207

5. Существо патетических состояний и задачи катартики по воззрениям древних. В психологии энтузиастических страстных служений древние различали два момента: переживание душевного возбуждения и его успокоительное разрешение. В священной терминологии первое означалось словом «пафос» (страстное состояние), второе — словом «катарсис» (очищение). Причастие страстям божественной или героической муки и смерти, как всякое прикосновение к сфере загробной, требовало в глазах эллина «очищения». И в то же время

208

страстное служение было необходимо как первый акт освящающего, очистительного таинства. Таковы были таинства Диониса 1, Общая цель катартики (она же вместе и медицина, и мантика) — оздоровление души и тела посредством удаления из них элементов или качественно дурных и обращающихся в существе человека как зараза (miasma), или же вредных только количественно, и не субстанциально, а модально (pathema): элемент желательный сам по себе может опасно нарушать равновесие душевных сил, как чрезмерностью, так и неупорядоченностью своего присутствия и влияния; в этом случае древняя катартика стремилась сообщить данному элементу динамическое напряжение и искусно открывала ему путь естественной объективации возбужденных энергий 2. «Все очищения, как во врачебном искусстве, так и в мантике, — говорит Платон в диалоге «Кратил», — преследуют одну цель: соделать чистыми и тело, и душу человека» 3. Тот же философ, в диалоге «Федон», ссылаясь на мистерии, в которых очищения провозглашаются условием загробного блаженства 4, называет правое разумение и основанную на нем добродетель «очищением» (Katharsis) всех земных стремлений, — они же в связи рассуждения, рассматриваются, очевидно, как «страсти» — pathe 5. В «Федре» Платон упоминает об очищениях (katharmoi kai teletai) как о средстве освобождения от безумия болезненного, которое должно стать «правым безумием», иначе вдохновением божественным 6, и — несколько выше — приравнивает очищение «освящению» 7. Понятие очищения как медицины тела несомненно разработано было по преимуществу пифагорейством, отголоски которого слышны и у Платона8; но именно потому, что эта медицина была пифагорейская, необходимо 1 Serv. Georg. I, 166: Liberi Patris sacra ad purgationem animae pertinebant. Plat, legg. VII. 815 C: peri katharmus kai teletas tinas apoteluntön — об исполнителях дионисийских миметических плясок в личинах. 2 Срв. Rohde, Psyche И, S. 74 ff. — о корибантиазме и его лечении ритмами. 3 Plat. Crat. 405 A: he katharsis kai hoi katharmoi kai kata ten iatriken kai kata ten mantiken — panta hen ti tauta dynait'an, katharon parechein ton anthropon kai kata to soma kai kata ten psychen. 4 В «Государстве» (И, p. 364 Ε) Платон указывает определенно на мистерии (teletai) орфические как на такие, в которых «разрешения и очищения от грехов» (lyseis kai katharmoi tön adikematön) признаются имеющими значение для судьбы душ за порогом смерти. Любопытно при этом замечание, что основатели названных мистерий, Орфей и Мусей, «убедили (в истине своего учения) не только частных лиц, но и города»: мы видим здесь намек на частичное приятие орфизма в состав афинской государственной религии (гл. IX, §§ 1 и 3). 5 Plat. Phaed. 69 В. Срв. ibid. 82 D — lysis kai katharmos tes philosophias. 6 Plat. Phaed. 244 E. 7 Ibid. 242 C: he (phone) me uk eäi apienai, prin an aphosiösömai. 8 Howald, eine vorplatonische Kunsttheorie, Hermes LIV, 1919. S. 203 ff. Мы не согласны, однако, с автором этой статьи в том, что слово katharsis и учение о катарсисе всецело и искони пифагорейское и что первоначальное значение катарсиса исключительно медицинское.

209

допустить ее религиозный характер: этому второму принципу одинаково верен Платон. Недуг телесный и, в особенности, душевный, будучи видом «страстей», снимался очищением. Преступник (поскольку miaros) должен был «очиститься», как недужный (pathetikos). Но, подобно недужному, нуждался в «очищении» и соучастник страстных служб. Энтузиазм, по Платону (Tim. 71 D), — pathos. Что же подлежало удалению из души служителя патетических культов путем очистительных действий, как его miasma? От чего должен был он очищаться? От присутствия в нем хтонической, хотя бы и благодатной, силы. Ее носитель не мог жить на свете солнечном, ни общаться со светлыми богами. Только когда круг его мистических претерпений замыкался очищением, восстановлялась связь его с государственным союзом отечества и с небесным городом олимпийских божеств. Уподобление богу хтоническому (mimesis pathus), соединение с ним (syngenesthai töi daimoniöi) 1, — приятие его в себя (enthusiasmos) — вот содержание культового «пафоса», священного претерпения божественных «страстей» 2. Результат — полнота благодатного действия — «очищение», «катарсис» 3. «Пафос» и «катарсис» неразделимы. Katharsis — causa finalis pathus; и вместе «катарсис» — критерий правоты и подлинности «пафоса». Оттого вакханки поют в трагедии Еврипида: «блажен, кто, взысканный богами, познал их таинства и освящает жизнь, соборуясь душой с общиною Диониса, славит его в горах боговдох-новенными восторгами и делается причастником святых его очищений» 4. Мы видим, что вся система катартики была выработана с единственной целью: примирить и привести в гармоническое, плодотворное взаимоотношение две несогласованных веры, совместить в религиозном сознании и действии два несовместимых мира — мир подземный, с его животворящими силами и таинствами, и мир надземный, с его зиждительными началами закона и строя. Ища ближе определить катарсис как состояние сознания, Платон в диалоге «Федон» приходит к следующему выводу, всецело 1 Мах. Tyr., срв. Diets, Parmenides, p. 17. 2 Срв. Plut. Br. 15: «прядала с воплями, как одержимые жены в вакхических пассиях, — hösper hai kataschetoi tois bakchikois pathesin»; Appian. Pun. VIII, 92: «бессознательное и исступленное возбуждение заставляет женщин в вакхических пассиях — eu tois bakchikois pathesi — совершать чудовищные поступки». Определение экстаза (ekstasis) в литургии Митры: hypeklytos de esei tei psychei kai uk en seautöi esei (Dieterich., Mithrasliturgie, S. 16). Истинная mania лучше, нежели ясное сознание, по неоплатоникам; но и ложная все же имеет в себе некоторую видимость божественного присутствия (Procl. in Ale. 16). 3 Iambi, de myst. III, 16: bakcheiai kai apokatharseis psychön kai lyseis palaiön menimatön. Срв. Plat, de rep. II, 364 Ε. 4 Eurip. Bacch. 72 sqq.: ö makar, hostis eudaimön teletas theön eidös biotan hagisteuei kai thiaseuetai psychan en oressi bakcheuön hosiois katharmoisin.

210

зависящему, однако, от его метафизики и вместе, как он сам говорит, от некоего древнего предания (думаем, орфико-пифагорейского), но вовсе не определительному в смысле истолкования религиозно-исторического явления, нас занимающего: катарсис, по Платону, — эмансипация душевных сил от влияний телесных; чрез переживание катарсиса душа привыкает как бы «собираться» из всех частей человеческого состава в некое единство и в нем сосредоточиваться; она приобретает независимое бытие и сознание в себе самой и становится вольной от уз тела 1. Во всяком случае, завершительный и разрешительный момент энтузиастического пафоса всегда, без сомнения, ощущался как восстановление единства в душе разделившейся, — удвоенной ли божественным вселением и одержанием, как учила религия, или в себе раздвоившейся раскрытием собственных дотоле бессознательных энергий. Спасающий целостность личности катарсис есть примирительное упразднение зияющей в душе диады, переживание которой породило в эллинстве экстатические безумия и трагические вдохновения 2. 6. Платон По Платону, в его «Законах» (VI, 790 Е), таится в человеческой душе некое прирожденное ей оргийно-хаотическое начало, «грозное и безумное движение» (phobera kai manike kinesis), неистовые проявления которого могут быть только мятежны и разрушительны. Поэтому необходимо иное «движение», извне согласно влияющее на возбужденную душу и овладевающее тем изнутри рвущимся и слепо стихийным — так, чтобы оно, легко и радостно высвобождаясь, входило в гармонию мирового строя. Как матери не тишиной успокаивают младенцев, но мерным колебанием и мелодией их убаюкивают и, подобно целителям корибантиазма, словно флейтами зачаровывают (kataulusi) волнение детской души началом танца и музой (choreiai kai musei),—так и законодатели, будучи воспитателями народа, должны не подавлять, но правильно упражнять присущую людям экстатическую энергию, чтобы излечить их от безумной исступленности (tön ekphronön bakcheiön). И тогда будет находить на них тишина, как затишье на море (hesychia kai galene), 1 Phaed. 67 С: kaiharsin de einai u tüto xymbainei, hoper palai en töi logöi legetai, to chörizein ho ti malista apo tu sömatos ten psychen kai ethisai auten kath' hauten pantachothen ek tu sömatos synageiresthai te kai athroizesthai kai oikein kai en töi nyn paronti kai en töi epeita monen kath' hauten, eklyomenen hösper ek desmön ek tu sömatos? 2 Оправдание и развитие этой мысли (о диаде как принципе трагедии) дано автором в опыте «О существе трагедии» (сборник статей «Борозды и Межи», М. 1915).

211

и — как пробужденные — они будут танцевать под звуки вакхических флейт с богами (meta theön), коим, прекрасно-священствуя (kallieruntes), при счастливых знамениях, принесут благодарственные жертвы своего веселого служения. В этом психологическом анализе Платон, исходя из принципов, установленных врачевателями корибантиазма и ему подобных патологических состояний, характеризует дионисийское служение как душевное состояние энтузиазма очистительного, т. е. разрешающегося в катарсис (хотя прямо о нем и не упоминает). В других местах он определяет одержание божеством («энтузиазм», enthusiasmos) как состояние страстное, «пассию», или «пафос». — «Не безумие ли любовь?» — читаем в «Федре» (р. 265 А. В.): — «Конечно, да! — Безумие же бывает двух родов: одно проистекает от недугов человеческих, другое — от божественного изменения привычных и нормальных состояний души. И в этом последнем — в божественном одержании — мы различаем четыре вида: пророчественное вдохновение — от Аполлона; посвящения мистические (телестика) — от Диониса; поэтический восторг — от Муз; наконец, превосходнейшее из всех четырех священных безумий — безумие любви — от Афродиты и Эроса». — Об охваченных присутствием и вселением бога философ говорит, что они становятся божественными и божество вместившими, вдохновляемые и одержимые его силою, — и тогда говорят они с великой действенностью многое и великое, сами не зная, что говорят 1. «Какую цель и смысл имели оргии Диониса?» — пишет один почтенный русский исследователь 2. «Ответ дает их конечный результат. То был экстаз. Древнейший смысл этого слова, как истолковывали сами древние, есть выхождение души из тела. Врач Гален определяет экстаз как oligochronios mania [кратковременное безумие ]. Но это безумие есть hieromania [священное безумие ] — состояние, в котором душа непосредственно общается с богом. В этом состоянии человек находится под наитием божества, он есть entheos [бога вместивший], непосредственно соединяется с божеством и живет с ним и в нем. По определению Платона, люди в состоянии экстаза воспринимают в себя существо бога, поскольку 1 Menon ρ 99 D: theius te einai kai enthusiazein, epipnus ontas kai katec lomenus ek tu theü. — О видениях, коими разрешался экстаз, Филон говорит, что «вакхические оргиасты и корибанты предаются радению, доколе не увидят вожделенное» (Philo de v. cont. 2 p. 473 Μ: hoi bakcheuomenoi kai korybantiöntes enthusiazusi, mechris an to pothumenon idösin. Rohde, Psyche II, S. 11. Anm. 2). Определение аполлонийского начала в переживании трагедии, как начала специфически-визионарного, — у Ницше, в знаменитом опыте «о Рождении Трагедии», — остается необоснованным с точки зрения религиозно-исторической. 2 Ю. А. Кулаковский, «Смерть и бессмертие в представлениях древних греков», стр. 82.

212

возможно человеку общаться с ним. Схолиаст к Еврипиду дает такое определение: «entheoi называются потерявшие разум под воздействием некоего видения, одержимые богом, который послал видение, и совершающие то, что подобает именно этому богу». В экстазе человек выходит из своей ограниченности, для него нет времени и пространства (срв. § 5, прим. 1, стр. 210), он созерцает грядущее как настоящее». Связь только что упомянутого в приведенной цитате текста из Платонова «Федра» 1, — от которого зависит и схолиаст Еврипида, — такова. Служа различным божествам, люди испытывают овладение оными и в этом овладении невольно воспроизводят в своей жизни, чувствованиях и наружных оказательствах, в меру своих сил, все то, что составляет внутреннюю особенность и внешнее отличие овладевшего ими божества: явно происхождение этой мысли из наблюдения над страстным обрядом, объясняемым как «подражание» божественным страстям. Если в таком состоянии им случается испытать любовную страсть (pathos), то любовь их бывает устремлена на человека, наиболее похожего на божественный образ, в них отпечатлевшийся, и тогда возлюбленный делается для них предметом обоготворения, кумиром их бога, его живым подобием. Усматривая в любимом черты своего божества, люди, — продолжает Платон, — «еще более его любят — и, если они из Зевса зачерпнули, как менады, плещут влагою на душу любимого, творя его сколь возможно более подобным своему божеству». — В другом месте Платон говорит о поэтическом творчестве, что подобно корибантам, что, пляшут, потеряв сознание, и певцы, воодушевившись гармонией и ритмом, одержимы вдохновением и творят бессознательно: так менады, охваченные силой одержания, черпают из рек млеко и мед, а находясь в обычном сознании, — не могут 2. Физиологические объяснения вакхических состояний также не чужды древности. По Аристотелю, они зависят от «черной желчи» и «горячей» смеси (kräsis) органических соков; отчего и граничат с душевными болезнями умопомрачения и исступления. Безумие сибилл, менад и другие виды священного экстаза и одержания, напротив, не имеют в себе ничего болезненного, хотя проистекают из той же причины, которая порождает и исступление болезненное; ибо означенное смешение в этих случаях естественно: правильно протекает оно и находит себе нормальный исход 3. 1 Phaedr. 253 Α: enthusiöntes ek theü tinos lambanusi ta eine kai ta epitedeumata, kath' hoson dynaton theü anthröpöi metaschein. 2 PI. Ion 534 A: hosper hai bakchai arytontai ek ton potamon meli kai gala katechomenai, emphrones de usai u. 3 Nosemasin haliskontai manikois e enthusiast.co.s, hothen Sibyllai ka. Bakchidts ka hoi entheoi gignontai pantes, hotan me nosemati ginontai, alia physikei krasei.