79

Афинский мальчик

Когда дверь дома в Афинах украшалась венками из оливковых ветвей, прохожие говорили: «Этот дом посетило счастье, здесь родился мальчик».

Если бы родилась девочка, на дверях висела бы шерстяная повязка. Оливковый венок был символом гражданской храбрости, шерсть напоминала о женском трудолюбии.

Рождение ребенка еще не определяло его судьбы. Отец имел право не признать его, нисколько не компрометируя этим честь своей жены и ни в чем ее не подозревая.

Своим правом отец пользовался редко. Этому мешало и влияние матери, и давление общественного мнения, и желание иметь детей, которые чтили бы могилы родителей. Бедняки иногда не признавали девочек, в бедных семьях рождение девочки считалось горем. В таких случаях ребенка клали в большой глиняный горшок и оставляли у дверей храма или в другом часто посещаемом месте, где его легко могли бы найти. Философ Посиди пп писал, спокойно констатируя факт: «Сына воспитывают всегда, даже, если бедны; дочь подкидывают, даже когда богаты». Это называлось в просторечии «горшковать» ребенка. Очень часто, конечно, ребенок погибал. Человек, который брал его к себе, мог сделать из него все, что хотел, даже раба. Иногда матери оставляли на ребенке какой-либо опознавательный знак, амулет или повязку, чтобы его можно было узнать в будущем. Но такая печальная судьба угрожала только девочкам, мальчики всегда были желанными. Новорожденного сейчас же купали в воде и масле, пеленали и укладывали в плетеную колыбель.

А на пятый, седьмой или десятый день происходила амфидромия — та самая церемония, в результате которой на дверях появлялись символические знаки. Женщины обносили ребенка вокруг очага, представляя нового члена семьи богине очага Гестии и приобщая его к домашнему культу. Отец нарекал ему имя, признавая тем самым его своим сыном. Демосфен говорил:

80

«Каждому из вас известно, что никто никогда не празднует десятого дня по рождении ребенка, если не считает себя его законным отцом, и, с другой стороны, отпраздновав десятый день и дав ребенку доказательство своей отцовской любви, никто не в праве отречься от него впоследствии».

Итак, ребенок получал имя и при этом на него надевали множество амулетов.

У греков не было фамилий. У каждого было только одно имя, к которому обычно присоединяли имя отца — Кимон, сын Мильтиада. Чаще всего старшего сына называли именем деда с отцовской стороны. Иногда в дальнейшем имя вытеснялось прозвищем. Так, настоящее имя Платона было Аристокл, а «Платоном» его прозвали за широкие плечи ¹.

Родители любили выбирать имена, находившиеся в связи с той профессией, которую они предназначали ребенку. Этим объясняется ряд совпадений имен государственных деятелей со сферой их деятельности. Перикл обозначает «широко прославившийся», Демосфен — «сила народа». Но, конечно, в этом был и риск. Представьте себе, что Демосфеном звали бы Алкивиада, героя скандальной хроники Афин, или Герострата, сжегшего храм Артемиды.

В третий день Апатурий, праздника отцов, афинянин должен был записать своего ребенка во фратрию — предосторожность, удостоверяющая законность рождения. Маленький афинянин занимает свое место в списках детей афинских граждан и начинает счастливый и безмятежный период своей жизни — период гинекея...

До семи лет он не учится ничему. Кормит его большей частью мать. Для удобства она живет в первом этаже, где помещается ребенок, предоставив второй этаж мужу; так она может кормить ребенка ночью, если это нужно, не рискуя упасть на темной лестнице.

У Аристофана заговорщицы, которых ждет Лисистрата, запаздывают на народное собрание, — это потому, что каждая из них должна еще уложить ребенка спать, или выкупать его, или накормить.

Мальчик редко расстается с матерью. Он иногда сопровождает ее на религиозные церемонии, как те дети у Аристофана, которые празднуют вместе с матерью и кормилицей праздник Фесмофорий и принимают участие во всех семейных торжествах. Маленький афинянин спит в колыбели. Иногда эти колыбели имеют странный вид. У Гермеса, например, судя по чаше V в., она имела форму башмака. Чтобы мальчик засыпал быстрее, его укачивают Феокрит изображает Алкмену качающей своих близнецов, Геракла и Ификла, на бронзовом щите. Аристотель считает наилучшей пищей молоко, особенно предостерегает не

¹ По-гречески «Платон» — широкий, широкоплечий.

81

давать вина, так как оно порождает болезни, и рекомендует с самого рождения закалять ребенка против холода.

Платон предлагает законом обязывать родителей пеленать ребенка до двухлетнего возраста. Вопрос о том, нужно ли пеленать его и дальше, философ считает возможным предоставить на их усмотрение.

Евриклея узнает Одиссея. Позади Одиссея — раб Евмей.

Если семья ребенка относилась к числу богатых, мать делила заботы о нем с кормилицей. В V в., когда среди афинской аристократии была сильно развита лакономания особенно ценились кормилицы-лакедемонянки. Они давали ребенку суровое спартанское воспитание, не пеленали его и не кутали, вразрез с афинскими обычаями, приучали его не быть разборчивым в еде, не бояться одиночества и темноты, не капризничать и не плакать. Лакедемонянкой была и кормилица Алкивиада — Амикла. По сравнению с остальными слугами, кормилица была привилегированным лицом. Когда мальчик подрастает, она ходит за ним как нянька и часто остается при нем навсегда. Так, в «Одиссее» Гомера старуха-кормилица Евриклея смогла сразу же узнать героя, возвратившегося после двадца

¹ Лакономания — увлечение спартанскими обычаями.

82

тилетнего отсутствия, по шраму на его ноге, сохранившемуся с детских лет. Одиссею приходится зажать ей рот, чтобы она не выдала его раньше времени (стр. 81). В античных трагедиях кормилица всегда играет роль наперсницы своей молодой хозяйки. Она считается почти членом семьи, и иногда ее хоронят в семейном склепе.

Итак, кормилица, или просто старая рабыня, качает колыбель ребенка, кормит его медом, учит ходить, рассказывает ему легенды, мифы и басни Эсопа. Большей частью кормилица нежна и предана ребенку не менее матери.

До семи лет мальчик живет в гинекее с женщинами. У него много игрушек — трещотки, мячи, обручи, хлысты, волчки, К игрушкам греки относились серьезно. Платон рекомендует предоставлять ребенку играть до шести лет, руководя его забавами и приучая его с детства, играя, делать то, чем он будет впоследствии заниматься всерьез. Так, будущий архитектор приучится строить, будущий земледелец привыкнет к полевым работам, будущий солдат изучит верховую езду.

Аристотель придает играм большое значение и советует изобретать для детей разнообразные игрушки, иначе они станут ломать в доме дельные вещи. Философ Архита прославился изобретением детской погремушки.

Маленький афинянин ничем, кроме игр, не занимается в этот период своей жизни. Он строит домики из глины, корабли из кусочков дерева, тележки из обрезков ремней; он делает лягушек из гранатовых корок, лепит из воска быков, лошадей и людей или маленькие столы и стулья. Самой любимой игрой была игра в бабки. Маленький афинянин начинает играть ими с первых шагов и играет еще в палестрах, на пороге эфебии.

Отец добр к нему. Стрепсиад рассказывает, что он употребил свое первое судейское жалованье на покупку тележки своему сыну, У него есть щенки, черепахи, голуби и другие птицы, а если его родители богаты, они покупают ему за большие деньги ручного леопарда. Он играет с маленькими сестренками. Ничто не стесняет его свободы — даже одежда: он ходит почти голышом. На нем надет только не доходящий до колен хитончик, без пояса, с коротенькими рукавчиками. Обуви он не носит. Волосы коротко подстрижены. Можно проследить по вазовой живописи, чем занимался афинский бутуз —два мальчика катают тележки. Трехлетний садовод старательно сажает в песок веточку дерева. Группа ребятишек запрягает в маленькую повозку собачонку, подражая старшим братьям, подвизающимся на ипподроме, или пытается приучить утку ходить под седлом. Мальчуган удирает от собаки, спасая кусок пирога, на который та нацелилась и уже разинула пасть...

Товарищи игр выбираются, однако, с осторожностью. Среди них есть и маленькие рабы, но, как говорит Плутарх, «они должны, прежде всего, быть добронравными, затем — веселыми и

83

должны очень ясно выражаться. При общении с иноземными детьми, обладающими дурными привычками, наши могут позаимствовать их пороки. Права пословица, говорящая, что живущий с хромым сам начинает хромать».

Что касается мальчишек бедняков, те, конечно, преисправно играли на улицах, и никто не выбирал им друзей. Слова Плутарха относятся только к детям обеспеченных семей.

Отец мало занимается с ребенком — он почти не бывает дома. В Афинах женщина бережет дом, мужчина проводит свою жизнь вне его. Если он крестьянин, рассвет призывает его на поля. Если он живет в городе, он идет в гимнасий или на агору, где ему нужно узнать новости, купить, продать, встретиться с менялами, столы которых занимают целый угол площади и являются центром оживленных и блестящих собраний.

Если к этому прибавить дальние путешествия, каботажное плавание во Фракию, Малую Азию, Финикию и Египет, обязательства общественной жизни, военную службу — гоплитом или всадником, морские экспедиции в качестве триерарха, то станет ясно, что гражданин Афин не имел возможности сидеть дома, и поэтому в первые годы жизни ребенка влияние отца на него почти не чувствуется. Он целиком в руках матери и кормилицы. Они поют ему песни, рассказывают сказки, обещают отдать его волку, если он не будет слушаться. В каждой сказке заключается простая мораль, надолго остающаяся в памяти. Сократ в тюрьме перекладывает в стихи басни Эсопа, которые ему когда-то рассказывали, и с нежностью вспоминает эти далекие дни своего детства.

В рассказах женщин мальчик знакомится и с мифологией поэм Гомера и Гесиода, с народными легендами. Все эти темы он встретит позднее в тех хорах, которые он будет петь со своими сверстниками, и в театре, где они захватывающе прозвучат в трагедиях.

Но с семи лет жизнь мальчика меняется. Его отбирают от женщин и передают педагогу, изображения которого с длинной палкой и бородой часто встречаются на вазах. Греческий педагог — не учитель, а что-то вроде дядьки. Он сопровождает своего молодого хозяина в его ежедневных выходах — в школу, в палестру, на какую-нибудь публичную церемонию, но идет позади него, неся книги и таблицы школьника или его музыкальные инструменты. На улице он следит, чтобы мальчик ни с кем не говорил, шел, опустив глаза и уступая дорогу взрослым. Дома педагог учит мальчика манерам — нельзя заговаривать со старшими или громко смеяться, нельзя сидеть, скрестив ноги, класть ногу на ногу, опираться подбородком на руки. Чесаться следует незаметно. За столом полагается ничего не брать самому и не просить. Хлеб нужно брать левой рукой, а остальную пищу — правой. Соленья берут одним пальцем, а рыбу, мясо и хлеб — двумя. Если в комнату входят старшие,

84

надо встать. Педагог суров: розга — его главный аргумент и основной метод воспитания.

Буянить греческим детям не разрешалось. Хотя они и знали историю Геракла, который в ответ на шлепок своего учителя музыки Лина так стукнул его лирой по голове, что тот испустил дух, брать с него пример они не смели. Зато среди художников этот сюжет был чрезвычайно популярен.

Но у педагога есть еще и более возвышенная миссия: непременный спутник своего питомца до юношеского возраста, он должен следить за его нравственностью, не допускать встреч, которые могли бы стать опасными, или посещений сомнительных мест, вроде рынка, где легко можно было увидеть и услышать неподобающие вещи.

Однако сам педагог большей частью представлял весьма малопочтенную фигуру.

Прежде всего, это всегда — раб, да еще такой, который ни на что другое не годен — состарившийся или искалеченный.

Против такой системы воспитания напрасно протестовали Платон и позднее Плутарх. Даже самые просвещенные умы следовали в этом вопросе обычной рутине. Сам Перикл поручил своего воспитанника Алкивиада фракийскому рабу Зопиру, «ставшему негодным для другой работы, по причине старости» (Платон). Периклу же Стобей приписывает следующие выразительные слова о рабе, который сломал ногу: «Вот еще одним педагогом больше».

По разбросанным у греческих авторов замечаниям мы можем составить себе весьма нелестное мнение о педагоге: он плохо говорит по-гречески, он ворчлив и жесток, при случае он напивается. Множество вазовых рисунков и глиняных статуэток воспроизводят его как человека с лысой головой, нечесаной бородой, в коротком хитоне с рукавами, в длинном плаще, в высоких шнурованных башмаках и с загнутой палкой в руке.

Но решающую перемену в жизнь мальчика вносит школа.

С поступлением в школу маленький афинянин делает первый шаг из дремотной тишины гинекея на шумную арену общественной жизни, по которой будет идти до тех пор, пока его сын не приступит к печальной и почетной обязанности воздавать почести его могиле.

Школ в Афинах много. Защитник Марафона, герой Саламина и Платей отошел в прошлое, унося с собой свой жалкий багаж знаний и старых верований. Элементарные знания, которыми довольствовался современник Кимона, уже не удовлетворяли афинянина времен Перикла. У него другие стремления — он жаждет познавать и развивать свой ум.

Изучают доктрины Анаксагора, восхищаются астрономическими трудами Метона, философией Дамона и Протагора или дерзкими теориями софистов.

85

Платон говорит, что только благодаря образованию человек становится самым прекрасным и самым божественным из существ; невежда же—самое дикое создание из всех, существующих на земле. Исократ советует «не шевелить тинистую воду и непросвещенную душу».

Тяга афинян к знанию так велика, что закон, предписывающий отцам учить детей, по существу, совершенно излишен.

В Афинах не было государственных школ. Школы принадлежали частным учителям.

У греков благо государства стоит впереди частного блага. Спартанец, например, совсем не принадлежит себе, он принадлежит государству. В других странах, правда, закон был мягче. Но философы, писавшие о воспитании, осуждая иногда жестокость спартанцев, тем не менее многое заимствуют от них. Платон прямо говорит, что дети меньше принадлежат родителям, чем государству, и нельзя позволять родителям решать — посылать или не посылать детей к учителям.

Цель греческого воспитания — процветание государства. Детей нужно учить тому, что может принести государству пользу. Ни один греческий государственный деятель или законодатель не забывает о вопросах воспитания; каждый стремится внести в это дело что-либо, служащее на пользу его стране.

Аристотель говорит: «Так как государство всегда имеет одну и ту же цель, воспитание обязательно должно быть одинаковым для всех его членов». И он подчеркивает: при демократии — воспитание будет демократическим, при олигархии — олигархическим, всегда согласуясь с формой правления.

Однако на практике все же обучение не было всеобщим. Платон говорит в «Диалогах», что мальчики, посещающие палестру, в большинстве принадлежат к аристократическим семьям, а Протагор уточняет: «Сыновья богатых идут в школу раньше всех и позже всех перестают ее посещать».

Бедняки учились недолго. Торговцы рынка и матросы Пирея были, конечно, не особенно эрудированы. И хотя в Афинах было совсем мало неграмотных граждан, многие, подобно аристофановскому колбаснику, знали только алфавит, да и то не очень твердо.

В программу частной школы, куда педагог водит мальчика, входили: чтение, письмо, литература, вокальная и инструментальная музыка, физическая тренировка и позднее арифметика и рисование. Сперва писали на дощечках, натертых воском, острым концом металлической или костяной палочки, другим, плоским концом, затирали, если было написано неверно, и опять сглаживали воск на дощечке.

Рассказывают об одном афинском отце, который, чтобы облегчить своему ленивому сыну запоминание букв алфавита, подарил ему 24 маленьких раба, имена которых начинались на все буквы. Существовали специальные азбучные пластинки из

86

глины с написанными на них слогами. При раскопках найдена такая пластинка с надписью: «ар, бар, тар, дар, ер, бер, гер, дер» и т. д.

Постепенно мальчик приучается точно копировать образцы письма, полученные от учителя. Тогда дощечка заменяется папирусом, а палочка — тростниковым пером. Мальчик пишет всегда прописными буквами и без всяких знаков препинания и ударений и вскоре получает первую награду за хороший почерк — 80 бабок прекрасного качества, которые всегда будут одерживать победы.

Чернила, которыми он пользуется, чрезвычайно прочны, вроде китайской туши; перед употреблением их нужно растирать в воде ¹.

Принадлежности для письма: стиль — палочка для писания на восковой дощечке; один конец стиля заострен, другой — плоский для затирания написанного; сглаживатель для выравнивания слоя воска; восковая дощечка для письма; тростниковая палочка для письма на пергаменте; чернильница (пиксида); листы папируса; книжные свитки.

Необходимым пособием является линейка в форме креста. С ее помощью мальчик проводит горизонтальные и вертикальные линии, помогающие ему писать прямо.

Выучившись писать, он начинает немедленно пачкать стены. При раскопках здания гимнасия в Приене оказалось, что стены классных комнат испещрены надписями до самого потолка. Чтобы сделать верхние, ученикам, очевидно, приходилось становиться на плечи друг другу.

Для упражнений мальчик пишет прописи. В Берлинском музее есть папирус, на котором рукой учителя написано: «Будь прилежен мальчик, чтобы тебя не драли». И рукой ученика эта надпись четырежды повторена на той же дощечке.

Этот первоначальный период обучения длится довольно долго. Да и к чему было спешить?

Кроме бесчисленных праздников, посвященных греческим богам, календарь афинян был переполнен памятными датами

¹ Демосфен изображает Эсхина растирающим чернила в школе своего отца.

87

истории их государства. Сегодня праздновали годовщину общеафинского синойкизма, завтра — Марафонской победы, затем — битвы при Саламине, при Платеях и т. д. Кроме того, были местные праздники демов. Благодаря всему этому проходили долгие месяцы, прежде чем молодой афинянин выучивался прилично читать и писать. Платон отводит на это школьнику три года.

Быстрее дело шло с арифметикой. Она преподавалась наглядно и неутомительно, с помощью яблок, пальцев и других пособий. Афинские учителя издавна держались правила, указанного потом Платоном, что нужно применять методы самих детей, которые любят «делить яблоки или венки между товарищами». Камешки тоже были очень удобны. На вазе Неаполитанского музея изображен бородатый человек, сидящий у. стола и считающий золотые монеты с помощью камешков.

Ученики обычно при счете хором скандировали: «Один да один — два, два да два — четыре».

Блаженный Августин, учившийся хотя и много позднее, но по этому же методу, сохранил об уроках самое мрачное воспоминание: «Вот уж, поистине, один да один—два, два да два — четыре было для меня ненавистной песней».

Больше всего помогала детям в счете абака — род счетной доски, на которой были углубления, разграничивающие единицы, десятки и сотни. В этих углублениях располагали камешки, имеющие то или иное номинальное значение и с ними наглядно производились различные арифметические действия не только с целыми числами, но и с дробями.

Мальчику не очень нравится перемена привольной жизни в гинекее на трудные будни школы. Лень родилась не только прежде нас, но и прежде греков. Играть в бабки с маленькими рабами интереснее, чем ходить в школу.

И вот три новых явления вторгаются в его жизнь. Все они— служат одной и той же цели, хотя и носят разные названия. Одно из них называется ременным бичом; второе — прут или розга. И наконец, бамбуковая палка, которой бьют по рукам. Впрочем, она живо напоминает мальчику привычную палку педагога. Правда, в школе применяют и более сложные способы наказания: провинившегося школьника поднимают на воздух для порки. Один взваливает его к себе на спину, а другой, став на колени, держит его за ноги.

У Герода ярко описана бытовая сценка из жизни древней школы. К частному содержателю школы Ламприску приходит Метротима с жалобой на своего сына, который занимается не учением, а игрой в бабки и проказничает так, что с ним сладу нет.

Поздоровавшись с учителем, она прямо начинает с просьбы: «Вели рабу поднять этого негодяя себе на плечи и задай ему такую порку, чтобы из него и дух вон вышел. Он совсем разорил меня, несчастную, своей игрой в орлянку.

88

Ведь ему теперь уже мало простых бабок... Спроси-ка его, где дом его учителя, куда мне каждое тридцатое число (ох, уж как оно мне горько!) приходится вносить за него деньги, он не скоро сумеет тебе ответить. Зато вертеп, где живут беглые рабы и разные носильщики, это он прекрасно знает и всякому другому покажет. Бедная дощечка, которую я исправно натираю воском каждый месяц, лежит сиротливо у ножки его кровати, — той, что ближе к стенке; он ненавидит ее пуще смерти, а если и возьмет когда-нибудь в руки, то и тогда ничего дельного не напишет, а только весь воск зря соскоблит, а бабки лежат повсюду в мешках и сетках и блестят много ярче фляги с маслом, которой мы постоянно пользуемся. В грамоте он ни аза не смыслит, если ему не твердить пять раз одно и то же. Недавно отец заставил его по складам прочесть слово Марон, так этот грамотей Марона превратил в Симона, так что я сама выругала себя за то, что вместо того, чтобы учить его пасти ослов, даю ему хорошее воспитание в надежде найти себе в нем подспорье на черный день... А попробуй-ка посильнее постращать его, так он или на три дня забудет, где дверь нашего дома, и тем временем разоряет мать свою, бедную старуху, или взберется на крышу да и сидит там, вытянув ноги и опустив голову, словно обезьяна. А мне-то каково тогда глядеть на него, как ты думаешь? И. не столько его самого жаль, сколько черепиц, которые крошатся словно хворост, так что при приближении зимы меня заставляют платить по три обола за черепицу. Сама плачешь, а ничего не поделаешь, все жильцы твердят, что это сделал Метротимин сын, Коккал, — и чувствуешь, что это правда, так что даже рот раскрыть совестно... Уж, пожалуйста, Ламприск, если хочешь, чтобы музы дали тебе счастье и удачу в дальнейшей жизни...»

Ламприск не заставляет себя долго просить и задает Коккалу такую порку, что вся кожа у его питомца стала пестрее змеиной.

Эта сценка рисует ярко всю простоту и несложность педагогических приемов, при помощи которых ленивых и шаловливых ребят направляли на путь истинный. Ламприск — это один из рядовых, ничем не замечательных педагогов, которых было много, и сценка эта типична не только для методов воспитания Ламприска, но и вообще для греческой школы.

Афинским мальчишкам доставалось немало палок и в школе и дома. Не говоря уже о педагоге, родители тоже не стеснялись применять телесные наказания. На одном вазовом рисунке изображена афинская мамаша, которая, держа сына за обе руки, чтобы помешать ему удрать, другой замахивается на него сандалией, снятой с правой ноги. Левой она придерживает ноги провинившегося шалуна. А в школе и палестре его колотили все — кифарист за фальшивую ноту, грамматист и педотриб — за невыученный или непонятый урок. Лукиан описывает школьников, обычно уходящих от учителей с плачем.

Но все же, несмотря на все порки, маленький афинянин был бесконечно счастливее и свободнее спартанского мальчика и не чувствовал непрерывного давления тяжкой дисциплины, столь почитаемой на берегах Еврота.

Когда мальчик выучивал буквы и начинал понимать, что он читает, учитель давал ему читать и учить наизусть стихи лучших поэтов, преисполненные добродетельных изречений, полезных советов и рассказов о благородных поступках. Мальчик должен был воспылать желанием поступать также.

89

«Слушая о наградах и достойных деяних, юноши по-немногу вырастают душою и чувствуют стремление подражать им, для того чтобы впоследствии и их воспевали и восхищались ими потомки, как мы восхищаемся предками, благодаря творениям Гесиода и Гомера». Платон и Аристотель придают громадное значение роли поэзии в деле воспитания. Гомер, Гесиод призваны освещать вопросы морали, а Фокилид прививает практический взгляд на жизнь, внушая детям, что «прежде, чем стремиться к добродетели, надо иметь, чем жить». Странным образом эта сомнительная концепция мирно уживается с высокими идеалами.

Зато религия совсем не примешивается к педагогике. Религия греков мало занималась моральными вопросами. Следовало только стараться избежать гнева богов. Руководителями же в моральных и этических проблемах были поэты, отцы и учителя мудрости, как их называет Платон. Их начинали изучать, как только выучивались понимать, что читают. Мальчик вставал со своей покрытой подушкой табуретки, учитель громко читал поэтический отрывок, а ученик, стоя перед ним, повторял слово за словом, фразу за фразой. Иногда это делалось хором. В V в. существовали люди, выучившие таким образом наизусть «Илиаду» и «Одиссею».

Из лирических поэтов наиболее популярны Фокилид, Солон, Мимнерм и Феогнид. Но Гомер и Гесиод самые любимые авторы. Плутарх рассказывает, что однажды молодой Алкивиад, войдя в школу, попросил у учителя одну из книг Гомера. Учитель ответил, что этой книги у него нет. Тогда Алкивиад дал ему пощечину и ушел, выразив столь резким способом свое презрение к человеку, не имеющему в своей библиотеке певца Троянской войны¹.

По творениям поэтов изучалась и история. Чтобы облегчить запоминание, перед учениками ставились маленькие барельефы из мрамора или глины, представляющие главнейшие исторические сцены, причем под каждым из персонажей было написано его имя. Глядя на эти барельефы, мальчики отвечали выученный наизусть отрывок из Гомера.

Приходили в школу очень рано — с восходом солнца, и оставались в ней до заката. Взрослым не позволялось не только входить в школу, но даже бродить около нее, за исключением тех случаев, когда они приглашались на школьные праздники, которые устраивались периодически в честь Муз или Гермеса, бога красноречия. Исключение делалось только для сына, брата и зятя владельца школы. Каникулы в греческой школе были ранней весной.

¹ Отношение к школьным учителям в те времена было не очень почтительным. О пропащем человеке говорили: «Он или умер, или стал учителем». Это объясняется тем, что учителя в Греции происходили, как правило, из низшего сословия — вольноотпущенников и метеков.

90

Но вот маленькому афинянину исполнилось 13 лет. Пора начинать его музыкальное образование. Музыка занимала очень большое место в системе греческого воспитания. Платон пишет, что, согласно мнению Дамона, учителя Перикла, нельзя было ничего изменить в музыке, не потрясая тем самым основ государства и правительства. Если это и парадокс, он скрывает глубокую идею. Воздействие музыки на душу и нравы было так велико, по мнению древних, что вносить в ее законы малейшее изменение, значило покушаться на моральное равновесие государства. Доказательством этого является постановление в Спарте, в котором совет и эфоры приказывают поэту Тимофею Милетскому вернуться к обычному числу струн на лире, так как изменения, внесенные им для большего богатства тонов, искажают музыку. В другом случае эфор, в порыве патриотического неистовства, разрубил ударом топора струны, добавленные музыкантом к обычной лаконской лире, заявив, что тот нарушает древние обычаи. В афинских школах изучение музыки начиналось раньше изучения литературы. Еще Солон предписывал отцам учить детей музыке и гимнастике.

И вот, как только маленький афинянин выучился читать и писать, его учат играть и петь. В школе кифариста, описанной Аристофаном, он учится играть на лире и под ее аккомпанемент петь в хоре, поглядывая на розгу, важные и строгие песни дорийского стиля, чтобы исполнять их потом на школьных праздниках перед публикой. Самые популярные из них — гимн Лампрокла, начинавшийся словами: «Ужасная Паллада, разрушающая города», и другой, неизвестного автора: «Крик, звучащий вдалеке». Кроме лиры, приходилось еще учиться играть на флейте. Долгое время флейта была самым любимым и популярным в Аттике инструментом. Производство флейт было источником богатства Исократа. Но постепенно флейта выходит из моды. Очень модная в VI и V вв. флейта в IV в. делается все менее употребительной.

Афиняне придавали музыке очень большое значение. Сократ изучал ее под старость, находя, что без нее нельзя быть истинным человеком. Софокл еще мальчиком приобрел себе имя необыкновенной грацией в хоре, а Платон считал, что человек должен быть окружен звуками с колыбели и советовал кормилицам учиться пению. Он говорил: «Приучив свою душу к ритму и гармонии, исполнить ее кротости, созвучия и согласия, а через то доставить ей пользу в слове и деле; потому что и вся жизнь человеческая имеет нужду в ритме и гармонии». Одновременно с интеллектуальным воспитанием шли усердные занятия гимнастикой. Греки считали, что умственное и моральное развитие достигается лучше всего в здоровом теле, которое должно всесторонне и свободно развиваться так, чтобы человек достигал гармонического совершенства души и тела. Задачей гимнастики было придать телу гибкость, крепость и

91

стройное развитие всех членов; воспитать в молодежи чувство телесной красоты, храбрость, силу и энергию. Эти качества, вместе с разумностью и скромностью, должны подготовить в юноше деятельного слугу отечества в мире и на войне и предохранить его от душевного отупения в старости.

Гимнастика находилась под непосредственным надзором государствами в Афинах и в Спарте занятия гимнастикой велись по правилам, установленным законом, за исполнением которых следили особые должностные лица и учителя. Еще Солон сделал гимнастику обязательной для молодежи. Число палестр в Афинах было очень велико и с каждым годом возрастало.

Первоначально палестра ¹ была просто отгороженным, открытым пространством, но постепенно вносились различные усовершенствования. Появились скамейки, затем постройки; в палестре Лисида имеется гардеробная, где дети оставляют одежду. Потом появились и другие помещения — для натирания маслом, для хранения инвентаря, места для зрителей и т. д. В каждой палестре обязательно есть фонтан или колодец. Очень рано появляются и бани. Изображение их есть уже на чернофигурной вазе VI в.

Как и школы, палестры были частными и предназначались только для детей. Эфебы и взрослые посещали гимнасии, которых в Афинах было три: Академия — на северо-западной окраине Афин, Ликей — на правом берегу Илисса и Киносарг — у дороги в Кефисию². Все они были государственными.

Палестры носили имя того, кто был там владельцем и педотрибом. Плутарх говорит о палестре Сибирта, в которую ходил Алкивиад. Исократ, находившийся в палестре Гиппократа, здесь же скончался, узнав о поражении при Херонее.

В палестре царствовал педотриб. Его можно узнать издали по его вилообразной палке, с помощью которой он руководил упражнениями и наказывал непокорных. Он наблюдал также за манерами своих учеников, следил, чтобы они держались прямо и ходили носками наружу.

Иногда педотрибы имели мальчиков-рабов, прислуживавших посетителям и подметавших палестру после занятий. Мальчики из богатых семей приходили со своими маленькими рабами, которые несли их стригилы и арибалл.

Кроме того, педотриб нанимал флейтиста, аккомпанировавшего занятиям. На всех вазовых рисунках, изображающих различные виды гимнастики, обязательно присутствует флейтист.

К занятиям в палестре мальчик приступает в возрасте около 12 лет Здесь он остается, пока не станет эфебом, когда перейдет тренироваться в один из гимнасиев города. Но он будет часто возвращаться в палестру. Ему приятно прийти туда в праздник

¹ От греч.- «палэ» — борьба.
² Кефисия — один из аттических демов.

92

Гермеса и чествовать с младшими товарищами бога, покровителя подростков, а иногда и блеснуть своим более зрелым мастерством.

Главные упражнения, которым обучались афинские юноши, состояли в борьбе, беге, прыжках и метании диска и копья. Самым древним и наиболее ценимым упражнением была борьба, в которой проявлялась одновременно сила, ловкость и находчивость, а вместе с тем приводились в действие одновременно все мышцы тела.

Сомнительно, чтобы современным борцам понравились античные тренировки. Два условия, которых теперь тщательно избегают, в те времена считались необходимыми — пыль и грязь. Грязь служила средством сделать намазанное маслом тело еще более скользким, а пыль, наоборот, облегчала захват, и одним из методов было поднять побольше пыли и выкатать в ней противника. Для победы требовалось заставить противника трижды коснуться земли обеими лопатками.

Совершенно особый характер носили занятия гимнастикой в Спарте, где детская борьба проводилась с исключительной, нигде более не наблюдавшейся свирепостью. Павсаний, описывая свое путешествие в Лаконику, рассказывает: «Есть место, называемое Платанист, по причине больших платанов, его заполняющих. Молодые спартиаты устраивают свои битвы в этом месте, которое все окружено Евротом, как остров среди моря. Туда входят по двум мостам; на одном стоит статуя Геракла, на другом — бюст Ликурга. Ибо это Ликург издал закон не только для полиса в целом, но также касательно упражнений и борьбы молодых людей. Итак, у лакедемонской молодежи особые обычаи... В день, назначенный для борьбы, юноши, разделенные на два отряда, являются на встречу и, по сигналу, бросаются друг на друга. Они бьются кулаками, ногами, кусаются изо всех сил и стараются вырвать друг другу глаза. Они дерутся не на жизнь, а на смерть, то по двое, то группами, а то все вместе, причем каждый отряд прилагает все усилия, чтобы одолеть другой и сбросить его в воду».

Бег был нескольких видов — простой, т. е. на дистанцию в одну стадию (185 м.), двойной — диавл, в котором, пробежав стадию, надо было вернуться к старту, и шестерной — долихос, покрывавший дистанцию шесть раз.

При прыжках пользовались каменными или металлическими гантелями для усиления толчка. В момент отталкивания от земли их бросали вперед резким движением, увлекавшим за собой прыгуна и удлинявшим длину прыжка.

Важную роль в палестрах играло метание дисков и копья. Работа с диском развивала мышцы рук и плеч, а копье не только укрепляло мышцы, но и развивало ловкость. Диски бывали каменные или бронзовые. Много таких дисков хранится в музеях. Их размер и вес очень разнообразны. Самый маленький из них

93

весит 1245 г, диаметр его 16,6 см и толщина 5 мм. Самый большой весит 5707 г при диаметре в 34 см и толщине 10 мм. На статуе дискобола работы Мирона хорошо видны приемы бросания диска.

При метании копья, чтобы избежать несчастных случаев, мальчики пользовались деревянными палками определенной длины с закругленным концом, а бросок производился при помощи кожаного ремня, называемого аментумом, который прикреплялся к древку таким образом, чтобы оставить петлю для одного или двух пальцев. Копье метали не только правой рукой, но и левой, а иногда бросали сразу два копья, обеими руками.

Кроме легкой атлетики, мальчики учились еще танцам, плаванию и верховой езде.

Весь гимнастический курс в палестре делился на три возраста и продолжался с 10 до 16 лет.

К 16 годам образование считалось в основном законченным. Сыновья бедняков начинают работать. Они не могут тратить время на высшее образование и не имеют на то средств. Дома нуждаются в их помощи. Богатые же проводят еще два года в «университете», т. е. посещают какого-либо известного софиста, философа или ритора, которому их родители платят большие деньги. Из всех учителей молодежи самым известным был Исокрйт. У него одного было больше учеников, чем у всех его соперников вместе. Многие из его учеников стали видными государственными деятелями.

Итак, к 18 годам юноша умеет читать и писать, петь, танцевать, играть на лире и на флейте, если он не отказывается от последней, по примеру Алкивиада; он умеет плавать, ездить верхом, бороться, боксировать, бегать и прыгать; он понимает и цитирует Гомера, Гесиода и лирических поэтов. Он умеет себя вести в любом обществе. Он-то, что называется «калос кагатос» — образцовый молодой человек.

Идеальный афинский юноша должен быть сдержан, даже робок. Робость была в глазах афинян качеством, приличествующим молодости. Он должен молчать в присутствии старших. Говорить можно только, если его спрашивают, и тихим голосом. Говорить громко считалось для всех, но особенно для подростков и юношей, признаком невоспитанности.

Доступ на агору ему запрещен. Он не должен появляться в суде. Одним словом, он должен избегать толпы, где дурные примеры и вольные разговоры могут осквернить его глаза и уши. Для развлечения у него есть палестра, а если он уже эфеб, — большие общественные гимнасии. Он может прогуливаться в тени священных олив Академии, в обществе своих благонравных соучеников, подвязав волосы белой сеткой, весенней порой, когда платан «примешивает свой нежный шорох к шуму вяза».

94

Таков был идеал афинян для поведения молодого человека. Надо еще добавить, что он должен почитать своих родителей и оказывать почтение всем старикам. Этот ансамбль прекрасных качеств греки называли «софросюне».

Однако еще два года юноша должен пробыть в эфебах. Эфебия была государственным и чисто военным учреждением. Ее главные должностные лица были представителями государственной власти, а высшим начальством над нею были стратеги.

Эфебы получали только военное образование. Юноша в 18 лет становился солдатом, которого государство готовило к войне, не занимаясь его интеллектуальным развитием. Уметь защищать свою родину с оружием в руках и этим выполнять свой долг гражданина — вот все, что от него требовалось.

Эфебия начинается с внесения в гражданские списки, для чего юноши проходили докимасию, т. е. проверку.

В каждом деме собирались демоты и, принеся клятву, осматривали молодых людей, им представленных, с двух точек зрения— возрастной и гражданской. Кандидат, не достигший требуемого возраста, отсылался обратно в категорию детей. Если же возникали сомнения насчет его гражданского положения, если демоты оспаривали, что он или его родители — свободнорожденные граждане, вопрос передавался на рассмотрение гелиастов ¹.

В тех случаях, когда их решение утверждало обвинение, обвиняемый мог быть продан как раб в пользу государства. В противном случае он вносился официально в списки дема и становился эфебом.

Однако новый гражданин еще не пользуется всей полнотой гражданских и политических прав. Никакие должности ему не доступны, пока он не достигнет 30 лет. Не может он и выступать в Народном собрании. Зато он не имеет и обязанностей, за исключением, конечно, военной службы.

И вот, с замиранием сердца, юноша готовится к торжественному моменту, когда клятва эфебов навсегда отделит его от детства. В месяце боэдромионе он отправляется в полном вооружении вместе со своими товарищами в храм Аглавры, и там звучат торжественные слова, текст которых нам сохранен афинской надписью IV века.

Отечественная клятва эфебов, которой должно эфебам клясться.

Я не наложу позора на это священное оружие и никогда не покину своего товарища в битве, где бы я ни стоял. Я буду сражаться за моих богов и за мой очаг и оставлю после себя отечество не умаленным, но более могущественным и сильным. И сам и вместе со всеми я буду разумно повиноваться всем правящим и разумно подчиняться законам как ныне действующим, так и тем, которые будут действовать в будущем. Я не допущу нарушения их и буду сражаться за них и один и со всеми. Я буду чтить отечественные свя-

¹ Гелиасты. — член афинского народного суда, гелиёи.

95

тыни. Да будут свидетелями клятвы боги Аглавра, Гестия, Энио, Эниалий, Арес, Афина Воительница, Зевс, Фалло, Авксо, Гегемона, Геракл, границы моего отечества, пшеничные и ячменные поля, виноградникн, оливки и фиги!

Эта клятва — клятва воина, первый шаг жизни солдата, которую должны вести эфебы до 20 лет.

Из трудов Ксенофонта и Платона видно, что жизнь эфебов протекала на открытом воздухе. «Пусть они бегают по полям; пусть охотятся по горам; пусть приучаются переносить голод; тот, кто не убьет ничего, пусть питается растениями».

Во время таких экскурсий спать ложились, завернувшись в плащ, там, где заставала ночь.

Платон требует, чтобы эфебов обучали тактике, маршировке и искусству постройки лагерей. На эти занятия употреблялся первый год эфебии, после чего эфебы являлись на парадный смотр в театре, каждый со своим щитом и копьем.

Одни из эфебов готовились стать гоплитами, другие — всадниками. Последние, естественно, самые богатые, с детства занимавшиеся верховой ездой, отцы которых содержали для состязаний большие конюшни, приносили в эфебию свои блестящие и расточительные привычки. Другие, дети более скромных семей, были предназначены к службе гоплитов. Еще эфебами они приучались к «ремеслу» пехотинца.

Кавалерия эфебов была украшением Афин. Всадники играли большую роль во всех празднествах. На Панафинеях, на Элевсиниях они сопровождали процессию, и этот конный парад, где лучшие представители армии демонстрировали перед глазами толпы свою воинскую доблесть и осанку, был одним из самых притягательных зрелищ праздника.

Военная подготовка эфебов была сложной и «многопредметной». Педотрибы ежедневно тренировали их в палестрах или гимнасиях. Занятиями, связанными с действиями пехоты, руководил гопломах. Метанию копья обучал аконтист. Стрельбе из лука — токсот. Обращению с катапультой — афет.

Специально избранные софронисты следили за нравами и за дисциплиной.

Софронисты получали в день по драхме на питание, эфебы — по четыре обола. Но эфебы не могли сами распоряжаться этими деньгами. Они сдавали их софронистам, а те покупали все необходимое. В IV в. появится космет, который заменит софронистов и станет главным начальством эфебов. Он выбирается на год из числа самых уважаемых граждан. Ему подчинены учителя эфебов, и он даже сам их выбирает. Он осуществляет все высшее руководство, как материальное, так и моральноеОн следит за здоровьем юношей, за дисциплиной и согласием среди них. Он сопровождает их каждый день в гимнасий, приносит с ними жертвы богам и сопровождает процессии. Вместе с эфебами космет отправляется в Элевсин, чтобы доставить оттуда священные предметы на праздник Элевсиний; он же

96

отвозит их обратно после праздника. Юноши сопровождают священные изображения в полном вооружении, увенчанные миртами.

Косметы пользовались большим уважением эфебов. Часто в знак признательности они воздвигали в гимнасии бюсты наиболее любимых косметов. До нас дошло более 30 таких бюстов.

Эфебы не были обязаны жить в казармах, они только собирались в назначенное время, а вне службы могли делать, что хотели.

Военные занятия не поглощали все их время, и они могли продолжать учиться. Их вкусы склонялись преимущественно к философии и красноречию, процветавшим в Афинах с легкой руки софистов. Многочисленные лекционные курсы читались как в частных домах, так и в гимнаоиях. Эти лекции носили скорее характер дружеских встреч с «профессором», но это было все-таки настоящее учение, обогащавшее умы новыми сведениями.

Вдохновенные речи учителей и вызываемый ими восторг юношей нисколько не мешали эфебам развлекаться. Исократ описывает их досуг — в кабаках, с флейтистками и за игрой в кости. Не брезговали эфебы и ночными дебошами, пугавшими мирных граждан.

Однако не все афинские юноши следовали примеру знакомых Исократа. Конечно, тот молодой афинянин, за жизнью которого мы следили, был не таким. Но он легко мог попасть в такую историю, которую приводит Демосфен в речи против Конон а:

«Однажды вечером я прогуливался, по своему обыкновению, по агоре с Фаностратом, молодым человеком моих лет. Навстречу нам попадается Ктесий, сын Конона, в состоянии опьянения. Он, заметив нас, вскрикивает и, разговаривая сам с собой, так, что нельзя было понять, что он говорит, проходит перед нами и сворачивает в квартал Мелйты. Там, у чесальщика Памфила пьянствовала целая компания. Ктесий заставил их подняться и идти на агору. Они нас встретили и завязалась свалка. Один из них, — кто именно, мы не могли узнать, — бросился на Фанострата и схватил его. Конон, его сын и Феоген окружили меня, сорвали плащ, а затем, подставив ногу, свалили в ручей и ударами рук и ног привели меня в такое состояние, что у меня оказалась рассеченной губа, а глаза опухли в такой степени, что я не мог их раскрыть. Лежа на земле, я слышал, как они всячески меня оскорбляли... Конон принялся петь, подражая голосу петуха, испускающего победный крик; другие советовали ему, чтобы он, размахивая руками, изобразил петуха, хлопающего крыльями. Подошли прохожие и унесли меня, между тем как нападавшие убежали, унося мой плащ. Когда я был доставлен домой, мать моя и служанки огласили воздух криками скорби. Меня не без труда отнесли в баню и, когда я обсушился, показали врачам».

Но время идет. И образцовые молодые люди, и гуляки, и влюбленные, все приближаются к поре военной службы, ко второму году эфебии. И вот они разлетаются в разные стороны. Одни из них отбывают свой срок в пограничных крепостях, стоящих на страже рубежей Аттики, в Анафлисте, Элевсине, Форике или Филе. Забыв о шалостях, они выполняют слова своей

97

клятвы — «защищать все, что находится в наших границах». И они оберегают все виноградники, все оливковые сады вплоть до границы у гор или у моря. Другие служат в гарнизоне Пирея, изучая основы мореходного искусства на государственных военных кораблях. Третьи наблюдают за дорогами, составляя нечто вроде конной полиции и приучаясь в то же время обращаться с оружием и переносить усталость. Все они знают построение шеренги, управление рулем, построение колонны, каре. И только изучив все, что полагается, они расстаются с дружной семьей эфебов. А когда придет война, каждый из них, вернувшись домой с рынка, найдет извещение на белой дощечке. Он прочтет, что все мужчины в возрасте до 30 лет должны явиться на смотр на агору послезавтра, принеся с собой оружие, доспехи и запас пищи на три дня. И он пойдет, и будет сражаться за своих богов и за свой очаг и один, и вместе со всеми.

Ибо любовь к родине — высшая доблесть гражданина.

Подготовлено по изданию:

Колобова К.М., Озерецкая Е.Л.
Как жили древние греки. Л., 1959.