Наша группа ВКОНТАКТЕ - Наш твиттер Follow antikoved on Twitter
170

Перикл

Перенесение союзной казны в Афины было вполне в духе политики деятеля, который около того времени занял первенствующее место в Афинах, — Перикла. Мы не знаем в точности, какое участие принимал Перикл в таких реформах, как открытие доступа к архонтству зевгитам или восстановление судей по демам. Зато Аристотель прямо приписывает ему внесение в 451/50 г. закона о праве гражданства, а именно, что не может иметь право гражданства тот, кто не происходит от афинянина и афинянки, — закона, к которому мы еще вернемся. С этих-то пор Перикл, по словам Аристотеля, обратился к «демагогии». Но к середине V в. можно относить начало господствующего влияния Перикла, апогея его власти, а не начало его государственной деятельности. Деятельность эта началась раньше, и уже в 50-х гг. Перикл занимал в Афинах влиятельное положение.
Периклу нередко приписывали великую роль в развитии демократии в Афинах, видели в нем виновника последующего разложения ее и упадка афинского могущества. По его имени называют иногда самую блестящую эпоху в жизни древней Эллады; говорят: «век Перикла». Во всем этом много преувеличения. Но, во всяком случае, время Перикла — кульминационный пункт в истории афинской демократии. Поэтому мы остановимся подробнее на этом моменте и на самой личности Перикла 25.

23 О Перикле см. монографию: Schmidt Α. Das Periklische Zeitalter. Bd. I—II. Jena, 1877—1879; на русском языке см. мою книгу: Бузескул В. П. Перикл (историко-критический этюд). Харьков, 1889; также см. статью: Люперсольский П. И. Очерк государственной деятельности и частной жизни Перикла // Известия Историко-филологического Института кн. Безбородко в Нежине. Т. I. 1877; помимо того, см.: Грант А. Дж. Греция в век Перикла / Пер. с англ. под ред. Η. Н. Шамонина. М., 1905.
171

По своему происхождению Перикл принадлежал к афинской аристократии, к одной из самых знатных и влиятельных фамилий; он был сыном Ксантиппа, победителя при Микале, и Агаристы, племянницы знаменитого Клисфена; по матери он происходил, значит, от могущественных Алкмеонидов, которые в течение целых поколений играли такую выдающуюся и влиятельную роль в афинской истории и связи которых простирались далеко за пределы Аттики. Но и со многими другими представителями тогдашней афинской знати, с первыми фамилиями города, Перикл находился или в родстве, или в довольно близких отношениях. Таким образом, Перикл выдавался уже своим происхождением, и, благодаря последнему, ему заранее открыт был путь к влиянию и к широкой политической деятельности, так как и в демократических Афинах древность и знатность рода, а тем более заслуги близких предков, в действительности всегда много значили.
Детские и юношеские годы Перикла как раз совпали с временем борьбы его родины с персами, и тот общий подъем духа, который был результатом торжества над врагом, должен был глубоко отразиться и на молодом даровитом Ксантиппове сыне. То был момент, когда Афины становились главой и школой Эллады, ее умственным и художественным средоточием, когда сюда начинали уже стекаться со всех концов греческого мира философы, поэты и художники. Преобладающие течения в сфере тогдашней мысли и искусства были восприняты и Периклом. Под их влиянием воспитался он. Благодаря своему образованию и широкому, многостороннему развитию он стал в уровень с умственным движением века, который может быт назван «веком Просвещения». В числе наставников Перикла называют Дамона или Дамонида, музыканта, философа и политика. Впоследствии Перикл пользовался уроками и Зенона, одного из представителей элеатской школы. Но особенно сильное и благотворное влияние, по свидетельству древних, оказал на него Анаксагор своей возвышенной философией, признававшей за регулирующее и управляющее начало в мире «разум». Влиянию именно Анаксагора приписывали ту глубину мысли, которая отличала Перикловы речи; этим же влиянием объясняли сами ораторские приемы Перикла, даже его политические стремления, образ жизни и никогда не покидавшие его хладнокровие и спокойствие;

172

Начал свою карьеру Перикл воином, а на поприще общественно-политической деятельности выступил между 469 и 467 г. Это был момент, когда Аристид сошел уж в могилу или, по крайней мере, доживал свои последние дни среди общего уважения, а Фемистокл скитался изгнанником. Первенствующее значение принадлежало в то время Мильтиадову сыну, Кимону, стоявшему во главе консервативно-аристократической партии.
Перикл, сам по происхождению аристократ, да и по натуре своей всего менее демократ, именно демократической партии «посвятил свои великие дарования, свое высокое положение и свой чистый характер», выражаясь словами английского историка Дж. Грота. Тут могли действовать и фамильные предания — пример великого его родственника Клисфена, тоже, несмотря на свою знатность, ставшего вождем демоса и сделавшегося первым организатором настоящей демократии в Афинах; к этому могло побуждать и личное честолюбие, так как место вождя аристократической партии было занято Кимоном и при тогдашних обстоятельствах для талантливой и честолюбивой личности удобнее всего было стать в ряды партии демократической. Но существовали и другие, не эгоистические мотивы. Справедливо замечают, что истинно великие люди тем и отличаются, что, стремясь к удовлетворению своего честолюбия и личных интересов, они вместе с тем удовлетворяют и великим интересам и потребностям своей страны и своей эпохи. Так и в данном случае. Перикл мог ясно видеть, что в Афинах именно демократической партии принадлежит будущее. В демократии он видел силу Афин, залог их величия и могущества, — такую форму, которая являлась результатом прошлого, окончательная победа которой была своего рода неизбежной необходимостью и которая одна только и могла быть более или менее прочной, устойчивой, обеспечивающей внутренний мир и порядок, полное развитие богатых сил Афин. Вспомним, что победоносная борьба с персами и Фемистокловы меры окончательно определили дальнейшее направление политической жизни Афин; поворот на другой путь вряд ли теперь уже был возможен, по крайней мере, без страшных, долгих и кровавых потрясений. Вместо того чтобы стараться — быть может, совершенно бесплодно — разрушить дело предшествовавших поколений, вместо того, чтобы, оставляя без удовлетворения новые потребности, под-

173

талкивать демос на путь насилия и революции и тем способствовать анархии и превращению демократии в охлократию, владычество черни, — не лучше ли было признать существующий факт и, став во главе демократического движения, постараться взять его в свои руки, урегулировать его, направить в известные границы в интересах порядка и полного развития духовных и материальных сил народа? За эту-то задачу и взялся Перикл.
На первых порах Перикл шел рука об руку с другим замечательным вождем демоса, своим единомышленником и другом, Эфиальтом. Вместе действовали они в народном собрании, вместе вели тут борьбу с партией аристократической и с ее вождем, Кимоном.
Ксантипп был врагом Мильтиада; именно он был его обвинителем в предсмертном его процессе, кончившемся присуждением Мильтиада к штрафу в 50 талантов, и казалось, что это соперничество и вражда оставлены были отцами в наследие сыновьям: Перикл тоже выступил против Кимона обвинителем в процессе, которому тот подвергся после покорения Фасоса. Их разделяли соперничество из-за влияния и противоположность их политических программ, стремлений, самих даже характеров. И что характерно: Кимон, глава партии аристократической, в некоторых отношениях является более демократом, нежели Олимпиец Перикл, вождь демоса: первый — простой, обходительный, с приемами демагога, непринужденно сближающийся с народом, имеющий в себе даже нечто плебейское; а второй — сдержанный, скорее гордый, нежели доступный, без тех свойств, благодаря которым так легко приобретается популярность в массе, натура вовсе не демократическая.
При наших источниках трудно определить долю участия Перикла в деле реформы ареопага, проведенной Эфиальтом. Во всяком случае, Эфиальт не был лишь орудием Перикла, как иногда выставляет его Плутарх. Еще во время соперничества с Кимоном Перикл стал вводить свою систему денежного вознаграждения, начиная с платы присяжным и кончая теориконом. В событиях 50-х гг., в борьбе из-за гегемонии на суше Перикл принимает уже деятельное участие, являясь руководителем внешней и внутренней политики Афин. Тридцатилетний мир, закончивший на время эту борьбу, был его делом и носил его имя.

174

После того для Афин наступили мирные годы. Это и было время наибольшего влияния Перикла. Но прежде ему пришлось преодолеть сильную оппозицию.
Аристократическая партия, еще с изгнанием Кимона лишившаяся было вождя, разрозненная и подавленная нравственно, теперь успела снова оправиться. Во главе ее стал человек, который сумел сплотить и воодушевить ее. Это был Фукидид, сын Мелесия, называемый иногда Алопекским по месту своего происхождения и в отличие от историка Фукидида. Он был из знатной фамилии и в свойстве с Кимоном. Как полководец Фукидид Алопекский не мог равняться с последним, но зато далеко превосходил его как политик и оратор. Аристотель причисляет его к «лучшим государственным людям Афин, если не считать древних».
Решительное столкновение обеих партий и их вождей, Перикла и Фукидида, последовало на этот раз главным образом по вопросу об употреблении союзных денег на постройки, на украшение Афин. По словам Плутарха, в народном собрании враги Перикла кричали, что афинский народ покрывает себя срамом и приобретает худую славу, перенеся союзную казну в Афины под тем предлогом, что тут она будет в большей безопасности, и теперь вдруг употребляя ее на постройки; они говорили о страшном насилии и явной тирании по отношению к Элладе со стороны Афин, так как деньги, собираемые с союзников и предназначаемые на войну, тратятся на украшение города, который, точно тщеславная женщина, увешивает себя драгоценными камнями, статуями и храмами в тысячи талантов. В ответ на такие нападки Перикл доказывал, что «афиняне не обязаны давать отчет союзникам в употреблении союзных денег, так как афиняне сражаются вместо них и защищают их от варваров, неся на себе все тягости, а союзники доставляют только деньги; эти деньги принадлежат уже не тому, кто дает, а тому, кто их получает, если только последний выполняет принятые взамен того на себя обязательства. Так как город достаточно снабжен всем необходимым для войны, то следует излишек употреблять на такое дело, которое доставит Афинам бессмертную славу, распространит благосостояние в среде населения, вызовет разнообразную деятельность и различные потребности, оживит всякие искусства и ремесла, займет все руки,

175

так что почти весь город будет на жалованье, сам себя украшая и вместе с тем питая»26.
Перикл таким образом стоял за централизацию, за безусловное главенство и господство афинян над союзниками; Фукидид же выступал защитником равноправного положения последних. Но с этим вопросом были связаны и другие, например о направлении внешней политики Афин, об отношении к Спарте и к Персии; тут сталкивались интересы городского и сельского класса и т. д. Перикл, по всей вероятности, имел опору преимущественно в городском населении, как наиболее заинтересованном в осуществлении его проектов относительно построек, а Фукидид — в сельском. Строительная деятельность требовала больших средств; та система денежного вознаграждения, которую ввел Перикл и о которой мы еще будем говорить, была выгодна преимущественно для городского населения, а для поддержания и развития этой системы опять-таки нужны были средства. Тогдашняя демократия в Афинах была связана с господством над союзниками. Это главенство, распоряжение союзной казной, расширение союза, сферы политического и торгового влияния, своего рода политика «империализма»27, — все это служило источником средств и благосостояния городского населения и за все это стояла партия демократическая, радикальная, хотя такая программа была в сущности далеко не либеральная. Таким образом, «империализм» и радикализм в Афинах были тесно связаны между собой. Консервативные же элементы, в особенности сельское население, или мало были заинтересованы в поддержании «империализма» или же относились даже прямо враждебно к подобному направлению, как противоречащему их интересам. Столкновение разрешилось остракизмом. Партия Перикла одержала верх, и Фукидид принужден был отправиться в изгнание (443/42 г.).

26 В этих словах, передаваемых Плутархом в биографии Перикла (12), некоторые видят отрывки из подлинных речей, произнесенных тогда Фу-кидидом и Периклом. Но в них есть и неточность: союзники, платившие форос, поставляли, кроме денег, еще и гоплитов.
27 Об этом см.: Meyer Ed. Geschichte des Altertums. Bd. III. S. 558 f.; Bd. IV. Stuttgart, 1901. S. 39 f.
176

Внутренняя борьба в Афинах прекратилась надолго. С изгнанием Фукидида Алопекского влияние Перикла достигает своего апогея. В течение целых 15 лет Перикл правит Афинами без соперников, как общепризнанный руководитель государства. Именно к этому периоду вполне применимо выражение историка Фукидида: «По имени это была демократия, а на деле правление первого мужа».
По словам одного комического поэта, афиняне передали Периклу все: «и дань союзных городов, и сами города — одни вязать, другие разрешать, и каменные стены — одни строить, другие вновь разрушать, и договоры, силу, власть, мир и богатство, и счастье». Враги называли Перикла «величайшим тираном», а окружавших его приверженцев — «новыми Писистратидами»: его сравнивали с Писистратом и находили между ними даже внешнее сходство.
Перед нами редкое, поразительное явление: вполне свободный народ, и притом впечатлительный, подвижной, в течение целого ряда лет подчиняется добровольно власти и влиянию одной личности. Где же причина столь могущественного влияния Перикла? На чем же основывался авторитет его? Прежде всего — на его личных качествах.
Перикл является благороднейшим типом эллина. Его отличает от других знаменитых деятелей Эллады не дарование и не гениальность в той или другой сфере, так как, несомненно, были в Греции деятели, по своему военному гению или, как преобразователи и законодатели, по творчеству и смелости мысли стоявшие выше его. Он не был тем реформатором, который пролагает совершенно новые пути; он был лишь продолжателем и завершителем дела Клисфена, Фемистокла и Эфиальта. Даже в столь блестящей строительной деятельности Перикл имел предшественников, в том числе Кимона, которого в этом отношении никак нельзя противополагать ему. Но Перикла отличало необыкновенно гармоническое сочетание разнообразных талантов и качеств. Он был и правитель, и полководец, и великий оратор, и все это в нем соединялось с безукоризненной честностью и неподкупностью, столь редкими в Греции, с простотой образа жизни, с возвышенным умом, с широким образованием и художественным вкусом, наконец, даже с красивой, величественной внешностью.

177

Перикла нельзя назвать военным гением. Как полководец, он не ослеплял блестящими подвигами; но он обладал такими драгоценными в вожде качествами, как безупречное личное мужество, опытность, хладнокровное благоразумие и осторожность. Он не был тут рутинером; напротив, он умел пользоваться всяким нововведением и усовершенствованием в военном деле.
Но бесспорно, из всех тех разнообразных дарований и качеств, которыми обладал Перикл, на первом плане стоял талант ораторский. Именно могуществу своего слова прежде всего обязан был Перикл тем обаятельным влиянием, которое производил он на своих современников. Подлинные речи Перикла не сохранились — они не были записаны, — и речи, влагаемые в его уста Фукидидом, составляют в значительной мере композицию самого историка. Но в признании величия Перикла как оратора еще в древности согласны были все. Могущество Периклова слова признавалось самими врагами, даже комиками, и недаром они называли Перикла Олимпийцем. О нем говорили, что он мечет перуны, поражает своим словом, как громом и молнией. По выражению одного из комиков, «само Убеждение восседало на устах Перикла», и о его способности убеждать свидетельствовали сами соперники.
Натура Перикла была далеко не демократическая. Он не умел легко и непринужденно сближаться с массой; он не был человеком, выражаясь нашим языком, «популярным». Наоборот, его обвиняли в надменности и излишней сдержанности. Он хранил всегда величавое спокойствие и хладнокровие. Честность и бескорыстие Перикла были общепризнаны. Управляя государством в течение стольких лет, заведуя постройками и имея в своем распоряжении большие суммы денег, он ни на одну драхму не увеличил своего состояния.
Образ жизни Перикла был чрезвычайно прост и умерен. Почти все время посвящалось делам государственным. На улице Перикла можно было видеть идущим — своей обычной, медленной и спокойной походкой — только по одной дороге, именно в народное собрание или в Совет. Единственным развлечением для Перикла была беседа в домашнем кругу, среди близких друзей, к числу которых принадлежали избранные умы и таланты тогдашней Греции. Здесь он отдыхал от своей напряженной деятельности, от тяжелых государственных забот и дум; здесь он расширял свой умственный кру-

178

гозор, черпал новые силы и идеи, приходил в тесное общение с лучшими представителями умственных и художественных стремлений века. Все, что было выдающегося в тогдашнем афинском обществе, так или иначе принадлежало к кружку Перикла. В его доме сходились и философы Анаксагор, Зенон, Протагор, молодой Сократ, и прорицатель Лампон, и историки, как, вероятно, Геродот, и поэты, например, Софокл, и художники, Фидий, философ-архитектор Гипподам и др. Душой же этого кружка была талантливая и высокообразованная Аспазия, дочь Аксиоха, уроженка Милета, с которой Перикл сблизился, разведясь со своей первой женой.
Таков Перикл в характеристике преимущественно Плутарха.
Затем при объяснении того господствующего положения, какое занял Перикл, необходимо иметь в виду некоторые черты самого афинского строя.
Из тогдашних должностей в Афинах самой важной и влиятельной была стратегия 28. Стратеги были не только предводителями войска, но они стояли во главе всего военного и морского управления. Они заведовали набором войска, назначали триерархов, председательствовали в судах по делам о военных преступлениях, наблюдали за гаванями, городскими стенами и укреплениями, за внешней и внутренней безопасностью страны, за налогами и повинностями, имевшими отношение к военным целям, принимали меры относительно подвоза хлебных припасов в Аттику и снабжения города продовольствием. Они являлись представителями Афинского государства во внешних сношениях, заключали перемирия и иногда даже мирные договоры; их попечению предоставлялись нередко лица и города, находившиеся под покровительством Афин, иностранцы, получавшие особые почетные права. Немалым влиянием пользовались стратеги и внутри государства. По своей должности они постоянно находились в сношениях с Советом и таким образом могли влиять на него; они имели право созывать (конечно, через пританов) чрезвычайные народные собрания, а в иных случаях наоборот — не допускать созвания экклесии; их предложения раньше других обсуждались народом и т. д. В некоторых жертвоприношениях, в религиозных процессиях и торжествах стратеги принимали видное участие. Одному из страте-

28 Hauvette-Besnault A. Les strateges atheniens. Paris, 1884.
179

гов обыкновенно поручалось главное начальство над войском, руководительство всем предприятием, так что остальные его товарищи до некоторой степени были подчинены ему; иногда один или несколько стратегов получали особые полномочия.
Таким главой коллегии стратегов и лицом, облеченным особыми полномочиями, является не раз Перикл. В течение пятнадцати лет своего полновластия он избирался в стратеги из года в год. Кроме того, Перикл заведовал постройками, и вообще его влияние так или иначе простиралось и на финансовое управление.
Еще важнее другое обстоятельство. Афинская демократия, с народным собранием в несколько тысяч человек, эта «держава», глава обширного союза, ведшая широкую политику, нуждалась в известном сосредоточении власти и в постоянном руководителе. Существование такого «руководителя демоса», демагога, влияние одной выдающейся личности было необходимым условием успешной деятельности народного собрания, последовательности в политике, как внутренней, так и внешней, залогом величия и благоденствия государства. И понятно, в Афинах только тот мог достичь могущественного, постоянного влияния, кто умел воздействовать на народное собрание, увлекать его за собой, подчинять его своей воле, другими словами, — кто был оратором.
Таким оратором и «демагогом» в настоящем значении слова, т. е. «руководителем демоса», и был Перикл, соединявший в своих руках в то же время и стратегию. Замечательную характеристику его, как вождя афинского демоса, дал еще Фукидид. «Перикл был первый из афинян своего времени, сильный словом и делом», — говорит этот историк (I, 139)... «Стоя во главе государства в мирное время, он правил умеренно и охранил его безопасность. Афины достигли при нем высшего могущества... Перикл, сильный нравственным достоинством и умом и явно неподкупный в высшей степени, свободно правил массой, и не столько она руководила им, сколько он ею, потому что он приобрел власть, не прибегая к недостойным средствам, и не имел вследствие этого нужды льстить толпе, но, пользуясь уважением, мог и резко противоречить ей. Так, когда он видел, что афиняне не во время смелы, он своими речами пробуждал в них страх, и наоборот, — видя их падающими духом без основания, он внушал им смелость. По имени это была демократия, на деле же — правление первого мужа» (II, 65).

Подготовлено по изданию:

Бузескул В. П.
История афинской демократии / Вступ. ст. Э. Д. Фролова; науч. редакция текста Э. Д. Фролова, Μ. М. Холода. — СПб.: ИЦ «Гуманитарная Академия», 2003. — 480 с. — (Серия «Studia Classica»).
ISBN 5-93762-021-6
© Э. Д. Фролов, вступительная статья, 2003
© Μ. М. Холод, приложения, 2003
© Издательский Центр «Гуманитарная Академия», 2003



Rambler's Top100