Когда господин объявил Андрбклу, что намерен сослать его на мельницу,
где он всю жизнь, закованный в цепи, будет вертеть жёрнов, Андрокл
решил бежать. Последнее время жизнь его стала совершенно невыносима.
Его прежний хозяин, в доме которого он родился и вырос, относился
к нему довольно хорошо. Заметив в мальчике живой ум и способности,
он поручил рабу-педагогу обучить его чтению, письму и счёту. Затем
отдал его в помощники своему отпущеннику — врачу, лечившему заболевших
рабов. Под руководством хорошо знавшего медицину грека Андрокл быстро
научился ухаживать за больными, перевязывать раны, составлять из
целебных трав лекарства. Он знал, что многие знаменитые врачи были,
как и он, по рождению рабами, и мечтал со временем усовершенствоваться
в медицине, выкупиться на свободу и стать уважаемым человеком.
Но мечтам его не суждено было сбыться. Старый хозяин умер, всё имущество
перешло к его сыну. Молодой человек, как и огромное большинство
жителей Рима, сильно увлекался бегами. Он и сам держал дорогих лошадей
и гордился своим умением править не только парой, но и четвёркой
коней, запряжённой в лёгкую двухколёсную повозку. Дни бегов он с
раннего утра до вечера проводил в цирке, чтобы не пропустить ни
одного из 20 или 24 заездов.
Когда устраивавший бега магистрат бросал платок, подавая знак к
началу состязаний, и на арену выезжали четыре колесницы, он забывал
всё на свете. Он видел только зелёную колесницу, которой правил
одетый в зелёную тунику возница. Если к концу седьмого и последнего
круга она вырывалась вперёд и первая подходила к проведённой мелом
черте, он вопил от восторга. Но если первым приходил наездник в
голубом, белом или красном, он сокрушался так, будто неприятель
стоит у ворот Рима. Известных наездников, одержавших по тысяче и
более побед, и их коней, из которых некоторые выиграли для своих
хозяев по сотне призов, он почитал, как каких-нибудь богов. Он не
жалел денег на сооружение им статуй и почётных надписей, в которых
перечислялись их победы с парой, четвёркой или восьмёркой коней.
Увлечение бегами и кутежи в обществе знатной молодёжи постепенно
истощили средства хозяина Андрокл а. Окончательно подорвал он своё
состояние, когда, занимая должность эдила, сам устраивал бега. Ему
пришлось уплатить около 800 тысяч сестерциев главам беговых партий,
которые содержали конюшни, коней и наездников и сдавали их магистратам
для устройства бегов.
Обеднев, он распродал значительную часть своего имущества. В число
проданных рабов попал и Андрокл. Его купил управляющий домом одного
сенатора. Сенатор был назначен наместником в Африку и желал взять
с собой раба, опытного в уходе за больными.
Новый хозяин оказался чванливым, вспыльчивым и жестоким. Он считал,
что всякий не римлянин, а тем более раб должен трепетать от одного
его взгляда. Если раб позволял себе в его присутствии улыбнуться,
вздохнуть, сказать что-нибудь, он сейчас же приказывал пороть «виноватого».
Андроклу, человеку образованному и пользовавшемуся известным уважением
в доме прежнего господина, приходилось особенно трудно. Новый хозяин
думал, что знания делают раба строптивым. Чтобы «смирить» Андрокла,
он постоянно подвергал его разным унижениям и наказаниям. Андрокл
знал, что если, попытавшись бежать, он будет пойман, его ждёт страшная
участь. Всё же решил он отважиться на побег, лишь бы не попасть
на мельницу, где самые выносливые быстро превращаются в калек и
умирают.
Случай помог ему. Наместник получил известие, что его доверенный
раб, отосланный с поручением, в дороге сильно заболел и нуждается
в помощи. Вызвав к себе Андрокла, он приказал ему немедленно отправиться
к больному и не отходить от него, пока тот не поправится.
Получив от раба-казначея небольшие деньги, Андрокл вышел из Карфагена
с твёрдым намерением не возвращаться обратно. Долгое время шёл он
по направлению к югу и, наконец, дошёл до пустыни. Здесь уже не
было ни городов, ни римских вилл, кое-где стояли лишь пограничные
крепости и бродили кочевники.
Измученный жарой, Андрокл набрёл на небольшую пещеру, вошёл в неё
и заснул.
Вдруг он проснулся от страшного рычания и увидел входившего в пещеру
огромного льва. Бедняга уже приготовился к смерти, когда случилось
нечто неожиданное: подойдя к Андроклу, лев протянул ему окровавленную
лапу, из которой торчал вонзившийся между когтей шип. Лев как бы
просил о помощи. По-видимому, раньше он жил у одного из цирковых
дрессировщиков и привык к людям. Несколько оправившись от испуга,
Андрокл ловко вытащил шип, промыл и перевязал рану. Лев сразу почувствовал
облегчение, растянулся и заснул.
Три года прожил затем Андрокл в пещере со своим четвероногим другом.
Он питался дикорастущими плодами и охотился на мелких животных с
помощью самодельного лука. Нередко и лев делился с ним своей добычей.
Наконец, эта уединённая жизнь стала ему невыносима. Он надеялся,
что господин счёл его мёртвым и прекратил преследование. Андрокл
решил дойти до ближайшего порта и наняться матросом на какой-нибудь
корабль, идущий в Грецию. Там он мог бы зажить свободным человеком,
зарабатывая на жизнь врачебным искусством. Выбрав время, когда лев
был на охоте, он вышел из пещеры и пошёл к северо-востоку.
Но на третий день пути он встретил группу солдат. Тогда как раз
по всем дорогам было расставлено много солдатских постов для борьбы
с многочисленными разбойниками. К разбойникам уходили беглые рабы,
согнанные римлянами с земли крестьяне или бедняки, разорённые богатыми
соседями.
Солдаты задержали Андрокла, приняв его за разведчика какого-нибудь
разбойничьего отряда, и доставили в Карфаген. Долго не хотел он
назвать себя, но плети и пытки заставили его признаться, что он
раб. Наместник провинции решил отправить его в Рим, куда уже возвратился
его господин. Закованный в цепи Андрокл был посажен на корабль вместе
с наиболее сильными из захваченных разбойников. Они предназначались
для выступления в гладиаторских боях — обычной участи преступников,
осуждённых на смерть.
Андрокл знал, что ему нечего ждать милости от его жестокого господина.
Скорее всего хозяин распорядится бросить его на съедение зверям
или тоже отдать в гладиаторы. Андрокл предпочёл бы последнее. Нередко
бывали случаи, когда зрители требовали свободы особенно отличившемуся
гладиатору. А требованию собравшегося в амфитеатре народа обычно
не смели противиться даже императоры. Они знали, что великолепные
зрелища в театрах, амфитеатрах и цирках — лучшее средство отвлечь
простой народ от борьбы с богатыми. Пока римляне прославляли их
за щедрость в устройстве игр, правители могли быть спокойны. Поэтому
они не решались раздражать зрителей отказами освободить их любимцев.
И хотя профессия гладиатора считалась позорной, Андрокл, живя в
Риме, встречал нескольких бывших бойцов, добившихся свободы и богатства.
Он надеялся, что, если господин отдаст его в гладиаторскую школу,
он, крепкий и закалённый жизнью в пустыне, может быть, перенесёт
все испытания и со временем заслужит благосклонность римлян.
Но господин, озлобленный бегством Андрокла, решил бросить его на
съедение зверям. Долго томился он в тюрьме, ожидая дня игр. Наконец,
они были объявлены. В Рим были свезены со всего мира звери: слоны,
обезьяны, бегемоты, носороги, зубры,
медведи, львы, тигры, пантеры. Одни из них, обученные дрессировщиками,
будут показывать разные фокусы, другие — сражаться друг с другом
и с охотниками, которые, как и гладиаторы, учились своему делу в
специальных школах; остальным будут брошены на съедение те беглые
рабы и разбойники, которых не взяли в гладиаторы.
Наступил второй день семидневных игр, который для Андрокла должен
был стать последним. Закованного в цепи, его с группой других заключённых
повезли к амфитеатру. Чем ближе они подъезжали к огромному зданию,
тем гуще становилась толпа. Здесь были и римляне в белых праздничных
тогах, и галлы в длинных штанах, и сирийцы в пёстрых одеждах. Были
и случайно заехавшие в Рим германцы, сарматы, парфяне. Все спешили
к амфитеатру, пробираясь между лавчонками, где продавались дешёвые
закуски для зрителей. Кругом сновало множество гадателей, звездочётов,
магов, громко предлагавших прохожим за небольшую плату предсказать
им будущее, продать амулет или составить заклинание к демонам. Иногда
попадались носилки сенатора, знатной женщины
или богатого вольноотпущенника, впереди которых шли рослые рабы,
расталкивающие народ.
В амфитеатре Андрокла заперли в обширном помещении под полом. Отсюда
в нужную минуту с помощью машин на арену поднимали зверей, охотников
и осуждённых.
Наконец, приведённая в действие машина доставила на арену Андрокла
и ещё остававшихся в живых заключённых. Был уже вечер, и не имевший
потолка огромный цирк был залит светом луны. Но гораздо ярче был
свет многочисленных факелов. Андрокл увидел множество глаз, устремлённых
на него. Внизу у покрывавшего пол высокого настила, подиума, он
разглядел балдахин императорской ложи, места сенаторов и знатных
иноземцев, дальше четырнадцать скамей всадников и, наконец, поднимавшиеся
ввысь, разделённые проходами и лестницами, ряды скамей, где сидел
простой народ, а на самом верху — места, отведённые женщинам. Проведённая
по вделанным в стену трубам, смешанная с благовониями, вода приятно
охлаждала воздух.
Андрокл лишь беглым взглядом окинул, амфитеатр, когда с разных сторон
на арене стали появляться группы зверей — медведей, леопардов, львов.
Давно не кормленные, они рыча смотрели на людей и были готовы на
них броситься. Андрокл невольно зажмурился.
И вдруг он почувствовал, как об его тело трётся жёсткая шерсть,
а его ноги лижет шершавый язык. Открыв глаза, он увидел льва, который
смотрел на него. Сомнений не было: это был его друг из африканской
пустыни. Он узнал его и радовался встрече. Андрокл бросился к льву
и обнял его за шею. При таком невиданном зрелище весь амфитеатр
на секунду замер, а затем раздался гром аплодисментов. Подозвав
Андрокла, император заставил его рассказать свою удивительную историю.
Зрители в один голос потребовали, чтобы Андрокла освободили и подарили
ему льва. Император поморщился, но согласился. Это было встречено
шумным одобрением.
Когда Андрокл вывел из цирка своего льва, уже весь город знал о
необычайном событии. Со всех сторон его зазывали в таверны, угощали,
предлагали ему деньги, бросали в льва цветами. Было трогательно,
что зверь оказался благороднее и милосерднее римского сенатора,
проконсула Африки.