Во второй половине V в. до н. э. в философии и общественной жизни Греции появляется новое, так называемое софистическое, направление. Его появление было вызвано как ожесточенной борьбой идеологий, так и ростом общественного запроса на социальные знания. Потребность демократии и олигархии в теоретическом обосновании права на власть в полисе (особенно актуальная для демократии) требовала углубленного систематического изучения политических реалий. Кроме того, бурная жизнь полиса, его своеобразные политические институты ставили успехи граждан в зависимость от их политико-правовой подготовки, знания общественной психологии, умения выступать в качестве оратора. Обучать всему этому и брались софисты.
Оценивая софистику и ее место в истории общественной мысли, можно выделить несколько точек зрения. Согласно одной
из них, идущей еще от Сократа и его учеников, софистика — это «лжемудрость», ее носители — разрушители моральных ценностей, корыстолюбцы и шарлатаны, так что общественное мнение вправе относиться к ним крайне отрицательно. Согласно другому мнению, старшие софисты повторяли общераспространенные мнения, деятельность их ограничивалась практическими задачами, а значение состояло «исключительно в том, что они возвели в теорию то, чем руководствовалась практическая жизнь».1 Но тогда вызывает недоумение острота конфликта софистических идей с полисной традицией.
В настоящее время растет интерес к софистике как явлению политической мысли. Многие авторы, не отрицая практической направленности софистики, говорят о ее достаточно высоком теоретическом уровне. Написано огромное количество работ по различным аспектам греческой политической мысли, где упоминаются софисты. Обозначим некоторые проблемы.
Прежде всего, это проблема возникновения греческой политической теории. Практически все авторы говорят о достаточно высоком развитии политического сознания греков до середины в. Но можно ли говорить о возникновении политических теорий у предшественников софистов и натурфилософов — их современников? Некоторые исследователи отвечают на этот вопрос утвердительно: так, А. К. Бергер находит политическую теорию у Анаксагора,2 Э. Хавлок — у Демокрита.3 Однако является фактом, что большинство авторов говорит о софистике.
Для ответа на этот вопрос следует четко определить, что такое политическая теория, чем она отличается от других форм теоретического знания. Как ни странно, эта проблема не рассматривается ни в одном труде, посвященном древнегреческой политической мысли. Например, А. Джонс задачи своей работы определяет следующим образом: «...реконструировать... демократическую политическую теорию и затем определить, насколько афинский народ жил по этим принципам в практической жизни».4 Таким образом, автор не видит разницы между демократической конституцией Афин, демократической идеологией (как теоретическим обоснованием этого государственного устройства) и политической теорией (как формой научного знания). Э. Хавлок считает. возможным существование теории в виде афоризмов (у Демокрита), ссылаясь на якобы преобладающий в тот период устный характер традиции.5
Речь идет о политической науке и теории, поэтому следует четко разграничивать научные формы теоретического знания от ненаучных. Последние могут быть достаточно организованы. Так, политико-правовая доктрина, по определению О. Э. Лейста, включает в себя, по крайней мере, три компонента: во-первых, логико-философскую или иную (например, религиозную) основу — методологический стержень учения; во-вторых, выраженное в виде понятийно-категориального аппарата содержательное решение вопросов о происхождении государства и права, закономерностях их развития, о форме, социальном назначении и принципах государственного устройства, об основных принципах права, его соотношении с государством, личностью, обществом; в-третьих, программные положения, оценки существующего государства и права, политические цели и задачи.6
Здесь мы видим ряд отличий доктрины от теории: первая может быть и ненаучной; она непосредственно направлена на сохранение или преобразование существующего строя и в этих целях адресована классу или социальной группе.
Посмотрим, что такое политическая теория. Общепринятых определений нет (даже для точных наук),7 поэтому придется разобрать самые общие понятия. Известно, что общественное сознание включает в себя идеологию, науку (точнее, науки естественные и точные) и «обыденное сознание», одним из элементов которого является общественная психология.8 Идеология определяется как «совокупность идей и взглядов, отражающих в более или менее систематизированной форме отношение людей к окружающей действительности и друг к другу и служащих закреплению или изменению существующих общественных отношений».9 Идеология выступает в форме политических, правовых, религиозных, философских и других взглядов. Идеологий может быть столько, сколько в обществе социальных слоев.10 Идеология возникает как теоретическое мышление, вырабатывается и развивается «мыслящими представителями своего класса».11 Социальная психология, напротив, включает в себя «несистематизированные представления и идеи, а также социальные чувства и влечения».12 Некоторые исследователи выделяют политическую психологию и полагают, что она вме-
сте с политической идеологией составляет политическое сознание общества или класса.13
В «Философской энциклопедии» теория определяется как «форма достоверного научного знания, представляющего собой систему взаимосвязанных между собой утверждений и доказательств и содержащего методы объяснения и предсказания явлений данной предметной области».14 Это определение представляется недостаточным: не всякая теория гуманитарных наук способна на предсказание; кроме того, в истории наук есть теории, ошибочность которых была (или будет) доказана позже. Существуют и другие определения теории.15 Можно предложить следующее определение: теория — это строго организованная иерархическая система поддающихся проверке утверждений, объединенных вокруг общего принципа, включающая в себя законы и понятийно-категориальный аппарат, с помощью которых описываются и объясняются явления и закономерности материального или духовного мира. Соответственно политическая теория описывает и объясняет явления и закономерности политической жизни общества: проблемы возникновения и эволюции государства и его институтов, права, организации и функционирования государственной власти, политических отношений, а также политического сознания.
Несколько лучше исследованы вопросы строения теории. По мнению большинства исследователей, в основе теории лежит принцип. Далее следуют законы разной степени общности, понятия и суждения, а также, по мнению некоторых авторов, гипотезы и факты.16 Важное отличие теории — ее иерархическая структура и логические связи элементов. Теории бывают разных уровней, в том числе описательные и объяснительные. Кроме того, следует учитывать, что теорию можно рассматривать как завершенную (т. е. некий результат познавательной деятельности), при этом основное внимание уделяется ее структуре, или же как процесс формирования, развития и обобщения научного знания.
Таким образом, точное определение и разграничение основных понятий позволяет более тонко определить как общий вклад софистов в формирование общественных наук, так и характерные черты воззрений отдельных политических мыслителей этого периода древнегреческой истории. На примере старших софистов, таким образом, представляется возможность рассмотреть проблему возникновения отдельных научных теорий
и греческой политической науки, установить критерии классификации теоретических политических систем, в большом количестве возникавших в Греции в V в. до н. э., проследить их отношения с политической идеологией этого периода.
Развитию политической мысли в Греции способствовал, как отмечают исследователи, целый ряд благоприятных условий. Это — многочисленные города-государства, изменчивость их политических форм, по сравнению с «застывшей» варварской периферией, развитие колонизации, появление в VII—VI вв. новых политических форм (демократия, тирания). У софистов выработке аналитического отношения к полису способствовали и частые их переезды из города в город. Появление политических теорий ускорил начавшийся кризис полиса: ведь, по словам К- Маркса, «размышления над формами человеческой жизни, а следовательно, и научный анализ этих форм... начинается post factum, т. е. исходя из готовых результатов процесса развития».17
В условиях острой политической борьбы демократия больше, чем олигархия, нуждалась в теории государства и права. Идеология аристократии сложилась раньше и могла опираться на готовый уже материал: мифы, предания, эпос, историческую традицию об устройстве своего полиса. Демократическая идеология, не имея возможности опереться на традицию, ищет другие пути. Это и придание «демократического оттенка» древней царской власти (Aeschyl. Suppl. 366 sq.; 397sq.; 760sq.; Eur. Suppl., 352 sq.; Heracl., 422 sq.), и подчеркивание пагубности недемократических форм правления как для государства, так и для самого правителя (Aeschyl. Suppl., 900 sq.; Soph, Oed.-rex, 860 sq., Antig., 748—751; Eur. fr., 172 Nauck2). и сравнение с варварскими государствами, естественно, не в пользу последних (Aeschyl. Pers., 584 sq.; Her., VII, 101—105). Кроме того, достаточно рано появляется апелляция к «природе»; неудивительно, что проблема догосударственного состояния общества начинает интересовать мыслителей.
Возникающая наука об обществе нуждалась в определенной методологической основе. На наш взгляд, пресловутое «многознание» софистов объяснялось отчасти этим. Проблемы познания мира; место в нем человека; проблема критерия истины; соотношение «истинного» и «полезного», т. е., по-видимому, теоретических представлений и практической деятельности, — все это интересовало софистов. Софисты занимались проблемами специфики научного знания (Протагор, Горгий), интересовались «различением понятий» (особенно Продик). Все они занимались риторикой, многие — логикой, математикой, т. е. анали-
зировали способы аргументации, что, несомненно, способствовало становлению теории.
Первым шагом к созданию политической теории был отказ от сверхъестественного в объяснении общественных явлений. Как известно, первым из софистов заявил о невозможности знания о богах Протагор (Diog. L., IX, 51). Хотя репутацию атеистов имели почти все представители старшей софистики, полное отрицание существования богов было свойственно, насколько можно судить, лишь двум из них. Так, Продик объяснял возникновение человеческих представлений о богах обожествлением изобретателей и полезных для человека вещей (воды, хлеба, огня); возникновение религиозного культа ставится в связь с благами земледелия (фр. В 5). Если псевдоплатоновский диалог «Аксиох» отражает общий смысл учения Продика, то можно думать, что софист с Кеоса скептически относился к загробному существованию, а вследствие этого и к культу умерших (366 b). Отрицал существование богов и Критий, причем не только теоретически, но и на практике. Он участвовал в разрушении герм в 415 г., а в 404 г. без колебаний приказал оторвать от алтаря и увести на казнь Ферамена (Xen. Hell., II, 3, 48). По мнению Крития, удачу посылают людям не судьба или боги, «удача является союзником разумно мыслящим» (В 21). Богов он устами Сизифа объявляет выдуманной людьми «сладчайшей ложью» (В 25). Таким образом, в своем отрицании богов Критий был весьма последователен.
Из других софистов, опровергавших традиционные представления о богах, можно назвать Гиппия и Антифонта. Возможно, Гиппий не отрицал существование богов (Хеп. Mem.. IV, 4, 19), однако он критиковал обычные представления о них. На основании своих этнографических занятий он не считал божественным установлением, например, запрет кровосмесительных браков (ibid., 21). Не исключено, что обобщение софистических идей, которое Платон дает в «Законах», опирается на учение Гиппия: «...боги существуют не по природе, а в силу искусства и некоторых законов, причем в различных местах они различны сообразно с тем, какими каждый народ условился их считать при возникновении своего законодательства» (889e.— Пер. А. Н. Егунова). Что касается Антифонта, то из его космогонической теории (В 23—32) можно сделать вывод, что он не признавал учения о создании богами космоса. Причиной образования Вселенной он считал некий первовихрь (В 25; ср.: Aristoph. Nub., 378). По словам Оригена, Антифонт «отрицал провидение в книгах, озаглавленных „Об истине”» (В 12).18
Разумеется, софисты не были одиноки в своем религиозном скептицизме: и до них, и после многие мыслители выражали сомнение в тех или иных положениях религиозных верований. Но говорить о стройной и логически законченной системе взглядов можно, только начиная со старших софистов; в какой-то мере они являются предшественниками научного атеизма.
Мы видим, что в исследованиях софистов «мерой» человеческих поступков, общественных явлений выступает не божество, а сам человек. В «Истине» Протагор сформулировал этот основной принцип софистической гносеологии: «человек есть мера всех вещей, существующих, что они существуют, и несуществующих, что они не существуют» (Sext Adv. math., VII, 60). Протагор, как передает Эмпирик, считал, что «причины всего, что является, лежат в материи»; «материя текуча» (Pyrrh., I, 217 sq.); «душа же есть не что иное, как ощущение» (Diog. L., IX, 51).
Софист из Абдеры много занимался спецификой познания, в том числе научного. В своем сочинении «О науках» он, по словам Лаэрция, утверждал, что «о всякой вещи есть два мнения, противоположных друг другу» ... и «еще он говорил, что все истинно» (IX, 51). Согласно Платону, Протагор не признавал критерия истинности: «(хорошие представления) некоторые по незнанию называют истинными, я же признаю лишь одни лучшими, чем другие, но отнюдь не более истинными» (Theaet., 167 b). Это и другие высказывания софиста Платон сводит к утверждению, что знание есть ощущение и что «противоречить невозможно» (ibid; Euthyd., 286). Вслед за Платоном многие авторы говорят о крайнем релятивизме и субъективизме Протагора.19
Однако из того, что «о всякой вещи можно говорить за и против» (А 20), а каждое противоположное мнение не более истинно, чем другое, вовсе не следует вывод о «невозможности противоречить». Из этого следует, говоря современным языком, что ни одно теоретическое утверждение не может быть верифицировано по формально-теоретическим критериям. Это важный шаг, так как при общем созерцательном характере античного знания «даже самоочевидная истина... известная из многовекового опыта, получала в античности статус истинности только в том случае, если подтверждалась силлогизмом, т. е. была теоретически выведена».20
Критерий различения высказываний (суждений), поскольку он, по мнению Протагора, определенно существует (Theaet., 116 d), следует, таким образом, искать в другой области, а именно — в практической. К такому мнению приходят и некоторые другие авторы, например А. С. Богомолов: «Возникающий
релятивизм смягчается у Протагора за счет различения... „лучшего” и „худшего”, сводимых к жизни „по природе” и жизни „противоестественной” соответственно».21 В этом же сочинении «О науках» софист говорил о математике и других науках, полемизируя с теми, кто ими занимался. Судя по Аристотелю, Протагор доказывал, что науки рассматривают не чувственно воспринимаемое, а абстрагированные схемы (Met., II, 2, р. 997 b 32).
Проблемами гносеологии занимался и Горгий. Секст Эмпирик называет его, как и Протагора, в числе «отрицавших критерий» (истины. — Adv. math., VII, 5). В полуироническом сочинении «О несуществующем или о природе» Горгий, по словам Эмпирика, устанавливал три положения: «одно — именно первое— что ничто не существует; второе — что если что и существует, то оно непознаваемо для человека; третье — что если что и познаваемо, то все же, по крайней мере, непередаваемо и необъяснимо для ближнего» (Пер. А. О. Маковельского).22 Обосновывая последнее утверждение, софист говорит о том, что речь (слово) по своей природе не отражает окружающего мира и сущности вещей. «Ведь то, посредством чего мы сообщаем, есть слово; слово же не есть субстрат и бытие. Следовательно, мы сообщаем не то, что существует, но слово ... Слово не отражает внешнюю вещь. Сильно отличаются видимые тела от слов» (84—85).
Таким образом, Горгий углубляет мысль Протагора, показывая, что между человеческим разумом, ощущением и познаваемым миром стоит еще одна созданная людьми конструкция— язык. Софист из Леонтин нащупывает целый узел вопросов, на которые до сих пор пытается ответить наука: как соотносятся слова (язык) и «внешние вещи»; может ли слово отразить сущность предмета, его «субстрат»? Речь идет, в сущности, о знаковом характере языка, возможности различия между знаком и значением. Как и Протагор, Горгий не отрицает полностью существование критериев для различения теоретических высказываний. Он четко разделял «мнение» и «истину» (В 11 а 24), «быть» (т. е. положительную сущность вещи) и «казаться» (ее «отрицательную сущность», В 26). О соотношении разума и чувств, возможности правильного познания мира рассуждал Антифонт в «Истине» (В 1) ; Критий в книгах «Бесед» (В 40—42). У Гиппия Элейского, по-видимому, также было сочинение о науках (по истории математики? — В 12; В 17).
Все софисты, как известно, занимались языкознанием, разрабатывали способы аргументации. Протагор в сочинении «Ис-
кусство спорить» говорил о видах речи, родах слов, погрешностях в языке; согласно Лаэрцию, он разбирал здесь «новые способы выведения умозаключений относительно поставленных тем» (IX, 52—53; Aristot. Rhet., Ill, 5, 1407 b 6). Сочинение по теории ораторского искусства было и у Горгия (Diog. L., VIII, 58). Особенно славился в этой области Продик: древние авторы неоднократно упоминают его «науку о различении имен», особую тщательность в различении понятий, по мнению Аристотеля, иногда чрезмерную (Top., II, 6, 112 b 22; Plato Protag., 337 а—с, 340 a; Cratyl., 384 b). Занимался языкознанием Гипий (Plato. Hip. maj., 285 b; Hip. min., 368 b). Антифонт был прозван «поваром слов» (А 1); известно название его сочинения «Ораторское искусство». Название «Ораторские введения» зафиксировано и для Крития (В 43).
Софисты активно занимались этнографией, историей племен и народов, некоторые описывали политические устройства греческих городов. Об этом свидетельствуют сохранившиеся фрагменты и названия сочинений: у Протагора — название сочинения «О начатках человеческого общества» (А 1); у Горгия экскурс в «Защите Паламеда» (В 11 а 30); у Гиппия труд «Названия народов» и «вообще всяческая археология» (Plato. Hip. maj., 285 b);. y Крития «Политии» (В 32—37; А 22) и экскурс В; «Сизифе» (В 25); у Антифонта, судя по фрагментам, было много этнографических данных в труде «О единомыслии» (В 45—47). Все эти занятия старших софистов создавали методологическую основу и предпосылки для возникновения политических теорий.
Выше мы определили сформировавшуюся политическую теорию как строго организованную иерархическую систему поддающихся проверке утверждений, объединенных вокруг общего принципа, включающую в себя законы и понятийно-категориальный аппарат, с помощью которых описываются и объясняются, явления и закономерности политической жизни. Рассмотрим, исходя из этого, политические теории софистов, не забывая, что они находились в процессе становления.
Основной принцип софистических теорий — антропологизм, «понимание человека как высшего продукта природы».23 В софистических построениях много места уделяется законам— как законам природы, так и тем, по которым реально функционирует человеческое общество; Имеется развитой понятийнокатегориальный аппарат, используются высоко абстрагированные понятия, такие, как πόλις, δίκη, νόμος, δημοκρατία, ολιγαρχία, τυραννις и др.
Софистов интересовали проблемы человеческого общества с момента его возникновения. Они не идеализировали «естественное состояние» человечества. В отличие от своих предшест
венников — натурфилософов, они понимали, что догосударст-венное состояние людей представляет собой в социальном плане беззаконие и что для создания цивилизованного общества недостаточно одного материального прогресса, он непременно должен быть дополнен прогрессом социальным, в результате которого утверждаются право и закон. Некоторые софисты противопоставляли «закон» «природе», т. е. естественным правам людей. Условность, «искусственность» законов была для них очевидна: авторами законов они считали либо одного выдающегося человека, либо группу людей. Однако из этого противопоставления не следует отрицание софистами законности. Как сказано, софисты не идеализировали догосударственное состояние, были реальными политиками и поэтому высоко оценивали законы и государственность вообще, безотносительно к государственному устройству.
Наиболее разработанной политической теорией была созданная софистами договорная теория, логически связавшая основные моменты возникновения государства и права. Потребность в праве, доказывали софисты, не была заложена в человеке изначально. Они пытались объяснить, почему люди вступили в государственное общение, что приобрели или потеряли, став гражданами цивилизованного общества. До нас дошли от этого периода три теории договора: Гиппия, Антифонта и неизвестного софиста, которую Платон излагает в «Государстве»1· (358 е —359 a).24
Много внимания старшие софисты уделяли теоретическому обоснованию тех или иных форм государственного устройства. Создателем первой теории демократии справедливо называют Протагора, который рассуждал о равной причастности всех людей к политической добродетели. Олигархическую теорию создал другой представитель старшей софистики— Горгий Леонтинский. По его мнению, люди изначально не равны по природе, более слабые подчиняются сильным и управляются ими. В отличие. от апологетов тирании, софист считал, что сильные по природе или вследствие подготовки должны снисходительно относиться к слабым, не злоупотреблять своим превосходством.
Развитие олигархических идей шло в это время по направлениям идеализации спартанского устройства и разработки в соответствующем духе идеи о строе отцов (πάτριος, πολιτεία). Возникает ситуация, когда идеолог олигархии является одновременно автором теории, ничего общего с олигархической идеологией не имеющей. Таков Антифонт, с именем которого связывается разработка олигархического варианта «отеческого
строя» (Антифонт возглавлял олигархический переворот 411 г.). В созданной им теории Антифонт утверждал, что по природе нет разницы между варварами и эллинами, знатными и незнатными. Основное место в его теории занимает индивид, враждебный всякому государству, презирающий «надуманные» законы. У Крития также нет олигархической теории. Как идеолог он идеализировал спартанский строй, а на практике возглавлял протиранический режим 404 г. и, видимо, вполне разделял взгляды апологетов тирании.
Занимались софисты проблемами личности, мотивами ее поведения, говорили об идеально образованном гражданине.
Итак, старшие софисты выступали создателями первых политических теорий. .Но созданные ими теории сразу же оказались в состоянии конфликта с традиционной полисной идеологией, как олигархической, так и демократической. Демократическая идеология этого периода, в формирование которой внесли свой вклад Анаксагор, Демокрит, Перикл и многие другие, была формой теоретически систематизированной, но отнюдь не научной. Ее духовной основой был культ общинно-гражданской сущности, выражавшейся прежде всего в почитании общеполисных богов. Кроме того, если идеология как теоретическая система должна учитывать состояние общественной психологии на данный момент (каково бы ни было мнение отдельных идеологов), то наука в своем развитии не сделает и шага, если будет опираться на истины «здравого смысла».
Отказ от сверхъестественного (хотя необходимости религии софисты не отрицали), радикальная переоценка ценностей, демонстративное, с точки зрения обыденного сознания, пренебрежение существующими представлениями, — все это вместе взятое явилось приметой возникающей науки об обществе. Здесь следует учитывать и психологический момент. Как замечает А. С. Арсеньев, существенно новая теоретическая концепция всегда выступает как новый способ мышления о мире. «Возникает новый способ мышления о мире и одновременно новый мир, ибо тот мир, который видит субъект теперь, существенным образом отличается от того, который он знал раньше», этот новый мир к тому же «кажется ему произведением его собственного изменившегося мышления».25 Естественно, это вызывало критическое отношение к полису не только самих софистов, но их учеников и слушателей.
Подводя итоги, отметим, что до софистов существовала развитая политическая идеология (как олигархическая, так и демократическая), которая была теоретически систематизированной, но не научной формой знания об обществе. Старшие софисты занимались разработкой общенаучных проблем и вопро-
тов и создали методологическую основу общественных наук. Ими были созданы первые политические теории, которые вполне отвечают современным представлениям о теории, ее структуре, понятийном аппарате. В своих теоретических обоснованиях сами софисты, как правило, не выходили за рамки полиса. Но конфликт с традиционной полисной идеологией и психологией был «запрограммирован» уже в самом подходе софистов к политическим реалиям общества. Появление новой формы теоретического знания, именно научной, и попытки практического воплощения софистических идей способствовали преодолению полисных рамок.