В книге о коммуникации в Греции нельзя обойти молчанием Александрийский мусейон и библиотеку, чье создание стало первой попыткой собрать важнейшие письменные тексты из всех стран, во многом благодаря чему до нас дошли древние тексты.
Именно в Александрии, в царствование Птолемея I Сотера (322—283 гг. до н.э.), македонца, соратника Александра, родилась крупнейшая античная библиотека. Его сын, Птолемей Филадельф, продолжил дело отца, обогатив первоначальное собрание. Властитель Египта прежде создал мусейон, центр литературных и научных изысканий, сотрудники которого находились на государственном обеспе-
чении, не испытывая никаких материальных забот. Вскоре к мусейону присоединили библиотеку, развивавшуюся, согласно традиции, в соответствии с советами Деметрия Фалерского, ученика Аристотеля и Феофраста.
Целью Птолемея I, основателя Александрийской библиотеки, было собрать книги всех народов мира. Он написал всем земным властителям письмо, в котором просил присылать ему произведения всякого рода авторов, «поэтов и прозаиков, риторов и софистов, врачей и прорицателей, историков и всех прочих»37.
На комплектование собрания были направлены колоссальные средства, как людские, так и денежные. Прежде всего необходимо было раздобыть тексты, и можно себе представить, что во все концы было отправлено множество гонцов для доставки книг в Александрию. Иногда, чтобы заполучить отсутствовавшие в библиотеке произведения, приходилось расставаться с крупными суммами, о чем свидетельствует текст, повествующий о приобретении пьес афинских трагиков. Афиняне согласились предоставить для копирования свой единственный экземпляр, критический текст которого был утвержден Ликургом, только под залог в пять талантов, что составляло гигантскую сумму.
Чтобы облегчить комплектование, случайно попавшие в Александрию книги конфисковывались: если верить Галену, автору II в. н.э., все корабли, бросавшие якорь в порту этого города, должны были сдать все перевозимые тексты. Их копировали, после чего копии отдавались владельцам, а оригиналы поступали в библиотеку.
Итак, после поступления текстов их было необходимо скопировать, поскольку произведение часто существовало в одном экземпляре. Опять-таки количество книг заставляет предполагать наличие внушительного штата переписчиков, пусть и исключительно для работы с книгами, которые привозили останавливавшиеся в Александрии суда.
Но библиотека мусейона была не просто огромным собранием книг, но и местом, где начался перевод текстов со всего мира. В самом деле, Птолемей решил перевести на греческий книги всех народов. Можно представить, какие средства потребовались для подобного предприятия: во всех странах были отобраны ученые, в дополнение к прекрасному знанию родного языка великолепно владевшие греческим.
По влиянию на последующую культуру самым важным оказался перевод Ветхого Завета с еврейского на греческий. Согласно традиции, Птолемей поручил некоему Аристею, иудею из диаспоры, отправиться в Израиль и отыскать там достаточное количество ученых, способных перевести священный текст. В результате в Александрию прибыло семьдесят два знатока, по шесть от каждого из колен израильских. Именно по их числу и была названа Септуагинта, или перевод семидесяти двух толковников — греческий текст Библии. Они обосновались в Фаросе и, по преданию, завершили перевод за семьдесят два дня.
Септуагинта — первый великий перевод Библии. Она стала определяющей в процессе эллинизации иудейского монотеизма. Для христианской церкви она стала каноническим текстом Ветхого Завета, пока в IV в. ее не сменил в этом качестве латинский перевод св. Иеронима. Наконец, она дала возможность иудеям диаспоры, не знавшим еврейского, получить доступ к Библии. Другим памятным переводом явилось переложение иранских текстов, приписываемых Зороастру, — всего более двух миллионов стихов38.
Когда тексты были собраны, скопированы, при необходимости переведены, их следовало классифицировать... Прежде чем посмотреть, как выполнялась эта работа, попробуем определить количество книг в библиотеке мусейона.
Такого рода подсчеты представляют определенную сложность, поскольку цифры, приводимые античными
авторами, весьма разнятся. Согласно Иоанну Цецу, писателю XII в. н.э., который, видимо, пользовался эллинистическими источниками, в библиотеке при Птолемее Филадельфе было якобы 400 000 смешанных книг (symmigeis) и 90 000 несмешанных (amigeis). Этим загадочным определениям современные ученые предлагали разные объяснения; согласно наиболее правдоподобному, «смешанные» книги суть произведения, образованные соединением нескольких свитков, тогда как «несмешанные» написаны на одном свитке. Таким образом, свиток, как правило, представляет собой не целую книгу, а, если хотите, «тетрадь». Этим и объясняется внушительное количество цитируемых древними произведений, которое у Авла Геллия и Аммиана Марцеллина доходит до 700 000. Правда, истине, скорее, соответствуют наименьшие из приводимых цифр.
В мусейоне бессменно трудилась команда, возглавляемая библиотекарем. Первым библиотекарем был Зенодот Эфесский, да и среди его предшественников было немало знаменитостей: Каллимах, Аполлоний Родосский, Аристофан Византийский, Аристарх. Цари даровали им определенные привилегии: право дарового питания, жалованье, налоговые льготы. Они были отобраны монархом, пользовались его покровительством, не испытывали никаких материальных затруднений. По-видимому, они постоянно находились на рабочем месте: даже выходя из мусейона, они пребывали в пределах дворцовой ограды. Такой образ жизни стоил им определенной критики со стороны современников: философ-скептик Тимон называл мусейон «клеткой Муз», местом, где выводят «книжных бумагомарак, постоянно клюющих друг друга»39.
Одним из величайших нововведений Александрийской библиотеки было создание каталогов: Каллимах первым составил каталог авторов, блиставших в каждой из дисциплин, — титанический труд, сам по себе занимавший
сто двадцать свитков. Он, однако же, не был лишен недостатков: с одной стороны, то была лишь выборка, антология, поскольку классифицировались лишь самые выдающиеся; с другой стороны, хотя каталог и заключал в себе идею упорядочения свитков, он не был ни планом, ни указателем. Использовать его мог только тот, кто уже работал в данном книгохранилище. Каталоги, предназначенные помочь читателям ориентироваться, появились гораздо позже, при Дидиме.
Множество книг, собранных в мусейоне, требовало гигантской работы по классификации и установлению критических текстов. Последнее было оправданным не только потому, что иногда в библиотеке имелось по нескольку экземпляров одного и того же произведения и, соответственно, по нескольку вариантов, но и из-за плачевного состояния некоторых из них. Кроме того, чтение рукописей было затруднено, поскольку писались они без пробелов: слова не разделялись и знаки препинания отсутствовали, что затрудняло интерпретацию, как отмечал уже Аристотель, комментируя труд Гераклита.
Критика текстов стала, таким образом, одним из основных видов деятельности работавших при библиотеке ученых. Благодаря этим эрудитам была усовершенствована пунктуация: они ввели значки ударений и, для стихотворных произведений, колометрию, или расположение текста в соответствии с ритмическими единицами. Книги, написанные аттическим алфавитом, были переписаны ионийским, имевшим больше букв и лучше приспособленным к фонетике греческого языка. Такого рода работа, связанная с тщательнейшим изучением текста, породила ценные комментарии, особенно к Гомеру и другим поэтическим произведениям, которые частично дошли до нас в схолиях средневековых рукописей.
Из всего огромного предприятия, каким была Александрийская библиотека, до нас непосредственно ничего не дошло. Известно, что собрание книг сгорело, но каким образом? Этот вопрос занимал многих знатоков, и сегодня в ходу два объяснения.
Согласно некоторым историкам, библиотеку сжег Цезарь во время военных действий в Александрии. Осажденный во дворце, он приказал своим людям поджечь корабли Птолемея XIII, стоявшие на якоре в порту. Пожар вскоре перекинулся на берег и уничтожил библиотеку.
Однако же тут не все ясно. Чтобы библиотека сгорела целиком, она должна была находиться далеко от дворца, что не следует ни из одного античного источника. В то же время деятельность ученых продолжалась и спустя много времени после битвы за Александрию. Имели бы они такую возможность, если бы все книги сгорели?
Кроме того, Тит Ливий и Сенека, впервые упоминающие о гибели книг во время военных действий, говорят о 40 000 уничтоженных свитков, цифре, ничтожной по сравнению с количеством книг в библиотеке. И если у более поздних авторов, Авла Геллия или следующего ему Аммиана Марцеллина, сказано о гибели 700 000 свитков, то они явно преувеличивают их число, имея в виду, что сгорела вся библиотека, в которой, по их мнению, содержалось именно столько книг.
В пожаре, вызванном действиями Цезаря, явно погибли лишь те книги, что хранились в зданиях, непосредственно примыкавших к порту. Были ли то библиотечные пристройки? Случайно ли там оказались книги? На эти вопросы нет ответа. В любом случае несомненно, что они составляли мизерную часть фондов великой библиотеки.
По второй версии, книги погибли много позже, во время взятия города арабами в 640 г. н.э. Во главе завоевателей стоял Амр ибн ал-Ас. Заинтересовавшись библиотекой и ее историей, он, не решаясь взять на себя ответственность, запросил халифа Умара, как поступить с книгами. От халифа пришел следующий ответ:
Что же до книг, о которых ты мне сообщил, вот мой ответ: если их содержание соответствует тому, что говорится в Книге Аллаха, мы можем без них обойтись, ибо в этом случае Книги Аллаха более чем достаточно. Если же в них есть что-то, чего нет в Книге Аллаха, нет никакой надобности хранить их. Действуй и сожги их 40.
Повинуясь приказу халифа, Амр ибн ал-Ас якобы и уничтожил библиотеку. По преданию, он распределил книги по всем александрийским баням, где их использовали для топки. На то, чтобы сжечь все, понадобилось полгода.
С такой версией гибели библиотеки тоже согласны далеко не все. Некоторые полагают, что это легенда, созданная в эпоху Крестовых походов, не ранее XII в. Странно, однако, что впервые она встречается у мусульманских авторов, хотя явно звучит обвинением со стороны христиан...
Можно задаться вопросом: а так ли уж необходимо любой ценой стремиться установить точную дату гибели библиотеки? Так или иначе, при сегодняшних знаниях добиться ясности невозможно. Было ли арабское завоевание последним звеном в цепи разрушений: в III—IV вв., когда в Александрии заявляет о себе христианская община, группки фанатиков то и дело нападают на культурные центры языческого мира, особенно на Серапеум, расположенный недалеко от мусейона. Вполне возможно, что от их нападений страдала и библиотека.
Как бы то ни было, и комплекс зданий, и книги погибли безвозвратно. В чем же заключалась в тогдашних условиях их роль? Александрийское книгохранилище не было публичной библиотекой, местом распространения книг, куда, как в наши дни, каждый может прийти и беспрепятственно ознакомиться с имеющимися там текстами или даже взять их на дом. Не была она в полном смысле слова и научным учреждением, открытым для ученых, поскольку работали там только те, кто жили при библиотеке, которая представляла собой прежде всего место хранения книг, обитель памяти. Но в то же время это гигантское предприятие, состоявшее в том, чтобы собрать под одной крышей книги со всего мира, перевести их, классифицировать и прокомментировать — даже если классификации и комментарии впоследствии не всегда учитывались, — явилось делом огромной важности. Благодаря ему сохранилось множество текстов, переписанных и переданных в другие великие эллинистические библиотеки, например Пергамскую, которые постепенно открылись для публики.