Как мы говорили выше, Гомер описывает могущественную державу микенского царя Агамемнона и поход греков под Трою. Раскопки Шлимана с несомненностью показали, что эти события относятся к микенской эпохе, т. е. что Гомер (вернее, гомеровские певцы) стремился изобразить в своих поэмах микенскую эпоху, воспоминания о которой еще жили в это время в народной памяти. Однако гомеровские поэмы — эпические поэмы, а в эпических поэмах, как мы говорили уже выше, совершенно неизбежно, во-первых, смешение исторических фактов с мифологическими, а во-вторых, — анахронизмы. И то и другое должно быть налицо у Гомера, и мы уже априори должны ждать, что и в гомеровских поэмах на чисто историческом фоне разыгрывается мифологический сюжет.
Действительно, такой сюжет положен в основу всего мифа о Троянском походе: заморский царь похищает царевну или ца-
рицу; два брата отправляются спасать ее; после долгих перипетий они спасают ее и возвращают на родину. Этот сюжет мы находим в сказках различных народов, но нам незачем так далеко идти: он очень обыкновенен и в греческой мифологии; в частности, мы имеем другую такую же версию похищения Елены, где о походе на Трою нет и речи: Елена была похищена афинским царем Тезеем; два ее брата, Кастор и Полидевк, отправляются в Аттику спасать ее; они наносят поражение Тезею, разрушают крепость Афидны и возвращают Елену на родину.1
Другой миф, положенный в основу эпизода, описываемого в «Илиаде», такой: от брака сверхъестественного существа с человеком рождается герой, которому суждено совершить героический поступок, но умереть в раннем возрасте, причем виновницей его смерти является его собственная мать. Это фессалийский миф; с ним сходен этолийский миф о Мелеагре, где, кстати, так же, как в «Илиаде», речь идет о гневе героя.
Ясно поэтому, что и у Гомера, как и в русских былинах, должен быть ряд анахронизмов. Для выделения этих анахронизмов необходимо разбить гомеровские поэмы на ранний и поздний слой, используя для этой цели данные археологии. Эта работа проделана М. П. Нильссоном в его классической книге «Homer and Mycenae» (1935).
К позднему слою, явно не имеющему отношения к микенской эпохе, относится прежде всего упоминание финикиян как купцов, ведущих морскую торговлю в греческих городах. В микенскую эпоху финикияне такой роли не играли. Мы видели, что критяне господствовали на море; народы микенской культуры, как мы увидим, также были специалистами морского дела и в торговом посредничестве не нуждались. Из других народов широкую морскую торговлю вели в это время тирренцы, египтяне, но никак не финикияне. Между тем в «Илиаде» и «Одиссее» почти всюду в качестве торговцев фигурируют финикияне; можно найти одно-два упоминания о торговцах-греках, но к ним относятся с презрением. Характерно, что финикийцы здесь часто называются сидонянами. Приблизительно до 1100 г. значительным торговым городом в Финикии был не Сидон, а Библ; после 677 г. эта роль переходит к Тиру. Таким образом, здесь имеется в виду обстановка не микенской эпохи, а примерно 1000—700 годы.
Не менее характерно упоминание железа. Не забудем, что крито-микенская эпоха была бронзовым веком, когда всякого рода орудия и оружие делались из бронзы, а железо употребля-
лось как драгоценный металл. Наоборот, в X—VII вв., когда создавались гомеровские поэмы, орудия и оружие делаются уже из железа. В «Илиаде» и «Одиссее» почти всюду речь идет о бронзовом оружии, но упоминается и железо. Правда железо упоминается в «Илиаде» очень редко, а в «Одиссее» довольно редко. Но поэт выдает себя тем, что незаметно для себя употребляет железо в метафорическом смысле, в пословицах и поговорках. Так, вместо того, чтобы сказать «суровая, неумолимая душа», он говорит: «железная душа». В «Одиссее (XVI, 294) Телемах предлагает убрать (медное) оружие из комнаты, при этом он хочет сказать: «оружие невольно влечет людей к брани» и употребляет пословицу: «железо само влечет к себе мужей». Железо могло получить значение оружия вообще, а слово «железный» — смысл «суровый, жестокий» тогда, когда уже давным-давно оружие делалось из железа, и это казалось чем-то само собой разумеющимся.2 Правда, эти анахронизмы — исключение, но они показывают, что поэмы в их теперешнем виде сочинялись в позднюю эпоху. Поэт всеми силами старался правильно передать колорит микенской эпохи, и в общем это ему удавалось. Так, в «Илиаде», XI, 632, мы находим такое описание кубка Нестора:
...На нем рукояток
Было четыре высоких, и две голубицы на каждой,
Будто клевали, златые, и были внизу две подставки.
Это описание было совершено непонятно до тех пор, пока Шлиман не нашел в Микенах кубок, соответствующий этому описанию; только ручек здесь не четыре, а две. Ясно, что автор перенял эти стихи от поэта, близкого к микенской эпохе.3
Наконец, поэт умышленно избегает говорить о железном оружии и железных изделиях своего времени и всюду заменяет железо бронзой. В «Илиаде» на 329 упоминаний бронзы приходятся 23 упоминания железа (1/14); в более поздней поэме «Одиссее», на 103—25 (1/4). При этом в «Илиаде» железо упоминается как материал, из которого сделано оружие или орудие, только три раза; зато оно часто упоминается как драгоценный металл, чем оно и было в микенскую эпоху.
Итак, сравнение описываемых у Гомера предметов с археологическими находками показывает, что мы здесь имеем дело с двумя слоями: один описывает микенскую эпоху, другой — значительно более позднюю эпоху, современную поэту.
К такому же выводу можно прийти из изучения языка «Илиады». Я не могу здесь подробнее заняться этим вопросом, так как не могу предполагать у моих читателей знания греческих диалектов. Укажу только, что гомеровские поэмы написаны на языке, на котором никто никогда не говорил. Ионийские формы преобладают в поэмах Гомера, так как сам поэт говорил на ионийском диалекте и вряд ли умел свободно выражаться на ахейском: он жил, как единодушно утверждает литературная традиция, в ионийских колониях Малой Азии, где на ахейском языке никто не говорил. Но наряду с ионийскими у него встречаются эолийские и, что для нас всего интереснее, более древние ахейские формы.
Следовательно, в гомеровских поэмах автор пытается изобразить микенское общество; но, будучи не историком-антикваром, а поэтом, он невольно привносит в свое описание ряд черт своей эпохи, совершенно неуместных в микенскую эпоху. Такую же картину мы наблюдаем впоследствии даже в исторических драмах Шекспира, — тем более естественны эти анахронизмы у неграмотного сказителя X—IX вв. до н. э.
В связи с этим необходимо обратить внимание на следующее: многих исследователей поражало несоответствие между изображением общественной жизни в различных частях гомеровских поэм. В одних местах речь идет о могущественном микенском царе, власти которого подчиняется почти вся Греция, в других местах поход на Трою изображен как совместное предприятие многих равноправных греческих царей; Агамемнон лишь избран ими как руководитель данного похода, но даже