79

9. Примеры строгости отца Сын Кассия Весцеллина, будучи народным трибуном, внес первый аграрный закон и снискал любовь народа многими другими мероприятиями, направленными к его благу. После того как он сложил с себя это звание, отец, посоветовавшись с друзьями и родственниками в домашнем совете, осудил его за стремление к царской власти, приказал забить его до смерти, а имущество его посвятил Церере.

80

А Тит Манлий Торкват, человек, пользовавшийся редким почетом за свои многочисленные выдающиеся подвиги и очень осведомленный в вопросах гражданского права и понтификальных таинствах, не счел даже нужным в подобном случае прибегнуть к совету близких. Ибо когда македоняне через своих послов предъявили сенату жалобу на его сына Децима Силана, то он стал просить у сенаторов, чтобы они не прежде издали постановление по этому делу, чем он, Манлий, разберет обвинения своего сына македонянами. Основательно рассмотрев дело при содействии сенаторов и македонских послов, он целых два дня оставался один и не видел ни той, ни другой стороны; лишь на третий день, выслушав как следует свидетелей, он объявил следующее: «Так как я нахожу доказанным, что сын мой Децим Силан получил деньги от союзников, то я считаю его недостойным и республики, и моего дома и приказываю ему немедленно удалиться с моих глаз». Потрясенный столь суровым приговором отца, Силан не вынес дальше дневного света и в ту же ночь повесился. Итак, Торкват исполнил обязанности строгого и правдивого судьи; республика была удовлетворена, Македония отомщена, строгость отца, казалось, должна была смириться. Но он не захотел присутствовать на похоронах сына и отказывался слушать тех, кто хотел его утешить. Когда у реки Эч римские всадники, не выдержав натиска кимвров, в страхе прибежали в Рим, Марк Эмилий Скавр, светоч и краса отечества, послал сказать своему сыну, участвовавшему в бегстве: «Охотнее я увидел бы тебя убитым на своих глазах в честном бою, чем виновником постыдного бегства. Итак, если в тебе осталась хоть капля стыда, ты должен избегать взоров обесчещенного отца». Получивши известие об этом, сын вонзил себе в грудь тот самый меч, который он должен был употребить против врагов. Не менее твердо обошелся с сыном сенатор Авл Фульвий, но он наказал его не за то, что он бежал с поля битвы, а за то, что он пошел в битву. Когда юноша, выдававшийся между сверстниками и умом, и образованностью, и красотой, увлеченный дружбой с Катилиной, в безрассудном порыве устремился в его лагерь, отец перехватил его на пути и собственноручно умертвил, сказавши при этом: «Я произвел тебя на свет не для Катилины против отечества, а для отечества против Катилины». (Валерий Максим, кн. V, гл. 8)