Наша группа ВКОНТАКТЕ - Наш твиттер Follow antikoved on Twitter
106

2. ТВОРЧЕСТВО ЭСХИЛА

Эсхил, которого древние называли «отцом трагедии», был первым аттическим драматургом, произведения которого дошли до нас. Все сведения о его предшественниках и старших современ-

107

никах очень скудны, хотя источники называют около десятка имен. Известно, что до Эсхила в трагедии почти не было действия; она напоминала скорее патетическую лирическую кантату хора. «Эсхил первый ввел двух актеров вместо одного; он же уменьшил партии хора и на первое место поставил диалог»1. С появлением второго актера стал возможен драматический конфликт, подлинная основа трагедии, и, говоря словами Аристотеля, благодаря всему этому трагедия «впоследствии достигла своего прославленного величия».
Эсхил родился в 525/4 г. в семье знатного землевладельца в Элевсине, предместье Афин. На драматических состязаниях он впервые выступил не достигнув еще тридцатилетнего возраста, но более десяти лет добивался первой награды, которую получил лишь в 484 г. Драмы этого первого периода творчества Эсхила до нас не дошли.
Первая половина жизненного пути поэта была тесно связана с войной за свободу Эллады. К началу V в. над Афинами, как и над всей Элладой, нависла угроза персидского завоевания. Персидские цари, которые провозгласили себя владыками «всех людей от восхода до захода солнца», уже расширили свои азиатские границы от Инда до Ливии и от Аравии до Геллеспонта. Дальнейший путь персов лежал на Балканы, открывающие доступ ко всему восточному Средиземноморью. Перед лицом грозного врага с его мощными морскими и сухопутными силами греки сумели преодолеть свои внутренние разногласия и сплотиться для отпора персам. Борьбу за свободу и независимость всей Эллады возглавили Афины и Спарта. Эсхил сражался и был ранен при Марафоне, где афинское войско нанесло первое поражение персам. Затем Эсхил сражался при Саламине, где был разбит персидский флот, участвовал в битве при Платеях, где в 479 г. персы потерпели окончательное поражение. Эсхил всегда ставил военно-патриотическую деятельность выше своих заслуг драматурга и даже сочинил эпитафию, в которой отметил только свои воинские заслуги:

Эвфорионова сына, Эсхила афинского кости
Кроет собою земля Гелы, богатой зерном;
Мужество ж помнят его марафонская роща и племя
Длинноволосых мидян, в битве узнавших его.

После первой победы в драматическом агоне Эсхил в течение двадцати лет был признанным главой трагедийных поэтов. Со своим искусством он познакомил даже западных греков, предприняв путешествие в Сицилию ко двору сиракузского тирана Гиерона. В 468 г. он потерпел поражение и был вынужден уступить первую награду своему юному сопернику Софоклу, но спустя десять лет, будучи уже в преклонном возрасте, завоевал

1 Аристотель. Поэтика, гл. 4, 1499 а.
108

полное признание сограждан, показав им трилогию «Орестея», единственную античную трилогию, сохранившуюся до нашего времени. Вскоре после этой последней блестящей победы Эсхил вновь покинул Афины и спустя два года в 456/5 г. умер в городе Геле, в Сицилии.
По античным сведениям, Эсхил сочинил около 80 драм, постановки которых принесли ему 13 побед. «Эсхил, Софокл, Еврипид написали каждый около ста трагедий, — отмечал Н. Г. Чернышевский, — Аристофан более пятидесяти комедий, — а все эти люди проводили на народной площади более времени, нежели в своей рабочей комнате»1.
Не считая многочисленных фрагментов, особенно пополнившихся в связи с новыми находками, полностью сохранилось всего 7 трагедий Эсхила.
Самая ранняя из сохранившихся трагедий, «Умоляющие», по форме близка к лирической хоровой кантате. 50 дочерей царя Даная вместе с отцом прибыли в город Аргос, гонимые страхом перед преследующими их сыновьями Египта, брата Даная. В Аргосе они ищут спасения у царя Пеласга.
Дочери Даная, или Данаиды, составляют хор трагедии, их песни преисполнены страха, тревоги, отчаяния и надежды. Все эти чувства порождены страхом перед грубостью и насилием, а последние наглядно раскрываются в образе посланца Египтиадов, требующего выдачи беглянок. В драме Эсхила изображены страдающие люди, а действенность их страданий становится тем более убедительной, что зрители точно узнают об их источнике; таким образом, перед ними воспроизводится та действительность, которая порождала изображаемые чувства. Слабость и беспомощность Данаид вызывали у зрителей сочувствие и сострадание. А далее они узнавали, что побуждаемый именно этими глубоко человеческими чувствами царь Пеласг тоже испытывал желание вступиться за девушек и защитить их права. Но чтобы осуществить свое намерение, Пеласг должен был действовать и бороться. В необходимости для героя активно действовать было заложено главное и существенное отличие драмы Эсхила от лирической кантаты. Совершенно новым по сравнению с эпическим и лирическим героем был образ первого трагического героя Пеласга, которого как типического носителя греческого благоразумия и справедливости Эсхил противопоставлял диким варварам Египтиадам и пассивным Данаидам. Пеласг понимал, что его активная помощь Данаидам повлечет за собой военное выступление Египтиадов против его народа, а отказ от помощи девушкам будет актом бесчеловечным и несправедливым, нарушающим заветы богов. Так возникал трагический конфликт как дилемма, разрешить которую не мог никто, кроме самого Пеласга.

1 Н. Г. Чернышевский. Полн. собр. соч. Т. 2. М., 1949, стр. 452.
109

В «Илиаде» все решения людей были подсказаны богами. В «Одиссее» помимо божественного вмешательства появляются соображения целесообразности и пользы, но нигде до Эсхила нет ни свободного выбора, ни борьбы за принятое решение. Эсхил впервые изображает действия людей как следствия их собственного выбора. Поставив своего героя между двумя одинаково важными стимулами действия, поэт предоставляет ему право решения. Пеласг поступает так, как, по мнению Эсхила, должен был поступить безупречный глава народа: он советуется с народом и получает подтверждение своего решения. Таким образом Данаиды спасены: Аргос предоставляет им убежище и защиту, но своим актом гуманности навлекает на себя угрозу войны. Так заканчивается первая часть трилогии. Обе следующие за ней трагедии не сохранились.
В 472 г. Эсхил выступил с тетралогией, в которую входила трагедия «Персы», посвященная столкновению Эллады с Персией и, в частности, изображающая разгром персов в морском сражении при острове Саламине в 480 г. Реальные исторические события, свидетелем и участником которых был сам Эсхил, отражены в драме в мифологическом плане. Поражение персов поэт объясняет божественным возмездием за властолюбие и безмерную гордость персидского царя Ксеркса. Боги предоставили людям свободу выбора, считает Эсхил, но установили им меру возможного и послали как предостережение Атэ, а люди часто забывают об этом, и тогда Атэ повергает людей в безумье. Ксеркс выступил против установленного миропорядка: он повел персов на Элладу, сделал сушей море и цепями сковал вольный Геллеспонт. Для осуществления правосудия боги выбрали греков и определили Саламин стать первым местом возмездия. Эсхил перенес события драмы в столицу врагов, город Сузы. Этот прием позволил ему и далее усилить драматизацию действия. Тяжелые предчувствия волнуют старых персидских старейшин — хор трагедии. Атосса, мать Ксеркса, встревоженная странным сном, вызывает заклинаниями тень покойного мужа; он предвещает ей поражение персов, посланное богами в наказание за дерзость Ксеркса. Нагромождение имен, непривычных для греческого слуха, бесконечные перечисления государств, городов и вождей свидетельствуют об архаичной манере автора. Новым оказывается чувство страха, напряженного ожидания, которыми проникнуты реплики царицы и корифея хора. Наконец, в разорванной одежде, измученный долгим путем, появляется сам Ксеркс и горько оплакивает свое несчастье.
Мифологическое восприятие событий не помешало Эсхилу правильно определить соотношение сил в вопросе личного поведения человека и объективной необходимости, не заслонило от него подлинного смысла всей политической ситуации. Военной мощи персов, поддерживаемой только страхом и насилием, Эсхил противопоставляет ту силу греков, в основе которой лежит осознанное

110

стремление к свободе. Персидские старейшины так характеризуют греков:

Не рабы они у смертных, не подвластны никому.

Участь Ксеркса должна была служить предостережением всякому, кто рискнул бы посягнуть на Элладу.
По сравнению с «Умоляющими» в «Персах» роль хора значительно сокращена и увеличены партии актеров. Дальнейшее развитие роли актера, претендующего уже на положение главного носителя действия, отражено в трагедии «Семеро против Фив», заключительной в трилогии о царях Лае, Эдипе и сыновьях последнего. Трилогию завершила сатировская драма «Сфинкс».
События фиванского рода Лабдакидов излагались в фиванском цикле мифов. В частности, одному из представителей этого преступного рода, царю Лаю, оракул предсказал смерть от сына. Тогда Лай повелел рабу умертвить новорожденного, но раб обманул царя и, пожалев ребенка, отдал его на дороге прохожему. Бездетные царь и царица города Коринфа взяли себе безвестного найденыша и назвали его Эдипом. Когда же он вырос и пожелал узнать свою судьбу, дельфийский оракул предсказал, что он убьет отца и вступит в брак с матерью. Считая коринфскую чету своими родителями, Эдип покинул их и отправился странствовать. В пути он встретился с каким-то старцем и случайно убил того. Убитый старец и был отцом Эдипа. Затем Эдип пришел в Фивы, спас город от чудовищного Сфинкса, замыслившего погубить всех граждан, и благодарные фиванцы назвали спасителя своим царем, отдав ему в жены недавно овдовевшую царицу Иокасту (его мать). От этого брака родились два сына и две дочери — Этеокл, Полиник, Антигона и Исмена. Когда невольные преступления Эдипа сделались явными, Иокаста кончила жизнь самоубийством, Эдип же ослепил себя и проклял своих детей. А после его смерти сыновья поссорились, Полиник покинул Фивы, набрал войско и осадил город. Предводители семи полков, включая самого Полиника, остановились у ворот Фив. Такова ситуация трагедии, названной комедиографом Аристофаном драмой, полной воинственного пыла. Однако Эсхил меньше всего стремится прославлять войну ради войны. Его цели совсем иные. В этой трагедии особенно четко выражено эсхиловское мировоззрение и мировосприятие.
Над Фивами нависла угроза войны. Этеокл, как глава города, обязан выступить против врагов. Но предводитель их, Полиник, — родной брат Этеокла, поэтому победителю суждено стать братоубийцей. По мифу, оба брата — носители родового проклятья. Поэтому в их неизбежном столкновении, по представлению современников Эсхила, должна осуществиться воля богов, блюстителей справедливости и карателей преступлений. Но вместе с тем Этеокл — защитник отечества, а Полиник — изменник. Эта антитеза, подсказанная актуальными проблемами

111

современности, оказывается у Эсхила основной и определяет отношение к герою. Принадлежность к отверженному роду сделала угрюмым и мрачным Этеокла: плач и стоны фиванских девушек, узнавших о приближении врага, вызывают в нем лишь гнев и отвращение к ним. Но все афинские зрители и их гости, сидящие в театре, хорошо помнят пережитые ими ужасы недавней войны, поэтому их симпатии на стороне Этеокла, отстаивающего свободу своей родины. Эсхил даже сам дважды назвал греков, противников Этеокла, людьми с чужой речью, как бы аргументируя всеми средствами мотивы поведения Этеокла. С одной стороны, по Эсхилу, боги уже не предписывают человеку его поступки, он сам волен в своем выборе, но с другой — любая свободная деятельность таит в себе опасность для человека. Выступление Этеокла против брата одновременно подвиг и преступление: одолев Полиника, он выполнит свой гражданский долг, но как братоубийца навлечет на себя неизбежную кару. Трагический конфликт был также в «Умоляющих», но там он оказался мнимым, так как народ был единодушен со своим правителем и опасения Пеласга не подтвердились. Здесь же носителем подлинной трагической проблематики впервые стал основной персонаж трагедии, сделавшийся тем самым первым трагическим героем в современном смысле этого слова. Этеокл принимает решение, достойное защитника отечества, доблестного и мужественного полководца. Он вступает в единоборство с Полиником, понимая, что никто, кроме него, не сможет этого сделать, и что в противном случае Фивы будут отданы на разграбление захватчикам. Оба брата погибают в поединке, но смерть Этеокла воспринимается как залог победы Фив. Поэтому нет трагического финала, а радостно восклицают фиванцы:

Ярмо неволи не наденет город наш:
В прах пала похвальба могучих воинов...

На примерах судьбы Ксеркса и Этеокла Эсхил утверждал право человека на свободу личной воли. Но личная воля Ксерка противоречила общественному благополучию, и поэтому его действия завершились катастрофой для государства, хотя сам Ксеркс физически уцелел в ней. Личная же воля Этеокла была обращена на спасение государства и он достиг желаемого, а его смерть, неотвратимая по законам мифологических представлений, была воспринята как гибель подлинного героя.
Гимном разуму и справедливости звучит наиболее знаменитая впоследствии трагедия «Прикованный Прометей», дата и место постановки которой неизвестны. Древний миф о титане Прометее впервые использовал Гесиод. Его Прометей — умный и коварный обманщик, сделавший своей жертвой даже самого Зевса, от которого он понес заслуженное наказание. В Афинах существовал древний культ Прометея — похитителя огня. На

112

празднике в его честь юноши состязались в беге с горящими факелами (прометеев огонь).
Действие трагедии Эсхила происходит на краю земли, в дикой стране скифов. В прологе Власть и Сила, грубые прислужники Зевса, приводят скованного Прометея, и Гефест против своей воли, по приказу Зевса пригвождает титана к высокому утесу 1. Оставшись один, Прометей оплакивает свою судьбу, призывая природу быть свидетельницей его страданий.

О ты, эфир божественный, и вы,
О ветры быстрокрылые, и реки,
И смех морских неисчислимых волн,
Земля — всематерь, круг всезрящий солнца,
Вас всех в свидетели зову: смотрите,
Что ныне, бог, терплю я от богов!
Скорбный монолог Прометея прерывают неожиданные звуки:
...Что за шум раздается вблизи
От несущихся птиц? И эфир зазвенел,
Рассекаем ударами реющих крыл.

На крылатой колеснице появляется хор, изображающий дочерей бога Океана. Океаниды утешают страдальца и просят его рассказать, что же заставило Зевса прибегнуть к столь суровому наказанию. Первый эписодий открывается монологом Прометея. Вина его в безмерной любви к людям и в стремлении защитить их от несправедливых посягательств богов. Желая людям счастья, Прометей скрыл от них тайны будущего, подарил надежду и, наконец, принес им огонь. Совершая все это, он твердо знал, что

...Смертным помогая,
Готовил казнь для самого себя.

Из морских недр на крылатом драконе прилетает старик Океан, чтобы утешить Прометея. Но Прометею чужды смирение и покаяние, к которым призывает Океан. Океан покидает орхестру, и первое действие оканчивается песней-плачем Океанид, вместе с которыми Прометея оплакивают все люди, стонет морская пучина, дробясь гневным прибоем о прибрежные скалы, плачут серебристые волны рек и даже в своих подземных чертогах содрогается мрачный Аид. Большим монологом Прометея открывается второй эписодий. Прометей перечисляет те благодеяния, которые он оказал людям: некогда, подобно жалким муравьям, те копошились в подземных пещерах, лишенные чувства и разума. Он «показал восходы и закаты звезд небесных», научил «науке числ и грамоте», «дал им творческую память, матерь муз». С его помощью научились люди приручать диких животных и плавать по морям, он открыл им тайны врачевания и извлек для них богатства зем-

1 Так как в трагедиях Эсхила не могло одновременно активно участвовать а действии более двух актеров, то в этой сцене Прометея и Силу, вероятно, изображали безмолвные статисты, протагонист исполнял роль Гефеста, а девтерагонист, т. е. второй актер,— роль Власти.
113

ных недр—«железо, и серебро, и золото, и медь». «Все от меня, — кончает свой рассказ Прометей, — богатство, знание, мудрость! »
Для эпохи становления и победного утверждения афинской демократии, провозгласившей свободу человеческого разума и призвавшей человека к активной творческой деятельности, характерна вера в прогрессивное развитие общества. Она нашла художественное выражение в образе титана Прометея. Пессимистические представления Гесиода об общественном регрессе, отраженные в мифах о Пандоре, посланной людям в наказание за преступление Прометея, и о пяти поколениях уже не встречали сочувствия. По многовековой мифологической традиции общественный прогресс воплощается у Эсхила в образе бога-благодетеля, явившегося первопричиной всех достижений цивилизации. Прометей становится в трагедии Эсхила активным борцом за справедливость, противником зла и насилия. Величие его образа подчеркивается также и тем, что он, провидец, знал о своих грядущих страданиях, но во имя счастья людей и торжества правды сознательно обрек себя на пытки. Противник Прометея, враг людей, необузданный насильник и деспот — сам Зевс, отец богов и людей, правитель вселенной. Для того чтобы подчеркнуть произвол его власти, Эсхил выводит в своей трагедии еще одну жертву Зевса. К скале, на которой распят Прометей, подбегает Ио. Несчастная возлюбленная Зевса, некогда красивая девушка, обращена ревнивой Герой в телку и обречена на бесконечные скитания. Боги изменили облик Ио, но сохранили ей человеческий разум. Ее преследует овод, укусы которого повергают несчастную в безумие. Незаслуженные мучения Ио заставляют Прометея забыть о собственных страданиях. Он утешает Ио, предсказывает ей близкий конец мучений и славу. В заключение он грозит гибелью их общему мучителю — Зевсу, тайна судьбы которого известна ему одному. Слова Прометея доходят до слуха Зевса, и напуганный тиран отправляет к Прометею слугу богов Гермеса, чтобы выведать тайну. Теперь бессильный распятый Прометей держит в своих руках судьбу всесильного самодержца. Он отказывается открыть тайну Зевса и с презрением смотрит на Гермеса, который добровольно променял свою свободу на службу Зевсу:

Знай хорошо, что я б не променял
Своих скорбей на рабское служенье 1.

Гермес грозит Прометею новыми неслыханными муками, но Прометей знает, что Зевс не в силах умертвить его, а «муку терпеть врагу от врагов — не позорно ничуть». Разгневанный Зевс обрушивает на Прометея все подвластные ему стихии. В страхе

1 Эти слова Прометея привел Маркс в предисловии к своей докторской диссертации и добавил: «Прометей — самый благородный святой и мученик в философском календаре» (К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 1, М., 1929, стр. 26).
114

мечутся плачущие Океаниды. Небо раскалывается в огне сверкающих молний. Раскаты грома сотрясают горы. Дрожит земля. В черных клубах сплетаются ветры. Скала с Прометеем низвергается в пропасть. Дальнейшая судьба Прометея в трилогии Эсхила остается неизвестной. Сохранившаяся трагедия многим казалась странной. Особенно загадочным считали образ Зевса, который в других драмах Эсхила выступал как воплощение миропорядка и справедливости. Возможно, разгадка была в несохранившихся частях трилогии, завершавшейся примирением Прометея с Зевсом. Эсхил верил в мировой прогресс и в поступательное движение мира к всеобщей гармонии. Он мог изобразить юного Зевса, согласно мифу насильственно захватившего власть, а затем дать этот образ в развитии и показать, как Зевс ценой страданий Прометея перестает быть насильником и тираном. В подтверждение данной гипотезы следует сослаться на эволюцию Эриний в трилогии «Орестея».
Композиция «Прикованного Прометея» еще вполне архаична. Действие преимущественно заменяется рассказом о нем. Герой же, распятый на скале, неподвижен; он лишь произносит монологи или беседует с теми, кто приходит к нему.
Тем не менее эмоциональное воздействие этой трагедии чрезвычайно велико. В течение многих веков с образом титана Прометея связывались самые передовые социальные идеи, а принесенный им на землю огонь стал символом огня мысли, пробуждающей людей. Для Белинского «Прометей—это сила рассуждающая, дух, не признающий никаких авторитетов, кроме разума и справедливости»1. Имя Прометея навсегда сделалось нарицательным именем бесстрашного борца против деспотизма и тирании. Под влиянием Эсхила создал своего бунтарского «Прометея» молодой Гете. Романтическим героем, страстным противником всякого зла и пылким мечтателем оказался Прометей в одноименной поэме Байрона и в «Освобожденном Прометее» Шелли. Одноименную симфоническую поэму создал Лист, симфонию «Прометей, или Похищение огня» — Скрябин. В 1905 г. Брюсов назвал огнем Прометея, зажженным в мятежных душах недавних рабов, разгорающееся пламя первой русской революции.
Весной 458 г. была поставлена драматическая трилогия «Орестея», удостоенная первой награды. В основу ее сюжета положен миф о смерти Агамемнона — предводителя ахейского войска в походе на Трою — и о судьбе его рода. Первые отголоски этого мифа звучат в «Одиссее», где заметно стремление сопоставить судьбу двух семей — Одиссея и Агамемнона: поводом для созыва на Олимпе совета богов в первой книге «Одиссеи» оказывается смерть Эгисфа, которого убил сын Агамемнона Орест — мститель за убитого Эгисфом отца, а далее в царстве мертвых Агамемнон сравнивает вероломную жену Клитеместру, опозорившую своей

1 В. Г. Белинский. Полн. собр. соч., т. 5, стр. 322.
115

изменой всех женщин, с верной Пенелопой; менее четки сопоставления Телемаха с Орестом и Антиноя с Эгисфом, возможно также связанные с историей обоих сюжетов. В древнюю эпическую версию хорический поэт Стесихор ввел новый мотив, связанный с возрастающим влиянием Дельф, центра общегреческого культа Аполлона. Когда Орест отомстил за смерть Агамемнона, убив Эгисфа и мать, Аполлон, приказавший совершить это убийство, оправдал Ореста и очистил от скверны. Впервые у Пиндара изменена роль Клитеместры: из пособницы Эгисфа она сама становится мужеубийцей. Эту же версию использует Эсхил, но совершенно изменяет былую религиозную трактовку мифа, отводя центральное место не богу, а страдающему и деятельному герою.
Незадолго до постановки «Орестеи» драматург Софокл ввел в трагедию третьего героя. Новшеством Софокла воспользовался Эсхил, получив возможность усложнить действие, углубить драматический конфликт и сосредоточить внимание на основных персонажах драмы. Первая часть трилогии — трагедия «Агамемнон» посвящена судьбе ахейского героя. Действие происходит в Аргосе, столице царства Агамемнона, где Клитеместра устраивает пышную церемонию встречи мужа, вернувшегося победителем с богатой добычей. Предчувствиями близкой беды охвачены все присутствующие: смущен и напуган старый слуга, которого Клитеместра заставила караулить возвращение кораблей, в смятении старейшины Аргоса, с ужасом слушают они страшные пророчества троянской царевны Кассандры, пленницы Агамемнона. Спокоен и далек от подозрений лишь один Агамемнон. Но как только он входит во дворец и переступает порог своей ванны, Клитеместра сзади наносит ему удар секирой и, покончив с мужем, убивает прибежавшую на крик Агамемнона Кассандру. По законам античного театра зрители не должны были видеть убийства. Они слышали только крики жертв и узнавали о происшедшем из рассказа вестника. Затем на орхестру выкатывали эккиклему, на которой лежали тела убитых. Над ними с секирой в руках стояла торжествующая Клитеместра. По традиционной мотивировке она мстила Агамемнону за то, что некогда, желая ускорить отплытие греческого флота под Трою, он принес в жертву богам свою дочь Ифигению. Боги выбрали Клитеместру орудием наказания преступного отца и осуществили свое правосудие. Но такая интерпретация мифа уже не удовлетворяла Эсхила, которого интересовали этические мотивы поведения человека, свободного в выборе своих решений. Поэтому не поруганные чувства матери руководят действиями порочной и жестокой Клитеместры, а желание провозгласить законным правителем Аргоса и преемником Агамемнона своего возлюбленного Эгисфа. Попирая все нормы человеческого поведения, обрызганная кровью своих жертв, Клитеместра торжествует:

И радовалась я, как ливню Зевсову
Набухших почек радуется выводок.

116

Хор старейшин боится царицы, но не скрывает своего осуждения :

Как ты заносчива!
Сколько гордыни в речах твоих. Кровь опьянила тебя!
Бешенство душу твою обуяло. Ты веришь,
Будто к лицу тебе пятна кровавые...

В этой трагедии Агамемнон выступает еще в традиционной роли носителя проклятия всего преступного рода Атридов, каждый член которого неизбежно становится преступником, а его наказание воспринимается как неизбежная кара богов, хранителей справедливости — основы миропорядка. Но Клитеместра не ограничилась ролью бесстрастного демона мщения, в своих действиях она руководствовалась личными побуждениями, противоречащими нормам человеческого поведения. Всем вполне отвечающим ее облику поведением она навлекала на себя неизбежный удар, постигший ее в следующей трагедии «Хоэфоры» 1. Эта трагедия названа по хору женщин, которые во главе с дочерью Клитеместры Электрой совершают обрядовые возлияния на могиле Агамемнона и там неожиданно встречают Ореста. В дельфийской версии мифа до Эсхила Орест выступал лишь исполнителем воли божества, справедливо карающего преступницу:

Пусть ударом смертельным смертельный удар отомщен будет.
Пусть терпит тот, кто свершил...

У Эсхила воля богов становится собственным намерением Ореста, желающего покарать убийцу отца, его не останавливает даже то, что сам он окажется убийцей матери. Здесь нет никакого «гамлетовского» разлада разума и воли, или воли и действия. Но, осуществляя справедливое возмездие, Орест сам становится преступником, запятнавшим себя кровью матери. В свете древних мифических представлений он был потенциальным преступником еще до свершения убийства, так как над ним тяготело наследственное проклятие рода Атридов, сулившее ему неизбежное несчастье и смерть. Итак, стремясь восстановить попранную Клитеместрой справедливость, Орест в свою очередь совершает преступление и подвергается преследованию Эринний, богинь мщения, карающих тех, кто посягает на незыблемость уз кровного родства. Охваченный безумным ужасом Орест убегает, а хор горестно вопрошает:

Где предел, где конец,
Где навеки уснет
Родового проклятия злоба?

Ответом на этот тревожный вопрос является заключительная часть трилогии, трагедия «Евмениды», посвященная оправданию Ореста и прославлению величия Афин. Орест прибегает в Дель-

1 «Хоэфоры» в переводе с греческого означает «несущие погребальные возлияния».
117

фы, надеясь найти спасение у алтаря Аполлона. По мифу, Аполлон либо сам очищал его, либо давал свой лук, которым Орест отражал Эринний; но дельфийское очищение не удовлетворяло Эсхила. Апполон предлагал Оресту искать защиты в Афинах. Действие переносилось в Афины, что, вероятно, осуществлялось довольно примитивными средствами: захлопывалась центральная дверь скены, представлявшая дверь дельфийского храма, и перед ней ставилось изображение Афины, а появление актера, изображавшего богиню, служило началом действия в новом месте. Там, в Афинах, на холме, посвященном Аресу, суд, состоящий из лучших афинских граждан (ареопаг), приступал к рассмотрению жалобы Эринний. Аполлон защищал перед судом Ореста, доказывая, что преступление Клитеместры было более страшным для общества, чем преступление его подзащитного, так как ею был убит муж, глава дома, отец ее детей. При голосовании число голосов разделилось поровну, ибо Афина уже заранее отдала голос в пользу Ореста. Орест благодарит суд и Афины, принося клятву в вечной верности им 1.
Незадолго до постановки «Орестеи» в Афинах был утвержден закон, по которому ареопаг, древнейшее судебное учреждение Афин, утрачивал свои политические права, за ним оставалось право решений по религиозным вопросам, в первую очередь, о кровной мести. В «Евменидах» Эсхил выразил свое отношение к новой реформе и, поддержав ее, призвал своих сограждан не лишать, однако, членов древнего суда почета и уважения. Афина и Аполлон олицетворяли основы нового социального порядка, на котором воздвигалось афинское демократическое государство, с Эринниями связывались старые родовые обычаи, уходящие в прошлое. Но новые боги, выражая мнение поэта, были противниками насильственных мер в отношении к своим противникам. Афина убеждает Эринний остаться навеки в ее городе, чтобы отныне стать для афинян вечными подательницами благ — евменидами. Эриннии соглашаются, и торжественная процессия направляется в священную рощу, где им предстоит поселиться. Итак, в финале трагедии разрешены все конфликты, вновь утверждены в своей незыблемости поколебленные мудрость и справедливость миропорядка. Законный суд лучших граждан заменил обычаи прошлого. Мифический сюжет и его мифологическое воплощение не повлияли на оптимистическую и жизнеутверждающую идею трилогии: восторжествовало то, что оказалось исторически прогрессивным. Отстаивая право человека на активную и

1 В это время актуальнейшим вопросом внешней политики Афин был вопрос о союзе с Аргосом, вокруг которого разгорелась ожесточенная борьба сторонников различных политических группировок. Сделав, вопреки традиции, Агамемнона правителем Аргоса, а не Микен, Эсхил привел аргосца Ореста в Афины, спас его там от гибели, сделал верным и преданным другом Афин, выразив тем самым свое отношение к предмету спора и обосновав его ссылками на прошлое, что было самым достоверным аргументом в глазах современников.
118

сознательную деятельность, Эсхил сумел подтвердить свою мысль, не выходя за пределы тех образов, которые были порождением художественного сознания его эпохи. Он убеждал своих сограждан в том, что если боги преследуют человека и выбирают его ареной своей борьбы, им следует противостоять в любом случае, нужно преодолеть свою пассивность и самому отстаивать себя даже вопреки заранее установленной обреченности рода, а боги всегда придут на помощь убежденному в своей правоте человеку.
Трагические герои Эсхила появляются перед зрителем в момент наивысшего душевного напряжения и мобилизации всех своих внутренних сил. Индивидуальной характеристики образа Эсхил не дает. Личность сама по себе еще не интересует поэта; в ее поведении он ищет действия сверхъестественных сил, изображая судьбы целого рода или даже государства. Драматизируя основные политические или этические конфликты своего времени, Эсхил пользуется торжественным и возвышенным стилем, отвечающим грандиозности драматических конфликтов. Монументальны и величественны образы его главных героев. Пафосу стиля способствуют и оригинальные поэтические образы, богатство лексики, внутренние рифмы, различные звуковые ассоциации. Так, в трагедии «Агамемнон» вестник рассказывает о зиме, застигшей ахейцев под Троей, и характеризует ее одним сложным эпитетом — «птицегубительная». Чтобы подчеркнуть отвратительный облик и чудовищность Эринний, Эсхил говорит, что их глаза слезятся кровавой жижей.
Недавно обнаружены и опубликованы фрагменты сатировских драм Эсхила. В них величавый и суровый «отец трагедии», создатель монументальных патетических образов, становится неистощимым на выдумки шутником. Увлекательность сюжета, смелый комизм ситуаций, новые бытовые «низменные» персонажи с их незатейливыми переживаниями поражают нас в этих отрывках.
Еще в конце V в. до н. э. комедийный поэт Аристофан пророчески предсказал Эсхилу бессмертие. В одной из своих комедий он показал бога Диониса, который спускается в царство мертвых и приводит на землю Эсхила. Бог — покровитель театра — поступает так, а не иначе потому, что лишь Эсхил, по мнению Аристофана, обладает «мудростью», «опытом», «прямодушием» и заслуживает высокого права быть учителем своего народа.
Слава, пришедшая к Эсхилу еще при жизни, была передана в века. Его трагедии заложили основу европейской драмы. Маркс называл первого греческого драматурга своим любимым поэтом; он читал Эсхила в подлиннике, считал его и Шекспира «величайшими драматическими гениями, каких только рождало человечество» 1.

1 Воспоминания о К. Марксе и Ф. Энгельсе. М., 1956, стр. 64.

Подготовлено по изданию:

Чистякова Н.А., Вулих Н.В.
История античной литературы. — 2-е изд. — М.: Высш. школа, 1971.
© Издательство «Высшая школа», 1971.



Rambler's Top100