. Вопрос о процессе исторического развития, характере общественных отношений и проблема рабовладельческого строя в Закавказье стали предметом углубленного изучения историков. Появился ряд археологических отчетов, монументальных археологических публикаций, статей и монографий, посвященных истории и культуре Грузии и Армении античной эпохи. Сопоставление данных литературных источников с результатами археологических исследований дало возможность сделать ряд важных обобщений и исторических выводов. Но объем проведенных археологических работ пока еще слишком незначителен; поэтому многое еще остается неясным и некоторые выводы, связанные с трактовкой как тех или иных памятников, так и больших кардинальных проблем, остаются дискуссионными.
В задачу данного очерка не входит обзор историографии античного периода в странах Закавказья. Нашей целью является лишь попытка наметить в самом кратком изложении общую картину возникновения и развития античных городов Грузии и Армении, насколько это возможно при современном состоянии их изучения.
Появление первых городов на территории древней Грузии и древней Армении относится еще ко времени до возникновения там классовых отношений и образования государств на местной этнической основе. Это урартские города на территории армянского нагорья и греческие колонии, созданные на восточном и юго-восточном побережье Черного моря. В конце II тысячелетия и в первые века I тысячелетня до н. э. племена Закавказья переживали последний этап разложения первобытнообщинного строя, период военной демократии. К этому времени относится существование крепостей-убежищ для населения, мелких неукрепленных поселков, группирующихся вокруг таких крепостей. Остатки этих древних réfugia дошли до нас во многих местах Южного Закавказья в виде так называемых циклопических крепо-
стей 1. В текстах урартских надписей постоянно упоминаются «города» и «крепости» страны Диаухи, где под крепостями следует понимать циклопические réfugia, а под городами — расположенные вокруг них поселения2. Описание подобных горных убежищ, существовавших у таохов (греческая транскрипция урартского термина «Диаухи») еще на рубеже V—VI вв. до н. э. находим мы у Ксенофонта 3.
В период своего господства в Закавказье (IX—VII вв. до н. э.) урарты создали ряд крепостей — Менуахинили на северных отрогах горы Арарат, Аргиштихинили — близ современного Армавира к востоку от Еревана, на Араксе, Ерибуни (Аринберт), Тейшебаини — близ Еревани и др. Изучение истории Урарту и урартских крепостей и городов показало, что они являлись в основном военно-административными центрами, опорой власти над племенами, населявшими страну, куда урарты совершали опустошительные походы, унося с собой огромную добычу в виде золота, серебра, меди, угоняя множество скота и пленных и облагая побежденных данью. Однако наряду с этой опустошительной деятельностью урарты придавали большое значение и развитию хозяйства: земледелия, садоводства, виноградарства, строительству оросительных каналов. Не малую роль они сыграли и в развитии металлургии, в распространении среди племен армянского нагорья железа, а также в установлении меновых и культурных связей племен Закавказья с наиболее развитыми странами древнего Востока. Основанные урартами города, являясь крупными сельскохозяйственными и торгово-ремесленными центрами, оказали значительное влияние на развитие социально-экономической и культурной жизни племен Закавказья.
Ко времени падения царства урартов (VII в. до н. э.) среди племен Закавказья наблюдается известный прогресс в хозяйственной жизни. К этому времени, благодаря освоению металлургии железа, бронзовые оружие и орудия труда были уже вытеснены железными. Это обстоятельство способствовало быстрому развитию земледелия в предгорных и низменных районах, в долинах рек.
Это — период интенсивного роста и развития крупных земледельческих поселений, лежавших на магистральных путях межплеменной меновой торговли, период интенсивного развития ремесла и отделения его от сельского хозяйства, период распада общиннородовых отношений и вызревания отношений классовых на базе развивающегося рабовладения.
В то же время в горных местностях крупные союзы племен, могущество которых некогда базировалось на горно-пастбищном скотоводстве и металлургии бронзы, распадались, а застойный характер их хозяйства и слабо развитый обмен значительно задерживали их социально-экономический прогресс.
Вскоре после падения Урарту, в конце VII в. до н. э. Армения испытала вторжение мидян, в середине VI в. до н. э. была завоевана Киром и включена в состав ахеменидских сатрапий. За время пребывания под властью Ахеменидов, до крушения персидской державы, в армянском обществе окончательно завершился процесс сложения раннерабовладельческих отношений. Падение урартских городов в конце VII — начале VI в., по имеющимся у нас данным, возможно, вызвало прекращение существования городов и замирание городской жизни. Ксенофонт в своем Анабазисе рисует Армению на рубеже V и IV вв. как страну деревень (он не описывает ни одного города), возглавляемых номархами. Даже центр управления XIII сатрапии не представлял собой города. Дворец сатрапа был окружен многочисленными деревнями 4. Отсюда возникло предположение об окончательном прекращении городской
жизни в период между полным падением Урарту и появлением независимых армянских царств во II в. до н. э.
Между тем еще недавно, при раскопках урартской крепости Ерибуни (Аринберт, близ Еревана) был обнаружен культурный слой ахеменидской эпохи. Это обстоятельство заставляет пересмотреть окончательный вывод по этому вопросу. Дальнейшие археологические исследования должны показать, была ли преемственность в развитии поселений городского типа от урартских городов непосредственно к армянским городам. К сожалению, древнейший из армянских городов Армавир, возникший на месте урартского Аргиштихинили, археологически почти совсем не исследован. Только планомерные раскопки Армавира могли бы внести полную ясность в этот вопрос.
В Армении, как и в Грузии, еще в период раннего железа наблюдается процесс развития крупных земледельческих поселений 5 с общинной собственностью на землю, расположенных главным образом на важнейших торговых путях. С развитием рабовладельческих отношений, ремесел и торгового обмена мелкие общинные поселения объединялись путем синойкизма, превращаясь в самоуправляющиеся городские общины с аграрной основой экономики и являясь в то же время центрами профессионального ремесла и торговли.
Большую роль играли также объединения сельских общин вокруг наиболее почитаемых святилищ, так называемые храмовые объединения, где земля считалась собственностью божества, а большая часть доходов шла в пользу жреца, возглавлявшего храмовое объединение. Практически часть земель составляла коллективную собственность общинников, имевших свои наделы, а часть принадлежала жрецу и обрабатывалась иеродулами. Такие объединения существовали в Армении, Албании и древней Грузии. Как и в Малой Азии, они возникали обычно в плодородных местностях, в изолированных районах, окруженных горами 6.
На территории Грузии возникновение первых городов связано с греческой колонизацией юго-восточного и восточного побережья Кавказа. Первые греческие поселенцы появились в этих местах примерно еще в VII в. до н. э. Они обосновывались в прибрежных поселениях местных племен, создавали мелкие торговые фактории, частично вытесняли и порабощали местное население, захватывая близлежащие, пригодные для обработки участки земли, и постепенно превращали эти поселки в эмпории, или эллинские города-колонии. Ряд населенных пунктов юго-восточного берега Черного моря, упоминаемых Гекатеем как «города» местных племен — «Стамена, город халибов» (fragm. 196) и «Хирады, город моссиников» (fragm. 193) примерно через полтора века в сочинении Псевдо-Скилака названы уже «эллинскими городами»: в стране моссиников «эллинский город Стамения» (§ 86), а в стране халибов — «эллинский город Хирады». Вслед за появлением греческих поселенцев на юговосточном побережье возникли милетские колонии и на восточном побережье: Фасис и Диоскуриада. Сохранилось сообщение, что основателем Фасиса был милетянин Фемисита-гор7. Если это тот Фемиситагор, который упомянут в милетской надписи 521—520 гг. 8, то основание Фасиса, как греческой колонии, следует относить к концу VI в. до н. э. 9 Однако не исключена возможность, что Диоскуриада и Фасис были основаны раньше VI в. и являлись колониями не самого Милета, а какого-либо другого греческого центра и лишь позже, в конце VI в. до н. э. им овладели милетяне. Город Фасис уже
в самый ранний период своего существования начал чеканку монеты. Древнейшие крупные номиналы этих монет, так называемых колхидок — дидрахмы, относятся еще к VI в. до н. э.10 Мелкие номиналы колхидок, полудрахмы (триоболы) найдены в слое второй половины VI в. до н. э. при раскопках святилища Деметры в Нимфее11. Эти монеты с одной стороны свидетельствуют о существовании ионийской колонии Фасиса в конце VI в. до н. э., а с другой — указывают на раннее установление связей Фасиса с городами у Керченского пролива. Документом, относящимся к жизни Фасиса в V в. до н. э., является метрическая надпись V в. на серебряной чаше, похищенной из святилища Аполлона в Фасисе во время набега на Фасис племен Северного Кавказа и найденной в Прикубанье в одном из курганов I в. до н. э. Надпись гласит: «Принадлежу Аполлону-Водителю, тому, что в Фасисе» 12. Фасис служил эмпорием для племен, живущих в долине Риона 13 .
Что касается Диоскуриады, то раскопки, произведенные в 1951 г. в Сухуми на Сухумской горе, показали, что там уже со II тысячелетия существовало поселение местных племен, в самом начале I тысячелетия до н. э. занимавшихся обработкой бронзы. В археологическом материале отражено постепенное освоение металлургии железа и, наконец, внедрение греческих колонистов, принесших с собой и предметы своего материального быта. Подобно Фасису, Диоскуриада являлась эмпорием для окрестных племен, живших в тылу города, в горах 14, но начало чеканки монет Диоскуриады относится уже к значительно более позднему времени (II—I вв. до н. э.) Большой греческий город Питиунт, первое упоминание о котором встречается лишь на рубеже II—I вв. до н. э. 15, возник, возможно, в результате вывода колонии из Фасиса или Диоскуриады.
Как отразилось персидское завоевание юго-западного Закавказья на жизни греческих городов Кавказского побережья Черноморья, неизвестно. Сведения Геродота говорят скорее, что города восточного Причерноморья остались вне персидского завоевания, как и вся долина Риона.
Материалы раскопок VI — II вв. до н. э. на территории Боспора свидетельствуют о ранних торговых связях городов Кавказского побережья с городами европейского и азиатского Боспора, а через них и с населением Колхиды (помимо упомянутых уже монет колхидок — обломки колхидских пифосов в Нимфее 16, Мирмекии, Пантикапее, в Загородной усадьбе близ Мирмекия, в Гермонассе 17).
Греческие города Колхиды вели торговлю также п с другими городами Причерноморья, не только Северного, но служили портами для доставки товаров из внутренних областей Колхиды через Черное море в Эгейский бассейн. Торговля осуществлялась по речному пути вверх по Риону и притоку его Квириле. Торгуя с местными племенами, греческие города продавали им соль, вино, оливковое масло, керамику, украшения и другие изделия греческого ремесла, а покупали различное сырье, лесной материал, смолу, продукты пчеловодства, леи, прославленные льняные ткани, металлы (в том числе золото) и, наконец, рабов. В поселениях местных племен, лежавших вдоль этого речного пути, высокого развития достигло земледелие, в частности культура льна, садоводство, огородничество, скотоводство. Раскопки поселений близ Дабла-Гоми, Вани и прилегающих могильников свидетельствуют о высо
ком развитии сельского хозяйства и ремесла, уже отделившегося от сельского хозяйства и превратившегося в профессиональную отрасль производства, работавшего па рынок (текстильное ремесло и в первую очередь производство знаменитых льняных тканей, гончарное ремесло, обработка металлов, изготовление украшений). В результате экономического развития, стимулированного торговыми сношениями, с колониальными городами и центрами Ближнего Востока (находки чернолаковой керамики и античных амфор, бус сирийского производства, монет), в поселениях этих быстро прогрессировал процесс социально-экономического расслоения. Археологические материалы отражают зарождение частной собственности и классовых отношений в наиболее развитых земледельческих районах Колхиды примерно в середине I тысячелетия до н. э. 18 Некоторые из этих поселений, как поселение на месте современного Вани, развились в дальнейшем в значительные городские центры со своеобразной этнической культурой 19.
О внутренней жизни греческих городов на морском побережье Колхиды мы почти ничего не знаем. Относительно их политического строя мы можем лишь предполагать, что это был обычный строй греческих полисов. Следует думать, что жители городов владели земельными участками на прилегающей к городу территории. В составе населения этих городов-эмпориев безусловно значительный процент составляли представители местных племен. Что касается их культуры, то наряду с чисто греческим культом Аполлона, засвидетельствованным упомянутой греческой надписью на серебряной чаше, в Фасисе (как и в Херсонесе Таврическом) почиталось местное женское божество — фасианская богиня. Статуя ее, напоминающая Фидиеву Рею в афинском Метрооне, описана Аррианом 2о.
Древнейший из городов Армении — Армавир, лежавший на месте урартского города Аргиштихинили, в средней части долины р. Аракса на левом берегу. Возникновение Армавира относится еще ко времени господства Ахеменидов. Он лежал в плодородной местности и занимал выгодное стратегическое положение, оцененное еще урартами 21. В Армавире находилось древнее и высоко почитаемое святилище армянских земледельческих божеств, Тира и Анахит (Солнца и Луны), где было про-рицалище 22. Вряд ли следует сомневаться в том, что в собственности этого прославленного святилища находились и плодородные земли и «священные рабы», которые их обрабатывали 23.
Армавир был также важным центром торгового обмена, так как был расположен на большом торговом пути с северного Кавказа через Дарьял, Мцхету и Армавир к Вавилону. О внутренней организации этого древнейшего городского центра Армении мы ничего не знаем. Не сохранилось также и никаких описаний этого города. Однако есть все основания думать, что он представлял собой крупный политический центр Армении еще до свержения политической власти Селевкидов (189 г. до н. э.) и превращения его в столицу Великой Армении. Как уже отмечалось, в V и IV в., до н. э. городов η Армении было еще очень мало. Однако рос г производительных сил, развитие земледелия, ремесел, торговли, частной собственности и рабовладельческих отношений в Армении протекали очень быстро, не только благодаря природным богатствам и выгодному географическому положению (здесь нужно иметь в виду близость к важнейшим передовым центрам древнего Востока и эллинистической Передней Азии), но и благодаря освоению армянским народом культурного наследия Урарту и
воздействию Ахеменидского Ирана, под властью которого Армения находилась в течение почти трех столетий. После крушения господства Ахеменидов местные правители в Армении развивают энергичную деятельность по созданию целой сети новых городов.
Возникновение городов происходило путем объединения ряда сельских общин и оформлялось указом царей.
Градостроительство в Айраратской долине связано с деятельностью династии Оронтидов (арм. Ервандуни). Представители этого аристократического рода при Ахемепидах управляли Арменией в качестве сатрапов и затем, после падения Ахеменидов, стали независимыми правителями до завоевания Армении Антиохом III. Результатом их градостроительной деятельности явилось возникновение городов с династическими названиями Ервандашат, Ервандакерт, Ервандаван 24. Другая армянская область в нижнем течении левого притока Евфрата — Арацани, также отличавшаяся большим плодородием и высоко развитым сельским хозяйством, Софена25, ранее других областей Армении была вовлечена в международные торговые связи эллинистического Востока 26. Через нее проходило ответвление большого караванного пути, бывшая персидская «царская дорога», идущая из Малой Азии в Мидию на Экбатаны, затем — в Парфию, Бактрию и Индию, а к югу от Софены лежала торговая магистраль, связывавшая две столицы царства Селевкидов — Антиохию на Оронте и Селевкию на Тигре. Все важнейшие торговые связи Армении проходили через Софену, а по соседству с нею, на большом торговом пути, находились важнейшие торговые и культурные центры эллинистического Востока. В Софене было поэтому значительное число городов с разноплеменным населением (армяне, греки, сирийцы, иранцы). Правители Софены раньше всех других правителей Армении начали чеканить монету с греческими надписями. В городах Софены велась оживленная торговля. Наиболее значительными из них были Арсамосата, основанная в середине III п. до н. э. царем Арсамом, и Каркатиокерта, служившая царской резиденцией 27. Наряду с земледельцами, членами гражданской общины городов, там было большое количество торговцев и ремесленников. В этих городах, центрах эллинистической международной торговли, большое распространение получил греческий язык.
После поражения, нанесенного Римом Антиоху III Селевкиду в битве при Магнесии, правители армянских областей, Софены — Зарех (греч. Зариадр) и Великой Армении — Арташес (греч. Артакснй), объявили себя независимыми царями. Древний город Армавир стал столицей царства Арташеса, основателя династии Арташесидов. Падение могущества Селевкидов на востоке и отпадение от них восточных областей их царства сильно повысили роль Армении в экономической и политической жизни эллинистического Востока, а победоносные войны Арташеса, помимо территориальных приращений, военной добычи и политических выгод, давали ему еще и большое количество обращаемых в рабство пленников. Их большими массами поселяли на землях царей и зпати для ведения сельскохозяйственных и других работ и продавали на рынках в городах. Все это еще более способствовало развитию крупной частной собственности, окончательному разложению древних общинных порядков и развитию рабовладельческих отношений.
При Арташесе была проведена реформа землепользования, состоявшая в разгра ничении общинной и частной земельной собственности 28.
Молодые армянские царства Великая Армения и Софена превратились в подлип но эллинистические государства со всеми особенностями их социально-экономиче ского и политического строя и с их синкретической культурой. Синкретической, так
как помимо наслоившегося па древнеармянскую культуру влияния культуры иранской, в Армению уже в III —II вв. глубоко проникла эллинизация. Это сказалось наряду с принятием арамейской и греческой письменности, македонского летоисчисления и календаря в распространении греческого языка и литературы среди знати, чеканке монете греческими легендами и по образцу монет эллинистических царств, в проникновении греческих вкусов в материальный быт и образов греческих богов в религию армян.
Насколько велико было греческое влияние на население городов Армении уже в III —II вв. до н. э., свидетельствуют найденные в Армавире греческие надписи, значение которых в качестве отражения эллинизации Армении было уже отмечено многими исследователями 29.
Все это было связано с новыми мероприятиями по градостроительству. Прежде всего, древний Армавир должен был уступить свою роль столицы новому городу с чисто династическим названием Арташат (греч. — Артаксата), созданному также на берегу Аракса. Краткое описание города сохранилось у Страбона (XI, 14, 6): «... Артаксата подле Араксенской равнины; хорошо заселена и служит царской резиденцией; расположена в излучине, похожей на полуостров; кругом, исключая перешейка, со стороны реки обведена стеной; перешеек же замкнут рвом и насыпью».
Можно думать, что новый город, построенный по единому плану по воле и указанию царя, в планировке подражал эллинистическим городам своего времени. По примеру других эллинистических правителей, занимавшихся созданием городов, Арташес переселил в новую столицу жителей из других городов. Моисей Хоренский (II, 49) сообщает о переселении в Арташат жителей Ервандашата. Весьма возможно, что это сопровождалось также переводом и сельского населения и во всяком случае рабов для поселения на отведенных городской общине землях. Что в Арташате было также сильным влияние эллинистической культуры, видно из того, что известный писатель II в. н. э. Ямблих, автор Babyloniaca жил в Арташате 30.
Помимо Арташата в то время был создан еще ряд городов: Арксата 31, по-видимому, в районе Нахичевани и ряд других, тянувшихся от оз. Урмин до северной границы Армении.
Но и после переноса столицы в Арташат, Армавир не утратил своего значения как культовый центр и один из значительных центров транзитной торговли.
Помимо Армавира, в Армении того времени продолжали существовать и другие культовые центры — храмовые объединения, представлявшие по греческой терминологии κωαίπολις. Наибольшей известностью из них пользовалось святилище Анахит в области верхнего Евфрата, в Акилисене 32. Здесь святилищу принадлежала целая богатая область, носившая название по имени богини 33. Были и другие подобные культовые центры в Армении, также владевшие обширными землями. Все они, будучи крупными сельскохозяйственными центрами, являлись центрами развитого ремесла и торговли, особенно оживленной в период культовых празднеств.
К эпохе эллинизма относится также и возвышение Гарни как мощной крепости с находившейся там летней резиденцией царей и расположенным возле крепости крупным земледельческим и торгово-ремесленным поселением34. Раскопки Гарни показали существование там уже в III в. до н. э. великолепно построенных оборони
тельных стен с башнями из огромных, замечательно обтесанных, рустованных базальтовых блоков, сложенных насухо и скрепленных железными скобами, залитыми свинцом.
Завоевания Тиграна II и создание им обширной и мощной державы было связано с включением в состав Армении не только крупнейших эллинистических городов Малой Азии, Сирии и Междуречья, но и с созданием новых городов, в первую очередь Тигранокерта, новой столицы Армении. Основание Тигранокерта следует рассматривать как прямое продолжение градостроительства предшествовавшего периода истории Армении, как логическое завершение всего предшествовавшего процесса развития городов. Создание этого города диктовалось прежде всего условиями превращения Армении в крупную державу эпохи позднего эллинизма.
Тигранокерт был основан в 77 г. до н. э. 35 на берегу р. Никефория, притока Тигра, в центре обширной империи Тиграна. Город был хорошо укреплен. По словам Тацита (App. XV, 4), «часть стен окружает Никефорий, река довольно значительной ширины, а там, где не полагались на защиту реки, был проведен огромный ров». По словам Аппиана (Mithr., 84), Тигран «окружил город стенами в пятьдесят локтей высотою, поместив в глубине их конюшни, а в предместье построил царский дворец, большие сады, многочисленные охотничьи парки и пруды. По соседству была воздвигнута мощная крепость». Сведения эти о градостроительстве Тигранокерта скупы, но тем не менее и по ним можно заключить, что Тигранокерт был построен по образцу современных ему эллинистических городов.
Заселение Тигранокерта осуществлялось по обычному способу заселения эллинистических городов — путем переселения жителей из других городов. По словам Страбона (XI, 14, 15), Тигран поселил в нем жителей двенадцати опустошенных им эллинских городов. По указаниям других источников, это были города Каппадокии, Киликии, Адиабены, Сирии, Гордиэны и других стран 38 (в том числе и Мазака, и Солы). В числе переселенных были купцы, ремесленники и, по всей вероятности, и сельские жители для заселения городской округи. Таким образом, с самого начала состав населения был разноплеменным: сирийцы, каппадокийцы, киликийцы, гордиены, и под «эллинами» нужно понимать не только греков, но главным образом эллинизированное население завоеванных городов. Согласно армянским источникам, переселены были и евреи. По приказу Тиграна, в новую столицу переселилась и армянская знать, которая обязана была под страхом конфискации перевезти с собой все имущество 37. Городская знать, стремясь заслужить расположение царя, всячески содействовала расширению и украшению города.
Тигранокерт стал центром эллинистической культуры. При дворе царя жили греческие ученые, философы, риторы, в том числе Амфикрат — афинский изгнанник, выдающийся писатель и ритор, и скепсиец Метродор — историк, философ и политик, известный своей ненавистью к римлянам 38. В Тигранокерте был построен театр по греческому образцу, где греческие актеры исполняли произведения греческих драматургов 39. Армянская знать усваивала вкус к греческой культуре; широким распространением пользовался греческий язык. Тигран был известен как царь — «филэллин». В период широких связей с крупнейшими центрами эллинистического Востока, такими, как Антиохия на Оронте и другие, вошедшие в состав владений Тиграна, культура городов Армении была в очень сильной степени проникнута влиянием эллинизма. Преемник Тиграна Артавазд не только знал и любил греческую литературу, но и сам был автором трагедий и прозаических сочинений на греческом
языке, пользовавшихся известностью еще во времена Плутарха. При дворе Артавазда ставились греческие трагедии 40.
Градостроительная деятельность Тиграна не ограничилась основанием новой блестящей столицы. Ряд новых городов был им основан в различных частях царства, в том числе еще три Тигранокерта (в Арцахе, Утике и Голтне) 41. Кроме того, Тигран заботился и о расширении старых городов, таких как Арташат, Армавир, Ервандашат, Зарехаван. Из числа жителей, увезенных Тиграном из разоренных городов оккупированных им стран, достигавшего в общем, по-видимому, полумиллиона, в Тигранокерт была переселена далеко не большая часть. Ко времени разрушения города Лукуллом население Тигранокерта вряд ли могло превышать 100 тысяч. Остальная масса переселенцев была переведена в различные другие города Армении, население которых значительно возросло за счет иноземцев. И после поражения Тиграна города Армении покинули, как видно, только иноземцы, главным образом жившие в Тигранокерте 42.
Переселяемые в армянские города и их ближайшую округу иноземцы приносили с собой и свои формы общественной жизни; так, самый характер заселения городов представлял обычный для эпохи эллинизма синойкизм, когда поселенцы на новом месте не только продолжали свою обычную деятельность (торговлю, ремесло, сельское хозяйство), но и сохраняли свои общественные институты и свои обычаи. Они группировались в обособленные общины по этническому признаку, хотя ведущая роль среди них принадлежала в то время эллинам и эллинизированным аборигенам Азии. Все это создавало почву для существования в городах Армении самоуправляющейся общины граждан.
Так было в новооснованном Тигранокерте, так было и в других городах Армении. Каков был внутренний статус городов — из античных источников неизвестно. Однако есть все основания считать, что города Армении были самоуправляющимися общинами коллектива граждан. Не останавливаясь сейчас на некоторых косвенных данных, сошлемся на эпиграфический документ — надпись у ворот Тигранокерта, по-видимому, конца III в. н. э. Это фрагментированный текст послания царя Тиридата III Аршакида 43 к городской общине Тигранокерта после подавления им восстания этого города. В надписи царь обращается к городской общине, называя ее πολιτεία, ύμών, упоминает, что община эта восстала и начала войну (...η πολιτεία ύμων ...έπολέμει) 44. Следовательно, царь рассматривал город как самодовлеющую политическую единицу, имевшую внутреннее самоуправление и даже располагавшую своим войском. Такая самоуправляющаяся община определялась греческим термином πολιτεία. Подобное положение имело место и в Парфии, и засвидетельствовано перепиской парфянских царей с городами 46, что, впрочем, не удивительно, если вспомнить эллинистическое наследие, полученное парфянами, под власть которых попали города, находившиеся в течение данного времени в составе империи Се-левкидов. Есть все основания думать, что положением самоуправляющейся общины города Армении пользовались не только в позднюю пору античности, к которой относится тигранокертская надпись, но с самого начала. Самый процесс возникновения первых городов и их развитие из общинных земледельческих поселений предшествовали объединению их в составе монархических государств. Положение городов в составе эллинистических государств, от которых по своей структуре мало
чем отличалась империя Тиграна, подтверждает эту мысль. Да и сам греческий термин, которым определялась городская община Тигранокерта, πολιτεία, указывает на то, что право πολιτεία (гражданство) получали греческие переселенцы в армянских городах в момент вселения их (хотя бы и насильственно) в Тигранокерт, как и в другие города Армении. Городские общины имели принадлежавшую городу сельскохозяйственную округу, где жители владели земельными участками (χώρα πολιτική). Общиной управлял совет города из представителей городской знати. В городах были царские наместники — эпистаты. Иногда это были даже члены царского рода46.
Помимо насильственного переселения в Тигранокерт жителей завоеванных городов, Тигран, как уже было сказано, заставил переселиться в новую столицу армянскую знать. Это обстоятельство заставляет пересмотреть точку зрения некоторых исследователей (особенно Я. А. Манандяна), видевших в развитии торговли и связи армянских городов с международной торговлей главную цель широкой градостроительной деятельности армянских царей.
Эллинистическая эпоха была временем, когда в Армении, как и в Грузии, особенно интенсивно протекал процесс развития рабовладельческих отношений. Процесс этот протекал неравномерно и далеко продвинулся в наиболее богатых земледельческих районах, где находились развитые города, существовала рабовладельческая форма земельной собственности на землю, в то время как целые области царства населены были племенами, медленно изживавшими первобытнообщинный строй. Таково было положение во всех эллинистических царствах, начиная с великой державы Александра Македонского. И все эллинистические правители, независимо от их этнической принадлежности, занимались усиленно градостроительной деятельностью. Они насаждали города как сплоченные рабовладельческие коллективы, создавали этим опору царской власти и способствовали слиянию разнородных по социально-экономическому строю и культуре областей царства с помощью укрепления рабовладельческих отношений и греческой культуры. Так действовал во II в. до н. э. и Антиох IV Селевкид.
После крушения империи Тиграна градостроительная деятельность царей Армении продолжалась, хотя и в значительно меньшем масштабе. Так, после разрушения, причиненного Корбулоном, был заново отстроен Арташат с помощью римских архитекторов и на деньги, отпущенные Нероном. Продолжалось строительство в крепости Гарни, где находилась царская резиденция. Там был царский дворец, и во II в. н. э. был создан храм, выдержанный в стиле архитектуры храмов восточных римских провинций. Гарнийский храм и раскопки дворца, где найдена баня с гипокаустом с полихромным мозаичным полом, создают представление о жизни эллинизированной армянской знати, воспринявшей эллинистическо-римскую культуру.
В позднеантичное время возник город Валаршапат, куда была перенесена столица Армении после подавления римлянами восстания в 164 г. и разорения Арташата. Город этот был построен возле древнего Вардгесавана Оронтидов, на месте современного Эчмиадзина. В Вардгесаван при Тигране II было выселено значительное число евреев, торговцев и ремесленников. Для усиления обороноспособности города при царе Вологесе (Валарше — 117—140 гг. н. э.) город был обнесен мощной стеной и большим валом и получил название «Нор-Калак» (Новгород). Валаршапат, подвергся разведочному археологическому исследованию в 1931 г. Выяснилось, что древний город Вардгесаван лежал на холме, а Валаршапат — несколько южнее, на равнине. С этими данными можно сопоставить данные средневековых историков, согласно которым город имел цитадель, находившуюся на месте Эчмиадзинского собора. Укрепления вокруг этого города были построены с помощью двух римских легионов — XII легиона Fulminata и XV легиона Apollinaria, согласно найденным
там надписям 47. Внутри цитадели находился царский дворец. Из него внутренняя улица вела к крепости. Через восточные ворота шла дорога на Арташат 48.
Города Армении, являясь центрами развитого земледелия и садоводства, основанного на рабском труде, были в то же время и крупными центрами ремесленного производства. Ремесленные мастерские существовали не только в городах, но и в царских поместьях, где ремесло обслуживало, правда, в первую очередь нужды самого царя и царского двора. В городах ремесленные мастерские работали на рынок. Из ремесел получило большое развитие строительное ремесло, обработка камня и дерева. Великолепные образцы строительного искусства мастеров античной Армении можно видеть в руинах Гарни—храм, крепостные сооружения, дворец. Существовали также мастерские но изготовлению скульптур из камня и терракоты, камнерезные и костерезные мастерские. Широко было развито гончарное ремесло и стеклоделие, металлургия — изготовление оружия и утвари, ювелирное мастерство, текстильное производство — изготовление ковров и разнообразных тканей. Высоко было поставлено красильное дело и обработка кожи. Города Армении играли выдающуюся роль в международной торговле античного времени. Вопрос этот достаточно подробно освещен главным образом в исследованиях Я. А. Манандяна и С. Т. Еремяна 49.
В свете приведенного материала можно сказать, что города Армении в общем сохраняли свой облик крупных рабовладельческих и торговых центров до IV в. н. э., времени, когда уже можно говорить о начале распада рабовладельческих отношений, о зарождении процесса феодализации в стране. Внешний облик городов изменился в сущности мало по сравнению с периодом высшего развития рабовладельческих отношений. В то же время следует отметить, что при разноплеменном этническом составе населения городов и значительном влиянии культуры иранской и античной — культура городов Армении сохраняла глубоко самобытный этнический облик.
Обращаясь к обзору развития городов древней Иберии, можно отметить, что тезис о развитии городов Иберии из земледельческих поселений, лежавших в плодородных местностях на торговых путях, и о превращении их в дальнейшем в центры ремесла и торговли, сформулированный в нашей статье о возникновении классов и государства в Иберии 50, детально развит А. М. Апакидзе и обоснован археологическим материалом раскопок, проводившихся археологами Грузии в долине Куры за последние годы 51. В Иберии, как и в других местах Закавказья, создавались укрепления-убежища réfugia. Примеры таких réfugia, где земледельческие поселения эпохи поздней бронзы и раннего железа группируются вокруг укрепления, может быть следует видеть в ранних слоях описанных А. М. Апакидзе поселений в Ховле и Болниси.
О развитии Мцхеты как земледельческого поселения эпохи поздней бронзы и раннего железа и о борьбе за обладание этим большим и богатым поселением между военными предводителями, возглавлявшими знатные родовые коллективы в эпоху раннего железа, рассказано в Картлис-Цховреба; сыновья Картлоса воевали между собой за преобладание в стране: «Тот кто был во Мцхете, стоял над всеми остальными... так как Мцхета стал более других городов велик и назывался матерью-городом» 52. Что касается причин и обстоятельств особенно интенсивного развития земледельческих посе-
лений в эпоху раннего железа, то развитие земледелия обусловлено было в первую очередь освоением металлургии железа, когда железные орудия труда пришли на смену бронзовым.
Богатые земледельческие поселения в долине среднего течения Куры, предшественники городов Иберии античной эпохи, представляли собой сначала родовые, затем сельские общины, возглавленные старейшиной, так называемым «отцом дома» (мама-сахлиси). На примере Мцхета видно, что и после превращения поселения в крупный город с развитым ремесленным производством и торговлей, он все же был самодовлеющей политической единицей, самоуправляющейся общиной землевладельцев, возглавляемой «отцом дома», т. е. старейшиной. Естественно, что с распадом первобытнообщинных отношений, старейшиной являлся представитель высшей городской знати. Здесь интересно отметить, что даже основатель иберийского царства, Фарнаваз, являлся выходцем из мцхетской городской знати, племянником мцхетского мама-сахлиси, и добиваясь царского престола и господства над страной, он опирался на авторитет легендарного своего предка, Мцхетоса, сына Картлоса, который якобы некогда поселился в Мцхете и благодаря этому господствовал над страной. Внутреннее самоуправление городов во главе со старейшиной, носившим традиционное название мама-сахлиси, сохранялось, как видно, и в период существования царства.
Наряду с городами, возникшими в результате синойкизма поселений, в Грузии и в западной Албании, как и в Армении и в Малой Азии, существовали храмовые объединения, объединения поселений вокруг больших и наиболее почитаемых святилищ божеств, связанных с земледельческими культами. Таково было святилище Луны в Албании. Об этом святилище Страбон (XI, 4, 7) рассказывает: «Жрецом служит наиболее уважаемое после царя лицо, стоящее во главе управления священной землей, обширной и хорошо населенной, а также и иеродулов, из которых многие вдохновляются и пророчествуют». В этом сообщении Страбона следует особо обратить внимание на то, что принадлежавшая святилищу «священная земля» была «хорошо населена». Следовательно, речь здесь идет о населении деревень, состоявшем из зависимых от храма общинников; их следует отличать от иеродулов, также подчинявшихся жрецу и являвшихся храмовыми рабами; они были коллективной собственностью храмовой общины. Таким образом храмовое объединение, возникшее из синойкизма земледельческих сельских поселений, превратилось ко времени, описанному Страбоном, в теократическое рабовладельческое государство. Второе святилище, упомянутое Страбоном (XI, 2, 17. 18), святилище Левкотеи в Мосхике, также было очень богато. О богатстве его можно судить хотя бы по тому, что сокровищница его дважды подвергалась ограблению правителями Боспора: сначала Фарнаком, сыном Митридата, а затем — Митридатом Пергамским. О размерах территории находившейся во владении святилища, можно судить по тому, что владения эти входили в пределы трех граничащих друг с другом государств — царств Иберийского, Армянского и Колхиды, находившейся в то время во владении Пифодориды, вдовы Полемона.
О превращении Мцхеты в большой город и затем в столицу царства, развитии ремесла, торговли, вовлечении Мцхеты в международную торговлю, рассказано достаточно подробно А. М. Апакидзе 53. Что же касается синойкизма и возникновения отдельных частей города, его «убани» (районов), то вопрос этот, как нам кажется, нуждается в некоторых уточнениях.
Если угасание древних поселений в Ховле и Каспи было результатом постепенного переселения жителей этих поселков в Мцхету, то у нас нет оснований утверждать, что бывшие обитатели этих поселков, переселяясь в Мцхету, создавали там особые «убани»; они просто растворялись в массе соплеменного им населения Мцхеты.
О Саркине в античных литературных источниках упоминаний нет. В хронике «Обращение Грузии», древнейшая часть которой относится ко времени не позднее VII в. н. э., Саркине упоминается как особый город, не связанный с Мцхетой (имеется в виду период, предшествовавший основанию иберийского царства Фарнавазом). Г. А. Меликишвили делает вывод, что в период до синойкизма древних поселений, объединившихся в Мцхете, Саркине был более значительным центром, чем Мцхета 54. Вывод этот звучит убедительно, если учесть большую роль Саркине как центра металлургии, где, согласно хронике «Обращения Грузии», был вырыт оросительный канал и насажден виноградник. Источник более поздний, Картлис-Цховреба, упоминает города Саркине, Завни (Заван — еврейский квартал Мцхеты), Рустави и Хунан с их крепостями уже в качестве районов «большого города Мцхеты», хотя в летописи речь идет о том же периоде, т. е. о времени Александра Македонского 55. Ясно, что Картлис-Цховреба в данном случае отражает положение, существовавшее в эпоху раннего средневековья, а не античного периода.
О Севсаморе имеется единственное упоминание — у Страбона (XI, 3, 5). Возможно, что под Неорисом, упомянутым Плинием (N. H., VI, 31), также следует понимать Севсамору. Как бы то ни было, но и Страбон и Плиний упоминают два отдельных города, называя их главными городами Иберии; поэтому у нас вряд ли есть основание считать Севсамору одним из районов «большой Мцхеты». Да и самое понятие «большой Мцхеты» сложилось, как видно, не ранее IV в. н. э.
В античной литературе первое упоминание о Мцхете находим у Птолемея (X, 3). Перечисляя города и деревни Иберии, он дает общий список без указания, какие из населенных пунктов он считает городами и какие деревнями. В этом списке мы встречаем Μεστλήτα (в которой, вероятно, и следует видеть Мцхету) и Αρμακτίκα (Армазцихе— ‘Αρμοξική Страбона — Hermastus Плиния). В хронике «Обращение Грузии» упоминается «старая Мцхета», где якобы поселился Азо, первый претендент на царскую власть в Иберии. В комментарии к русскому переводу хроники «Обращение Грузии» Е. С. Такайшвили определяет местоположение «старой Мцхеты» на правом берегу Куры, «там, где оканчивается скала, идущая от Армаза», т. е. у горы Багинеты 56. На этой горе, где Фарнавазом была создана мощная цитадель Армазцихе и поставлена статуя Армаза, существовали и более ранние укрепления 57, относящиеся, вероятно, еще к эпохе поздней бронзы. Основанная здесь Фарнавазом цитадель Армазцихе, ставшая акрополем «старой Мцхеты» 58, и дала название столице царства на несколько столетий. В течение последующих веков укрепление и развитие центральной царской власти, экономическое развитие Иберии, рост ремесла и торговли и особенно рост торгового значения Мцхеты создали все условия для превращения большого земледельческого поселения Мцхеты, лежавшего у подножья акрополя — Армазцихе, в подлинный большой город.
Из отдельных частей столицы Иберии, ее убани, перечисленных А. М. Апакидзе, Армазцихе и Сапитиахшо, со всем отмеченным своеобразием их архитектурного облика и их функций в социально-экономической и политической жизни, создались не в результате синойкизма поселений, а в результате возникновения здесь столицы царства. Таким образом три основные части столичного города Иберии это — акрополь (резиденция царя), Сапитиахшо (резиденция высших должностных лиц) и, наконец,— Мцхета как поселение горожан.
В раннесредневековое время в составе города Мцхеты засвидетельствованы особые убани — места поселения иноземцев, персов-огнепоклонников и евреев 59. Весьма вероятно, что возникновение таких убани иноземцев, занимавшихся главным образом ремеслом и торговлей, следует относить еще к античной эпохе. Во всяком случае Страбон (XI, 3, 1), сведения которого об Иберии восходят ко II в. до н. э. 60, не упоминает ни ремесленников, ни купцов в составе иберийского общества, однако упоминает рынки. Вероятно, в торговле и ремесле того времени иноземцы (сирийцы и евреи) играли очень значительную роль 61. Этим и следует объяснить усвоение арамейской письменности (арамейские надписи, найденные при раскопках Багинети и гробниц питиахшей), наличие сиро-хеттских традиций в архитектуре акрополя, знакомство мастеров с эллинистической культурой 62 и этническую пестроту населения столицы Иберии, на которую указал А. М. Апакидзе 63. Однако о вхождении в состав городских убани Мцхеты древнего иберийского города Севсаморы, находившейся на месте современного поселения Цицамури (левый берег Куры) и отстоявшей от Армазцихе на 16 стадий, никаких указаний ни в античных, ни в средневековых источниках мы не находим.
Столица античной Иберии с ее убани не представляет какого-либо своеобразного явления и может быть сопоставлена с таким типично эллинистическим центром, как столица Селевкидов—Антиохия на Оронте. Согласно Страбону (XVI, 2, 4), Антиохия состояла из четырех частей; одна из них была основана Селевком Никатором, вторая — выросла благодаря стихийному заселению (του πλήθους των οίκητόρων έστί κτίσμα), третья и четвертая части города возникли в процессе естественного роста города и считались основанными Селевком II Каллиником и Антиохом IV Епифаном; при нем весь город был обведен мощной стеной, внутри которой каждая отдельная часть города была укреплена особой стеной. Помимо столицы, в Сирии, составлявшей основное ядро царства Селевкидов, были тесно связанные с Антиохией города: Апамея — главный военный центр царства, и два приморских торговых порта — Селевкия в Пиерии и Лаодикея. Нечто подобное видим мы и в Иберии: столица состояла из трех основных частей, выросших исторически; каждая из них имела свои укрепления, свои площади, водопровод, баню и т. д., и отличалась своеобразием архитектурного облика. Неподалеку лежали другие города, Саркине — главный центр металлургического производства, Севсамора, Урбниси и др. Жизненно важный центр царства — столица с ее убани имела хорошо разработанную общую систему укреплений.
Для греческих городов черноморского побережья Кавказа IV и III вв. до н. э. были временем расцвета их экономики и культуры. Еще в течение V—IV вв. до н. э. связи городов по речному пути на участке Рион-Квирила до крепости Сарапаны 64 приобрели регулярный характер. С образованием обширной империи Селевкидов, в начале III в. до н. э., торговля эллинистических городов Эгейского бассейна со странами Средней Азии и Индией приняла особенно широкие размеры. Селевк Никатор, заботившийся о развитии восточной, в частности индийской, торговли, стремился наряду с южным и центральным путями, проходившими через его владения, освоить также и северный путь. Для этого он поручил Патроклу исследовать возможность движения индийских товаров по Оксу и Каспию, по рекам Кир и Фасис в Понт Евкси-
некий65. Естественно, что в развитии этой торговли Фасис играл первостепенную роль. Материалы раскопок древних населенных пунктов в Дабла-Гоми и Вани указывают на их дальнейшее развитие, на усиление ввоза греческих товаров, возрастание имущественного неравенства. Судя по вскрытым раскопками Н. В. Хоштария строительным остаткам, древнее поселение в Вани превратилось в III в. до н. э. в богатый город. В его могильнике погребения IV—III вв. содержат немало драгоценных предметов. Оживленные сношения с греческим миром вел и другой греческий город черноморского побережья — Диоскуриада. К этому же времени относится, как видно, возвышение Питиунта и развитие других приморских поселений — торговых факторий в районе Эшери близ Сухуми и поселения на территории строительства морского порта Очемчире, которые Б. А. Куфтин склонен отождествлять с Гиеносом 66.
Наряду с заморской оживленная торговля велась и с внутренними областями страны, в том числе с горными районами через перевалы. Широко развилось денежное обращение. Наряду с серебряными монетами — колхидками (для этого периода известны только мелкие номиналы — триоболы), при совершении крупных торговых сделок вошли в обращение золотые статеры Александра и Лисимаха, имевшие международное значение67, и статеры, битые от имени не известного по письменным источникам царя Аки 68.
Кризис греко-македонских эллинистических государств и связанные с ним войны в Малой Азии во II в. до. н. э. повлекли за собой нарушение торговых связей и ослабление торговой активности городов Кавказского побережья. Торговые связи Фасиса ограничились в это время главным образом расположенными в его тылу городами Колхиды, не выходя за ее восточные пределы. Это ослабление деятельности богатого торгового города выразилось сначала в резком ухудшении состава серебра колхидок, а затем и в прекращении их выпуска. Сократился, а затем и прекратился приток статеров Александра и Лисимаха.
Все это, однако, не могло приостановить быстрого социально-экономического развития внутренних областей Колхиды, развития торговых связей внутри страны, роста и развития городов со своеобразной этнической культурой. Прекращение ввоза статеров Александра и Лисимаха компенсировалось широким выпуском так называемых варварских подражаний, распространенных не только в Западной Грузии, но и за ее пределами 69.
Кратковременное включение Колхиды в состав владений Митридата Евпатора повлекло за собой новое оживление торговых связей городов Колхиды с городами северного и южного Причерноморья. Колхида служила главной базой снабжения военного флота Митридата 70. Из Колхиды через Фасис Митридат получал лесной материал для кораблестроения, холст, пеньку, воск. Благодаря союзу Митридата с правителями Иберии и Албании, вновь оживился торгово-транзитный путь на восток через Кавказ и Каспий, что имело большое значение для греческих городов, находившихся под властью Митридата. В эксплуатации этого торгового пути проявили заинтересованность и римляне, ведшие войну против Митридата и стремившиеся к распространению своего влияния на страны Закавказья. Еще Помпей во время
своего похода против союзных Митридату иберов и албан интересовался движением товаров по этому пути 71.
Вторая половина I в. до н. э. была тяжелым временем для городов Колхиды. Страна переходила из рук в руки. Вначале Помпей передал Колхиду накоему династу Аристарху 72. От него сохранились и монеты (драхмы), помеченные двенадцатым годом его правления (51 г. до н. э.) 73. Затем страна дважды подвергалась нападению со стороны преемников Митридата на Боспоре, сына его Фарнака и претендента на боспорский престол Митридата Пергамского 74. Наконец триумвир Марк Антоний включил Колхиду в состав так называемого Полемоновского Понта. Вдова Полемона Пифодорида, правившая после смерти мужа, была современницей Страбона 75.
В то время Колхида была уже высоко развитой страной с густой сетью дорог, многочисленными мостами через реки. Через один только Фасис, по словам Страбона (XI, 3, 4), было построено 120 мостов.
I и особенно II в. н. э. в Западной Грузии являются временем значительных этнических и социальных сдвигов. Происходят передвижения племен, возвышение мелких княжеств, правители которых упоминаются в сочинениях античных писателей, как «цари» тех или иных племен. Наблюдается развитие ряда городских центров во внутренних областях страны, как Археополис (Нокалакеви — к северу от города Миха Цхакая на правом берегу р. Риона), Родополис (Вард-Цихе), дальнейший рост Ванн, города-крепости Сарапаны. Все они были укреплены стенами. Продолжали существовать и древние приморские города: Питиунт, Диоскуриада, Фасис.
Со времени включения Колхиды в состав римской провинции в Апсаре (устье Чороха), Фасисе и Диоскуриаде, переименованной в Себастополис, стояли римские гарнизоны и были построены мощные укрепления. Согласно Арриану (Per., 12), крепостной гарнизон в Фасисе состоял из четырехсот человек. Назначение крепости — охрана безопасности судоходства и защита от нападений «варваров». Степы и башни были построены из обожженного кирпича и окружены широким двойным рвом. На стенах стояли военные машины. К крепости примыкал поселок, где жили окончившие военную службу ветераны и торговый люд. Поселок этот заботами Арриана также был защищен рвом, окружавшим и поселок и гавань до реки.
Города внутренних областей Западной Грузии в археологическом отношении совершенно не изучены, за исключением Вани, где в настоящее время ведутся планомерные исследования. За последние годы начато и планомерное исследование Питиунта. Материалы могильников в Тагелони 76, Бори 77, Клдеети 78, Уреки 79 и других свидетельствуют о резком социальном расслоении, богатстве местной рабовладельческой знати. Среди могильного инвентаря — античные металлические сосуды из различных центров Римской империи, бронзовые ойнохои, серебряные ковши и кубки чеканной работы, чаши, кувшины, ложки, золотые украшения и геммы. При раскопках в Питиунте и Вани в культурных напластованиях этого времени большое
количество привозной краснолаковой керамики. Наряду с привозными вещами изделия местных мастеров, серебряные чаши и ювелирные изделия, выполненные в глубоко своеобразном местном стиле.
На развитое денежное обращение указывают многочисленные находки монет, главным образом римских, чеканки Кесарии Каппадокийской, трапезунтских городских монет. Археологические материалы первых веков нашей эры из Западной Грузии свидетельствуют о высоком развитии в городах того времени ремесла и торговли.
В то же время превращение Полемоновского Понта в римскую провинцию и размещение римских гарнизонов в прибрежных городах тяжело отразилось на населении этих городов. Развитие рабовладельческих отношений в городах, тяготы, ложившиеся на население в связи с римским господством, рост богатств знатных аристократических родов создавали почву для острых социальных конфликтов. Упоминание Арриана при описании крепости Фасиса о необходимости защиты мореплавателей и жителей города от нападений «варваров» отражает беспокойную обстановку и постоянную угрозу нападений пиратов и местных племен. О пиратском образе жизни племен ахейцев, зигов и эниохов рассказывает Страбон (XI, 2, 12). О разграблении Питиунта эниохами упоминает Плиний (N. H., VI, 16). Восстание в Трапезунте в 69 г. н. э., возглавленное Аникетом, приняло широкие размеры и на суше и на море благодаря участию городской бедноты и аборигенов и закончилось захватом главаря восстания на территории Колхиды 80.
Во II—III вв. н. э. господство римлян в Колхиде было чисто номинальным, и власть в стране принадлежала фактически мелким племенным князьям, право на власть которых лишь формально утверждалось римлянами. Из них самым значительным было княжество лазов. Центр их господства, Рионская низменность известна в грузинских источниках, как Самокалако (страна городов). Из числа этих городов наиболее значительными были Родополис и древний Фасис. В городах того времени, особенно в прибрежных, еще в полной силе были рабовладельческие отношения. Однако рабовладельческий строй общества уже вступил в стадию своего распада, так как в среде населения внутренних районов страны постепенно зарождались новые формы общественных отношений — феодальные.