— Не укажешь ли ты мне, друг, недорогую таверну поблизости? — обратился
высокий белокурый молодой человек в галльском плаще и штанах к бедно
одетому старику с умными, живыми глазами, судя по наружности, греку.
— Идём со мной, — предложил тот. — Я и сам намеревался закусить и выпить
после трудового дня. Таверна прямо против нас, видишь — на вывеске
изображён Меркурий, а рядом надпись: «Здесь Меркурий обещает барыш,
Аполлон — здоровье, Септуман (это хозяин таверны) — приют и обед.
Тот, кто войдёт, наверно, не прогадает. Заметь это, путник, кто
бы ты ни был».
Собеседники вошли в таверну и, расположившись в полутёмной комнате,
попросили дешёвого вина, варёных бобов и рыбного соуса. Новые знакомые
разговорились.
— Ты, видно, только что пришёл в Арелату ? — спросил старик-грек. —
Откуда ты и что намерен здесь делать?
— Меня зовут Квинт. Кандйдий Бенигн, — ответил тот, — я римский гражданин.
Мой отец происходит из галльского племени римов. Он 25 лет прослужил
в римской армии, в третьей галльской когорте. Он сражался с германцами,
а затем, уже при императоре Траяне, воевал с даками. Когда. мой
отец ушёл в отставку, он получил римское гражданство для себя и
детей. Его даже освободили от податей и повинностей и дали участок
земли на Рейне. Ведь ради таких наград и идут провинциалы в римские
вспомогательные войска; иначе, ты сам знаешь, простому человеку
не выйти в люди.
— Ты прав, — сказал грек. — Значит, ты — сын земледельца.
— Нет, отцу не повезло. Земля оказалась болотистой, урожай приносила
небогатый. Тогда на. скопленные во время службы деньги отец решил
открыть торговлю дорогими гончарными изделиями. Вначале дело пошло
неплохо. Солдаты шестого легиона, лагерь которого был поблизости
от нашего участка, охотно раскупали товар, но потом легион перевели
в Британию, а местные жители, бедные крестьяне, не покупают дорогой
расписной посуды. Они довольствуются той, которую изготовляют сами
по стародедовским образцам. Дела пошли всё хуже и хуже. Отец разорился.
Нам, детям, пришлось искать самим средств к жизни. Когда-то я мечтал
поступить в прославленную школу красноречия в Августодуне, городе
эдуев, стать юристом, оратором или писателем. Ведь немало известных
людей вышло из школы Августодуна. Вся империя знает их имена. Но
пришлось учиться ремеслу, чтобы заработать на жизнь. Теперь я стал
неплохим плотником и вот с далёкого Рейна пришёл Сюда к вам, в Арелату.
Ведь это один из крупнейших городов Галлии. Слышал я, что здесь
на постройке кораблей всегда требуются плотники.
Город, кажется, оживлённый и многолюдный. Я уже видел, какие здесь
богатые здания и как много судов стоит у пристани. Работу, наверное,
можно будет найти. Но тяжело мне думать, что я стал простым ремесленником.
Другие сыновья ветеранов становятся состоятельными землевладельцами,
членами городских советов, магистратами, иногда даже римскими всадниками.
Теперь дети бывших товарищей отца отвернутся от меня при встрече.
Ведь человек, работающий своими руками, ремесленник, в глазах уважаемых
людей не лучше раба. По их мнению, у него нет ни чести, ни разума.
Себя они считают почтенными людьми, а мы — «маленькие люди», с нами
можно делать что угодно: и зверям бросить в цирке, и на кресте распять,
как рабов. Всякий, кто стоит выше, ждёт от нас раболепства и угодничества. —
Кандйдий тяжело вздохнул и задумался.
Старый грек некоторое время глядел на него с усмешкой. — Перестань,
мальчик, ты и сам не знаешь, что говоришь! — сказал он наконец. — Я,
наверное, втрое старше тебя и во много раз больше тебя видел и испытал.
Зовут меня Андриск. Я родом из Эфеса и, как мой отец и дед, — скульптор.
Мы делали статуэтки богов и высекали из мрамора саркофаги с изображениями
картин весёлой жизни в загробном мире. Последние годы эти саркофаги
раскупались нарасхват. Людям живётся тяжело, и они хотят верить,
что хоть после смерти узнают радость.
Наши изделия мы сбывали в разные страны. Однажды я сам отправился
с кораблём в Галлию. По дороге на нас напали пираты. Капитана и
часть матросов перебили, а остальных матросов и пассажиров продали
в рабство. Напрасно кричали мы, что мы — свободные люди, и взывали
к справедливости императора. Никто не слушал нас. Богатые люди нуждаются
в рабах, и ради них правительство смотрит сквозь пальцы на дела
пиратов.
Меня купил подрядчик, который брал заказы по внутренней отделке
домов. У него были рабы — скульпторы, живописцы, специалисты по мозаике.
Часть его рабов работала в мастерской. Они изготовляли статуи и
барельефы для украшения стен и садов в домах богатых заказчиков.
Вначале хозяин, не зная ещё, каково моё умение и способности, поручал
мне лишь самую простую работу каменотёса. Затем перевёл меня в мастерскую,
а потом стал посылать надсмотрщиком на отделку домов. Тут я нагляделся
на жизнь бездельников-богачей. Правильно говорит пословица: «Богатые
дома, украшенные колоннами и драгоценностями, скрывают позор своих
господ».
Когда я работал в мастерской, я подружился с одним человеком — замечательным
мастером по отделке драгоценных камней. Он поставлял нашему хозяину
глаза из камней для статуй. С ним мы о многом говорили. Он тоже
был грек и у себя на родине часто слушал речи философов. Он говорил,
что только труд достоин уважения, потому что он приносит пользу
людям.
Я теперь думаю так же, как и тот грек.
На своих гробницах труженики с гордостью пишут, что они всю жизнь
были бедны и честно работали. А если у них есть средства поставить
себе скромное надгробие, они изображают на нём орудия своего труда:
крестьяне — плуг, ремесленники — свои инструменты.
Слова и мысли Андриска произвели на Кандидия большое впечатление.
Андриск, хорошо знавший многих ремесленников города, посоветовал
ему обратиться к богатому владельцу деревообделочной мастерской
— Апронию Максиму.
Расставаясь с Андриском, Кандидий узнал, где живёт его новый друг,
и обещал придти к нему и рассказать, как он устроился в Арелате.
По совету Андриска Кандидий на следующее утро отправился в мастерскую
Апрония и спросил у надзирателя — хозяйского отпущенника, — не найдётся
ли для него работы. Мастерская была сравнительно большая, в ней
работало человек тридцать. Там работали рабы Апрония и других господ,
которые сдавали их в наём. Рабы отдавали господам большую часть
своего заработка. Остальные были свободные наёмные работники. В
их число был принят и Кандидий.
Мастерская производила разные изделия из дерева. Каждый работник
имел свою определённую специальность. Одни делали носилки, в которых
рабы носили по улицам своих богатых господ, другие — ложа, на которых
те возлежали за столом, третьи — маленькие скамеечки, четвёртые
— колёса для повозок и т. д.
Вскоре Кандидий узнал, что такая же строгая специализация была ив
других ремёслах. Так, среди кожевенников были: особые дубильщики
кожи, специалисты по выработке мехов для вина, седельщики, сапожники,
изготовлявшие исключительно солдатские сапоги, сапожники, делавшие
особые виды сандалий, и т. д.
На обработке шерсти были заняты шерстобиты, сукновалы, валяльщики
фетра, прядильщики, ткачи, красильщики шерсти, мастера по изготовлению
плащей для солдат и многих других предметов. Зато каждый хорошо
знал своё дело и, несмотря на то, что орудия, которыми он пользовался,
были очень просты, исполнял его мастерски. Тонкие, окрашенные пурпуром
во всевозможные оттенки красного и лилового цвета и расшитые золотом
ткани, золотая, серебряная и бронзовая посуда, украшенная искусной
чеканкой; покрытая красным лаком, художественно расписанная керамика;
оружие и много других прекрасных вещей — выходили из подобных мастерских..
Трудно приходилось первое время Кандидию. Заработок его был очень
мал, его едва хватало на хлеб и овощи. На большее работники не могли
рассчитывать. Ведь стоило им заикнуться о прибавке, как хозяин грозил
их прогнать и купить вместо них рабов, Но Кандидия поддерживала
дружба Андриска.
Когда Кандидий ближе сошёлся с товарищами по ремеслу, он узнал,
что многие из них разделяли взгляды его друга. Ремесленники гордились
своей работой. Они высоко ценили и уважали тех, кто достиг в ней
большого искусства.
Кандидий полюбил своё ремесло и старался совершенствоваться в нём.
Постепенно он стал одним из лучших плотников Арелаты и заслужил
глубокое уважение товарищей. Со временем он женился и открыл собственную
мастерскую. Но самым счастливым днём его был день, когда после долгих
усилий, поисков и трудов он сделал то, что удавалось лишь немногим
мастерам — водяной орган, на котором будут играть искуснейшие музыканты.
Когда орган был готов и Кандидий услышал его чистый звук, он снова
вспомнил речи своего — уже давно покойного — друга Андриска. Он
думал, что всё, что создали каменщики, скульпторы, живописцы, ювелиры,
кузнецы, оружейники, гончары, дойдёт до отдалённых потомков и он»
будут удивляться их искусству тогда, когда забудут имена богатых
бездельников, для которых это создавалось. Кандидий дожил до преклонных
лет, и, когда он умер, плотники воздвигли ему надгробие с надписью.
В этой надписи простые люди выразили своё уважение к человеку труда:
«Квинту Кандидию Бенигну, плотнику. Он был учёным и обладал величайшим
прилежанием и искусством в своём ремесле. Лучшие мастера всегда
называли его своим учителем. Здесь не было никого, кто бы мог его
превзойти. Не было никого, кто подобно ему смог бы сделать водяной
орган. Он был весёлый сотрапезник и умел хорошо угостить друзей.
Он любил учиться и был скромным и кротким человеком».