Эпоха тирании длилась в Афинах почти сорок лет. Оценке этого явления посвящено огромное количество литературы, в которой сегодня доминирует, как мы не раз имели возможность в том убедиться, негативное отношение к тирании и стремление не признавать за ней никакого позитивного значения169. Это отношение вызвано неприязнью современных исследователей к любым формам единоличной власти и несет на себе явный идеологический отпечаток. Нам представляется, что ради приближения к исторической истине следует отказаться от современных политических стереотипов и взглянуть на явление древней греческой тирании с позиций не нашей, а той эпохи. Очевидно, не следует видеть в каждом единоличном правителе непременно маленького Гитлера или Сталина — такая тенденциозность не делает чести исторической на-
уке. Писистрат не должен нести ответственность за маниакальных диктаторов двадцатого века. Поэтому мы попытались взглянуть на афинскую тиранию как на продукт своей эпохи и рассмотреть ее в контексте ментальных условий того времени.
Прежде всего мы видели, что в архаику слово «тирания» отнюдь не имело еще однозначно негативного смысла и означало лишь единоличную харизматическую власть, приобретенную силой и при поддержке простого народа. Эта власть опиралась на поддержку широких слоев населения и на религиозную харизму. Она следовала модели древней царской власти «темных веков» и подражала некоторым восточным образцам «богоизбранных» монархов-узурпаторов. Обладание тиранической властью было заветной целью многих честолюбивых аристократов, сулило им славу, богатство и открывало простор для личных амбиций. Негативное отношение к тирании происходило из среды конкурирующей, потерпевшей политическое поражение аристократии, и носило сугубо личный характер, за исключением, пожалуй, одного Солона с его новым политическим мышлением.
В Афинах общественное мнение было настроено в пользу тирании и эту власть ждали уже начиная с архонтства Солона. Последующая борьба партий подготовила для нее благоприятную почву. В этой борьбе сплелись воедино различные факторы: личное честолюбие и борьба за власть ведущих аристократических группировок, экономические проблемы и социальные противоречия. Все вместе эти факторы и стали причинами возникновения тирании, как средства разрешения насущных проблем. В самый разгар борьбы между «старой» и «новой» знатью к власти пришел лидер большинства Писистрат, который выступил как вождь народной партии170. Народ санкционировал его приход к власти и поэтому он считал свое положение законным и легитимировал его исключительно волей народа и своей религиозной харизмой. Именно эта легитимация была опорой его власти, а не солдаты и насилие, как иногда это представляют историки171. Поэтому Писистрат дважды легко
изгонялся своими противниками и дважды легко возвращался к власти. Только в третий раз он был вынужден применить силу, но обратил ее не против народа, а против тех самых знатных конкурентов, которые его изгоняли. Ни о какой гражданской войне против полиса не может быть и речи172. Неверно также утверждение, что власть Писистрата была незаконной и нелигитимной 173. Нельзя применять к той эпохе современные политико-правовые категории: с позиций того времени, власть Писистрата была даже более легитимной, чем любая государственная должность, т. к. она произошла от божества, а не от человеческого выбора. Эта власть в силу своего божественного происхождения не нуждалась ни в какой должности или юридической легитимации.
В истории афинской тирании следует различать по меньшей мере три крупных периода: правление Писистрата; совместное правление его сыновей; правление Гиппия. Власть Писистрата опиралась не на должность, а на его харизму. Поэтому такое огромное значение в его политике придавалось религиозной пропаганде его «богоизбранности» и исключительности. Всю свою деятельность он представлял как особую миссию, как служение своей покровительнице, богине Афине. Внешний имидж и политика Писистрата во всем следовали гомерской модели царской власти. Власть тирана, также как и власть гомеровских басилеев, осуществлялась неполитическими методами. Фактически Писистрат восстановил эту древнюю царскую власть и старательно ее во всем имитировал. Он сохранил все полисные институты и формально политическая жизнь продолжалась, только теперь уже под его контролем. Как и подобает «богоизбранному» монарху, все важнейшие сферы (культ, война, судейство) он взял на себя или поставил под свой контроль. Тем не менее при нем же сформировалась агора как центр гражданской активности и политической деятельности города. Лишены смысла современные упреки Писистрату в том, что он за время своего правления не провел никаких направленных в будущее реформ174. Эти упреки более уместны по отношению к современным политикам, чем к тирану архаической эпохи. Писистрат легитимировал себя как царь, а не как законодатель и реформатор. Он стремился восстановить гармонию старого доброго прошлого, а не строить новое
будущее. Его практической целью было обеспечить мир и порядок при уже существующих законах и представить себя в качестве доброго и справедливого царя былых времен. Поэтому современные критерии к нему неприменимы.
Проводя политику «золотой середины» Писистрату удалось воплотить в жизнь солоновский идеал социальной меры. Законы Солона не могли обрести силу сами по себе, без властного принуждения и поэтому совершенно прав И. Блейкен, когда говорит, что Писистрат в известном смысле спас дело Солона175. Тиран не в теории, а на практике сделал всех равными перед законом и тем самым как бы уравновесил противоположные социальные полюса. Вместе с тем ему удалось удовлетворить насущные интересы различных социальных групп. Его отличие от Солона состояло в том, что Солон стремился политизировать афинян и вовлечь их в коллективную гражданскую деятельность, а Писистрат, наоборот, всю политику взял на себя, а граждан деполитизировал и обращал их внимание на их собственное хозяйство. Но здесь он следовал уже несолоновскому, а гомеровскому образцу. В центре своей политики Писистрат поставил покровительство крестьянству, благосостояние которого за годы тирании заметно возросло. При этом не только крестьянство, но и другие категории трудового населения выиграли от его политики и улучшили свое положение. Поэтому неудивительно, что благодаря религиозной пропаганде Писистрата, а также целой системе мифологических ассоциаций и образов, его правление в народной памяти отложилось как «золотой век».
Правление Писистратидов было логическим продолжением политики их отца. Достигнутое при Писистрате экономическое и культурное процветание Афин продолжалось и приносило все новые плоды. Власть тирании оставалась стабильной и популярной. Однако Писистратиды отличались от отца тем, что они уже не имели никакой особой религиозной харизмы и являлись не «богоизбранными» правителями, а наследственными монархами. Это, безусловно, принижало статус тирании и существенно уменьшало ее легитимацию, что, впрочем, не мешало ей прекрасно существовать еще некоторое время. Перелом, произошедший после убийства Гиппарха, качественно изменил характер тирании. Теперь эта власть впервые приобрела негативную направленность. Возможно, что во многом именно под влиянием этого последнего впечатления от тирании
сложился позднее негативный образ тирании в целом. Правда, и здесь следует отметить, что террор Гиппия касался только аристократии и не затрагивал народ176.
Говоря об историческом значении тирании, следует отметить, что она совместила в себе целый комплекс различных факторов и явлений и поэтому нельзя все свести только к низменному эгоизму, авантюризму и честолюбию тиранов, как это часто делается в научной литературе177. Безусловно, эгоизм и личный авантюризм были движущей силой, внутренним стимулом тирании, но нельзя отрицать и ее позитивного значения и отказывать ей в благоразумной социальной политике. Современный опыт ряда стран, переживающих в настоящее время кризисные явления, наглядно показывает, что по-настоящему эгоистические политики не заботятся о благосостоянии народных масс и не стараются улучшить их положение, как бы те ни бедствовали. Причем это удивительным образом сочетается не с тиранией, а с так называемой «молодой демократией». Писистрата же никак нельзя упрекнуть в таком современном эгоизме. Конечно, он заботился прежде всего об укреплении своей власти, но делал это не путем насилия, а путем удовлетворения важнейших потребностей различных социальных групп. Это была действительно мудрая политика, в которой сочетались личные амбиции и общественная необходимость178. Объективно тирания была важным этапом на пути становления полиса: она уменьшила влияние аристократии и привела к нивелировке всех сословий перед лицом закона179. Ассоциации с «золотым веком» мог вызвать уже один тот факт, что в обществе прекратились бесконечные смуты и борьба за власть. Несколько десятилетий мирного развития и стабильности в государстве создали прекрасные предпосылки для расцвета экономики и культуры.
В экономической области афинская тирания укрепила и расширила слой среднего крестьянства, ставшего вскоре основой нового полисного строя; она способствовала развитию ремесла, торговли и росту благосостояния многих граждан. При этом значительно вырос и окреп слой «новых людей». Уже многократно отмечалось,
что тирания, как правило, возникала в экономически развитых городах, где появлялись новые формы богатства и «новые люди» вступали в борьбу за перераспределение власти180. Скорее всего, именно поэтому тирания в Афинах возникла значительно позже, чем в других городах, т. к. Афины в то время отставали в экономическом развитии и достигли соответствующего уровня много позднее181. Во всяком случае, правление Писистрата и его сыновей благотворно повлияло на торгово-ремесленную сферу и положение «новых людей». Очевидно, что теми же социально-экономическими причинами объясняется и недолговечность тирании: когда кризис был преодолен, а насущные потребности удовлетворены, окрепшие крестьяне, ремесленники и «новые люди» перестали нуждаться во власти тирана и их поддержка ему значительно ослабла. Тогда-то и появился шанс для единственного недовольного сословия — аристократии. Знать не могла смириться с подчиненным, второстепенным положением и она по-прежнему претендовала на власть и ведущие позиции в обществе182. Поэтому, когда Алкмеониды предпринимали свои попытки свергнуть Гиппия, народ оставался пассивным зрителем. Он не имел ничего против тирании, но и не нуждался в ней больше.
Весьма интересные процессы происходили в культурной жизни Афин эпохи тирании. Здесь наблюдаются одновременно два ведущих явления: активная религиозная деятельность, с одной стороны, и расцвет всех видов ремесел и искусств, с другой стороны. Повышенный акцент на религии был вызван харизматической легитимацией власти Писистрата и его соответствующей пропагандой. При его сыновьях религиозный запал заметно снизился, т. к. они не обладали уже такой харизмой, как их отец. Искусство при Писистратидах начало приобретать все более профанный, светский характер. Культовая и строительная деятельность тиранов способствовала тому, что официальная религия при них стала более открытой для всех и приобрела общественный, государственный характер183. Значение локальных аристократических культов падало и росло значение общегосударственного культа, объединявшего воедино всех граждан полиса. Исключительно важную роль при этом играл возвеличенный тиранами культ Афины —
покровительницы не только правителей, но и всего города. Афина стала объединяющим религиозным началом, символом государства184. С другой стороны, увлечение Писистратидов мистицизмом, расцвет орфизма, мистерий и дионисийства углубляли индивидуальные, сугубо личные формы религиозности. Их распространение служит явным показателем недостаточности официальной гомеровской религии и свидетельствует о стремлении компенсировать ее ущербность различными мистическими поисками. Тем не менее в целом успех религиозной пропаганды Писистрата, признание обществом его харизмы и мифологическое осмысление его правления как «века Кроноса» свидетельствуют о том, что традиционная религия еще владела умами большей части афинского населения того времени.
Несмотря на кажущийся подъем религиозности, со временем все более заметной становилась и противоположная тенденция. Ее развитие во многом подталкивалось тем, что религия и искусство при тиранах стали средствами политических манипуляций и пропаганды. С помощью таких манипуляций Писистрат пришел к власти и с их же помощью он ее постоянно легитимировал и рекламировал. Но не он один в то время использовал религию в политических целях: просто шокирующим примером религиозной манипуляции был подкуп дельфийского оракула Алкмеонидами. Забавна, например и такая деталь; Писистратиды на фасаде храма Афины в Акрополе поместили рельефные изображения битвы богов с гигантами и почти одновременно с ними такие же рельефы на ту же тему поместили А\кмеониды на фасаде отстроенного ими храма в Дельфах185. Один и тот же миф в обоих случаях символизировал противоположные политические идеи, т. к. и те и другие представляли себя как богов, а своих противников — как гигантов. Таким образом, религия стала пошлым инструментом политики и тем самым сама оказалась подвержена дискредитации. Уже сам факт такого манипулирования религией на потребу политики объективно подрывал ее авторитет, ослаблял веру и подготавливал почву для последующего религиозного скептицизма. Поэтому происходившая в это же время секуляризация искусства может быть расценена как симптом начала упадка традиционной религии.
В заключение отметим, что афинская тирания, образно говоря, была попыткой повернуть историю вспять. Это было искусственное воскрешение отжившей формы власти и реанимация терпящей фиаско традиционной системы ценностей. Это была последняя в афинской истории масштабная попытка противопоставить традицию новому времени и харизму закону. На самом же деле общество ни в какое прошлое не вернулось, а социальные и экономические явления новой эпохи за время правления тирании еще больше набрали силу и развернулись. Практически, с падением тирании рухнула и вся старая эпоха с ее старыми идеалами и ценностями. С этого момента, путем изживания остатков и бастионов прошлого, начинает наступление новое время и начинает твориться новая история афинского полиса. Демократия уже стояла на пороге и стучалась в двери.