199
§ 2. Элевсинские мистерии Из всех эллинских мистерий ни одни не достигли такой славы, как Элевсинские, которым поэтому и мы дадим первое место в нашем изложении. Они совершались в честь двух богинь, Деметры и Коры (tw qew), в аттическом городке Элевсине, лежавшем в углу Саронического залива к северо-западу от Афин по дороге в Мегары, и принадлежали к числу тех мистерий, в которых участие обусловливалось предварительным посвящением. Основание их сами древние относили к мифическим временам: по словам так называемого Гомеровского гимна «К Деметре», относящегося, вероятно, к VII или VI в., они основаны самой богиней, пришедшей в Элевсин во время поисков своей дочери, похищенной Плутоном; от этого прибытия богини, может быть, произошло название городка EleusiV, раньше, по преданию, называвшегося Сесарией (Saisaria). Жители Афин стали участвовать в элевсинском культе со времени включения Элевсина в свое государство, относимого преданием к царствованию Эрехтея (Павc. I, 38, 3), но на самом деле относящегося к VII в. Гомеровский гимн, говоря, что Деметра явилась в Элевсин под видом женщины с о. Крита, как бы намекает, что служение богине перенесено в Элевсин с этого острова; но значительное сходство в обрядах и самой сущности Элевсинских мистерий с египетскими мистериями Исиды скорее заставляет думать, что первоначальным местом образования такого культа был Египет *. Главным содержанием Элевсинских мистерий был уже упомянутый миф о Деметре, передаваемый в Гомеровском гимне в следующих главных чертах. Персефона, дочь Деметры, собирая с Океанидами цветы на Нисейском лугу **, была похищена Плутоном, причем никто, кроме Солнца, не видел этого похищения, и только Геката слышала отчаянные крики Персефоны. Мать, услышав голос дочери, бросилась к ней на помощь и искала ее с факелами 9 дней, не принимая ни пищи, ни питья и не умываясь; наконец, от Гекаты и Солнца узнала она об участи, постигшей Персефону.
__________ * См. об этом Н. И. Новосадский, Элевс. мист., стр. 21 cл. ** Известно, что в разных странах Эллады указывалось много мест похищения Персефоны; по наиболее распространенному преданию она была похищена в Сицилии на Эннейских полях.

200

Тогда разгневанная богиня покинула Олимп и стала странствовать по земле в образе старухи. Прибыв в Элевсин, она была встречена у колодца дочерьми местного царя Келея и, выдавая себя за уроженку о. Крита, похищенную морскими разбойниками, но спасшуюся от них бегством, была принята в дом царя в качестве няни царевича Демофонта. Здесь она также не могла забыть своей печали, пока служанка Иамба не развеселила ее своими нескромными шутками, и тогда царица Метанира уговорила ее вкусить напитка кикеона. Богиня ухаживала за царевичем и, желая сделать его бессмертным, намазывала амброзией и по ночам клала в огонь, как головню. Однажды мать царевича увидела это, испугалась и подняла шум. Тогда богиня открылась Метанире, приказала построить себе храм и учредить богослужение по ее указаниям. Между тем земля не приносила плодов, так как богиня, разгневанная похищением дочери, скрывала посеянные людьми семена. Наконец, Зевс вызвал Персефону из ада; Деметра примирилась тогда с богами под тем условием, чтобы ее дочь третью часть года проводила в подземном царстве, а две трети — с матерью и прочими богами. Земле возвращено было плодородие, и богиня, покидая Элевсин, показала священные обряды Келею, Эвмолпу, Диоклу и Триптолему, которого, кроме того, научила земледелию. Заповеданные богиней обряды должно исполнять, но нельзя расследовать и разглашать. Счастлив, кто их видел! Не посвященные же в таинства не будут блаженствовать, а будут пребывать под покровом печального мрака. Счастлив, кого любят две богини: они посылают в его дом Плутоса, дающего богатство смертным. — Таково в кратких чертах содержание этого мифа. Ученые представляют различные его объяснения, более или менее правдоподобные; наиболее вероятным кажется то из них, по которому в нем представляется замирание природы зимой и возвращение ее к новой жизни с наступлением весны. Кроме двух главных богинь, Деметры и Коры, в Элевсинских мистериях почитались: Иакх, которого считали сыном Зевса и Деметры или отождествляли с Вакхом, затем Плутон, неизвестные по именам Бог и Богиня и разные местные герои, из числа которых особенным уважением пользовались Триптолем и брат его Эвбул. Забота об устройстве Элевсинского праздника принадлежала к числу обязанностей высшей афинской администрации. Со времени установления коллегии архонтов им заведовал архонт-царь как верховный блюститель всего государственного культа; ближайшими его помощниками были 4 epimelhtai twn musthriwn, из которых двое

201
избирались хиротонией из всех афинян, один — из рода Эвмолпидов и один из рода Кериков. Члены этих двух родов имели вообще важнейшие литургические функции при мистериях. Род Эвмолпидов вел свое происхождение от мифического элевсинского героя Эвмолпа, о происхождении которого и отношении к мистериям существовали разные сказания. Род Кериков (KhrukeV), по преданию, происходил от Керика, сына Гермеса и Аглавры, дочери Кекропа (Павc. I, 38, 3); по другим преданиям, это была ветвь рода Эвмолпидов. Важнейшие лица, исполнявшие служебные обязанности при празднестве, были следующие: 1) IerofanthV, избиравшийся из Эвмолпидов, обыкновенно из людей пожилых и обладавших звучным голосом; самое название его должности (=ta iera fainwn), равно как и свидетельства авторов (например, Лис. Пр. Андок. 51; Плут. Алкив. 22) указывают на его обязанность показывать и объяснять посвященным таинственные святыни элевсинского культа. Ему была присвоена особая пурпурная одежда (stolh) и головная повязка (strofion). Вступая в должность, он слагал свое прежнее имя и получал новое священное, которое не могло быть известно непосвященным, так что в светских документах он назывался просто IerofanthV. Сложение светского имени сопровождалось символическим обрядом погружения его в море, как видно из нескольких надписей. Иерофанту соответствовала ierofantiV, избиравшаяся также из Эвмолпидов и имевшая обязанность посвящать желающих в мистерии. Она также при получении священной должности принимала новое тайное имя. Иерофант и иерофантида по вступлении в должность обязаны были соблюдать строгое целомудрие. 2) Второе место в элевсинской иерархии занимал факелоносец (dadoucoV), об обязанностях которого известны лишь немногие мелкие подробности. Он избирался из рода Кериков; в V и IV вв. в течение нескольких поколений должность эта была наследственна в доме Каллия. Факелоносец, подобно иерофанту, носил пурпурную одежду и crcpocplov на своих длинных волосах. Ему, быть может, соответствовала факелоносица (h dadoucousa), о которой ближайших сведений мы не имеем *. 3) Khrux (в римские времена ierokhrux) из рода Кериков при начале священнодействий приглашал верующих к благоговейному вниманию, произносил вслух молитвы и формулы условий допущения к посвящению, служил при жертвоприношениях и пр. 4) Алтарный
__________ * Предположение о существовании этой должности весьма сомнительно, так как о ней не сохранилось никаких свидетельств из самой Аттики. Ср. A. Mommsen. Feste, стр. 264.

202

(epibwmioV или o epi bwmw), упоминающийся во многих надписях, заведовал жертвоприношениями и сам совершал их. Все эти должности были пожизненны. Во время исполнения своих священных обязанностей лица жреческого персонала надевали миртовые венки. Кроме этих главных священнослужителей были разные другие служители культа и магистраты, заведовавшие разными его сторонами. Упоминаются: жрец и жрица Деметры и Коры; IakcagwgoV, носивший статую Иакха в процессии, о которой будет сказано ниже; faidunthV, заботившийся о чистоте и вообще исправном содержании статуй богинь; udranoV, служивший, вероятно, при омовениях и очищениях посвященных (udranoV o agnisthV twn Eleusiniwn, Гесих.); daeirithV, название которого, по-видимому, намекает на какую-нибудь обязанность, специально относившуюся к Персефоне, почитавшейся также под именем Daeira; spondoforoi, объявлявшие начало священного перемирия перед мистериями, затем panageiV, purforoi, liknoforoV, kourotrofoV, kistoforoV и др. Для заведования храмом и его имуществом, а также материальною стороною празднества, существовали особые ieropoioi, epistatai и tamiai toin qeoin. Посвящение в Элевсинские мистерии было доступно для всех эллинов, без различия племен или государств, так что они имели общегреческий характер. Варвары не допускались к посвящению, хотя и тут встречаются исключения в пользу отдельных, особенно выдающихся, лиц. Римляне со времени вступления их в более близкие сношения с эллинами допускались к посвящению наравне с ними. Доступ к участию в мистериях не был закрыт даже рабам, если они были не варварского происхождения. Лица, совершившие какое-либо тяжкое преступление, к посвящению не допускались. Нельзя доказать, чтобы от желающих посвятиться требовалась предварительная исповедь их грехов; однако иерофант мог отказать в посвящении человеку, нравственность которого казалась ему небезупречной. Желавший посвятиться должен был обратиться к посредничеству какого-либо гражданина из рода Эвмолпидов или Кериков, который, если по проверке не оказывалось препятствий к посвящению, наставлял и руководил кандидата в дальнейших действиях, почему и назывался руководителем в таинствах (mustagwgoV). Перед посвящением кандидаты обязаны были в виде испытания хранить строгое молчание и совершать очистительные обряды, при которых, между прочими, употреблялось DioV kwdion (см. выше, разд. III, гл. 10). В посвящении различались три степени, "из коих первой было посвящение в малые мистерии. Никто не мог быть посвящен

203

в великие мистерии без предварительного посвящения в малые (Плут. Деметр. 26; Плат. Горг. 597 с со схол.); получившие это посвящение специально назывались mustai. При посвящении в великие таинства различались 2 степени: teleth и epopteia, между которыми был промежуток не менее года; достигшие высшей степени посвящения назывались epoptai, т. е. созерцателями. Некоторые, особенно иностранцы, которым средства не позволяли совершать троекратное путешествие в Афины, может быть, довольствовались первою степенью посвящения, не ища двух остальных. Напротив, многие афинские граждане посвящались еще в детском возрасте благочестивыми родителями; такое посвящение обозначалось специальным термином посвящение от очага (muhsiV af estiaV). Людям, близким к смерти, быть может, разрешалось посвящение во всякое время. Обряды посвящения известны лишь в общих чертах, в которых невозможно различить особенности, свойственные каждому виду посвящения в отдельности. Посвящение как в малые, так и в великие мистерии начиналось вне храма, в священном округе (periboloV), обнесенном стеной. Здесь посвящаемые совершали жертвоприношения и затем вступали в храм, где в глубоком мраке ночи совершали переходы из одной части святилища в другую; по временам разливался ослепительный свет, озарявший фигуры грозных чудовищ, раздавались страшные звуки, потрясавшие посвящаемых. Эти эффекты производились различного рода техническими приспособлениями. Страшные картины и звуки представляли мучения, ожидавшие за гробом грешников, и на людей впечатлительных производили столь подавляющее впечатление, что некоторые даже лишались чувств. Древние авторы сравнивают состояние души человека при смерти с теми страданиями, томлениями и трепетом, которые она переживает при посвящении в мистерии. Наконец, страшные сцены сменялись светлыми, успокоительными: открывались двери, закрывавшие статуи и жертвенники, при ярком свете факелов посвящаемым представлялись украшенные роскошными одеждами статуи богов; весь этот свет и великолепие так поражали чувства посвящаемых, что они представляли себе вечную радость и блаженство, ожидающие за гробом людей добродетельных и посвященных в таинства. Посвящаемых сажали на особые седалища, вокруг которых посвящающие совершали пляску (этот обряд назывался qronismoV). Были, вероятно, и другие символические священнодействия, подробности которых нам неизвестны. Посвящение в мистерии считалось важным условием достижения блаженства в загробной жизни, так что люди, по тем или другим

204
причинам не принявшие посвящения в молодые годы, старались посвятиться по крайней мере перед смертью (Аристоф. Мир. 375). Одежды, бывшие на теле во время посвящения, считались счастливыми; было в обычае носить их до полного изношения или приготавливать из них пеленки для детей, а некоторые жертвовали их в храм Деметры (Аристоф. Плут. 842 cл. со схол.); иногда в них хоронили умерших мистов (схол. Феокр. Идил. V, 12 cл.). Упомянем еще, что мистам запрещалось употребление в пищу некоторых съестных припасов (кур, рыбы, бобов и яблок) и прикосновение к роженице и трупу; по всей вероятности, эти запрещения имели силу только в течение празднования мистерий, а на остальное время не простирались. В Афинах ежегодно совершались два праздника, имевшие отношение к элевсинскому культу. В месяце Анфестерионе, вероятно около 20-го числа *, праздновались малые мистерии (musthria ta mikra, ta oleizw, ta en AgraV), служившие как бы предпразднеством великих ** и совершавшиеся в Агре, предместье Афин, преимущественно в честь Персефоны. Священное перемирие (ekeceiria) для них продолжалось с 15-го числа Гамелиона до 10-го числа Элафеболиона, т. е. 55 дней; Они состояли, главным образом, в очищениях водой Илисса, на берегу которого лежала Агра, и может быть в драматическом представлении мифа о рождении Иакха от Персефоны ***. Впрочем, подробности их очень мало известны. На основании встречающегося в одной надписи (С. I. А. II, 603) упоминания о koragwgoV можно думать, что во время этого праздника переносили статую Персефоны в торжественной процессии из одного храма в другой. Главным празднеством элевсинского культа были великие мистерии или Eleusinia ****, совершавшиеся в месяце Боедромионе в течение 10 — 12 дней, причем первая половина празднования происходила в Афинах, а вторая — в Элевсине. Священное перемирие для праздника продолжалось с 15-го числа Метагитниона до 10-го Пианопсиона, т. е. 55 дней. Раз в 4 года он совершался с особенною пышностью и потому причисляется к пентетерическим праздникам.
__________ * Ср. A. Mommsen, Feste, стр. 406. ** Схол. Аристоф. Плут. 845: Kai esti ta mikra [musthria] wsper prokaqarsiV kai proagneusiV twn megalwn. *** Стеф. Виз. п. cл. Agra; Полиен, Страт. V, 17, 1; Гимер. Речи. III р. 432. **** Последнее название относится преимущественно к пентетерическим играм.

205
К сожалению, встречающиеся упоминания о празднике, преимущественно о второй его половине, ограничиваются немногими и не всегда достоверными показаниями, на основании которых невозможно составить себе ясное и полное представление о всем ходе празднования. В первой половине празднование, по всей вероятности, распределялось по дням следующим образом *. Тринадцатого или 14-го числа Боедромиона народ собирался в город на праздник (это собрание называлось agurmoV); архонт-царь, иерофант и дадух в stoa poikilh делали объявление (prorrhsiV) о наступлении праздника и об исключении из участия в нем всех оскверненных кровавыми преступлениями или другими тяжкими грехами, бесчестных и варваров (Лук. Дем, 34; Алекс. 38; Поллукс VIII, 90). В позднейшие времена эфебы 13-го числа в торжественной процессии под предводительством своего космета шли в Элевсин, откуда на другой день (14-го) сопровождали святыни (статуи богинь и священную утварь) в городской храм богинь, находившийся у северной подошвы Акрополя. 15-го числа, вероятно, совершалось жертвоприношение в честь Афины Демократии, упоминаемое в надписях tou dermatikou (С. I. А. II, 741). 16-го числа посвященные, по призыву глашатая «alade mustai» (на море, мисты!), отправлялись к морю для очищения себя морской водой; формула призыва послужила названием для этого дня праздника. Главное место очищения, как кажется, было в Пирее. В следующие три дня (17, 18 и 19) совершались в городе разного рода жертвоприношения, в том числе праздник в честь Асклепия (Asklepeia или Epidauria), который, по мифическому преданию, прибыл в Афины из Эпидавра, где было его знаменитое святилище, и был посвящен в мистерии. Двадцатого числа ** совершалась торжественная процессия из Афин в Элевсин, сопровождавшая раньше принесенные в Афины элевсин-
__________ * Для распределения дней первой половины праздника большое значение имеет один декрет (С. I. А. III, 6), определяющий участие эфебов в процессиях праздника; правда, он относится к очень поздним временам (II в. по Р. X.), но имеет значение и для предыдущих времен, так как им восстановлен именно прежний порядок празднования. См. об этом мою статью, указанную в конце параграфа. Л. Моммзен (Feste, стр. 244) распределяет программу праздника несколько иначе. ** Некоторые современные ученые думают, что процессия выступала 19-го числа, ночевала на дороге и прибывала в Элевсин 20-го. Но авторы (Плут. Ком. 19, Фок. 28; схол. Аристоф. Ляг. 324) прямо указывают на 20-е число как день процессии. Ср. H. И. Новосадский, Элевс. мист., стр. 121.

206
ские святыни, в том числе увенчанную миртом статую Иакха, несомую особым iakcagwgaV и приготовленные для Иакха драгоценные игрушки. Процессия двигалась по священной дороге (iera odoV), украшенной множеством храмов, алтарей и памятников *, в сопровождении огромной толпы народа, так как в ней могли принимать участие и непосвященные в мистерии. Люди зажиточные, особенно женщины, следовали за процессией в экипажах, что, впрочем, впоследствии было запрещено законом оратора Ликурга (Плут. Жизнеоп. Х орат. Лик. 7). При переходе через мост на р. Кефисе участники процессии по старинному обычаю обменивались шутками и насмешками (gefurismoi). Процессия двигалась с пением пэанов и с криками: Iakc, w Iakce. По дороге она несколько раз останавливалась для отдыха или для поклонения разным богам и героям, имевшим отношение к элевсинскому культу, так что лишь к вечеру достигала Элевсина **. Здесь еще несколько дней продолжалась вторая половина празднества, состоявшая из разных мистических обрядов, в которых могли принимать участие только посвященные (эти дни собственно и назывались musteriwtideV hmerai), и из состязаний. Местом совершения обрядов был telesthrion, построенный при Перикле архитектором Иктином вместо старинного храма, воздвигнутого, по преданию, еще Келеем по приказанию самой Деметры и сожженного персами в 480 году ***. Здесь, в самом храме или его периболе, совершался по ночам ряд драматических представлений, сюжетом которых служили события из жизни богов, имевшие отношение к циклу сказаний об учреждении мистерий. Представления эти были весьма разнообразного характера, то строгого и торжественного, то веселого и даже распущенного. К созерцанию их никто не допускался, кроме мистов, получивших уже высшую степень посвящения и потому называвшихся «созерцателями» (epoptai). Надпись при входе в
__________ * Описание их см. у Павc. I, 37 и 38. Из новых монографий о священной дороге отметим: L. Preller, De via sacra Eleusinia disp. I et II, Dorp. 1841 — F. Lenormant, Monographic de la vote sacree, Paris 1864. ** Известно, что Алкивиад, возвратившись в Афины в 408 г., заслужил величайшее расположение и признательность народа тем, что провел по священной дороге элевсинскую процессию, которая со времени занятия Декелей спартанцами из боязни их нападений совершалась морем. *** Основания телестерия открыты при раскопках, производимых в Элевсине Афинским археологическим обществом с 1882 г. См. статью Д. Н. Королькова в Журн. М. Н. Пр. за апрель 1884 года и книгу Рубензона, указанную в конце § 1 гл. 20-й.

207
священный участок (temenoV) храма гласила, что непосвященные не имеют права вступать в него. Есть сведения, что перед мистериями составлялись и записывались на досках поименные списки посвященных. Во время священнодействия мисты в отличие от непосвященных носили на головах миртовые венки, а на правой руке и левой ноге — повязки пурпурного цвета (krokai). Если непосвященный, вмешавшись в толпу мистов, выдавал себя какими-либо неуместными вопросами, то его подвергали наказанию и даже смертной казни; так случилось, например, с двумя молодыми акарнанцами в царствование Филиппа V (Лив. XXXI, 14). Драматические представления (ta drwmena), вероятно, ставились в хронологической последовательности. Первым актом их была, вероятно, сцена брака Зевса и Деметры, представляемых иерофантом и иерофантидой, и рождения Иакха от этого брака, при этом иерофант возглашал: владычица Бримо родила святого сына Брима, ieron eteke potnia kouron Brimw Brimon *. Затем начинались возлияния, песни и пляски в честь новорожденного Иакха, причем уход за новорожденным (sparagmoV) представлялся в искусных мимических телодвижениях. В следующую ночь драматически представлялось похищение Плутоном Коры, которую изображала жрица Деметры. При этом мисты носили корзины с цветами в воспоминание о том, что Кора была похищена при собирании цветов. Иерофантида изображала собою тоскующую Деметру, разыскивающую свою дочь; в искусных плясках представлялось, как она искала дочь и как была радушно принята Келеем. Процессия мистов с факелами к морскому берегу служила воспоминанием поисков Деметрой дочери. Затем являлась на сцену женщина, представлявшая служанку Иамбу или Бавбо, которая развеселила Деметру нескромными шутками и жестами. При этом мисты, целый день постившиеся, вкушали кикеон (kukewn), особый напиток, состоявший из смеси воды, муки и меда с различными приправами, в воспоминание того, что развлеченная шутками Иамбы Деметра впервые вкусила этого напитка после потери дочери, и перекладывали из ящика в корзину и обратно какие-то таинственные символические предметы. Указание на эти обряды заключается в особой сакральной формуле, которая в виде пароля служила мистам средством узнавать друг друга: enhsteusa. epion ton kukewna. elabon ek kisthV. ergasamenoV apeqemhn eiV kalaqon kai ek kalaqou eiV kisthn (Клим.
__________ * Brimw — мистическое имя Деметры. По объяснению Оригена (Philosoph. V. 164), приводящего эту фразу, оно значит iscura, а BrimoV = iscuroV.

208
Алекс. У вещ. язычн. 2, 21; Арноб. Пр. язычн. V, 26). Были еще драматические представления, изображавшие возвращение Коры, примирение Деметры с богами, установление ею мистерий и отправление Триптолема для распространения земледелия, при этом иерофант показывал мистам срезанный колос, служивший символом смены жизни смертью и возрождения к новой жизни после смерти. Эти драматические представления, по всей вероятности, продолжались три ночи, называвшиеся «святыми». При них показывались мистам священные предметы (deiknunai ta iera — обязанность иерофанта), скрытые от посторонних глаз, и раскрывались тайны (ta aporrhta), т. е., вероятно, священные предания и мифы, неизвестные народу (Лис. Пр. Андок. 51). По свидетельству одного позднего автора *, иерофант во время мистерий изображал собою демиурга (создателя), дадух — солнце, алтарный — луну, священноглашатай — Гермеса. Нельзя решить, существовал ли этот обычай с глубокой древности и чем достигалось это сходство с божествами; вероятно, жрецы одевались в роскошные одежды, сходные с теми, в которых принято было у греков изображать названные божества. В последний день праздника совершался символический обряд, состоявший в том, что из двух глиняных сосудов (plhmocoai), имевших форму кубаря (skeuoV bembikwdeV), жрецы в храме выливали воду в устроенное в земле отверстие, из одного на запад, а из другого на восток, произнося при этом какие-то таинственные слова (Афин. XI, 496 с); какие это были слова, наверное не известно, но ученые считают вероятным, что именно сюда относятся сообщаемые Проклом (комм. к Плат. Тим. V, 293) слова: «ue, kue » (орошай, зачинай). Они имели тесную связь с одною из сторон мистического учения, именно о благодетельном, оплодотворяющем влиянии влаги на землю. От этого обряда самый день, в который он совершался, носил название plhmocoai. Этим заканчивались собственно мистерии. Затем происходили гимнические, конные и музыкальные состязания, но не ежегодно: раз в два года бывали малые состязания и через каждые три года в четвертый — большие **. Наградой победителям служило здесь определенное количество пшеницы, выросшей на священном Ра-
__________ * Порфирий у Евсевия (У вещ. еванг. III, 12). ** По мнению Цунды, принятому А. Моммзеном (Feste, стр. 185), триетерида бывала в каждом 2-м году Олимпиады, а пентетерида — в 4-м. Моммзен думает, что состязания происходили не после мистерий, а предшествовали им.

209

рийском поле (как в праздник Панафиней — масло от священной оливы). По возвращении участников празднества в город происходило в городском Элевсинии заседание священного совета (iera boulh), в котором архонт-царь представлял отчет о празднике и разбирались дела, относившиеся к нарушению таинств или священных законов (Андок. О мист. 111), а также определялось выражение благодарности лицам, обнаружившим особенное усердие к исполнению своих обязанностей во время праздника. В этом совете принимали участие только посвященные в мистерии, а самое решение дел принадлежало одним Эвмолпидам, которые в своих приговорах, кроме государственных законов о нечестии, руководствовались устными преданиями и голосом своей совести. В одной поздней надписи (С. I. А. III, 2) постановление этого совета датировано 28-м числом Боедромиона. Можно думать, что и в более ранние времена праздник продолжался до этого числа, так что на состязания приходилось четыре дня (24 — 27 число). После этого краткого обзора внешней стороны элевсинских мистерий обратимся к их внутренней стороне, именно к вопросу о том, проводилось ли в них какое-либо определенное учение, или все дело сводилось к исполнению предписанных ритуалом обрядов, смысл которых каждый посвященный мог объяснять по-своему? Мнения новых ученых по этому вопросу не согласны между собой. Большинство держится отрицательного взгляда, с особенною последовательностью и обстоятельностью проведенного Лобеком в его сочинении «Aglaophamus». По его мнению, все руководство элевсинских жрецов ограничивалось лишь указанием мистам обрядов очищения и порядка жертвоприношений и всего вообще празднования, а относительно внутреннего смысла мистерий участвовавшие в них выносили лишь то, до чего каждый мог додуматься по мере своего умственного развития и способностей. Напротив, автор исследования о мистериях Н. И. Новосадский в последней главе своего труда убедительно доказывает, что «не одни лишь обряды и их толкование составляли содержание мистерий Деметры, что в них проводилось особое учение, освещавшее те запросы мысли древнего эллина, на которые не давала решения общая, всем открытая народная эллинская религия» (стр. 155). По его мнению, это сообщение мистам необходимых сторон учения происходило перед посвящением, в частных беседах мистагогов и иерофантов с желавшими принять посвящение, а не во время совершения праздничных обрядов и драматических представлений. Учение мистерий касалось богов, загробной жизни и природы. Впрочем, что касается

210

первого, то «между учением элевсинских мистерий и общепринятым у древних греков учением о богах не было, да и не могло быть существенного различия. То, что излагалось мистам в глубине святилища Деметры и в частных беседах мистагогами, представляло только дальнейшее развитие тех основ, какие лежали в верованиях всего народа. Изменения могли быть в частностях, а не в главном, существенном их характере» (стр. 172). Далее, у авторов встречается очень много указаний на то, что мистерии обещали посвященным счастье в загробной жизни (см. выше, гл. 20, § 1). Души умерших мистов не оставались вечно в одном и том же месте, но переходили из одной мировой сферы в другую и даже возвращались на время в среду живых. Таким образом, мистериям не было чуждо учение о переселении душ и о таинственном общении живых и умерших; это была одна из наиболее привлекательных сторон мистерий, манившая к себе очень многих. Однако, недостаточно было одного посвящения для того, чтобы получить счастье в загробной жизни: уже у Аристофана в приведенном месте (Ляг. 454 cл.) высказывается мысль, что для этого после посвящения нужно вести благочестивую жизнь, следовательно, люди порочные не были допускаемы в жилища блаженных; и к самому посвящению в мистерии, как мы знаем, допускались только люди, не запятнанные преступлениями. Таким образом, мистерии несомненно имели влияние на улучшение нравственности греческого народа, как это было замечено уже самими древними. Исократ говорит (IV, 28), что Деметра, установив мистерии, смягчила нравы людей. Нравственное воспитание и исправление жизни представляется Арриану (Epict. diss. Ill, 21, 15) главной целью мистерий. По словам Цицерона (О зак. II, 14), Афины, создавшие много прекрасного и великого и внесшие это прекрасное в жизнь человеческую, не произвели ничего лучше тех мистерий, благодаря которым люди из грубого состояния перешли к жизни достойной человека и улучшили свои нравы. Таким образом, Элевсинские мистерии, несмотря на некоторые темные свои стороны, бесспорно имели высокое нравственное влияние на развитие греческого народа и представляют одно из привлекательных явлений его религиозной жизни. Следует заметить, однако, что в позднейшие времена внешняя обрядовая сторона мистерий решительно выступила на первый план и они потеряли всякое влияние на умственную жизнь народа. Существовали они до конца IV в по Р. X. Мистерии по образцу Элевсинских праздновались и в разных других местностях Эллады, например, в г. Флиунте, Мегалополе, Фенее и других городах Аркадии и в Мессении (см. выше, гл. 17,

211

§ 1). Во многих местностях Пелопоннеса, Беотии и др. упоминается Деметра с прозвищем Eleusinia или праздник Eleusinia, а месяц EleusinioV неоднократно встречается в дорических календарях. Нельзя однако думать, чтобы культ этой богини непременно повсюду был таинственным. I. Meursius, Eleusinia, Lund. Bat. 1619. — J. Bach, De mysteriis Eleusiniis, Lips. 1735. — S. Croix, Recherches sur les myst. du paganisme, 1784; 2-eme ed. par Silv. de Sacy, Par. 1817. — Lobeck, Aglaophamus sive de theologiae mysticae Graecorum causis, 2 т. Regiom. 1829. — Ouvaroff, Essai sur les mysteres d'Eleusis, 1812 (3-е изд. 1816). — Creuzer, Symbolik und Mythologie der alten Volker, bes. der Griechen, 4 t. 3. Aufl. Leipz. 1836. - L. Preller, Demeter und Persephone, Hamb. 1837. — H. Sauppe, Attica et Eleusinia, Progr. Goetting. 1881. — Латышев, К афинской эортологии в Журн. М. Н. Пр., январь 1883. — A. Nebe, De mysteriorum Eleusiniorum tempore et aoministratione publica, Halle 1886. — Н. И. Новосадский, Элевсинские мистерии, СПб. 1887. — Р. Foucart, Recherches sur l'origine et la nature des mysteres d'Eleusis. Par. 1895 (рец. H. И. Новосадского в Журн. М. Н. Пр. 1896, 4). — D. Philios, Eleusis, ses mysteres, ses mines et son musee, Athenes 1896. — L. Bloch, Der Kult und die Mysterien von Eleusis, Hamb. 1897. — О персонале мистерий: I. Toeppfer, Attische Genealogie, Berl. 1889.