Наша группа ВКОНТАКТЕ - Наш твиттер Follow antikoved on Twitter
310

Глава девятая

Ю.Г. Виноградов, А.Н. Щеглов

ОБРАЗОВАНИЕ ТЕРРИТОРИАЛЬНОГО ХЕРСОНЕССКОГО ГОСУДАРСТВА

Среди античных государств Северного Причерноморья Херсонесский полис занимает особое место. Это не только единственная дорийская колония, но и уникальное государственное образование в данном регионе — территориальный полис, т. е. объединение порядка более высокого, чем первичная структура «полис-хора», включившее в себя тем или иным путем (основание, абсорбция) другие полисы, но и не поднявшееся при этом до уровня державы (αρχή), такой, например, как Боспорское государство 1. Кроме того, Херсонес завидно отличается от других понтийских государств тем, что процесс постепенного превращения его из лишенного хоры города в территориальный полис лучше, чем какой-либо иной, документирован как эпиграфическими, так и археологическими источниками, что вот уже несколько десятилетий не перестает делать его благодатным объектом исследования.

В зависимости от накопления и степени осмысления источников обеих категорий изучение занимающей нас проблемы прошло несколько этапов 2. Первый из них приходится на конец XIX—20-е годы XX в. и начинается с публикации в 1892 г. В. В. Латышевым незадолго до того найденных двух ключевых для исследования темы эпиграфических документов: знаменитой Присяги херсонесцев и так называемого акта о продаже земель 3. Третий важный документ — почетная надпись в честь Агасикла (IOSPE. I 418) —был найден и опубликован почти на сто лет раньше, но для изучения данной проблемы почти не привлекался. В рассматриваемое время археологические изыскания на херсонесской хоре делали только первые робкие шаги, а потому эпиграфические источники исследовались propriis auxiliis, что приводило зачастую к умозрительным выводам и порождало диаметрально противоположные точки зрения на локализацию географических терминов в названных выше лапидарных актах.

1 О таксономии политических объединений на Понте см.: Vinogradov Ju. G. Der Pontos Euxeinos als politische, ökonomische und kulturelle Einheit und die Epigraphik // Acta centri historiae Terra antiqua Balcanica. Trinovi, 1987. Vol. 11. S. 14.
2 Подробнее см.: Щеглов A. H. Северо-Западный Крым в античную эпоху. Л., 1978. С. 4—12. (Далее: СЗК).
3 Латышев В. В. // МАР. 1892. № 9. С. 1 — 13, № 1; С. 19—24, № 5=IOSPE. I2. 401 и 403. Публикация Присяги далее цит. по: Латышев В. В. Гражданская присяга херсонесцев // ΠΟΝΤΙΚΑ. СПб., 1909. С. 142—167 (с дополнениями и поправками).
311

Второй период историографии проблемы охватывает 20—50-е годы нынешнего столетия. Он знаменуется, с одной стороны, началом систематического обследования археологических памятников Западного Крыма, а с другой — первыми попытками согласовать предварительные археологические результаты со сведениями эпиграфических документов. Основным препятствием на этом пути стала возникшая на базе провизорной археологической документации концепция П. Н. Шульца о сосуществовании и даже противостоянии в Северо-Западном Крыму уже с конца IV в. до н. э. двух систем укрепленных поселений: скифо-сарматских и грекоскифских. Согласно этой концепции, на два с лишним десятилетия завоевавшей общее признание в нашей науке, владения херсонеситов мелкими островками были вкраплены в обширные скифские владения, иными словами, полису было отказано в какой-либо обширной хоре, за исключением Гераклейского полуострова. Заметную роль в этот период сыграл выход в 1935 г. исследования С. А. Жебелева о херсонесской Присяге4.

Наконец, продолжающийся по настоящее время третий этап начался в 50-х годах крупномасштабными, систематическими и совершенными в плане археологической методики исследованиями поселений за пределами собственно Херсонеса: на Гераклейском полуострове, в Керкинитиде, Калос Лимене и прежде всего в Северо-Западном Крыму. Эти изыскания, проводимые сразу несколькими экспедициями, внесли существенные коррективы в существовавшие прежде представления о границах территории Херсонесского государства, ее трансформации в ходе исторического развития, о взаимоотношениях полиса с окрестным населением, системе обороны и землепользования и многом другом. Полученные результаты первостепенной важности, с одной стороны, сделали господствующую до того времени концепцию устаревшей, а с другой — дали новый импульс как для критического анализа известных лапидарных источников, так и для сопоставления их данных с итогами археологических исследований 5. Наряду с прочим письменный архив Херсонеса пополнился за это время новыми важными материалами: Законом об изгнанниках и новыми фрагментами так называемого акта о продаже земель, которые составили с прежними одну плиту 6. Они значительно обогатили базу источников по исследуемой проблеме.

Несмотря на ощутимые успехи в разработке вопросов, связанных с образованием Херсонесского территориального государства, мы все-таки решили обратиться к этой теме снова, руководствуясь следующими соображениями. Во-первых, как покажет дальнейшее изложение, весьма солидно изученная хора Херсонеса не перестает тем не менее приносить все новые неожиданные сюрпризы, меняющие наши о ней представления. Во-вторых, несмотря на проводившийся в течение вот уже почти столетия анализ соответствующих эпиграфических источников, заложенные в них информационные возможности не кажутся целиком и полностью исчер-

4 Жебелев С. А. Херсонесская присяга. Цит. по: СП. 1953. С. 217—247.
5 Вышедшие в этот период исследования цитируются и широко обсуждаются ниже. /
6 Соломоник Э. И. Фрагмент надписи из Херсонеса о политических изгнанниках // ВДИ. 1984. № 3. С. 72—81. Предварительную информацию о втором документе см.: Соломоник Э. И., Николаенко Г. М. О земельных участках и их продаже в эллинистическом Херсонесе // X авторско-читательская конференция ВДИ: Тез. докл. М., 1987. С. 172—174.
312

панными, что мы и попытаемся показать ниже. В-третьих, датировки этих источников — как относительно друг друга, так и абсолютные— продолжают по сей день очень сильно колебаться в работах различных исследователей, что приводит зачастую к субъективным и произвольным попыткам синтезирования данных эпиграфики и археологии, в то время как последняя дает все более и более точные хронологические вехи развития хоры.

313

И наконец, в-четвертых, вышеназванные эпиграфические документы за редкими исключениями исследовались propriis auxiliis и практически не выведены на широкий круг аналогичных памятников и ситуаций.

Прежде чем перейти непосредственно к проблеме окончательного складывания Херсонесского территориального полиса в раннеэллинистическую эпоху, необходимо, хотя бы кратко, коснуться предыстории этого процесса и той географо-демографической ситуации, в которой он протекал.

Западный Крым по природным условиям делится на два отличающихся друг от друга района: степной равнинный северо-западный и покрытый лесами гористый юго-западный. Ко времени появления здесь первых греческих апойкий в каждом из них сложилась своя специфическая этнодемографическая ситуация, которая в целом сохранялась на протяжении длительного времени, по крайней мере до первых десятилетий III в. до н. э. Степи Северо-Западного Крыма были безраздельно заняты кочевниками, культура которых имеет скифоидный облик с несомненно местной, крымской этнической подосновой. Политически это население, очевидно, довольно рано было инкорпорировано в состав скифской кочевой орды 7.

Основание Керкинитиды на берегу Евпаторийской бухты произошло по археологическим данным во второй половине VI в.8, что согласуется с упоминанием этого полиса Гекатеем (FGrH 1 F 184). Это ионийская (скорее всего, милетская) апойкия, как и расположенная в соседнем Нижнеднепровском степном районе милетская Ольвия, видимо, рано испытала на себе могущество кочевых скифов. Можно предполагать, что находившиеся в одной географической, этнодемографической и этнополитической зоне Керкинитида и Ольвия, связанные экономическими и, возможно, политическими взаимоотношениями, имели и сходные политические судьбы до конца V в.9

На рубеже V—IV вв. положение в Северо-Западном Крыму изменяется. Раскопки поселения Панское I на Тарханкутском п-ве и его некрополя с достаточной определенностью показали, что оно было основано в указанное время переселенцами из Нижнего Побужья — выходцами из Ольвии или ее периферии 10. Есть основания предполагать, что, скорее всего, тогда же возникли Калос Лимен, Караджинское городище, первое укрепление на городище «Чайка» ”. Вполне вероятно, что в это время происхо

7 См.: Herod. IV. 20, 99— 100; Ольховский В. С. О населении Крыма в скифское время // СА. 1982. № 4; Корпусова В. Н. Расписная родосско-ионийская ойнохоя из кургана в с. Филатовка в Крыму // ВДИ. 1980. № 2; Мурзин В. Ю. Скифская архаика Северного Причерноморья. Киев, 1984. С. 36 и след.; Соломоник Э. И. Два античных письма из Крыма // ВДИ. 1987. № 3.
8 Кутайсов В. А. Античный город Керкинитида VI—II вв. до н. э.: (Градостроительство, фортификация, жилая застройка): Автореф. дис. . . . канд. ист. наук. Киев, 1987. С. 7, 12.
9 См.: Золотарев М. И. Новые материалы о взаимоотношениях Ольвии и Западного Крыма в VI—V вв. до н. э. // ВДИ. 1986. № 2. Подробно об Ольвии см.: Виноградов Ю. Г. Политическая история Ольвийского полиса VII—I вв. до н. э. М., 1989. С. 32—134.
10 См.: Щеглов А. Н. Процесс и характер территориальной экспансии Херсонеса в IV в. до н. э. // Античная гражданская община. Л., 1986. С. 166; Sceglov А. N. Un établissement rural en Crimée: Panskoje I (fouilles de 1969—1985) // DHA. 1987. N 13.
11 Щеглов A. H. Процесс и характер. . . C. 166. Примеч. 35; C. 168.
314

дила широкая и интенсивная экспансия Ольвии на побережье Северо-Западного Крыма.

Поселение Панское I возникло как небольшая четырехбашенная крепость (τετραπυργία φρούριον). Судя по остаткам ранних кладок, поселение на городище «Чайка» тоже было укрепленным. В самом конце V в. сооружается и новая крепостная стена Керкинитиды 12. На Панском I зафиксированы следы мощного пожара и разрушений, относящиеся к концу первой четверти IV в., а материалы некрополя позволяют допускать появление здесь еще одной группы переселенцев из Нижнего Побужья. В это же время в ближайших окрестностях Керкинитиды строятся первые сельские усадьбы с башнями 13. Все перечисленные явления однозначны и свидетельствуют, на наш взгляд, о тревожной военно-политической обстановке в равнинном районе Северо-Западного Крыма на рубеже V—IV вв., т. е. в период, предшествующий включению его в состав Херсонеса.

Этнодемографическая ситуация в Юго-Западном Крыму была иной. Эта территория, как и весь горный Крым, входила в область расселения таврских племен, археологическим эквивалентом которых была кизилкобинская культура 14. На крайнем западе района, там, где сходятся вместе три гряды крымских предгорий и гор, далеко в море выдается окруженное горными цепями и понижениями долин холмистое, сильно расчлененное системой глубоких балок, каменистое возвышенное плато Гераклейского полуострова с изрезанным глубоко вдающимися в сушу бухтами северным побережьем. Полуостров, лежащий в начале Крымских гор, и есть тот «малый Херсонес» (μικράν Χερρόνησον), на котором согласно страбоновому описанию, находился одноименный город гераклеотов (Strab. VII. 4.3). В пределах этого полуострова зафиксированы следы около полутора десятков поселений кизил-кобинской культуры, существовавших до освоения его херсонесцами и перекрытые в IV в. системой земельных наделов города. Античные авторы, подкрепляемые данными археологии, достаточно дружно характеризуют тавров как горных «разбойников и пиратов», враждебных к «чужакам», культура которых отличалась малоразвитыми и устойчивыми формами земледельческо-скотоводческого хозяйства. На их территории и был основан Херсонес.

После исследований И. Г. Шнайдервирта и развившего его идею А. И. Тюменева 15 общепризнанным в историографии фактом стало считаться основание Херсонеса Гераклеей Понтийской вместе с Делосом (Pseudo-Scymn. 827—832. Diller) в 422—421 гг.; до этой даты на месте города предполагалось существование якорной стоянки или небольшого ионийского эмпория. Однако раскопки последнего десятилетия в городе принесли значительные по своей важности археологические материалы

12 Кутайсов В. А. Указ. соч. С. 8.
13 Колесников А. Б. Греческие сельскохозяйственные усадьбы в районе г. Евпатории: Автореф. дне. . . . канд. ист. наук. М., 1985. С. 14, 19.
14 Щеглов А. Н. Тавры в VII—первой половине IV в. до н. э. и греко-таврские взаимоотношения // Местные этнополитические образования в Причерноморье и их взаимоотношения с греческим миром. Тбилиси, 1988.
15 Schneiderwirth J. H. Das politische Herakleia. Heiligenstadt, 1882. S. 15; Тюменев A. И. Херсонесские этюды. I—II // ВДИ. 1938. № 2.
315

и среди них внушительную серию остраконов, которые заставили пересмотреть традиционные представления и признать тот факт, что примерно за сотню лет до гераклейско-делосской акции на берегу Карантинной бухты был основан полис, в выведении которого под эгидой тех же гераклеотов приняли участие соседившие с ними на южном берегу Понта ионийцы |6.

По-видимому, не случайно в Юго-Западном Крыму, в области расселения независимых тавров, враждебность которых грекам была известна, и возникла единственная дорийская апойкия. Внедрению дорян в местную этнополитическую среду чаще всего сопутствовал захват территорий, сопровождавшийся вытеснением или подчинением аборигенов 17. Не составляла в этом смысле исключения и метрополия Херсонеса — Гераклея Понтийская. Хотя и существует мнение, что ее первыми поселенцами мог быть заключен взаимовыгодный союз с местными мариандинами 18, более справедливой и обоснованной представляется точка зрения, согласно которой возможность равноправного договора между апойками и мариандинами весьма сомнительна, а деятельность колонистов с самого начала практически была направлена на захват территории и порабощение местного населения |9. Очевидно, такую же или весьма близкую модель

16 См.: Vinogradov Ju. G., Zolotarev M. I. Chersonèse la plus ancienne // DHA. 1990. N 16.
17 См., например: Herod. IV. 159 (Кирена); Dion. Byz. Fr. 8.11 (Византий); Thuc. VI. 3.2 (Сиракузы); Paus. VIII. 46.2 (Гела) и др. Как исключение см.: Thuc. VI. 4.1 (Мегара Гиблея).
18 Сапрыкин С. Ю. Гераклея Понтийская и Херсонес Таврический. М., 1986. С. 25 и след.
19 См., например: Нейхардт А. А. Рабство в греческих городах южного побережья Понта // Рабство на периферии античного мира. Л., 1968. С. 137 и след.; Burstein S. М. Outpost of Hellenism: The Emergence of Heraclea on the Black Sea. Berkeley; Los Angeles; L., 1976. P. 29. Правда, С. М. Берстейн полагает, что первоначальные отношения между
316

можно предполагать и для взаимоотношений Херсонеса с таврами, что находит подтверждение в данных археологии (см. ниже).

О пространственной организации города и его земледельческой территории (если таковая существовала) на раннем этапе истории Херсонеса нам ничего не известно. Археологически документированным свидетельством начала расширения Херсонесского полиса являются остатки укрепления на перешейке Маячного п-ова в 9 км к юго-западу от города. Вопрос о времени основания и характере этого укрепленного пункта, известного из Страбона (VII. 4.2) как разрушенный до основания ή παλαι,'ά Χερρόνησος, дискутируется давно, но, как правило, умозрительно и без анализа существующего археологического материала. Из приведенного Страбоном определения a priori выводится, что «старый» Херсонес возник либо раньше собственно Херсонеса (поселения у Карантинной бухты) 20, либо — с учетом археологических находок — почти одновременно с ним 21. В то же время на непроверенных данных раскопок H. М. Печенкина основано и другое мнение, относящее это событие на сто лет позднее — к концу IV в.22

Городище на перешейке трактуется как остатки города 23, как убежище (refugium) для сельского населения Маячного 24 и даже всего Гераклейского п-ова 25 или же просто как двойная линия стен, преграждавшая доступ на полуостров с его земельными участками и усадьбами, которые в данном случае рассматриваются как одно разбросанное по полуострову сельское поселение 26. Остатки межевой системы соответственно интерпретируются либо как первоначальная хора Херсонесского полиса с наделами первопоселенцев или их ближайших потомков 27, либо как позднее явление — составная часть одновременно созданной в конце IV в. системы земельных участков на всей территории Гераклейского и Маячного п-овов 28, причем в этом случае,по предположению Л. А. Пальцевой,

колонистами и мариандинами были мирными, хотя «семена будущего конфликта уже были посеяны» (Ibid. Р. 18). Более определенно о насильственном утверждении гераклеотов см.: Фролов Э. Д. Гераклейские мариандины: (К проблеме взаимоотношений греческих колонистов и местных племен в зоне дорийской колонизации) // Демографическая ситуация в Причерноморье в период Великой греческой колонизации. Тбилиси, 1981. С. 22 и след.; Он же. Рождение греческого полиса. Л., 1988. С. 201.

20 Бертье-Делагард A. Л. О Херсонесе // ИАК.. 1907. Вып. 21. С. 205 и след. См. также: Wasowicz A. Olbia Pontique et son territoire. P., 1975. P. 64.
21 Стржелецкий С. Ф. Основные этапы экономического развития и периодизация истории Херсонеса Таврического в античную эпоху//ПИСП. 1959. С. 72.
22 Белов Г. Д. Херсонес Таврический. Л., 1948. С. 35 и след.
23 Стржелецкий С. Ф. Указ. соч. С. 69 и след. Ср.: Щеглов А. Н. «Старый» Херсонес Страбона // 150 лет Одесскому археологическому музею АН УССР: Тез. докл. юбил. конф. Киев, 1975. С. 185 и след.
24 Гайдукевич В. Ф. Рец. на кн.: Белов Г. Д. Херсонес Таврический. Л., 1948 // ВДИ. 1949. № 3. С. 142.
25 Danoff Chr. М. Pontos Euxeinos // RE. 1962. Supplbd. IX. Sp. 1106. Ср.: Жеребцов E. H. Материалы к периодизации античных памятников Маячного полуострова // КСИА. 1985. Вып. 182. С. 44; Сапрыкин С. Ю. Гераклея Понтийская. . . С. 63.
26 ИАК. 1911. Вып. 42. С. 126; Белов Г. Д. Указ. соч. С. 35.
27 Стржелецкий С. Ф. Указ. соч. С. 73; Он же. Клеры Херсонеса Таврического // ХС. 1961. T. VI. С. 157 и след.; Яйленко В. П. Греческая колонизация VII—III вв. до н. э. М., 1982. С. 127 и след., 131; Сапрыкин С.. Ю. Гераклея Понтийская. . . С. 61.
28 Жеребцов E. Н. Новые данные к аграрной истории Херсонеса // КСИА. 1976. Вып. 145; Он же. Материалы. . . См. критику метода работы автора: Щеглов А. Н. Процесс и характер. . . С. 161. Примеч. 25.
317

наделы на Маячном п-ове могли принадлежать эпойкам 29. Однако ни одна из перечисленных точек зрения не в состоянии сколько-нибудь удовлетворительно объяснить ни необходимости организации специально защищенной ранней хоры Херсонеса на значительном удалении от города, ни смысла строительства мощного укрепления в глубине хорошо освоенного Гераклейского п-ова с его укрепленными усадьбами, которые сами по себе были своеобразными крепостями.

Внимательный анализ всех накопленных археологических источников 30 позволяет сделать два наблюдения. Во-первых, крепостные стены укрепления на перешейке и система первоначальных стандартных участков составляет единую пространственную и строительную структуру, единовременное возникновение которой несомненно. Во-вторых, в керамическом комплексе из раскопок Печенкина и Лепера содержится весьма представительная и разнообразная по составу группа материалов, относящихся к концу первой—началу второй четверти IV в., которая и дает основание отнести возведение укрепления и раздел земли на полуострове ко времени не позднее начала второй четверти этого столетия 31, а дорога, связывавшая «старый Херсонес» с Херсонесом (ее следы сохранились), древнее, чем включившая ее в себя система наделов в этом месте.

Используя съемки H. М. Печенкина, В. Д. Блаватский и С. Ф. Стржелецкий рассчитали, что Маячный п-ов был поделен примерно на 70— 100 небольших (4—4,5 га) земельных участков 32. В последнее время E. Н. Жеребцов оспаривает правильность такого подсчета, полагая, что здесь было только 22 крупных надела, аналогичных тем, на которые был размежеван Гераклейский п-ов (по 26,5 га) 33. Но ему осталось неизвестным, что по указанию М. И. Ростовцева Печенкин выполнил точный обмер трех соседних участков по 4 га. На каждом из них находилась усадьба, одну из которых он раскопал 34. Поэтому гипотеза о первоначальном размежевании Маячного п-ова примерно на сотню стандартных участков по 4—4,5 га остается достаточно обоснованной. Такое количество наделов и характер укрепления на перешейке позволяют высказать предположение о возможном существовании в Херсонесе, как в Мегарах и Гераклее, деления населения не только на филы, но и гекатостии — военно-хозяйственные подразделения общины 35.

29 Пальцева Л. А. Проблемы политической истории Херсонеса Таврического в V—I вв. до н. э.: Автореф. дис. . . . канд. ист. наук. Л., 1980. С. 7.
30 Материалы разведок и раскопок Косцюшко-Валюжинича (1890 г.), Печенкина (1910— 1911 г.), Лепера (1911 и 1914 г.), хранящиеся в архивах ЛОИА, архиве и фондах ГХИАЗ, материалы аэрофотосъемки и наши разведки.
31 См.: Щеглов А. Н. Тавры и греческие колонии в Таврике // Демографическая ситуация . . . С. 213 и след.; Он же. Процесс и характер. . . С. 157 (там же библиография); Сапрыкин С. Ю. Гераклея Понтийская. . . С. 61.
32 Блаватский В. Д. Земледелие в античных государствах Северного Причерноморья. М., 1953. С. 40 и след.; Стржелецкий С. Ф. Клеры. . . С. 30—32.
33 Жеребцов E. Н. Материалы. . . С. 39, рис. 1.
34 Усадьба 4 (изд.: Стржелецкий С. Ф. Клеры. . . С. 39 и след.). Точность плана Печенкина, хранящегося в архиве ЛОИА, подтверждена материалами аэрофотосъемки.
35 См.: Щеглов А. Н. Тавры и греческие колонии в Таврике. С. 213 и примеч. 29; Он же. Процесс и характер. . . С. 158; Сапрыкин С. Ю. Гераклея Понтийская. . . С. 61. О гекатостихиях см.: Apel H. Die Tyrannis von Herakleia. Halle, 1910. S. 22; Hannel K. Megarische Studien. Lund, 1934. S. 140 f.; Burstein S. M. Op. cit. P. 20 f.
318

Само укрепление на перешейке не только полностью закрывало доступ на Маячный п-ов с системой земельных участков и не обнаруженным до сих пор святилищем Девы на мысе Парфений (Strab. VII. 4.2), но занимало господствующую, стратегически важную высоту, с которой просматривалась значительная часть Гераклейского п-ова почти до его окраин и в сторону которого укрепление было обращено фронтом (более мощной стеной с башнями). Пространство между двумя линиями крепостных стен в большей и наиболее возвышенной части не имело сплошной застройки и, как показали зондажи Печенкина, было занято виноградным плантажом 36. Застроена была пониженная часть, прилегающая к Казачьей бухте 37. Такой прием, когда внутри крепостных стен оставались обширные пустые пространства, обусловленные требованиями фортификации, нередко использовался в греческом градостроительстве и в данном случае целиком отвечает этим принципам, подчиненным конкретной топографии местности.

Все сказанное позволяет нам предполагать в остатках «старого Херсонеса» военно-хозяйственное поселение, выведенное Херсонесом в целях закрепления на Гераклейском полуострове и расширения своей территории. Не случайно здесь появилось и святилище Девы — грозной покровительницы общины и спасительницы, как это явствует из сохранившихся эпиграфических документов (IOSPE. I2. 343, 352) периода эллинизма, прежде всего от вторжений варваров.

Необходимо отметить, что именно в таком смысле и понял значение памятников М. И. Ростовцев, который, высоко оценив открытие Печенкина на Маячном п-ове, интерпретировал их как реальные остатки клерухии Херсонеса 38. В свою очередь, независимо друг от друга Э. Р. Штерн и А. В. Орешников рассматривали крепость на перешейке как τά τείχη — одно из безымянных укреплений Присяги 39. К сожалению, высказывания эти были незаслуженно забыты или просто игнорировались. Но заново изученные на нынешнем уровне разработок археологического материала свидетельства археологии и топографическая ситуация в окрестностях Херсонеса заставляют нас вернуться к ним и рассматривать «старый» Херсонес Страбона именно как первое периферийное τό τείχος — выдвинутый на западную приморскую оконечность Гераклейского п-ова форпост, с помощью которого полис вскоре осуществил расширение своей хоры в Юго-Западном Крыму.

С 20-х годов XX в. утвердилось мнение, основанное на раскопках укрепленных башнями усадеб, что хозяйственное освоение Гераклейского п-ова произошло в конце IV или в III в.40 Считая появление усадеб

36 Участок античного виноградника, где были шурфы Печенкина, сейчас раскапывается А. А. Зедгенидзе.
37 ОАК за 1913—1915 гг. С. 68 и след.
38 Ростовцев М. И. К истории Херсонеса в эпоху ранней Римской империи // Сб. ст. в честь гр. П. С. Уваровой. М., 1916. С. 8. Примеч.
39 Штерн Э. Р. О местоположении древнего Херсонеса. Одесса, 1903. С. 40; Письмо Ор'ешникова Печенкину от 12.1.1912. Архив ЛОИА, Ф. 27. Д. 1. Л. 42.
40 Бороздин И. Новейшие археологические открытия в Крыму. М., 1925. С. 29; Он же. К вопросу о хронологической датировке памятников Гераклейского полуострова//Тр. отдел, археол. РАНИИОН. 1926. T. I. С. 50; Белов Г. Д. Указ. соч. С. 55.
319

и создание гигантской межевой системы на площади около 10 тыс. га единовременным событием, С. Ф. Стржелецкий уверенно отнес его к рубежу IV—III или предпочтительнее к началу III в.41 Надо сказать, что в определении времени межевания, кроме массового археологического материала из усадеб, обработанного по существовавшим тогда схемам хронологической классификации, значительную роль сыграла предложенная В. В. Латышевым дата надписи на базе статуи Агасикла (IOSPE. I2. 418), которую он поместил в III в.; упомянутая в ней τό πεδιον начиная с Ф. Дюбуа де-Монпере42 многими исследователями локализуется на Гераклейском п-ове43, что теперь, в свете современной степени изученности Западного Крыма, не может быть признано справедливым (подробнее см. ниже) 44.

Предпринятое позднее В. И. Кацем изучение керамических клейм из раскопок Стржелецкого и его предшественников привело автора к заключению, что возникновение усадеб и освоение Гераклейского п-ова произошло в начале последней четверти IV в.45 Этот вывод подтверждается и новейшими исследованиями , причем С. Ю. Сапрыкин считает возможным датировать появление некоторых усадеб и более широко — в пределах второй половины столетия 47.

Мы должны, однако, отметить, что признаком, определяющим время возникновения усадеб, должен служить не массовый материал из помещений и дворов, отражающий картину, сложившуюся к моменту гибели или крупных перестроек, а оставшиеся в стенах зданий единичные, случайно сохранившиеся ранние предметы и их фрагменты. Такой материал существует и постепенно накапливается. Впервые чернолаковая керамика, обломок краснофигурного сосуда и монеты первой половины IV в. были найдены К. Э. Гриневичем на усадьбах в глубине Гераклейского полуострова 48. Отдельные находки происходят из раскопок последних лет, причем не только из усадеб, но (особенно показательно!) с земельного участка 49.

41 Стржелецкий С. Ф. Клеры. . . С. 43, 51 и след., 158 и след.
42 Duboii de Montpereux F. Voyage autour du Caucase. . . et en Crimée. P., 1843. T. VI. P. 179.
43 См.: Бертье-Делагард A. Л. Указ. соч. C. 192 и след. Примеч. 1; Суров Е. Г. К истории виноградарства и виноделия в Херсонесе Таврическом // Учен. зап. МГПИ им. В. И. Ленина, 1942. T. XXVIII, вып. 1. С. 93 и след.; Белов Г. Д. Указ. соч. С. 57; Стржелецкий С. Ф. Клеры. . . С. 52; Соломонік E. I. Хора Херсонеса // Археологія Української. PCP Киів 1971 Т 9 Г 345
44 См.: Щеглов A. H. C3K C. 121.
45 Кац В. И. О времени возникновения сельскохозяйственных усадеб на Гераклейском полуострове//АМА. 1972. Вып. 1. С. 32—36.
46 См.: Кругликова И. Т. Земельные наделы херсонеситов на Гераклейском полуострове // КСИА. 1981. Вып. 168. С. 13 и след.; Она же. Херсонесская усадьба на наделе 10 // КСИА. 1983. Вып. 174; Николаенко Г. М. Организация хоры Херсонеса Таврического на Гераклейском полуострове // Причерноморье в эпоху эллинизма. Тбилиси, 1985. С. 282. См. также АО начиная с 1974 г.
47 Сапрыкин С. Ю. Присяга граждан Херсонеса о хоре города в свете новых исследований // Проблемы истории античной гражданской общины. М., 1982. С. 52 и след.
48 Гриневич К- Э. Раскопки Гераклейской экспедиции 1928 г. // Крым. 1928. № 2(8). Вып. II. С. 46, 56. Даты сильно занижены. Ср.: Блаватский В. Д. Земледелие. . . С. 27. Здесь автор на основании устаревших датировок материалов Гриневича предполагает, что сельские усадьбы на Гераклейском п-ове «появились примерно в то же время, когда возник и Херсонесский полис» (т. е. в конце V в.).
49 См.: Кругликова И. Т. Херсонесская усадьба. . . С. 47, рис. З, 1—2; Сапрыкин С. Ю. Присяга. . . С. 53 (в обоих случаях с ошибками в определении даты обломка краснофигур-
320

Наконец, есть еще два косвенных, но очень важных свидетельства более раннего, чем принято считать, начала освоения Гераклейского п-ова. Так, разведками О. Я· Савели за пределами размежеванной на участки территории по восточному краю полуострова, а также прилегающих к нему Инкерманской и частично Балаклавской долинах открыто около тридцати небольших незащищенных поселений с кизил-кобинской и греческой керамикой, возникших не позднее середины IV в., причем возле одного из них обнаружены следы некрополя 50. Связь этих эллинизированных негреческих поселений с системой херсонесских наделов очевидна. И второе, в третьей четверти IV в. в Херсонесе приступили к производству неклейменых амфор 51, предшествующих выпускам клейменой тары в конце столетия, а это указывает на то, что виноградники Гераклейского п-ова стали уже в этот период давать значительные урожаи, открывшие начало экспорту херсонесского вина.

Рассмотренные свидетельства позволяют нам предложить следующую возможную реконструкцию. После выведения на Маячный п-ов военнохозяйственного поселения, в составе, может быть, одной гекатостии, Херсонес приобрел прекрасную стратегическую позицию для последующего захвата всего Гераклейского п-ова, что он и осуществил на протяжении жизни одного поколения — примерно к середине IV в. Археологическая ситуация недвусмысленно подсказывает, что захват территории, очевидно, сопровождался вытеснением местного населения на окраины полуострова и за его пределы — в прилегающие долины, а также его подчинением 52. Подконтрольность возникших в этой зоне поселений Херсонесу более чем вероятна. Этот вывод вытекает не только из облика поселений и их топографии и материальной культуры, но подкрепляется и открытыми О. Я. Савелей на склонах и отрогах Сапун-горы остатками типично херсонесских башен, с которых хорошо просматривались долины. По-видимому, можно предполагать зависимое положение местных тавров, согнанных с Гераклейского плато, земли которого на площади около ста квадратных километров были поделены между херсонесскими гражданами. Иными словами, в данном случае мы, по-видимому, наблюдаем в археологическом выражении сходную или даже аналогичную модель процесса освоения хоры полиса и формирования зависимого местного

ного сосуда: Кругликова — 2-я половина V в., Сапрыкин — последняя четверть IV в.); Туровский Е. Я. Усадьба надела 46 на Гераклейском полуострове // Проблемы исследования античного и средневекового Херсонеса: Тез. докл. Севастополь, 1988. С. 117. В 1980 г. на наделе 47 Е. Ф. Олениной (начальник экспедиции Г. М. Николаенко) найден представительный материал 3-й четверти IV в.
50 Савеля О. Я. Раскопки и разведки в окрестностях Севастополя // АО 1973 г. С. 338; Он же. К проблеме взаимоотношений Херсонеса Таврического с варварами Юго-Западного Крыма // Новейшие открытия советских археологов. Киев, 1975. Ч. II. С. 101 ; Он же. О греко-варварских взаимоотношениях в Юго-Западном Крыму в VI—IV вв. до н. э. // Проблемы греческой колонизации Северного и Восточного Причерноморья. Тбилиси, 1979. С. 72; Он же. О размерах и структуре земельных владений Херсонеса в Юго-Западном Крыму // Проблемы исследования античного и средневекового Херсонеса. С. 172.
51 Монахов С. Ю. Керамическая тара эллинистического Херсонеса: Автореф. дис. . . . канд. ист. наук. Л., 1983. С. 10.
52 См. работы О. Я. Савели, указанные в примеч. 50. Ср. также: Щеглов А. Н. Полис и хора. Симферополь, 1976. С. 76; Он же. Тавры и греческие колонии в Таврике. С. 215; Он же. Процесс и характер. . . С. 162 и след.
321

населения, которая, по свидетельствам древних авторов, может быть реконструирована для метрополии Херсонеса — Гераклеи. Хотя в нашем распоряжении есть только археологические данные и совершенно нет письменных, правомерно думать, что зависимое население, жившее в контролируемых херсонесцами поселках, по своему статусу мало отличалось от гераклейских мариандинов (исходной модели). А если брать шире, то оно, как и мариандины, очевидно, относилось к той категории форм зависимости, которая была характерна для организации дорийских образований (спартанские илоты, фессалийские пенесты, критские клароты и мноиты, сиракузские киллирии, византийские вифинцы).

В основу системы межевания, как убедительно показала Г. М. Николаенко, были положены квадратные земельные участки со стороной 210 м (т. е. в один «царский» стадий) 53, при этом они по своей площади — около 4,5 га — оказываются равными стандартным наделам на Маячном п-ове. Отсюда возникает вопрос: не были ли они теми первыми наделами, которые распределялись между общинниками после захвата и размежевания Гераклейского п-ова? Их количество, вероятно составлявшее около 2300 участков, дает более реальное число граждан, первоначально получивших наделы, чем принятая в литературе цифра 400, основанная на количестве площадей со средней величиной около 26,5 га, заключенных между магистральными дорогами. Если такое предположение справедливо, то вместе с участками на Маячном п-ове, общее число наделов в ближайшей округе города могло быть около 2400, что соответствовало бы делению гражданской общины в это время на 24 гекатостии 54.

Итак, к третьей четверти IV в. Херсонес, очевидно, приобрел довольно значительную территорию в Юго-Западном Крыму. Примерно в это же время в состав полиса была включена обширная приморская территория с плодородными черноземными равнинами, протянувшаяся вдоль морского побережья почти на 200 км, вместе с находившимися здесь Керкинитидой, Калос Лименом и, видимо, рядом других поселений, таких, как Панское I. В результате в период раннего эллинизма Херсонес вошел как одно из крупнейших территориальных образований Причерноморья.

Каким образом и когда точно Херсонесу удалось подчинить себе равнинный район? Л. А. Моисеев считал, что это могло произойти мирным путем в результате аренды земли у скифов. Но Б. Н. Граков и А. И. Тюменев, опиравшиеся на концепцию П. Н. Шульца о единовременном создании в IV—III вв. на побережье Северо-Западного Крыма цепи противостоящих греческих и скифских крепостей, высказались в пользу военного захвата некоторых прибрежных мест в этой области херсонесцами у скифов 55. Однако широкие археологические исследования, начавшиеся с 1959 г., показали несостоятельность гипотезы о появлении в этот период скифских укреплений и не обнаружили признаков седентаризации кочевых скифов. Но они принесли новые данные, которые свидетельствовали о сплошной

53 Николаенко Г. М. Организация хоры. . . С. 281.
54 Ср.: Сапрыкин С. Ю. Херсонесская буле // Проблемы исследования античного и средневекового Херсонеса. С. 97 и след. Автор, анализируя надписи IOSPE. I2. 359. ВДИ. 1960. № 3 и НЭПХ. II. 112, приходит к выводу о существовании четырех гекатостий вплоть до первых веков н. э.
55 Подробный разбор концепций см.: Щеглов A. H. СЗК. С. 7 и след.
322

колонизации Херсонесом побережья, появлении здесь большого количества греческих укрепленных и неукрепленных поселений, в том числе типично херсонесских усадеб, а также о размежевании территории на земельные участки в ортогональной системе по «херсонесскому» образцу во второй половине IV в.

Эти наблюдения с учетом сложившейся в Причерноморье политической обстановки позволили сформулировать гипотезу , в которой осуществление предполагаемого вооруженного захвата приморских местностей Северо-Западного Крыма объяснялось ослаблением кочевых скифов после поражения, нанесенного войску Атея в 339 г. Филиппом II, а также в результате начавшегося давления с востока сарматов. При этом предполагалось, что Керкинитида, попадавшая ранее в зависимость к скифам, оказалась в сфере экономических (хлебных) интересов Херсонеса и могла, судя по монетным эмиссиям (см. ниже), выступить на его стороне и в конечном итоге войти в состав Херсонесского государства с сохранением на первых порах автономии, может быть, на правах союзного города.

Последующие открытия, однако, заставили отказаться от гипотезы о херсонесско-скифской борьбе за Северо-Западный Крым и предложить новую, уточненную модель развития исторических событий 57. Прежде всего выяснилось, как показано выше, что в первой половине IV в., кроме ионийской Керкинитиды, на побережье Северо-Западного Крыма существовали выведенные Ольвийским полисом поселения. Следовательно, Херсонес в своем стремлении к овладению этим районом должен был столкнуться с интересами не столько кочевых скифов, сколько Ольвии. И данные археологии достаточно убедительно свидетельствуют в пользу этого.

Следы прочного херсонесского присутствия в описываемом районе фиксируются повсеместно около середины IV в. Они проявляются в возведении к западу от Керкинитиды мощной крепости («Чайка»), в сооружении в типично херсонесской манере крепостной стены Калос Лимена, в появлении херсонесских погребений в некрополе Кульчукского городища (а следовательно, и постройке этого укрепления), размежевании земель в районе Евпаторийского мыса и, наконец, в новом периоде массового строительства в Керкинитиде с характерными херсонесскими признаками и заполнением денежного рынка этого города и его земледельческой округи херсонесскими монетами первой половины и середины IV в.58

На насильственный характер овладения Северо-Западным Крымом косвенно указывает не только строительство укреплений, но и находка на Кульчукском некрополе воинского надгробия Парфения, сына Сириска,

56 Ее подробное обоснование и библиографию см.: Щеглов А. Н. СЗК.· С. 119 и след.
57 См. также: Щеглов А. Н. // Археология СССР: Античные государства Северного Причерноморья. М., 1984. С. 48; Он же. Процесс и характер. . . С. 163—174.
58 Материалы см.: Анохин В. А. Монетное дело и денежное обращение Керкинитиды: (По материалам раскопок 1980—1982 г.) //Античные древности Северного Причерноморья. Киев, 1988; Голенцов А. С. Исследование Кульчукского городища и его некрополя // Проблемы исследования античного и средневекового Херсонеса; Дашевская О. Д. Первые исследования Кульчукского некрополя // СА. 1973. № 3; Колесников А. Б. Указ. соч.; Кутайсов В. А. Дом с андроном из раскопок Керкинитиды//СА. 1985. № 3; Он же. Античный город Керкинитида...; Щеглов А. Н. Процесс и характер...; Яценко И. В. Крепость и сельские усадьбы херсонесцев на окраине современной Евпатории (IV—II вв. до н. э.) // Путешествия в древность. М., 1983.
323

херсонесского типа 59, а также выпуск в Херсонесе парадных серий монет с победными сюжетами б0, на которых мы остановимся ниже.

Но самое яркое и убедительное свидетельство совершавшихся военных действий непосредственно против основанного Ольвией и связанного с ней поселения дали раскопки эталонного для Северо-Западного Крыма памятника — агломерации Панское I и ее некрополя.

Именно здесь выявлены бесспорные следы насильственного подчинения этого укрепления Херсонесу61. Разгром крепости, сопровождавшийся пожаром и разрушениями, произошел не позднее середины IV в. Ко второй—третьей четвертям относится появление на некрополе кенотафов и захоронений убитых. После пожара в ионийские черты культуры поселения внедряются дорийские элементы, присущие Херсонесу (граффити с дорийскими огласовками, херсонесские монеты, надгробия херсонесского типа), которые довольно быстро становятся преобладающими.

Полученные на Панском I наблюдения и материалы, очевидно, сталкивают нас с редчайшим случаем, зафиксированным археологией и не дошедшим до нас в письменных памятниках фактом военного конфликта между двумя северопонтийскими полисами. Эта «неизвестная война» 62 за плодородный равнинный район Северо-Западного Крыма, судя по всему, закончилась поражением Ольвии.

Какова была в этой борьбе роль Керкинитиды? На чьей стороне выступал этот крохотный полис (площадь города, по данным В. А. Кутайсова,

59 Голенцов А. С., Дашевская О. Д. Надгробие воина с херсонесской хоры // ВДИ. 1981. № 2.
60 Зограф А. Н. Античные монеты // МИА. 1951. № 16. Табл. XXXV, 10, 11.
61 Подробно: Щеглов А. Н. Процесс и характер. . . С. 167 и след.; Sceglov А. N. Un établissement rural. . .
62 Нумизматические материалы при внимательном анализе позволяют предполагать резкое сокращение или даже перерыв в попадании ольвийских монет в Херсонес и vice versa в середине—третьей четверти IV в. См.: Карышковский П. О. Ольвия и Херсонес по нумизматическим данным // КСОГАМ за 1963 г., 1965; Гилевич А. М. Античные иногородние монеты из раскопок Херсонеса // НиС. 1968. № 3. Поправки датировок см.: Карышковский П. О. Из истории монетного дела Ольвии в первой половине IV в. до н. э. // Археологические исследования Северо-Западного Причерноморья. Киев, 1978; Он же. Монеты Ольвии. Киев, 1988.
324

составляла всего около 4 га, а хора, по нашим наблюдениям, ограничивалась ближайшими окрестностями в радиусе около 3 км 63) и на каких условиях он вошел в состав Херсонеса?

Недавнее предположение А. Б. Колесникова, опирающееся на монетную чеканку Керкинитиды и, по сути, развивающее мысль М. А. Налив-киной о том, что Херсонес заключил с Керкинитидой равноправный мирный оборонительный договор против варваров, в свете изложенного следует отставить, тем более что признаваемый автором декларативный характер выпуска керкинитидских монет ранней чеканки работает против его же гипотезы о равноправном характере союза между этими поли сами 64.

На другой позиции стоит В. А. Кутайсов, полагающий, что Керкинитида вошла в состав Херсонеса против своей воли 65. Автор допускает возможность военного столкновения между ними на начальном этапе, а затем Херсонес, поддерживаемый Гераклеей, поставил Керкинитиду в такие условия, что всякое сопротивление теряло смысл. Проявление друх последовательных конфликтных ситуаций он видит в характере изображений на двух первых выпусках керкинитидских чеканных монет: Ники и льва, терзающего быка, на первом и головы богини в башенной короне и всадника — на втором. Но как можно согласовать этот вывод с достаточно твердо установленным тождеством фактуры и типа первого выпуска монет Керкинитиды с синхронными херсонесскими монетами, а второго — с монетами Херсонеса и Гераклеи?66 Вряд ли установленное нумизматами заимствование Керкинитидой херсонесской монетной типологии может служить свидетельством противостояния двух этих полисов. Не логичнее ли, опираясь на изучение самим В. А. Кутайсовым и М. И. Золотаревым предшествующих чеканным литых монет Керкинитиды, сопоставимых с ольвийскими литыми монетами 67, думать, что изменения в монетной типологии более всего объяснимы сменой политической ориентации Керкинитиды с Ольвии на Херсонес?

Подтверждает сказанное и приводимые В. А. Кутайсовым в качестве дополнительных доказательств факты коренной перестройки оборонительных стен Керкинитиды в середине IV в. и отсутствие следов разрушения внутри города. Что же касается разорения построек на хоре, то они, конечно, указывают более всего на вероятность ведения военных действий в окрестностях города. Но уже тот факт, что в усадьбе, раскопанной П. И. Филонычевым и М. А. Наливкиной, был найден клад херсонесских монет, как установил А. Б. Колесников, середины IV в.68, опять-таки, на наш взгляд, свидетельствует против автора.

Наконец, совсем недавно В. А. Анохин предложил новую хронологическую классификацию керкинитидских монет, считая, что их чеканка началась около 330 г. и беспрерывно продолжалась до 290 г., и на этой

63 Кутайсов В. А. Античный город Керкинитида. . . С. 11; Щеглов A. H. СЗК С. 95.
64 Колесников А. Б. Указ. соч. С. 20 и след.
65 Кутайсов В. А. Античный город Керкинитида. . . С. 14.
66 Зограф А. Н. Указ. соч. С. 160 и след.
67 Золотарев М. И. Новые материалы. . .; Кутайсов В. А. К нумизматике Керкинитиды V в. до н. э. // ВДИ. 1986. № 2.
68 Колесников А. Б. Указ. соч. С. 14.
325

основе попытался реконструировать политическую историю города 69. Мы вынуждены сразу отметить, что хронологизация монетных эмиссий Анохиным не имеет под собой никаких оснований по двум причинам. Во-первых, созданный автором метод распределения нумизматического материала по десятилетиям уже был подвергнут серьезной и жесткой критике как не отвечающий дискретному характеру греческого монетного дела 70. Во-вторых, умозрительно выведенные абсолютные даты первых выпусков противоречат данным стратиграфических наблюдений, которые, как и археологические материалы, полностью игнорированы. Поэтому схема В. А. Анохина, согласно которой находившаяся в зависимости от Херсонеса Керкинитида около 330 г. освободилась от нее с помощью Гераклеи (!), а около 290 г. вновь оказалась в его подчинении, теперь уже «на положении производственного придатка, подобно херсонесским клерам (?!) на Гераклейском п-ове» 71, вряд ли подлежит сколько-нибудь серьезному обсуждению.

Но вернемся к нумизматическим свидетельствам. Около середины

69 Анохин В. А. Указ. соч. С. 136—139.
70 Фролова Н. А. Проблемы монетной чеканки Боспора VI—II вв. до н. э.: (По поводу выхода книги В. А. Анохина «Монетное дело Боспора». Киев, 1986) //ВДИ. 1988. № 2.
71 Анохин В. А. Указ. соч. С. 139.
326

IV в., как это признано всеми нумизматами, в Херсонесе были выпущены медные монеты двух номиналов, а в Керкинитиде серия, соответствующая младшему херсонесскому номиналу. На крупных херсонесских монетах изображена Дева с факелом на квадриге на лицевой стороне и обнаженный бородатый воин со щитом и копьем на оборотной. На младшем номинале соответственно — диморфная голова и лев, напавший на быка. На монетах Керкинитиды72 с изображениями крылатой Ники и льва, терзающего быка (в той же композиции, что и на херсонесской меди), помещен дополнительный атрибут — палица, характерный для херсонесских монет и связываемый с культом Геракла в этом дорийском центре. Типологическая, стилистическая и смысловая взаимосвязь монетных выпусков обоих городов настолько очевидна, что рассматривать их можно только вместе 73, а сюжетное единство с победоносной символикой объяснять, как это и сделано А. М. Гилевич 74, победой Херсонеса в войне за Северо-Западный Крым, в которой приняла участие Керкинитида, вероятнее всего, как отмечалось выше, вошедшая в состав полиса-гегемона на правах союзного города (примеры подобных союзов см. ниже). Нам представляется, что такое толкование хорошо увязывается с рассмотренными археологическими свидетельствами и может быть принято с той поправкой, что ознаменованная обильным выпуском парадных монет победа была одержана не над скифами, как предполагалась, а скорее всего, над возможным бывшим союзником Керкинитиды — Ольвией. Нумизматические материалы из раскопок Керкинитиды, опубликованные В. А. Анохиным, позволяют предполагать, что она вошла в состав Херсонеса, по-видимому, еще до начала военных действий. Что касается второго выпуска монет Керкинитиды с изображением головы богини в corona muralis , то отмеченное еще А. Н. Зографом сходство с монетами не только херсонесскими, но и гераклейскими может быть как прямым, так и опосредованным через Херсонес. В любом случае этот выпуск, пожалуй, только подкрепляет предположение С. Ю. Сапрыкина о какой-то заинтересованности Гераклеи в притязаниях Херсонеса на Северо-Западный Крым 76.

Материалы раскопок на хоре Херсонеса и в самом городе позволяют говорить, что в последней трети IV в. наблюдается необычайно мощный и быстрый всплеск хозяйственной деятельности на всей территории Херсонесского государства как в Юго-Западном, так и в Северо-Западном Крыму и стремительный общий подъем экономики полиса. Именно в это время началось массовое клеймение амфор, бурный рост их производства, а экспорт херсонесского вина стал играть довольно заметную роль

72 Тип: Зограф А. Н. Указ. соч. Табл. XXXVIII. 15.
73 Ср.: Анохин В. А. Монетное дело Херсонеса. Киев, 1977. С. 44 и след. Не учитывая эту взаимосвязь, автор объяснил выпуск херсонесских монет внутриполитическими событиями в городе — приходом к власти олигархов. См.: Щеглов А. Н. Процесс и характер. . . С. 170, примеч. 46.
74 Гилевич А. М. Кучук-Мойнакский клад херсонесских монет IV—III вв. до н. э. // НЭ. 1970. T. VIII. С. 6. См.: также: Щеглов A. H. СЗК. С. 120.
75 Зограф А. Н. Указ. соч. Табл. XXXVIII. 16; Медведева Л. И. Монеты Керкинитиды // НЭ. 1984. T. XIV. С. 41, табл. I, 4, 7, 9—11.
76 Сапрыкин С. Ю. Гераклея Понтийская. . . С. 93. См. также: Золотарев М. И. Два типа редких монет Феодосии // ВДИ. 1984. № 1. С. 90 и след.
327

в северопонтийской греческой и греко-варварской торговле 77. Возросли монетные эмиссии полиса, предназначенные для внутренних расчетов в Херсонесском государстве: денежное обращение на всей подвластной Херсонесу территории в Западном Крыму, включая Керкинитиду и Калос Лимен, было полностью обеспечено херсонесской монетой 78. Керамические мастерские стали выпускать на продажу самую разнообразную продукцию 79. В Херсонесе и на хоре шла бурная строительная деятельность.

Мощный импульс нового хозяйственного, а скорее всего, военнохозяйственного освоения территории, связанный несомненно с притоком довольно значительных групп херсонесцев, очень ярко наблюдается в Северо-Западном Крыму. В пределах последней трети или четверти IV в. на его территории возникло большое количество херсонесских укрепленных и неукрепленных сельских поселений разных типов 80. Для окрестностей Керкинитиды и района к западу от укрепления «Чайка» характерны крупные неукрепленные усадьбы, объединенные в единый строительный блок путем последовательной пристройки нового здания (усадьбы Ро-

77 См., например: Брашинский И. Б. Методы исследования античной торговли. Л., 1984. С. 152, 164 и след.
78 Щеглов А. Н. О внутренней торговле Херсонеса Таврического в IV—III вв. до н. э.// КСИА. 1974. Вып. 138. С. 47 и след.; Гилевич А. М. Херсонес и Северо-Западный Крым по нумизматическим данным // Крат. тез. докл. и сообщ. науч. конф. «Новое в советской нумизматике и нумизматическом музееведении». Л., 1987. С. 54.
79 См.: Керамическое производство и античные керамические строительные материалы // САИ. 1966. ΓΙ—20. С. 16.
80 Типологию поселений см.: Щеглов A. H. СЗК. С. 53.
328

манченко, «Маяк») 81. По-видимому, такая же ситуация могла существовать в системе расселения к югу и востоку — в районе, прилегающем к крупным соляным озерам Сасык, Саки и Кизил-яр. Давно уже было замечено, что неукрепленные поселения, в том числе и усадьбы, в Северо-Западном Крыму обычно тяготели к более или менее крупным укреплениям, которые, очевидно, и контролировали определенную сельскохозяйственную округу82. Поэтому очень вероятна гипотеза С. Ю. Сапрыкина, предложившего видеть в этой системе расселения нечто подобное административно-хозяйственным округам, центры которых находились в крупных укрепленных поселениях 83. Если брать рассматриваемый район, то в нем такими центрами могли быть Керкинитида, окончательно поглощенная Херсонесом, крепость «Чайка» и, возможно, укрепление на городище Кара-Тобе у входа на пересыпь о. Сасык.

В последней четверти IV в. возведено монументальное неукрепленное двухэтажное здание (У6) на поселении Панское I, которое в это время превратилось в очень крупный (до 6 га) неукрепленный населенный пункт на берегу очень удобной Ярылгачской бухты на Тарханкутском п-ове. «Казарменная» планировочная структура и ряд других признаков (например, выделение в доме святилищ Геракла и земледельческих божеств Деметры и Сабазия, находки оружия и сельскохозяйственных орудий) дают основание предполагать, что это здание, занимавшее доминирующее положение в застройке, являлось военно-хозяйственным комплексом, основной контингент воинов-земледельцев которого (примерно около 50 человек) мог контролировать поселение, состоявшее из нескольких десятков небольших домов, разных по площади, с внутренними двориками и объединенных в блоки или стоявших изолированно 84 . Судя по материалам раскопок, население в целом было, очевидно, неоднородным как этнически, так и в имущественном и социальном отношениях. В культуре, однако, преобладают херсонесские элементы, которые доминируют над остальными.

Вообще же на самой удаленной от Херсонеса северной окраине хоры на Тарханкутском п-ове в основном строились в указанное время монументальные здания замкнутого плана с мощными квадратными башнями, боевое назначение которых не вызывает сомнения 85, подобные усадьбам на Гераклейском полуострове. Некоторые из них (у м. Ойрат, у бухты Большой Кастель) стояли изолированно, как и здания в окрестностях

81 Колесников А. Б. Античные сельские усадьбы у Евпаторийского маяка //ВМГУ. 1984. Сер. 8, История. № 4; Он же. Греческие сельскохозяйственные усадьбы...; Яценко И. В. Указ. соч.
82 Щеглов A. H. СЗК. С. 32 и след.
83 Сапрыкин С. Ю. Присяга. . . С. 58.
84 Подробно: Щеглов А. Н. Полис и хора. С. 132—144; Он же. СЗК. С. 80 и след.; Sceglov А. N. Un établissement. . . P. 248 et suiv. На прилегающей к поселению территории выявлено несколько небольших усадеб (Панское II—IV).
85 Щеглов А. Н. СЗК. С. 64 и след., 72 и след. Ср.: Ober 1. Early Artillery Towers: Messenia, Boiotia, Attica, Megarid // AJA. 1987. Vol. 91, N 4. О греческих домах башенной архитектуры см.: Pecirka J. Homestead Farms in Classical and Hellenistic Hellas // Problèmes de la terre en Grèce ancienne. P.; La Haye, 1973; Nowicka M. Les maisons à tour dans le monde grec. Wroclaw etc., 1975 (подробная библиография); Наман Дж. Дж. Типология греческих сельских усадеб классического и эллинистического времени: Автореф. дис. . . . канд. ист. наук. Л., 1979.
329

Херсонеса. Другие же были объединены в блоки по три-четыре башенных постройки того же типа и таким образом превращены в мощные оборонительные узлы (Беляус, Западно-Донузлавское, Владимировка-Маслины; возможно, тогда же была перестроена и дополнительно укреплена крепость на Кульчукском городище 86). И изолированные, и сблокированные башенные поселения представляли собой настоящие небольшие укрепленные форты, которые с достаточным основанием могут быть отождествлены, как и крупные укрепления типа «Чайки», с ΤΑ ΤΕΙΧΗ Присяги 87. Вероятно, даже изолированные однобашенные момументальные здания, за которыми в литературе закрепился термин «усадьба», являлись своеобразными военно-хозяйственными поселениями, в которых жило по нескольку семей (?). На это указывают раскопки укрепленного здания с мощной башней, одиноко стоявшего в глубине совершенно закрытой бухты Большой Кастель, в котором имелись изолированные группы помещений в первом этаже, явно составлявшие отдельные и самостоятельные хозяйства. Кроме того, шесть лестниц вели из внутреннего двора на второй этаж, вероятно в такие же группы помещений (седьмая лестница находилась в башне). Одним словом, именно в таких укреплениях, самое северное из которых (Владимировка-Маслины) пред

86 См.: Голенцов А. С. Указ. соч.; Дашевская О. Д. Укрепленные усадьбы Беляуса // Проблемы исследования античного и средневекового Херсонеса; Латышева В. А. Раскопки античного поселения Маслины в Северо-Западном Крыму // КСИА. 1978. Вып. 156; Она же. Некоторые итоги раскопок поселения Маслины в Северо-Западном Крыму // ВХУ. 1985. № 268; Щеглов A. H. СЗК.
87 См.: Дашевская О. Д. ΤΕΙΧΗ декрета в честь Диофанта // ВДИ. 1964. № 3; Щеглов А. Н. СЗК. С. 75; Сапрыкин С. Ю. Присяга. . . С. 43 и след.
330

ставляло собой компактную крепость примерно такой же величины, как и «Чайка», но образованную из четырех объединенных одной системой обороны однобашенных строительных комплексов 88, и была сосредоточена та основная часть херсонесцев, в функции которых входила не только обработка, но и охрана земледельческой территории, а также неукрепленных поселений с земляночными и полуземляночными жилищами, в которых, по-видимому, обитало смешанное зависимое или полузависимое земледельческое население, а также отдельных неукрепленных усадеб, расположенных на контролируемых землях.

В последней трети/четверти IV в. на равнинах приморской зоны Северо-Западного Крыма с их плодородными черноземами и каштановыми почвами произведено новое крупномасштабное размежевание земель (на некоторых участках, например в окрестностях Керкинитиды, быть может, переразмежевание), что является наиболее ярким показателем интенсивного хозяйственного освоения этого района. Следы древних межей и земельных участков выявлены нами с помощью аэрофотосъемки и наземных разведок практически на всем побережье Северо-Западного Крыма от района к западу от Керкинитиды до окрестностей Ярылгачской бухты, а в западной части Тарханкутского п-ова открыта огромная единая система стандартных (около 11 га) прямоугольных земельных участков на площади более 100 км2, превышающая площадь размежеванных земель в окрестностях Херсонеса на Гераклейском п-ове и датируемая по керамическим материалам не ранее последней четверти IV в. Общее же количество нарезанных на участки земель в Северо-Западном Крыму к концу IV в., по нашим последним оценкам, составляло не менее 300—320 км , т. е. более тридцати тысяч гектар, или трех четвертей всего поделенного на наделы земельного фонда Херсонесского государства 89.

Археологические и палеоботанические материалы достаточно однозначно указывают на то, что основными сельскохозяйственными культурами на территории Северо-Западного Крыма были пшеница и виноград 90. Остатки виноградного плантажа обнаружены нами у мыса Ойрат и в окрестностях Калос Лимена, а И. В. Яценко и А. Б. Колесниковым в районе Евпаторийского мыса. Виноградников, разумеется, было больше, но по внешним признакам их можно выявить лишь на тех участках, которые по своим геолого-почвенным условиям аналогичны землям Гераклейского п-ова и требовали применения сложных приемов в устройстве плантажа (см. ниже). Но о широком развитии виноградарства и виноделия свидетельствуют находки семян винограда (Керкинитида, «Чайка», Тарпанчи, бухта Ветреная, Панское I, Владимировка-Маслины), виноградарских ножей («Чайка», Беляус), открытие крупной винодельни на «Чайке» 91 и винного склада на усадьбе у бухты Ветреной. И все же глав

88 Латышева В. А. Некоторые итоги. . . (passim).
89 Об организации земель см.: Щеглов А. Н. СЗК. Гл. IV; Sceglov А. N. Utilisation de la photographie aérienne dans 1 étude du cadastre de Chersonesos Taurique (IVe—IIe s. av. n. è.) //DHA. 1980. № 6; Колесников A. Б. Греческие сельскохозяйственные усадьбы. . . C. 9.
90 См.: Щеглов А. Н. СЗК. C. 103 и след.; Янушевич 3. В. Культурные растения Северного Причерноморья: Палеоэтноботанические исследования. Кишинев, 1986. С. 40—68.
91 Яценко И. В. Указ. соч. С. 189 и след.; Она же. Винодельня на поселении «Чайка»// КСИА. 1983. Вып. 174. См. также литературу в примеч. 89 и 90.
331

ные площади, видимо, отводились под хлебные культуры. В основном выращивалась голозерная пшеница, популяция которой, как показала З. В. Янушевич, состояла из мягкой и карликовой пшеницы, дающей хотя и мелкое зерно, но высокого качества. Изучение многочисленных находок позволяет думать, что она относилась к разряду той легковесной понтийской пшеницы, о которой писал Теофраст (VIII. 4.5), характеризуя сорта, поступавшие в Грецию.

Как мы говорили, в последние десятилетия IV в. какие-то серьезные изменения на херсонесской территории происходили не только в Северо-Западном, но и в Юго-Западном Крыму. В это время на Гераклейском п-ове уже существовала уникальная искусственная агротехническая система, раскинувшаяся на обширном пространстве и состоящая из сотен тысяч параллельных каменных плантажных стен, террас на склонах, массивных каменных ограждений участков и магистральных дорог. Создание такого неповторимого культурного ландшафта было обусловлено спецификой местности, большую часть которой занимали плодородные, но маломощные почвы, каменистые и с многочисленными выходами скалы на поверхность. Чтобы подготовить их к посевам, надо было затратить массу усилий: удалить огромное количество камней с поверхности и тонкого слоя почвы, во многих местах провести ломку и подрубку скалы, весь вынутый и выломанный камень уложить в ряды конденсационных плантажных стен и ограды92. Разумеется, не все участки требовали проведения столь трудоемких агротехнических мероприятий, земли были неравноценны, но в отличие от равнин Северо-Западного Крыма, где такие участки единичны, здесь они составляли подавляющее большинство.

Уже отмечалось, что в то же самое время, когда наблюдается новый всплеск интенсивной колонизации в Северо-Западном Крыму, на Гераклейском п-ове шло столь же интенсивное строительство однобашенных изолированных усадеб, т. е. эти явления взаимосвязаны. До настоящего времени в окрестностях Херсонеса зарегистрированы следы немногим более полутора сотен усадеб 93. Как правило, на одном участке, заключенном между магистральными дорогами, находится только одна усадьба, что и позволило С. Ф. Стржелецкому сделать вполне логичный вывод, что земельный участок со средней площадью около 26,5 га и с находящейся на нем усадьбой составлял единое индивидуальное хозяйство. И все же так ли однозначно это заключение? Ведь более половины таких стандартных участков (и это убедительно доказывается обмерами94) вообще не имели усадеб. Раскопки показывают, что некоторые усадьбы к концу IV в. были перестроены, расширены и превратились в крупные здания, другие же остались небольшими. Если принять во внимание тот колоссальный труд, который был затрачен на создание межевой системы с ее каменными оградами и плантажом, а также метрологические наблюдения Г. М. Николаенко 95, возникает сомнение — действительно ли магистральные дороги были с самого начала границами индивидуальных наделов

92 Подробно: Стржелецкий С. Ф. Клеры. . . С. 68—73.
93 Там же. С. 23. Примеч. 7. Ср.: Кругликова И. Т. Земельные наделы. . . С. 19.
94 Стржелецкий С. Ф. Клеры. . . С. 58—65; Жеребцов E. Н. Некоторые результаты сравнительного изучения клеров Гераклейского полуострова // КСИА. 1981. Вып. 168.
95 Николаенко Г. М. Межевание полей херсонесской хоры //КСИА. 1985. Вып. 182.
332

(см. выше)? Жесткая система размежевания, созданная однажды, не могла быть нарушена при любом переделе земли, слиянии или дроблении участков; не случайно она сохранялась в средневековье и практически в изначальном виде дошла до наших дней.

Отсюда возникает вопрос — не является ли дифференциация по величине и представительности усадеб и отсутствие таковых примерно на половине участков косвенным признаком дифференциации земельных владений? Кроме того, не могли ли некоторые монументально укрепленные здания, по планировочной структуре и занимаемой площади подобные описанным выше зданиям у бухты Большой Кастель и на поселении Панское I, принадлежать не одному, а нескольким владельцам? Если поставленные нами вопросы найдут подтверждение в ходе более тщательного изучения округи Херсонеса, это многое могло бы объяснить. Дифференциация земель должна была привести к образованию крупных и даже очень крупных земельных владений, обезземеливанию части общинников, что вместе с естественным демографическим приростом неизбежно должно было вызвать образование избыточного населения в среде свободных общинников и соответственно привести к напряженности во внутриполитической жизни. Выходом из такого положения мог быть организованный отток части населения на свободные территории в Северо-Западном Крыму, размежевание новых и, может быть, передел старых земель. Разумеется, нельзя не принимать во внимание и вероятность увеличения населения Херсонеса за счет новой волны переселенцев из Западного или Южного Понта 96.

Итак, в последней четверти IV в. Херсонес предстает уже как окончательно сложившееся крупное территориальное государство. Археологически документированные следы систем размежевания в Западном Крыму от Гераклейского до Тарханкутского п-ова представляют в настоящее время уникальный пример пространственной организации не отдельных участков хоры, но полного земельного фонда и системы расселения крупного греческого периферийного территориально-политического образования в Средиземноморско-Причерноморском ареале в раннеэллинистическое время. По самым осторожным подсчетам, Херсонес в конце IV—начале III в. только на размежеванных землях был способен производить как минимум более 20 тыс. т. хлеба в обычные и 30—37 тыс. т в урожайные годы, что превышало то количество хлеба (около 15,6 тыс. т), которое при Левконе I, по словам Демосфена (Dem. XX. 32), ежегодно вывозилось из Боспора в Афины. В действительности зерна, очевидно, собиралось больше, если учесть, что часть его могла поступать от населения прилегающих к Гераклейскому п-ову долин. Надо думать, что Херсонес вполне мог участвовать в понтийской хлебной торговле. Кроме того, он, как показывают данные керамической эпиграфики и археологии, занял ведущее место среди северочерноморских центров в поставках вина собственного производства.

Судя по ареалу и концентрации находок клейменых и неклейменых амфор, их фрагментов и амфорных клейм, херсонесское вино обеспечи

96 См.: Щеглов А. Н. СЗК. С. 118; Колесников А. Б. Греческие сельскохозяйственные усадьбы. . . С. 21 и след.
333

вало прежде всего потребности северопонтийского рынка. Начиная с последней четверти IV в. оно постоянно крупными партиями поступало в клейменой керамической таре в Ольвию и ее сельскую периферию, в Никоний и Тиру, а также на поселения Нижнего Поднестровья. В несколько меньшей степени оно ввозилось на Боспор, но зато большие поставки осуществлялись в дельту Дона (Елизаветовское поселение). Немалое количество вина в амфорах уходило и к скифам нижнеднепровских степей. Проникало оно и в лесостепную зону варварского Hinterland’a. Херсонесское вино вывозилось также в греческие города Западного Понта: Истрию, Томы, Каллатис, Одесс, Бизоне, где зарегистрированы находки амфорных клейм. И только единичными примерами зафиксировано попадание херсонесской винной тары в Колхиду (Вани) и Византий, а также в отдельные пункты Восточного Средиземноморья.

По данным керамической эпиграфики, которые в целом коррелируют с археологическими свидетельствами, напрашивается вывод о том, что на протяжении примерно 50—60 лет, начиная с последней трети IV в. и по первую треть III в. включительно, экономика Херсонесского государства, достигшая наивысшего расцвета, была стабильной и развивалась по восходящей линии. Однако отдельные, внешне не связанные между собой признаки, существующие в нумизматике и археологии, позволяют предполагать, что на рубеже IV—III вв. произошла относительно кратковременная, но весьма ощутимая дестабилизация политической и экономической ситуации. Так, в Керкинитиде после некоторого перерыва была выпущена новая серия монет с переходом на дорийскую форму написания этникона (КЕРК, KEPKI) вместо прежней ионийской (КАРК, KAPKINI) и «скифским» сюжетом изображений на старшем номинале и головой Девы или Артемиды на младшем (подробно см. ниже) 97.

Характер монет показывает, что эта довольно обильная эмиссия вряд ли может рассматриваться как ординарная автономная городская чеканка, не вызванная особыми обстоятельствами, прежде всего политического свойства. Не случайно выпуск керкинитидских монет последней серии совпадает по времени с составлением текста Присяги. Не случайно также, что к самому концу IV в. относится появление группы монетных кладов в Херсонесе и на территории его ближайшей сельскохозяйственной округи 98, что уже само по себе указывает на напряженную политическую и экономическую обстановку в Херсонесском государстве. Добавим к этому, что раскопками в Северо-Западном Крыму были открыты остатки небольшой херсонесской сельской усадьбы (Панское III), покинутой и разобранной обитателями на рубеже IV—III вв. до н.э. Приблизительно в то же время один из жилых домов на окраине поселения Панское I (здание У13) был дополнительно укреплен встроенной в него башней.

97 Типы: Зограф А. И. Указ. соч. Табл. XXXVIII, 17, 18, 20; Анохин В. А. Монеты античных городов Северо-Западного Причерноморья. Киев, 1989. С. 115, № 413—421.
98 Гилевич А. М. Хронология и топография кладов херсонесских монет IV—III вв. до н. э. и некоторые вопросы скифо-херсонесских взаимоотношений // Античные города Северного Причерноморья и варварский мир. Л., 1973. С. 11. Причины сокрытия кладов автор оставила открытыми, но позднее Т. Н. Высотская предположила, что это признак возможного начала завоевания скифами херсонесской хоры и создания непосредственной угрозы городу. См.: Высотская Т. Н. Неаполь — столица государства поздних скифов. Киев, 1979. С. 8.
334

Все перечисленные признаки, на наш взгляд, взаимосвязаны и являются отражением в археологических и нумизматических источниках тех исторических событий, которые в той или иной степени зафиксированы в памятниках херсонесской лапидарной эпиграфики.

Итак, на рубеже IV—III вв. наступает один из переломных моментов в истории Херсонесского государства, который освещается — хотя и скупо — серией эпиграфических документов. По информативной ценности первое место среди них бесспорно принадлежит жемчужине причерноморской эпиграфики — Присяге херсонеситов, однако не менее ценные сведения сообщают надпись в честь Агасикла (IOSPE. I2. 418) и недавно изданный Закон об изгнанниках 99. Первейшим залогом максимально надежной исторической интерпретации этих источников должна послужить их как можно более точная датировка — как относительная, так и абсолютная.

При публикации ключевого документа — Присяги первоиздатель на основании языкового и самого беглого палеографического анализа, сообразуясь к тому же с представлениями тогдашней эпиграфической науки о развитии лапидарного шрифта, приурочил надпись «приблизительно к первой половине того же века (т. е. III в. до н. э.) или даже к концу IV (хотя последнее, сознаемся, несколько рискованно)» 100. Позднее он ограничил свою датировку первыми десятилетиями III в.101 Такая довольно расплывчатая дата повлияла на последующих исследователей, собственного палеографического анализа не предпринимавших 102, и дала даже повод умозрительно связать издание Присяги с событиями в Гераклее 281 г. до н. э.103 Между тем херсонесская Присяга стала как бы эталонным документом, по сопоставлению с которым был датирован, к примеру, новонайденный фрагмент Закона об изгнанниках 104. Еще более широко — в пределах всего III в. до н. э. — была датирована Латышевым надпись на базе статуи Агасикла (IOSPE. I2. 418. Р. 383), что дало повод для самых разнообразных попыток связать упомянутые в ней стеностроительство и «размежевание виноградников на равнине» с конкретными археологическими данными (см. ниже).

Такой разнобой в датировках и мнениях вполне объясним тем обстоятельством, что вплоть до недавнего времени мы не располагали ни одной херсонесской надписью конца IV—первой половины III в., дата которой была бы достаточно точно установлена историческим или каким-либо другим независимым от палеографии методом. Однако совсем недавно такой эталон был получен. Давно известный так называемый акт о продаже земель, датированный Латышевым по отдельному просопографическому

99 См.: ВДИ. 1984. № 3. С. 72 и след.
100 Латышев В. В. Гражданская присяга. . . С. 146 и след.
101 IOSPE. I2. 401. Р. 356.
102 Bleckniann. 7. S. 8 (начало III в.); Syll.3, 360 (около 300—280 гг.); Schwyzer. 173 (конец IV или начало III в.); Жебелев С. А. Указ. соч. С. 219 (конец IV—начало III в.); Тюменев А. И. Херсонесские этюды. VI // ВДИ. 1955. № 3. С. 45 (первые десятилетия III в.).
103 Леви Е. И. К вопросу о датировке херсонесской присяги //СА. 1947. IX. С. 89—100.
104 Соломоник Э. И. Фрагмент надписи. . . С. 72; «Наиболее близкую аналогию дает шрифт херсонесской присяги, заставляя датировать надпись тем же или несколько более поздним временем в пределах первой четверти III в. до н. э.».
335

сопоставлению концом III—началом II в. (IOSPE. I2. 403. Р. 363), средствами опять же просопографического анализа, но базирующегося уже на фундаментально разработанной хронологической классификации херсонесских клейм 105, был убедительно передатирован 70—60-ми годами III в. до н. э.106 Сравнение шрифта этой надписи с палеографией Присяги, Закона об амнистии и почетной надписью Агасикла убеждает в том, что они исполнены разными резчиками, но целиком в стиле еще переходного от позднеклассического к раннеэллинистическому периоду, иными словами, должны компактно располагаться на рубеже IV—III вв., не позднее самого начала III в.107 О релятивной хронологии этого гомогенного блока документов речь пойдет ниже.

Первым объектом нашего исследования станет Присяга как наиболее информативный источник. Хотя ей посвящено уже солидное количество работ, тем не менее возможности ее анализа еще далеко не исчерпаны. Прежде следует сказать несколько слов по поводу общего характера и обстоятельств издания этого документа. Как известно, Латышев видел в этом юридическом акте обычную полисную присягу, принимавшуюся ежегодно вступавшими в гражданство юношами, типа известной афинской клятвы эфебов 108. Но уже вскоре после первой публикации стали раздаваться и радикальные возражения против такой трактовки: А. Семенов, разобрав несколько клаузул Присяги, решительно высказался за то, что она издана после победы демократов над олигархами 109. Видимо, независимо от него к выводу о значительных внутренних потрясениях, борьбе партий и междоусобной войне в Херсонесе к моменту издания Присяги, не детализируя свою мысль, пришел и Ф. Ф. Соколов 110.

То, что Латышев не счел нужным разобрать и оценить по достоинству 111 соображения Семенова и Соколова, отдалило, к сожалению, должную оценку Присяги до того момента, пока С. А. Жебелев в 1935 г. не выпустил о ней подробное объемистое исследование 112. Предпринятый им детальный анализ параграфов документа был настолько убедителен, что ни у кого впоследствии не осталось сомнения в экстраординарном характере Присяги, составленной ad hoc после попытки ниспровергнуть демократический строй. Предметом дискуссии остались в этом аспекте только два вопроса: во-первых, кто посягал на демократию и, во-вторых, удался ли замысел врагов демоса или нет. Как известно, Жебелев был сторонником идеи о назревавшем или происшедшем, но неудавшемся

105 Кац В. И. Типология и хронологическая классификация херсонесских магистратских клейм // ВДИ. 1985. № 1.
106 Соломоник Э. И., Николаенко Г. М. Указ. соч. С. 173.
107 При сравнении особенно показательна эволюция таких букв, как тета, ню, омикрон, сигма и омега. О просопографических критериях датировки надписи в честь Агасикла см. ниже, примеч. 206.
108 Латышев В. В. Гражданская присяга. . . С. 147—149. Об афинской клятве см.: Robert L. Etudes épigraphiques et philologiques. P., 1938. P. 293—316; Daux G. Sur quelques inscriptions // REG. 1971. Vol. 84. P. 370—383; Siewert P. Der Eid von Plataiai. München, 1972. S. 5 f.
109 Semenoff A. Zum Bürgereid der Chersonesiten // Blätter für das Gymnasialschulwesen. 1894. Bd. 30. S. 202 f.
110 Соколов Ф. Ф. Труды. СПб., 1910. C. 640. Он же // ЖМНП. 1902. Ноябрь.
111 Латышев В. В. Гражданская присяга. . . С. 161.
112 Жебелев С. А. Указ. соч. Приводя мнение своего учителя Соколова in extenso (с. 223), автор цитирует статью Семенова лишь по частному поводу (с. 234, примеч. 1).
336

тираническом перевороте 113; своему предположению именно о тираническом, а не олигархическом характере coup d état он находил опору в § 2 Присяги, которым клялись в единодушии защищать свободу отечества, что якобы больше подходит к борьбе с тиранией.

Несогласие с обоими положениями Жебелева следующим образом аргументировал В. А. Анохин: 1) о возможности существования херсонесской олигархии свидетельствуют монеты, помечавшиеся самосскими олигархами отдельными буквами, что имело место и в Херсонесе; 2) олигархия также связана с ограничением свободы широкого круга лиц в пользу немногих; 3) в отличие от IOSPE. I2. 355 в Присяге не идет речь о тиране; 4) можно допустить, что часть гераклейских олигархов бежала от Клеарха в Херсонес и захватила здесь власть 114. Воспринявшая его соображения Э. И. Соломоник считает находку надписи об изгнанниках достаточным основанием для того, чтобы «говорить не только о попытке, но о прямом захвате власти антидемократическими группами на какое-то достаточно продолжительное время» 115, забывая при этом о десятках, если не сотнях случаев в греческой истории, когда в изгнание отправлялись политические группировки после неудачной попытки переворота 116.

Что касается аргументации Анохина, то внимания заслуживают его второй и третий доводы. Действительно, в понятие ελευθερία греческая демократия вкладывала гораздо более широкий смысл, нежели только освобождение от тирании 117, с другой стороны, в таких ярко выраженных демократических документах, как, например, афинский закон 337/336 г. о борьбе с тиранией или илионский — о борьбе с тиранией и олигархией, соответствующие термины названы expressis verbis 118. На фоне этих убедительных соображений тем менее весомыми выглядят два других аргумента автора: гипотеза о бегстве гераклейских олигархов в Херсонес и совершенном ими там перевороте такая же голая, не имеющая опоры в источниках догадка, как и домысел об аналогичных действиях Гераклида почти сотню лет спустя 119. Делать же всеобъемлющий вывод о том, что «обозначение монетных выпусков буквами в алфавитном порядке следует связывать с ликвидацией демократических институтов и установлением олигархической формы правления» 120, основываясь лишь на одном примере Самоса, по меньшей мере рискованно. Более привлекательным

113 Там же. С. 222—227.
114 Анохин В. А. Монетное дело Херсонеса. С. 49.
115 Соломоник Э. И. Фрагмент надписи. . . С. 77. Эту гипотезу разделяет: Сапрыкин С. Ю. Гераклея Понтийская. . . С. 157—159.
116 Примеры собраны в цитируемых ниже монографиях Я. Зайберта и X. Й. Герке.
117 См.: Raaflaub К. Die Entdeckung der Freiheit. München, 1985. S. 283—312.
118 Choix 32=Pfohl 106. 7—9: «Если кто-то восстанет против народа с целью установить тиранию или совместно с другими введет тиранию или свергнет афинский демос либо демократию в Афинах» (τήν δημοκρατίαν... καταλΰσηι). OGIS 218-IvIlion 25.19—21: «Кто убьет тирана или главаря олигархии или свергающего демократию» (τήν δ [ημοκρα] τίαγ καταλΰον[τ] α). Ср. стк. 13—16 Присяги: «Не свергну демократию и не позволю этого. . . свергающему» (ούδέ καταλυσώ τάν δαμοκρατίαν, ούδέ τώι. . . καταλύοντι έπιτρεψώ). Ср. контраст лексики фасосского закона олигархов о борьбе с политическими переворотами (Choix 31 ) : «Кто донесет на замышляющийся переворот на Фасосе и скажет сущую правду. . .».
119 Леви Е. И. Указ. соч. С. 98.
120 Анохин В. А. Монетное дело Херсонеса. С. 45.
337

кажется нам поэтому логический довод Л. А. Пальцевой: коль скоро «отпавшие» граждане — о которых еще пойдет речь — были врагами, а не сторонниками демократии, то «из этого можно заключить, что до событий, отголосок которых мы находим в присяге, в Херсонесе существовал демократический строй» 121. После всего сказанного нам остается присоединиться к тем исследователям, которые связывают издание Присяги с неудавшимся олигархическим переворотом в Херсонесе 122.

Интересен вопрос о синхронности клаузул документа, впервые поставленный Жебелевым, который полагал восходящими «к присяге более древней, может быть, даже изначальной. . . не считая вступительного и заключительного. . . § 3, 5, 7» 123. Эту мысль пытался в последнее время развить С. Ю. Сапрыкин, причем не чисто текстологически, а вкладывая в нее историческое содержание. У автора, соглашающегося с Жебелевым относительно большей древности §1, при сопоставлении §2 и 4 «создается впечатление, что между утратой Херсонесом части территории (§ 2) и требованием присяги защищать оставшуюся (§4) прошел определенный период времени, когда возникла настоятельная необходимость в ее защите, и не только в связи с угрозой повторного захвата, но и той реальной ценностью, которую она стала представлять в этот определенный промежуток времени» 124, т. е. допускается как будто более позднее время составления § 4. Далее подробный интересный экскурс в область новейших достижений археологии Северо-Западного Крыма приводит автора к ответственному выводу: «ΤΕΙΧΗ § 2 присяги возникли в первой половине III в. до н.э., уже после набега скифов, когда Херсонес утратил часть земель. По своим функциям и значению эти укрепления отличались от упомянутых в § 1 присяги. . . в отмеченный. . . промежуток времени. . . произошло строительство новых, перестройка и укрепление старых усадеб, размежевка участков и усиление обороноспособности Херсонеса, Керкинитиды и Прекрасной гавани. . . Присяга. . . призвана была зафиксировать. . . результаты мероприятий по укреплению хоры. Таким образом, § 1—2 и 4 полностью согласуются с новейшими археологическими исследованиями» 125.

При внимательном чтении и многократном перечитывании Присяги у нас тоже создалось впечатление об определенном промежутке времени, фиксируемом § 2 и 4, но исключительно под влиянием контраста между impf, ένέμοντο («владели») и fut. έσσοϋμαι πολέμιος («я буду противни

121 Пальцева Л. А. К вопросу об эволюции государственного строя Херсонеса в эллинистическую эпоху // Проблемы социально-политической организации и идеологии античного общества. Л., 1984. С. 112 и след.
122 См., например: Белов Г. Д. Херсонес Таврический. Л., 1948. С. 70; Пальцева Л. А. Указ. соч. С. 110—114. «Археологические» аргументы А. И. Тюменева (Херсонесские этюды. VI. С. 44—46), увидевшего «при поверхностном чтении текста присяги» причины ее издания не во внутри-, а во внешнеполитической ситуации, не имели силы уже к моменту создания самой гипотезы. Ср.: Наливкина М. А. Торговые связи античных городов Северо-Западного Крыма // ПИСП. 1959. С. 187.
123 Жебелев С. А. Указ. соч. С. 222. К сожалению, аргументацией эта идея подкреплена не была.
124 Сапрыкин С. Ю. Присяга. . . С. 50 и след., 63; Он же. Гераклея Понтийская. . . С. 144 и след., 156 и след.
125 Он же. Присяга. . . С. 62 и след.; Он же. Гераклея Понтийская. . . С. 156.
338

ком»). Однако мы твердо убеждены, что требование охранять оставшуюся территорию, равно как и стремление вернуть потерянную, родилось у херсонеситов тут же после утраты части земель, а не по истечении времени. Связывать соответствующие клаузулы документа со скифскими набегами и сопряженными с ними оборонными мероприятиями можно было бы, по нашему убеждению, лишь в том случае, если датировать Присягу концом этого периода дестабилизации, однако выше мы старались показать, что дату ее составления следует отнести примерно на четверть века раньше. С другой стороны, вводная и заключительная клаузулы этого государственного акта представляют собой собственно клятву и проклятие — непременные атрибуты многих юридических документов, содержащих клятвы (ορκοι), будь то гражданская присяга, международный договор или сакральный закон 126. Внимательный анализ херсонесской Присяги привел нас к твердому убеждению в том, что она с начала и до конца составлена на одном дыхании ad hoc, и разновременных хронологических пластов не содержит.

Изложение результатов нашего исследования целесообразнее начать с политико-административных терминов. Исследователями давно было подмечено, что в документе трижды повторяется в разных комбинациях и вариациях структура, состоящая из трех основных элементов. В § 1 (стк. 3—4) речь идет о богах, владеющих πόλις, χώρα и τείχη херсонеситов. В следующей клаузуле эта структура усложняется: граждане клянутся не предавать Херсонес, ни Керкинитиды, ни Калос Лимена, ни прочих укреплений, ни всей остальной хоры, которой херсонеситы владеют или владели 127. Наконец, в §4 (стк. 20—21) снова упомянуты Херсонес, Керкинитида, Калос Лимен, укрепления (τά τείχη) и территория (χωρα) херсонесцев. Из сопоставления элементов этой политико-географической номенклатуры во всех трех пассажах четко вычленяются: 1) центр государства — город Херсонес, который обозначался как πόλις 128; 2) крупные города — Керкинитида и Калос Лимен, к которым мог прилагаться термин τείχη; 3) τά τείχη, под которыми справедливо понимают многобашенные укрепления — форты и, возможно, также однобашенные усадьбы (см. выше) 129; 4) земельные владения херсонеситов — χώρα.

Недавно была предпринята попытка новой интерпретации и классификации этих терминов, автор которой 130 предложил понимать под τείχη Присяги большие укрепленные пункты (включая города) с прилегающей к ним сельскохозяйственной округой, а конкретно к «прочим укреплениям» (τάλλα τείχη) отнес Страбонов Херсонес с территорией Маячного п-ова и сам Херсонес с усадьбами на Гераклейском п-ове. Развивая свой первый постулат дальше, он полагает, что «остальная территория»

126 Их неполный перечень см.: Siewert P. Op. cit. Register S. 115.
127 Стк. 9— 11 : «ούδέ ταλλα τείχη ούδέ τάς ϋλλας χώρας, αν Χερσονασΐται νεμονται ή ενέμοντο. . . ούθέν».
128 Представляется ошибочным распространение и на него термйна τειχος: Щеглов А. Н. СЗК. С. 77; Сапрыкин С. Ю. Гераклея Понтийская. . . С. 151, 153.
129 Щеглов А. Н. СЗК. С. 75—77; Сапрыкин С. Ю. Гераклея Понтийская. . . С. 151 —154. Один Ф. Г. Майер понимал под τά τείχη городские стены. См.: Maier F. G. Griechische Mauerbauinschriften. Heidelberg, 1961. Bd. II. S. 113. Anm. 211. За это он и получил справедливый упрек в рецензии Л. Робера. См.: Gnomon. 1970. N 42. S. 600.
130 Сапрыкин С. Ю. Гераклея Понтийская. . . С. 151 —154.
339

(ά αλλα χώρα) также первоначально состояла из τείχη («Чайка», Караджинское, Кульчукское, Панское и др.) и подчиненной им территории с неукрепленными (Евпаторийский маяк) и укрепленными усадьбами (Беляус, Маслины). На этом далее строится интересная гипотеза о делении Херсонесского государства «на административно-хозяйственные округа с центром в виде большого укрепления и подчиненной ему территории с более мелкими усадьбами. . . или поселениями местного зависимого населения»131.

Отдавая должное перспективности последнего предположения (см. выше), заметим, что не все опорные пункты построения автора полностью согласуются с данными Присяги, а порой и прямо им противоречат. Крупные форты типа «Чайки», Кульчукского и т. п. бесспорно должны были контролировать определенную территорию, занятую более мелкими хозяйственными единицами, однако и то и другое в совокупности отнюдь не покрывалось понятием τείχη. Во-первых, города и большие укрепления вместе с подвластными им прилегающими землями и составляли (разве что за вычетом выгонов для скота) всю территорию Херсонесского государства, а следовательно, допускаемое автором значение понятия τείχη делало бы излишним употребление в Присяге термина χώρα. Во-вторых, сам Херсонес не мог входить в категорию τάλλα τείχη, так как он назван своим именем в том же § 2. В-третьих, α αλλα χώρα как земля со стоящими на ней крепостями и усадьбами — это логический постулат, вытекающий из предыдущей презумпции о τείχη.

Текстологический анализ приводит нас к выводу о том, что из всех трех клаузул, очерчивающих пространственную структуру Херсонесского государства, §2 самый детализированный. Появление в нем местоимения ’άλλα при τείχη вызвано желанием редактора Присяги одновременно подчеркнуть укрепленный характер городов и противопоставить их «всем прочим крепостям»; αλλα же при χώρα синтаксически обусловлено аттракцией предыдущего элемента и не может здесь означать ничего иного, как все остальные владения херсонеситов, кроме перечисленных центров 132.

Помимо разобранных, документ содержит еще один пространственный термин — τό πεδίον, локализация которого вызвала горячие споры. Заключающий его § 11 (стк. 47—50) предписывает не свозить и не продавать предназначенный для вывоза хлеб с равнины (από του πεδίου) никуда, кроме как в Херсонес. Помимо Присяги, τό πεδίον упоминается в синхронной ей надписи в честь Агасикла, о которой речь впереди. Латышев и Жебелев считали, что в обоих памятниках речь идет об одной и той же «равнине», и по сопоставлению ее с πεδιάς у Страбона (Strab. VII. 4, 6) помещали ее в Северо-Западном Крыму 133. Резкое несогласие с этим высказал А. Л. Бертье-Делагард 134, который разместил «равнину» надписи Агасикла на Гераклейском п-ове, a τό πεδίον Присяги считал «чужой равниной». К схожему выводу пришли Г. Д. Белов и С. Ф. Стржелецкий 135.

131 Там же. С. 153.
132 Ср.: Тюменев А. И. Херсонесские этюды. VI. С. 46.
133 Латышев В. В. Гражданская присяга. . . С. 156 и след.; Жебелев С. А. Указ. соч. С. 231 и след.
134 Бертье-Делагард А. Л. Указ. соч. С. 192. Примеч. 1.
135 Белов Г. Д. Указ. соч. С. 56 и след.; Стржелецкий С. Ф. Клеры Херсонеса. . . С. 52, 159.
340

В последнее время этот вопрос решается единодушно: τό πεδίον обоих документов обозначает одну и ту же «равнину» в Северо-Западном Крыму 136. Доводы в пользу этого были приведены уже давно: это не только малая пригодность Гераклейского п-ова для выращивания злаков, с одной стороны, и обнаружение в Северо-Западном Крыму интенсивного древнего виноградарства — с другой (см. выше), но и то обстоятельство, что с Гераклейского п-ова трудно вывезти куда-либо хлеб, минуя Херсонес 137. Идентичность же τό πεδίον обеих синхронных надписей явно следует из постановки при нем артикля.

Однако Присяга как исторический источник важна не только тем, что она очерчивает пространственную структуру Херсонесского государства, но и сообщает некоторые подробности о динамике развития этой структуры. Еще Семенов 138 обратил внимание на то, что в стк. 10/11 речь идет о хоре, которой херсонеситы не только владеют 139 (νέμονται), но и некогда владели (ένέμοντο), и по употреблению здесь impf, сделал верное наблюдение о том, что к моменту выработки документа какая-то часть земель была для Херсонеса потеряна. У первых интерпретаторов Присяги не вызывало сомнения, что эту часть хоры отторгли у херсонеситов скифы 140.

Качественно иной шаг, приблизивший нас к пониманию причин издания Присяги, был сделан Жебелевым 141, подметившим употребление времен в глагольных формах § 8 и 9: именно в стк. 32/33 и 39/40 речь идет соответственно о гражданах «отпавших» (άφεστακότωβ) и об «объявленных врагами народа» (δς αποδέδεικτ [tu π]ολέμιος τώι δάμωι), которые по употреблению греческого перфекта указывают на наличие обеих категорий

136 См., например: Щеглов А. Н. СЗК. С. 121 —123; Соломоник Э. И. Граффити с хоры Херсонеса. Киев, 1984. С. 9; Пальцева Л. А. Указ. соч. С. 114; Сапрыкин С. Ю. Гераклея Понтийская. . . С. 140.
137 Впервые, кажется, на это обратил внимание: Minns Е. Scythians and Greeks. Cambridge, 1913. P. 517. Ср.: Блаватский В. Д. Земледелие. . . С. 27 и след. Анохин, оставшийся в неведении относительно давно уже опубликованных ко времени создания его книги памятников виноградарства Северо-Западного Крыма, возрождая точку зрения Бертье-Делагарда и Стржелецкого, пытается преодолеть последнее обстоятельство ссылкой на «три благоустроенные гавани» к западу от Херсонеса. См.: Анохин В. А. Монетное дело Херсонеса. С. 50. Очевидно, имеются в виду Стрелецкая, Круглая и Казачья с Камышевой бухты, где, несмотря на интенсивные исследования, никто пока «благоустроенных» портов не обнаружил.
138 Semenoff A. Op. cit. S. 204.
139 Поправка Жебелева (Указ. соч. С. 230) к переводу Латышева — не «владеют», а «управляют» — выглядит несколько схоластичной: полис, естественно, управлял своими территориальными владениями. В свою очередь, считаем нужным сделать существенную поправку к переводу как того, так и другого (Латышев В. В. Гражданская присяга. . . С. 145; Жебелев С. А. Указ. соч. С. 217), передающих в стк. 16/17 и 35 однокоренные глаголы с разными приставками, как «заявлю», соответственно «доведу до сведения». Однако такой перевод адекватен только εξαγγελώ первого пассажа, во втором же стоит εΐσαγγελ [ώ], которое точнее передать в сугубо юридическом смысле: «возбужу судебное дело на основании эйсангелии», с чем лучше согласуется следом стоящее: «и буду судить своим псефом по законам».
140 Semenoff A. Op. cit. S. 204; Латышев В. В. Гражданская присяга. . . С. 162. Ср.: Леви Е. И. Указ. соч. С. 98; Сапрыкин С. Ю. Гераклея Понтийская. С. 144.
141 Жебелев С. А. Указ. соч. С. 223. Пальцева (Указ. соч. С. 110 и след.) стремится «поддержать» общую оценку Жебелевым Присяги, повторяя слово в слово. . . его же аргументацию!
341

к моменту составления Присяги 142. Базируясь на этих бесспорных констатациях, им было высказано интереснейшее предположение о том, «что во время попытки произвести государственный переворот „отпавшие, от Херсонеса захватили ту часть его территории, которая принадлежала ему ранее и которую ко времени составления присяги он утратил». Тонко подметив тональность § 2, которым херсонеситы клянутся не предавать своей земли, как имеющейся, так и утраченной, «ни эллину, ни варвару» (стк. 11/12),

Жебелев высказал другую замечательную гипотезу: «в заговоре на ниспровержение демократического строя в Херсонесе какую-то роль играли „варвары“, привлеченные на свою сторону „отпавшими“» 143.

К сожалению, остроумные соображения Жебелева остались не подкрепленными аналогичными случаями, а потому, видимо, показались всего лишь одной из возможных рядовых гипотез последующим экзегетам Присяги, продолжившим поиски нового места обитания «отпавших» херсонеситов в другом направлении 144. Из § 2 следует, что Керкинитида и Калос Лимен прочно находились в руках законного демократического правительства, а потому ре-

142 Нащупывавший тот же путь Семенов (Op. cit. S. 203) не отдал должного грамматике, почему и заслужил упрек Латышева (Гражданская присяга. . . С. 161) в слабости и даже наивности доказательств.
143 Жебелев С. А. Указ. соч. С. 234.
144 Гипотезу Жебелева восприняла Пальцева, молчаливо элиминировавшая, однако, роль скифов. См.: Пальцева Л. А. Указ. соч. С. 113 и след.
342

зиденцией «отложившимся» инсургентам служить не могли. Соломоник в осторожной форме предположила, что враги демократии, вероятно, в случае необходимости могли найти убежище у тиранов Гераклеи 145. Критикующий ее Сапрыкин 146 предлагает искать новую временную родину херсонесских изгнанников-демократов в родственной им по строю Ольии 147.

Нам кажется, что если обратиться к перипетиям социально-политической борьбы в Греции классической и эллинистической эпох, то не придется так далеко и вслепую искать пристанище «отложившихся» херсонеситов. Если мы рассмотрим десятки примеров 148 того, когда побежденная политическая группировка вынуждена была покинуть — как беглецы или изгнанники — родной полис, то убедимся в справедливости замечания: «В борьбе за возвращение были разработаны некоторые тактические приемы, которые применялись вновь и вновь, с вариациями и разным успехом» 149. Оказывается, очень часто, удалившись из главного города, политические эмигранты закреплялись все же на территории своего полиса, иногда неподалеку от центра, но чаще на его периферии, граничившей с другим государством; по возможности они стремились получить выход к морю через какую-либо гавань 150.

Главной целью эмигрантов было вернуться на родину и вернуть власть в свои руки, а потом первейшей задачей — закрепиться на новом месте в уже существующем или воздвигнутом ими самими укреплении (τείχος, τείχισμα, χωρίον, φρούριον) 151. Классический пример показывают демократы во главе с Фрасибулом, которые, первоначально обосновавшись в аттической крепости Филе (404/403 г.), привели в итоге демос к свержению олигархии в Афинах (Syll.3, 120). Для возврата себе власти инсургенты использовали любые средства: помощь враждебного их полису государства, набор наемников, превращение своего опорного пункта в «разбойничье гнездо» для всех недовольных и вылазок оттуда для разорения хоры с целью вызвать голод и спровоцировать недовольство и т. п.152

Из всей массы примеров подобной тактики приведем лишь два — один литературный и один эпиграфический. Изгнанные после Пелопоннес -

145 Соломоник Э. И. Фрагмент надписи. . . С. 80.
146 Странным образом он приписывает Э. Соломоник предположение о поисках политического убежища в Гераклее херсонесскими демократами, в то время как она прямо пишет об антидемократических элементах.
147 Сапрыкин С. Ю. Гераклея Понтийская. . . С. 157—159. Оправданно стремление автора отыскивать причины στασις' а во внутриполитической ситуации, а не во внешнем воздействии метрополии. См.: Там же. С. 159 и след.
148 Подбор их значительно облегчился с выходом фундаментальной монографии: Gehrke H. J. Stasis: Untersuchungen zu den inneren Kriegen in den griechischen Staaten des 5. u. 4. Jh. v. Chr. München, 1985. (Далее: Gehrke).
149 Seibert J. Die politischen Flüchtlinge und Verbannten in der grichischen Geschichte. Darmstadt, 1979. S. 403.
150 Gehrke. S. 225. Anm. 4—7.
151 Cm.: Robert L. Rez. on F. G. Maier. Griechsche Mauerbauinschriften. 1961 // Gnomon. 1970. Vol. 42. S. 602. (Далее: Robert L. // Gnomon); Robert L. et 1. Une inscription grecque de Téos en Ionie: L’union de Téos et de Kyrbissos // Jour. Savants. 1976. P. 213 et suiv. (Далее: Robert L. et /.); Seibert J. Op. cit. S. 403; Gehrke. S. 226 f. Anm. 18. Герке приводит 22 (!) случая, Роберы добавляют к ним еще 7.
152 Gehrke. S. 227.
343

ской войны из Закинфа демократы были снова водворены на острове в 375 г. до н. э. афинским стратегом Тимофеем. Они зацепились в приморском укреплении (χωρίον) по имени Аркадия или Неллос; оттуда они совершали набеги на сограждан в городе 153. Афиняне приняли закинф-ских демократов сепаратно в члены Второго Афинского морского союза 154.

Около 300 г. до н. э. к власти в Приене пришел тиран Гиерон, от притеснений которого были вынуждены бежать или просто изгнаны демократы |55. Им удалось захватить на границе с территорией Эфеса форт Карион, уничтожив его гарнизон, поставленный тираном. Изгнанники образовали нечто вроде эмигрантского правительства, издавали от своего имени декреты, обращались за помощью оружием и денежной ссудой к Родосу и Эфесу, из которых первый отказал, а второй поддержал их просьбу, назвав своими союзниками 156. При поддержке сил наемников демократы продержались в Карионе три года, совершая оттуда набеги на территорию подвластной Гиерону Приены 157, и в конце концов осадили в городе сторонников тирана и прогнали их. Оба разобранных примера, как и множество им подобных, показывают, что политические беженцы и изгнанники создавали, и часто на продолжительный срок, на территории «родного» полиса status in statu, по определению Герке, «собственный центр власти» 158, который сам по себе, а особенно при вмешательстве сил извне раскалывал государство надвое 159.

Вышеприведенные случаи из практики политической борьбы в Греции дают нам все основания предположить, что во многом схожая ситуация сложилась на рубеже IV—III вв. и в Херсонесе: в результате неудавшейся попытки антидемократического переворота потерпевшая поражение политическая группировка, скорее всего, олигархов вынуждена была уйти в изгнание, однако — как будет сказано ниже, — видимо, не без поддержки варваров ей удалось закрепиться на территории Херсонесского государства, отторгнув у него часть хоры, которой херсонеситы «прежде владели» (τας χώρας, αν. . . ένέμοντο). Ясно, что их опорным пунктом должен был стать один (или несколько) из херсонесских фортов (τά τείχη), скорее всего обладавший выходом к морю. Тревожная тональность всего текста Присяги определенно указывает на ту постоянную опасность 160, которая грозила Херсонесскому полису со стороны отложив

153 Diod. XV. 45. 3: εκ τούτου όρμώμενοι. . . εκακοποίουν tovs εν τή πόλει.
154 lg. II2. 43В. 37 sq.; Gehrke. S. 198 f. Ср.: Mitchel F. W. Nellos // Chiron. 1981. 11. P. 73—77 (иная локализация Неллоса).
155 Berue H. Die Tyrannis bei den Griechen. München, 1967. I. S. 423; Seibert ! Op cit S 176 520.
156 IvPriene. 37. 66—83, 109—112; 494==Syll.3, 363. По мнению M. Олло, это τό φροΰριον называлось Харакс. См.: Holleaux М. //REG. 1916. 29. P. 32. Ср.: Migeotte L. L’emprunt public dans les cités grecques. Québec; Paris, 1984. N 89 (о ссуде).
157 IvPriene, 37. Ill: έξ ον όρμουμένους κατατρέχειν και κακοποιεί ν τόν τε'Τέ [ρωνα]. Отметим поразительный параллелизм в лексике эпиграфического и литературного источников. См. выше, примеч. 153.
158 Gehrke. S. 227 und Anm. 25: «ein eigenes Zentrum der Macht». Подобная ситуация могла длиться от 2 до 34 лет.
159 Особенно показателен пример Мегар 427 г. до н. э. См.: Ibid. S. 107—109.
160 Это справедливо подчеркивают: Пальцева Л. А. Указ. соч. С. 113; Сапрыкин С. Ю. Гераклея Понтийская. . . С. 145; McGing В. С. The Foreign Policy of Mithridates VI Eupator King of Pontus. Leiden, 1986. P. 47.
344

шихся сограждан. Последние, безусловно, могли применять и применяли те же, что и их «товарищи по несчастью» в Греции, методы политической борьбы, которые в качестве превентивных мер против στάσις, а получили явственный отголосок во многих пунктах Присяги: опустошение полей с целью подорвать продовольственную базу и вызвать недовольство, попытки захватить Керкинитиду, Калос Лимен, да и сам Херсонес (§ 2, 4), склонить своих единомышленников в городе к заговору (§9, 10), ниспровержению демократии (§3), вплоть до отложения (§8).

Кто же все-таки были эти отпавшие херсонеситы, что двигало ими столь упорно и, видимо, помогало долго бороться против законного правительства? Прежде чем попытаться дать ответ на этот вопрос, обратимся ко второму документу нашей серии — надписи об изгнанниках. Опубликованный недавно ее фрагмент был с полным правом определен издательницей как закон о возвращении на родину политических изгнанников 161. Ею же был предпринят анализ сохранившегося текста, предложены некоторые минимальные дополнения к нему и дан примерный перевод.

Несмотря на сильную фрагментарность документа и на проделанную издательницей работу, нам кажется, что интерпретационные возможности памятника не исчерпаны. В первой строке надписи речь шла скорее не об избрании соответствующей комиссии по делам об изгнанниках |62, а о прерогативах уже избранных открытым голосованием уполномоченных (χειροτο [νεθέντες] ). Уже с первого взгляда на сохранившиеся строки бросается в глаза, что фрагмент содержит детализацию процедуры судебного разбирательства, поэтому маловероятно, чтобы в стк. 2 вклинивались предписания о жертвоприношениях 163. Мы предпочли бы дополнить здесь: καί τά αρσενα κα [ί τα θήλεα (sc. σώματα) --- δικαζ]έσθω, и видеть в этих особах мужского и женского пола членов семей изгнанников или — что представляется более вероятным — их рабов, перешедших за время их отсутствия в другие руки, а теперь составивших объект тяжбы между старыми и новыми хозяевами: «пусть будет устроено судебное разбирательство относительно рабов и рабынь (?)».

В начале стк. 4 по фото на сколе явственно заметна гаста дельты, что снимает дополнение οίκοι и т. п. и делает наиболее вероятным восстановление [πρό] δικοί, однако не в значении магистратов продиков, известных в Херсонесе только с римского времени 164, а в связи с привилегией προδικία. Эта довольно редкая проксеническая привилегия на сей раз дается вернувшимся изгнанникам: они получают право внеочередного перед другими судебного разбирательства, причем суд должен устроить заседание не позже, чем через десять дней после вчинения иска Учиты

161 Соломоник Э. И. Фрагмент надписи. . . С. 77. Ср.: SEG. XXXIV. 750.
162 Там же. С. 77.
163 В постановлении Митилены об амнистиях указания о совершении жертвоприношений занимают последнее место. См.: OGIS. 2-IG. XII. 2. 6 —Heisserer A. J. Alexander the Great and the Greeks. Norman, 1980. P. 124.
164 Соломоник Э. И. Фрагмент надписи. . . C. 74 и след.
165 Стк. 3—4: Φυγαδεΰοντ [ες δέ διαδικαρεσΦων---πρό] δικοί έν άμέραις δέ [κα] — «Пусть изгнанники (получат право судебного разбирательства) во внеочередном порядке в течение 10 дней». У нас πρόδικοι относится к субъекту, обычно же оно стоит в сочетании с δίκαι: I vl lion. 53. 13: δίκας προδίκους λαμβάνειν; 67.1; Schwyzer
345

вая преимущественно процедурное содержание фрагмента, мы склонны в стк. 5 вместо распоряжения о возврате имущества 166 читать причастие [κα]ταλελαμμέν [οι] или -а в соответствующем пропавшему контексту падеже, которое в сочетании с dat. δίκαι будет означать «подвергаться суду, быть преследуемым по суду» |67. Наконец, в стк. 6 заманчиво дополнить фразу типа: «пока каждый не (добьется слушания его дела [?])»168· Реконструированный в таком осторожном виде херсонесский закон гораздо лучше вписывается в немногочисленную серию аналогичных документов о политической амнистии 169. Дело в том, что первым жизненно важным вопросом для возвратившихся на родину изгнанников было вернуть свое движимое и недвижимое имущество, которое часто было конфисковано и распродано государством 170. Поэтому полис был вынужден создавать специальные комиссии по принятию соответствующих мер, которые должны были быть сверхдетально разработаны, зачастую с установлением лимита времени для процессуального урегулирования 171, что наблюдается и в законе Херсонеса.

Тут же встает немаловажный вопрос о хронологическом соотношении Закона об амнистии и Присяги: синхронны ли они, и если нет — то что было издано раньше? Ответ на него дает сама Присяга, которая после трафаретной клятвы (§ 1) начинается глаголом, не обратившим на себя, к сожалению, должного внимания: «Я буду единомышлен (ομονοήσω) о спасении и свободе государства и граждан» (§2, стк. 5—7). Термин όμόνοια — «единодушие, согласие» — становится начиная с IV в. до н. э. постоянным атрибутом эпиграфических текстов, в которых идет речь о ликвидации стасиса и гражданском примирении; например, в декретах о третейских арбитражах 172. Не чужд он и постановлениям об изгнанниках; декрет Митилены, к примеру, дважды подчеркивает: «пусть все живут в городе и на хоре, храня согласие по отношению друг к другу» 173.

Едва ли имело бы смысл вводить это обязательство в херсонесскую Присягу (да еще начинать ее с него!), если бы клятву приносили не гетерогенные по своим (бывшим?) политическим убеждениям граждане. В про-

646. 11; IGBR. I2. 41. 16/17-Moretti. Isc. stor. eilen. II. 124; Syll.3, 645. 90. Ср.: Gschnitzer F. Proxenos//RE. Supplbd. XIII. Sp. 715; Marek Chr. Proxenie. Frankfurt; Bern· N Y 1984. S. 155.
166 Соломоник Э. И. Фрагмент надписи. . . C. 77.
167 Ср.: IOSPE. I2. 24. 22: δίκηι καταλαβόντες; Syll.3, 167. 37/38; I ν I lion 53. 13.
168 [πριν ά]ν έκαστος λ[άβηι τάν δίκαν ?]
169 ML· 32; Syll.3, 306: OGIS. 2; Heisserer A. J., Hodot R. // ZPE. 1986. 63. S. 109 f.
170
Seibert J. Op. cit. S. 404 und Anm. 401.
171 Gehrke. S. 263.
172 Cm.: Robert L. Les juges étrangers dans la cité grecque // ΞΕΝΙΟΝ: Festschrift für P. J. Zepos. Athen; Freiburg; Köln, 1973. P. 775 (Робер называет его лейтмотивом этих документов); Herrmann Р. Die Selbstdarstellung der hellenistischen Stadt in den Inschriften: Ideal und Wirklichkeit // Πρακτικά του ή Διεθνούς συνεδρίου 'Ελληνικής καί Λατινικής επιγραφικής. Αθήνα, 1984. Σ. 117—119; Виноградов Ю. Г., Карышковский П. О. 11 ВДИ. 1982. № 4. C. 36 и примеч. 42. Ср.: Moulakis A. Homonoia. München, 1973; Romilly J. de. Vocabulaire et propagande on les premiers emplois du mot ομόνοια // Mélanges. Chantraine. P., 1972. P. 199—209.
173 OGIS. 2. 29/30=Heisserer A. J. Op. cit. P. 123 f.: πάντες καί οιδήσοισι ταμ πό[λιν καί τάγχώραν δ]μονόεντες πρός ’αλλάλοις ср. стк. 18/19; Heisserer A. J., Hodot R. The Mytilenean Decree on Concord 11 ZPE. 1986. 63. S. 109. Z. 5—8; ευξασθαι. . . Δίι Όμονοίωι καί ταί Ομονοίαι. Ср.: Gehrke. S. 264.
346

тивном случае создавалась бы абсурдная ситуация: единомышленники-демократы клянутся в единомыслии по поводу спасения и свободы своего же демократического полиса и их самих! Отсюда со всей неизбежностью вытекает, что Присяга издана после ликвидации стасиса и гражданского примирения; ее первейшая цель — добиться единодушия и согласия граждан (ομόνοια), а потому она должна быть единовременной с Законом об амнистии, и не суть важна очередность издания обоих актов.

Но кто же все-таки тогда те херсонеситы, которые и после достижения entente cordiale остались «отложившимися» и «врагами демоса»? Ответ может подсказать послание Александра хиосцам, в котором царь задолго до объявления знаменитого διάγραμμα о всеобщей амнистии 324 г. повелевает возвратить всех политических изгнанников на остров 174. Исключение делается лишь одно: прощению не подлежат те, кто предал город варварам, т. е. персам (стк. 10/11 ) : Των δέ προδόντων τοΓς βαρβάροις την πόλιν; ежели им удалось бежать с острова, они подлежат изгнанию из всех полисов — членов Коринфской лиги; если же они задержались, то их должны судить судом синедриона эллинов.

Интересно в этой связи и второе послание Александра хиосцам, изданное некоторое время спустя 175. Первая сохранившаяся клаузула этого рескрипта (стк. 3—10) предписывает обвиненных в измене и не выставивших свидетелей держать в оковах, всех же прочих хиосцев и паройков не привлекать к суду за симпатии к варварам (έπί βαρβαρισμώι). Особое предписание дается относительно некоего Алкимаха (стк. 10—19), друга царя: засвидетельствовано, что он не добровольно перешел на сторону варваров; напротив, он пытался вернуть домой изгнанников и защитить полис от олигархии, водворенной персами.

Приведенные два примера вместе с многочисленными аналогичными случаями вмешательства иностранных держав во внутриполитическую борьбу греческих полисов, сопровождавшуюся приемом или поддержкой изгнанников, финансированием определенных группировок и т. п., вплоть до прямой интервенции 17б, дают нам полное право выдвинуть следующую гипотезу. Как и предполагал в свое время Жебелев, попытка херсонесских оппозиционеров совершить государственный переворот была непосредственно поддержана внешней силой — Скифским царством, которое перешедшие Дон сарматы в это время начинают все более настойчиво оттеснять из прежних областей кочевания, стремясь запереть в Крыму 177. В свою очередь, противодействие сарматам ускорило процесс политической консолидации скифов, их постепенного оседания на землю, а соответственно усиления вмешательства в дела греческих государств, которое — как покажет дальнейшее изложение — вскоре привело к прямой

174 Syll.3, 283. 3/4: Τούς φυγάδας τούς έκ Χίου κατιέναι πάντας, πολίτευμα δ’[ει]ναι εν Χίωι δήμον. — «Всех изгнанников с Хиоса возвратить на родину; политическим устройством пусть будет на Хиосе демократия». Heisserer A. J. Op. cit. Р. 83—95 (автор датирует рескрипт 334 г.); Gehrke. S. 48 (соображения в пользу датировки 332 г.).
175 SEG. XXII. 506; XXXV. 925; Heisserer А. J. Op. cit. Р. 96—111; Gehrke. S. 49 (около 330 г.).
176 Gehrke. S. 268—277.
177 Из последних работ см.: Смирнов К.Ф. Сарматы и утверждение их политического господства в Скифии. М., 1984. С. 66—72.
347

конфронтации их с полисами. В предполагаемой поддержке скифами херсонесских инсургентов угадываются первые шаги в этом направлении, недаром двоекратным рефреном Присяги звучат слова «ни эллину, ни варвару». Под «эллинами» составитель Присяги имел в виду прежде всего отложившихся и закрепившихся на хоре херсонеситов (τών άφεστακότων), одну часть которых составили собственно изменники, стремившиеся при скифской поддержке (έπί βαρβαρισμώι) свергнуть демократию и потому объявленные врагами народа (πολέμιοι τώι δάμωι), а другую — все прочие примкнувшие к ним единомышленники, не пожелавшие воспользоваться Законом об амнистии, вернуться в город и примириться с демократами 178.

Несмотря на скепсис Жебелева, полагавшего, что Присяга не содержит и не могла содержать конкретных указаний на то, как протекала попытка свержения демократии в Херсонесе, попробуем все же выяснить ее подробности. При этом мы исходим из того, что практически за каждым параграфом документа скрывается превентивная мера по предотвращению рецидива подобной попытки с учетом имевшего место прецедента. В этой связи обращают на себя внимание § 6 и 7 (стк. 24—30), которые не только стоят один за другим, но и явно связаны текстологически: «§ 6. Я буду охранять для народа „састер“ 179 и не разглашу ничего из сокровенного ни эллину, ни варвару, что способно повредить государству (βλάπτειν). § 7. Не дам и не приму дар во вред (έπί βλάβαι) государству и гражданам». Очевидная связь этих клаузул через выделенные понятия позволяет распространить οΰτε ποτί Ελλανα οΰτε ποτΐ βά[ρ]βαρον §6 и на §7: весьма вероятно, что подобные подрывные методы — разглашение тайн скифам и получение от них «дара» и vice, versa — вводились в действие антидемократическими элементами с целью захватить власть в полисе. В связи с последним уместно вспомнить хотя бы огромную роль персидского золота как средства подкупа государственных деятелей и политических «партий» в Элладе в ходе социальной борьбы V—IV вв.180

Воссозданная нами на основе косвенных данных Присяги ситуация с образованием на территории Херсонесского полиса своего рода «эмигрантского» политического образования с центром в одном или нескольких фортах (τά τείχη) позволяет по-новому оценить многократно и противоречиво толковавшийся §11 (стк. 47—50), гласящий: «Хлеб, предназначенный к вывозу с равнины, я не буду ни продавать, ни вывозить никуда с равнины, кроме как в Херсонес» 181. Латышев предлагал альтер

178 Предложения Леви (Указ. соч. С. 98 и след.) видеть в этих «эллинах» прибывших из Гераклеи олигархов и Тюменева (Указ. соч. С. 46 и след.) — вытесненных Херсонесом., керкинитидцев уязвимы в главном и единственном аргументе: они требуют от контекста, сопоставляющего две глобальные этнические категории — эллинства и варварства, той же документальной детализации, какова, к примеру, у санкций декретов, на которую тот явно не был рассчитан. Мы сознательно не привлекаем как свидетельство политической борьбы херсонесские остраконы (Соломоник Э. И. // ВДИ. 1976. № 3. С. 121 —124), так как в свете последних более древних находок должно быть еще доказано, что они служили для остракизма (см. примеч. 16).
179 Многократные попытки истолковать загадочное слово ΣΑΣΤΗΡ мы относим к проблеме perpetuum mobile.
180 Тот же метод применялся и другими державами; См.: Gehrke. S. 271.
181 ούδέ σιτον άπο του πεδίου ’α [πα] γώγιμον’αποδωσοΰμαι ουδέ’εξ [α] ξώ "αλλαι ’από του πεδίου,’αλλ [η εις] Χερσόνασον.
348

нативное толкование этого предписания: либо «собираемого на равнине хлеба было едва достаточно для прокормления города», либо «городское управление Херсонеса в видах увеличения доходов города установило, чтобы Херсонес был единственным хлебным рынком для своих граждан» 182. Предложения о хлебном дефиците 183, как и преимущественно об интересах фиска 184, нашли своих сторонников. Жебелев предложил объяснять введение § 11 в документ стремлением «сосредоточить вывоз хлеба исключительно в руках херсонесского государства», «монополистическими тенденциями» Херсонеса по примеру соседнего Боспорского государства 185. Анохин трактовал эту клаузулу как меру, принятую в интересах бедноты против богатых владельцев, стремившихся продать хлеб с Гераклейского п-ова на сторону 18б. Наконец, Пальцева придавала предписанию § 11 не экономическое, а политическое содержание — стремление пресечь сепаратистские тенденции 187.

По поводу вышеперечисленных толкований следует заметить, что археологическими изысканиями давно и надежно доказано широкомасштабное товарное производство зерна Херсонесом как раз в интересующее нас время (см. выше), а потому гипотеза о нехватке хлеба не имеет под собой никакой документальной основы. Интерпретация Анохина базируется на неверной локализации τό πεδίον (см. выше) и вместе с ней должна быть отвергнута. Объяснение Пальцевой — само по себе вполне резонное — страдает односторонностью подхода к сложным политико-экономическим мероприятиям. Трактовка § 11 Жебелевым, к сожалению, осталась без детального пояснения. Если под государственной торговой монополией он понимал скупку зерна у производителей по заниженным, а экспортный сбыт по максимальным ценам, то подобная практика ни разу не засвидетельствована для демократических полисов. Не бьет в цель даже сопоставление с экономикой Боспора, где — как сообщают наши источники (Isocr. Trap. 5) —наряду с хлебной торговлей Спартокидов существовал и вывоз зерна частными лицами.

Оригинальную интерпретацию интересующей нас клаузулы предложил А. С. Коцевалов 188. Исходя из того, что пара частиц ούδέ-ούδέ присоединяет обычно самостоятельные предложения, он искусственно делит пассаж на два периода, причем в первом — прилагательное άπαγώγιμος согласно значению исходного глагола должно означать не «свозимый», а «подлежащий бесплатной сдаче арендаторами государству хлеб», т. е. речь идет не о регламентации экспорта зерна, а о выплате аренды за полученные в пользование клеры на государственной земле. Несмотря на кажущуюся

182 Латышев В. В. Гражданская присяга... С. 157.
183 Тюменев А. И. Херсонесские этюды. VI. С. 46, примеч. 2; Сапрыкин С. Ю. Гераклея Понтийская. . . С. 140 и след. Ср.: Новосадский Н. И. Борьба с повышением цен в древней Греции // ЖМНП. 1917, Февр. С. 14 (отд. оттиск).
184 Syll.3, 360, adn. 11; Francotte H. Mélanges de droit public grec. Roma2, 1964. P. 295; Busolt G. Griechische Staatskunde. München, 1920. I. S. 430 und Anm. 1.
185 Жебелев C. A. Указ. соч. C. 232 и след. Ср.: Соломоник Э. И. Граффити с хоры Херсонеса. С. 9: «для урегулирования и монополизации хлебной торговли».
186 Анохин В. А. Указ. соч. С. 50.
187 Пальцева Л. А. Указ. соч. С. 114.
188 Koceualou A. Beiträge zu den euxeinischen Inschriften//Würzburger Jahrbücher. 1948. Bd. 3. S. 172—174.
349

основательность, текстологический анализ Коцевалова базируется на целом ряде натяжек, а потому не выдерживает критики 189.

Все вышесказанное заставляет нас солидаризироваться с теми интерпретаторами, которые в направленности § 11 видят главным образом соблюдение интересов фиска, что подтверждается целым рядом эпиграфических параллелей, прежде всего в упомянутой, но, к сожалению, подробно не изложенной Жебелевым 190 одной теосской надписи. В этом послании Антигона около 303 г. относительно планировавшегося, но не состоявшегося синойкизма Теоса и Лебедоса одна из клаузул регулирует вопросы хлебной торговли 191 : «Ввоз и вывоз всего (хлеба) следует заявлять (в стое) на агоре, с тем чтобы, если кому-то будет нецелесообразно, свозя его на агору, производить вывоз (оттуда), разрешается вывозить, уплатив пошлины (τά τέλη) за объявленное (на агоре) количество. Сколько бы ни было деревень или усадеб (έπαύλια) за пределами вашего (города), мы считаем необходимым разрешить, кроме того, каждому вывозить, зарегистрировав (то количество урожая), какое он собирается вывезти с территории страны (της αγροικίας), заявив (агораному) и уплатив пошлины». Хотя это распоряжение издает эллинистический монарх 192, мы имеем перед собой фиксацию обычной фискальной практики полиса. Необходимо при этом учитывать неплодородие почвы Теоса и малую пригодность ее к выращиванию злаков 193, приводивших к недостатку в хлебе и потребности в его заготовке 194: все это не могло превратить зерно в сколько-нибудь значительную статью экспорта, способную дать большой доход фиску в виде таможенных пошлин. Поэтому законодатель и идет на уступки экспортерам, в целях создания им удобств ослабляя, в отличие от Херсонеса, централизацию вывоза зерна.

Фискальный интердикт Присяги находит точки соприкосновения в аспекте внешнеполитической ситуации с фасосским законодательством о виноторговле рубежа V—IV вв. Второй параграф одного из законов 195

189 Во-первых, основное значение άπάγω — «уводить, увозить» и просто «везти», так что производное от него при помощи суфф. -ιμος прилагательное будет означать «предназначенный, годный для вывоза» (LSJ. s. ν. άπαγώγιμος suitable for exportation), т. e. не для собственных нужд производителя. Во-вторых, анализ текста самой Присяги показывает, что частицы ουδέ -ούδέ взаимозаменяемы с парой ούτε-οΰτε и подобно μήτε-μήτε могут присоединять как самостоятельные периоды, так и однородные члены одного предложения (стк. 7—10: Χερσόνασον ουδέ Κερκινΐτιν ουδέ Καλόν λιμένα; ср. стк. 11/12 и 55—57: μήτε γά μοι μήτε #άλασσα καρπόν φέρει μήτε γυν[αΓκες εύτεκ] νοΓεν). Наконец, если в соответствии с толкованием Коцевалова разорвать клаузулу надвое, то получается абсурдное предписание: «подлежащий сдаче хлеб с равнины не (ουδέ) уплачу» (по логике его толкования требовалось бы просто: σίτον . .’αποδωσοΰμαι καί ουδέ ’εξαξώ; если сохранить ее синтаксическую целостность и при этом желаемый смысл, то выходит не лучше — «не уплачу никуда, кроме как в Херсонес»: куда же еще, если полис и сдал участки в аренду?!
190 Жебелев С. А. Указ. соч. С. 233. Примеч. 1.
191 Syll.3, 344 =Wells. 3. 94—101, § 11.
192 Эллинистических правителей, как правило, не интересовало, из каких статей дохода полисы черпали средства для уплаты фороса, а потому они не вмешивались в их финансовую автономию. См.: Бикерман Э. Государство Селевкидов. М., 1985. С. 103.
193 О древесине и текстиле как основе экономики Теоса см.: Wells. Р. 30; Robert L. et 1. 1976. P. 182—186.
194 Ср. § 10 той же надписи.
195 IG. XII. Suppl. 347, II. 8—11; Poullloux J. Recherches sur l’histoire et les cultes de Thasos. P., 1957. P. 130 et suiv.; Pieket. Epigraphica. I, N2, 11.
350

запрещает фасосскому кораблю ввозить иноземное вино в широкую зону фракийского побережья между Афоном и Пахией. Вопреки единодушию всех экзегетов, трактовавших этот запрет в сугубо протекционистском духе 196, резоннее объяснять его чисто фискальными целями: стремлением предотвратить утечку доходов, не допустить, чтобы фасосские арматоры платили пошлины (τέλη) вне островного рынка — в Перее, где в это время фасосцы полнотой власти уже не располагали. Осуществление контроля за соблюдением этого предписания лежало, видимо, на особых магистратах — «уполномоченных по делам материка» (οί πρός τήν ήπειρον επιτετραμμένοι) Ι97.

Приведенные параллели позволяют лучше понять причины и цели введения § 11 в Присягу, а также политические обстоятельства, с этим сопряженные. По всей видимости, до издания документа хлебный экспорт с расположенной в Северо-Западном Крыму равнины (τό πεδίον) разрешался не только через Херсонес, но и через другие крупные центры государства — прежде всего через Керкинитиду и Калос Лимен, а — не исключено — также и через ряд τά τείχη типа «Чайки», имевших гавани 198. Контролировать вывоз зерна через эти порты, взимая таможенные сборы (τέλη) в пользу государства, вменялось в обязанность особым должностным лицам 199. Однако после неудавшейся попытки переворота, приведшей к образованию на территории хоры status in statu оппозиционеров, ситуация резко изменилась. Стремясь, с одной стороны, не допустить утечку как хлеба, так и прежде всего одной из главных статей государственного бюджета (τέλη) через опорные пункты инсургентов, а с другой — застраховать себя от подобных же потерь в случае вероятного отложения в будущем Керкинитиды, Калос Лимена 200 или других τά τείχη, демократическое правительство вводит превентивную меру, концентрируя экспорт зерна только через Херсонес. Подчеркнем, однако, еще раз преимущественно фискальный характер интердикта: хлеба, собираемого на землях, которыми продолжали владеть (νέμονται) херсонеситы, с лихвой хватало как для снабжения граждан, так и на вывоз.

Сложившаяся в Херсонесе на рубеже IV—111 вв. историческая ситуация, реконструированная нами на основе анализа двух эпиграфических документов, может найти свое подтверждение и развитие со стороны еще одного замечательного памятника — почетной надписи IOSPE. I2. 418. вырезанной, кроме заголовка «Народ увенчивает Агасикла, сына Ктесия», внутри восьми венков, высеченных на двух гранях мраморного постамента, статуи. Выдающееся, неординарное значение монумента вытекает прежде всего из того факта, что это всего третья в Северном Причерноморье база

196 Из последних работ см.: Salviat F. // BCH. 1986. Suppl. XIII. P. 183—185.
197 Виноградов Ю. Г. Экономическое развитие Фасоса в V—IV вв. до н. э.: Автореф. дис. . . . канд. ист. наук. М., 1973. С. 15.
198 Поэтому, скорее всего, не прав Жебелев (Указ. соч. С. 233), пишущий о случаях вывоза хлеба «контрабандным путем» из этих центров. При раскопках «Чайки» была найдена пока не опубликованная амфора с граффито — посвящением моряков.
199 На возможность их существования впервые указал Семенов (Op. cit. S. 204). Мы полностью солидарны с Пальцевой (Указ. соч. С. 111. примеч. 12) в том, что делами херсонесской хоры могли ведать гипотетические οί κατά χώραν δαμιοργοί. Ср. с вышеназванными фасосскими магистратами.
200 Только этот аспект принимает в расчет Пальцева (Указ. соч. С. 114).
351

конной статуи с почетной надписью 201: судя по следам крепления на верхней плоскости, Агасикл был изображен восседающим на спокойно стоящей лошади 202.

Первый вопрос, встающий при рассмотрении памятника: существует ли различие в венках, соответственно в заслугах чествуемого по степени их значимости и порядку совершения и получения. Едва ли следует придавать большое значение тому, что венки 2 и 3 (по нумерации Латышева) плющевые, а все остальные лавровые. Гораздо существеннее то, что, судя по сохранившимся буквам и основанным на них восстановлениям, все венки боковой длинной грани содержат упоминания ординарных магистратур, которые отправлял Агасикл: 4. Устроившему рынок (?), 5. Исполнившему должность стратега (?) 203, 6. Отбывшему жречество (?) 204, 7. Исполнившему должность гимнасиарха, 8. Завершившему магистратуру агоранома 205. Не исключено, хотя и не доказуемо расположение здесь венков в порядке прохождения чествуемым cursus honorum 20δ, к тому же невозможно установить, в каком порядке эти заслуги следует «читать».

Я;ркий контраст к вышеприведенным представляют три венка на лицевой грани постамента, каждый из которых содержит указание на исполнение не рядовых полисных магистратур (άρχαί), а экстраординарных миссий (έπιμέλειαι), почему зарождается подозрение, не составляли ли они целый комплект, иными словами, не были ли упомянутые в них акции теснейшим образом взаимосвязаны.

Рассмотрение этого вопроса резонно начать с центрального венка. Согласно единодушному пониманию абсолютно всех комментаторов документа, он преподнесен Агасиклу, «размежевавшему виноградники на равнине»207. Думается, настало время сказать решительное non licet

201 Другая база с почетным декретом близкого времени в честь неизвестного ольвиополита была поставлена на Левке (IOSPE. I2, 325), третья — в Ольвии (Ibid. 187). Ср. декрет в честь Никерата: IOSPE I . 34. 26.
202 Ср.: Siedentopf H. Das hellenistische Reiterdenkmal. Waldassen, 1968. S. 57, Abb. 14; S. 70. Abb. 18e, f. База статуи Агасикла имеет сложную профилировку по одной длинной стороне, высеченную явно одновременно с пятью венками: это может свидетельствовать о том, что она возвышалась на высоком цоколе и примыкала — в согласии с эллинистической архитектурной практикой (Ibid. S. 34—38) — к углу какого-то монументального общественного здания — храма, портика и т. п., что еще больше подчеркивало заслуги чествуемого.
203 Восстановление [στραταγ]ή|<σ)αντι весьма условно и несколько противоречит симметрии строк в других венках. Э. Минз (Op. cit. Р. 646, N 17) дополняет здесь: [δαμιοργ]-ήσαντι.
204 Кроме [ίερατ] εφαντι, не исключено и [βασιλ] εύ|σαντι.
205 Будучи облечен этой должностью, Агасикл мог позаботиться о благоустройстве агоры. Ср.: Maier F. G. Op. cit. I. S. 276.
206 Просопографическая идентификация Агасикла надписи с омонимичным астиномом и монетарием, если даже признать ее оправданной, говорит скорее в пользу, чем против предложенной нами датировки IOSPE. I2. 418, поскольку в надписи не упомянуто исполнение им ни то, ни другой должности, в то время как клейма Агасикла датируются концом 80-х—70-ми годами III в. (Кац В. И. Указ. соч. С. 103, 108), а монеты с его именем 290—280 гг. (Анохин В. А. Монетное дело Херсонеса. С. 139, № 84; по крайне сомнительному предположению автора, в Херсонесе монетным делом в это время заведовали три номофилака одновременно).
207 ( о) Ορι( 1} αντί ( | (τάν έπί τοΰ( | (πεδίου ίαμπελειαν. Технически аккуратный, но невнимательный резчик допустил здесь сразу две оплошности: фальшстарт омикрона и недописанная гаста у кси. Аналогичные промашки вызваны, видимо, механической работой по предваритель-
352

этому эпиграфическому заблуждению, вот уже почти два столетия кочующему из работы в работу, порождая всевозможные псевдоисторические реконструкции.

Дело, во-первых, в том, что слово à άμπελεία (sc. γα, χώρα), подобно ή άμπελΐτις, должно означать не «виноградник», а «виноградная область». Но гораздо более важно то, что глагол όρίςω никогда не имел значения «делить на участки, размежевывать». Многочисленные примеры как из литературных, так и из эпиграфических источников показывают, что в разбираемом нами контексте он может означать только «проводить границу вокруг какой-либо территории, раз/отграничивать» (ср.: LSJ. s. v.). Недаром он постоянно встречается в текстах, повествующих о пограничных спорах между государствами или об установлении границ одного определенного участка, например у Андротиона: «И афиняне установили границу священной земли, примыкающей к мегарянам» 208. Создавались даже специальные комиссии гористов (όμισταί), в компетенцию которых входило определение границ той или иной территории, участка 209.

Особенно наглядно разница в терминологии чувствуется в тех документах, которые приводят оба понятия. Так, в знаменитых Гераклейских таблицах из Лукании гористы записали, что они «провели границу, измерили, установили межевые столбы и поделили на участки» священную землю Диониса и Афины 210. Еще более показателен третейский арбитраж Родоса пограничного спора Приены и Самоса начала II в. до н.э. (IvPriene. 37). Приглашенные родосские судьи были призваны провести разбирательство, установить границы (όριξοΰντι), обнародовать решение и уладить тяжбу (стк. 12). Родосцы устанавливают пограничную линию между самосской и приенской хорой и подробно детализируют ее 211. Однако самое интересное, что в этой надписи речь идет и о размежевке территории на клеры: «из оставшейся в этом месте общественной земли отдать некую часть, размежевав на 37 клеров (стк. 86: διελόν[τες εις κλά] ρους; ср. стк. 88, 90).

Однако самосцы представляют исторические свидетельства об их правах на крепость Карион и землю Дриусса: «в этот момент они размежевали землю Мелии» 212. Последний пример однозначно показывает, что terminus technicus для размежевки было не только διαιρειν εις κλήρους, но нанесенному краской тексту: венок 5 — хи вместо сигмы, венок 8 — ню вместо эты. Не исключено, что пропущенную букву во втором венке добавила дважды другая неумелая рука сверлом.

208 FGrH 324 F 30: ωρισαντο. . . πρός Μεναρέας τήν όργάδα. Syll.3, 83. 54/55: τόν δέ βασ [ι] λέα Ιιορίσαι τά h ιερά τά εν τ [δ] ι Πελαργικοι; 93. 7; 913. 7—12; BCH. 1879. 111. Ρ. 244; То же см.: McCabe D. F., Brownson J. V. Chios Inscriptions, 75; SEG. XXXI, 953B. 28, 34. Это уловил Майер, который, однако, идя за Минзом, тут же отдал дань общему мнению. См.: Maier F. G. Op. cit. I. S. 276: «Regelung der Grenzstreitigkeiten in bestehenden oder Aufteilung neugeschaffener Weinberge».
209 Ср.: Блаватская Т. В. К историографии афинских «ΗΟΡΙΣΤΑΙ » // Terra antiqua Balcanica. София, 1985. T. II. C. 47—55.
210 IG. XIV. 645-Schwyzer. 62. 10; 63.9/10: ωριξαν καί συνέμέτρησαν καί έτέρμαςαν καί έμέριξαν. «Делить на участки» здесь выражено глаголом μερίζω.
211 Например: «от этих мест напрямик границу прокладывает (ορίζει) ущелье; пусть будет та граница (τόν δ'ρον), которую мы установили по ущелью» (IvPriene. 37. 165/6).
212 Стк. 103/4: διαιρούντο τάν τών Μελιέων χώραν.
353

но и без спецификации — διαιρειν τήν χώραν 213, поэтому, если бы составитель надписи в честь Агасикла хотел передать во втором венке смысл, желаемый всем современным экзегетам, он написал бы διελόντι τάν έπί του πεδίου άμπελείαν, стоящее же на камне όρίξαντι означает только: «провел границу виноградной области на равнине»! На возникающий тут же вопрос, от кого отграничил Агасикл виноградный район, ответ следует из всего предыдущего изложения: поскольку владений другого греческого государства в Северо-Западном Крыму в это время не существовало, а скифов еще только начинала одолевать мысль об оседлой жизни, остается согласиться с тем, что акция Агасикла была нацелена на защиту суверенных прав Херсонесского полиса по неприкосновенности его территории, на которую могли посягать укрепившиеся неподалеку в этом районе оппозиционеры-олигархи. На морально-политический акцент того пункта Присяги, которым херсонеситы клянутся не предавать и тех земель, коими они когда-то владели (стк. 7—12), удачно указал Л. Робер 214, однако упоминание бывших (ένέμοντο) владений полиса есть ни много ни мало как признание им de iure отпавших земель, что и привело к необходимости установления территориальной границы с самозванным политическим образованием.

Предложенная интерпретация находит лишнее подтверждение в еще одном, недавно опубликованном выдающемся документе: распоряжении Александра Македонского, направленном городу Филиппам 215 незадолго до восточного похода, т. е. в 335—334 гг.216 Из сохранившегося фрагментарного текста достаточно определенно вырисовывается следующая ситуация. При основании на месте фасосской апойкии Кренид города, названного его именем, отец Александра выделил Филиппам определенную территорию. Однако вскоре на эту землю стали проникать и оседать там соседние фракийцы217. Поэтому Филиппы отправляют своих послов к молодому македонскому царю с просьбой восстановить их в законных территориальных правах, «и Александр (распорядился): не культивируемую землю пусть обрабатывают Филиппы, (которым) принадлежала (эта) территория, и (размежуют) некультивируемую (землю) арендаторам, вносящим дополнительную плату. Пусть Филот и Леоннат отграничат эту (территорию в сторону Филипп)» 218. Далее, видимо, предпри-

213 Ср.: Milet. 1.3. N 35: «На следующих основаниях размежевана земля (διη (ι) ρέ [#] η ή χώ[ρα])», о наделении участками новоиспеченных граждан.
214 Robert L. // Gnomon. 1970. Vol. 42. P. 600, Not. 6, со ссылкой на πάτριος χώρα в надписях из Абдер и Смирны. См.: Idem. OMS. I. P. 320—324.
215 Vatin Cl. Lettre adressé à la cité de Philippes par les ambassadeurs auprès d’Alexandre // Πρακτικά. . . 1984. P. 259—270. Ср.: Missitzis L. A Royal Decree οί Alexander the Great on the Lands of Philippi // Ancient World. 1985. Vol. 12. N 1/2. P. 3—14. Обе публикации лишь подчеркивают необходимость серьезного исследования памятника. Ср.: SEG. XXXIV. 664; Bull. ép. 1987. 714 (Hatzopoulos М. В.).
216 Не следует ли, исходя из этого, дополнять в стк. А. 1: [πρό του (vel τής) ές Πέ]ρσίδ[α]| στόλου (vel άναβάσεως) ) ?
217 Стб. А, стк. 7/8: [θράικας δέ όσοι έπεισβε] βήκασιν τής χώ [ρας], ср. стк. 11 и 12. Для употребления глагола Ср : IvPriene. 37. 113/14, 116/17: επι/επεμβαινειν τής χώρας Salviat F., Vatin C. Inscriptions de Grèce centrale. P., 1971. P. 15.
218 Стб. A, стк_. 3—7: καΐ'Αλέξανδρος|[διατέταχεν τή]ν γην ’εργόν εργάξεσ#αι Φ [ιλί] π | πους, ώυ αΙίτη?]ήν χώρα, και προστελοϋσ [ινδι] ελεΐν χώραν τ] ήν άργόν Ορισαι δέ τήν [χώραν| πρός Φίλιππου] ς Φιλώταν κα'ι Λεονν [άτον]. Дополнения почти повсеместно наши; для «размежевывать» первоиздатель предполагает глагол μεριζειν.
354

нимаются меры по депортации фракийцев с занятой ими незаконно земли и указываются ее размеры — минимум 2 тыс. плетров (стк. 14). В стб. В предписано: «Сколько земли дал фракийцам (Филипп), столько пусть фракийцы и обрабатывают (в соответствии с тем, как) распорядился о них Александр» (стк. 18—21). Заканчивается документ перечислением конкретных местностей, принадлежащих Филиппам, и распоряжениями в отношении леса и болот.

Коллизионная ситуация, которая сложилась в Филиппах, во многих моментах сходна с той, которую переживал три десятилетия спустя Херсонес. Без сомнения, акция по восстановлению прежних границ полиса и выдворению с нее воинственных фракийцев была чревата военным конфликтом, почему Александр и поручает ее проведение своим офицерам — печально известному впоследствии заговором против царя Филоту и не менее прославленному своей верностью ему Леоннату. О том, что и миссия Агасикла по установлению границ виноградной области на равнине была сопряжена с военной опасностью219, свидетельствуют два соседних венка.

Вырезанная слева почесть была оказана Агасиклу, «предложившему декрет о гарнизоне и устроившему его» 220. И этот текст в какой-то мере разделил судьбу первого. Несмотря на совершенно верное толкование А. Бёка, принятое Латышевым: «надо думать, месторасположением этого гарнизона служило τό φρούρ о » 221, в литературе неоднократно раздавалось мнение о том, что гарнизон был устроен в самом Херсонесе; его пытались даже «разместить» в одном из раскопанных зданий около главных ворот 222. Между тем анализ как литературных, так и эпиграфических свидетельств показывает неадекватность подобных гипотез греческому словоупотреблению. У теоретика осадного дела IV в. до н. э. Энея Тактика φρουρά и производные термины — φρουρο', φρούρ о , φρούραρχος — почти исключительно встречаются в иллюстративной, а не в теоретической части «Полиоркетики». Так, тиран Дионисий Старший посылает Лептина в Гимеру сменить там φρουρά (Аеп. Tact. X. 22). Афинский полководец Харет держал φρουρά в Коркире, упомянуты начальники (άρχο τες) гарнизона (XI. 13—14). Союзные Халкедону кизикцы посылают ему во время осады φρουρά и φρουρο’ — солдат, которые диктуют свои условия (Ibid. XII. 3). Отсюда следует, что термины φρουρά и φρουρο' никогда не употребляются Энеем 22i по отношению к гарнизону, поставленному гражданами в своем городе; это всегда воинский контингент, посланный для охраны другого города или форта тираном, полисом-

219 Излишне противопоставлять обрабатывавших землю (καρπί ςεσθαι) фракийцев и кочевых скифов, чтобы решить, что главную угрозу при проведении акции Агасикла представляли не последние.
220 Είσαγησαμένωι τάν φρουράν και κατασκευάξαντι.
221 C1G. II. 2097. Ср.: IOSPE. I2. 418. P. 382. Напрасно Майер упрекает обоих эпиграфистов в предположении о строительстве Агасиклом какого-то φροΰριον. См.: Maier F. G. Op. cit. S. 276.
222 См., например: Белов Г. Д. Указ. соч. С. 44 и след.; Стржелецкий С. Ф. // ПИСП. 1959. С. 74 и примеч. 30.
223 Фрурарх Никокл после морской битвы при Наксосе усилил охрану, а снаружи города (τής πόλεως) установил патрулирование с собаками (см.: Аеп. Tact. XXII. 20); неясно, о каком городе или городке идет речь. Ср.: Ibid. III. 3: об охране союзниками φροΰριον.
355

гегемоном или союзниками, поэтому Д. Барендс имел все основания перевести φρουρά как «оккупационные войска» 224.

Рамкам того же словоупотребления полностью соответствует и эпиграфическая лексика: солдаты (φρουρο') и их командир (φρούραρχος) всегда составляли гарнизон какой-то крепости, форта (φρούρ о ) или абсорбированного города. В целом ряде документов четко проводится различие между ними и внутриполисными гарнизонами, несшими службу по охране города и его окрестностей и обозначавшимися терминами φυλακή, φύλακες. В договоре об исополитии Милета и Гераклеи на Латмосе предусматривается, например, что новоявленные граждане могут избираться фрурархами (φρουραρχ'ας), нести службу в гарнизоне города (φυλακής τής κατά πόλ ) или фортов (φρουρ κής) не раньше, чем по истечении десятилетнего срока после записи их по филам 225. Об организации городской

224 Barends D. Lexicon Aeneium. Те Assen. S. a., s. v.: occupying force; cp. s. ν. φρουρός: guard, men of a foreign detachment on guarding service. Видимо, φρουροί Левкона (Aen. Tact. V. 2) стояли гарнизоном не в столице Боспора.
225 Milet. I. 3, № 150.50—52. Ср. то же предписание в договоре с Миласой (№ 146. 39—41) и Селевкией (№ 143.29—31). Другие многочисленные примеры собраны в ст.: Robert L. et J. // Jour. Savants. 1976. P. 196—204.
356

гарнизонной службы и патрулирования за его стенами сообщают известный томитанский декрет и серия месембрийских вотивных рельефов, поставленных стратегами и упоминающих дневные и ночные дозоры и дорожные патрули (φυλακή, φύλακες ’αμερινοί, νυκτερινοί περίοδοι)226. Сказанного достаточно, чтобы отказаться видеть во φρουρά херсонесской надписи городской гарнизон, устроенный по принципу патрульной службы 227: это был воинский контингент, посланный в один или несколько фортов (τά τείχη) херсонесской хоры либо в такие городки, как Керкинитида и Калос Лимен. Л. Робер справедливо замечает, что «эти укрепления составляли неотъемлемое дополнение фортификации города для обороны государства. Эти φρούρ а — каким бы ни был термин — защищали границы государства. Не то что они составляли линию Мажино или „Зигфрид“, но они прикрывали какой-либо кантон приграничной области» 228.

Примерное существо проекта Агасикла, претворенного им в жизнь, помогает представить наиболее детальный документ подобного рода — постановление III в. до н. э. о синойкизме или симполитии Теоса и Кирбиссоса, великолепно и всесторонне исследованное Л. и Ж. Роберами 229. В абсорбированный городок невыясненной локализации теосцы посылают гарнизон 2 , набор которого строго и подробно регламентирован. Во главе контингента мог стать любой желающий из граждан не моложе 30 лет с цензом недвижимого имущества, свободного от ипотеки, не ниже 4 талантов; срок его службы определялся в четыре месяца (стк. 8—11). Немаловажным условием было запрещение итерации должности одним и тем же фрурархом ранее, чем через пять лет (стк. 15/16). Фрурарху придавалась команда, как минимум, в 20 солдат (φρουρούς) из числа граждан и три собаки, купленные полисом, но содержание которых лежало на самом фрурархе (стк. 18—21). Очень важное обстоятельство предусматривала следующая клаузула (стк. 21—27): «Тот кто, приняв под свое начало укрепление (τό χωρίον), не передаст его фрурарху, всякий раз посылаемому городом каждые четыре месяца, пусть он, подвергшись проклятию, будет изгнан из Теоса и из Абдер и с теосской и с абдеритской территории, и пусть его имущество будет конфисковано, а кто убьет его, да не будет запятнан; если же тот умрет, сражаясь, то быть его имуществу конфискованным».

Комментируя этот пассаж, Л. и Ж. Роберы совершенно оправданно подчеркивают ту опасность, какую мог представить для полиса восставший фрурарх: опираясь не только на свой малочисленный гарнизон, но рекрутируя наемников, привлекая местное население и, наконец, даже обратившись за военной поддержкой к соседнему враждебному государ

226 Stoian I. Tomitana. Bucuresti, 1962. P. 78sq., N 2=ISM. II. 2. 9; IGBRI2. 324; Venedikov /. // Nessebre. Sofia, 1980. Vol. II. P. 79—95; Alexandrescu-Vianu М. // Studii clasice. 1986. T. XXIV. P. 99—107; Ognenova-Marinova L. // Acta centri historiae Terra antiqua Balcanica. 1987. Vol. II. P. 262 et suiv.
227 Maier F. G. Op. cit. I. S. 276: Organisation eines Patrouillendienstes. Заметим, однако, что термин φυλακή включал в себя оборону как городов, так и крепостей.
228 Robert L. //Gnomon. 1970. Vol. 42. P. 598 et suiv.
229 Robert L. et J. //Jour. Savants. 1976. P. 153—235.
230 Аналогичную практику фиксирует договор о симполитии Милета и Пидасы: Milet. I. 3, N 149, § 3.
357

ству, он мог совершить государственный переворот в своем полисе, ставши, к примеру, тираном. Очевидно, что у теосцев был подобный печальный опыт в одном из их фортов 231. Памятуя недавние уроки еще не изжитого прошлого, как предупредительную меру от подобных рецидивов в будущем, Агасикл непременно должен был включить аналогичную санкцию в проект своего декрета о ά φρουρά.

Далее теосскому фрурарху предписывается не покидать своего поста и определяется жалованье в четыре александровы драхмы в день, в то время как солдат его гарнизона получает одну драхму; жалованье им выплачивается казначеями за четыре месяца вперед перед отправкой в крепость (стк. 27—31). Фрурарх должен был следить за дисциплиной своих воинов и имел право наказывать нерадивых карцером или лишением жалованья (стк. 31—33). Наконец, предписывалась паноплия для гарнизона: щит, копье, махайра и шлем (стк. 33—34). Заканчивалась основная часть постановления клятвой фрурарха и его отряда, должностных лиц и граждан Теоса, а также жителей Кирбиссоса (стк. 34—54). Итак, если Агасикл разработал столь же подробный или похожий декрет об устройстве гарнизона и претворил его в жизнь в опасной военно-политической обстановке, когда на границах его государства прочно засели жаждущие свержения демократии инсургенты, можно себе представить, что он по праву заслужил столь выдающуюся награду от сограждан.

В том же направлении, что и два соседних венка, ведет нас и третий — правый на лицевой стороне базы статуи Агасикла, который на сей раз формулирует его заслугу крайне лаконично: «бывшему стеностроителем» (τειχοποήσαντι). Такой лаконизм вызывает несколько вопросов и породил разноречивые мнения. Во-первых, каков был характер деятельности Агасикла: выполнял ли он единовременное поручение демоса или входил в постоянную комиссию стеностроителей? 232 Во-вторых, каков был объект деятельности чествуемого? Большинство относило его заслугу к сооружению или укреплению стен самого Херсонеса, порой связывая ее с определенными строительными периодами, выявленными археологически 233. Высказывалась и та точка зрения, что τειχοποιία Агасикла заключалась в строительстве укреплений (τά τείχη) херсонесской хоры 234. Первое предположение отнюдь не исключено, но пока весьма трудно доказуемо, поскольку среди исследователей Херсонеса еще не воцарилось единодушия относительно датировки воздвижения и перестройки стен и башен города 235. Есть все основания, однако, утверждать, что самая ранняя фортификация Херсонеса создается в IV в. еще до Агасикла 236.

Вторая же гипотеза натыкается на препятствие лексикологического

231 Robert L. et J. // Jour. Savants. 1976. P. 211—214.
232 Maier F. G. Op. cit. I. S. 276. Следует, как нам кажется, отклонить одну из предлагаемых гипотез автора о том, что в Херсонесе этого времени миссия тейхопоев уже не имела никакого отношения к стеностроительству: в подобном случае место третьему венку было бы на боковой стороне среди ординарных магистратур.
233 Бертье-Делагард А. Л. Указ. соч. С. 152; Minns E. Op. cit. Р. 504; Белов Г. Д. Указ. соч. С. 44 и след.; Стржелецкий С. Ф. XVII башня оборонительных стен Херсонеса (башня Зенона) // СХМ. 1969. Вып. IV. С. 26.
234 Minns E. Op. cit. Р. 518.
235 См.; Щеглов А. Н. Рец. на кн. СХМ. IV // ВДИ. 1970. № 3. С. 174.
236 Там же. С. 174 и след.
358

свойства: пока не засвидетельствовано ни одного случая, когда глагол τειχοποιέω означал бы строительство системы фортов 237. Например, из архива Локр Эпизефирийских нам вроде бы стал известен искомый термин, так как на двух табличках в качестве назначения ссуды указано — «для сооружения башен на территории» (έν τάν πυργοποιίαν τας γάς) 238. Если сравнить это выражение с многочисленными упоминаниями просто πυργοποιία 239, όχύρωσις τας πόλιος («укрепление города») (№ 1, 25) и, наконец, πυργοποιία και όχύρωσις τας πόλιος (№ 38), то отсюда можно предположительно вывести, что ά πυργοπο ιία τας γάς означало строительство на хоре Локр укреплений в виде башен — πύργοι. Однако если учесть большую протяженность городских стен Локр 240 , то нельзя вовсе исключить, что ά γά двух бронзовых табличек архива охватывала территорию самого города.

Должны ли мы после сказанного разделять пессимизм по поводу того, что нам неизвестно ничего, кроме существования в Херсонесе τειχοποιός241. Думается, нет, коль мы продолжим исходить из нашей посылки о том, что заслуги, указанные во всех трех венках лицевой стороны, тесно взаимосвязаны по месту и роду деятельности Агасикла. Если понятие τειχοποιία не включало в себя создание укреплений (τα τείχη) как системы, то в функции τειχοποιοί, как нам хорошо известно из источников, входило укрепление стенами отдельных фортов на хоре 242. Эти функции с успехом мог осуществить и Агасикл, воздвигнув, отремонтировав или перестроив кольцо обороны одной или ряда крепостей на границах территории Херсонесского государства.

Резюмируя все сказанное, мы полагаем, что разносторонняя деятельность Агасикла, сына Ктесия, на благо отечества была наряду с прочим представлена созданием обороны одной из пограничных областей Херсонесского полиса, которую составили: 1) проведение твердой демаркационной линии между ней и территорией отложившихся оппозиционеров, 2) защита этой области при помощи ряда фортификационных мероприятий и 3) водворения в одном или нескольких фортах боеспособного гарнизона (φρουρά) 243. Если созданная на предыдущих страницах реконструкция исторической ситуации имеет под собой достаточно надежную основу, то она, в свою очередь, может стимулировать последующий археологический поиск, нацелив его в соответствующем направлении.

Воссозданные выше события херсонесской истории рубежа IV—III вв. знаменательно совпали еще с одним фактом, сообщаемым нам нумизматическими источниками. Около 300 г. до н. э. появляется новая серия монет Керкинитиды из двух номиналов с изображениями: на старшем — восседающего на скале бородатого скифа (аверс) и коня (реверс), на

237 См.: Maier F. G. Op. cit. . . I. S. 276; II. S. 43 f.
238 Franciscis A. de. Stato e società in Locri Epizefiri. Napoli, 1972. P. 24, N 10. 10—12; P. 43, N 29. 10.
239 Ibid. N 6, 11, 12, 15—19, 24, 26, 39.
240 Ibid. P. 163—169.
241 Maier F. G. Op. cit. I. S. 276.
242 См., например, декрет Камироеа в честь Филократа: Maier F. G. Op. cit. I. S. 183 f., N 49. 19—22.
243 Л. Робер подметил, что обычно конная статуя воздвигалась в честь un homme de guerre. См.: Robert L. Documents d’Asie Mineure. P., 1987. P. 528.
359

младшем — головы богини (аверс) и оленя (реверс) с иным написанием имени города — не KAPKI, как прежде, a KEPKI (νίτις) 244. Изменение в написании этникона уже давно привлекло внимание исследователей, но наиболее развернутое истолкование получило в работе О. Д. Дашевской. Она полагает, что название города Καρκινίτις произошло от ойкиста по имени Καρκίνος, а смена названия объясняется эвфемизмом, так как καρκίνος по-гречески означает не только «краб, рак», но и одноименную губительную болезнь, откуда, привлекая ряд косвенных аргументов, автор делает вывод о дорийском основании Керкинитиды 245.

Однако эта гипотеза не выдерживает проверки критикой. Если умножить немногочисленные ономастические параллели, приведенные Дашевской, то с неизбежностью выясняется, что форма ЛИ Καρκίνος свойственна исключительно ионинскому и аттическому диалектам 246, a Κερκίνος ряду других, включая дорийские 247. Особенно показательно, что ЛИ Κερκίνος встречается в мегарских колониях Византии и Гераклее 248. Еще В. Диттенбергер тонко подметил, что Κερκίνος — это «форма слова καρκίνος, свойственная диалекту тех регионов» (имеется в виду Беотия и т. п.) 249. Проведенный лингвистический анализ делает бесспорными следующие положения. Во-первых, ионийское, а не дорийское основание Керкинитиды, подтверждаемое сейчас целым рядом археологических и эпиграфических фактов 250. Во-вторых, сопоставление с одним фтиотидским гидронимом — «Рачья» река — делает более вероятным происхождение названия Керкинитиды не от имени ойкиста, а по обилию водившихся здесь вплоть до недавнего времени крабов, т. е. «Крабий» город. В-третьих, самое главное: смена огласовки этникона вызвана не эвфемизмом, а переводом его с ионийского диалекта на дорийский, что соответственно должно отражать изменения во взаимоотношениях Керкинитиды и Херсонеса.

Этот нумизматический факт недавно получил оригинальное истолкование, автор которого предполагает «появление в городе полисной

244 Зограф А. Н. Указ. соч. С. 161. Автор датировал старший номинал первой половиной III в., а младший — концом III—началом II в. Однако по наличию на обоих типах одних и тех же магистратских имен они должны быть синхронны и по стилистическому сопоставлению с одним херсонесским типом датироваться около 300—290 гг. См.: Медведева Л. И. Указ. соч. С. 42 и след: Форма ΚΑ(ρκινΐτις) зафиксирована теперь и на древнейших монетах Керкинитиды V в. См.: Кутайсов В. А. К нумизматике Керкинитиды. . . С. 94—97.
245 Дашевская О. Д. О происхождении названия города Керкинитиды // ВДИ. 1970. № 2. С. 125—128.
246 Афины: Kirchner. РА. 8254—8255; Стира: IG. XII. 9. 56, 166; Сирое: IG. XII. 5. 712. 8; Проконнес: IG. II2. 10112; Эретрия: Schwyzer. 809а, II; Регий: Diod. XIX. 2. 1.
247 Фивы: IG. VII, 2531. 2; Аполлония Иллирийская: Münsterberg 36; Кассопе в Эпире: SEG. XXXII. 616; Фессалия: IG. IX2. 288.8. Некоторые топонимы в Фессалии: FD. III. 4, № 351; Syll.3, 546В. 10. Сокращение KEPKI на монетах Амиса не показательно (Münsterberg 60), так как может принадлежать и имени Κερκίδας. Ср.: SEG. XXX. 590. 21.
248 Syll.3,201. 12; Firatli N., Robert L. Les stèles funéraires de Byzance gréco-romaine. P., 1964, N 108a. P. 167; IG. VII. 2531. 2; гераклейские клейма. Ср.: Bechtel. HP, 582; Robert L. Noms indigènes dans l’Asie Mineure gréco-romaine. P., 1963. P. 189. not. 3, 5; P. 190, not. 1, 5.
249 Syll.3, 201. Adn. 8. Ср.: Bechtel F. Die einstämmigen männlichen Personennamen des Griechischen, die aus Spitznamen hervorgegangen sind // Abh. Göttingen. 1898. Bd. 2, N 5.
250 См.: Кутайсов В. A. К нумизматике Керкинитиды. C. 97 и примеч. 24; Соломоник Э. И. Два античных письма из Крыма // ВДИ. 1987. № 3. С. 118 и след.
251 Bechtel F. Thess. ΚΕΡΚΙΝΕΥΣ, ΒΟΥΛΕΥΣ//Hermes. 1921. Bd. 56. S. 335.
360

оппозиции, которая однажды. .. добивалась кратковременной независимости в период острой внутриполитической борьбы в Херсонесе, совпавшей с резким обострением внешнеполитической ситуации в Западном Крыму» 252. По нашему мнению, появление на керкинитидских монетах, и до этого находившихся под сильным влиянием херсонесской чеканки, этникона в дорийской огласовке следует расценивать как свидетельство не оппозиционных настроений и временной автономии, а, напротив, — усиления херсонесского присутствия в городе, т. е. окончательной абсорбции Керкинитиды Херсонесом, и вопрос может стоять лишь о формах абсорбции.

Нам кажется, не будет слишком смелым предположить, что Керкинитида была включена в Херсонесский полис широко распространенным в позднеклассическую и раннеэллинистическую эпохи путем симполитии или синойкизма, примеров которых греческая история знает множество 253. Подобные объединения происходили за редкими исключениями254 между более сильным и крупным и более слабым, обычно истощенным городом 255, иногда под угрозой применения силы или в результате войны 256, но гораздо чаще мирным путем по обоюдному соглашению, скрепленному договором. При этом синойкизме абсорбируемый городок мог испытать разную судьбу: быть целиком или частично срыт, но и остаться нетронутым 257; в зависимости от этого его жители должны были или нет переселиться в город-гегемон и в первом случае получить там землю, участки под дома и какой-то временный кров, а также места для погребений 258. Объединенные полисы договаривались об общности территории, законов, культов, гражданства, выбора магистратов, эпигамии 259.

Одним из очень важных условий подобных объединительных акций было освобождение граждан абсорбированного полиса на определенный срок от прямых и косвенных обложений и повинностей, наиболее детально известное нам по договору из Оламиша о синойкизме Теоса с неизвестной общиной 260 и симполитии Милета и Пидасы, где ателия выражается в символическом сборе налогов в один халк261. Срок фискального иммунитета обычно устанавливается в 3,5 и 10 лет 262. Цель этих фискальных мероприятий состояла прежде всего в стремлении полиса-гегемона дать абсорбированной общине, попавшей в затруднительное экономическое положение, стать на ноги и как-то компенсиро

252 Кутайсов В. А. Античный город Керкинитида. С. 15.
253 Список эпиграфических свидетельств см.: Те Riele G. // BCH. 1987. 111. P. 187 et suiv.
254 Как, например, у фокейских общин Стириса и Медеона: Syll.3, 647.
255 См.: Robert L. Villes d’Asie Mineure. P., 1962. P. 54—64.
256 Так был Кизиком абсорбирован Проконнес: Robert L. Monnais grecques. Genève; P., 1967. P. 15—22.
257 Все три возможности предусмотрены распоряжением о несостоявшемся синойкизме Теоса и Лебедоса: Welles. 3. § 2.
258 Теос—Лебедос: Welles. 3. § 2, 3; Орхомен—Эваймон: IG. V. 2, 343— Moggi М. I sinecismi interstatali greci. Pisa, 1976. N 43. A. 11—25; Милет—Пидаса: Milet. I. 3, N 149. § 5.
259 Стирис—Медеон: Syll.3, 647; Орхомен—Эваймон: IG. V. 2, 343. А. 40—43; Теос—Лебедос: Welles. 3. §8; Илион—Скамандры: Ivllion. 63. 10—20; Мелитея—Перея: Syll.3, 546. 15; Милет—Пидаса: Milet. 1. 3, N 149. § 2; Мантинея—Гелиссон: BCH. 1987. 111 Р 168 II 6 11
260 SEG II. 579; Robert L. et /. P. 176—179.
261 Milet. I. 3, N 149. § 4, 6, 7, 9, 10.
262 Ср.: Теос—Лебедос: Welles. 3. § 9.
361

вать расходы в случае переселения на новое место, а с другой стороны, материально возместить морально-политический ущерб от утраты независимости. Не исключено, что кратковременная, хотя и обильная чеканка последних монет Керкинитиды и стала нумизматическим отражением подобной акции 263: это была последняя компенсаторная уступка Херсонеса абсорбированной общине, вслед за тем Керкинитида как самостоятельный полис перестает существовать. Во всем Западном Крыму устанавливается единое херсонесское гражданство, и лишь спорадическое употребление демотикона «керкинит» в надписях за его пределами264 напоминает о прежней автономии.

Как показывают археологические свидетельства, катастрофические события, теперь уже иного свойства, снова потрясли Херсонесское государство в первой трети III в., когда внезапному разрушению подверглись практически все укрепленные и неукрепленные поселения и усадьбы на его хоре. Эти события, явившиеся результатом крупной военной акции, надо поставить в ряд с быстрым и резким изменением политической и демографической ситуации в кочевом мире причерноморских степей, а именно с нашествием сарматов в Скифию.

В современной науке считается общепризнанным, что именно продвижение из-за Дона на запад сарматских орд положило конец господству скифов в Северном Причерноморье 265. Опираясь на материалы раскопок курганов, М. И. Ростовцев полагал, что сарматское завоевание происходило постепенно волнами начиная с конца IV до середины III в., а во второй половине этого столетия их господство стало окончательным 266. Но впоследствии в работах скифологов и сарматологов возобладала более поздняя хронология (II, рубеж III—II, в лучшем случае — конец III в.), опирающаяся на дату, предложенную Б. Н. Граковым (II в.), а также на датировку ранних сарматских погребений 267. В то же время анализ как письменных источников 268, так и археологической ситуации в междуречье Дона и Днестра показывает, что степная Скифия окончательно прекратила свое существование в первой трети III в., и к этому же времени относятся следы опустошения хоры северочерноморских греческих государств — Боспора, Херсонеса и Ольвии 269. Одновременное исчезновение греческого импорта в степи, прекращение скифских захоронений, следов жизни в крупнейших центрах Скифии (Ка-

263 О финансовой выгоде полиса от выпуска меди см. декрет Сеста: OGIS. 339, 45/46; Robert L. Les monétaires et un décret hellénistique de Sestos // RN. 1973. P. 49 et suiv.
264 IG. II2. 1008. IV. 114=Граков Б. H. Материалы по истории Скифии в греческих надписях Балканского полуострова и Малой Азии // ВДИ. 1939. № 3. С. 244, № 6.
265 Единственное исключение см.: Полин С. В. Про сарматське завоювання Північного Прічерномор’я // Археологія. 1984. № 45. С. 24—33. Автор запустение Скифии связывает с климатическими изменениями.
266 Rostovzeff М. Iranians and Greeks in South Russia. Oxford, 1922. P. 115; Idem. Skythien und der Bosporus. В., 1931. S. 123—124. Ср.: ВДИ. 1989. № 1. C. 198.
267 Граков Б. Н. Каменское городище на Днепре // МИА. 1954. № 36. С. 28. Подробно см.: Смирнов К. Ф. Указ. соч.
268 Мачинский Д. А. О времени первого активного выступления сарматов в Поднепровье по свидетельствам античных письменных источников// АСГЭ. 1971. Вып. 13.
269 Подробнее см.: Щеглов А. Н. О греко-варварских взаимодействиях на периферии эллинистического мира // Причерноморье в эпоху эллинизма. Тбилиси, 1985; Он же. Позднескифское государство в Крыму: к типологии эллинизма // Древний Восток и античная цивилизация. Л., 1988.
362

менское и Елизаветовское городище) и разорение греческой хоры, на наш взгляд, могут быть связаны с тем тотальным опустошением Скифии, о котором сообщает Диодор (II. 46), когда сарматы, «поголовно истребляя побежденных, превратили большую часть страны в пустыню» (Ibid. II. 43).

Первыми удары кочевников — сарматов или теснимых ими скифов — приняли на себя херсонесские поселения в равнинном Северо-Западном Крыму. Раскопки дают ужасающую картину полного разгрома и уничтожения поселений в результате внезапного военного нападения. Практически все исследуемые памятники — укрепленные и неукрепленные поселения, включая Керкинитиду и Калос Лимен — несут на себе ярко выраженные следы разрушений и пожаров, а раскопки поселения Панское I выявили в ряде помещений скелеты людей, погибших насильственной смертью в своих домах. К концу первой трети III в. все херсонесские владения в Северо-Западном Крыму были опустошены, а города, крепости и усадьбы лежали в руинах. Но такому же разгрому подверглась и херсонесская территория в Юго-Западном Крыму. В первой трети III в. были разрушены практически все исследованные усадьбы на Гераклейском и Маячном п-овах — ближайшей земледельческой территории Херсонеса. Население сельской округи спешно скрывало сокровища — к этому времени относится несколько монетных кладов из Юго- и Северо-Западного Крыма 270. Не исключено, что именно тогда же, в условиях ожидаемой осады, жители самого Херсонеса вынуждены были прибегнуть к крайней мере — спешно возвести новую линию крепостных стен из разобранных на городском некрополе надгробий с полихромными росписями 271.

В результате военного вторжения варваров экономика Херсонесского государства была столь значительно подорвана, что никогда уже на протяжении всего периода эллинизма не была в состоянии подняться до прежнего уровня. Поля и виноградники были опустошены. Большая часть сельских поселений на равнинах Северо-Западного Крыма осталась заброшенной и лежала в руинах (Межводное, Панское I, усадьба у бухты Ветреной, усадьбы «Маяк» и в окрестностях Керкинитиды у Мойнакского озера и др.), жизнь на них более не возобновлялась никогда. На ряде же укрепленных поселений жизнь возобновилась, хотя, по-видимому, и не в прежних масштабах («Чайка», ВладимировкаМаслины, на укрепленных усадьбах Большой Кастель и у мыса Ойрат, вероятно, в некоторых усадьбах Беляуса). Но общее количество поселений, а следовательно, и обрабатываемой земли стало значительно меньше. Сокращение площадей виноградников повлекло за собой и уменьшение объема выпускаемой продукции и клейменой керамической тары для вина — амфор. Кризисные явления, явившиеся в конечном итоге следствием описанных событий, отразились около середины III в. и на денежном хозяйстве Херсонеса 272.

270 Гилевич А. М. Хронология и топография кладов. . . С. 11.
271 См.: Сообщения Херсонесского музея. Симферополь, 1969. Вып. IV. Ср.: Щеглов А. Н. // ВДИ. 1970. № 3. С. 174 и след.
272 Анохин В. А. Монетное дело Херсонеса. С. 39; Щеглов А. Н. Еще раз о причине денежного кризиса III в. до н. э. в античных центрах Северного Причерноморья // Древнее Причерноморье: Чтения памяти профессора П. О. Карышковского. Одесса, 1989. С. 87 и след.
363

Подводя итоги и тому смутному времени в херсонесской истории, о котором только что шла речь, и тому противоречивому осмыслению его в современной историографии, хотелось бы завершить наш очерк разбором еще одной херсонесской надписи, которая также требует новой интерпретации. Она нанесена с обеих сторон мраморной стелы, два фрагмента которой найдены были в конце прошлого века и опубликованы Латышевым 273. Недавно раскопками обнаружено еще два обломка этой надписи, воссоединившиеся с предыдущими в единый блок 274. Надпись вырезана одним резчиком и по вышеназванным просопографическим критериям датируется 70—60-ми годами III в. до н. э. Большая часть текста представлена мужскими именами с отчествами и без них, часто повторяющимися, то стоящими одиночно, то сопровождающимися цифрами. После перечисления имен подводится числовой итог (κεφαλά).

По неоднократному употреблению в тексте слова πρασις и подобных первоиздатель определил документ как акт о продаже земельных участков, которые прежде составляли собственность государства 275. Однако в своем последнем издании он стал более осторожен: поскольку указанный термин употребляется и по отношению к аренде (πράσις επί λύσει), то в акте речь может идти как о продаже земли, так и о сдаче ее в аренду 276. Впоследствии мнения разделились: одни выступали за распродажу 277, другие за аренду земельного фонда 278. Между тем вопрос о характере акции, зафиксированной в надписи, имеет принципиальное

273 Латышев В. В. //МАР. 1892. Вып. 9. С. 19—24; IOSPE. I1. 222; IV. 80; I2. 403.
274 Соломоник Э. И., Николаенко Г. М. Указ. соч. Третий фрагмент, по мнению авторов, принадлежит другой стеле аналогичного содержания.
275 Латышев В. В. // МАР. 1892. Вып. 9. С. 21 и след.
276 IOSPE. I2. 403. Р. 363.
277 Блаватский В. Д. Указ. соч. С. 29, 34 и след.; Стржелецкий С. Ф. Клеры. . . С. 53 и след.; Сапрыкин С. Ю. Гераклея Понтийская. . . С. 157; Соломоник Э. И., Николаенко Г. М. Указ. соч. С. 173.
278 Жебелев С. А. Указ. соч. С. 231; Тюменев А. И. Указ. соч. С. 50. Примеч. 2.
364

значение и должен быть выяснен как на основе анализа самого текста, так и путем привлечения аналогичных документов.

Предположению о продаже принадлежащих частным лицам участков, к примеру конфискованных государством, мешает то обстоятельство, что в документах такого рода постоянно указывается имя прежнего владельца и стоимость участка, как, например, в акте Галикарнасса о распродаже земли храмовых должников 279, или в знаменитых «аттических стелах» с перечнем конфискованного имущества гермокопидов 280, или в проскрипционном постановлении Иасоса 281. В херсонесской же надписи указаны имена только приобретших землю (έπρίαντο) и — как было убедительно показано 282 — площадь участков. Вовсе не исключено, но по той же причине кажется нам менее вероятным предположение о распродаже общественного земельного фонда 283, что оставляет нам последнюю интерпретационную возможность, а именно сдача в аренду участков, выделенных из общественного фонда земель. Такая трактовка подтверждается как параллелями 284, так и наблюдениями над самим текстом.

В упоминавшемся выше распоряжении Александра Филиппам предписывается размежевать прежде не культивируемую землю для арендаторов, платящих добавочную арендную плату 285. Полностью аналогичен нашему фрагментированный документ начала II в. до н. э. из фессалийской Лариссы, который в каждой рубрике, объединяющей землю какой-то одной области, содержит имя и отчество держателя участка и его размер 286. Последний издатель определил надпись как перечень земельных пожертвований храму Зевса Освободителя 287, однако присутствие в тексте рубрики: «общая сумма за год» 288, — заставляет нас присоединиться к оценке

279 Syll.3, 46. 35—37: «Хайредем, сын Архагора, купил землю Летодора, сына Мегабата, и его дом в городе за 1 талант 189 драхм».
280 ML. 79В. 53—55: «Адейманта, сына Левкофилида, из дема Скамбониды: раб Аристомах, поле на Фасосе в И. . . и дом». Ср.: IG. XII. 5. 872 (Тенос).
281 Syll.3, 169. 30—32: «Следующие лица купили имущество: Эвдик, сын Самия, землю Пирона в Тиенессе за 12 статеров». Ср. в частных сделках: Hennig D. Kaufverträge über Häuser und Ländereien aus Chalkidike und Amphipolis // Chiron. 1987. Bd. 17. S. 156. Z. 6—16; Hatzopoulos M. B. Actes de vente de la Chalcidique centrale. Athènes, 1988. P. 35, N VI: «Зоил, сын Стратона, приобрел у Клеона, сына Полемона, поле, которое тот приобрел, и все, что тот купил у Полюда, и участок, который тот купил у Каллибулы. В качестве (?) границ вдоль владений Лисия эти земли имеют все, лежащее к югу; цена 1240 драхм, свидетели . . .».
282 Соломоник Э. И., Николаенко Г. М. Указ. соч. С. 173. В тезисах цифровые знаки еще трактуются как цены и размеры участков, однако в докладе речь шла уже только о мерах площади.
283 Ср. документ о распродаже священных участков города Филиппы второй половины IV в. до н. э.: Ducrey P. Des dieux et des sanctuaires à Philippes de Macédoine // Comptes et inventaires dans la cité grecque. Neuchâtel; Genève, 1988. P. 207,11. 6—8: «и за другой теме-нос Филиппа: 1010 драхм, налог на продажу 20 (драхм), 1 и 1/4 обола».
284 О подобной практике см.: Busolt G. Op. cit. S. 605 und Anm. 2; Osborne R. Social and Economic Implications of the Leasing of Land and Property in Classical and Hellenistic Greece//Chiron. 1988. Bd. 18. S. 279—323.
285 Vatin Cl. Op. cit. P. 260, 11. 5/6. Ср. договоры о сдаче в аренду общественных земель Кеоса и Аттики: Syll.3, 964—967.
286 Habicht Chr. Eine hellenistische Urkunde aus Larisa//Demetrias. Bonn, 1976. Bd. I. S. 157—173=SEG. XXVI. 672—676.
287 Habicht Chr. Op. cit. S. 172 f.
288 Ibid. S. 158. A. 27: σύμπαν λυκκάβοι; попытка X. Хабихта распознать здесь топоним (S. 169) несостоятельна.
365
366

этого акта как земельного кадастра 289, видимо, арендаторов общественной или храмовой земли. В одном из новонайденных фрагментов херсонесского акта или аналогичного документа надежно дополняется έν τώι ένι[αυτώι) —«в этот год». Подобно митиленскому перечню арендаторов общественных земель, указывающему, при каком притане какое лицо арендовало участок той или иной площади с теми или иными культурами 290, в херсонесской документе в одном случае сохранилось на камне, а в двух дополняется имя городского эпонима — «царя», при котором был заключен договор с данной группой арендаторов .

Ту же терминологию и структуру имеет перечень арендаторов общественной земли из Магнесии на Меандре (IvMagnesia. 8. 1 —10): «При притане Аристее, в месяц антестерион. Сдача в аренду (πράσις) возделанной или голой (?) земли на территории страны; за 333 схойна внесли плату в месяце смисионе: Моним, сын Калиппа, за 50 схойнов по 38 драхм за схойн получается 1900 драхм» и т. д. Интересно, что некий Артемидор арендует три участка по 50 схойнов, причем в одной трети аренды участвует некий Бистон (стк. 19—28). Арендная плата за разные участки различна.

Таким образом, вышеприведенные параллели позволяют нам определить херсонесский документ как кадастр земельных участков, выделенных из общественного (менее вероятно, из храмового) фонда и отданных в аренду частным лицам, что подтверждает и анализ самого текста.

В нем несколько раз упоминаются два обозначения арендуемых земель, до сих пор не разобранные издателями и комментаторами: περίτομον 292 и απότομον . Значение первого слова можно определить весьма приблизительно исходя из семантики соответствующего глагола: это, вероятно, надел, «отрезанный со всех сторон», т. е., скорее всего, не соприкасающийся ни одним боком с участком другого арендатора. Термин ’απότομα встречен в так называемой «таблице Паппадакиса» — локридском законе о разделе земли конца VI в. до н. э., где он противопоставлен общественным землям 294. Из всех предложенных толкований 295 наиболее привлекательно объяснение К· Бака: это «части, отрезанные (от общественного домена) » 296. Можно смело предположить, что и в Херсонесе это был какой-то земельный массив, выделенный из коллективного фонда α χώρα (IOSPE. I2, 403+В. 24—25) и отданный держателям в аренду. Таксономически απότομα охватывали не только περίτομα, но и еще одну категорию земель — οί εκατώρυγες, на которой имеет смысл остановиться подробнее.

289 Salviat F., Vatin Cl. Op. cit. P. 19, Not. 10.
290 Syll.3,968. VII:« При притане Гермагоре, сыне Нелида, Каик, сын А. . ., арендовал в Малии один мор виноградника».
291 IOSPE. I2. 403+11. А. 8/9, В. 19, 22 (по новой нумерации): «при царе Аполл. . .».
292 Ibid. В. 8 и fr. е. 4: [π] εριτ [ομον].
293 Ibid. A. 8/9.: Τοίδε έπρίαντο ’απότο [μα ’επί Πλ] είστα (?) Νυμφοδώρου κ[α<Ρ]8να; В. 14: ’απάτο[μα τ] à πε [πραμένα?].
294 ML. 13. 3: τον ’αποτόμον καί τον δαμοσίον.
295 Они приведены в кн.: Яйленко В. П. Греческая колонизация VII—III вв. до н. э. М., 1982. С. 87 и след. Ср.: SEG. XXXV. 482.
296 В. П. Яйленко видит в них «частновладельческие участки, отрезанные от общественных угодий» (Там же. С. 88).
367

Этот гапаксный термин, дважды употребленный в надписи 297, первоиздатель толковал поначалу как местный, диалектальный эквивалент греческого κατώρυξ, т. е. как обозначение оврагов или лощин, в которых производилась рубка дров 298. Однако вскоре независимо друг от друга оригинальное толкование этого термина было предложено Ф. Ф. Соколовым и Б. Кайлем 299, сопоставившими его с прилагательными, употребленными Ксенофонтом (Xen. Cyneg. 11. 5) для обозначения длины сетей: διώρυγα, τετρώρυγα и т. д. до τριακοντώρυγα, т. е. длиной в 2,4 и т. д. вплоть до 30 оргий (όργυιά>όρογυά>-ώρυγος). Таким образом, вместо спецификации земельных участков получилась основанная на сотне (εκατόν -j- όργυιά) единица площади, по замечанию Соколова, нечто вроде hectare. Это заманчивое толкование было воспринято самим Латышевым и после того прочно вошло в отечественную науку 300. Дискуссия велась лишь по поводу того, чему равнялся «гекаторюг» — 100 или 10 тыс. кв. оргиям.

Между тем такое толкование уникального термина сталкивается с рядом серьезных трудностей. Во-первых, не исключено, но методически ослаблено сокращение έκατοντώρυγος до εκατώρυγος. Во-вторых, неизвестны случаи, когда бы меры площадей становились нарицательными для самих участков 301. В-третьих, если наделы в Херсонесе исчислялись в целых «гекаторюгах» и их долях, то незачем было применять соответствующие цифровые обозначения, основанные на другой единице измерения — плетре, наличие которых вынуждены признать сторонники гипотезы Соколова—Кайля. Все это заставило нас вести поиск интерпретации в другом направлении и в итоге лишний раз убедиться, что новое — это хорошо забытое старое.

К сожалению, все исследователи, занимавшиеся «гекаторюгами», прошли мимо краткого, но великолепного замечания Ф. Бехтеля: говоря о потере предлогом έκ консонанта вследствие ассимиляции с согласным следующего слова, засвидетельствованной, в частности, в мессенском и Локридском диалектах 302, он сравнивает это с εκατωρυγων в нашей

297 IOSPE. Р. 403. В. 9 [τοίδε έπ] ρεώαντω [τ] οΰς εκατώρυγ [ας] ; Β. 18: [Κ] εφαλά εκατωρυγων.
298 Латышев В. В. // MAP. 1892. 9. C. 21 и след, и примеч. 2: последнее он оправдывал дополнением в В. 10 [ξυ]λεύειν.
299 Соколов Ф. Ф. Труды. С. 641 (рец. вышла в 1902 г.); Keil В. // Hermes. 1903. 38. S. 140— 144.
300 Латышев В. В. // ИАК. 1904. Вып. 10. С. 96; IOSPE. I2. 403. Р. 363, and. 2; Жебелев С. А. Указ. соч. С. 231. Примеч: 2; Блаватский В. Д. Указ. соч. С. 44; Стржелецкий С. Ф. Клеры. . . С. 56; Николаенко Г. М. Метрология Херсонеса Таврического в эллинистический период: Автореф. дис. . . . канд. ист. наук. Киев, 1983, С. 14 и след.; Соломоник Э. И., Николаенко Г. М. Указ. соч. С. 172. Г. М. Николаенко последовательно отстаивает мнение о том, что «гекаторюг» равнялся 36 плетрам, а цифровые символы надписи содержат размеры площадей, выраженные в целых и дробных «гекаторюгах», а также плетрах.
301 См. справедливую критику Стржелецким гипотезы Жебелева (Указ. соч. С. 231, примеч. 2) о том, что «самый термин сохранился как пережиток от времени основания Херсонеса, когда территория, им занятая, была поделена между колонистами на равные по величине участки». См.: Стржелецкий С. Ф. Клеры. . . С. 56. Примеч. 7.
302 Ср.: Schwyzer E. Griechische Grammatik. München, 1977. S. 408; Thumb A., Kieckers E. Handbuch der griechischen Dialekte. Heidelberg, 1932. S. 108. § 115, 3a: εΦιαλείας=έκ Φιγαλεας S. 291, § 209, 21 : ’εςοινάνον,’εΝαυπάκτο’εδάμο etc. Ср.: Болтунова A. И. 11 ВДИ. 1986. № 1. С. 60, № 18: έφελοπονάσο ’εξ Έλίκης — Гелика, ионийский город на севере Пелопоннеса напротив Локриды.
368

надписи из мегарской колонии Херсонеса! 303 Итак, если не выдумывать несуществующего композита из εκατόν и όργυιά, а исходить от засвидетельствованного прилагательного κατώρυξ, -χος или -γος с усилительной приставкой εκ-30 , и если учесть, что в первом своем значении оно относится к камням, «выкопанным, выломанным в каменоломне» 305, то мы получаем абсолютно непротиворечивое во всех отношениях значение: ό έ(κ) -κατώρυξ означает не овраг или лощину, как думал Латышев, а надел, на котором целиком выбрана рушеная скала и сложены параллельные конденсационные стенки, т. е. проведены именно те трудоемкие агрикультурные мероприятия, о которых говорилось выше. Редкий пример подлинного сотрудничества археологии и лингвистики!

Переосмысление термина «эккаторюг» влечет за собой перечтение и новое истолкование нескольких мест херсонесского кадастра. Вместо неподходящего латышевского [ξυ]λέυειν в IOSPE. 403+. В. 10 мы предлагаем дополнить другой глагол и восстановить всю клаузулу в следующем виде: «(Следующие лица) приобрели в аренду эккаторюги на худшей (земле? при условии) вспашки в течение трех лет (?), поименно» 306. В практически не разобранных издателями строках В. 15—17 мы склонны читать: «Мы не занимаемся (апотомами), которые (примыкают) к границе. . . -онта, размером 52 + х плетра» 307. Наконец, требует пересмотра и цифровая система, которая, по нашему убеждению, строится на двух единицах: большей — кв. плетре (без долей, кроме половины) и меньшей — кв. футе.

В заключение хотелось бы высказать некоторые соображения о тех исторических обстоятельствах, которые потребовали составления занимающего нас документа. На эти соображения прежде всего наводят строки

В. 23—24 самой надписи, в которых мы не видим иной возможности восстановления, как: «земля и все, что было утрачено (или: отложилось)... (на) этой самой земле, возвращено...» 308. По-видимому, не будет большой смелостью связать обрывки этой фразы с тем смутным временем, когда сначала подрывные действия херсонесских оппозиционеров, а затем военные набеги соседних скифов нанесли тяжелый урон дальним владениям Херсонеса; часть жителей, видимо, погибла, многие наделы остались без хозяев, чем могли воспользоваться их соседи, присоединив бесхозные земли к своим владениям. С наступлением временной стабилизации херсонеситы должны были заняться пересмотром кадастра как частных, так и общественных земель 309, сдававшихся,

303 Bechtel F. Die griechischen Dialekte. В., 1923. Bd. II. S. 20.
304 См.: LSJ, s. v. έκ, C. 2: to express completion. . . έκπέρϋω etc.
305 А не наоборот — «вкопанный», как дает словарь Дворецкого—Соболевского, s. v. Ср.: LSJ, s. v.: dug out, quarried, со ссылкой на Одиссею, Филона Византийского и Поллукса.
306 В. 8—10: [τόίδε έπ] ρίαντο [τ] ούς έκατώρυγ[ας] τού[ς άπ]ό τάς χε[ίρονος γάς?)πο]-λεύειν Γ κα#’ ονα. Упоминание в документе данного условия, аналогичного параграфам многих арендных договоров, лишний аргумент в пользу предположения об аренде, а не продаже.
307 В. 15—16: αν ώρωι τώι.......[παρακείμενα-] |ώντος ούκ έ'χομες Γοο). Гористы из Гераклеи Луканской так же повествуют то от третьего, то от первого лица (см. ниже).
308 В. 24—25 ά χώρα καί о τι άποστ [ερηφέν vel αποστ[άν----κατ<%] αν αΰτάν χώραν ’απεδ [όΰ·η?].
309 Соображения о наличии в Херсонесе частных и общественных земель высказывались давно. См.: Блаватский В. Д. Указ. соч. С. 34; Стржелецкий С. Ф. Клеры. . . С. 54.
369

видно, и раньше в аренду. Кроме всего прочего, изрядно потрепанный в годы лихолетья полис, естественно, нуждался в пополнении своих финансов. Все это и побудило демос избрать специальных эпимелетов, которые в течение нескольких лет осуществили возложенную на них миссию и зафиксировали ее результаты на камне.

Сходная ситуация сложилась в то же самое время, в конце IV— начале III в., в одном из полисов дальнего Запада—в Гераклее на Сирисе. Воспользовавшись затруднительным положением государства, ряд лиц прирезал к своим частным владениям значительную долю земель храмов Диониса и Афины 310. Специально выбранная коллегия гористов пересмотрела межи и посредством многочисленных судебных процессов сумела спасти для храмов принадлежащие им земельные владения, которые тут же, как и в Херсонесе, были отданы в аренду311. Подобную переинвентаризацию храмовых земель, принадлежавших различным богам и героям, произвели чуть позднее гиеромнемоны фессалийской Лариссы: они особо отмечают темены, на которых опрокинуты наземь межевые камни, а также те, на которые самовольно вторглись (επβάσκει) частные владельцы. Издатели лариссейского документа склонны связывать перепроверку кадастра со смутным временем конца III в. до н. э.312

*

Мы проследили поэтапно, шаг за шагом нелегкий, полный перипетий процесс образования Херсонесского территориального полиса на исходе позднеклассической и в самом начале эллинистической эпохи. Разумеется, воссозданная картина — не более чем историческая реконструкция, построенная на привлечении максимально большего числа доступных на данном этапе археологических и эпиграфических источников, проанализированных синтетически под новым углом зрения. Бесспорно и то, что дальнейшее продвижение исследования позволит уточнить некоторые хронологические привязки, детализировать ряд конкретных моментов. Смеем надеяться, однако, что в наиболее существенных пунктах ход исторического развития уловлен и воссоздан нами верно. Попытаемся теперь концентрированно очертить основные вехи ранней истории Херсонесского полиса.

Особый склад дорийского общества, истоки которого уходят в глубь «темных веков», наложил своеобразный отпечаток и на способ освоения дорийцами новых земель в ходе Великой греческой колонизации313, существенно отличающийся от ионийской колонизационной модели. Если ионийцы, и прежде всего милетяне, устремлялись, как правило, либо

310 См.: Uguzzoni A., Ghinatti F. Le tavole greche di Eraclea. Roma, 1968. P. 211—218; Guarducci M. Epigrafia greca. Roma, 1969. T. II. P. 277 sg.
311 Schwyzer. 62. I. 48—53: «Эту землю мы спасли, отсудив тремястами процессами у лиц, сделавших священную землю частной. Эта земля, которую мы спасли, отдана в пожизненную аренду за плату в 300 медимнов за каждый год; вся же земля Диониса — за 410 медимнов и 1 каддикс за каждый год».
312 Salviat F., Vatin Cl. Op. cit. P. 15, 21 et suiv.
313 Ср.: Gschnitzer F. Griechische Sozialgeschichte. Wiesbaden, 1981. S. 58 f.; Фролов Э. Д. Рождение греческого полиса. С. 147—155 (с заслуженной критикой точки зрения В. П. Яйленко), 201 (о метрополии Херсонеса—Гераклее).
370

в незанятые стабильным оседлым населением земли (например, в Нижнее Побужье), либо в те, где они могли получить территорию от местных правителей на договорных или иных началах (например, в Массалию), то доряне, напротив, внедрялись по преимуществу в области, исконных жителей которых они рассчитывали частью изгнать, а частью покорить силой оружия, превратив в коллективных рабов (по типу илотии) всей гражданской общины. По всей видимости, именно такая модель сработала при столкновении гераклеотов и тавров вслед за (вторичным?) выведением Херсонеса в 422—421 гг.

Строго дисциплинированный, полувоенный уклад херсонесской общины со всей очевидностью проявился даже в организации внутригородского и внешнего пространства обитания. Если милетская Ольвия была распланирована лишь по слегка упорядоченной градостроительной схеме, приспособленной к рельефу местности, а максимальные достижения в организации ее хоры ограничиваются созданием внутренне неупорядоченных сельских агломераций, то Херсонес отличает разительно иная структура. Не только сам город, но и аграрная территория на Гераклейском и Тарханкутском п-овах с самого начала были организованы по принципу жесткой «гипподамовой» системы в сетке пересекающихся под прямым углом городских улиц и магистралей, ограничивающих наделы.

Очутившись в среде полудиких враждебных тавров, земледельческая база которых к тому же едва была в состоянии обеспечить самих аборигенов, херсонеситы на первых порах, до создания собственной хоры, вынуждены были обратиться к поиску источников продовольственного снабжения себя самих и своей метрополии. Направление поиска должны были подсказать давние экономические связи древнейшего Херсонеса: их хлебной житницей мог стать либо ольвийский, либо боспорский район, либо тот и другой вместе. Однако в последнем — в отличие от позднеархаической эпохи — ситуация к рубежу V—IV вв. кардинально изменилась: в силу ряда исторически сложившихся обстоятельств 314 большинство городов Боспора объединила тиранически управляемая держава Спартокидов, которая в начале IV в. предпринимает усилия по интеграции в состав государства сопредельных варварских земель и греческих полисов, прежде всего Феодосию. Есть все основания полагать, что поддержка, оказанная Гераклеей и, вполне вероятно, Херсонесом 315 феодосийцам в их борьбе с притязаниями Левкона, обусловлена не пресловутой торговой конкуренцией 316, а жизненно необходимыми потребностями хлебоснабжения этих дорийских метрополии и колонии.

Поражение Феодосии от Боспора в 80-х годах IV в., лишившие херсонеситов надежного оптового поставщика зерна, знаменательно совпадает по времени с началом освоения Маячного п-ова: не полагаясь отныне на постороннюю хору, полис начинает создавать свою собственную. Видимо, к этому моменту и следует относить начало выдво

314 См.: Виноградов Ю. Г. Полис в Северном Причерноморье //Античная Греция. М., 1983. Т. 1. С. 394—420.
315 Золотарев М. И. Два типа редких монет Феодосии. С. 91 и след.
316 Ср.: Шелов-Коведяев Ф. В. История Боспора в VI—IV вв. до н. э. // Древнейшие государства на территории СССР, 1984 г. М., 1985. С. 118; Сапрыкин С. Ю. Гераклея Понтийская. . . С. 79.
371

рения с прилегающих земель тавров с их последующим постепенным закрепощением. Вероятно, растущий гражданский коллектив Херсонеса уже скоро остро ощутил узость своей аграрной базы, что и толкнуло его в конечном итоге во второй половине IV в. к территориальной экспансии. Она сопровождалась поэтапной абсорбцией Керкинитиды и военным конфликтом с Ольвийским полисом и завершилась освоением и размежеванием Гераклейского п-ова и Северо-Западного Крыма. На рубеже IV—III вв. Херсонес потрясают вызванные неизвестными пока причинами внутренние социальные смуты, приведшие к фактическому раздвоению государства. Легко допустимые чреватые заигрывания в период стасиса оппозиционной фракции со скифами явились той искрой, которая спустя поколение в новой этнополитической обстановке, сложившейся в южно-русских степях, обернулась многочисленными пожарищами, уничтожившими практически всю ближнюю и дальнюю хору полиса. Так, однажды посеянные гераклеотами семена насилия, подобно драконовым зубам, брошенным в пашню Колхиды мифическим предком фессалийцем Ясоном, дали беспокойные всходы затяжных войн и неурядиц, столетиями испытывавших жизнеспособность дорийской колонии в Таврике.

Десять лет тому назад была поставлена проблема, обсуждение которой оказалось весьма плодотворным: почему в V в. до н. э. Ольвия, с одной стороны, и города Боспора — с другой, пошли разными путями развития? 317 Думается, теперь мы вправе развить эту тему дальше, поставив вопрос: в чем же заключалось и чем было обусловлено своеобразие исторических судеб таких, например, северопонтийских автономных полисов, как Ольвия и Херсонес, развивавшихся в классическую и эллинистическую эпохи практически в одних и тех же географических условиях, в сходном этнодемографическом окружении, переживавших одни и те же перипетии внешнеполитической ситуации? Если настоящее исследование даст импульс такому направлению поиска, то его авторы могут считать свою задачу выполненной.

317 Vinogradov Ju. G. Die historische Entwicklung der Poleis des nö'rdlichen Schwarzmeergebie-tes im 5. Jh. v. Chr. //Chiron. 1980. Bd. 10. S. 64 f.

Подготовлено по изданию:

Эллинизм: экономика, политика, культура. — М.: Наука, 1990. — 376 с.
ISBN 5-02-009011-5
© Коллектив авторов, 1990



Rambler's Top100