6

Боспорские погребальные склепы V—IV вв. до н. э. с уступчатым покрытием

• Золотой курган......6
• Царский курган.. . 25
• Склеп у Тобечикского озера, и еще раз к вопросу о генезисебоспорских склепов с уступчатым покрытием....45
• Курганы с уступчатыми склепами близ Мирмекия..52

Золотой курган

Наиболее раннее упоминание Золотого кургана в литературе связано с именем академика Палласа, совершившего в 90-х годах XVIII в. научное обследование Крыма. Характеризуя ландшафт Керченского полуострова (у Палласа он называется полуостровом Босфорским), Паллас писал: «Внутренний круг гор, огибающих Керчь, особенно бросается в глаза, так как на нем можно насчитать до 60 холмов различной величины. На следующем холмы еще выше и каменистее, но их здесь менее и они стоят почти в два ряда. На третьем круге холмы гораздо меньше. Подножия многих холмов состоят из разлагающегося известкового камня толщиною в два аршина, который похож на оторванные массы, наваленные одна на другую. Точно такой же вид и строение имеет и так называемый холм Алтын-Оба в 4-х верстах от Керчи, около почтовой дороги, в котором, предполагали, покоятся останки Мифрадата, тогда как гробницу его надо искать не в Крыму. Этот холм оканчается чем-то вроде стены, которая перерезывает поперек одну часть угла полуострова». В примечании Паллас сообщает, что «татары рассказывают об этом холме, сложенном из громадных камней, много басен, как, например, что там будто зарыт большой клад, оберегаемый девой, являющейся по ночам».1 Из контекста следует, что сам Паллас, по-видимому, был склонен видеть в Золотом кургане не произведение рук человеческих, а создание природы. Во всяком случае так понимали описание Золотого кургана у Палласа его читатели.2 Вместе с тем очень показательно, что именно о Золотом кургане в среде местного населения были распространены различные легенды. Это свидетельствует об исключительном своеобразии кургана, который не был похож на другие многочисленнейшие древние погребальные холмы, рассеянные по Керченскому полуострову, особенно обильно в окрестностях Керчи. Тем же обстоятельством, несомненно, было обусловлено желание связать Золотой курган с Митридатом. Очевидно, в народном предании Восточного Крыма о Митридате прочно удерживалась память как о самом выдающемся правителе этого края в далеком прошлом.

Интересные сведения о Золотом кургане оставил Э. Кларк, английский путешественник, профессор минералогии Кембриджского университета, посетивший Керчь в 1800 г., т. е. вскоре после того как там побывал Паллас. Местные жители показывали Кларку Золотой курган тоже как гробницу Митридата. По мнению Кларка, курган был сооружен, вероятнее всего, «милетцами». Он склонен был относить Золотой курган к раннему периоду греческой колонизации Боспора.

Несмотря на то что Золотой курган в начале XIX в. уже не имел первоначального вида, так как некоторые его части подверглись разрушению, все же памятник производил большое впечатление своей грандиозностью.

Кларк отметил расположение Золотого кургана на линии древнего вала, пересекавшего Керченский полуостров в направлении от Золотого кургана к Азовскому морю и служившего, по мнению Кларка, границей государства боспорян. Что вал тянулся и на юг от Золотого кургана, Кларку осталось неизвестным.

По его словам, Золотой курган имел сфероидальную форму (un demi-spheroide), тогда как для большинства древних курганов характерна конусовидная форма.

Боковые стороны кургана, сообщает Кларк, имели примечательную нерегулярного типа кладку, подобную стенам Тиринфа, которые сложены без применения цемента из громадных грубых блоков неправильной формы.

1 Путешествие по Крыму академика Палласа в 1793 и 1794-х годах. — ЗООИД, 1883, XIII, с. 57.
2 См., например: Clarke Ed. D. Voyages en Russie, en Tartarie et en Turquie. Paris, 1813, p. 269, note: «Voyez Pallas, vol. II, attribue sa formation au travail du nature» (речь идет о Золотом кургане).

7

Когда Кларк знакомился с Золотым курганом, то полностью сохранившейся была только западная его часть. По-видимому, тут имеется в виду циклопическая облицовка кургана. Именно она была еще цела на западной стороне кургана, тогда как в других его частях облицовка уже сильно разрушилась. Изучая через щели и трещины облицовочную кладку, а также используя для наблюдения выемки (les excavations), имеющиеся на вершине кургана, Кларк пришел к выводу, что основная его масса состоит из камней.

На поверхности кургана с западной стороны Кларк заметил углубление (une fosse creusée), которое он правильно истолковал как признак грабительских раскопок. Кларк приписывал их татарам. Однако он полагал, что все попытки проникнуть в глубь кургана должны были закончиться неудачей вследствие невозможности пробить ход в такой колоссальной массе рваного камня, из которого этот курган состоял.

Ряд важных наблюдений относительно Золотого кургана сообщает в своем труде Дюбуа де Монперё, побывавший в Керчи дважды — летом 1832 и 1834 гг.

Дюбуа подчеркивает уникальный характер Золотого кургана, что было обусловлено его огромными размерами, своеобразный формой (de forme bombée) и наличием циклопической стены-облицовки, которая покрывала курган сверху донизу. По словам Дюбуа, курган «наподобие пирамиды» был облицован снаружи громадными блоками керченского камня, сложенными без вяжущего раствора. Эта облицовочная кладка, естественно, была наклонной (en retrait) соответственно профилю кургана.

Величественность Золотого кургана усиливалась еще и эффектностью самого места, где курган был сооружен. Оно представляет собой вершину горы, расположенную почти на 100 м (по Дюбуа, 323 фута) выше уровня моря. Рассказав легенды о кургане, которые ему были сообщены,3 Дюбуа далее пишет о весьма «оригинальной» попытке проникнуть в недра Золотого кургана, предпринятой русским генералом Розенбергом. Генерал заложил в вершину кургана изрядное количество пороха и произвел взрыв. Однако, как и следовало ожидать, результаты оказались плачевными: Розенберг ничего не открыл, никаких сокровищ не нашел, но зато, уничтожив вершину, обезобразил курган, к тому же взрывом была нарушена и его циклопическая облицовка.4

Когда именно имела место «раскопка» Розенберга, применившего «взрывной метод», Дюбуа не сообщает. По-видимому, она состоялась в 20-х годах, а сведения об этом Дюбуа получил, вероятно, от Карейши, который руководил керченскими раскопками в то время, когда Дюбуа посетил Керчь.5

Во время второй поездки в Керчь (летом 1834 г.) Дюбуа уже имел возможность познакомиться с результатами раскопок Золотого кургана, произведенных Карейшей в конце 1832 г. Поэтому вслед за внешним описанием кургана Дюбуа приводит сведения о раскопках, осуществленных Карейшей. Однако, прежде чем обратиться к сообщению Дюбуа, следует познакомиться с описанием раскопок, составленным самим Карейшей.

В отчете Карейша следующим образом представил результаты своих исследований: «После всех сих работ (т. е. после ранее осуществленных в том же 1832 г. раскопок.— В. Г.) я решился приступить к раскапыванию векового памятника, известного в Керчи под именем Золотого кургана, — памятника, который огромностью превосходит все прочие, находящиеся в окрестностях Керчи. Он в диаметре при основании около 40 саж., а в вышину 10 саж., форма его сходна с куполом обширнейшего здания. Первоначально он был со всех сторон обложен огромными массами твердого камня, сложенными без цемента, т. е. циклопического построения, но впоследствии обкладка сия обвалена работавшими на нем, и только уцелела небольшая частица оной наподобие стены. И хотя он в разных местах был копаем, но, судя по его обширности и трудности на нем работы, замедляемой смешанным во множестве с землею твердым камнем, можно было предполагать, что раскапывание его производилось только на поверхности. Однако прежде приступления к работам я внимательно осмотрел его отовсюду и, осматривая с восточной стороны ряд ступеней из камня, приказал начать раскапывание с сего боку; работа подвигалась вперед медленно, огромные куски твердого камня на каждом шагу останавливали ее; наконец показались куски пиленых мягких камней, а за ними стена. Очи-

3 По словам Дюбуа, с очень давних времен распространено мнение, что в кургане скрыты огромные сокровища; на этом основании курган получил название Алтын-Оба (Золотой курган). Легенда об охраняющей деве (ее, как известно, упоминал еще Паллас) у Дюбуа представлена в таком варианте: в каждый Иванов день на вершине кургана появляется дева, ожидающая того, кого она изберет, чтобы разделить с ним богатства, скрытые в кургане.
4 Дюбуа об этом писал: «Но Дева (имеется в виду легендарная дева — хранительница кургана. — В. Г.) смеялась над ним; он смог только разрушить курган, изуродовав и разрушив циклопические кладки».
5 Карейша по поручению Стампковского сопровождал Дюбуа при ознакомлении последнего с археологическими памятниками Керчи и Керчинского полуострова. В 1834 г. Дюбуа вместе с Карейшей посетил, между прочим, городища Илурата, Нимфея и Киммарика на горе Опук.

8

щая сие место, нашли и другую стену, образовывавшую с первою род коридора; вскоре затем открыт действительно засыпанный землею и мелким камнем ход со сводом, устроенным по обе стороны уступами и скрепленным толстыми деревянными лежнями. По счищении же я, при бытности правящего должность Керчь-Еникальского градоначальника, спустился в проход для осматривания оного. Пройдя саж. 3 1/2 ( = 7.45 м), нашел свод с северной стороны несколько обвалившимся, который упавшими камнями преграждал дальнейший ход и грозил обрушиться при малейшем прикосновении. Так как для укрепления свода потребовалось бы много времени, то я, дабы не замедлить осмотра сего редкого памятника, осторожно проник через опасное место далее; пройдя еще около 3 1/2 саж. ( = 7.45 м), я достиг напоследок отверстия в гробницу. Войдя в нее, нашел обширное здание, несравненно огромнее всех доселе отысканных в окрестностях Керчи. Внутренность имела вид круглой залы, с лишним 3 саж. ( = 6.39 м) в диаметре, а в вышину со сводом, также устроенным уступами, 6 саж. ( = 12.78 м). По внимательном обозрении ее оказалось, что она была расхищена в прежнее время, ибо все было перерыто и перемешано, кости и куски истлевшего дерева повсюду разметаны, и даже часть камней отторгнута от свода, покрытого каким-то раствором темно-фиолетового цвета. В гробнице ничего не оказалось, в проходе же отыскана медная монета, по-видимому Митридата III. Построение сей огромной гробницы совершенно одинаково с тою, которая отыскана в 1830 г. в кургане Кулоба с драгоценными древностями. Судя по сему, можно предполагать, что в ней заключались подобные же вещи, что, вероятно, подало повод назвать сей вековой памятник Золотым курганом. После чего я стал раскапывать сей курган с западной стороны. В начале работ между бутовым камнем попадались куски мягкого камня, и чем более углублялись, тем более их отыскивали. Когда же раскапывание было на 6 саж. от вершины кургана, тогда показались, наконец, стена и свод гробницы. Проделав в своде отверстие, я опустился вниз и увидел гробницу, имевшую сажени 1 1/2 в длину и столько же в ширину, а в вышину с лишком 3 саж. Основание ее составляли природные скалы. К сожалению, и сия гробница расхищена в прежнее время, ибо со стороны противоположной оказалось в своде другое отверстие и все в середине было переворочено. Сие побудило меня оставить здесь работы до наступающей весны. И хотя поиски в сем месте были неудовлетворительны, по крайней мере в прошлом году, решена неясная проблема насчет сокрытых в Золотом кургане бесценных сокровищ древности — проблема, тем более показавшаяся вероятною, что она подтверждалась общим поверием».

Приведенный выше краткий отчет Карейша сопроводил чертежами обоих открытых склепов.

Спустя 15 лет, в 1847 г., Карейша повторно предпринял раскопки Золотого кургана, но они оказались на этот раз совершенно безрезультатными. В отчете Карейши этим работам посвящено всего несколько строк: «Стремление отыскать что-либо замечательное в археологическом отношении и предположение, что в величественном Золотом кургане, кроме открытых мною двух больших склепов еще в конце 1832 г., могли уцелеть какие-либо гробницы, внушили мне мысль начать снова его раскопку с северной стороны. Однако, несмотря на мои старания и множество работы, произведенной там. ничего в нем не оказалось».6

Присланные Карейшей в Петербург чертежи склепов, обнаруженных в 1832 г. в Золотом кургане, никогда не были изданы, они стали достоянием архива. Мы их здесь впервые публикуем. На рис. 1 представлен план и продольный разрез купольного склепа, открытого в восточной части Золотого кургана; на рис. 2 воспроизведен план и разрез склепа, раскопанного в западной половине кургана. Рисунки и чертежи, приложенные Карейшей к отчету за 1832 г., вместе с текстом последнего были посланы министром двора на заключение президенту Академии художеств А. Оленину. В рецензии Оленин в общем одобрительно отозвался о раскопках Карейши. Однако Оленин счел необходимым сделать критическое замечание, касавшееся графической части отчета. Отдав должное «расположению г-на Карейши к археологическим исследованиям», Оленин в то же время указал, что Карейше «недостает... некоторых вспомогательных познаний, как-то: общих понятий о зодческом и строительном искусстве, также достаточного навыка в правильном рисовании и в перспективе, судя по приложенным к записке его чертежам, если они им самим черчены и рисованы». Отсюда видно, что чертежи Карейши вызвали некоторые сомнения, не было уверенности в их точности, должном соответствии натуре.

И действительно, даже при самом беглом ознакомлении с чертежами, на которых купольная гробница Золотого кургана представлена Карейшей, неизбежно должен возникнуть ряд недоуменных вопросов. Невероятной представляется кладка стен и купола склепа из очень коротких плит. На плане против входа пока-

6 Подробная записка об археологических разысканиях в окрестностях Керчи с 8-го апреля 1846 г. по 9-е число сентября 1847 г. — Архив ЛОИА АН СССР, ф. 5, д. 225, л. 216.

9

Рис. 1. Золотой курган. План и продольный разрез. Чертеж Карейши.

Рис. 2. Золотой курган. План и разрез склепа в западной части кургана. Чертеж Карейши.

10

зано сквозное отверстие, которого нет на разрезе, о нем к тому же ничего не сказано в тексте отчета. По разрезу невозможно понять, как устроен вход из дромоса в погребальную камеру, и вообще не поддается выяснению конструкция стыка дромоса с внешней стороной склепа и с его входным проемом.

При всей приблизительности чертежи Карейши все же позволяют установить несколько очень важных конструктивных элементов, присущих круглому склепу Золотого кургана. Во-первых, эти чертежи свидетельствуют, что к склепу вел длинный дромос с уступчатым покрытием. Во-вторых, столь же несомненным представляется, что нижняя часть склепа была цилиндрической; кольцевая стена, образующая эту часть склепа, была гладкой, отвесной. На ней покоился высокий уступчатый «купол», который на разрезе Карейши четко отделяется от нижней цилиндрической части склепа еще и своим цветом: «купол» окрашен в лиловый цвет (что соответствует наблюдению, отмеченному в тексте отчета), тогда как нижняя часть склепа (цилиндрическая) иллюминована сероватой краской, отвечающей натуральному цвету известняка.

Сомнения, которые законно вызывали чертежи Карейши, заставили впоследствии Жиля, автора описания археологических памятников в «Древностях Босфора Киммерийского» (ДБК), настаивать на производстве новых обмеров Золотого кургана. Они были осуществлены в 1853 г. Однако надо иметь в виду, что обмеры, сделанные для ДБК, отделены двадцатилетним промежутком от раскопок Золотого кургана Карейшей. За двадцать лет весь курган и заключенная в нем купольная гробница, конечно, претерпели немало изменений, они основательно разрушились. Как бы тщательно ни выполнялись новые обмеры, нельзя было показать памятник таким, каким он представлялся в 1832 г. На деле же тщательность в производстве обмеров, осуществлявшихся в 1853 г. «архитекторским помощником» Шмаковым, была весьма относительной хотя бы уже потому, что эти работы выполнялись с большой поспешностью.

Все сказанное надлежит учитывать, когда мы при изучении Золотого кургана обращаемся к ДБК. Материалы, опубликованные там, требуют коррективов. Кое-что для этого дает рукописный отчет Карейши. Но он слишком краток, в нем нет подробного описания архитектуры круглого склепа, а чертежи, которыми сопровожден отчет, далеки от точности. Разумеется, их нельзя игнорировать, однако они недостаточны для того, чтобы в сочетании с обмерами 1853 г. реконструировать облик круглой гробницы Золотого кургана.

В этой связи существенное значение приобретают данные о раскопках Золотого кургана, которые сообщает Дюбуа, получивший соответствующую информацию, несомненно, от самого Карейши. Надо, однако, заметить, что Дюбуа, описывая раскопки Золотого кургана, упоминает только один склеп — круглый, купольный. О втором склепе, четырехугольном с уступчатым покрытием, обнаруженном Карейшей в противоположной, северо-западной, части кургана, Дюбуа ничего не говорит. Вероятно, Карейша не счел нужным сообщить Дюбуа о втором склепе, ибо последний, будучи ограбленным и полуразрушенным, очевидно, не заслуживал, с точки зрения Карейши, какого-либо внимания. Иное дело — склеп купольный. Хотя он тоже оказался опустошенным грабителями, его архитектура представлялась импонирующей и примечательной. По словам Дюбуа, раскопки Золотого кургана Карейшей были осуществлены в конце 1832 г. С помощью 35 рабочих в течение 15 дней он углубился в курган с юго-восточной стороны. «Наконец, — пишет Дюбуа, — ему (т. е. Карейше. — В. Г.) посчастливилось отыскать вход в галерею, через которую он без затруднений проник к центру кургана (tumulus).7 Галерея, построенная из больших тесаных каменных плит без цемента, имела в длину 60 футов ( = 18.24 м)8 и около 10 футов ( = 3.04 м) в высоту, включая египетский свод; ширина галереи 3—4 фута ( = 0.91-1.21 м).

Дойдя до конца галереи, Карейша очутился вдруг на краю открывающейся перед ним пропасти (au bord d’un précipice). Он с удивлением обнаружил, что центральная часть гробницы имеет форму круглой башни, ее высота 35 футов ( = 10.64 м) до свода,9 диаметр 20 футов ( = 6.08 м). Пол в этом сооружении находится на 10 футов ( = 3.04 м) ниже пола галереи; свод состоит из четырех выступающих рядов плит.10 Наконец, Карейша сообразил, что он

7 Это утверждение является ошибочным: юго-восточный склеп, в который Карейша проник через дромос, отнюдь не был в центре кургана. Впрочем, и сам Дюбуа сомневался в правильности своего утверждения, как показывает следующее его замечание: «Я поместил погребальную башню (камеру) в центре кургана, но наружные размеры убедили меня, что я ошибся и что диаметр кургана намного значительнее, чем я указал. Если это так, то это доказывает сомнение относительно других внутренних частей (кургана) ».
8 Дюбуа дает все измерения в футах (pieds); эти же измерения, переведенные нами в метрическую систему, представлены рядом в скобках. — В. Г.
9 Дюбуа пишет: jusqu’à la voûte, что буквально значит «до свода», но в данном случае, несомненно, имелась в виду самая высокая точка свода, т. е. замыкающая его плита. — В. Г.
10 Фраза «La voûte se composait de quatre rangs de pierre en saillie» заключает в себе описку, так как

11

Рис. 3. Золотой курган. Разрез. Чертеж Дюбуа.

может спуститься на дно гробницы с помощью нескольких камней, placées comme des corbeaux de distance en distance. И когда он уже рассчитывал начать собирание огромных сокровищ, которые предсказывала легенда, к величайшему своему изумлению вскоре увидел, что гробница совершенно пуста. Большой четырехугольный камень, на котором, вероятно, стоял саркофаг, возвышался на полу. На половине высоты склепа находилась большая пустая ниша.

Тщетно Карейша искал проход дальше (т. е. в глубь кургана. — 5. Г.), предполагая что «эта круглая постройка (cette tour) была только шахтой, предназначенной для проникновения в другую потайную гробницу, нигде такого входа в нее не оказалось. И сегодня, как сто лет назад, по-прежнему стоит вопрос:

каково же могло быть назначение Золотого кургана, этого величественного и дорогостоящего сооружения, могущего своими размерами соперничать с пирамидами».

Дюбуа отметил, что Золотой курган расположен на линии древнего вала. Но, в отличие от Кларка, знавшего только ту часть вала, которая от Золотого кургана идет на север, Дюбуа описывает два отрезка вала — южный и северный, соединявшиеся у кургана. Северная часть вала, по словам Дюбуа, простиралась до Катерлеса, оттуда вал тянулся дальше, но точное направление его за Катерлесом Дюбуа не знал.11

Относительно южной части вала Дюбуа пишет, что непосредственно возле Золотого кургана вал не заметен, но дальше к югу прослеживается его зигзагообразное продолжение между скалистыми вершинами и курганами, расположенными по хребту кряжа, который заканчивается у мыса Ак-Бурун (Cap Blanc) (имеется в виду цепь курганов Юз-Оба). Вал доходит до Нимфейского залива (ныне Чурубашское озеро). По мнению Дюбуа, вал был древней границей владений Пантикапея и первоначального Боспорского царства — до присо-

в действительности этих рядов было 14, а не четыре. Эта ошибка, вкравшаяся в записи Дюбуа, имела своим следствием совершенно неверное графическое изображение гробницы, которое было опубликовано Дюбуа в приложении к его труду—атласе (Fr. Dubois de Montpereux. Voyage autour du Caucase chez les Tcherkesses et les Abkhases, en Colchide, en Georgie, en Arménie et en Grimée. Atlas. Paris, 1843). В соответствии с данными, приведенными в описании, купольная гробница Золотого кургана на рисунке в атласе Дюбуа показана (в разрезе) с четырьмя рядами уступчатого свода, что является грубейшим искажением конструкции склепа.
11 «Il continue au-delà de la gorge de Katerlés... mais j’en ignore la direction» (Fr. Dubois de Montpereux. Voyage... du Caucase..., p. 191).

12

единения к нему Нимфея и Феодосии. Дюбуа полагал, что Золотой курган был построен раньше вала..

Можно смело утверждать, что Дюбуа обрисовал купольную гробницу, открытую в Золотом кургане, только на основании тех устных данных, которые ему сообщил Карейша. Памятника в натуре он, безусловно, не видел. Как следует из отчета Карейши, сам руководитель раскопок из-за обвалов дромоса с трудом и не без риска проник в склеп. Поскольку склеп оказался ограбленным, никаких мер к расчистке и укреплению дромоса, конечно, не было принято. Едва ли поэтому склеп мог посетить иностранный путешественник, знакомившийся к тому же с Золотым курганом через полтора года после его раскопок. Неохраняемый склеп с полуразрушенным дромосом, очевидно, стал к тому времени труднодоступным для обозрения объектом.

По своим записям, в которые вкрались отдельные неточности и даже грубые ошибки, Дюбуа потом создал графическое воспроизведение разреза Золотого кургана (рис. 3). И здесь купольная гробница уже предстала в предельно искаженном виде, изобличающем автора в том, что сам он с этим памятником не был знаком. Главная причина, в силу которой изображение купольного склепа оказалось фантастическим, крылась в ошибочно записанном количестве уступов, образующих «купол» склепа: у Дюбуа их четыре, что совершенно не соответствует действительности.

Тем не менее описание купольного склепа в труде Дюбуа имеет для нас немаловажное значение. Оно подтверждает наличие длинного дромоса. Есть и другое, не менее важное обстоятельство, которое зарегистрировал Дюбуа: пол дромоса был значительно выше пола склепа. Эта особенность купольной гробницы в Золотом кургане, как известно, не нашла отражения в отчете Карейши, но она позднее получила полное подтверждение в обмерах Шмакова.

Живописно рисуя проникновение Карейши через дромос в склеп, Дюбуа подчеркивает, что Карейша был изумлен, когда он в конце дромоса (в противоположном от входа в него) неожиданно очутился «на краю пропасти». Это впечатление было обусловлено значительной разницей в уровнях полов дромоса и склепа. Пол склепа, как пишет Дюбуа, находился на 10 футов (т. е. на 3.04 м) нижё дромоса.

Нельзя обойти вниманием описание Золотого кургана, которое составил трудолюбивый Дюбрюкс. Он счел нужным включить в свой труд о боспорских древностях и этот памятник, особенно привлекший к себе внимание после раскопок Карейши. «Этот памятник, — пишет

Дюбрюкс, — сооруженный в самые отдаленные времена, есть один из замечательных предметов древности в Керчи. Два здания, открытые в нем г. Карейшей, возбуждают живой интерес в любителях древности. Этот гигантский памятник детства человечества находится в 4-х верстах от Керчи и лежит на самом возвышенном месте хребта горы».12

О происхождении названия кургана Дюбрюкс приводит различные мнения. «Одни предполагают, что имя это (курган) получил по сокровищам, в нем скрытым; большая же часть думает, что название это произошло следующим образом: когда древние ханы, властелины Крыма, приходили сюда собирать пошлинные и поземельные подати с властителей и мурз, то палатки свои разбивали на вершине этого холма и в них на короткое время стекались драгоценности».13

Касаясь распространенных по поводу Золотого кургана легенд, Дюбрюкс говорит: «Во время моего переселения в Керчь в 1811 г. в народе ходили тысячи чудных сказок об этом месте».14

Дюбрюкс очень обстоятельно описал внешний вид кургана. По его словам, окружность кургана составляла 55 саж. ( = 117.15 м), диаметр 45 саж. ( = 95.85 м),15 высота 13 саж. ( = 27.69 м). «Верх его был округлен в виде котла, но в настоящее время, будучи разрыт во многих местах на вершине, наружный вид его совершенно изменился; есть еще остатки каменной выкладки, разбросанные в разных местах холма. Западную часть холма одевала каменная выкладка, совершенно перпендикулярная, в 15 саж. длины и 5 1/2 саж. вышины. Камни, из которых сложена эта стена, были огромной величины... Несмотря на неправильную форму камней, можно насчитать до 14 рядов их; впрочем, нижние ряды гораздо больше верхних... Всего удивительнее в этой постройке то, что она сложена из камней различной величины и формы, между ними нет никакой связи; взгроможденные как бы случайно без цемента и извести, они устояли целые века, протекшие со времени их основания».16

Характеризуя открытую Карейшей купольную гробницу, Дюбрюкс приводит следующие данные. Длина дромоса 7 саж. ( = 14.91 м), ши-

12 Дюбрюкс П. Описание развалин и следов древних городов и укреплений, некогда существовавших на европейском берегу Боспора Киммерийского. .. — ЗООИД, 1858, IV, с. 28.
13 Там же, с. 30.
14 Там же, с. 31.
15 Измерения эти далеки от точности. При диаметре, который указан Дюбрюксом, курган не мог иметь в окружности 55 саж., т. е. 117.15 м. О действительных размерах кургана см. с. 13.
16 Дюбрюкс П. Описание развалин..., с. 30—31.

13

рина — 1 саж. (= 2.13 м), высота — около 3 саж. ( = 6.39 м), сложен он из прекрасно отесанных плит. Каждый камень уступчатого свода дромоса имеет квадратную вырубку в 4 вершка ( = 17.6 см). Размеры погребальной камеры, по Дюбрюксу, таковы: диаметр 3 саж. 4 вершка ( = 6.57 м), высота около 5 саж. и 1 арш. ( = 11.36 м); свод имеет 13 рядов камней.

Крайне удивительным является утверждение Дюбрюкса о существовании каких-то вторых «дверей» в склепе, расположенных якобы против входа в склеп из дромоса. Он приводит размеры этой второй «двери»: вышина 3 арш. 4 вершка ( = 2.31 м), ширина 1 арш. (=0.71м). Очевидно, Дюбуа говорит о нише, имевшейся в склепе. Эта ниша на плане Карейши была неправильно показана в виде сквозного проема, расположенного в стене склепа прямо против входа. Каким образом Дюбрюкс мог принять эту нишу за «дверь», непонятно. Возможно, его ввели в заблуждение чертежи Карейши. Как бы то ни было, мнимая вторая «дверь» привела Дюбрюкса к такому весьма своеобразному осмыслению купольной гробницы: «Очень вероятно, что это здание назначалось для отдания последних почестей умершим и для принесения очистительных жертв; потому что ни одна из гробниц, доселе открытых, не имела такой формы и двух дверей; высота этого здания почти двойная сравнительно с самыми высокими из гробниц. Можно с достоверностью предполагать, что по окончании всех церемоний тела умерших были выносимы через другие двери в пещеры, особо для этого устроенные, где и погребались».17 Далее Дюбрюкс описывает пещеру, обнаруженную к востоку от кургана, в которой, по его мнению, совершались погребения.

В известной работе А. Ашика, заключающей в себе характеристику многих археологических памятников Боспора, открытых в первой половине XIX в., Золотому кургану уделено незаслуженно мало внимания.18 То немногое, что написал Ашик об этом кургане, фактически ничего не дает для его уяснения, а переизданием неверного чертежа Золотого кургана,19 опубликованного Дюбуа, Ашик лишь способствовал «популяризации» превратного представления о купольном склепе. Это тем более непростительно, что Ашик едва ли мог не знать, что на чертежах Дюбуа памятник представлен в крайне искаженном виде.

По словам Ашика, «Золотой курган обнесен был стеною циклопической работы». По поводу же купольной гробницы он высказывает только свое убеждение, что гробница бесспорно «принадлежит одному из могущественнейших царей Боспора первой династии, но кому именно — угадать мудрено». Относительно названия кургана Ашик пишет: «Всего правдоподобнее, что кургану этому дано название Золотого от того, что татары или генуэзцы открыли в нем, как можно предполагать наверное, огромные сокровища. Это мнение основывается на том, что ныне жители Керчи называют Золотым курган Куль-Оба, где найдена была в 1830 г. гробница со множеством золотых вещей, и смешивают эти два кургана так, что если речь идет об одном из них, то надобно непременно спросить о котором: о ближнем ли или о дальнем».

Мысль о желательности продолжить исследования Золотого кургана была высказана А. Е. Люценко, когда в 1853 г., вступив в должность директора Керченского музея, он составил свой первый план раскопок на Керченском и Таманском полуостровах.

В рапорте министру уделов Л. А. Перовскому от 9 июля (№ 17) Люценко писал: «Что же касается до археологических исследований в Керченском градоначальстве, то я полагаю сосредоточить их в одном из главных курганов — Золотом или Куль-Оба.. .».20

Уже в июле того же 1853 г. Люценко приступил к раскопкам Золотого кургана. В рапорте № 26 от 24 июля Люценко сообщил Перовскому первые сведения о ходе работ: «По возвращении моем из Черноморска, приискав 20 человек русских вольнонаемных рабочих, я убедил их взять на себя разработку Золотого кургана с западной стороны его возле циклопической стены. По предварительному осмотру кургана в этом месте оказалось, что поверхность его состоит вся из сплошных слоев крупных и мелких камней известковой породы, плотно соединенных один с другим, которые, постепенно суживаясь кверху, образуют посередине пирамидальную насыпь значительной высоты. Мне кажется, можно предполагать, что под этой искусственной насыпью находится склеп или гробница. Циклопическая стена, поддерживающая курган с западной стороны, и огромные камни твердого свойства, встречающиеся во многих местах на северо-западной покатости его, которыми он, вероятно, был обложен в виде уступов, составляя незыблемую ограду вокруг этой насыпи, сильно убеждают в основательности упомянутого предположения.

17 Там же, с. 33.
18 Ашик А. Боспорское царство, I. Одесса, 1848, с. 22 сл.
19 Там же, табл. VI.
20 ЦГИА СССР, ф. 515 (Главное управление уделов), дело Канцелярии министра уделов, № 15, 1852—1853 гг.

14

По свойству твердокаменной почвы и тесноте места этой части Золотого кургана непременно потребует ломов, кирок, носилок и тачек и, следовательно, гораздо более трудов и издержек, чем обыкновенные раскопки курганов. Приисканные мною рабочие согласились сделать в нем поперечный разрез глубиною не более 2 саженей с тем условием, чтобы за каждую кубическую сажень вынутого ими грунта платилось им по 1 р. 50 к. серебром и чтобы вынутый камень принадлежал им.

Дальнейшая же разработка Золотого кургана, если окажется необходимым проникнуть в него на значительную глубину, будет зависеть от нового с ними условия. На этом основании приступлено было к работе 21-го сего месяца. .. Между тем, 22-го числа рабочие, проникнув на 1 сажень в глубину насыпи, возвышающейся по середине кургана, с западной его стороны, на расстоянии 7 саженей от циклопической стены, попали на простой известковый камень, который от удара лома внезапно провалился, сделав в насыпи небольшое отверстие, из которого сильно подул холодный и несколько испорченный воздух. Обстоятельство это требовало немедленного освидетельствования; получив о нем известие, я тотчас отправился на курган вместе с помощником моим и чиновником Линевичем. Осмотрев... отверстие, мы нашли, что оно открывает сообщение с пустым проходом, имеющим некоторое сходство с подземной миной шириной в 1 и глубиною в 2 аршина. Проход этот, по-видимому, идет от циклопической стены, в которой между камнями находится несколько широких отверстий, имеющих, может быть, сообщение с ним; весьма вероятно, что он направляется к середине кургана. Всматриваясь в него, мы заметили полуистлевшую деревянную доску или брус, положенный сверху между висящими камнями. К сожалению, спуститься в этот проход не было никакой возможности, потому что висящие сверху камни ежеминутно угрожали падением. Желая проникнуть в него, я приказал осторожно расширить отверстие, отделив от него несколько камней, но когда рабочие тронули их ломами, проход стал постепенно заваливаться и затем вход в него через отверстие сделался совершенно недоступным.

Дабы сделать более удобным расследование этой местности, я приказал расширить поперечный разрез кургана с юго-восточной стороны его, смежной с открытым проходом, и произвести раскопку всей лежащей над ним насыпи высотою более сажени на тот конец, чтобы можно было достигнуть к нему беспрепятственно и осмотреть его во всей подробности». Рапорт Люценко заканчивается обещанием сообщить Перовскому «в непродолжительное время» о дальнейшем расследовании западной части Золотого кургана.21

Предпринятые Люценко раскопки Золотого кургана были весьма энергично поддержаны Перовским. В ответ на рапорт Люценко от 24 июля Перовский сообщил (11 августа), что он изыщет дополнительные средства на раскопки Золотого кургана и Куль-Обы как на «экстраординарные работы». И далее в том же письме Перовского читаем: «Я вижу с удовольствием, что разрытия Золотого кургана, вами предпринятые, подают большие надежды, ибо, кажется, несомненно, что вы на пути, который ведет к не тронутой еще гробнице босфорского царя. Трудность проникнуть в сей курган служит доказательством, что он не был разрыт; если же в 1832 г. открытый Карейшею в этом самом кургане склеп ничего в себе не заключал, то, принимая в соображение, что в нем не было никаких следов опустошения,22 можно с достоверностью полагать, что склеп этот был запасный и остался без употребления по какому-нибудь неизвестному нам обстоятельству, может быть, по случаю перемены династии. Если вам посчастливится найти нетронутую гробницу, то я надеюся, что вы употребите все средства, дабы ничто из найденного не было утрачено, а между тем о ходе работ вы имеете мне доносить».23

18 августа Люценко (при рапорте № 41) направил Перовскому «выписку из журнала об археологических розысканиях», в которой описан ход раскопок Золотого кургана.

Результаты работ в период 23—31 июля представлены следующим образом: «В продолжение сих 8 дней рабочие углубились в курган на 9 аршин, сделав в нем поперечный разрез сверху по направлению от середины к северо-западному склону, длиною в 6, шириною в 4 сажени, с уступом длиною до 6, шириною около 7 саж. и среднею глубиною в 4 аршина. Тогда на обрезе пирамидальной насыпи, составляющей вершину западной части кургана, обозначились следующие слои насыпанных грунтов. На глубине 5 аршин груда камней мягкого известкового свойства, наваленных один на другой в виде треугольника с засыпкой промежутков между ними землей, потом квадратная насыпь из чистого морского песку глубиною и шириною в 1 сажень. Насыпь эта резко отделялась от окружающей ее груды камней, между коими заметны были дорожки, очевидно, служившие для подноски к ней песку. По обрезу она окан

21 Там же, л. 101—104.
22 Это утверждение Перовского совершенно не соответствует сообщению Карейши, согласно которому в склепе были явственно видны следы разграбления (ср. с. 8). — В. Г.
23 ЦГИА СССР, ф. 515, дело Канцелярии министра уделов, № 15, 1852—1853 гг., л. 96.

15

чивалась стеной или основанием высотою в 1 аршин, сложенным довольно тщательно из колотых дикарных камней, в числе коих находилось несколько штук известковых, правильно отесанных. На обломке одного из сих последних оказались вырезанными греческие слова IAKA-ΣАТОРА.

Значительная крутизна обреза в этом месте заставила сделать небольшой отступ от подошвы его для безопасности рабочих на случай обрушения какой-либо части его при дальнейшей разработке. Что же касается до подземного прохода, о котором было упомянуто, то расследование его осталось до сих пор не произведенным, потому что стенки оного имели весьма неправильный вид и по мере углубления в насыпь беспрестанно заваливались. Впрочем, судя по точкам пересечения его с горизонтальными плоскостями разрезов, можно предполагать, что он направляется к вышеупомянутой песчаной насыпи, хотя на откосах этих разрезов еще не заметно следов его. Углубляясь по направлению этого прохода, рабочие нашли несколько обломков досок, из коих на одном оказался железный гвоздь».24

Далее Люценко сообщал результаты раскопок, произведенных с 3 по 8 августа. «Расследование западной части Золотого кургана продолжалось с усиленною деятельностью. В течение сих 5 дней рабочие углубились внутрь кургана, в верхней части сделанного в нем разреза на 4 аршина, в нижней — на 5 [аршин], причем оказалось, что на означенной глубине почти вся внутренность его состоит из груды колотых камней дикарной и известковой породы, которые по мере углубления в насыпь значительно увеличивались в своих размерах. Только в некоторых местах попадались камни довольно правильной отески, подобные тем, из коих построена разоренная гробница, открытая на юго-западной стороне кургана. Камни эти, вероятно, занесены были в насыпь случайно, вместе с другими, колотыми для наполнения пустых промежутков в кургане.

В юго-восточном углу нижней площадки разреза, на глубине 5. аршин от верхней [площадки] и 18 [аршин] от вершины кургана, рабочие достигли скалистого материка. Производя разработку каменной насыпи в этом углу, они сначала напали на стенку из колотого камня, сложенную довольно правильно. Когда стенка эта была разобрана, то под основанием ее открылась выпуклая поверхность скалы. Вокруг этой скалы и на впадинах ее лежало несколько грубо отесанных камней значительных измерений. Одни из них положены были плашмя, другие находились в наклонном или опрокинутом положении, составляя один с другим пустые треугольные промежутки. Хотя такая кладка заставляла предполагать близость постройки, однако нигде не было замечено следов ее. Впрочем, видимая поверхность скалы, понижаясь к средине кургана, могла иметь глубокую впадину, скрывающую какую-либо постройку или гробницу. Чтобы удостовериться в этом, надлежало обнаружить скалу на всем ее протяжении от нижней площадки до середины кургана, ибо только часть оной показалась у подошвы юго-восточного обреза. Значительная крутизна этого обреза, на поверхности коего от вершины до основания лежали камни, грозившие обрушением, не позволила приступить к расследованию всей местности, занимаемой скалою. Посему приказано было сделать юго-восточный обрез положе, подавшись немного со всем поперечным разрезом от верхней площадки к цилиндрической части кургана по направлению к вышеупомянутой песчаной насыпи, которую предположено расследовать до основания, сделав на вершине кургана небольшой продольный разрез, ведущий к ней прямо».25

О следующем этапе работ, проводившихся 10—14 августа, Люценко писал: «В продолжение сих 5 дней рабочие, производившие разработку Золотого кургана на верхней площадке поперечного разреза, поравнялись с нижнею, углубившись в насыпь на 5 аршин и подавшись всем верхним разрезом к востоку; сверху его они сделали юго-восточный обрез несколько положе, спустив камни, висевшие на верхней поверхности его, с высоты более 18 аршин к подошве разреза; на самой же вершине кургана сделали продольный разрез, ведущий к песчаной насыпи, длиною и глубиною 8 аршин, шириною в 3 аршина с пологими по возможности откосами.

По снятии морского песку оказалось, что под ним за каменным обрезом идет слой крепкой земли на глубину, еще не определенную. Углубившись от верхней площадки внутрь кургана на 5 аршин, рабочие нашли у подошвы восточного обреза, близ открытой скалы и почти напротив песчаной насыпи, в пустом промежутке между двумя большими камнями, стоявшими в наклонном положении один к другому, большой глиняный кувшин или урну простой работы. Кувшин этот оказался разбитым и совершенно пустым. Нельзя понять, зачем он был заложен в каменной кладке на 6-саженной глубине от вершины кургана. Впрочем, на такой глубине он легко мог разбиться от осадки или давления верхних слоев насыпи.

Подземный проход снова появился, но в таком положении, что решительно невозможно

24 Там же, л. 112—115.
25 Там же, л. 115—116.

16

было его расследовать. Стенки его не имели никакой выкладки, никакого свода, притом он шел в глубину насыпи извилинами и при первом прикосновении к нему ломов тотчас заваливался. По-видимому, он приближается к центру кургана и, может быть, следует по впадинам и изгибам скалы, но [так] как скала не могла быть обнаружена на большом пространстве, то нельзя сказать утвердительно, куда именно он направляется, тем более что следов его на откосах разреза все еще не видно. Разбирая обвалившиеся камни в этом узком проходе, рабочие нашли несколько костей и еще несколько погнивших обломков досок, вероятно служивших к поддержанию верхней части его от обрушения».26

В рапорте («№ 41 от 18 августа 1853 г.), который сопровождал приведенный выше отчет, Люценко с нескрываемым разочарованием пишет, что, несмотря на довольно значительные усилия, затраченные на раскопки Золотого кургана, они не привели «к открытию гробниц или склепов». Удалось лишь в некоторой части кургана обнаружить материк. «Теперь очевидно, — писал Люценко, — что материк Золотого кургапа есть скала, по крайней мере в северо-западной части его. Но [так] как обнаружение этой скалы, вероятно служившей основанием для постройки всего кургана, сопряжено на большем пространстве с значительными трудами и издержками, то я полагаю достаточным ограничиться в сем году разработкой до материка или скалы только западной части его, и притом только в тех пунктах, которые подают еще надежду на какое-либо открытие».

Предложение Люценко прекратить раскопки на Золотом кургане, ограничив их лишь западной его частью, не встретило сочувствия у Перовского, который в ответ на рапорт Люценко писал: «.. .считаю нужным уведомить вас, что вообще при археологических разысканиях никогда не должно терять надежды и от первой неудачи отчаиваться в возможности сделать замечательные открытия. Посему предписываю вам никак не ограничиваться разрытием Золотого кургана с одной западной стороны, а непременно стараться в сем году произвести работу с должною полнотою и разрыть курган до материка со всех сторон».27

В соответствии с распоряжением министра Перовского раскопки Золотого кургана были продолжены. В рапорте (№ 55 от 15 сентября 1853 г.) Люценко представил очередной отчет о результатах дальнейших работ. Далее мы приводим этот отчет, как и предыдущие, полностью.

«Разработка северо-западной части Золотого кургана с 15 августа по настоящее время производилась безостановочно под личным моим наблюдением. В продолжение означенного времени рабочие, следуя по открытому скалистому материку на глубине 6 сажень от вершины кургана, проникли в середину его, сделав в нем продольный разрез шириною в 4 сажени, среднюю глубиною в 5 сажень, длиною от разработанного по 15 августа поперечного разреза более 8 сажень, причем расстояние отвозки на тачках земли и камня увеличилось до 25 сажень. Столь значительные размеры производимой работы требовали особых усилий и способов для дальнейшего продолжения оной. В последнее время рабочие хотели оставить ее, как труд слишком тяжелый и притом небезопасный для них по причине частых обвалов каменной насыпи; но [так] как слои древней песчаной насыпи, замеченные на восточном откосе поперечного разреза, о коих я имел честь упомянуть в прежнем донесении моем..., расширяясь более и более между верхним и нижним слоями каменных насыпей, заставляли предполагать близость постройки, то я убедил их продолжать разработку кургана еще несколько времени. Вскоре потом на восточном откосе нового продольного разреза, в близком расстоянии от средины кургана, появились следы старинных попыток проникнуть в него сверху посредством колодцев. Следы сии по мере увеличения продольного разреза становились все более и более заметными и, наконец, ясно обозначились в юго-восточном углу его. В этом месте на поверхности кургана находился действительно раскоп в виде колодца, полузасыпанный землею и камнями, но никто не знал положительно, успели ли прежние расследователи западной части Золотого кургана достигнуть предполагаемого здесь склепа и на какой глубине.

В кратких описаниях прежних расследований Золотого кургана нет никаких данных, относящихся к этому вопросу. Старший надсмотрщик Дмитрий Семенов уверял, однако ж, что в прежние времена на этом месте колодец привел розыскателей к открытию разоренной гробницы.

3-го числа сего месяца в продольном разрезе, о котором упомянуто выше, случился довольно значительный обвал каменной и частью песчаной насыпи. Скатившись с средины восточного откоса, он завалил почти всю площадку, на которой производились работы. Когда площадка эта и нижняя часть откоса были очищены от камня и песку, то у подошвы последнего в направлении от востока к западу показалось 7 рядов больших тесаных камней, очевидно, принадлежащих склепу, построенному в этом месте на материке в скалистом углублении его.

26 Там же, л. 116—118.
27 Там же, л. 121 (письмо от 3 сентября 1853 г., № 1519).

17

Желая осмотреть этот склеп в подробности, я приказал срезать сверху часть закрывавшего его откоса, но лишь только рабочие успели сбросить с него несколько камней, как новый обвал, упавший с высоты 6 сажень, засыпал площадку и вместе с нею найденный склеп.

Затем 9 сентября, по расчистке откоса, вновь мы заметили в северо-восточном и северо-западном углах склепа, которого обнаружена была только верхняя часть, два пролома, сделанные в плечах свода, каждый в диаметре около 1 1/4 аршина. На откосах разреза, прямо над сими проломами, видны были следы ведущих к ним раскопов в различных направлениях, на глубине около 5 сажень от поверхности кургана до поверхности склепа; сверх сего, проход в виде мины или отдушины, сделанный в каменной насыпи, о котором я имел честь докладывать. .. в прежних донесениях моих, коснувшись материка в поперечном разрезе, направился снова вверх и появился уже в продольном разрезе над северо-западным проломом, сделанном в склепе. Непонятно, почему проход этот изменял так часто направление свое, следуя, по-видимому, от циклопической стены к означенному склепу.

10 сентября я спустился в склеп на веревке через один из вышеописанных проломов и нашел его заваленным камнями от помоста до плечей свода. Очевидно, что он был давно уже разорен и потом неоднократно посещаем. В юго-восточном и юго-западном углах его оказались еще два пролома и на одной стене следы копоти от огня. Длина склепа простирается от В на 3 на 2 сажени, ширина от С к Ю также на 2 сажени, высота же от помоста до окончания свода заключает в себе приблизительно 2 сажени и 1 аршин. Стены по ширине строения имеют отвесное положение от основания их до окончания свода; стены по длине его стоят также отвесно до начала или плечей свода, а потом каждый верхний ряд камней выдается над нижним, так что строение представляет вид куба, покрытого треугольной призмой. Верхнее отверстие над сводом покрыто в ряд 6 плитами. В небольших отверстиях, сделанных в стенах склепа на высоте около 1 1/2 сажень, заметны куски полуистлевшего дерева, вероятно от балок, поддерживавших некогда деревянный потолок, которого других следов не сохранилось. Что же касается до входа в этот склеп, то он сделан в восточной стене его и оказался с внутренней стороны заделанным или заваленным бутовым камнем, а снаружи примыкающим, по-видимому, к галерее или лестнице, которая ведет к нему из глубины какого-либо подземелья или склепа, находящегося в средине кургана на 10-саженном пространстве, отделяющем западный (ныне найденный), склеп от восточного, прежде открытого, или, может быть, из сего последнего, если он имеет непосредственное сообщение с первым.

Продолжая сии работы, стоющие уже около 700 рублей серебром, я осмеливаюсь просить приказания ... остановить дальнейшее производство их, ибо открытие в Золотом кургане одного пустого и другого разоренного склепов представляет мало надежды на отыскание в нем гробницы, еще никем не тронутой. Если же необходимо расследовать этот курган систематически, то я полагал бы углубиться в него посредством начатого продольного разреза, по крайней мере до центра, и потом сделать поперечный разрез юго-восточной части или возвратиться к поперечному разрезу западной и продолжать этот разрез с южной стороны, которая осталась еще не разработанною.

Тогда обрезы покажут, что именно могло укрыться в нем от древних и новых искателей золота. Между тем я постараюсь окончательно расследовать пройденную часть кургана, подавшись с разрезом вперед у входа в найденный склеп, и осмотреть сей последний в подробности».28

Предложение Люценко приостановить раскопки Золотого кургана и на этот раз натолкнулось на сопротивление Перовского. В его письме от 4 октября сказано: «... хотя розыскания в Золотом кургане и стоят дорого, тем не менее не могу считать их бесполезными, ибо они устранят сомнения, что в сем кургане нет не тронутых еще гробниц, вследствие чего считаю нужным подвергнуть его окончательному расследованию».

В рапорте Люценко от 6 октября (№ 74) содержатся следующие данные о раскопках. «Продолжая работы на Золотом кургане в прежнем размере, я успел с 15 сентября по настоящее время достигнуть средины его посредством продольного разреза, так что расстояние, отделяющее этот разрез от восточного склепа, заключает в себе уже не более 5 или 6 сажень. На пройденном пространстве разреза длиною около 5 сажень не оказалось никаких построек. По-видимому, 10-саженный промежуток, находящийся между открытым 3 сентября западным склепом и найденным в прежнее время восточным [склепом], наполнен весь одною огромною грудою камней. Впрочем, находясь в средине кургана на глубине более 5 сажень от поверхности его, мы не достигли еще скалы, потому что камни, наполняющие разные впадины ее, по тесноте места и огромной величине их требуют особенных способов для извлечения их и отвозки в сторону. Обойдя разоренный склеп с восточной стороны его, мы открыли стены

28 Там же, л. 122—126.

18

галереи или крыльца, ведущего ко входу в него; они шли уступами, исчезающими в глубине каменной насыпи. Мы предполагали очистить склеп от камней, наполняющих его, войдя в него по ступеням крыльца; но предположение сие не исполнилось до сего времени. Огромные обвалы каменной насыпи с восточной стороны разреза, случившиеся 19 сентября и 3 октября, совершенно засыпали склеп со стороны входа в него. В настоящее время рабочие снова расчищают его».29

В рапорте от 23 октября (№ 87) были сообщены новые сведения о раскопках Золотого кургана: «... склеп, открытый 3 сентября в западной части Золотого кургана, 9-го числа настоящего месяца совершенно очищен от камней, которыми он был завален внутри до плечей свода, причем открыта также пристроенная к нему с восточной стороны галерея длиною 1 сажень, шириною около 1 сажени и 1 1/4 аршина, которой стены состоят каждая из трех рядов больших тесаных камней, расположенных уступами на скалистом материке. Уступы эти, сделанные только на стенах галереи, оканчиваются насыпью на расстоянии 1 сажени от склепа.

Очистка склепа от камней произведена через сделанный в стене его против галереи старинный пролом, который сначала был принят нами за двери, ведущие в него; но, рассмотрев каменную кладку стен этого склепа внутри его, мы убедились, что он не имеет никаких дверей, даже со стороны галереи; ибо ряды тесаных камней, составляющие эти стены, замыкают его со всех сторон наглухо, не оставляя никаких промежутков для входа в него. Из чего мы должны предположить, что гробница30 была помещена в нем прежде постройки свода, который выведен уже в последующие времена... По расчистке склепа не найдено в нем никаких следов или остатков от гробницы. В разоренных склепах обыкновенно находят человеческие кости, черепки битой посуды или обломки каких-либо украшений. В настоящем случае ничего подобного не найдено. Склеп этот, основанный на скале, находится в полуразрушенном состоянии. Он кажется сдавленным лежащею на нем каменною насыпью высотою около 4 сажень. В настоящем полуоткрытом его положении он может обрушиться вместе с этой насыпью. Каменный помост его, находящийся по сделанному мною предварительному измерению почти на одном горизонте с помостом восточного склепа и основанием циклопической стены, разрушен совершенно. Огромные обломки скал, отделившиеся от материка, лежат в подпольных углублениях. В одном из этих углублений, находящемся в юго-западном углу склепа, мы нашли пролом в стене, имеющий, по-видимому, сообщение с тем проходом или миною, о которой я имел честь упоминать в прежних донесениях моих... Под этим проломом в скале, на которой стоит постройка, есть узкая и сколько можно было рассмотреть при свете фонаря глубокая расселина. Небольшие камни, брошенные в эту расселину, катясь по извилинам ее, нескоро достигали конца или дна оной. Впрочем, расселина эта так узка, что спуститься в нее невозможно. .. Между тем, продолжая разрытие кургана по средине в направлении от З к В, рабочие подошли весьма близко к восточному склепу, не встретив никакой постройки на пройденном ими протяжении. Так как на остальном протяжении насыпи до склепа нельзя уже ожидать построек, то я полагаю на будущей неделе направить разрез от западного склепа к югу п вести его поперек кургана до разоренной каменной гробницы, открытой в давнее время на небольшой глубине от поверхности кургана с южной стороны его».31

В рапорте от 6 ноября (№ 96) Люценко информировал Перовского о намеченном им плане дальнейших исследований Золотого кургана и о трудностях, на которые наталкивалось осуществление этого плана. Последний состоял в том, чтобы «направить разрез от западного склепа к югу и вести его поперек кургана до разоренной каменной гробницы, открытой в прежнее время на небольшой глубине от поверхности его, с южной стороны, ограничиваясь этою работою по причине недостатка рабочих, находив-

29 Там же, л. 135—136.
30 Под «гробницей» здесь подразумевается само погребение, т. е. останки умершего и сопровождавший его инвентарь. — В. Г.
31 ЦГИА СССР, ф. 515, дело Канцелярии министра уделов, № 15, 1852—1853 гг., л. 157—158. — Здесь у Люценко, несомненно, допущена неточность. Он говорит о «разоренной каменной гробнице, открытой в прежнее время на небольшой глубине от поверхности его с южной стороны». Дойти до этой гробницы Люценко хотел с помощью траншеи, направленной от обнаруженного им западного склепа на юг. Возникает вопрос: какую Люценко в данном случае имел в виду «гробницу», когда и кем она была открыта? Судя по всему, Люценко предполагал подойти к юго-западному склепу, обнаруженному в 1833 г. Карейшей (план и разрез этого склепа воспроизведены у нас на рис. 2). Ни о каких иных «гробницах», которые были бы открыты до Люценко в западной половине кургана, сведений нет. Но если целью намеченной Люценко траншеи являлся склеп, раскопанный Карейшей, то представляется странным утверждение Люценко, что этот склеп якобы находился на небольшой глубине от поверхности кургана. Согласно отчету Карейши, «стена и свод гробницы» были обнаружены на глубине около 6 саж. (около 13 м) от вершины кургана. Примерно на той же глубине оказался и склеп, выявленный Люценко в западной половине кургана, севернее склепа, открытого Карейшей.

19

шихся на Золотом кургане в числе 12 человек, и тесноты места, впредь до приискания другой партии рабочих, которая может быть назначена к разработке кургана с юго-западной или северо-восточной стороны его». Однако, как сообщает Люценко, он вынужден был 26 октября приостановить раскопки Золотого кургана, так как рабочие потребовали большего вознаграждения за свой труд, чем то, которое Люценко мог им предложить (максимальная плата составляла 1 р. 75 к. серебром за кубическую сажень). Навербовав новую партию рабочих, согласившихся работать по установленной расценке, 9 ноября Люценко возобновил исследования, подчиняясь требованию Перовского, который, как известно, настаивал на полном раскрытии Золотого кургана.

В том же рапорте Люценко приводит некоторые свои общие соображения по поводу раскопок на Золотом кургане. «Долгом считаю почтительнейше донести..., что разрытие Золотого кургана, произведенное с 21 июля по 26 октября сего года, далеко еще не достигло того положения, в котором можно считать его окончательно расследованным, хотя в длину от З к В он разрыт почти на всем протяжении с обнаружением в некоторых местах скалистого материка; боковые же части его и скаты ниже подошвы остаются еще не расследованными.

Принимая в соображение крутизну скатов Золотого кургана и глубину одних каменных насыпей в этом удивительном произведении рук человеческих, разрытие коего требует широких разрезов для свободного действия в них тачками, едва ли можно надеяться окончить совершенно розыскания в нем и в будущем году, если принять за правило производить их систематически, т. е. не оставляя ничего без должного расследования. В предположении на текущий год я имел в виду ограничиться расследованием только западной части Золотого кургана. Израсходовав 700 руб., я нашел разоренный склеп; издержав еще 375 руб. серебром, я прошел середину кургана и достиг противоположной стороны его, не сделав никаких открытий. Ныне вновь представляется некоторая надежда на открытие какой-либо постройки, ибо в юго-восточном углу продольного разреза в настоящем положении оного, под грудою больших камней у самой подошвы его, показалась остроконечная насыпь, состоящая из мелкого голыша. Насыпь эта может быть случайною, но тем не менее она должна быть подвергнута расследованию. Что же касается до расселины в скале, о которой я имел честь донести 23 октября, то дальнейшие розыскания в склепе показали, что она идет по всей длине его и направляется к галерее. Впрочем, расселина эта так узка, что подробное рассмотрение оной в глубину решительно невозможно».32

О последующем развитии работ, проводившихся еще в 1853 г., имеются сообщения в двух рапортах. 17 ноября (№ 113) Люценко писал: «... розыскания в Золотом кургане, возобновленные 9-го числа сего месяца..., продолжаются с малым успехом по случаю сильных дождей и ветров, препятствующих производству их... Каменная насыпь из мелкого рваного камня и голыша, замеченная в юго-восточном углу разреза, занимает, по-видимому, значительное протяжение и, вероятно, простирается до скалы, которая в этом месте не может быть обнаружена без предварительного снятия лежащей над нею другой насыпи, имеющей в разрезе около 5 сажень отвесной высоты и состоящей из больших рваных камней, между коими попадается много отесков.

В ожидании более благоприятной погоды я полагаю расследовать некоторые места у подошвы кургана, в смежности с теми пунктами, где прежде были открываемы гробницы в земляных насыпных возвышениях».33

Рапорт от 27 ноября («№ 120) содержит следующее сообщение: «На Золотом кургане работы продолжаются в промежутки времени, когда погода благоприятствует им; но особенно примечательного ничего не открывается, кроме скатывающихся по временам с откосов разреза грубо отесанных камней, на коих вырезаны кресты, подобные мальтийским, с неясными около них буквами.

В разрезах земляных насыпей, сделанных в подошве кургана, появляются черепки битой посуды, показывающие, что и здесь были некогда жилища древних».34

Трудно определить, что представляли собой упомянутые Люценко камни с вырезанными на них «мальтийскими» крестами и какими-то буквами. Может быть, это были христианские надгробия, из чего следовало бы предположить использование курганного холма для захоронений в средневековое время.

Неясно также, где были обнаружены «черепки битой посуды», давшие Люценко основание говорить о существовании древних жилищ. Вероятнее всего, их нашли за пределами крепиды кургана, поскольку в рапорте речь идет о «земляных насыпях», тогда как сам курган состоял из огромной массы бутового камня.

Хотя раскопки 1853—1854 гг. не оправдали возлагавшихся на них надежд, так как они не привели к открытию столь желанных «нетронутых гробниц», тем не менее никак нельзя считать эти раскопки бесполезными. Они позволили

32 Там же, л. 165—167.
33 Там же, л. 173, 174.
34 Там же, л. 198.

20

изучить структуру кургана. Достойно всяческого сожаления отсутствие графической фиксации разрезов кургана, что, разумеется, затрудняет уяснение стратиграфии его насыпи. В какой-то мере о ней все же можно составить представление на основании подробных описаний, имеющихся в донесениях Люценко.

В результате открытия еще одного (ограбленного) склепа окончательно определился характер кургана как сооружения, воздвигнутого над тремя монументальными гробницами. Из них две, расположенные в западной половине кургана, представляют собой однотипные прямоугольные в плане склепы с уступчатыми покрытиями; третья — в восточной половине кургана — в виде купольного склепа является самым примечательным сооружением всего комплекса. Раскопки Люценко попутно выявили небезынтересные следы упорной деятельности грабителей, которые, невзирая на огромные трудности и риск, все же добрались до всех гробниц, скрытых в огромной каменной насыпи кургана. Кроме вертикальных колодцеобразных ходов, были обнаружены на большой глубине сложные горизонтальные «мины» со следами деревянных креплений.

Раскопки Люценко были последним полевым исследованием Золотого кургана. В дальнейшем уже больше не предпринимались попытки продолжить его археологическое изучение. Курган и открытые в нем склепы, в том числе купольная гробница, постепенно разрушались, растаскивались населением, поскольку никакой охраны памятника не существовало. Дело закончилось, наконец, тем, что Керченская городская управа превратила курган в каменоломню и в 70-х годах он был совершенно уничтожен. Уцелели только фрагменты монументальной «циклопической» облицовки кургана. Это все, что сохранилось до настоящего времени от знаменитого Золотого кургана, породившего когда-то столько различных легенд и догадок.

В 1933 г. холм, на котором некогда находился Золотой курган и где уцелели еще некоторые остатки его каменного панциря, был отмежеван и включен в список памятников старины, подлежащих государственной охране. В этой связи была произведена инструментальная съемка плана сохранившихся облицовочных кладок кургана, что позволяет точно определить его конфигурацию и размеры площади, которую он занимал (рис. 4).35 Как явствует из плана, курган не имел в своем основании формы правильного круга, он был вытянут по продольной (восток—запад) оси, протяженность коей составляет 88 м, тогда как поперечная ось (в направлении север—юг) равняется 67 м. Курган занимал площадь около 3420 м2; длина окружности его основания 265 м. Какова была высота кургана? Максимальная отметка глубины, исчислявшаяся от вершины, у Люценко — 6 саженей, т. е. около 13 м. Однако следует учитывать, что в то время, когда Люценко производил раскопки, курган, особенно в верхней части, был уже значительно деформирован. Именно верхушка кургана была взорвана генералом Розенбергом. Следовательно, надо считать наиболее вероятной первоначальную высоту кургана примерно 15—16 м, а может быть, и несколько больше.36 Рапорты Люценко о ходе раскопок свидетельствуют, что насыпь Золотого кургана, как и предполагал в свое время Кларк, представляла собой огромный холм, состоявший сплошь из рваного камня. Исходя из площади кургана и его высоты, можно заключить, что для создания курганной насыпи потребовалось не менее 20 тыс. кубометров бута, добытого, очевидно, из каменоломни, расположенной поблизости от места сооружения кургана.

Грандиозный навал камня, которому была придана форма сфероидального холма, мог надежно удерживаться на вершине горы при условии окружения его солидным каменным панцирем. Таковой и был сооружен в виде облицовки, сложенной из громадных полигональных блоков. «Циклопическая» обкладка придала кургану величественный вид, но ее сооружение было обусловлено не столько эстетическими, сколько практическими соображениями. При такой массе камня, из которого был образован курган, и принимая во внимание место его расположения, разумеется, никак нельзя было ограничиться обычной крепидой — оградой, окаймляющей основание кургана. В данном случае требовалась стена, охватывающая всю насыпь кургана и выполняющая по отношению к ней роль могучего контрфорса.

Только отсутствие ясного представленияо структуре Золотого кургана могло породить предположения, приписывающие возникновение облицовочной стены в качестве самостоятельной постройки, независимо от самого кургана, притом якобы во времена, значительно ему предшествующие. Высказывавшиеся в ли

35 Съемку плана выполнил городской землемер Керченского горисполкома Зорин.
36 Облицовочная кладка кургана, его внешний панцирь, своим основанием лежит на скатах холма местами значительно ниже подошвы кургана, что вызывалось необходимостью придать кладке надлежащий уклон и обеспечить ее соответствующей силой противодействия распору насыпи кургана, состоявшей из камня. Очевидно, Дюбрюкс принимал за основание кургана самый нижний горизонт облицовочной кладки. И тогда получалось, что высота кургана превышала 20 м.

21

Рис. 4. Золотой курган. План (съемка 1933 г.).
Горизонтали проведены через 1 м.

тературе суждения о том, что «циклопическая» облицовка Золотого кургана относится не то к «киммерийской» эпохе, не то даже ко временам «эгейской культуры», необходимо отклонить, как совершенно необоснованные. «Мегалитическая» обкладка Золотого кургана, будучи приспособленной к профилю кургана и имея высоту свыше 10 м, не могла существовать сама по себе. Она прикрывала каменную насыпь кургана, опираясь на нее и образуя крепкий «футляр», предотвращавший расползание насыпи, внутри которой находилось несколько усыпальниц.

Весьма вероятно, что на вершине горы были совершены в какой-то последовательности захоронения, оформленные сначала в виде отдельных курганов. Только после того, как появился третий склеп, весь комплекс гробниц был перекрыт единой курганной насыпью из бутового камня, охваченной снаружи могучей циклопической кладкой. Курган в его окончательном виде, очевидно, возник как осуществление определенного замысла — создать величественный надгробный памятник над тремя усыпальницами, в которых были похоронены в разное время (на протяжении, может быть, нескольких десятилетий) представители одной какой-то знатной семьи.

Что дает основания для такой интерпретации Золотого кургана? Прежде всего наблюдения, зафиксированные Люценко в связи с открытием северо-западного склепа. В разрезе, под верхней, общей для всего кургана массой камня, здесь была замечена весьма четко выделяющаяся груда иного рода камня, перекрывающая толстую насыпь из морского песка. Под нею шел еще слой земли, и затем уже обнаружился склеп. Люценко упоминает следы доро-

22

жек, по которым подносили песок, когда создавалась насыпь над этим склепом. Более того, была обнаружена стена высотою около 0.70 м, служившая крепидой насыпи. В кладке стены оказался кусок плиты с обрывком двухстрочной греческой надписи. Досадно, что Люценко не только не сохранил камня, но и не догадался сделать хотя бы точной зарисовки его с передачей характера письма. Это могло бы дать нам некоторый хронологический критерий.

Стратиграфические данные, выявленные при раскрытии западного склепа, убеждают в том, что первоначально над ним был сооружен самостоятельный курган. Позднее его перекрыла огромная насыпь Золотого кургана, под которой уже оказались все три склепа.

В какой последовательности были сооружены гробницы, заключенные в насыпи Золотого кургана, выяснить невозможно, поскольку все они оказались ограбленными и поэтому не дали никакого материала.

Оба склепа, открытые в западной половине кургана, однотипны. Они относятся к той группе боспорских склепов IV в. до н. э., которая представлена наибольшим числом памятников. Характерные признаки склепов данного типа: погребальная камера — четырехугольная, перекрытие — ряд уступов, выдвинутых симметрично с двух боковых сторон. В склепе, раскопанном Карейшей, таких уступов семь (ср. рис. 2). Вероятно, столько же их было и во втором склепе, открытом Люценко, так как по своим размерам этот склеп близок к первому. Следует обратить внимание на одну особенность устройства склепа, раскопанного в 1853 г. В нем нет входного отверстия, хотя с внешней (восточной) стороны был обнаружен открытого типа дромос-коридор, огражденный двумя стенами. Указанное обстоятельство было специально отмечено Люценко, который подчеркивает, что все стены склепа были глухими.37

Интересно, что и на вычерченном Карейшей плане аналогичного склепа, раскопанного в 1832 г., тоже не показано входного проема. Нет основания видеть в этом неточность наблюдений. В 1940 г. мы имели возможность принять участие в раскопке аналогичного склепа на Юз-Обе, в котором также все четыре стены были глухими, без каких-либо признаков входного проема.38

Возможно, Люценко прав в своем предположении, что возведение уступчатых перекрытий в таких склепах происходило уже после того, как было совершено захоронение. Возникает вопрос: не являются ли подобные склепы наиболее ранними сооружениями данного типа, когда у местных строителей еще не успел накопиться достаточный опыт в возведении четырехугольных склепов с уступчатыми покрытиями?

Главным источником, на основании которого до сих пор строились все суждения о купольной гробнице Золотого кургана, замечательном памятнике боспорской архитектуры, являлись обмеры, выполненные Шмаковым в 1853 г. и опубликованные, как известно, в ДБК.39 Сделать позднее повторные обмеры склепа было невозможно, так как в 70-х годах прошлого столетия памятник безвозвратно погиб. Мы уже говорили, что обмеры Шмакова (даже в случае их точности) все же не могли быть полноценными, ибо памятник в начале 50-х годов был далеко не таким, каким его открыл Карейша. Рассмотрев чертежи Шмакова — план купольной гробницы, продольный ее разрез, поперечный разрез с видом в сторону входа и вид на вход в гробницу со сторону дромоса, — мы прежде всего приходим к заключению, что к тому времени, когда Шмаков проводил обмеры, купольная гробница почти полностью лишилась дромоса. От него уцелели только жалкие остатки, сохранившиеся непосредственно возле входа в склеп. Дромос в 1853 г. фактически уже не существовал. Очевидно, он разрушился, а строительный материал был использован населением. Таким образом, в ДБК купольная гробница представлена в искаженном виде: на чертежах показан короткий дромос в соответствии с тем, на каком протяжении Шмакову удалось проследить его. В действительности же, как мы знаем, склеп сочетался с ведущим в него очень длинным дромосом, что подтверждают отчет Карейши и его чертежи, а также описания склепа у Дюбуа и Дюбрюкса. Имеются лишь некоторые расхождения относительно размеров дромоса. Карейша и Дюбуа утверждают, что дромос имел в длину свыше 18 м, Дюбрюкс называет несколько меньшую цифру — около 15 м. Мы вправе оказать предпочтение измерениям Карейши, который имел возможность сделать их достаточно точно сразу после от-

37 Первоначально Люценко как будто заметил в восточной стене следы проема, но потом, после полной расчистки склепа, убедился, что никакого проема в стене не было.
38 Раскопку эту вел тогда (от Керченского музея) К. П. Кивокурцев в связи с некоторыми строительными работами, затронувшими кряж Юз-Обы на участке, где его пересекает дорога, ведущая из Керчи в Чурубаш (теперь с. Приозерское). Был открыт монумептальпып склеп (он оказался ограбленным) с полуразрушенными перекрытиями в виде уступов, выступающих с двух продольных сторон. Обмеры склепа, выполненные по моему поручению О. Бодалевым, к сожалению, погибли в Ленинграде во время блокады. В склепе оказались несколько золотых бляшек и фрагментированные алабастры очень больших размеров.
39 ДБК, I, с. СХХ—CXXVI, атлас, черт. Аа.

23

крытия склепа. Надлежит, таким образом, считать протяженность дромоса равной примерно 18 м.

Рассмотрим теперь обмеры самого склепа. По чертежам Шмакова выходит, что высота погребальной камеры составляла 4 саж. 1 арш. 6 вершков, т. е. 9.5 м. Указанная величина совершенно не соответствует тем сведениям, которые дают Карейша, Дюбуа и Дюбрюкс. Согласно Карейше, высота склепа 6 саж., т. е. 12.78 м, по Дюбуа— 10.64 м, по Дюбрюксу — 11.36 м. Приходится думать, что высота склепа была, скорее всего, около 11 м. Очевидно, Шмаков делал обмеры погребальной камеры без расчистки ее до пола, который в 1853 г. находился уже под толстым слоем завалов. Предположение это подтверждается следующим обстоятельством. Как указывает Дюбуа, пол дромоса (во время открытия гробницы) был на 10 футов, т. е. на 3.04 м, выше пола погребальной камеры. На чертежах Шмакова разница этих уровней составляет только 2 арш. 6 вершков, т. е. 1.68 м. Отсюда следует, что Шмаков принял за пол гробницы поверхность завала, тогда как настоящий пол лежал глубже по крайней мере на 1.36 м.

Если прибавить 1.36 м к ошибочно получившейся у Шмакова высоте 9.50 м, то окажется, что высота склепа в действительности равнялась почти 11 м. Последнее вполне совпадает с показаниями Дюбуа и Дюбрюкса.

Теперь надлежит выяснить основной вопрос: какова же была конструкция круглой гробницы? На разрезах склепа, исполненных Шмаковым, уже второй ряд кладки, считая от пола погребальной камеры, выдвинут вперед; все вышележащие ряды также образуют уступы. Следовательно, согласно обмерам Шмакова, уступчатая кладка склепа как будто начиналась с самого низа. Правда, мы уже установили, что обозначенный на разрезах Шмакова пол на самом деле полом не являлся. Но сейчас важно не это, а другое — конструкция склепа по данным обмеров Шмакова. Его разрезы показывают, что при 17 рядах кладки, образующих круглую гробницу, насчитывалось якобы 16 уступов, постепенно сужающих ее поперечник. При внимательном рассмотрении чертежей Шмакова выявляется явная несообразность. Противолежащие профили нижней части склепа на продольном разрезе не совпадают! Левая сторона разреза рисует уступы начиная со второго ряда кладки. Правая сторона того же разреза, проходя через входной проем и рассекая три нижних ряда кладки погребальной камеры, дает совершенно ровный отвесный профиль, свидетельствующий об отсутствии уступов ниже уровня входа. Что же надлежит считать правильным: левую или правую сторону разреза? Очевидно, у Шмакова верно сделана правая половина разреза. В этом нас окончательно убеждает чертеж склепа, исполненный Карейшей (ср. рис. 1). Согласно Карейше, пятью нижними рядами кладки была образована совершенно отвесная кольцевая стена, высота которой равнялась 1 1/2 саж., т. е. 3.20 м. Только с этого уровня начинался «купол» гробницы. Понятно, что Шмаков не мог видеть все пять рядов кладки, ибо, как мы знаем, погребальная камера была уже частично засыпана, а Шмаков принял верхний уровень засыпи за «пол» гробницы. Правая сторона продольного разреза все же ясно показывает, что Шмаков точно зафиксировал отвесный профиль стены в пределах трех рядов кладки, оставшихся открытыми. При окончательном составлении чертежей Шмаков, однако, допустил грубую ошибку. На поперечном разрезе, а также в левой части продольного разреза он изобразил уступы с самого низа погребальной камеры, не заметив, что это находится в вопиющем несоответствии с правой стороной продольного разреза. При подготовке к изданию в ДБК чертежи Шмакова были перечерчены, причем Жиль пытался внести в них соответствующие уточнения, но сделал это недостаточно тщательно и последовательно. Все уступчатые ряды кладки «купола» были подчеркнуты двумя линиями, дополняющими линию горизонтального шва кладки. Посредством такого условного обозначения Жиль показал, что уступов было 14 и что они начинались только от уровня пола во входном проеме. При этом, однако, остались графически неисправленными профили разрезов, поэтому в чертежах сохранились противоречия, без устранения которых невозможно составить правильного представления об устройстве купольной гробницы.

На основании всех имеющихся материалов, детально рассмотренных выше, мы теперь можем обрисовать устройство купольного склепа более точно. Графически это представлено на рис. 5.

При реконструкции облика купольной гробницы за основу приняты обмеры Шмакова, в которые нами внесены необходимые исправления и дополнения, основанные на других источниках.

Купольная гробница представляла собой монументальное сооружение, состоящее из длинного крытого дромоса, ориентированного по линии северо-запад — юго-восток, и круглой в плане погребальной камеры. Длина дромоса около 18 м, ширина 2.22 м, высота 6.55 м. Дромос имел уступчатое покрытие. Кладка уступчатого свода начиналась на высоте 3.65 м. С каждой стороны было по шесть уступов.

24

Рис. 5. Золотой курган. Реконструкция плана и разрезов.
1 — продольный разрез склепа и дромоса; 2 — план склепа и дромоса; 3 — разрез дромоса; 4 — разрез склепа.

В плитах кладки ступенчатого свода имелись четырехугольные углубления — гнезда для поперечных деревянных балок.

Дромос подводил к входному проему, ведшему в погребальную камеру. Проем уже и ниже дромоса, но по своим очертаниям он повторял профиль дромоса. Размеры проема: высота 6.65 м, ширина 1.50 м. Как и в дромосе, его перекрытие состояло из шести уступов, выдвинутых с обеих сторон. В трех верхних рядах уступы были снабжены гнездами для балок. Начиная от второго ряда кладки-(считая от пола дромоса) боковые стороны входного проема все более удлинялись, соответственно постепенному сужению диаметра погребальной камеры кверху. Наружные края входного проема (со стороны дромоса) были отвесными, внутренние же края (со стороны камеры) имели уступчатый профиль, причем уступы перекрытия входного проема органически соединялись с уступами «купола» погребальной камеры.

25

Пол склепа был расположен значительно ниже входного проема. Эта нижняя часть камеры — от пола до уровня входного проема — имела ровные отвесные стены, ее высота около 3 м, диаметр 6.30 м. Прямо против входа в стене имелась ниша, ее размеры (по Дюбрюксу): высота 2.30 м, ширина 1.06 м.

На кольцевой отвесной стене склепа покоился купольный уступчатый свод высотой 8 м. «Купол» был образован 14 рядами кладки, из которых каждый выступал над нижележащим рядом. Верхнее отверстие купола закрывала одна плита, положенная на кладку последнего уступа сверху. Высота погребальной камеры от пола до замыкающей «купол» плиты около 11 м.

Царский курган

Восстановить полностью историю исследования Царского кургана невозможно из-за отсутствия соответствующих материалов в архиве Керченского археологического музея, погибших во время Великой Отечественной войны. Некоторые сведения о раскопках Царского кургана, основанные на имевшихся в названном архиве данных, были опубликованы Ю. Ю. Марти.40 Однако мы не знаем, в какой мере полно им были использованы архивные документы, относящиеся к интересующему нас вопросу.

На основании сведений, приводимых Марти, история раскопок Царского кургана рисуется в следующем виде. Работы по исследованию кургана с 3 ноября 1833 г. проводил А. Ашик. Раскопки продвигались очень медленно, что было обусловлено, в частности, особой структурой насыпи кургана. Относительно обстоятельств, вызывавших замедленные темпы раскопок, Ашик писал: «Сие происходит от того, что камень из кургана добывается очень медленно по той причине, что каждый слой камня покрыт толстым слоем глины, и таким образом сложен весь курган сей, совершенно различествующий устройством своим от прочих насыпей, в окрестностях Керчи находящихся».41 Ввиду особой сложности земляных работ вскоре пришлось повысить плату рабочим. В ноябрьском рапорте Ашик сообщил: «Но до склепа еще довольно далеко; нужно еще много труда ... чтобы дойти до оного». В конце года работы по раскопке кургана еще продолжались.

Остается неясным, когда раскопки Царского кургана, начатые в ноябре 1833 г., были прерваны. По словам Марти, вопрос о возобновлении исследований Царского кургана был возбужден Ашиком 15 октября 1836 г. Следовательно, в 1834 и 1835 гг., а также в течение большей части 1836 г. раскопки кургана не проводились. Едва ли в действительности это было так? Кажется маловероятным, чтобы раскопки столь заманчивого объекта, каким представлялся Царский курган, были почему-то совсем прекращены на столь длительный срок. Скорее можно думать, что в архиве Керченского музея отразились не все стадии раскопочных работ на Царском кургане.

Как бы то ни было, получив в октябре 1836 г. разрешение продолжить расследование, Ашик возобновил работы, увенчавшиеся в феврале 1837 г. открытием замечательной гробницы.

В газете «Одесский вестник» 6 февраля 1837 г. (№ 11) была напечатана следующая корреспонденция из Керчи. «В большом кургане, близ Нового Карантина, названном Царским, раскопка которого начата еще в 1834 г.г открыты г. Ашиком огромные, в сажень толщины стены, из больших тесаных камней, украшенных рустиками. Стены эти, по мнению г. Ашика, образуют ход в гробницу, которая должна находиться в центре кургана. Ход этот не имеет свода, и чтобы дойти до предполагаемого места, должно разрыть и вынести покрывающую его огромную массу земли, отчего работы на этом кургане должны продолжаться еще по крайней мере целый месяц. Чтобы иметь понятие о величине этого кургана, важнейшего из всех курганов Боспорского царства, нужно только сказать, что в центре своем он имеет до восьми сажень в вышину. Этот ход почти в самом начале заложен большими тесаными плитами, укрепленными по концам свинцом. Надеялись, что, разломав эту преграду, можно будет войти в гробницу, но позже открылось, как сказано выше, что этот ход не имеет свода и забит мелким щебнем, известью и землею».

Очевидно, приведенная выше заметка о ходе раскопок Царского кургана была составлена корреспондентом газеты со слов самого Ашика, скорее всего, еще в конце января 1837 г. Как видим, в то время удалось обнаружить вход в дромос, который был заложен большими плитами, скрепленными между собою, вероятно, свинцовыми скобами. Работа по раскрытию дромоса, очевидно, шла очень интенсивно, так как 22 февраля в рапорте, направленном

40 Марти Ю. Ю. Сто лет Керченского музея. Керчь, 1926, с. 10 сл.
41 Цит. по: Марти Ю. Ю. Сто лет Керченского музея. — Следующие выдержки из рапортов Ашика приводятся нами по этому же источнику.

26

Керченскому градоначальнику, Ашик уже сообщил об открытии склепа.

Никакого описания, характеризующего состояние склепа и дромоса в момент их открытия, не сохранилось. Известно лишь, что склеп оказался ограбленным в какие-то давние времена. Казалось бы, что после сообщения, напечатанного в «Одесском вестнике» в начале февраля и возбудившего, несомненно, живой интерес у читателей к раскопкам столь выдающегося археологического памятника, должна была бы в дальнейшем появиться информация о конечных результатах раскопок — об открытии уникального архитектурного сооружения, каким является гробница-склеп и дромос Царского кургана. Но никакого сообщения об этом в газете не появилось. Нетрудно догадаться, что явилось причиной такого умолчания.

Грандиозность самого кургана, обнаружение монументального и великолепного в архитектурном отношении дромоса — все это, несомненно, вселяло в производивших раскопки людей, прежде всего в их руководителя Ашика, надежды на открытие в гробнице исключительно ценных находок, перед которыми померкнет Куль-Оба. Понятно, что при таких настроениях и ожиданиях обнаружение пустого, полностью ограбленного склепа не могло не вызвать разочарования. В этих условиях была утрачена способность должным образом оценить величественную архитектуру гробницы, открытие которой являлось большим достижением русской археологии и ценнейшим ее вкладом в изучение античной культуры Северного Причерноморья.

Отсутствие находок внутри склепа побудило Ашика продолжать раскопки насыпи Царского кургана в расчете на возможность обнаружения других гробниц, притом неразграбленных.

Ход последующих раскопок не поддается точному выяснению. Марти пишет: «Упорно и настойчиво продолжались раскопки в следующие годы» (имея в виду период после 1837 г.). Раскопки, проводившиеся в «следующие годы», охарактеризованы лишь выдержкой из рапорта Ашика от 1 июня 1842 г., сообщавшего, что с восточной стороны оставалась часть земли, неоконченной раскопкой. Там же Ашик писал: «По слоям земли и по обломкам находимых в земле глиняных сосудов можно было надеяться на близкое открытие гробницы». Здесь очень интересным является указание на встречавшиеся при раскопках курганной насыпи фрагменты керамики. Но остается абсолютно неизвестным, какого рода была эта керамика.

Ашик, по-видимому, настолько был уверен в присутствии какой-то боковой гробницы в восточной части кургана, что стал вести раскопки на собственные средства. Им было нанято 6 человек, но к успешным результатам эти работы не привели. Гробницы не оказалось.

В одном из своих рапортов 1842 г. Ашик писал: «Нельзя, однако, сказать, чтобы в этой искусственной и замечательной горе не скрывалось еще чего-нибудь, кроме открытой пирамидальной гробницы. Но трудно и предугадать это. Вырыто в ней много земли, но еще больше остается нетронутой. Левая сторона кургана с западной стороны вся почти целая».

В 1842 г. Ашик окончательно прекратил свои изыскания на Царском кургане. Марти считал,, что раскопки Царского кургана шли с некоторыми перерывами девять лет: в конце

1833 г. они были начаты, в 1842 г. окончены. Позже, в 1844 г., производились, но безрезультатно еще дополнительные исследования западной стороны кургана.

В какие именно годы Ашик вел раскопки Царского кургана на протяжении 1833— 1842 гг., как эти работы осуществлялись, что было наблюдено в процессе раскопок, ничего не известно. Единственным зафиксированным фактом является упоминавшаяся выше находка обломков керамики. Но мы не знаем ни ее характера, ни возможного объяснения присутствия этой керамики в курганной насыпи. Можно лишь считать вполне установленным отсутствие каких-либо погребений в перекопанных частях курганной насыпи. Кроме того, была выяснена в общих чертах структура самой курганной насыпи, что нашло потом отражение на одном из чертежей, передающем разрез кургана, изготовленном в 1853 г. Шмаковым для «Древностей Босфора Киммерийского» (подробнее см. далее).

Результаты раскопок Царского кургана были впоследствии суммированы Ашиком: «Самая замечательная гробница есть бесспорно та, которая названа была мною царскою: она находится в 4 верстах от Керчи, NNO близ карантинных зданий. Мало есть памятников, которые могут соперничать в изяществе с этой гробницей.

Огромные стены составляли вход в гробницу; этот вход почти в самом начале своем был заложен большими плитами, скрепленными по концам свинцом. Курган по его огромности назван Царским.

Хотя расходы, употребленные на раскопку Царского кургана, не покрылись открытием сокровищ, однако труды наши вознаградились находкою гробницы, которая по величине и устройству своему принадлежит к самым замечательнейшим памятникам этого рода на Керченской земле. Устройство кургана совершенно отлично от тех, которые доныне были мною раскапываемы: все они сооружены из

27

одного только камня или из земли; Царский же курган состоит из толстых слоев глины и крупного камня. По этому самому никак нельзя было ожидать, чтобы хранившиеся в нем сокровища были похищены; между тем вышло противное. Из исторических записок путешественников видно, что генуэзцы при самом начале своего владычества в Крыму тотчас обратили корыстолюбивые виды свои на Пантикапейские курганы; это доказывается еще тем обстоятельством, что на стенах открытой гробницы находятся в нескольких местах кресты. Вообще генуэзцы были гораздо искуснее нас в раскопке курганов, потому что разрытые ими насыпи не представляют снаружи почти никаких признаков раскопки.

Царский курган имеет в окружности, у самой подошвы, 125 сажень; ход в гробницу простирается на 17 сажень. Огромные боковые стены его, украшенные рустиками, сходятся вверху на расстоянии 5 1/2 сажень от основания и составляют конический свод, состоящий из 11 уступов камней, лежащих горизонтально один на другом. Вышина самой гробницы, от основания до верхнего камня, замыкающего свод, простирается на 5 сажень. Над нижними стенами видны другие стены, составляющие сначала многоугольник, а потом круг, восходящий в виде правильного конуса... Мне кажется, что открытый нами памятник не имеет ничего равного себе в сфере древнего зодчества. .. На стенах нашей гробницы заметны впадины, в которые, вероятно, были вделаны мраморные и бронзовые плитки или разрисованные деревянные дощечки.

Гробницы, подобные этой, могут служить доказательством, что в Пантикапее, как и в Египте, гробницы царские, сооружение которых требовало много времени, созидаемы были при жизни тех лиц, для которых они должны были служить местом вечного успокоения.

Трудно определить время постройки этой гробницы и какому именно из боспорских архонтов она принадлежала. Я отношу ее, подобно гробницам в Золотом кургане и Кулобскую, к первым векам владычества греков в этом крае».42

Хотя со времени открытия гробницы Царского кургана прошло тогда уже свыше десяти лет, Ашик еще не мог полностью освободиться от чувства огорчения, вызванного тем, что в этой гробнице он не нашел «сокровищ». Однако теперь, как показывает приведенный выше отрывок из труда Ашика, он уже вполне здраво оценивал исключительное значение гробницы Царского кургана, являющейся единственным в своем роде памятником античной архитектуры.

На рис. 6 мы воспроизводим вид Царского кургана, который был дан Ашиком в качестве иллюстрации к его описанию. При всем несовершенстве этот рисунок все же имеет, как мы увидим в дальнейшем, важное значение для уяснения некоторых деталей архитектуры гробницы, заключенной внутри кургана.

Некоторые дополнительные прокопы в насыпи Царского кургана были сделаны в 1853 г. во время обмеров кургана, проводившихся в связи с подготовкой к изданию ДБК.

Начальник 1-го отделения Эрмитажа Жиль возбудил еще в 1851 г. вопрос о необходимости изготовить ряд рисунков, карт и планов, относящихся к древностям Керченского полуострова. Этот материал предполагалось опубликовать в ДБК. Жиль составил список объектов, по которым требовалось производство топографической съемки и архитектурных обмеров. В этом перечне памятников значился и Царский курган.43 Осуществление работ было возложено на подполковника корпуса топографов Рябова и «архитектурного помощника» Шмакова.44 В смете, составленной Шмаковым, по Царскому кургану предусматривались расходы: «Для раскопки и обратной засыпки колодца сверху кургана до ключа и для очистки ключа. .. Для прорытия траншеи сбоку кургана... Для разобрания бутовой кладки, которой обложены тесаные стены кургана».

Надо полагать, что предусмотренные Шмаковым исследования на Царском кургане как-то были выполнены, что и нашло свое отражение на изготовленных Шмаковым чертежах, которые опубликовал потом Жиль в ДБК.45

42 Ашик А. Боспорское царство, И. Одесса, 1848,с. 28 сл., табл. I.
43 В списке Жиля имелось девять заданий: 1) исследование в 6 верстах за дер. Султановской; 2) исследование Царского кургана; 3) исследование Золотого кургана (главной гробницы. — В. Г.); 4) исследование развалин в кургане (т. е. всех прочих сооружений, связанных с Золотым курганом. — В. Г.); 5) исследование в окрестностях карантина; 6) отыскание древних колонн на песчаной отмели против Еникале; 7) снятие рисунков с древностей; 8) исследование окрестностей Кармыш-Келечи; 9) исследование окрестностей Опука. См.: ЦГИА СССР, ф. 515, дело Канцелярии министра уделов, № 7, 1852—1854 гг., л. 4—6.
44 Работы выполнялись в. сентябре 1853 г. через посредство штаба начальника Черноморской береговой линии.
45 Точность этих чертежей не могла быть вполне удовлетворительной, поскольку на выполнение всех достаточно трудоемких заданий Шмаков и Рябов затратили всего около трех недель. Работы начались в конце августа, а уже 23 сентября 1853 г. из Керчи в Петербург были высланы в законченном виде следующие планы и рисунки: 1) топографический план северной покатости горы Митридат; 2—5) чертежи катакомб, находящихся на северной покатости горы Митридат; 6) план горы Митридат; 7) рисунок скал

28

Рис. 6. Царский курган. Общий вид дромоса. Рис. А. Ашика (1848 г.).

Отсутствие обстоятельного описания склепа и дромоса в Царском кургане, сделанного сразу же после их открытия, не дает возможности составить представление о степени сохранности архитектурного памятника. Все ли в нем было цело? Не оказались ли какие-нибудь части постройки разрушенными при ограблении склепа? Есть основания предполагать, что Ашик открыл склеп с большим проломом в перекрытиях передней, т. е. юго-западной, части дро-

на горе Митридат; 8) чертеж древнего укрепления близ Золотого кургана; 9) чертеж Золотого кургана; 10) топографический план того же кургана, вид его с западной стороны, фасад и разрез циклопической стены и чертеж гробницы; 11) вид Царского кургана с западной стороны; 12) чертеж Царского кургана; 13) план окрестностей Еникальского маяка; 14) план горы Опук; 15) план окрестностей Чурубашского озера; 16) план окрестностей деревни Куурдак; 17) план Аккосова вала; 18) карта Керченского полуострова; 19) памятник Стемпковскому на горе Митридат. К перечисленным планам и рисункам прилагались описания: 1) вала Аккосова; 2) Царского кургана; 3) Золотого кургана; 4) окрестностей деревни Куурдак; 5) окрестностей Еникальского маяка; 6) залива между северною косою и берегом Тамани; 7) горы Опук; 8) древних построек внутри г. Керчи; 9) катакомб; 10) деревни Кармыш-Келечи; 11) окрестностей Чурубашского озера; 12) окрестностей Такиль-Бурукского маяка.
Весь этот обширный список работ Шмакова и Рябова не оставляет никаких сомнений в том, что раскопки ими проводились в крайней спешке. Кстати, отметим, что за те же три недели Шмаков успел, помимо всего прочего, произвести в течение двух дней на «мореходном баркасе с пятью гребцами» обследование северной косы в поисках мраморных колонн, которые, по имевшимся сведениям, где-то там должны были находиться под водой. Если верить финансовому отчету, Шмаков производил при своих обмерных работах раскопки, располагая 32 рабочими в течение 22 дней.

29

моса. Это подтверждает рисунок Царского кургана, изданный Ашиком. Рисунок в общем очень плохой, но в данном случае его недостатки не имеют существенного значения. На рисунке представлен вид дромоса с юга, причем здесь очень отчетливо заметно отсутствие замыкающей кладки свода дромоса в передней его части. Следовательно, уже в 40-х годах XIX в. дромос находился в сильно поврежденном состоянии. Это же состояние отражено и обмерами Шмакова. На продольном разрезе кургана, исполненном Шмаковым, ясно показано отсутствие перекрытия над всей юго-западной половиной дромоса. Отсутствуют замыкающие «свод» плиты и над значительной крытой частью дромоса.46

Должную ясность в данный вопрос вносит рапорт Ашика (№ 42 от 12 мая 1840 г.), в котором ставился вопрос о необходимости принятия мер по охране Царского кургана: «Чтобы спасти курган царский от разрушения и сохранить это здание, как лучший монумент Пантикапеи, я бы предлагал исправить ту часть коридора, которая была сломана при первоначальном разрытии этого кургана, и потом у входа устроить прочную ограду с решетчатыми железными воротами».

Как видим, здесь речь идет о той части дромоса, которая была разрушена «при первоначальном разрытии». Ясно, что при этом Ашик имел в виду не собственные раскопки, а те давнишние «разрытия», в результате которых склеп Царского кургана был разграблен.

К тому же, как нам это хорошо известно (из упоминавшейся выше корреспонденции, опубликованной в «Одесском вестнике»), Ашик проник в дромос не посредством снятия плит, замыкавших его свод, а с южной стороны дромоса, т. е. со стороны входа, оказавшегося заложенным плитами, связанными между собой свинцовыми скрепами.

Наличие повреждений в перекрытии дромоса уже в то время, когда Ашику удалось обнаружить склеп, подтверждается сообщением директора Керченского музея Люценко. В связи с обсуждением вопроса о реставрации Царского кургана он в одном из своих рапортов Археологической комиссии писал: «Нам совершенно неизвестно, как понижался свод галереи по мере приближения ее к подошве кургана и как был устроен вход в эту галерею.

Известно только то, что они найдены были уже разрушенными».47

Принимая во внимание все уже сказанное, следует признать, что гробница в Царском кургане была открыта с разрушенной частью свода дромоса. Очевидно, этот пролом в перекрытии был результатом разрушительной работы грабителей, проникавших в склеп, может быть, не один раз.

Ашик приписывал генуэзцам разграбление склепа в Царском кургане, ссылаясь на кресты, вырезанные в ряде плит на стенах дромоса и склепа. Однако по своей форме эти кресты представляются нам более древними (рис. 7). Поэтому можно думать, что еще задолго до генуэзцев было совершено проникновение в погребальное сооружение Царского кургана, в результате чего последнее лишилось своего содержимого.

После открытия склепа в 1837 г. Царский курган не был обеспечен охраной. Не подвергся он тогда и консервационно-реставрационным работам, которые могли бы предотвратить порчу памятника от действия природных факторов. В результате памятник стал постепенно разрушаться, чему в немалой степени способствовало отсутствие перекрытий над значительной частью дромоса. Вредило памятнику и местное население. Повреждения внутренней архитектурной части кургана причинялись искателями кладов. Бродивший по насыпи кургана скот не только деформировал ее, но и способствовал образованию завалов, загромождавших дромос.

К началу 60-х годов XIX в. состояние Царского кургана оказалось столь угрожающим, что на это обратила внимание и Археологическая комиссия. Понуждали ее к тому появившиеся в печати заявления о недопустимости равнодушного отношения к разрушению таких выдающихся памятников древности, как Царский курган.48 Стала очевидной необходимость принятия срочных мер по спасению Царского кургана. Надо было выполнить надлежащие архитектурно-реставрационные работы и прежде всего привести памятник в такое состояние, чтобы его не могли разрушать атмосферные

46 Там, где разрез проходит через плиты, перекрывающие дромос, на чертежах Шмакова дана наклонная штриховка. Но примерно от середины и далее на юг эта штриховка отсутствует, ибо, очевидно, самого последнего ряда плит здесь на месте не было.
47 Архив ЛОИА АН СССР, дело Археол. комиссии, 1864, № 22, л. 12 (рапорт А. Е. Люценко № 19 от 20 апреля 1865 г.). —Люценко сначала не совсем правильно представлял себе конструкцию дромоса, предполагая, что его свод когда-то понижался к югу («по мере приближения... к подошве кургана»). В дальнейшем, осуществляя реставрацию, Люценко должен был убедиться, что никакого «понижения» свод дромоса никогда не имел.
48 Об этом, в частности, писал М. П. Погодин в газете «Московские ведомости» (1863, № 168), назвавший склеп Царского кургана «драгоценностью науки».

30

Рис. 7. Царский курган. Кресты, вырезанные на камнях кладки дромоса.

осадки. Одновременно встал вопрос о постройке у кургана сторожки.

В целях изыскания средств на эти работы (они требовали около 3 тыс. руб.) Археологическая комиссия сначала попыталась обратиться к частной благотворительности, к сбору пожертвований по подписке. Возлагались при этом особенно оптимистические надежды на жителей Керчи, на археологические общества и т. д. Чтобы возбудить интерес «керченской публики» к данному предприятию, заместитель Археологической комиссии В. Тизенгаузен поместил в газете «Полицейский листок Керчь-Еникальского градоначальства» (№ 44, 1 ноября 1864 г.) статью «Нечто о Царском кургане», тексту которой был предпослан весьма выразительный эпиграф: «С миру по нитке, голому — рубашка».49

Статья начиналась следующим описанием состояния Царского кургана: «Всем, интересующимся нашими отечественными древностями, конечно, знакомы прекрасные памятники греческого зодчества близ Керчи, известные под названием Золотого, Куль-Обского и Царского курганов, — громадные, прикрытые насыпями склепы, чрезвычайно искусно сложенные из больших тесаных камней, с так называемыми египетскими сводами. Первые два из этих сооружений благодаря нашему прежнему равнодушию уже окончательно разрушились, или, правильнее говоря, растасканы на местные постройки. Подобная же участь грозит и Царскому кургану, который год от году приходит в более плачевное состояние. Всякий, кому в последние годы приходилось бывать в Керчи и видеть это замечательное сооружение, без сомнения, выходил из него с самым грустным впечатлением о жалком его положении. Много, правда, было говорено, немало и писано о необходимости поддержания Царского кургана, но этими толками и возгласами и ограничивалось все дело».

Далее Тизенгаузен излагал свой план «сохранения и поддержания Царского кургана», который «составляет украшение, славу Керчи». В основу плана входил сбор средств, необходимых для реставрации кургана и постройки жи-

49 Статья подписана инициалами «В. Т.». В письме от 5 сентября 1864 г., адресованном председателю Археологической комиссии Л. А. Перовскому, В. Г. Тизенгаузен сообщает, что он послал статью «в редакцию Керченского листка» (Архив ЛОИА АН СССР, дело Археол. комиссии, 1864, № 22, л. 2 об.).

31

лого караульного домика при нем, путем добровольных пожертвований.

Никаких положительных результатов призыв Археологической комиссии, обращенный в основном к «богатым жителям» Керчи, не дал. Между тем сигналы о катастрофическом положении Царского кургана продолжали поступать в Археологическую комиссию. В октябре 1864 г. Одесское общество истории и древностей командировало в Керчь своего секретаря Н. Мурзакевича, который ознакомился с состоянием Царского кургана и сообщил затем собранные сведения обществу. Последнее направило 31 октября 1864 г. письмо в Археологическую комиссию, излагавшее результаты проведенного Мурзакевичем обследования: «Курган же Царский от прежних безотчетных раскопок по всей его наружной окружности близок к тому, что его свод просачивающейся дождевою водою в непродолжительном времени может повредиться, а затем и обвалиться. Величественный коридор, построенный в египетском вкусе, уже начинает расхищаться своевольными окрестными жителями. Необходимо спасти этот единственный древнейший памятник». Далее в письме указывалось на необходимость организовать надзор за курганом, реставрировать «египетский коридор», сделать у входа в него железные решетчатые двери, засыпать землею вершину и обочины кургана.50

Убедившись в том, что никаких благотворительных средств на Царский курган собрать не удастся, Археологическая комиссия решила начать раскопки, используя свои финансовые ресурсы. 18 января 1865 г. директору Керченского музея Люценко было послано указание приступить хозяйственным способом к выполнению первоочередных охранно-реставрационных земляных работ на Царском кургане. Предполагалось устроить вокруг кургана ров и вал, засыпать углубления, образовавшиеся в курганной насыпи. В дальнейшем намечалось выстроить при кургане небольшой жилой караульный домик для сторожа и возобновить разрушенные части стен и каменного помоста склепа.51

В марте 1865 г. были произведены самые неотложные земляные работы по очистке от завалов дромоса-галереи «на всем ее протяжении, заключающем в себе не 16 1/2 саж. (как показано в Эрмитажном издании), а 17 1/2 саж.»,— писал Люценко в своем рапорте от 20 апреля 1865 г. Интересно, что в связи с расчисткой дромоса Люценко произвел раскопку «подошвы» кургана, остававшейся нераскрытой против входа в дромос. Наличие неснятой здесь периферийной части насыпи кургана создавало неблагоприятные условия для дромоса, куда неизбежно должны были устремляться потоки дождевых и талых вод. Удалив насыпь, находившуюся на подходе к дромосу, Люценко сделал любопытное открытие. Он обнаружил «на расстоянии 6 саж. от начала галереи род ограды в виде треугольного вала, сложенного из неправильных камней разной величины, между которыми найдено несколько черепков от расписной глиняной амфоры».52 По-видимому, насыпь кургана была охвачена кольцевой кладкой, суживавшейся кверху и имевшей поэтому в поперечном разрезе форму треугольника. Конечно, заслуживает величайшего сожаления, что Люценко никак не зафиксировал эту «ограду» и не сохранил найденные в ней фрагменты расписного сосуда (краснофигурного?).

Выдвинутый Археологической комиссией проект окружить курган валом и рвом Люценко отверг, как совершенно нецелесообразную затею. Со своей стороны он предлагал ограничиться следующими земляными работами: 1) очисткой галереи, ведущей в царский склеп, от завалов вышиною от 2 до 3 1/2 арш., которые в течение двух последних зим образовались вновь на всем ее протяжении;53 2) очистить подошвы кургана от набросанной на нее земли с южной..., юго-западной и юго-восточной сторон; 3) засыпкой углублений в насыпи его только с означенных трех сторон; 4) присыпкой земли к вершине его на 5 арш. высоты с помощью мешков или носилок; 5) присыпкой земли к бокам кургана с тех же сторон, по шнуру, протянутому от вершины его к подошве. Что касается реставрации архитектурного памятника, заключенного в насыпи кургана, то Люценко указывал на необходимость восстановить перекрытия дромоса. По словам Люценко, «галерея со стороны входа в склеп сохранилась вполне на протяжении 5 1/3 саж. ( = 11.36 м), затем в своде ее на протяжении 4 2/з саж. ( = 9.94 м) недостает потолка и 2 1/2 рядов выпускных плит; на остальных же 7 1/2 саж. ( = 15.97 м) она совершенно открыта, т. е. не имеет никакого свода, причем стены ее направляются к подошве кургана в виде уступов, оканчивающихся с каждой стороны одним рядом плит».

Люценко предлагал сделать «исправление поврежденной части галереи на протяжении вышеупомянутых 42/з пог. саж., не отступая от древней ее конструкции». Открытую часть галереи («на протяжении 7 1/2саж.») Люценко считал необходимым оставить без изменений

50 Там же, л. 6.
51 Там же, л. 9—10.
52 Там же, л. 12.
53 Эту работу Люценко и осуществил уже в марте 1865 г.

32

«с тем, однако же, чтобы откосы курганной насыпи, прилегающей к стенам галереи, были сделаны сколько возможно положе, чтобы они были выложены камнем, покрыты слоем растительной земли и засеяны плющом; чтобы вдоль их были устроены кюветы для стока дождевых вод».

Археологическая комиссия рекомендовала просить керченского городского архитектора о составлении проекта и сметы на реставрационные работы в Царском кургане. Предложение это оказалось нереальным. Время шло, а проекта. и сметы Люценко добиться не мог. Тогда он решил действовать самостоятельно. Найдя соответствующего подрядчика, в августе 1865 г. Люценко приступил «хозяйственным образом» к постройке караульного домика и производству реставрационных работ согласно намеченному им ранее плану.

В рапорте от 30 ноября 1865 г. Люценко уже докладывал председателю Археологической комиссии Строганову о «вполне удовлетворительном окончании анатолийским греком Константином Муратовым как реставрации верхней части свода галереи, ведущей в гробницу Царского кургана, так и постройки при нем караульного дома с сараем — первой за 500, а последней за 600 руб.». Далее в рапорте сообщалось: «Кроме того, сделан в погребальной комнате означенной гробницы новый каменный пол с крыльцом за 75 руб. и засыпана исправленная часть свода галереи от начала се до вершины кургана землею в виде откоса с обкладкой его дерном. Земляные работы по восстановлению Царского кургана, состоявшие в поднятии разрушенной вершины его, засыпке всех углублений в насыпи с одной южной стороны, прорезе подошвы впереди открытой части галереи — для стока дождевых вод и сделание над исправленной частью означенной галереи откоса, о котором упомянуто выше, стоили несколько дороже каменных работ, именно 1200 р. 21 к.». В заключение своего рапорта Люценко воздавал должное усердию своего помощника Гросса и «отличному знанию дела каменщика Муратова, который нашел способ поднять на высоту около 5 саж. огромные штучные камни и положить их на место, не изменяя древней конструкции свода галереи».54

Восстановительно-охранные работы продолжались и в следующем, 1866 г. В рапорте Люценко от 29 ноября 1866 г. сообщалось: «Что же касается до исправлений в Царском кургане, то на производство их в сем году израсходована почти вся сумма, остававшаяся на руках музея от авансовой ассигновки 1864 г. в количестве 602 р. 127г к. Впрочем, расходы на сей предмет еще продолжаются».55

В делах Археологической комиссии нет сведений о том, какой характер носили «исправления», осуществленные в 1866 г., что именно подверглось тогда ремонту. Такие сведения имелись в архиве Керченского музея. На их основании Марти отметил, что «в следующем (1866) году была реставрирована дверь, ведущая из галереи в погребальную комнату, и вырыт колодезь».56

На последнее сообщение следует обратить особое внимание. Реставрация «двери» — не что иное, как реставрация входного проема, соединяющего дромос со склепом. Следовательно, в 1865 г. были восстановлены верхние ряды кладки свода дромоса и тем самым этот свод был снова замкнут. Тогда же произвели починку пола, уже давно разрушенного искателями кладов. Об этом, между прочим, докладывал Ашик в рапорте от 1 декабря 1842 г.: «Кроме повреждения оконечностей сей галереи (т. е. дромоса. — В. Г.), разворочены все плиты, составлявшие пол в самом склепе..., и оставлены в этом положении на месте».57 В 1866 г., как мы теперь знаем, ремонту подвергся вход в склеп.

Мы подробно рассмотрели работы, проведенные в 1865—1866 гг. в целях консервации Царского кургана, так как в результате указанных работ некоторые детали архитектуры гробницы подверглись довольно существенному изменению. Между тем они до сих пор не учитывались. Все, кто писал о Царском кургане, воспринимали его архитектурную часть (дромос и склеп) как соответствующую первоначальному ее облику.58

Выявлением тех привнесений, которые появились в архитектуре гробницы как следствие ремонта 1865—1866 гг., мы займемся позже, когда дело дойдет до описания дромоса и склепа на основе новых обмеров.

Несмотря на то что в настоящее время имеются точные обмеры Царского кургана, мы считаем необходимым учесть чертежи, составленные по обмерам Шмакова в 1853 г. В этих чертежах, правда, содержится много погрешностей, они далеки от точности. Тем не менее обойтись без них нельзя, если мы не хотим упустить из вида ряд достаточно важных осо-

54 Архив ЛОИА АН СССР, дело Археол. комиссии, 1864, № 22, л. 18.
55 Там же, 1866, № 1.
56 Марти Ю. ГО. Сто лет Керченского музея, с. 29.
57 Там же, с. 16.
58 Кауфман С. А. Об уступчатых склепах Боспора. — Сообщ. Ин-та истории и теории архитектуры Академии архитектуры СССР, 1947, № 6, с. 2—5.

33

бедностей, свойственных прежде всего структуре Царского кургана.59

На продольном разрезе Шмаков показал, как была сделана насыпь кургана.60 Погребальная камера обложена несколькими рядами крупного бутового камня. Далее на разрезе обозначен слой морской травы (Zostera marina), а выше — толстый слой рваных камней. По-видимому, Шмаков несколько схематизировал структуру насыпи, обозначив на разрезе только один слой камней. Как известно, у Ашика говорится, что «каждый слой камня покрыт толстым слоем глины, и таким образом сложен весь курган». Следовательно, слоев камня было несколько. По словам того же Ашика, насыпь Царского кургана резко отличалась по своей структуре от насыпей всех других курганов в окрестностях Керчи, подвергавшихся раскопкам.

Строители кургана, очевидно, постарались создать максимально прочную насыпь, которая не могла деформироваться. С этой целью она и была сделана в виде ряда чередующихся слоев бутового камня и глины. Каждый слой в процессе его образования, несомненно, подвергался тщательной трамбовке. Прокладка в виде слоя морской травы, по-видимому, имела целью предотвратить скольжение вышележащего пласта глины, сползание его с основного «ядра» насыпи, в котором находилась купольная гробница.

Ясно, таким образом, что исключительное по своей монументальности сооружение (рис. 8, 9), заключенное в Царском кургане и состоящее из замечательного в архитектурном отношении склепа и подводящего к нему дромоса, потребовало создания насыпи особого характера — устойчивой и надежно обеспечивающей сохранность внутренних сооружений.

К склепу ведет дромос (рис. 10—12). Его длипа почти 37 м, ширина у входа в склеп 2.90 м, в средней части — 2.59 м, в самом склепе — 2.70 м. Начальная часть дромоса — длиною около 17 м — открытая, состоит только из вертикальных боковых стен. Следующая далее часть дромоса — протяженность 19.50 м — перекрыта уступчатым «сводом», замкнутым на высоте 7.50 м от земляного пола настилом из плоских плит. С обеих сторон дромоса, начиная с уровня 3.15 м, последовательно выступают 11 рядов кладки, каждый из которых выдвинут вперед на 0.10—0.11 м (рис. 13— 14). Промежуток между двумя самыми верхними выступами 0.32 м. Кладка выполнена насухо из отлично обработанных плит, снабженных рустами, причем на каждой плите руст охвачен гладкими дорожками со всех четырех сторон (рис. 15, 1, 2). Однако не все плиты облицовки стен дромоса имеют русты (вопреки обмерам Шмакова). По мере приближения уступчатых покрытий к стене склепа, где находится входной проем, ведущий в склеп, кладка плит с рустами заменяется гладкими плитами (рис. 16). В самом верхнем (11-м) ряду кладки «свода» только две-три последние плиты (перед указанной стеной) гладкие, ниже — уже четыре плиты такие, еще ниже — протяженность гладкой кладки увеличена, так —до первого ряда уступов. Следует заместить, что наиболее четко этот переход от рустованной кладки к гладкой применен, на юго-восточной стене. Здесь на расстоянии 6.95 м от склепа на первом выступе начинается кладка из гладких плит. В каждом следующем вышележащем ряду кладка из плит без рустов начинается все ближе и ближе к склепу (рис. 13, 14). В 11-м ряду начало такой кладки отделено от склепа расстоянием всего 2.30 м. Правда, в гладкую кладку первого и второго рядов попало по одной плите с рустами, но это не снимает самого замысла — дать соответствующий спокойный переход от кладки перекрытий к глади стены склепа, замыкающей дромос в его северо-восточном конце.

Не подлежит сомнению художественно-эстетическая мотивировка отмеченного выше приема, примененного в кладке уступчатых покрытий дромоса. Совершенно иными причинами была обусловлена гладкая кладка на боковых стенах дромоса, близ входа в него. На расстоянии примерно 7.5 м от начала дромоса кладка его стен выполнена из плит без рустов. Полоса такой кладки имеет в длину 2.90— 3.30 м, высота ее теперь около 2.45 м (рис. 10, 16).

Кладка стен дромоса из гладких плит в данном месте применена, несомненно, потому, что здесь должна была находиться стена, которая, будучи возведенной после совершения погребения в склепе, запирала вход в дромос.

Как известно, такая стена, закрывавшая дромос, была обнаружена Ашиком. И хотя ее точное местонахождение нам неизвестно, так как производитель раскопок не счел нужным это описательно или графически зафиксировать, вряд ли могут возникнуть какие-либо сомнения относительно того, где именно могла находиться такая стена. Она стояла, конечно, там, где выведены гладкие отрезки стен дро-

59 ДБК, 1854, атлас, чертеж АЬ.
60 Разрез курганной насыпи, очевидно, был построен на основании тех данных, которые Шмаков получил в результате прокопа, сделанного в центре кургана — от его поверхности до плиты, замыкающей конический свод склепа (место прокопа на разрезе обозначено буквой D). Кроме того, вероятно, на стенках раскопов, которыми насыпь кургана была изрезана со всех сторон, Шмаков также мог наблюдать структуру курганной насыпи.

34

Рис. 8. Царский курган. План (глазомерная съемка).
Горизонтали проведены через 1 м.

моса, что позволяло тщательно пригнать к ним плиты перегородки, замыкавшей юго-западный конец дромоса.

К сожалению, нам неизвестна высота этой перегородки в момент ее открытия Ашиком. В заметке, опубликованной в «Одесском вестнике» (мы ее привели выше), упомянута «преграда», которой был заложен ход дромоса. Она, по словам Ашика, состояла из больших тесаных плит, которые были дм разобраны в надежде сразу же попасть в гробницу, чтобы найти там много ценностей. Но оказалось, что за «преградой» дромос не имеет свода и забит землею, камнями и т. д.

Естественно возникает вопрос: могли ли заканчиваться покрытия дромоса там, где они обрываются теперь, если принять во внимание существование стены, закрывавшей вход в дромос? Такая стена, конечно, имела смысл только при условии, что она действительно преграждала доступ в дромос. Но эти функции стена не в состоянии была бы выполнить без стыка с покрытиями дромоса. Следовательно, мы должны заключить, что Ашик открыл дромос отнюдь не в изначальном состоянии. Очевидно, часть перекрытий дромоса со стороны входа в него была разрублена древними грабителями. В результате таких разрушений ка-

35

Рис. 9. Царский курган. Общий вид с юга.

Рис. 10. Царский курган. План и разрезы погребальной камеры и дромоса. (Камни в верхней части дромоса, на чертеже перекрещенные — новые).

36

Рис. 11. Царский курган. Дромос. Общий вид со стороны входа.

Рис. 12. Царский курган. Дромос. Начальная часть.

37

Рис. 13. Царский курган. Дромос перед входом в погребальную камеру.

Рис. 14. Царский курган. Уступчатое перекрытие дромоса перед входом в погребальную камеру. Восточная сторона.

38

Рис. 15. Царский курган. Кладка дромоса.
1 — западная сторона; 2 — деталь рустованной кладки.

39

Рис. 16. Царский курган. Дромос. Кладка из гладких плит.

Рис. 17. Царский курган. Кладка начальной части дромоса. Западная сторона.

40

Рис. 18. Царский курган. Реконструкция входа в погребальную камеру.
Штриховкой показана новая кладка. 1 — вид из дромоса; 2 — вид из камеры.

кой-то отрезок дромоса, находившийся за «преградой», был засыпан землею. Это обстоятельство в 1837 г. сильно затормозило проникновение раскопщиков в склеп.

Таким образом, есть достаточные основания, чтобы, восстанавливая первоначальный облик дромоса, удлинить его крытую часть приблизительно на 6.90—7.00 м. Тем самым надлежит признать настоящее состояние дромоса сильно искаженным вследствие разрушений, которые были причинены сначала еще в древности (или в средние века, как предполагал Ашик), а потом интенсивно продолжились уже после раскопок, когда в течение 17 лет раскрытый памятник оставался без всякого присмотра. «Передняя часть галереи, — писал Жиль в 1854 г., — отчасти разрушена, потому что от нее взяли довольно много камня, вероятно, на новые постройки».61 Это вполне резонное заключение нуждается в дополнении: начало разрушения передней части галереи восходит к весьма отдаленным временам, когда грабители, вероятно многажды, проявляли интерес к внутреннему содержанию кургана и в связи с этим не один раз проникали в него через разломанную часть дромоса.

Мы вправе предполагать, что входная часть дромоса в Царском кургане была оформлена примерно так же, как это имело место в Золотом кургане (ср. рис. 5, 3).

Говоря о дромосе, нельзя не коснуться некоторых технических деталей, связанных с процессом сооружения и нашедших свое отражение в кладке стен. Представляется несомненным применение лесов при возведении перекрытий. Для устройства этих лесов были сделаны соответствующие прямоугольные углубления, один ряд которых находится в верхней части отвесных стен дромоса, а следующие четыре ряда — в плитах, образующих уступы покрытия (рис. 11, 14). Каждая пара отверстий, расположенных одно против другого по обеим сторонам дромоса, служила для укладки деревянных горизонтальных брусков, на которых располагался дощатый настил. Попутно надо отметить, что подобные же пазухи, предназначенные для возведения портативных строительных лесов, имеются и в склепе.

В уступчатой кладке верхней части дромоса, на трех ее рядах с каждой стороны, сделаны вырубы, потребность в которых, скорее всего, возникла неожиданно во время осуществления строительных работ. Эти вырубу неглубокие и ймеют разную форму: четырех-угольную, Г-образную, Т-образную. Для чего устроены указанные вырубы, определить нетрудно. Они предназначались, несомненно, для деревянных распорок, нужда в которых обнаружилась в то время, когда большая часть кладки уступов в покрытиях дромоса была уже выполнена. В какой-то момент, очевидно, возникли серьезные опасения относительно устойчивости кладки уступов до того, как она будет замкнута и окончательно стабилизуется под насыпью кургана.

За то, что применение распорок для кладки уступов дромоса не входило в первоначальный строительно-технический план, говорит расположение вырубок. Они сделаны по готовой кладке, причем три ее яруса основательно

61 ДБК, I, с. CXXXII.

41

Рис. 19. Царский курган. Вход в погребальную камеру (вид из камеры).

обезображены этими вырубами. Только при полном отсутствии иного выхода (к нему пришли лишь на определенном этапе возведения дромоса) строители могли прибегнуть к такой крутой мере, как применение распорок, что связано было с необходимостью высекать на лицевой стороне плит соответствующие выемки.

Во время консервационных работ 1866 г. были предприняты меры по укреплению проема, ведущего из дромоса в склеп. Но в чем именно состояли указанные работы, мы не знаем. «Была реставрирована дверь», —вот и все, что известно об этой «реставрации».

Визуальное обследование проема, проведенное со всей тщательностью в связи с обмерами 1956 г., позволило вполне точно зафиксировать в кладках, обрамляющих проем, наличие новых плит, появившихся тут в результате ремонта 1866 г. Обе притолоки в проеме — сплошь новые (рис. 13, 18, 19). Проем завершается вверху уступчатым перекрытием, причем с каждой стороны имеется по два уступа. В венце этого перекрытия отчетливо видны новые клинообразные плиты известняка, вставленные при ремонте. Очевидно, здесь образовались опасные трещины, поэтому пришлось на их месте в плитах вырезать выемки, которые затем были заделаны посредством вставки: соответственно подогнанных и обработанных кусков камня. Интересно, что, несмотря на вполне явственные признаки серьезной переделки, никто из ученых, интересовавшихся Царским курганом, не попытался поставить вопрос: соответствует ли нынешний вход в склеп тому

42

Рис. 20. Царский курган. План погребальной камеры. 1 — свод камеры; 2 — вымостка пола камеры.

входу, который существовал до ремонтных работ, произведенных Люценко в 60-х годах прошлого столетия? Между тем очень легко убедиться в их полном несоответствии. Достаточно для этого взглянуть на чертежи Шмакова (1853 г.), опубликованные в ДБК.62

Согласно обмерам Шмакова, вход в склеп имел ширину, равную почти 2 м, т. е. он был гораздо шире, чем теперь, когда пролет входного отверстия равен 1.44 м. Стало быть, при замене древней поврежденной кладки новыми плитами вход сузили на 0.56 м. Дело этим не ограничилось. Сужение проема имело своим результатом искажение общего силуэта, присущего проему, поскольку при перекладке притолок подверглись уничтожению оба нижних уступа из числа трех, имевшихся с каждой стороны. После «реставрации» осталось только по два уступа.

Итак, в древности из дромоса в склеп вел проем шириной 2 м, завершавшийся уступчатым перекрытием, в котором с обеих сторон было по три уступа, как это и показано на чертеже Шмакова и нашей реконструкции (рис. 18), представляющей вид входа в склеп, максимально приближенный к исконному древнему состоянию.

Длина входного проема 1.16 м. Через проем, устроенный в передней стене склепа, попадаем в него. Но прежде чем заняться осмотром погребальной камеры, бросим из нее взгляд на столь хорошо уже известный нам дромос. И тут мы можем заметить, что дромос как будто идет несколько вкось от камеры. Но это отнюдь не кажущееся явление. «Ось камеры повернута по отношению к оси дромоса влево» — таков факт, впервые зафиксированный обмерами архитектора А. И. Каплуна, опубликованными С. А. Кауфман.

Нашими обмерами (1956 г.) (рис. 10) указанное выше обстоятельство не только подтверждено, но и уточнено. Ось камеры отклоняется от оси дромоса на 3°05'. Но если само отклонение является действительно фактом, то

62 ДБК, атлас, чертеж Ab, рис. F.

43

Рис. 21. Царский курган. Погребальная камера. Ступенчатые пандативы в углах камеры.

нельзя столь же твердо решить, было ли это отклонение произведено намеренно, как полагают некоторые исследователи, или оно явилось результатом некоторого просчета, известной технической неточности, допущенной строителями при разбивке плана в натуре.

Я не буду подробно останавливаться на характеристике камеры, так как ничего существенно нового не смогу внести в то, что уже было известно раньше. Камера почти квадратная: ее длина по центральной оси 4.39 м, ширина 4.23—4.25 м. Покрыта она коническим уступчатым куполом (рис. 20, 21). Вся кладка выполнена из гладких плит без рустов. Начиная с 5-го ряда кладки в углах камеры сде

ланы диагональные, слегка вогнутые выступы, которые, постепенно все более выдвигаясь вперед, образуют ступенчатые пандативы, необходимые для перехода к круглому основанию уступчато-конического купола (рис. 22, 2). На уровне 10-го ряда кладка образует правильный круг, являющийся началом купола. Последний состоит из 12 кольцевидных уступчатых рядов кладки последовательно уменьшающегося диаметра и одной большой плиты, замыкающей центральное отверстие вершины купола, имеющее в поперечнике 0.83 м (рис. 23); высота погребальной камеры от каменного пола (настил — новый, на месте разрушенного древнего) до высшей точки купола 8.84 м.

44

Рис. 22. Царский курган. Реконструкция погребальной камеры. 1 — вход в камеру; 2 — угловой пандатнв; 3 — разрез камеры.

Рис. 23. Царский курган. Уступчато-конический купол погребальной камеры, вид снизу.

45

Склеп у Тобечикского озера, и еще раз к вопросу о генезисе боспорских склепов с уступчатым покрытием

В сентябре 1951 г. группа сотрудников Боспор-ской экспедиции произвела (под моим руководством) несколько разведочных маршрутов, главной задачей которых было повторное обследование63 так называемого Аккосова вала, пересекающего Керченский полуостров от Узунларского озера до Азовского моря. Первый выезд был совершен по маршруту Илурат— Нимфей—Тобечикское озеро—Китейвал до дер. Марфовки. Во время этой поездки наша разведочная группа провела тщательный осмотр прибрежной части Тобечикского озера с южной его стороны, где, по имевшимся сведениям, должны были находиться остатки античного поселения, обнаруженные археологической разведкой 1936 г., которую произвели тогда сотрудники Керченского археологического музея.

При обследовании прилегающей к озеру местности наше внимание привлек разрытый курган, расположенный примерно на расстоянии 500 м к северу от озера и примерно на таком же расстоянии от морского побережья, находящегося с восточной стороны по отношению к кургану. По всей видимости, некогда это был большой курган, но о его первоначальном виде теперь трудно судить, так как сохранилась только периферийная часть насыпи, центральная же часть кургана представляет собой глубокую воронкообразную выемку. От местных жителей мы потом узнали, что яма в кургане была вырыта во время Великой Отечественной войны, когда вражеские войска организовали здесь один из своих оборонительных рубежей. Осмотр ямы позволил заметить в ней чуть выступающие плиты, расчистка которых вскоре же показала, что они принадлежат кладке каменного склепа, частично разрушенной с одной стороны при устройстве того сооружения, для которого в кургане была сделана выемка. Небольшая расчистка внутреннего помещения склепа, произведенная через отверстие, образовавшееся в результате выемки части плит кладки, дала возможность установить, что это был монументальный склеп с уступчатым покрытием, представляющий значительный интерес как один из образцов гробничной архитектуры Боспора IV в. до н. э. Было совершенно ясно, что ничего в этом склепе найти невозможно, поскольку он использовался во время войны при устройстве, по-видимому, блиндажа. Но вместе с тем нельзя было оставить без внимания уцелевшую архитектуру склепа. Поэтому наша разведочная группа специально выехала на курган, чтобы, произведя необходимые работы по освобождению склепа от заполнявшей его земли, сделать обмеры склепа. Осуществить такую несложную задачу в течение одного дня оказалось, однако, гораздо труднее, чем это нам рисовалось при первом ознакомлении с памятником. Дело в том, что склеп заполняла не только земля, но и ряд больших тяжелых плит, упавших в склеп при его частичном разрушении.

Вследствие указанных обстоятельств пришлось ограничиться лишь частичным раскрытием внутренних помещений склепа, что позволило набросать план склепа и основные разрезы его, за достаточную точность которых, однако, нельзя было поручиться, так как не удалось выявить полы.

Пока шла работа по обмерам склепа, я совершил поездку в дер. Коренково (б. Коп-Такил), где разыскал старожила (Т. Савченко), хорошо знавшего археологические памятники данного района, ибо в дореволюционное время он принадлежал к числу тех «счастливчиков», которые занимались самовольным раскапыванием древних могил и курганов.64

Коренковский старожил оказался хорошо осведомленным о кургане, в котором мы обнаружили склеп. Оказалось, что через небольшой прокоп ему удалось еще в 1910 г. проникнуть в этот склеп, имевший уже тогда грабительскую пробоину. Склеп был совершенно пустым. Схематически начерченный план склепа, сделанный моим собеседником по памяти, не оставлял никаких сомнений в том, что он действительно в этом склепе бывал.

В следующем, 1952 г. для доследования склепа была направлена Н. С. Белова с группой рабочих, выделенных из состава Тиритакского отряда. В результате дополнительной раскопки представилось возможным уточнить сделанные ранее обмеры (см. план и разрезы на рис. 24) .65

Склеп состоит из почти квадратной в плане камеры (2.48X2.73 м), в которую ведет широкий вход (1.19 м), устроенный в северо-запад-

63 Впервые такое обследование вала было осуществлено Боспорской экспедицией в 1940 г.
64 Т. Савченко в советское время, разумеется, прекратил свою «счастливческую» деятельность; больше того, он оказывал потом большую помощь Керченскому музею в охране и в изучении археологических памятников, находящихся в районе от Тобечикского озера до Опука.
65 Публикуемые план и разрезы склепа выполнены В. И. Пругло (Денисовой) по обмерам 1951 г. и дополнительным моим обмерам.

46

Рис. 24. Склеп кургана у Тобечикского озера. План и разрезы.

ной стене склепа и соединенный с довольно длинным дромосом, закрытым снаружи каменными плитами. Склеп имеет уступчатое покрытие. С двух сторон — с северо-восточной и юго-западной — выдвинуто по пяти уступов. Промежуток между последними самыми верхними уступами, равный 0.60 м, перекрыт плитами, уложенными на оба противолежащих уступа. Первый уступ сделан на высоте 1.70 м от плитового пола склепа. Наибольшая высота склепа 2.90 м. Юго-восточная стена глухая. В противоположной, северо-западной, стене, как указывалось, устроен входной проем. Вверху проем значительно уже — 0.95 м; это потому, что верхний ряд плит выдвинут с одной и другой сторон на 0.12 м. Указанные уступы тянутся на всем протяжении входного проема длиной 1.18 м. Наибольшая высота проема 1.89 м.

К входному проему пристроен дромос, его длина 3.15 м, высота 1.97 м, ширина 1.24— 1.31 м,66 вверху ширина меньше (1—1.09 м), поскольку здесь, как и во входном проеме, кладка верхнего ряда плит (с обеих сторон) сделана с напуском, образующим уступ. Потолок дромоса плоский, он состоит из четырех плит, боковые края которых покоятся на уступах, венчающих кладку стен. Таким образом, дромос в своем поперечном профиле повторяет абрис входного проема, но в несколько увеличенном масштабе.

Отличная кладка стен склепа и дромоса, а также их перекрытий выполнена насухо из хорошо отесанных плит. При обследовании сохранившейся части насыпи кургана в ней найдено несколько обломков аттической краснофигурной пелики, относящейся к третьей четверти IV в. до н. э. Возможно, указанные обломки были выброшены из склепа, когда на кургане велись земляные работы в военное время. Находка этих обломков подтверждает, что курган и заключенный в нем склеп относятся к IV в. до н. э.

До настоящего времени мы не знали уступчатых склепов в столь значительном отдалении от Пантикапея. По-видимому, курган с уступчатым склепом, открытый в 1951 г., был связан с тем древним поселением, остатки которого находятся на южном берегу Тобечикского озера.

По своей архитектуре склеп принадлежит к хорошо известному типу боспорских склепов

IV в. до н. э., у которых уступы, образующие покрытие, сделаны только с двух сторон. Своеобразием данного склепа — при сопоставлении его с другими аналогичными сооружениями, открытыми на Боспоре и известными по изданиям, — является плоская форма перекрытия дромоса при наличии здесь лишь одного уступа в верхней части его вертикальных боковых стен.

Как известно, боспорские уступчатые склепы (четырехугольные в плане) по устройству перекрытий делятся на три группы: 1) уступы с двух сторон — наиболее простой конструктивный тип; 2) уступы с трех сторон; 3) уступы с четырех сторон. Последний тип в конструктивном отношении наиболее сложный, а в художественно-архитектурном отношении самый эффектный. Получившийся в результате такого устройства пирамидообразный уступчатый купол придавал гробничной камере характер устремленного ввысь сооружения, при

66 Дромос немного расширяется к юго-востоку, т. е. по направлению к склепу.

47

том более подчеркнуто и выразительно, нежели это достигалось при первых двух вариантах, т. е. когда уступы делались лишь с двух (как в публикуемом склепе) или с трех сторон.

К первому конструктивному типу относятся следующие памятники.

1. Двойной склеп, открытый в 30-х годах XIX в. Ашиком по дороге из Керчи к каменоломне в Аджимушкае. Этот склеп не имеет дромоса. Обе камеры, следующие одна за другой по продольной оси, снабжены уступчатыми покрытиями, причем в каждой камере уступы выдвинуты только с двух сторон. В первой камере три уступа, во второй — четыре. 7

2. Большой склеп двойной гробницы (№ 48), открытый в 1860 г. на Юз-Обе. Здесь уступчатый дромос вводит в большой склеп, у которого уступы нависают над камерой с двух сторон. С каждой стороны по четыре уступа. Из этого склепа имеется ход в следующий, меньший склеп (о нем см. далее).68

3. Первый склеп в кургане Б. Близнецы, раскопанный в 1864 г. Точного плана нет. По описанию, составленному производившим эти раскопки И. Е. Забелиным, следует, что к склепу вел открытый, состоящий из двух стен дромос длиной 2.84 м, шириной 2.48 м.69 Самый склеп, «около 5 аршин в квадрате и около 5 аршин вышины», имел уступчатое покрытие. Что уступы были только с двух сторон, доказывает сопоставление склепа I со склепом III, сделанное Люценко в «Журнале раскопок 1865 г.». Люценко писал о склепе III как о гробнице, совершенно подобной склепу I.70 Между тем сохранившиеся чертежи склепа III (о нем далее), составленные Гроссом, показывают, что покрытие склепа имело уступы только с боковых сторон, по четыре с каждой стороны.71

4. Третий склеп в кургане Б. Близнецы, открытый в 1865 г. С двух сторон в камере выступают по четыре уступа, самые нижние уступы имеют косые срезы. Склеп имеет короткий открытый дромос.72 Время склепа — вторая половина IV в.73

5. Склеп второго Тарасовского кургана, расследованного В. Г. Тизенгаузеном в 1883 г. близ Николаевской станицы в районе Анапы. Открыт в разграбленном состоянии. Короткий с плоским покрытием дромос подводит к погребальной камере, представляющей собой в плане вытянутый по главной оси четырехугольник; с двух сторон выдвинуто по три уступа, образующих покрытие склепа, замкнутое плитами, лежащими на верхних уступах.74

6. Склеп на Юз-Обе, раскопанный И. П. Кивокурцевым в 1940 г.; склеп был разграблен, частично разрушен, без дромоса. Во время раскопок найдено несколько золотых бляшек и большие разбитые (по-видимому, во время разграбления склепа) алабастры, характерные для IV в. до н. э. В склепе было по четыре уступа с двух сторон.75

7. Склеп, обнаруженный при срытии кургана близ Тиритаки в 1950 г. С открытые дромосом. Обе продольные стороны камеры имеют по два выступа. Склеп III в. до н. э., использовался и позднее.76

8. Тобечикский склеп, открытый в 1951 г. и публикуемый в настоящей работе. Наиболее близкой ему аналогией является отмеченный выше II Тарасовский склеп.

9. Склеп, открытый в 1955 г. на расстоянии 1.39 км к юго-востоку от Царского кургана. Без дромоса. Имеет по четыре уступа с двух сторон. Оригинальной особенностью данного склепа является то, что его камера образована не кладкой из плит, а вырублена в скале; основание для перекрытий выравнено плитами, уступчатое перекрытие сложено, как обычно, из тесаных плит.77

Вторая группа склепов, имеющих уступчатые покрытия с трех сторон, известна нам па весьма ограниченному числу изданных памятников.

1. Склеп (гробница № 50), открытый в 1859 г. в одном из курганов Юз-Обы.78 Без

67 Ашик А. Боспорское царство, II, с. 48, табл. IV. — Найденные в склепе вещи, в частности краснофигурная пелика, не оставляет сомнения в принадлежности склепа IV в. до н. э.
68 АДЖ, табл. XXXIV.
69 Там же, с. 10.
70 Там же, с. 13.
71 Там же, табл. X.
72 Там же, с. 13, табл. X, рис. 2, 3.
73 Вещи, найденные в склепе, изданы: ОАК за1865 г., приложение, с. 5 сл.; атлас, табл. I—II. Показательно, что обнаруженный в этом склепе саркофаг очень сходен, по словам Вацингера, с саркофагом из Павловского кургана (Watzinger С. Griecnische Holzsarkophage. Leipzig, 1905, S. 47). Между тем дата последнего благодаря находке в нем серебряной пантикапейской монеты (тип: Зограф А. Н. Античные монеты. — МИА СССР, 1951, № 16, табл. X, 29) не вызывает сомнения — это последняя четверть IV в. до н. э.
74 АДЖ, с. 110, табл. XXXVI, 1, 2.
75 Чертежи по обмерам склепа, выполненные О. М. Бодалевым, погибли во время блокады Ленинграда.
76 Чуистовa Л. И. Курганные гробницы, открытые в 1950 г. в районе Тиритаки. — АИБ, I, с. 219 сл.
77 Кунин В. Э. и Цехмистренко В. И. Склеп с уступчатым покрытием в районе Царского кургана близ Керчи. -- МИА СССР, 1959, № 69, с. 251—256.
78 ОАК за 1859 г., с. IX сл,; АДЖ, с. 102, табл. XXXII. — В склепе были найдены краснофигурные вазы: пелика с Зевсом и Фемидой и лекана, датируемые, по С. С. Лукьянову и Ю. П. Гриневичу

48

дромоса. От боковых (продольных) стен и от одной узкой стены, расположенной против входа, выдвинуто по три уступа; нижний уступ имеет наклонно-срезанную нижнюю сторону.

2. Малый склеп двойной гробницы (№ 48), открытый в 1860 г. на Юз-Обе. С трех сторон погребальной камеры выдвинуто по два уступа, имеющих срезы, вследствие чего каждый уступ имеет три грани.

В третью группу входят склепы, у которых уступчатое покрытие погребальной камеры имеет наиболее развитый характер — уступы выдвинуты с четырех сторон.

1. Склеп знаменитого кургана Куль-Оба, расследованного в 1830 г. Почти квадратная в плане погребальная камера покрыта пирамидальным сводом, состоящим из семи уступов. Короткий крытый дромос со сводом из четырех уступов80 пристроен не к средней части северной стены, а несколько сдвинут к западу, в результате входной проем ориентирован не на центр склепа, а направлен на боковую западную его часть.

2. По-видимому, аналогичную Куль-Обе конструкцию имел также склеп Патиниотти, открытый случайно местным жителем в конце 1820 г. и окончательно опустошенный матросами гребной флотилии в январе 1821 г. Судя по описанию, склеп «был того же типа, что и склеп Куль-Обы», а по характеру находок это «более бедный двойник Куль-Обы».81 Склеп Патиниотти, содержавший совершенно тождественные куль-обскому погребению вещи, имеет немаловажное значение для датировки обоих комплексов. Как известно, в склепе Патиниотти найдена гераклейская амфора с клеймом на горле Εύάρχο ’Άριστων, относящаяся ко второй половине IV в. до н. э. Указанная находка не дает основания относить Куль-Обу и курган Патиниотти к более раннему времени, нежели середина IV в.; наиболее вероятная их дата — третья четверть этого столетия.82

3. Склеп в кургане, находившемся на территории Керченского городского сада и раскопанном Ашиком в 30-х годах прошлого столетия. Погребальная камера имеет вид вытянутого по продольной оси прямоугольника, покрыта пирамидальным сводом в четыре уступа. Дромос очень длинный (почти 15 м) и, судя по изданным чертежам и описанию, открытый: он образован двумя параллельно расположенными стенами, отстоящими одна от другой на 1.42 м ( = 2 арш.), без покрытия.83 В склепе была найдена краснофигурная пелика со сценой похищения кентавром женщины, относящаяся к первым десятилетиям IV в. до н. э.84 Однако самый склеп и погребение в нем должны быть датированы более поздним временем, так как возле истлевшего черепа покойника была обнаружена золотая пантикапейская монета последних десятилетий IV в. до н. э.85

4. Склеп Мелек-Чесменского кургана, раскопанного в 1859 г.86 Это самое совершенное в техническом и художественном отношении сооружение данного типа. Длинный дромос с уступчатым покрытием мастерски соединен с квадратной погребальной камерой, которая перекрыта пирамидальным сводом: с каждой стороны выдвинуто по 7 уступов (рис. 25).

Снаружи к дромосу пристроен портал с антами, увенчанными фронтоном.87 В фототеке ЛОИА хранится фотография этого портала, сделанная сразу же после открытия склепа.

Склеп был найден в разграбленном состоянии, но при дополнительном расследовании насыпи обнаружены обломки сосудов, попавших в насыпь, по-видимому, в результате исполнения обряда тризны. В числе этих находок оказалась и крышка краснофигурной ле-каны, хранящаяся ныне в Эрмитаже. По стилю росписи она относится к 40—30-м годам IV в. до н. э., а это позволяет соответственно датировать и склеп Мелек-Чесменского кургана.

Этот склеп, помимо всего другого, важен тем, что здесь мы сталкиваемся с любопытным фактом сочетания архаичной конструктивной формы (уступчатые покрытия дромоса и погребальной камеры), не свойственной греческой архитектуре, с ордерной системой наружного оформления входа. Несколько такого рода

(Керченская кальпида 1906 г. и поздняя краснофигурная живопись. — МАР, 1915, № 35, с. 105—106),— 380—360 гг. Очевидно, склеп относится примерно ко второй четверти IV в. до н. э.
79 АДЖ, табл. XXXIV.
80 Эти уступы отчетливо обозначены на чертеже Ашика (Боспорское царство, И, табл. II). В целом чертежи Куль-Обы у Ашика крайне неточные. Если верить им, то куль-обский склеп имел уступы только с двух сторон, хотя Ашик описывает свод как пирамидальный и отмечает, что сближающиеся ряды уступов образуют на самом верху «отверстие почти в квадратный аршин, покрытое одним цельным камнем» (там же, с. 29).
81 Ростовцев М. И. Скифия и Боспор. 1925, с. 386—387.
82 Отсюда не следует, что все вещи из Куль-Обы надлежит относить к этому времени. Погребальный комплекс Куль-Обы, сложный по составу вещей, охватывает длительный период. Самые ранние вещи долго бытовали, переходя иногда по наследству к потомкам их первоначальных владельцев.
83 Ашик А. Боспорское царство, II, с. 43 сл., табл. III.
84 Лукьянов С. С. и Гриневич Ю. П. Керченская кальпида 1906 г. ..., с. 126—127.
85 Тип монеты: П. Бурачков, XIX, 47.
86 ОАК за 1859 г., с. 21—25.
87 В моей книге «Боспорское царство» (М.—Л., 1949, с. 524, прим. 33) было ошибочно указано на отсутствие портала.

49

Рис. 25. Мелек-Чесменский курган. Погребальная камера. Рис. Медведева (по ОАК за 1859 г., атлас).

склепов, где обнаруживается аналогичная комбинация архитектурных элементов, известно в районе Анапы. На «европейской» же стороне Боспора единственным известным образцом этого типа склепов является склеп Мелек-Чесменского кургана, показывающий, что во второй половине, но уже ближе к концуIV в. до н. э., стало входить в практику оформление входов в дромосы ордерными порталами.

5. Второй склеп в кургане Б. Близнецы, раскопанный в 1864 г. Люценко, имеет роспись;88 Склеп оказался разграбленным. В него ведет дромос, устроенный очень оригинально. Обе стены галереи имеют по три уступа, которые служат основанием для трех каменных брусьев, уложенных с интервалами поперек коридора; поверх них сделан плоский настил из плит. Самые нижние уступы обеих сторон дромоса профилированы и трактованы в виде карниза, под ним проходит фриз, написанный красками прямо по каменной кладке. Так как профилировка нижнего уступа дана и с торцовой внешней стороны стен дромоса, то входной проем как бы обрамлен антами.

В конце дромоса вход в склеп ограничен двумя пилястрами с профилированными базами и дорического профиля капителями, которые украшены написанными красками овами. Квадратная в плане погребальная камера имеет пирамидальный свод; с четырех сторон выдвинуто по шесть уступов, причем нижний уступ, как и в дромосе, профилирован. Под ним проходит расписной фриз. В третьем уступе углы скошены, в результате

88 АДЖ, с. 17 сл., табл. VI.

50

чего в плане этот уступ образует восьмиугольник, а не четырехугольник, как обычно. Наконец, надлежит отметить, что предпоследний уступ оформлен так, что он внешним краем образует круг. Следующий ряд кладки сделан обычным способом — по четырем сторонам. Отверстие в центре свода заложено плоской плитой, на которой написана голова Деметры.

Второй склеп кургана Б. Близнецы был датирован М. И. Ростовцевым на основании анализа архитектуры склепа и росписи концом IV в. до н. э. Думается, что эта дата заслуживает признания и близка к истине. Несомненно, в данном случае перед нами поздний (но в пределах еще IV в.) образец склепа, в котором с особенной силой проявилось стремление сочетать уступчатую конструкцию перекрытий с традиционной греческой ордерной архитектурой. Отсюда анты, профилированные карнизы, комбинация уступчатых завершений стен дромоса с архитравным перекрытием плоскими поперечными балками.

6. Склеп в первом Тарасовском кургане, раскопанном в районе Анапы в 1883 г. В. Г. Тизенгаузеном. Открыт в разграбленном состоянии.89 Открытый широкий дромос ведет к парадно оформленному порталу: обрамленный антами вход перекрыт архитравом и увенчан высеченным в плите фронтоном с акротериями. Первым является небольшое помещение с плоским перекрытием. Из него вход ведет в погребальную камеру; этот внутренний вход, как и наружный, ограничен двумя антами. Самый склеп имеет вид продолговатого помещения, покрытого пирамидальным сводом из шести уступов, выдвинутых над каждой стеной. Рассматриваемый склеп является как бы логическим развитием той тенденции, одно из первых проявлений которой обнаруживается в Мелек-Чесменском кургане, несомненно, более раннем. Там портал с антами и фронтоном присоединен к уступчатому дромосу, что создает несколько дисгармонирующее сочетание разнородных архитектурных форм. В склепе первого Тарасовского кургана достигнута значительно большая логичность сочетания антового, увенчанного фронтоном портала с архитектурой склепа: здесь портал оформляет вход в помещение с плоским покрытием перед склепом.

7. Склеп третьего Тарасовского кургана. Также открыт в 1883 г. В. Г. Тизенгаузеном и тоже оказался без вещей вследствие разграбления. Открытый дромос с низкими стенами, как и в склепе первого кургана, подводит к входу, обрамленному антами, пролет между которыми перекрыт дорическим архитравом и карнизом.90 Над ним видно отверстие, образуемое уступчатым покрытием помещения перед склепом, напоминающее разгрузочный треугольник древнемикенских сооружений. Как могло быть оставлено открытым это отверстие, открывавшее доступ земле из курганной насыпи в склеп, остается неясным. Возможно, тут сказывается недостаточная тщательность археологического исследования памятника или его графической фиксации, выполненной Ф. И. Гроссом.

Из небольшого помещения вход ведет в склеп, обрамленный антами. Склеп вытянут по продольной оси, покрыт пирамидальным сводом, состоящим из четырех уступов, которые имеют наклонные лицевые грани, как и в перекрытии помещения перед склепом.

В письме Строганову от 10 июля 1859 г. К. К. Гёрц сообщил, что во время пребывание в Керчи он ознакомился с гробницами Царского, Золотого, Мелек-Чесменского куганов91 и др. И далее Гёрц излагал некоторые свои соображения, возникшие в результате осмотра этих памятников. В следующем письме (от 12 июля) он еще раз вернулся к данной теме.92

Как первая попытка исторического осмысления боспорских уступчатых склепов, соображения Гёрца представляют известный интерес. Далее мы приведем в извлечениях наиболее существенные положения, изложенные Гёрцем в указанных двух письмах.

Прежде всего Гёрц выражает неудовлетворенность по поводу того, что пантикапейские* уступчатые склепы подвергались ранее только внешнему описанию: «...никто еще, если не ошибаюсь, не посмотрел на них в связи с тождественными памятниками Греции, не посмотрел на них в связи с историей античного искусства. А между тем этот вопрос, в высшей степени любопытный, единственно указывающий на место, которое эти памятники занимают в истории искусства. До сих пор рассматривали и описывали эти памятники отдельно, каждый порознь, часто весьма подробно и отчетливо, но подобный метод исследования не дает никакого ответа на вышеизложенный вопрос». Любопытно, что облик Золотого кургана с его циклопической наружной облицовкой ассоциировался у Гёрца с египетскими пирамидами. «Золотой курган никогда не был простою земляною насыпью, но совершенною постройкою из камня, подобно пирамидам близ деревни Джизе, только с тою разницею, что

89 ОАК за 1882-1888 гг, с. XXIX; АДЖ, с. 109 сл., табл. XXXV, 2-5.
90 АДЖ, с. 110, табл. XXXVI, 5-8.
91 О последнем К. К. Гёрц писал как о «недавно открытой гробнице с египетским сводом на Солонцах (близ Глинища)».
92 Архив ЛОИА АН СССР, дело Археол. комиссии,. 1859 г, № 11.

51

пространство между погребальною камерою и наружною стеною не было, как в Египте, сложено из тесаного камня, а наполнено отесками. Далее, под внешним видом египетской пирамиды в Золотом кургане скрывалась погребальная камера, построенная на совершенно ином принципе, который встречается в Греции в так называемом казнохранилище Атрея и других подобного рода зданиях, которые все, очевидно, были погребальные памятники. Как объяснить слитие в одно этих различных строительных стилей? Еще другой, весьма интересный вопрос: встречаются ли на здешней почве первые опыты этого искусства? Потому что дошедшие до нас ... памятники никак не могут быть приняты за первые, слабые попытки возводить подобного рода здания. Напротив, здешние древнейшие гробницы ... каковы, например, Куль-Оба, Золотой и Царский курганы, гробница на Солонцах и т. д., представляют не первые слабые опыты сооружения подобного рода памятников, но суть высшая точка развития, до которой достигло искусство на этой первой ступени. Где же искать происхождение этого рода памятников? В одной ли Греции? Нет ли сродственных памятников на Востоке? Вот трудные вопросы, на которые может дать ответ только подробное изучение памятников Малой Азии».

В дальнейшем Гёрц высказал мысль, что источником строительного искусства, «которого последними результатами являются царские гробницы Пантикапея», по-видимому, была Лидия — ближайший сосед Милета, «страна, в глубочайшей древности весьма образованная и до нынешнего дня наполненная бесчисленным множеством надгробных памятников в форме курганов». Гёрцу казалось наиболее вероятным, что ионийские греки, переселившиеся на Боспор, перенесли из Лидии опыт сооружения подкурганных склепов. «Это обстоятельство и объясняет, почему мы вовсе не находим в Пантикапее первых опытов развития этого строительного искусства, а только высшие его образцы». По мнению Гёрца, «из собственной Греции эта система построения сводов посредством выступки (sic!) ... не могла быть вынесена, потому что в эпоху основания Пантикапея она там была уже совершенно оставлена, забыта и давно уже вышла из употребления».

Рассуждения Гёрца очень показательны. В них отчетливо выступает мысль о необходимости искать истоки архитектуры боспорских склепов с уступчатыми покрытиями не просто потому, что все открываемое на Боспоре непременно должно объясняться влиянием извне. Гёрц верно подметил, что боспорские уступчатые склепы, особенно такие, как гробница Царского кургана, свидетельствуют о высокоразвитом архитектурном искусстве, которое предполагает достаточно длительный и многосторонний опыт строительства подобного рода сооружений. Поскольку на местной почве не прослеживается эволюция развития, т. е. постепенный переход от простейших конструктивных форм, художественно примитивных, к более усложненным и эстетически совершенным, постольку имеются основания предполагать, что на почве Боспора строительство уступчатых склепов осуществлялось не в порядке «автохтонного» аарождения и последующего постепенного совершенствования данного типа сооружений, а путем использования определенных строительных традиций, которые где-то ранее, вне Боспора, прошли свой путь развития. Поэтому-то на Боспоре почти сразу же стали возникать гробничные сооружения, очень зрелые, подчас поражающие своим техническим совершенством и гармоничностью художественной формы.

На территории Керченского полуострова мы не знаем подкурганных склепов ранее конца V в. В течение IV в. устройство склепов под курганными насыпями здесь и прежде всего в некрополе Пантикапея и ближайшей его округи становится в высшей степени распространенной формой погребального обряда. Это связано было с происходящим в это время быстрым ростом богатств у господствующего класса Боспора, что создавало возможности затрат больших материальных средств на создание монументальных усыпальниц-склепов. Обилие прекрасного строительного камня в районе Пантикапея значительно облегчало здесь осуществление строительства больших подкурганных гробниц.

Таманский полуостров гораздо беднее в отношении строительного камня. Это не могло не сказаться и на гробничной архитектуре. Подкурганных каменных склепов па территории Таманского полуострова известно неизмеримо меньше, нежели на Керченском полуострове, особенно непосредственно в районе Керчи.

Но Таманский полуостров, область Синдики, дает нам образцы подкурганной гробничной архитектуры, применявшейся в V в., т. е. до того, как на Боспоре получили большое распространение монументальные склепы с уступчатыми покрытиями. Что же представляли собой в архитектурном отношении эти гробницы V в., построенные для богатой местной знати на синдской земле?

На этот вопрос дают ответ Семибратние курганы. Из числа 7 курганов, входящих в эту группу, лишь в одном обнаружен четырехугольный склеп, построенный из камня, внутри оштукатуренный. Во 2-м и 4-м — стены погре

52

бальной камеры сложены из сырцового кирпича. Во всех поименованных выше курганах погребальные камеры были построены на поверхности почвы, а затем засыпаны курганной насыпью. Камеры 3-го и 6-го курганов, построенные также из сырца, были впущены в материк. Покрытия погребальных камер во всех курганах в архитектурном отношении крайне примитивны; они состояли из деревянных бревен, образующих плоский накат.

Таким образом, если думать, что строительство боспорских склепов с уступчатыми перекрытиями, начавшееся не раньше рубежа V— IV вв. до н. э., исходило из каких-то местных архитектурных форм, то таковыми, очевидно, должны были служить гробницы типа погребальных камер Семибратних курганов, ибо они на протяжении V в. были характерны для местной традиции строительства курганных гробниц.

Тип склепов с плоским покрытием из деревянных брусьев из Синдики распространился и далее в глубь Прикубанья, как об этом свидетельствуют Елизаветинские курганы. В них камеры были построены из камня, а потолки сделаны плоские бревенчатые.

Никаких «шатровых» покрытий (характерных для архаичных курганных погребений Закубанья),93 как мы видим, в строительстве погребальных камер ни в Синдике, ни далее в Прикубанье в V в. не применялись. В европейской же части Боспора в V в. вообще никаких склепов не сооружали. В тех случаях, когда погребения совершались в курганах, устраивались обыкновенные плитовые, ящикообразные гробницы, что мы и видим, например, в известных нимфейских курганах.

Таким образом, даже при самом поверхностном сопоставлении боспорских склепов с уступчатым покрытием IV в. с погребальными камерами типа Семибратних курганов придется признать, что между ними в архитектурном отношении нет почти ничего общего. Прямоугольность формы помещения, предназначенного для захоронения, — вот то, пожалуй, единственное, что их в какой-то мере «роднит»,

93 В литературе встречается указание на то, что якобы погребальная камера в Марьевском кургане, раскопанном в 1912 г. (Ростовцев М. И. Скифия и Боспор, с. 324), имела шатровое покрытие, но это чистый домысел. Никаких следов шатра там не оказалось. Обнаруженные в яме следы столбов свидетельствуют о том, что могила представляла собой сруб. Во всяком случае сам руководитель раскопок Н. И. Веселовский в своем отчете ничего о возможности существования над могилой шатрового покрытия не писал.

Курганы с уступчатыми склепами близ Мирмекия

Со 2 сентября по 13 октября 1874 г. Люценко исследовал «12 полуразрытых, разной величины курганов..., находящихся по левую сторону дороги, ведущей из Керчи в Еникале, близ садов Калафати и Деспотули и в некотором расстоянии от карантина».94 Очевидно, место раскопок находилось сравнительно недалеко от городища Мирмекия. Во время указанных раскопок в двух курганах Люценко обнаружил склепы с уступчатыми покрытиями. Вот что сообщает Люценко в своем отчете: «Раскопки эти сопровождались открытием с западной стороны одного из ... курганов, средней величины, находящегося близ села Калафати, небольшого склепа, длиною 37г арш. (=2.48 м), шириною 2 арш. ( = 1.42 м) и вышиною внутри 27г арш. ( = 1.77 м), сложенного в углублении материка из тесаных плит известкового камня, наподобие обыкновенных каменных гробниц с тою разницею, что два верхних ряда плит, лежащих выше уровня материка на продольных стенах этого склепа, выдаются внутрь его каждый на 3 вершка ( = 13.3 см), образуя с положенными на них горизонтальными тремя плитами крыши род свода призматической формы, замкнутого наглухо с восточной стороны его одною вертикальною плитою, а с западной, т. е. со стороны входа, — одною приставною к нему плитою. В склепе этом, имевшем каменный пол, стояли рядом три деревянных гроба самой простой конструкции, без резьбы и других украшений, с лежавшими в каждом из них головой на восток полуистлевшим остовом, при костях которых, кроме испорченных окисью медных пряжек, застежек и т. п., ничего не найдено. Впрочем, каменный пол его оказался в одном месте проломанным и заваленным разным мусором, черепками битой посуды и человеческими костями, при расследовании которых найдены 3 большие, хорошо сохранившиеся кедровые шишки. Очевидно, что этот довольно красивый склеп заключал в себе когда-то другой остов, который был замещен впоследствии вышеупомянутыми покойниками, чему служит некоторым подтверждением входная плита, приставленная к склепу не совсем плотно».

94 Архив ЛОИА АН СССР, дело Археол. комиссии, 1874, № 10, л. 17 сл.

53

Рис. 26. Склеп по дороге из Керчи в Еникале близ Мирмекия (раскопки Люценко в 1874 г.). Реконструкция плана и разрезов.

План склепа не был снят. На основании приведенных в отчете Люценко данных можно реконструировать приблизительный профиль склепа (рис. 26). Он мог бы быть более точным, если бы Люценко указал и высоту уступов перекрытия. Интересно, что в данном случае мы имеем дело с повторным использованием склепа в более позднее время.

В южной части другого кургана, расположенного на некотором расстоянии к северо-западу от первого, Люценко открыл двойной склеп, впущенный также в материк. Об этом склепе в отчете сообщено следующее: «Он имел две камеры с призматическими сводами, из которых одна, с западной стороны, заключала в себе два ряда выпускных плит, а другая, с восточной — три. Внутренние размеры этих камер были следующие: западной — длина и ширина 2 арш. 10 вершк. ( = 1.86 м), вышина 2 арш. 9 вершк. ( = 1.82 м); восточной — 4 арш. ( = 2.84 м), ширина 2 арш. 10 вершк. ( = 1.86 м), вышина 2 арш. 9 вершк. ( =1.82 м). Пол — материковый; вход в склеп, устроенный с западной стороны его, шириною и вышиною 1 1/2 арш. ( = 1.06 м), был заложен плитою вышиною 2 арш. ( = 1.42 м), шириною 1 3/4 арш. ( = 1.24 м)... Вход из первой камеры во вто рую, между простенками, шириною 10 вершк. (=44 см) и толщиною 4 вершка ( = 17.6 см) — открытый, шириною 1 3/8 арш. ( = 0.98 м), вышиною 1 3/4 арш. ( = 1.24 м). В камерах оказалось 5 остовов, лежавших в полуистлевших деревянных гробах, головами на восток. При костяках, кроме 3 ламп из обожженной глины с простыми узорами, 1 стеклянного обыкновенной формы флакона, 3 таких же слезниц, 4 бронзовых пряжек, нескольких бус и 7 медных испорченных окисью монет, ничего замечательного не найдено. Только в одном месте восточной камеры было замечено небольшое углубление в материке, заваленное разным мусором, черепками битой посуды и человеческими костями, сложенными в кучу, при расследовании которой отысканы в ней: 1 золотой перстень с вертящимся на оси сердоликом. . ., на плоской стороне которого вырезан вглубь кентавр с палицею в правой руке, 1 золотая конической формы подвеска филигранной работы, 1 такая же буса и 1 несколько поврежденный амулет из аметиста фиолетового цвета, представляющий лягушку или жабу.

Очевидно, что и этот склеп заключал в себе некогда других покойников, которые были ограблены и заменены новыми, чему служит

54

подтверждением не только одна стенная плита второй камеры его, оказавшаяся сдвинутою с места, но и те, вероятно, затерянные грабителями золотые вещицы, которые найдены в первой камере».95

В данном случае представляется уже несомненным, что этот склеп, построенный, очевидно, еще в IV в. до н. э., был вторично использован в римское время.

Аналогичный склеп был открыт тогда же в третьем значительной величины кургане, расположенном в той же местности. Склеп находился близ кургана и состоял из двух смеж

ных камер с уступчатыми покрытиями и «одной ведущей в них галереи». По словам Люценко, «склеп этот почти одинаковых размеров и конструкции с предыдущими», т. е. с тем, который представлен у нас на рис. 24. Отличался он от последнего только наличием галереи-дромоса, который оказался засыпанным «доверху» землею. Дромос не был раскопан, поскольку выяснилось, что склеп ограблен и разорен. «Обе его камеры, — пишет Люценко, — были буквально загромождены обломками плит от разрушенного каменного пола, хотя крыша оставалась нетронутою».96

95 Там же, л. 17.
96 Там же, л. 19.

 

Подготовлено по изданию:

Гайдукевич В.Ф.
Боспорские города (Уступчатые склепы. Эллинистическая усадьба. Илурат). — Л.: "Наука", 1981.
© Издательство «Наука», 1981 г.