Наша группа ВКОНТАКТЕ - Наш твиттер Follow antikoved on Twitter
17

Плотин

Грекоязычный египтянин Плотин (204/5—270), живший на 600 лет позже Платона, четверть века преподавал в Риме его учение. Незадолго перед смертью в одной из усадеб под Неаполем он встретил своего врача Евстохия такими словами: «"А я тебя все еще жду", потом сказал, что сейчас попытается слить то, что было божественного в нем, с тем, что есть божественного во Вселенной»7.

18

В Аттике, насколько нам известно, Плотин не бывал. Но хотя он и не видел тамошних таинств, все же охотно прибегал к их образам. Так, в день рождения Платона, который в кругу Плотиновых учеников непременно отмечался речами, философ похвалил стихотворение своего будущего издателя и биографа Порфирия о священном бракосочетании, воскликнув: "Ты показал себя и поэтом, и философом, и иерофантом!"8
После смерти Плотина Амелий вопросил дельфийского бога, где пребывает душа учителя, и услыхал такой ответ: "Ныне же тело свое ты [Плотин. — Д.Л.] сложив, из гробницы исторгнув божию душу [daimon — Д.Л.] свою, устремляешься в вышние сонмы светлых богов, где впивает она желанный ей воздух, где обитает и милая дружба и нежная страстность, чистая благость царит, вновь и вновь наполняясь от бога вечным теченьем бессмертных потоков, где место любви, и сладковейные вздохи, и вечно эфир несмутимый, где от великого Зевса живет золотая порода — и Радаманф, и Минос, его брат, и Эак справедливый, где обретает приют Платонова сила святая, и Пифагор в своей красоте, и все, кто воздвигли хор о бессмертной любви..."9
Плотин представляет на обозрение идеи (1.6,8—9): "Если оно пробудилось недавно, оно не может видеть слишком большой блеск. Поэтому сначала нужно приучить самую душу видеть прекрасные занятия, потом прекрасные произведения, не те, которые создаются искусствами, но те, которые создаются так называемыми хорошими людьми. Потом рассматривай душу тех, кто творит прекрасные дела. Но как же сможешь ты увидеть ту красоту, которой обладает добрая душа? Восходи к самому себе и смотри. Если ты видишь, что сам ты еще не прекрасен, то подобно тому как творец изваяния в том, что должно стать прекрасным, одно удаляет, другое отделяет, одно сделает гладким, другое очистит, покамест не покажет на статуе прекрасную наружность, — таким же образом и ты удаляй излишнее и выпрямляй все кривое.

19

Очищая темное, делай его блестящим и не прекращай сооружать свою статую до тех пор, пока ты не увидишь, что целомудрие восседает на священном престоле"*.
Благообразие души заключено в добродетелях, в высших идеях и, наконец, в том едином, что, находясь над ними всеми, питает их и сохраняет. Душа становится тем прекраснее, чем менее она своенравна и дерзка. Подобно материи, которая, чтобы воспринять духовные формы, образы (typoi), должна быть свободна от всякого качества, — душа, чтобы наполниться верховной сущностью, сама должна стать аморфной. В таком именно единении Минос общался с Зевсом, и, "редактируя свое уложение, он продолжал находиться под влиянием божественного наития"* (VI.9,7).
В сиянии единого блага душа расцветает наивысшей красотою. Единое же окутано "прекрасным", то есть Афродитою (VI.9,9), точно покровом; и однако, все прекрасное есть впоследствии опять-таки единое и исходит от него, точно сияние от солнца (VI.9,25; VI.9,9). Мы "в этом разе уподобляемся хору певцов, которые, хотя всегда окружают корифея, но иногда поют нестройно, не в такт, потому что, отвернувшись от него, обращают взор и внимание на что-нибудь постороннее, между тем как если бы они были постоянно обращены лицом к нему, то пели бы стройно, составляя все как бы одно с ним. Подобным образом и мы всегда находимся вокруг верховного существа, <...> но только не всегда мы направляем взоры свои на него, зато всякий раз как удостоиваемся узреть его, мы достигаем последнего предела наших желаний, успокоиваемся, не внося более никакого диссонанса в целый, окружающий Первоединого, божественный хор. Кто удостоится присутствовать в этом хоре, тот может узреть здесь источник жизни, источник ума, начало всякого бытия, причину всякого блага, корень души"** (VI.9,8 сл.).

* Перевод А.Ф. Лосева.
** Перевод Г. В. Малеванского.
20

"Поэтому, если относительно материи известное положение гласит, что она должна быть лишена всех качеств для того, чтобы быть способной к восприятию всех и всяческих форм, то тем более необходимо душе быть свободной, чистой от каких бы то ни было образов и форм, если она желает, чтобы ничто не мешало ей наполниться сиянием света верховного существа"* (VI.9,7). И "созерцатель тут собственно не созерцает, <...> поглощенный (созерцаемым) он становится едино с ним наподобие того как центр совпадает в одной точке с другим центром <...> двух различных кругов"* (VI.9,10).
Даже ничто прекрасное его [созерцателя. — Н.Ф.] не привлекает в то время, как дух его воспаряет выше самой красоты, выше всего сонма добродетелей, подобно тому, как проникший во внутреннее святилище оставляет позади себя статуи, стоящие во храме, как такие предметы, которые предстанут первыми его взору уже после того, как он узрел сокровенное святое святых и наслаждался общением не с образом, или изваянием, которому принадлежит лишь второстепенное значение, а с самим Божеством. Собственно говоря, <...> созерцание <...> есть скорее всего <...> превращение себя в нечто совершенно простое и чистое, прилив силы, жажда теснейшего единения, напряжения ума в стремлении к возможно полному слиянию с тем, которого желательно зреть во святая святых единения, а в конце всего полнейшее успокоение, а кто рассчитывает <...> иначе узреть (Бога), тот едва ли успеет достигнуть общения с ним. <...> Таков путь богов, таков и путь <...> блаженных мужей: <...> бегство, стремление души к одному только Богу"* (VI.9,11).

* Перевод Г. В. Малеванского.

Подготовлено по изданию:

Лауэнштайн Дитер
Л 28 Элевсинские мистерии: Пер. с нем. н. Федоровой. — М.: Энигма, 1996. — 368 с: ил.
© 1987 Verlag Urachhaus Johannes M. Mayer GmbH, Stuttgart
© Издательство "Энигма", 1996



Rambler's Top100