383
4. Эпоха эпигонов (280-217 гг. до н. э.)
ИСТОЧНИКИ
161. Современные литературные источники для этого очень мало нам известного периода утрачены. Среди них — кроме сочинения упомянутого уже самосца Дуриса — особенно важное значение имели мемуары ахейского государственного деятеля и полководца Арата
384
из Сикиона* (ум. в 213 г.; Müller. FHG, III, 21 и сл.; ср.: Klatt. Forschungen ζ. Gesch. d. achäischen Bundes, 1877; Susemihl. Ук. соч., I, 617 и сл.) и «ίστορίαι» [«История»] Филарха,** писавшего в совершенно противоположном духе (включает события приблизительно с 272 до 220 гг. до н.э.; Müller. FHG, I, 334 и сл.; IV, 645. Ср.: Susemihl. Ук. соч., I, 630 и сл.). Относительно биографий Антигона из Кариста, которыми особенно пользовался Диоген Лаэртский, ср. у Wilamowitz'a. Philol. Unters., 4, 1881.
Арат послужил главным источником для великого историка II в. до н. э. Полибия из Мегалополя. Во 2-й книге своей «Всемирной истории» этот последний излагает историю Ахейского союза совершенно в духе Арата, с явным нерасположением к Клеомену и этолийцам; в 4-й и 5-й книгах он касается греческой истории того времени до 217 г. (О Полибии см. следующую главу). Плутарх в своей биографии Арата также пользовался Аратом, как источником. Впрочем, позднейшие писатели пользовались гораздо более Филархом, который был очень любим за свою риторически-патетическую и сентиментальную манеру изложения, вследствие чего от него сохранилось много отрывков. Он служил главным источником для Плутарха в его жизнеописании Агиса и Клеомена (ср.: Schümann в его издании этих жизнеописаний, стр. 21 и сл.; Klatt. Ук. соч., стр. 6 и сл.). В «Арате» Плутарх также пользовался Филархом, тоже и Трог (см. литературу у Wachsmuth'a. Ук. соч., стр. 546 и сл.).
О войне с галлами мы имеем рассказ Павсания (X, 19-23).
Для истории эллинистических правителей имеет большое значение «Всемирная хроника» Евсевия Кесарийского (ум. в 340 г. н. э.), который положил в основание летописное произведение неоплатоника Порфирия из Тира*** (III в. н. э.) (Ср. по поводу обоих: Wachsmuth. Ук. соч., 154 и сл., 163 и сл.). Относительно внутренней истории эллинистических царств в III и в следующих веках можно назвать многочисленные надписи (см. особенно: CIG, тт. I и III; CIA, II и Supll. с 1895 г. — СЛ. Graeciae sept., 1892 и сл. — Inscriptiones Graecae insularum maris Aegaei, 1895 и сл. — Die Inschriften von Pergamon, два
* Арат из Сикиона (271-213 гг. до н. э.) — крупный политический деятель и стратег Ахейского союза. Оставил после себя автобиографическое произведение («Воспоминания»), которое оказало сильнейшее воздействие на сочинения Полибия и Плутарха в освещении событий соответствующего времени. До нашего времени его сочинение не сохранилось.
**- Филарх — историк второй половины III в. до н. э., написал целый ряд произведений, из которых наиболее популярным была его «История» (28 книг), где описывались события от вторжения царя Пирра в Пелопоннес (272 г. до н. э.) до смерти спартанского царя-реформатора Клеомена III (219 г. до н. э.). Труды Филарха утрачены.
*** Порфирий из Тира (около 233-300 гг. до н. э.) — философ, ученик и биограф Плотина. Порфирий развил и прокомментировал учение Плотина. Его сочинения, среди них 15 книг «Против христиан», большей частью утеряны.
385
тома, 1890 и сл.; Wescher и Foucart. Inscriptions recueillies ä Delphes, 1863; Homolle. Les archives de l'intendance sacree a Dolos, 1887; SGDI, 1884-1915; OGIS. Ср. литературу о надписях в: Bulletin de corr. hell.; Mitt. des deutschen arch. Inst, и пр.; у Wachsmuth'a. Ук. соч., стр. 263 и сл., 585; у Holm'a. Ук. соч., IV, стр. 260 и сл.; папирусы: Mitteis. Ук. соч.; Häberlin. Griechische Papyri, 1897; Zentralbl. f. Bibliothekwesen, 14, 1897, стр. 1 и сл., 263 и сл., 337 и сл., 389 и сл., 473 и сл.; Archiv für Papyrusforschung, herausg. v. Wilcken, 1900 и сл.; Papyrus Grecs et deniotiques publ. p. Reinach, Spiegelberg etc., 1905; The Oxyrhynchus Pap., ed. Grenfell и Hunt, 1902 и сл.; The Hiben Pap. ed. Grenfell и Hunt, I, 1906; The Tebtunis Papyri, ed. Grenfell etc., 1902 и сл. — Papyrus de Magdola в Bull, corr. hell., 1903, стр. 174 и сл. О монетах этолийцев, ахейцев и других греков ср.: Holm. GG., IV, 346, 348, 349 и приведенную у него литературу. Для истории эллинистических царств см.: Macdonald. Early Seleucid portraits, JHS, 1903, стр. 92 и сл.; Svoronos. Τά νομίσματα τοΰ κράτους των Πτολεμαίων, Афины, 1904; Wace. Hellenistic royal portraits, JHS, 1905, стр. 86 и сл.
Ценным источником для знакомства с положением дел в III в. было описание Греции, которое Гераклид, так называемый Псевдодикэарх (192/191 гг.), дал в своем сочинении περί των έν τη Ελλάδι πόλεων [«О городах в Элладе»], от которого сохранилось три больших отрывка (Müller. Geogr. Graeci Min., Ι, 97 и сл.). Ср.: Susemihl. Alex. Litt., II, стр. 1 и сл.; Ziebart. Kulturbilder aus der griechischen Städten, 1907. В качестве культурно-исторического источника следует назвать поэтов — Феокрита и Каллимаха.
162. Раздоры между эллинистическими монархиями этой эпохи, о которых до нас дошло очень мало известий, в особенности постоянный антагонизм между Селевкидами и Птолемеями (из-за Келесирии и Финикии, которые оставались во владении Египта), не имеют большого исторического значения.1 Тем значительнее было культурно-политическое место этих монархий в тогдашней системе государств, особенно Египта птолемеевских времен. Благодаря господству над Киреной, Баркой, южной Сирией и Палестиной, над Кипром и многими местностями по югу малоазийского побережья, а также по побережью Эгейского моря и на его островах (например, в Эфесе и на Самосе), Египет почти целое столетие (до 200-х гг.) являлся сильнейшей морской державой в восточной области Средиземного моря. Благодаря этому морскому и территориальному
1 Общеисторический интерес представляют, пожалуй, потеря Пенджаба (при Селевке) вследствие слабости Сирии, возникновение Бактрийского и Парфянского царств и усиление Мидийского (Атропатенского царства) за счет могущества Селевкидов (при Антиохе Теосе). Последнее, по мнению Gutschmid'a. Iran, стр. 21, было первым симптомом иранской реакции против эллинизма. Ср.: Holm. Uebersicht über den hellenischen Osten, IV, 350 и сл.; Bevan. The house of Seleucus, I—II, 1902.
386
могуществу,1 своей населенности, финансовой силе и военной подготовленности, государство Птолемеев оказалось способным развить ту экспансивную деятельность, которая привела к результатам, имевшим чрезвычайно большое значение. Флот Птолемеев господствовал как на Эгейском, так и на Красном море, которое путем особого канала было соединено с Нилом, а африканское побережье его покрылось многочисленными факториями, из которых тогда возникла нынешняя итальянская Массова. Прямая дорога с Красного моря в Индию установилась тогда же, хотя интенсивному развитию мореплавания в Индийском океане очень мешали арабы, которые никак не хотели допустить, чтобы их вытеснили с места торговых посредников в этой области; впрочем, вообще-то они ничего абсолютно не имели против эллинской цивилизации, что доказывает перенятый ими у афинян способ чеканки денег. После того, как было свергнуто господство жрецов в эфиопском жреческом государстве Мероэ, прекратилась враждебность этой страны, и со времен четвертого Птолемея экваториальная Африка стала доступной греческой торговле и исследованиям. Тогда именно впервые услыхали об истоках Нила из больших озер и узнали своеобразный мир народов черного материка с его племенами карликов и т. п.
Развитие научных знаний достигает своей высшей точки в царствование Птолемея II (285-247 гг.), вокруг которого группировался в Александрии целый сонм выдающихся людей,2 и этот город стал с тех пор таким же средоточием научных знаний, светского воспитания и образования, каким он был для мировой торговли, а со времен основания первым Птолемеем культа Сараписа Александрия сделалась и центром религиозного синкретизма того времени.3
Положение, занятое Александрией, типично вообще для того значения, которое большие города эпохи эллинизма получили в качестве носителей нового всемирного культурного движения. Центр тяжести экономического, политического и вообще культурного развития переместился на Восток. Мировые эллинистические города, которые сделались центрами и этапами нового мирового общения, далеко опередили древние греческие города. Эллада, вследствие изменения путей мировой торговли, оказалась лежащей в стороне или даже просто превратилась в один из этапных пунктов мирового общения. Только немногие города, как Коринф, в качестве транзитного порта между Востоком и Западом, и Афины, как центр международной образованности, как место изысканнейших наслаждений
1 Beloch. Die auswärtigen Besitzungen der Ptolemäer, Archiv f. Papyr. Forschg., 1903, стр. 229 и сл.
2 Анатом и врач Герофил, математик Эвклид, механик и инженер Архимед (защитник Сиракуз, получивший в Александрии свое образование), географ и хронолог Эратосфен, директор основанной Птолемеем Лагом библиотеки, поэты Каллимах и Феокрит.
3 Kaerst. Hellenistisches Zeitalter, II, стр. 269 и сл.
387
благами жизни, могли еще до известной степени похвалиться процветанием. Большинство же городов сильно упало в своем благосостоянии, а вследствие постоянного отлива населения на Восток еще и неудержимо обезлюдевало. За городами и вообще вся страна становилась малонаселенной и пустела.* Такое положение обострялось еще вследствие концентрации земельных владений и обеднения земледельческого населения, что было прямым последствием нездорового социально-экономического развития.
Эллада, так сказать, догладывала остатки своей богатой славы, и ей взапуски несли свое почитание государи и государства эллинистического мира. Такие города, как Афины, были осыпаны со стороны Птолемеев, царей Пергама и др. дарами, памятниками, зданиями; то же выпадало на долю таких древних святилищ, как Олимпия, Дельфы, Самофракия и Делос. Но что все это значило сравнительно с упадком народа и страны?
Симптомом упадка является, наконец, то, что можно в известном смысле назвать лишением былого значения полиса. Полис в данное время даже в отдаленной степени не имеет того значения для гражданина, какое имел прежде; потеряли свою ценность и божества, и культ полиса. Они больше не удовлетворяют изменившимся потребностям времени, которое даже и в религиозной области предъявляет требования, далеко выходящие за пределы сил полиса. Полис и его боги отступают назад перед многочисленными религиозными сообществами, или фиасами, и их культами, среди которых мы, в соответствии смешению народностей и синкретической черте характера эпохи, находим все больше и больше чужих богов, чужие культы, как, например, египетских и самофракийских божеств, сирийскую Афродиту, фригийскую Матерь богов и другие божества Востока.1 Во всем этом уже отчетливо проявляется наступление времени, когда эллинский гений все теснее и теснее будут охватывать «объятия Востока».
163. До чего ослаб материк Эллады, свидетельствует то, что она оказалась не в силах защитить себя от грозной опасности, когда в начале описываемого периода массовые набеги галльских племен грозили сокрушить всю культуру Балканского полуострова. Македония, слишком обезлюдевшая вследствие огромного отлива населения на Восток, глубоко ослабленная борьбой из-за царской власти, оказалась уже неспособной служить оплотом для эллинского и эллинистического мира против варваров севера. В 279 г. Птолемеи Керавн потерпел поражение при первом натиске и пал в битве. После
1 Kaerst. Hellenistisches Zeitalter, II, стр. 280 и сл.
* Отток греческого населения на Восток начался еще при Александре. Так, например, за время его правления приблизительно четверть населения Афин покинула родину и переселилась «за море» (Hammond N. G. L. The Macedonian State... P. 215). В последующее время этот процесс принял еще более массовый характер.
388
этого уже в 278 г. галлы под предводительством Бренна проникли в Элладу1 через Македонию и Фессалию. Только соединенные силы Средней Эллады (пелопоннесцы укрепились за Истмом) остановили опустошительное нашествие. Фермопилы после упорной защиты их греками были взяты галлами, и очень вероятно, что галлам удалось даже взять Дельфы и их храм.2* Утвердиться здесь они, конечно, не могли, хотя отнюдь не столько нападения греков, сколько холод и голод понудили их отступить на север.3 Напротив, на Востоке нашествие галлов оставило прочные следы. Несмотря на победу, одержанную Антигоном при Лисимахии у Херсонеса Фракийского над галльскими полчищами (277 г.), опустошавшими Фракию вплоть до Византия, здесь, по обе стороны Балкан утвердилось новое галльское царство; в то же время другие галлы — сначала в качестве наемников вифинского династа Никомеда — проникли в Малую Азию, где, под именем галатов, вскоре навели повсюду ужас своими разбойничьими набегами и, наконец (после поражения, которое им нанес Антиох, сын и наследник Селевка), прочно водворились в восточной Вифинии и северной Фригии (по верховью Сангара и среднему течению Галиса, с древними городами Пессинунтом, Анкирой и Птерией).4
Для Эллады галльские нападения имели то значение, что благодаря им Антигону удалось снова усилить свою власть, почти утраченную в Элладе, распространить свое господство даже на Македонию и приобрести такое сильное положение, что он мог выдержать нападение Пирра, который, вернувшись с Запада в 275 г., предпринял поход сначала в Македонию (274 г.), а потом в Пелопоннес (272 г.) (Пирр
1 Contzen. Die Wanderungen der Kelten, 1861. Ср. также: Müllenhoff. Deutsche Altertumskunde, I, 1870, II, 1886; Stühelin. Gesch. der kleinasiatischen Galater, 19072.
2 Так полагает Beloch. GG., III, 1, стр. 582 и сл. и 2, стр. 413.
3 Ср. также: Wachsmuth. Die Niederlage der Kelten vor Delphi, Historische Zeitschr., X, стр. 1 и сл.; Stühelin. Ук. соч., стр. 4; Beloch. Ук. соч. О сильно преувеличенном жрецами повреждении храма см.: Dittenberger. Epigr. Miscellen, Hist. u. phil. Aufsätze; E. Curtius. Gewidmet, стр. 285 и сл. Затем: Reinach. L'attaque de Delphes par les Gaulois, Comptes rendus de l'Acad. des inscr., 1904, стр. 158 и сл. Относительно дельфийской истории в III в. ср.: Beloch. Die delphische Amphiktionie im III Jalirh., Beiträge zur alten Geschichte, 1902, стр. 205 и сл.; Sokoloff. Zur Geschichte des III vorchristl. Jahrh. Die delphische Amphiktionie, Klio, 1907, стр. 52 и сл.
4 Holm. GG., IV, 126, приписывает этому поселению галлов большое историческое значение. По его мнению, оно помешало образованию сильного фракийско-малоазийского царства и таким образом обеспечило свободу греческих городов, лежащих на морском пути, и беспрепятственное сообщение с Понтом.
* Традиция, согласно которой Дельфы были захвачены галлами, как было доказано, поздняя и не отражает реального хода событий. См.: Flaceliere R. Les Aitoliens ä Delphes. Paris, 1937. P. 93-112.
389
умер после неудачного нападения на Спарту, союзницу Антигона, во время борьбы за Аргос в 272 г.). На юге Эллады, в Пелопоннесе, снова распространяется тирания, очень характерная для того времени. Опираясь исключительно на грубую силу солдатчины, она находила поддержку в македонской монархии и, со своей стороны, обеспечивала ей влияние на эллинские дела. (Подобные тирании возникают в Элиде, Сикионе, Мегалополе, Аргосе и т. д., см. выше.). Впрочем, македонские гарнизоны находились в очень немногих городах — Коринфе, на Саламине, Халкиде и Деметриаде.
Восстание афинского демоса против Македонии,1 приведшее к так называемой Хремонидовой войне2 (2667-262/261 гг.), имело неудачный исход, несмотря на все самоотверженные усилия, несмотря на то, что Египет, Спарта и Эпир приняли участие в этом антимакедонском движении, и что, вследствие отложения коринфского стратега, Македония потеряла самый важный оплот своего господства в Элладе. Македонские гарнизоны снова были поставлены в гавани, на Мусей и в Суний, а сам город подчинен македонскому фрурарху. Впоследствии Антигон по собственной воле вернул Афинам свободу (255 г.?), — поступок, который уже сам по себе указывает на то, что Афины утратили всякое значение. Впрочем, исключая Мусея, в Афинах даже и после этого оставались македонские гарнизоны, число которых, по-видимому, было вообще увеличено в это время в Элладе (Мегары, Трезена, Эпидавр, Мантинея).
164. Конечно и теперь нельзя было думать о том, чтобы монархия Антигонидов могла приобрести первенствующее значение в Элладе. Еще сохранились эллинские племена, силы которых не были растрачены. Благодаря независимой энергичной политике и могущественным политическим организациям, они создали как раз в это время новый оплот для всех еще жизнеспособных элементов эллинской государственной системы. Монархической организации противопоставилась теперь республиканская, в форме союзного государства (т. п. κοινόν), действительно жизнеспособная и деятельная, сумевшая объединить в нечто целое ряд свободных государств, связав их равными правами и обязанностями, под руководством постоянного центрального учреждения.
Так, мелко-землевладельческая демократия этолийцев не только сохранила могущественное положение, приобретенное в Средней Элладе (до Парнаса и Эты), за время между Ламийской и Галльской
1 Niebuhr. Kl. Schriften, I, 451 и сл. Ср. no вопросу о значении войны исследование Wilamowitz'a. Philol. Unters., IV, 219 и сл. Его мнение отчасти оспаривает Holm. GG., IV, 267. Lehmann-Haupt. Zur Chronologie des chremonideischen Kriegs, Klio, 1903, стр. 170 и сл., ср. 1904, стр. 12, видит главную причину в интригах царицы Арсинои и в ее притязаниях на Македонию.
2 По имени государственного деятеля того времени, руководителя афинской политики, Хремонида, который был, между прочим, другом стоика Зенона.
390
войнами, но основала на этом основании конфедерацию,* которая в течение столетия распространилась далеко за первоначальные пределы и захватила многие области даже по ту сторону моря. К этой конфедерации примкнули потом на более свободных основаниях и другие государства, как Мессения, Элида, остров Кеос и даже критские, малоазийские и фракийские города.1
Союзное устройство, которое сумел развить свободный горный народ в борьбе за свою независимость и существование из первоначально очень шаткого и грубого соединения территорий, обладало большой способностью к распространению, так как, с одной стороны, здесь устанавливалось сравнительно сильное союзное правительство, с другой — предоставлялся достаточный простор свободе отдельных членов союза. В противоположность прежним союзам, основанным на принципе гегемонии, здесь утвердилась центральная власть, не зависимая от какой-нибудь отдельной общины. Эту власть представляли: ежегодно регулярно собиравшееся в Ферме союзное собрание (та παναιτωλικά ),2 в котором могли принимать участие граждане всех союзных областей, и постоянный союзный совет, состоявший из уполномоченных всех государств (в надписях βουλευτάί или σύνεδροι); в обоих учреждениях председательствовал ежегодно избираемый стратег, помощником которого в общественных делах был государственный секретарь (γραμματεύς), на войне — Гиппарх, а для заведования общим финансовым хозяйством — казначей (τιχμίας). Новые союзники, насколько можно судить по дошедшим до нас скудным известиям, принимались на равных правах со старыми, что очень облегчало присоединение других государств. Возможно, что в некоторых случаях, как, например, относительно акарнанов 3 и беотийцев, присоединение происходило силой оружия, с другой стороны, вмешательство союза во внутреннее управление союзных областей тоже не было невозможно; однако случай подданства в форме обязанности платить дань нелегко указать, хотя такое предположение и было сделано относительно некоторых
1 Gilbert. Ук. соч., т. II, стр. 22 и сл., делает попытку установить хронологическую последовательность различных степеней распространения союза. Ср. также: Salvetti. Ricerche storiche sulla lega etolica, Studi di storia antica, т. II, стр. 104 и сл.; Wilcken. Aetolia у Pauly-Wissowa; Szanto. Griechisches Bürgerrecht, стр. 81 и сл.; Francotte. La polis Grecque, 1907, стр. 157 и сл.
2 Были, наверное, и другие собрания здесь или еще где-либо, например, в Навпакте, Ламии, Гераклее, у Фермопил и т. д. Ср.: Holleaux. Sur les assembles ordinaires de la lique Etolienne, Bull, de corr. hell., 1905, стр. 362 и сл.
3 Об отношении этолийцев к акарнанам см.: Oberhummer. Akarnanien, Ambrakia, Amphilochien, Leukas im Altertum, 1887, стр. 145 и сл. Совершенно неизвестно, какое участие союзники принимали в союзном собрании.
* Об истории и государственных учреждениях Этолийского союза см.: Сизов С. К. Федеративное государство эллинистической Греции: Этолийский союз. Нижний Новгород, 1990.
391
общин.1 Впрочем, не все государства, находившиеся в разное время в союзе с этолийцами, принадлежали к конфедерации в тесном смысле этого слова (в отношении симполитии), и некоторые, напротив, по крайней мере, стояли с Этолийским союзом или в обычных союзных отношениях, или находились под защитой его. Фриман очень удачно сравнил Этолийский союз с древней швейцарской конституцией: здесь также надо отличать «привлеченные» области от равноправных. Высшей точки развития союз достиг во второй половине столетия, когда, не считая владений в Средней Элладе, от Акарнании до горной Фессалии — в более или менее тесном союзе с этолийцами состояла значительная часть Пелопоннеса (Элида и несколько общин Аркадии), а также ряд общин по другую сторону моря (Кефалления, Лисимахия, Халкедон и др.). Могущество их усиливалось еще благодаря тому обстоятельству, что в тесной зависимости от них находилось центральное святилище эллинского мира — Дельфы, а следовательно и амфиктиония.2
Впрочем, этолийцы не достигли в жизни нации того значения, которое могли бы получить благодаря своему могуществу. Существенным препятствием послужило то обстоятельство, что этолийский народ никогда не мог отделаться от первобытной грубости нравов; поэтому значительная часть народной силы тратилась на разбойничество, наемничество и личные раздоры начальников, вследствие чего затруднялось планомерное ведение внутренней политики, а на внешние дела часто влияло неблагоприятным образом близорукое преследование узкоэгоистических интересов.
165. В этом отношении Этолийский союз скоро опередили деловитые граждане ахейских общий Пелопоннеса, которые далеко превосходили этолийцев в развитии и политической зрелости; в течение 30-40-х гг. III в. (с 280 г.?) ахейцы, пользуясь смутами галльского нашествия, изгнали своих тиранов и македонские гарнизоны и соединились в одно союзное государство.* При том развитии и распространении, которого оно достигло в последующее время, это
1 То, что Полибий (IV, 24), очевидно, в преувеличенном тоне говорит об отношениях союзных государств к этолийцам, ничего не доказывает. Φόροι [налоги], которыми, как здесь говорится, были обложены союзные государства, могли означать простые союзные сборы, которые, разумеется, должны были платить все союзники.
2 Pomtow. Fasti Delphici, N. Jbb. f. Philol., 1894, стр. 497 и сл.; 1897, стр. 754 и сл.; Dittenberger. Hermes, т. 32, стр. 167 и сл. Ср. также: Beloch. Die delphische Amphiktione im III Jahrb., Beiträge z. alt. Gesch., т. II, стр. 205 и сл.
* Относительно истории и организации Ахейского союза см.: Aymard А. Les assemblees de la Confederation achaienne. Bordeaux, 1938; Giovannini A. Polybe et les assemblees acheennes. — Museum Helveticum. Vol. XXVI, 1969. P. 1 ff; Urban R. Wachstum und Krise des Achäischen Bundes, 280-222 v. Chr. Wiesbaden, 1979;
Сизов С. К. Ахейский союз. История древнегреческого федеративного государства (281-221 гг. до н. э.) М., 1989.
392
государство сделалось главным передовым борцом за внешнюю и внутреннюю свободу Эллады.1,2
Эта федерация так же, как и этолийская, покоилась на принципе равноправности своих членов, причем этим последним — в противоположность Этолийскому союзу — предоставлялась полная автономия во внутренних делах. Для решения общих дел (в особенности вопросов внешней политики, войны, мира и т. д.) существовала и здесь центральная власть, совершенно не зависимая от каждого отдельного государства, принадлежавшая собиравшемуся периодически (в Эгии)3 союзному собранию. Согласно умеренному характеру ахейской демократии, в состав его входили более зрелые граждане (старше 30 лет) всех союзных государств; высшая правительственная власть была представлена административной коллегией демиургов,4 состоявшей из стратега,5 соединявшего в своих руках власть военачальника и председателя союза, из Гиппарха, наварха (адмирала союза) и государственного секретаря (γραμματεύς), который в качестве высшего гражданского должностного лица по своему значению следовал непосредственно за стратегом. Кроме того, стремление придать по возможности больше однообразия и прочности устройству союзного государства выразилось в известной однородности политических учреждений, в установлении одинаковой системы монеты, меры и веса0 и, наконец, в учреждении союзного суда; Полибий полагает, что для единства городской общины теперь не хватало разве только заключающей ее всю стены! (II, 37, 10 и сл.). Впрочем, в частностях учреждения этого союза, как и Это-
1 Об устройстве этих союзных государств см. в общем у Freeman' ά. History of federal government, I2, 1893; Vischer. Ueber die Bildung von Staaten und Bünden, Kl. Sehr., I, стр. 373 и сл.; 565 и сл.; Kuhn. Ueber die Entstehung der Städte der Alten, стр. 87 и сл.; Dubois. Les ligues ctolienne et acheenne, Diss. Paris, 1884; Niese. Gesch. d. griech. u. maked. Staaten, т. II, стр. 214 и сл.; 291 и сл.; Beloch. GG., т. III, 2, стр. 181 и сл.; Francotte. Ук. соч.
2 Ср.: Töpffer. Achaia у Pauly-Wissowa; Lipsius. Ber. d. sächs. Gesellsch. d. W., 1898, стр. 161 и сл.; SchömannLipsius. Griechische Altertümer, 1902', стр. 123 и сл.
3 Затем бывали еще чрезвычайные собрания, которые проводились первоначально тоже в Эгии, а потом, когда союз широко распространился за пределы Ахайи, и в других местностях, например, в Сикионе и Аргосе.
4 Вероятно, рядом с ним существовал для решения менее важных или требовавших немедленного разрешения дел особый союзный совет — βουλή — из депутатов от городов. Ср.: Lipsius. Sächs. Ber., стр. 168 и сл.; Francotte. Ук. соч., стр. 240 и сл.
5 После 255 г. остается только один стратег, что было сделано, вероятно, с целью объединения государственной власти. До тех пор эту должность исполняли два лица.
6 Weil. Das Münzwesen des achäischen Bundes, Zeitschr. f. Numismatik, IX, стр. 199 и сл.
393
лийского, известны нам очень мало, а потому они часто служили предметом спорных толкований.1
Таким образом, рядом с великими эллинистическими монархиями в Элладе возникают государства второго разряда, в которых развивается самобытная и самостоятельная жизнь; здесь происходит то же, что на Востоке, где около великих монархий образовался целый ряд мелких (Вифиния, Каппадокия, Понт, Пергам,2 города-государства, такие как Родос,3 Византии, Синопа, Кизик, Гераклея Понтийская и др.).
Даже и те эллинские города, которые непосредственно находились в сфере власти или влияния эллинистических монархов, занимали до известной степени обособленное положение. Их отношение к эллинистическим государям формально рассматривалось как симмахия, а не как подданство. Внутри своих стен города пользовались более или менее широкой автономией, которая, конечно, не исключала наличности верховного контроля над их хозяйством и их политическим строем. Монархии принадлежало прежде всего также право, господствовавшее над свободой городов, издавать повеления, касающиеся сбора и размеров налоговых повинностей и повинности военной. Там, где отношения зависимости были особенно развиты, как, например, у союза островных греков (κοινον των νησιωτών), зависевшего от Птолемеев, там, кажется, осуществлялось настоящее право верховного суда. Таким образом эти города оказывались в политическом смысле явлениями двойственного характера: в известной мере это были государства, обладавшие собственными органами управления, жившие в известных пределах своей жизнью, тогда как, с другой стороны, политическая самостоятельность этой жизни была все же кажущейся, и отношения фактической зависимости от верховной
1 Freeman. Ук. соч., I, 218 и сл. Суждения автора находятся под слишком большим влиянием современного течения парламентской жизни, хотя сравнение самого союза, как такового, с Северо-Американскими штатами очень удачно. Ср.: Vischer. Kl. Schriften, I, 375 и сл.; 565 и сл.; Hilty. Studien, 1904.
2 См.: U. Köhler. Die Gründung des Reiches Pergamon, Hist. Ztschr., т. 47, стр. 1 и сл. Против него: Корр. Die Galaterkriege der Attaliden, N. Rh. Mus., т. 40, стр. 114 и сл. и Beloch. Seleukos Kallinikos und Antiochos Hierax, Hist. Ztschr., т. 60, стр. 449 и сл. (выражающие отчасти одинаковые взгляды на борьбу с галатами). Ср. также: Frankel. Die Inschriften von Pergamon. См.: «Altertümer von Pergamon», 1890, 1895, 1906; Swoboda. N. Rh. Mus., т. 46, 1891, стр.497 и сл.; Gabler, Erythrä, Thrämer, Pergamos, 1888; Frankel. Das grosse Siegesdenkmal Attalos d. I, Philologus, 1895; Niese. Ук. соч., т. II, стр. 70; т. III, стр. 61 и сл.; Wachsmuth. Das Königtum der hellenistischen Zeit, insbesondere das von Pergamon, Hist. Vierteljahresber., 1899, стр. 297 и сл.; Cardinali. II regno di Pergamo, Studi di storia antica, ed. Beloch, V, 1906; Kornemann. Stadtstaat und Flächenstaat, стр. 247 и сл.
3 Van Gelder. Gesch. d. alten Rhodier, Haag, 1900; Niese. II, стр. 85 и сл.; III, стр. 79 и сл.
394
имперской власти не давали никакой возможности проявляться настоящей свободе политического самоопределения.1
166. В этом отношении высоко над общим уровнем судьбы, постигшей эллинские города рассматриваемой нами эпохи, подымалась могущественная морская и торговая республика Родос (Венеция древнего мира), девизом которой было: Δέκα Ρόδιοι δέκα ναΰς [десять родосцев, десять кораблей],2 которая, со времен изгнания македонского гарнизона (тотчас же после кончины Александра)* и после славной защиты против Деметрия Полиоркета, а также вследствие грандиозного хозяйственного подъема, заняла выдающееся торговое и политическое место в эллинистической системе государств; этому положению, которое уцелело до самых римских времен, Родос был обязан своей энергичной и целесообразной торговой политике, своим чрезвычайно благоприятным для процветания торговли учреждениям (образцово разработанному морскому и долговому праву, демократическому, но устойчиво и последовательно проведенному устройству правительства и государственного порядка) и благодаря мудрому нейтральному и посредническому положению, занятому республикой по отношению к соперничествовавшим великим державам. В то же время Родос умел интенсивно использовать свое доминирующее положение в общих интересах путем борьбы с вредными стеснениями торговли, вроде, например, исходившей из Византия попытки поднять пошлину за проход через проливы, защиты мореходства от пиратов и мужественным заступничеством за свободные греческие города, которым угрожало насилие, так что поддерживать Родос считалось всеми потребностью общего блага. Блестящим свидетельством этой солидарности интересов является тот факт, что когда в 228 г. страшное землетрясение постигло Родос, все эллинские города и государи Сиракуз, Египта, Македонии, Пергама, Понта и т. д. послали республике богатые дары с целью помочь возможно быстрому восстановлению разрушенного города. Это был акт великодушия, исходивший из чувства эллинского единения, но, несомненно, оживленный мыслью предотвратить тяжелый торговый кризис, который неминуемо бы разразился при таком внезапном исключении из круговорота общей жизни такого центра этой жизни, как Родос.
1 См. Kaerst. Hellenistisches Zeitalter, II, стр. 353 и сл. (Монархия и полис).
2 См. изображение корабля на базе статуи одного из морских вождей родосцев: Exploration archeol. de Rhodos. Acad, de Danem., 1907, стр. 21 и сл.
* Этот гарнизон был установлен на Родосе, по-видимому, после перехода острова на сторону македонян в конце 333-начале 332 г. до н. э. (Curt., IV, 5, 9; Just., XI, 11, 1). Усиленный в 331г. до н.э. по просьбе самих родосцев (Curt., IV, 8, 12-13) македонский гарнизон после известия о смерти Александра был изгнан (Diod., XVIII, 8, 1). — Вообще о Родосе в эпоху эллинизма см.:
Горлов Ю. В. Эллинистический Родос. —
Эллинизм: экономика, политика, культура. М., 1990. С. 186-222.
395
Из мелких монархических государств наряду с Родосской республикой заслуживает быть упомянутым Пергам.* Первоначально это было маленькое эллинистическое государство-город с чуждым властителем во главе; в борьбе с Селевкидами и галатами оно быстро развилось в государство отличного от полиса типа, включившее в свои пределы целый ряд союзных или, по крайней мере, самоуправляющихся городов, военных колоний, населенных солдатами-наемниками, и даже заморское владение — купленную (в 210 г.) у этолийцев Эгину; при наличии существования самоуправления городов — чего не была лишена даже резиденция Пергам, — это государство представляло из себя своеобразное соединение города-государства и государства, выходившего за пределы полиса, монархии и гражданского самоуправления, так что в строе Пергама не без оснований можно усматривать известную аналогию с принципатом Августа.1 В культурно-историческом отношении Пергам достиг высшей точки своего процветания только во втором столетии, при Эвмене II, который высоко поднял значение основанной Атталом I библиотеки и сумел привлечь и соединить около себя в столице несколько передовых умов века,2 давших Пергаму такое значение культурного центра, каким была Александрия. Процветали здесь и изобразительные искусства, о чем ярко свидетельствуют остатки величественного алтаря Зевса,** воздвигнутого в прославление побед
1 Kornemann. Ук. соч., стр. 249.
2 Между ними исследователь-критик Гомера Кратес из Малл, соперник александрийца Аристарха, поэт Мусей Эфесский и др.
* Своим рождением царство Атталидов обязано хранителю казны Лисимаха в Пергаме, иолугреку-полупафлагонцу, евнуху Филетеру. В 283 г. до н. э. он перешел на сторону Селевка I Никатора, после чего, при условии вассальной зависимости от сирийского царя, Филетеру был оставлен во владение Пергам и казна Лисимаха (9 тысяч талантов). Признание власти Селевкидов носило формальный характер и в действительности пергамский владыка обладал достаточно полной политической самостоятельностью. Тенденция к формированию совершенно независимого государства ярко проявилась при племяннике и преемнике Филетера Эвмене I, который фактически порвал с селевкидским протекторатом. Но решающий шаг в этом направлении был сделан Атталом I, принявшим после побед над галатами в 240 г. до н. э. в официальном порядке царский титул. Этот удачливый полководец и дальновидный политик заключил союз с Римом и стал верным другом римского народа. С тех пор подобные отношения с римской республикой стали определяющими в истории Пергама вплоть до передачи в 133 г. до н. э. царства по завещанию Аттала III Риму.
** Этот алтарь, нередко называемый восьмым чудом света, представлял собой монументальное сооружение с идущим но внешней стороне круговым рельефным фризом (с изображением борьбы гигантов и богов) и меньшим фризом на стенах дворика (с изображением перипетий жизни мифического основателя города Телефа). Обнаруженный в конце XIX в. немецкими археологами пергамский алтарь в настоящий момент занимает центральное место в берлинском Пергамон-музее. Об алтаре см.: Белов Г. Д. Алтарь Зевса в Пергаме. Л., 1959.
396
Атталидов над галатами и Селевкидами.1 Историческое значение этого памятника не следует однако преувеличивать, руководствуясь официальной традицией, по которой победы над галатами являются большими национальными победами над исконными врагами эллинов, а Аттал I — передовым борцом эллинства против варварства. Победы над галатами были одержаны не как над по собственному почину действовавшими варварами, а как над союзниками Антиоха Гиеракса [Ястреба]; они были случайностью в той борьбе, которую Пергам вел с Селевкидами за господство над Малой Азией, следовательно, — в династических интересах.2 Плодом победы Аттала I у святилища Афродиты перед городом Пергамом и было это господство над Малой Азией и царская диадема.*
167. В Элладе во главе движения, возникшего в эту эпоху среди государств средней величины, стоит Ахейский союз. Как раз в это время руководителем его делается Арат (в 245 г. в первый раз, а затем еще 16 раз избиравшийся в стратеги союза). Благодаря твердости характера и дипломатическому искусству, он добился крупных уступок от македонской монархии, но ему не доставало широты взгляда истинно государственного человека и того одушевления, которое увлекает за собой людей, и он искал себе опоры не столько в собственном народе, сколько во внешних союзах, в особенности в теснейшем союзе с державшимся антимакедонской политики Египтом. Уже раньше (251 г.) Арат освободил от тирании свой родной город Сикион и таким образом привлек его к Ахейскому союзу; теперь же, очутившись во главе самого союза, он направил его политику на путь решительной борьбы против того принципа, который служил македонским интересам, т. е. против тирании и, наконец, против самого македонского господства. В 243 г. Коринф (незадолго перед этим снова попавший в руки Антигона) был освобожден от македонского гарнизона посредством неожиданного нападения и привлечен к союзу, к которому вскоре после этого присоединились также Мегары, Эпидавр и Трезена. Между тем союз навлек на себя большую опасность тем, что стал поддерживать беотийцев против этолийцев, стремившихся распространить свое владение, и таким образом поссорился с этими последними; этолийцы даже дали себя
1 По Brückner'y, план алтаря создан при Аттале I (около 226 г.), завершение же постройки совпадает с эпохой побед Эвмена II (166 г.) (Mitt. d. d. arch. Inst, von Athen, 1904 г. Archäol. Anz., стр. 217 и сл).
2 Так полагают Köhler. Ук. соч.; Stähelin. Ук. соч., стр.22 и 32; Cardinali. Ук. соч., стр. 23; Beloch. GG., III, 2, стр. 458 и сл. Противоположного мнения держится Thrämer. Ук. соч., стр. 255 и сл.
* О Пергамском царстве см.: McShane R. The foreign Policy of the Attalids of Pergamom. Urbana, 1964; Hansen E. The Attalids of Pergamum. New York, 1971; Климов О. Ю. Царские должностные лица в полисах Пергамского государства. — Вестник ЛГУ. Серия истории, языка, литературы. Вып. 3. № 14, 1982. С. 43 и сл. Allen R. Ε. The Attalid Kingdom: A constitutional history. Oxford, 1983.
397
увлечь в сторону союза с Антигоном. Однако, когда после смерти Антигона (239 г.) этолийцы направили свои враждебные действия против эпирской Акарнании и Эпира, их отношения к Македонии изменились, и они решились даже действовать заодно со своими ахейскими соперниками, то владычество Македонии к югу от Олимпа стало клониться к неизбежному упадку, несмотря на значительные успехи вначале, достигнутые новым царем Деметрием. Еще до конца краткого правления Деметрия (ум. в 229 г.) Ахейский союз охватывал большую часть Арголиды и почти всю Аркадию, где тиран Мегалополя Лидиад добровольно отрекся от власти и перешел (234/233 гг.) на сторону ахейцев.1
При преемнике Деметрия, Антигоне Досоне, который с большим трудом отразил натиск варварского племени дарданов, антимакедонское движение охватило также всю Северную Элладу. Фессалия отступилась, и этолийцы снова могли распространить свою власть далеко вглубь страны. Афиняне опять вступили во владение Пиреем, Сунием, Мунихией и Саламином благодаря поддержке со стороны ахейцев и измене македонского фрурарха; в то же время в Пелопоннесе к Ахейскому союзу присоединились Флиунт, Аргос, Гермион и, по всей вероятности, также и Эгина. Не считая Эвбеи и северной Фессалии, которую энергичный Антигон снова успел завоевать, Эллада была потеряна для Македонии.
Впрочем, теперь нельзя было и думать, что такое состояние независимости эллинов продлится долго. Несмотря на большие успехи нового принципа объединения в союзные государства, его развитию был положен предел благодаря некоторым недостаткам политической организации и той розни, которая господствовала между эллинскими государствами в их внутреннем устройстве и взаимных отношениях. Этот предел сделал невозможным достижение конечной цели далее для Ахейской конфедерации, самой многообещающей государственной организации того времени, хотя эта цель не шла далее той, которую преследовала политика Арата, т. е. объединения Пелопоннеса в одно союзное государство. Чем более расширялась область, подчинившаяся принципу союзного государства, тем яснее должно было обнаружиться то обстоятельство, что эллины никогда не откажутся совершенно от традиций города-государства и никогда не создадут у себя федеративного, представительного государственного устройства.
Правда, ахейское союзное устройство стремилось уравновесить недостаток, заключавшийся в предоставлении решающей центральной власти непосредственно народным собраниям, путем введения голосования по городам, — факт, считающийся общепринятым
1 Ср. о подобных происшествиях в тогдашних тираниях, главным образом о положении дел в Орхомене: Dittenberger. Krit. Bemerk, zu griechischen Inschriften, Hermes, XVI, стр. 179 и сл.
398
со времен Нибура.1 Однако это легко могло иметь ту дурную сторону, что отдельные граждане стали смотреть на себя скорее как на представителей своего города, чем всего союза. Кроме того, таким путем нельзя было помешать необузданной толпе народа оказывать роковое влияние на решения в бурные времена; при обыкновенных условиях едва ли можно было опасаться слишком большого давления со стороны пролетариата, в особенности пока маленький отдаленный Эгий служил постоянным местом собраний (до 189 г.). То обстоятельство, что имущественная аристократия бесспорно заняла первенствующее положение в союзе, могло, в свою очередь, вызвать некоторое недовольство в народе, в котором и без того возникло опасное брожение вследствие всеобщего обеднения и возрастающего имущественного неравенства.2
168. При всем том, для союза была бы, без сомнения, возможна более широкая и успешная внешняя политика, если бы нашелся талантливый организатор его превосходных сил и средств, если бы стоящий во главе его государственный человек обладал более военными, чем дипломатическими способностями и был притом настолько великодушен, чтобы отнестись без зависти и соперничества κ деятельности других сильных личностей в союзе. Признаком слабости было уже одно то, что союз спокойно и равнодушно отнесся к тому обстоятельству, что города Тегея и Орхомен, лежащие в центральной части его области, и даже отпавший союзный город Мантинея, сперва были приняты в свою симмахию этолийцами, которые давно уже очень недоброжелательно смотрели на успехи ахейцев, а от них перешли к спартанцам (228 г.); окончательно слабость союза обнаружилась во время вооруженного столкновения со Спартой, которая именно теперь, после своего глубокого упадка, развилась в сильное военное государство, руководимое могучей волей.
Относительно этого знаменательного факта следует исходить из того соображения, что именно во времена Арата политическое развитие Спарты достигло такой точки, когда не осталось другого исхода, кроме коренной реформы или революции.* В общине дорийских гос-
1 RG., II, 34 (изд. Isler, II, 36). Мы не знаем, насколько была разрешена трудная задача о предоставлении городам влияния, соразмерно с их значением, посредством градации избирательного права. Недавно против общепринятого мнения о равенстве избирательного права справедливо выступил Klatt. Chronologische Beiträge zur Geschichte des achäischen Bundes, Berlin, 1883, стр. 6. О так называемом делении на округа, благодаря которому более значительные города, как, например Мегалополь, были разделены на большое число избирательных округов, ср.: Weil. Ук. соч., стр. 222 и сл.
2 Об этих слабых сторонах союза ср. в особенности: Drousen Ук соч III (2), стр. 58 и сл.
* Об эллинистической Спарте и реформах Агиса IV и Клеомена III см.: Oliva Р. Sparta and her Social Problems. Prague, 1971. P. 196-268; Shimron B. Late Sparta: The Spartan Revolution 243-146 В. C, Buffalo, 1982; Давыдова Л.М. Эллинистическая Спарта. Канд. дис. Μ., 1983;
Кошеленко Г. А. Греция в эллинистическую эпоху. —
Эллинизм: экономика, политика, культура. М., 1990. С. 160-185.
399
под число полноправных граждан значительно уменьшилось. Многие спартиаты, особенно после потери Мессении и принадлежащей им там земельной собственности, так обеднели, что лишились возможности принимать участие в сисситиях, а следовательно пользоваться своими политическими правами. Кроме того, в самой Спарте земельная собственность до такой степени сосредоточилась в руках немногих лиц1 — таково было вообще направление экономического развития в эту эпоху, — что, в конце концов, вся древнесиартанская область оказалась во владении какой-нибудь сотни (?)2 семейств. Они установили в государстве чисто олигархическое правление, которое уже одной своей роскошью отреклось от всех традиций «Ликургова» государственного и общественного устройства. Против этого олигархического правления выступила партия реформ, сторонником которой был сам царь, молодой Агис IV (приблизительно с 245 г.). Для этой партии обновление государства казалось возможным только путем самой радикальной перемены в распределении собственности и возвращении к древней строгой дисциплине в общественной жизни. Планам Агиса сочувствовали его мать Агесистрата, дядя Агесилай и эфор по имени Лисандр, потомок победителя Афин. Эти планы сводились к почти полному сложению долгов и новому переделу земли, в результате которого должны были образоваться 4500 новых участков для спартиатов и 15 000 — для периэков (причем одновременно многие тысячи периэков и иностранцев должны были получить право полного гражданства).3 Такой радикализм ясно свидетельствует,
1 Предание (Plut. Agis., 5) приписывает возникновение такого неравенства, главным образом, закону эфора Эпитадея (начало IV в.). Совершенно несправедливо! В Спарте уже гораздо раньше (Arist. Pol., И, 6, 10) существовало право распоряжаться земельными участками путем дара и завещания, что дало возможность свести старый закон о неотчуждаемости земельных участков до полной фикции. Свобода действий в этом отношении находила ограничение только в праве детей на κλήρος [участок] отца, поэтому упомянутое выше направление, в котором шло развитие права собственности, должно было, разумеется, сильно сказаться еще раньше IV столетия. Таким образом закон Эпитадея, который состоит только в том, что уничтожает это последнее ограничение (посредством отмены права детей), не мог ни в каком случае иметь приписанного ему глубокого значения. Ср. верный взгляд на этот закон (в противоположность господствующему неверному о нем представлению) у Schulin'u. Das griechische Testament verglichen mit dem römischen, Baseler Universitätsprogr., 1882, стр. 39 и сл. Я не решаюсь, как это делает Е. Meyer. Rh. Mus., 1886, стр. 58, вычеркнуть из истории весь этот закон, Как основанный на этиологическом анекдоте.
2 Plut. Agis., 5, относительно цифр которого, впрочем, высказал сомнение Beloch (Bevölkerung, I. 142 и сл.).
3 Ср.: Schümann во введении к изданию Плутарховых биографий Агиса и Клеомена; Droysen. Ук. соч., III (1), стр. 420 и сл.; Pöhlmann. G. des antiken Кот. und Soz., τ. II, стр. 360 и сл.
400
что по существу все дело заключалось в конфликте между имущими и неимущими, что настоящей побудительной силой движения была неимущая и задолжавшая масса, а не задолжавшие землевладельцы, как полагает Белох, который конструирует в данном случае целое соперничество «аграриев» и «капиталистов», хотя оно в даваемом им виде не могло и существовать.1 «Аграриям» законопроекты Агиса угрожали не менее, чем «капиталистам».
Плутократическая Герусия отклонила, разумеется, это предложение. Однако партии реформ удалось свергнуть царя Леонида, противника реформ, и возвести на престол сторонника реформ, его зятя Клемброта. После этого оба царя, действуя согласно между собой, прибегли к силе2 и устранили от должности, под предлогом превышения власти, всех враждебных себе эфоров, выступавших (242/241 гг.) против Лисандра и его единомышленников с обвинением в том, что их предложения противны существующим законам. Потом в союзе с новым эфоратом, состоявшим из сторонников реформ, был совершен социальный переворот, долговые тюрьмы отворены, долговые записи сожжены.
Однако наиболее трудное дело, передел земли, не было приведено в исполнение. Неудача, может быть, объясняется тем, что спартанцы, как союзники ахейцев, как раз в это время должны были выступить против этолийцев, вторгнувшихся в Пелопоннес, а, может быть, также и тем, что до этого шага (как утверждают враги Агиса) не допустил, из своих личных видов,3 Агесилай, обладавший большими поместьями. Остановка в реформаторской деятельности повела к повороту в общественном мнении, чем ловко воспользовались олигархи и в особенности вернувшийся из изгнания Леонид. Реформаторам стала грозить такая опасность, что оба царя принуждены были искать убежища в святилищах. Однако это не спасло царя Агиса, главного представителя идеи реформ, от ненависти его врагов. Клеомброт был пощажен, между тем как Агис, которого выманили из убежища, был брошен в тюрьму и задушен после сокращенного судебного разбирательства. Даже его мать и бабушка, последовавшие за ним в святилище, были переданы в руки палача. Вдову Агиса Агиатиду заставили выйти замуж за сына Леонида, Клеомена (241 г.).
169. Однако как раз в этом молодом государе идея реформы нашла сторонника, соединявшего смелый полет мысли с холодной
1 Beloch. GG., III, 1, стр. 328 и сл.; 646 и сл. Иного мнения Kazarow. Zur Geschichte der sozialen Revolution in Sparta, Klio, 1907, стр. 45 и сл.
2 Впрочем, Агис лично принес наибольшие жертвы. Он отдал в дар государству свою большую земельную собственность и движимое имущество, как полагают, 600 талантов.
3 Представителем третьего взгляда является De Sanctis. Questioni politiche e riforme sociali, saggio su trent'anni di storia greca, Riv. internaz. di scienze sociali, 1894; по его мнению, Агис в решительный момент побоялся сделать последний шаг.
401
рассудительностью и непреклонной волей; все это, конечно, являлось несравненно более верным залогом того, что реформа будет проведена, нежели мягкий характер Агиса. По-видимому, брак юноши с благородной вдовой Агиса также много способствовал тому, что его ум, направленный на все высокое, склонился к идеям Агиса, хотя одновременно на него действовали, разумеется, и другие влияния, например, стоика Сфера.1
Клеомен, вступивший на престол в 235 г., приступил к действиям очень обдуманно. Он выступил с энергичной, агрессивной политикой против Ахейского союза и, воспользовавшись возникшими вследствие этого военными осложнениями, создал преданное себе войско из наемников и местных жителей. Затем, после блестящей победы над ахейцами (при Левктрах 227 г.?), он приступил к выполнению своих планов с помощью войска. Эфоры были перебиты и восемьдесят олигархов изгнаны из страны. Эфорат, в котором олигархия находила главную поддержку, был уничтожен — насколько мы можем судить об этом по дошедшим до нас скудным известиям — и его власть всецело перешла в руки царей;2 в то же время вместо древней герусии был учрежден совет патрономов, по-видимому, с гораздо меньшими правами. Затем последовал — очевидно, после предварительного сложения долгов — новый передел земельной собственности спартиатов и пополнение числа граждан периэками, благодаря чему ополчение спартиатов достигло 4000 гоплитов. Это войско было вооружено и организовано на македонский лад. В то же время произошло восстановление «Ликурговой» дисциплины с ее строгим воспитанием юношества, общими упражнениями и трапезами.3
Ахейский союз не мог тягаться с новой спартанской военной монархией, тем более что в самих союзных городах все надежды и симпатии народной массы были на стороне царственного социал-революционера.4 Затем Клеомену удалось снова взять город Мантинею, временно обратно захваченный Аратом, и одержать победу при Диме (224 г.). После этого он уже мог не без уверенности в успехе
1 Droysen, III (2), 75; Susemihl. Gesch. der. Alex. Litt., I, 73 и сл.
2 Что касается второго царя, то им, после сына Агиса, умершего ребенком, сделался брат первого, Архидам, возвращенный Клеоменом из ссылки. Однако вскоре после этого он был убит, по всей вероятности олигархами, а по мнению противной стороны — по наущению самого Клеомена, стремившегося к «тирании».
3 О Клеомене и его революции ср. литературу у HermannThumser'a. Ук. соч. Кроме того: Droysen. Ук. соч., III (2), стр. 74 и сл.; Klatt. Chronol. Bemerk, über die Regierungszeit des Königs Kleomenes III, N. Rh. Mus., т. 45, 1890, стр. 204 и сл.; Schubert. Jbb. f. Philol., 1906, стр. 397 и сл.; Pöhlmann. Ук. соч., II, стр. 407 и сл.
4 О социальном брожении в Элладе за последние столетия ср. также: Bücher. Die Aufsände der unfreien Arbeiter, 143-129 vor Chr.; Pöhlmann. Ук. соч., т. II, стр. 340 и сл.
402
предъявить ахейскому союзному собранию требование о предоставлении ему гегемонии в Пелопоннесе. Хотя Арату удалось отклонить окончательное постановление в этом смысле, однако целый ряд городов, даже Аргос, Флиунт и Коринф перешли на сторону спартанцев. Государственный человек, стоявший во главе союза, не считая личных мотивов, уже по своим консервативно-буржуазным взглядам был непримиримым врагом Клеомена — представителя разрушительных стремлений.1 Вместе с остальными союзниками Арат не видел ни для себя, ни для союза другого пути к спасению, как только в самом жалком разрыве со всеми традициями их прошлой истории: Арат призвал в страну македонян.2
Это событие является решительным поворотным пунктом эллинской истории! Правда, составилась новая коалиция из македонян, ахейцев и фессалийцев, к которой с течением времени присоединились также беотийцы, фокидяне, эпироты и акарнаны, перешедшие на македонскую сторону из вражды к этолийцам, но Клеомену удалось, благодаря поддержке со стороны Египта, продержаться против них еще несколько лет. Между тем несбывшиеся широкие надежды на социальный переворот пошатнули положение царя в собственном лагере; в то же время отпадение Аргоса, вызванное той же причиной, открыло врагу дорогу во внутренние области Пелопоннеса; наконец, в связи с новыми смутами на Востоке прекратились египетские субсидии: все это решило судьбу монархии Клеомена. При Селласии царь потерпел поражение от превосходящих сил соперников иод предводительством искусных полководцев Антигона и Филопемена, который командовал ополчением граждан Мегалополя, изгнанных Клеоменом из их города3 (221 г.). Клеомену не осталось ничего, кроме бегства в Александрию, где он нашел насильственную смерть (219 г.) в царствование ничтожного Птолемея IV.
В Спарте, вслед за полным упразднением древней царской власти, произошло восстановление олигархии, которая была вынуждена присоединиться к македонско-эллинскому союзу. Ахейский союз вернул себе приблизительно прежние владения; однако, Акрокоринф и Орхомен остались в руках македонских гарнизонов. Хотя новая симмахия оставила неприкосновенным суверенитет отдельных государств, а Македония, со своей стороны, тоже не изъявляла ни малейших притязаний на гегемонию, все же, несмотря на это,
1 Впрочем, ничего неизвестно относительно того, чтобы надежды на сложение долгов и передел земли были удовлетворены еще где-нибудь, кроме Спарты.
2 Более благосклонно судит Niese. Ук. соч., т. И, стр. 322 и сл., который усматривает в этом деянии Арата политическую необходимость.
3 Ср.: Delbrück. Geschichte des Kriegskunst, т. I, стр. 208 и сл.; т. II, стр. 11 и сл.; Kromayer. Antike Schlachtfelder, т. I, стр. 199 и сл. Ср. замечания Lammert'n. N. Jbb. f. d. Alt., 1904, стр. 195 и сл.; 252 и сл.; Roloffa. Probleme der antiken Kriegsgeschichte, 1904 и возражения Kromayer'я. Zu den griech. Schlachtfelderstudien, стр. 24.
403
македонское влияние распространилось вскоре на всю Элладу, кроме областей Этолийского союза, Афин и Элиды. Попытка этолийцев (при преемнике Антигона, Филиппе V (220 г.)) поколебать новый порядок вещей оказалась неудачной, несмотря на переход спартанцев на их сторону. После ужасной, опустошительной войны (так называемой Союзнической) вследствие истощения враждующих сторон был заключен всеобщий мир, основанный на признании наличных владений (конгресс в Навпакте) (217 г.). Этот мир был заключен отчасти под впечатлением только что разыгравшейся в Италии исторической борьбы между Римом и Карфагеном.