Как мы видели, уже до изгнания Фемистокла власть в Афинах перешла к аристократической партии, возглавляемой Кимоном. Правда, демократический строй не был изменен, и демократические учреждения функционировали по-прежнему; но тенденциозное толкование прав Ареопага давало возможность лишить силы любое народное постановление, противоречащее интересам этой партии.
Руководитель Афин в эту эпоху, Кимон, сын Мильтиада, был верным сторонником Спарты и спартанских учреждений. На пост руководителя государства он был выдвинут происками Спарты в противовес Фемистоклу, и он не обманул надежд
Спарты. При всяком удобном и неудобном случае, в частном разговоре, в народном собрании, на суде он прославлял спартанское государственное устройство, противопоставляя его афинскому. Его любимым выражением было: «Спартанцы так бы никогда не поступили». Сам он был воспитан чисто по-спартански: он был малограмотен и не развит, но зато умел вести беседу в обществе, петь и выражаться лаконично. Его щедрость воскрешала старые дописистратовские времена: каждый желающий из его демотов (сограждан, приписанных к тому же дему) мог беспрепятственно рвать плоды в его садах, бедным демотам он давал одежду; вся эта демагогия имела целью, «чтобы (его клиенты) могли заниматься государственными делами»,— иными словами, чтобы они его поддерживали на выборах и составляли его свиту. Выросший во Фракии, как сын греческого царька, правившего фракийцами (таким именно и был Мильтиад), и настоящей фракийской царевны, он и в Афинах устроил нечто вроде царского двора, окружив себя придворными поэтами. Он не жалел издержек на литургии, и они поражали своей необыкновенной пышностью. Он был спартанским проксеном в Афинах и сыну своему дал имя «Лакедемоний» («лакедемонянин»).
Кимон был прирожденным воином: подобно спартанцам он считал войну своей стихией. Но, конечно, он и не думал о войне с обожаемой им Спартой: его победа над Фемистоклом, стоявшим за мир с Персией, означала открытие новых военных действий против персов. Фракийское побережье, столь близкое сердцу Кимона, оставалось еще в руках персов, и это очень мешало снабжению афинян македонским лесом. Уже в 476 г. Кимон выплывает с флотом к фракийскому побережью, завоевывает ряд мелких пунктов и после долгой осады захватывает главное укрепление персов во Фракии Эйон в устье реки Стримона.8 В районе реки Стримона лежали серебряные рудники, поэтому захват Эйона был особенно важным делом.
Из Фракии Кимон вывез огромное количество богатств и прежде всего рабов. Затем Кимон направился против острова Скироса, жители которого занимались пиратством и делали опасной торговлю на Эгейском море. Одним из официальных поводов для нападения на Скирос было также то, что по пре-
данию на Скиросе когда-то был убит афинский царь Тезей, бежавший сюда из Афин. Теперь афиняне шли мстить за смерть Тезея. Кимон взял остров, выселил из него всех жителей и поселил здесь афинских клерухов. Затем, следуя «указанию богов», он разыскал на Скиросе «кости Тезея» и перевез их в Афины, где все население встретило их с большим торжеством.
После всех этих успехов Кимон возвратился домой с массой сокровищ и рабов. Его встретили с торжеством, в честь его даже поставили особые столбы (гермы) с почетными надписями.
Битва при Евримедонте
Эти успехи дали возможность Кимону задумать и выполнить новую большую морскую операцию. Это было приблизительно в 468 г. Большая эскадра афинян и их союзников нанесла поражение персидскому флоту в устье реки Евримедонта в Памфилии. Персы высадились на берег и укрепились здесь, но и греки высадились вслед за ними и нанесли им поражение также и на суше. После этого афиняне выплыли в море и разбили финикийскую эскадру, шедшую на помощь персам. В общей сложности было уничтожено около 200 персидских кораблей.9
Только после битвы при Евримедонте началось покорение малоазийского побережья в более широком масштабе. В это время персам еще принадлежали все города Троады и Эолиды, города на фракийском Херсонесе (покорены только в 465 г.) и часть городов на азиатском берегу Геллеспонта (например, Сигей, Лампсак). Несмотря на то что на море хозяйничали афиняне, ряд городов, лежащих далее к югу и впоследствии плативших форос афинянам (Гриней, Мирина, Эрифры, Колофон, Эфес, Миунт, Фаселид, а также дорийские города Карии и Ликии), в это время еще принадлежали персам; греческие же города, лежащие несколько дальше от берега, как, например, Пергам, Гамбрий, Магнесия на Меандре, оставались персидскими еще и в течение всего V в. В ряде городов, присоединен-
ных в 70-х годах к Афинскому союзу, симпатии большинства населения были на стороне персов, и их удавалось подчинить только силой. Действительно, подчинение Персии открывало этим городам большой внутренний рынок; с другой стороны, персы не оказывали давления на внутреннее устройство греческих городов и довольствовались уплатой дани. Насколько сильны были симпатии к Персии во многих из этих городов, видно из следующего. Фаселид был накануне битвы при Евримедонте осажден Кимоном, но «фаселиты отказались впустить его в город и не желали отлагаться от персов» (Плутарх, Кимон, 12); только под влиянием хиосцев они решились на этот шаг. Когда вскоре после битвы при Евримедонте афинянам удалось присоединить к себе ионийские Эрифры, сторонники враждебной афинянам партии бежали к персам. Опасность отложения Эрифр к персам оказалась настолько большой, что здесь пришлось оставить афинский гарнизон и коменданта (фрурарха); как следует из надписи с текстом афинского декрета (IGP10), эрифрейцам запрещалось изгонять кого бы то ни было и позволять вернуться бежавшим к персам без разрешения афинского народа. У них был организован совет по афинскому образцу, члены его, выбранные по жребию, утверждались афинскими разъездными наблюдателями (епископами) и комендантом. Впрочем и в городах, вошедших с самого начала в союз в качестве равноправных союзников, господство афинян ощущалось не менее тяжело: именно в этих городах раньше всего имели место попытки отложиться от Афин, что означало на практике отложиться к персам. Мы говорили уже об отложении Наксоса.
Аналогичные факты, по-видимому, произошли и в Милете,— здесь власть старинной аристократической коллегии мольпов была низвергнута Тиранами — потомками древнего царского рода Нелидов, — очевидно, в этом перевороте принимала участие Персия. В это время Милет еще имел ряд владений (Лерос, Тейхиуссу, Ассес, может быть, и Приену). Афиняне поддержали аристократов, и власть Тиранов была свергнута, но через некоторое время эти аристократы также отпали от Афин и перерезали сторонников демократии. Власть аристократов, быть может, под давлением Персии, была снова заменена господством Тиранов из царского рода Нелидов. Сторонникам Афин удалось утвердиться только в Леросе и Тейхиуссе. Только позже, в 453 или 452 г., афинянам удалось снова присоединить к союзу Милет: как мы узнаем из одной надписи 450 г. (IGP22), здесь был учрежден совет по образцу афинского, а потомки Тиранов навсегда изгнаны и прокляты.10