Наша группа ВКОНТАКТЕ - Наш твиттер Follow antikoved on Twitter

94

 

будучи почти его единомышленником, тем не менее с иронией говорил, что он забывает, что находится не в идеальном государстве Платона, а среди «подонков Ромула» [40]. Это были люди, с которыми невозможно было найти общий язык (попытка Помпея породниться с Катоном и та не удалась!), более того, это была политика, не имевшая никаких перспектив.

Что касается Красса, то на его решение примкнуть к триумвирату, несомненно, должна была оказать определенное влияние позиция всадников. Мы вскользь упоминали о наметившемся расколе между всадниками и сенатом. Суть разногласий состояла в том, что всадникам пришелся не по вкусу внесенный по инициативе Катона вскоре после клодиева процесса проект постановления сената о следствии над судьями, которых подозревали в том, что они брали взятки. Еще большее недовольство вызвала реакция сената на обращение откупщиков с просьбой отменить существующее соглашение относительно провинции Азия. Суть дела заключалась в том, что в свое время, увлеченные алчностью, они взяли откуп по слишком высокой цене.

Несмотря на поддержку (и даже инициативу в этом деле) Красса, а также содействие Цицерона, который, однако, считал требования откупщиков постыдными, но тем не менее по тактическим соображениям выступал за них, из попытки откупщиков ничего не получилось, а Катон окончательно провалил дело. Это и привело, как утверждает тот же Цицерон [41], к тому, что всадники «отвернулись» от сената, «порвали» с ним. В подобной ситуации Крассу, который вообще никогда не грешил особой лояльностью по отношению к сенату, был прямой резон примкнуть к намечавшемуся соглашению. Во всяком случае этот его шаг вполне совпадал с настроениями, господствовавшими среди определенных всаднических кругов.

И наконец. Цезарь. Сторонники телеологического подхода к историческим событиям считают, что Цезарь — инициатор и организатор так называемого первого триумвирата — уже в этот период своей деятельности преследовал вполне определенные цели — цели захвата единоличной, монархической власти. Подобным взглядам не чужды были и сами древние. Так, уже упоминалось о том, как Цицерон уверял (но, само собой разумеется, не в период возникновения триум-

____________

[40] Cic., ad Att., 2, 1, 8.

[41] Cic., ad Att.. 1, 17, 8; 1,18, 3; 2, 1, 7 — 8.

 

95

 

вирата, а уже после смерти Цезаря), что Цезарь долгие годы вынашивал идею захвата царской власти [42], а Плутарх писал, что Цезарь под видом гуманного поступка (т. е. примирения Помпея с Крассом) совершил настоящий государственный переворот [43]. В новое время провиденциально-монархические устремления Цезарю приписывались Моммзеном [44], а позже — Каркопино [45]. Но все это — лишь позднейшие выводы ех eventu, в том числе и оценка самого Цицерона.

У нас нет серьезных оснований предполагать, что, примыкая к союзу трех или даже организуя его. Цезарь уже ставил перед собой какие-то более далеко идущие цели, кроме тех насущных и злободневных вопросов, которые подсказывались самой политической обстановкой. К ним могут быть отнесены: удовлетворение требований Помпея, умиротворение всадников, стабилизация собственного политического положения. Конечно, последнее было для Цезаря первоочередной задачей, но приступить к ее реализации он мог лишь после решения двух первых вопросов.

Однако из всего изложенного отнюдь не вытекает, что созданный для решения ближайших тактических задач «союз трех» не мог их перерасти. Так оно фактически и получилось. Нам кажется вполне вероятным мнение Н.А. Машкина, утверждавшего, что прецедентами данного союза можно считать неофициальные предвыборные соглашения, довольно частые и обычные для Рима того времени. Разница лишь в том, что подобные соглашения были, как правило, кратковременными, в данном же случае политическая обстановка сложилась так, что «временное соглашение превратилось в постоянное и в конечном итоге сыграло большую роль в истории Римской республики» [46].

С нашей точки зрения, историческое значение первого триумвирата заключалось в том, что он был воплощением (в лице трех политических деятелей Рима) консолидации всех антисенатских сил. Таким образом, его возникновение, независимо от тех целей, ради которых он был создан, оказывается чрезвычайно важным и даже переломным моментом в истории Рима I в. до н. э. Если и не правы те, кто считает это событие концом республики и началом монархии, то во всяком случае следует со вниманием отнестись к словам Катона, который в свое время говорил, что не столь была

____________

[42] См. стр. 12.

[43] Plut., Caes., 13.

[44] Т. Моммзен. Указ. соч., т. III, стр. 171 — 173.

[45] J. Glotz. Histoire generale, hist. ancienne, hist. Romaine. Paris, 1935, II, passim.

[46] Н.А. Машкин. Принципат Августа, стр. 21 — 22.

 

96

 

страшна для римского государства внутренняя борьба политических группировок и их главарей или даже гражданская война, сколько объединение всех этих сил, союз между ними [47]. Если вместо слов «римское государство» подставить слова «сенатская республика» — ибо именно ее имел в виду Катон, — то, пожалуй, его оценку можно принять полностью.

* * *

1 января 59 г. оба консула — Цезарь и Бибул — вступили в новую должность. Более или менее откровенные выразители телеологической точки зрения склонны видеть не только в организации первого триумвирата, но и в консульстве Цезаря цепь мероприятий, проводимых с «дальним прицелом». Даже в сравнительно недавно появившихся работах первый консулат Цезаря рассматривается иногда как прототип его диктатуры [48].

Однако с подобными утверждениями нельзя согласиться. Не говоря уже о том, что довольно напряженная политическая обстановка и борьба, развернувшаяся в первые же месяцы 59 г., требовали всех сил и внимания к текущим, злободневным вопросам, Цезарь в то время был настолько еще второстепенной фигурой не только среди политических деятелей Рима вообще, но и среди членов триумвирата в частности, что говорить о каких-то мероприятиях, проводимых им в расчете на будущее единовластие, абсолютно не приходится. Да и объективный анализ законодательной деятельности Цезаря за время его первого консулата не дает оснований для подобных выводов.

Цезарь еще до вступления в должность заявил о своем намерении предложить проект нового аграрного закона. Очевидно, следует говорить о двух аграрных законах Цезаря и о том, что эти законы объединяли основные моменты, имевшиеся в проектах Сервилия Рулла, с теми требованиями, которые в предыдущем году столь неудачно пытался провести в интересах Помпея трибун Флавий [49].

Несмотря на умеренный характер первого аграрного закона, несмотря на попытки Цезаря сохранить лояльность по отношению к сенату и его заигрывание с отдельными влиятельными сенаторами вплоть до Ци-

____________

[47] Plut., Pomp. 47; Caes., 13.

[48] S. I. Oost. The Date of the Lex Iulia de repetundis. — "American Journal of Philology", LXXVII, 1956, p. 19 — 27.

[49] Ed. Meyer. Op. cit., p. 62 — 631.

 

97

 

церона и Бибула, проект аграрного закона был встречен резко отрицательно. Сенаторов шокировало уже то, что в нарушение традиций консул вносит аграрные законопроекты — прецедент, неслыханный со времен полулегендарного Спурия Кассия, — т. е. занимается делами, совершать которые, по словам Плутарха, подобало бы «какому-нибудь дерзкому народному трибуну, а отнюдь не консулу» [50].

Однако первый аграрный закон Цезаря действительно был умеренным и осторожным. Предполагался раздел государственных земель, за некоторым исключением (например, ager Campanus), а также покупка земли за счет средств от податей с новых провинций и военной добычи Помпея, но лишь у лиц, согласных продавать ее по цене, установленной при составлении цензовых списков. Земельные наделы, которые могли быть получены по этому закону, нельзя было отчуждать в течение 20 лет. Для осуществления закона предлагалось создать комиссию в составе 20 человек ^кстати говоря, Цезарь отказался в нее войти), руководство которой поручалось коллегии из 5 человек.

Внося проект аграрного закона в сенат. Цезарь заявил, что он даст ему ход лишь при условии одобрения проекта сенатом и что он согласен пойти на приемлемые изменения и дополнения к проекту. Вместе с тем, для того чтобы поставить сенат под контроль общественного мнения. Цезарь впервые ввел регулярную публикацию отчетов о сенатских заседаниях и народных собраниях. Однако меры не помогли. Когда, после длительных проволочек, в сенате наконец состоялось обсуждение аграрного законопроекта, то ряд сенаторов высказался против, а Катон, применив излюбленный им способ обструкции — выступление с речью, длящейся до конца заседания, пытался вообще сорвать голосование законопроекта. Цезарь отдал распоряжение об аресте Катона. Но когда вслед за этим большинство сенаторов стало покидать заседание, Цезарю пришлось фактически отменить (через одного из трибунов) свое распоряжение и распустить заседание, заявив, что отныне ему ничего не остается, как обратиться к народу [51].

Сенатские круги, верные своей тактике, попытались организовать «глухую оборону». Бибул и трое поддерживавших его трибунов на основании наблюде-

____________

[50] Plut., Caes., 14; ср. Pomp., 47; Cato min., 52.

[51] Dio С., 38, 3; Plut., Caes., 14; Cat. min., 31; Арр., b. с., 2, 10; Suet., Jul., 20. Плутарх, кстати, относит эпизод с Катоном то к стычке в народном собрании, то к обсуждению вопроса о пезаревых провинциях.

 

98

 

ний за небом говорили о неблагоприятных знамениях и со дня на день откладывали созыв комиций. Наконец Бибул объявил, что вообще все дни текущего года не годятся для проведения народных собраний. Цезарю пришлось назначить день голосования вопреки этим запретам. Сенаторы, собравшись в доме Бибула, решили оказать противодействие в самом народном собрании. Однако, когда Бибул появился на форуме, еще в тот момент, пока Цезарь выступал с речью перед народом, произошла свалка: консульские фасцы Бибула были сломаны, сопровождавшие его трибуны ранены, а Катона, пытавшегося говорить с трибуны, дважды выносили на руках. После этого закон был принят. Попытка Бибула на следующий день добиться решения сената, объявляющего на основании формальных моментов закон недействительным, уже не имела успеха. Более того, когда Цезарь обязал сенаторов дать клятву в соблюдении принятого закона, то после недолгого колебания даже самые ярые противники как закона, так и лично Цезаря, в том числе Катон, вынуждены были поклясться. После этого были проведены выборы комиссии 20, в которую вошли Помпей, Красс, М. Теренций Варрон и др. Войти в комиссию — даже в ее руководящую пятерку — было предложено и Цицерону, но он, поколебавшись, не дал согласия.

Вероятно, в ходе борьбы, развернувшейся вокруг первого аграрного закона, тайный союз между Помпеем. Цезарем и Крассом «самообнаружился»: во всяком случае Красс и Помпей впервые выступили в поддержку цезарева закона «единым фронтом», причем Помпей угрожал даже применением оружия. Известно также, что в апреле 59 г. Цицерон уже писал о «союзе трех» как о всем известном факте [52].

В апреле же был принят второй аграрный закон Цезаря. По этому закону под раздел подпадали теперь земли, изъятие которых специально оговаривалось первым законом. При наделении землей предпочтение отдавалось отцам семейств, имевшим трех и более детей. И хотя Цицерон писал, что, узнав об этой новости, он не смог спокойно спать после обеда [53], второй аграрный закон, видимо, не встретил серьезного сопротивления. Благодаря же его проведению Цезарю удалось укрепить собственное положение: в первую очередь были

____________

[52] Cic., ad Att., 2, 9, 1 — 2.

[53] Cic., ad Att , 2, 16, 1; ср. 1, 17, 1.

 

99

удовлетворены Помпей и его ветераны, а затем, по словам Аппиана, Цезарь создал себе таким путем огромное число приверженцев, так как одних только отцов, имевших трех детей, оказалось 20 тысяч [54].

Цезарь довольно энергично воспользовался растерянностью, царившей в сенатской среде после поражения, испытанного во время борьбы вокруг первого аграрного закона. Бибул, проявивший неожиданное мужество в момент схватки на форуме, теперь окончательно сник, заперся в своем доме, продолжая сообщать о неблагоприятных небесных предзнаменованиях и понося Цезаря в своих эдиктах, на что сам Цезарь не обращал никакого внимания. Именно в эти дни римские острословы вместо обычного «в консульство Цезаря и Бибула» стали говорить «в консульство Юлия и Цезаря».

В ближайшее время после принятия первого аграрного закона прошли еще два законопроекта, которые были внесены Цезарем непосредственно в комиции (минуя сенат). По первому из них Птолемей Авлет, оказавший в свое время существенную поддержку Помпею, провозглашался «союзником и другом римского народа», однако далеко не бескорыстно: Птолемей уплатил за эту честь 6000 талантов, которые поделили между собой Помпей и Цезарь. По второму закону, проведенному, видимо, в угоду Крассу, решался — и весьма благоприятно для публиканов — вопрос, с которым они в свое время безуспешно обращались к сенату [55]; с них снималась треть откупной суммы. Аппиан считает, что благодаря этому ловкому политическому ходу Цезарь завоевал на свою сторону значительную часть всадников, т. е. политическую силу, как он подчеркивает, более значимую, чем «народ» [56].

Вскоре было выполнено последнее обязательство по отношению к Помпею: через народное собрание Цезарь провел закон, который наконец утверждал столь долго не признаваемые сенатом распоряжения Помпея на Востоке. Попытку Лукулла противодействовать этому закону Цезарь моментально пресек, пригрозив ему возбудить судебное преследование за ведение войны в Азии. Лукулл был так напуган, что, если верить Светонию, бросился Цезарю в ноги [57].

Цезарь безукоризненно выполнил все обязательства, взятые им на себя по отношению к своим коллегам.

____________

[54] Арр., b. с., 2, 10.

[55] См. стр. 94.

[56] Арр., b. с., 2, 13.

[57] Suet., Jul., 20.

 

100

 

Союз трех заметно окреп и из тайного соглашения превратился в явный и весьма существенный фактор политической действительности. Теперь становились реальностью и некоторые мероприятия, рассчитанные на ближайшее будущее; в частности, вставал вопрос не только о сохранении уже завоеванных позиций, но и об определенном обеспечении политического положения каждого из членов триумвирата в связи с предстоящими консульскими выборами. Проще всего это можно было сделать при помощи династических браков.

В связи с этим дочь Цезаря Юлия была выдана замуж за Помпея, несмотря на то что она уже была обручена с Сервилием Цепионом. Последнему же была обещана дочь Помпея, кстати сказать, также обрученная с Фавстом, сыном Суллы. Сам Цезарь женился на Кальпурнии, дочери Пизона. В результате этих матримониальных комбинаций наметились и кандидатуры для предстоящих выборов: тесть Цезаря Кальпурний Пизон и фаворит Помпея Авл Габиний. Катон, может быть в этот момент всерьез пожалевший, что он в свое время так нерасчетливо отверг сватовство Помпея, с тем большим негодованием заявлял, что нельзя выносить этих людей, которые сводничеством добывают высшую власть в государстве и вводят друг друга с помощью женщин в управление провинциями и различными должностями [58].

Цезарь, удовлетворив все притязания своих коллег по триумвирату, мог теперь, рассчитывая в свою очередь на их поддержку, подумать и о своем ближайшем будущем. Конечно, то незначащее и даже оскорбительное поручение, которое предусмотрел сенат для консулов 59 г. [59], его никак не устраивало. Вместе с тем сложилась такая ситуация, которая давала возможность с большими шансами на успех ставить вопрос о Галлии.

В 62 г., когда в связи с движением Катилины аллоброги сделали попытку отложиться от Рима, против них был направлен Гай Помптин во главе карательной экспедиции; ему удалось восстановить положение. Однако в Трансальпийской Галлии было неспокойно. В 61 г. в Рим прибыл Дивитиак, вождь эдуев, который обратился в сенат с просьбой о помощи и поддержке против секванов. В 60 г. в Риме вообще опасались

____________

[58] Plut., Caes., 14; ср. Арр., b. с., 2. 14.

[59] См. стр. 91.

 

101

 

войны с галлами и даже был принят ряд предупредительных мер. После этого наступило временное затишье, и по инициативе Цезаря вождь германского племени свевов Ариовист, призванный арвернами и секванами, был в Риме даже признан царем и провозглашен союзником и другом римского народа.

По проекту закона, внесенному трибуном 59 г. Публием Ватинием [60], предлагалось передать Цезарю (в связи со смертью Метелла Целера, который получил эту провинцию по жребию в 60 г.) в управление Цизальпинскую Галлию вместе с Иллириком. Срок управления провинцией определялся в пять лет (с 1 марта 59 г.); Цезарю разрешался набор трех легионов и назначение легатов в преторском ранге по его собственному усмотрению, без согласования с сенатом. Когда закон Ватиния прошел в комициях, сенату пришлось «сделать хорошую мину при плохой игре» и под давлением Помпея и Красса присоединить к цезаревой провинции также Нарбоннскую Галлию с правом набора еще одного легиона. Катон считал, что этим своим решением сенат сам «вводил тирана в акрополь» [61].

Благодаря всем перечисленным выше мероприятиям ближайшие задачи и неотложные претензии всех членов триумвирата были, по-видимому, удовлетворены. Не случайно поэтому вся законодательная деятельность Цезаря как консула носила столь злободневный, краткосрочный, вызванный практическими потребностями момента характер. В этом смысле лишь одно мероприятие Цезаря стоит в данном ряду особняком и имеет более принципиальное и-в собственном смысле слова государственное значение — закон о вымогательствах (lex lulia de repetundis).

Новейшие исследователи вообще чрезвычайно высоко расценивают этот законодательный акт Цезаря. Эд. Мейер считает, что наряду с аграрными законами закон о вымогательствах, регулирующий провинциальное управление, «был выдающимся творением государственного деятеля, заключавшим в себе многообещающее будущее, превосходящим не только все мероприятия прогнившего сената, но и все цели Помпея» [62]. Автор специальной работы о lex lulia de repetundis — Уст расценивает интересующий нас закон как один из наиболее важных памятников государственной деятель-

____________

[60] О датировке lex Vatinia CM. Chr. Meier. Zur Chronologiе und Politik in Caesars erstem Konsulat. — "Historia", Bd X, H. 1, 1961, S. 69 — 75.

[61] Plut., Cat. min. 33; ср. Crass., 14.

[62] Ed. Meyer. Op. cit., p. 91.

 

102

 

ности Цезаря. Он считает, что этот закон более пятисот лет служил путеводной нитью для римских магистратов в провинциях [63].

По существу говоря, об этом законе мы знаем лишь на основании косвенных источников. Он был тщательно разработан и содержал не менее 101 пункта. Закон устанавливал ряд новых правил деятельности провинциальных наместников. Так, например, им запрещалось покидать свои провинции и вести вне их территории по своей инициативе военные действия; в законе строго регламентировались и ограничивались поставки провинциалов по отношению к наместникам и их свите. Все прямые и косвенные подкупы во время судебных процессов или при наборе войск, лжесвидетельства и т. п. — все это подвергалось самому суровому преследованию и штрафам. Запрещался прием золотых венков, которые обычно подносились наместнику городами провинций, если только не предстоял разрешенный сенатом триумф. Сокращался ход судебного процесса, так как и обвинительная и защитительная речи ограничивались определенным сроком. Во избежание случайных или намеренных искажений текста закона было предусмотрено, чтобы помимо оригинала, хранящегося в эрарии, в Риме, копии его, заверенные претором, находились не менее чем в двух городах каждой провинции.

Таково было основное содержание закона. Что касается вопроса о его датировке, то она нам точно неизвестна, но ряд соображений, например тщательность обработки закона и некоторые другие, более частные моменты, заставляют нас отнести его к последним месяцам консулата Цезаря и считать приемлемым вывод Уста, который датирует закон сентябрем 59г. [64]

К концу консулата Цезаря наблюдается некоторое изменение в положении триумвиров. Если их политические позиции в общем не были ослаблены, скорее наоборот, то все же можно констатировать определенный поворот в общественном мнении. Пока союз трех воспринимался как смелая оппозиция правительству, т. е. держащему в своих руках власть сенату, он мог пользоваться известным кредитом, но когда он сам начал превращаться в фактическое правительство, а сенат был вынужден уйти чуть ли не в подполье, то

____________

[63] S. I. Oost. Op. cit., p. 19.

[64] Ibid., p. 20-23.

 

103

 

это, естественно, вызвало отрицательную реакцию. Бесконечные эдикты Бибула, в которых он не стеснялся касаться темных сторон частной жизни Помпея и Цезаря, возбуждали любопытство римского населения и в какой-то степени влияли на настроения. Появился политический памфлет Варрона «Трехглавые». Цицерон в письмах к Аттику с удовольствием сообщал о том, как было встречено рукоплесканиями смелое выступление молодого Куриона против триумвиров и как, наоборот, был освистан сторонник Цезаря трибун Кв. Фуфий Кален, или о том, как во время игр в честь Аполлона публика восторженно реагировала на «дерзкие» намеки в отношении Помпея, встретила Цезаря холодным молчанием, а молодому Куриону аплодировала [65].

Не менее характерным признаком некоторого поворота в общественном мнении был инцидент с переносом дня консульских выборов. Цезарем они были намечены на конец июля, но Бибул своим эдиктом перенес комиции на 18 октября, и ни специальное выступление Помпея, ни попытка Цезаря организовать демонстрацию перед домом Бибула с требованием отменить его эдикт никакого успеха не имели. Ватиний был уже готов применить силу и арестовать Бибула, но Цезарь, памятуя, очевидно, неудачный опыт с арестом Катона, удержал его от этого рискованного шага и согласился на перенос избирательных комиций.

Тем не менее Цезарь совершил другую, и значительно более крупную ошибку. Была сделана попытка устранить ряд лиц из сенатской верхушки путем их обвинения и привлечения к суду. Имелся благоприятный прецедент: осуждение коллеги Цицерона по консулату Гая Антония, которое состоялось в марте 59 г., несмотря на то что Цицерон выступал в качестве защитника. Теперь был сделан опыт привлечения к суду (за вымогательства в Азиатской провинции) Л. Валерия Флакка, бывшего в консульство Цицерона претором. Но обстановка осенью 59 г., когда и обсуждалось дело Флакка, оказалась уже не той, что была в начале года. Флакк, которого защищали Гортензий и опять-таки Цицерон, был оправдан. Тогда-то Цезарь и решил предпринять более далеко идущую акцию, которая в случае успеха сулила соблазнительную возможность устранить одним ударом целый ряд нежелательных

____________

[65] Cic., ad Att., 2, 18, 1; 2, 19, 3.

 

104

 

для триумвиров лиц. Таким образом возникло так называемое дело Веттия.

История с Веттием была настолько авантюрно и настолько неуклюже разыграна, что поклонники Цезаря — Моммзен [66], Каркопино [67] вообще считают Цезаря к ней непричастным. Однако другой точки зрения, и, на наш взгляд, с достаточным основанием, придерживаются Эд. Мейер [68] и более поздняя исследовательница вопроса Лили Росс Тейлор [69]. Если так называемое дело Веттия и является, по выражению Эд. Мейера, «одним из самых грязных пятен на облике Цезаря», то это еще не может служить причиной всю ответственность за неудавшуюся авантюру взваливать, как это неоднократно делалось, на Ватиния.

Цезарь для проведения задуманной им акции решил использовать того самого Веттия, который вскоре после подавления заговора Катилины выступил, но неудачно с обвинением Цезаря как соучастника заговорщиков [70]. Ныне Веттий должен был обратиться к молодому Куриону с предложением принять участие в заговоре на жизнь Помпея. План, видимо, состоял в том, что, когда Веттий попытается организовать покушение, он будет схвачен и тогда сможет назвать в числе своих сообщников и Куриона и еще ряд деятелей сенатской партии, возможно, даже Лукулла и Цицерона. Однако план не удался и был сорван в самом начале благодаря действиям Куриона.

Курион сообщил о готовящемся на Помпея покушении своему отцу, тот — Помпею, и дело было вынесено на обсуждение сената. Веттий сначала все отрицал, затем заявил, что существует заговор знатных юношей во главе с Курионом-младшим на жизнь Помпея, затем в числе заговорщиков назвал Л. Павла, который был в это время в Македонии (в качестве квестора), Лентула, сына кандидата в консулы, молодого Брута, будущего убийцу Цезаря, и даже заявил, что он сам получил для организации покушения кинжал от Бибула. Все это было настолько неправдоподобно, что сенат принял решение об аресте Веттия.

На следующий день Цезарь попытался спасти положение. Он вывел Веттия на ростры, чтобы тот повторил свои показания перед народом. На сей раз Брут уже не был упомянут — по мнению Цицерона, из-за вероятной связи его матери Сервилии с Цеза-

____________

[66] Т. Моммзен. Указ. соч., т. III, стр. 176.

[67] J. Carcopino. Op. cit., II, p. 681 sqq.

[68] Ed. Meyer. Op. cit., p. 84 — 87, p. 87 1.

[69] Lily Ross Taylor. The Date and the Meaning of the Vettius Affair - "Historia", H. I, 1950, p. 45-51; ср. Chr. Meier. Op. cit., p. 89 — 96.

[70] См. стр. 70 — 71.

 

105

 

рем, — но зато был назван ряд новых имен: Л. Лукулла, Г. Фанния, Л. Домиция Агенобарба, а после сходки под нажимом трибуна Ватиния — М. Латеренсия и цицеронова зятя Г. Пизона. Однако и эти обвинения были снова настолько не аргументированы и произвели столь странное впечатление, что организаторы всей этой авантюры предпочли поставить вовремя точку, и Веттий был попросту убит в тюрьме.

«Дело Веттия» происходило, видимо, незадолго до выборных комиций, скорее всего в начале октября, и, несомненно, было связано с попыткой скомпрометировать некоторых кандидатов как на консульские, так и на преторские должности. На состоявшихся 18 октября комициях консулами были все же избраны ставленники триумвиров: Авл Габиний и Луций Кальпурний Пизон, но в числе избранных преторов были такие ярые приверженцы сенатской «партии», как Луций Домиций Агенобарб и Гай Меммий.

Консулат Цезаря едва ли укрепил «союз трех» в целом. Хотя с момента «демаскировки» триумвирата Цезарь стал в сенате предоставлять всегда первое слово Помпею (до этого он обычно давал его Крассу). чем подчеркивалось теперь его официальное положение принцепса сената, первого гражданина Римской республики, все же это положение, к которому Помпей столь долго стремился и которого он наконец достиг, досталось ему в значительной степени ценой потери прежнего авторитета и популярности [71]. Положение Красса вообще мало в чем изменилось. Пожалуй, наиболее окрепшей политической фигурой из «союза трех» к концу 59 г. следует считать самого Цезаря, хотя и его положение было далеко не бесспорным [72].

Консулат Цезаря нельзя считать осуществлением традиционной программы вождей популяров. Если его аграрное законодательство и было выдержано еще в духе этих традиций, то они скорее давали себя здесь знать только в области внешней формы, а не в существе проводимых мероприятий. Кроме того, другие законы и мероприятия Цезаря, проведенные за время его консулата, даже и по форме не приближаются к традиционному законодательству вождей популяров. Может быть, и не столь наивно приводившееся выше высказывание Аппиана, который усматривал в законе,

____________

[71] Ed. Meyer. Op. cit., p. 82.

[72] Chr. Meier. Op. cit., p. 95 — 96.

 

106

 

принятом в интересах публиканов, попытку найти новую опору, более сильную и значимую, чем «народ» [73]. Мы не хотим и не стараемся на основании всего вышесказанного утверждать, что Цезарь уже в период своего консульства отошел от «демократии», но, очевидно, определенное понимание того, что недостаточно организованная масса «народа» не может служить прочной и надежной опорой, было ему уже не чуждо. Те выводы, которые мы пытались сформулировать, говоря о подавлении заговора Катилины, и которые лишь постепенно могли дойти до сознания современников, хотя они должны были носиться в воздухе, теперь, подкрепленные печальным опытом Помпея и опытом собственного консулата, вероятно, и толкали Цезаря к основному итоговому решению — получению провинции и четырех легионов солдат.

Вместе с тем консулат Цезаря было бы абсолютно неправильно рассматривать как некое «провиденциальное» событие или по меньшей мере прототип его будущего единодержавия. Цезарь, как и. многие другие политические деятели его времени, стремился к власти и руководящему положению, но в 59 г. он еще не мог реально ставить перед собой столь далеко идущих целей. Да и все мероприятия, проведенные им за время его консульства, как уже указывалось, в силу необходимости имели лишь злободневный, текущий и «краткосрочный» характер. Единственное мероприятие несколько иного плана — закон о вымогательствах может свидетельствовать о чем угодно, но только не о его монархических устремлениях.

После консульства Цезаря наиболее крупным политическим событием рассматриваемого периода был, несомненно, трибунат Клодия. Первые его попытки добиться трибуната, а в связи с этим перейти в сословие плебеев относятся еще к 60 г. Но они окончились неудачей.

В следующем году, в консульство Цезаря, обстановка сложилась для Клодия более благоприятно. Когда во время процесса Антония — победителя Катилины, который после управления Македонией был обвинен в вымогательствах, защищавший его Цицерон не удержался от кое-каких резких высказываний о положении дел в государстве и едких намеков на Цезаря, то Цезарь, по свидетельству Светония, в тот же самый

____________

[73] Cм. стр. 99.

 

107

 

день провел в куриатных комициях усыновление Клодия неким плебеем Фонтеем [74]. На состоявшихся в октябре 59 г. выборах Клодий был избран народным трибуном.

Большинство новейших исследователей считают Клодия лишь «орудием» Цезаря, его «агентом-провокатором». Однако, на наш взгляд, это общераспространенное мнение вовсе неосновательно. Клодий — вполне самостоятельная и даже порой враждебная триумвирам сила, как на это намекал еще до его трибуната Цицерон [75] и как это показали конфликты с Помпеем и Цезарем уже во время самого трибуната.

Клодий вступил в исполнение должности народного трибуна 10 декабря 59 г. и сразу же вслед за этим обратился к народу с предложением четырех новых законов. Первый из них отменял всякую оплату ежемесячно раздаваемого беднейшему населению хлеба; второй восстанавливал запрещенные сенатус-консультом 64 г. так называемые квартальные коллегии и разрешал основывать новые; третий разрешал проводить голосование в законодательных собраниях даже в дни, считавшиеся неподходящими, и одновременно запрещал в эти дни наблюдение небесных знамений; и наконец, четвертый ограничивал права цензоров при составлении списков сенаторов, запрещая вычеркивать кого-либо из этих списков, если только тот или иной сенатор не подвергся формальному обвинению,которое единогласно признавалось самими цензорами.

Все эти четыре законопроекта были приняты комициями 3 января 58 г., а слабая попытка интерцессии со стороны трибуна Л. Нинния Квадрата, сторонника Цицерона, была легко отведена Клодием. Он пообещал, что, если не будет оказано сопротивления принятию четырех вышеназванных законопроектов, он не станет выступать с какими-либо предложениями, направленными против Цицерона, и Нинний не просьбе самого Цицерона отказался от своего намерения.

Однако в самом недалеком будущем, очевидно в феврале 58 г., Клодий выступил с новыми законопроектами. Один из них по существу сводился к вопросу об устранении Катона, хотя это устранение должно было быть проведено под видом почетного и ответственного заданна, Катону поручалось отправиться

____________

[74] Suet., Jul., 20; cp. Dio С., 37, 51.

[75] См об отношении триумвиров к Клодию Cic., ad Att , 2, 7, 3; об отношении Клодия к триумвирам — Cic., ad Att., 2, 12, 2.

 

108

 

на остров Кипр, который по завещанию Птолемея Александра отходил Риму. Поручение мотивировалось безупречной порядочностью Катона, поскольку речь шла о конфискации крупных сумм и имуществ в пользу римской казны, значительно истощенной в результате проведения аграрных законов Цезаря и хлебного закона самого Клодия.

Закон, направленный против Цицерона, не называл его имени. В нем говорилось лишь о наложении кары — «лишение воды и огня», т. е. изгнание, — на тех магистратов, которые были повинны в казни римских граждан без суда. Но направленность этого закона была ясна для всех, и прежде всего для самого Цицерона. Одновременно с этими двумя законопроектами был выдвинут закон Клодия о провинциях, весьма прозрачной целью которого был своеобразный подкуп консулов. Консулам назначались новые, более выгодные для них провинции, чем те, которые были намечены сенатом, а именно: Пизону — Македония, а Габинию — Сирия.

Цицерон после опубликования этих проектов впал в полное отчаяние. Он облачился в траур, униженно просил о защите Пизона и Помпея, которому даже бросился в ноги, но в обоих случаях получил отказ: первом — со ссылкой на Габиния, во втором — на Цезаря. Тогда, по словам Аппиана, он, одетый в бедную и грязную одежду, не стеснялся останавливать на улицах Рима всех, кто ему попадался навстречу, ища сочувствия и поддержки [76].

Всадники и часть сенаторов также облачились в траур. Была отправлена специальная депутация к консулам. Однако даже Пизон, на которого Цицерон возлагал большие надежды и который еще совсем на днях предоставлял в сенате слово Цицерону tertio loco, т. е. третим, считал, что единственным сейчас выходом для Цицерона является добровольный отъезд из Рима, не говоря уже о Габинии, который запретил доступ депутации в сенат, выслал из Рима особенно активного ходатая за Цицерона всадника Л. Элию Ламию, а сенаторам предписал немедленно снять траур. Когда же ряд сторонников Цицерона и депутация, направлявшаяся к Габинию, подверглись нападению вооруженных людей Клодия и когда сам Катон посоветовал Цицерону добровольно уехать из Рима, дабы

____________

[76] Арр , b. с., 2, 15; ср. Plut, Cic., 30.

 

109

 

избежать бесполезного кровопролития, последнему уже ничего не оставалось делать, как последовать этому совету.

Клодий собрал народную сходку, на которой оба консула выступили с осуждением расправы над катилинариями и были поддержаны Цезарем. Закон, направленный против Цицерона, был принят, очевидно, 20 марта, одновременно с ним принят закон Клодия о провинциях, а вскоре после этого и закон, согласно которому Катон направлялся на Кипр. Цицерон покинул Рим, как известно, до принятия решения [77], затем отбыли Катон и Цезарь. Последний отправился в свою провинцию, т. е. в Галлию [78].

Устранение этих трех лиц окончательно развязывало руки Клодию. Он развивает бурную деятельность. В день принятия закона, направленного против Цицерона, его дом в Риме был сожжен, его виллы разграблены, и Клодий заявил о своем желании на месте разрушенного дома воздвигнуть храм Свободы. Затем, чтобы превратить добровольное изгнание Цицерона в акт, имеющий юридическое значение и силу, Клодий проводит новый, уже открыто направленный против Цицерона закон. Последний гласил, что именно Цицерон подпадает под более ранний, сформулированный в общем виде закон, что решение сената, на основании которого казнили катилинариев, было фальшивкой; под страхом смертной казни запрещалось предоставлять убежище изгнаннику в том случае, если он окажется на расстоянии менее 50 миль от Рима, и запрещалось когда-либо в будущем ставить вопрос о пересмотре или отмене закона.

Клодий и его сторонники пользовались в это время безусловной поддержкой широких слоев населения Рима, или, как выражается Плутарх, «разнуздавшегося народа» [79]. Но Клодий не собирался, тем более в момент наивысших успехов, ограничивать поле своей деятельности только Римом. Он начинает активно вмешиваться в дела внешнеполитического характера. Еще в 59 г. он интересовался Арменией и собирался отправиться туда в качестве посла, теперь же он начинает оказывать покровительство отдельным общинам и династам, например Византию и Галатии, и, наконец, устраивает скандальный побег молодому Тиграну, находившемуся под охраной претора Л. Флавия. Однако

____________

[77] Dio С., 38, 17.

[78] Plut., Caes., 14; Caes., b. g., 1, 6; 7.

[79] Plut., Cic., 33.

 

110

 

эта последняя акция, как и некоторые другие попытки взять под сомнение распоряжения Помпея на Востоке, послужила началом серьезного и длительного конфликта с Помпеем. Клодий открыто шел на этот конфликт, как несколько позже он открыто выступил против Цезаря, призывая кассировать его законы. Все это наконец вскрывает истинный характер отношений между Клодием и триумвирами.

Необходимо дать хотя бы в общих чертах оценку трибу ката или, говоря шире, движения Клодия. Со времени Моммзена весьма распространен взгляд на Клодия как на анархиста и беспринципного демагога [80]. Так, Хитон в работе, посвященной римской «черни», говорит, что Клодий опирался на «бандитские элементы» [81]. Такие утверждения, конечно, не могут быть приняты всерьез.

Пожалуй, наиболее основательная попытка дать оценку движения Клодия в социальном аспекте принадлежит советскому исследователю Н.А. Машкину [82]. Он указывает на то, что квалификация движения Клодия как анархического ничего не дает для выяснения его сущности. Н.А. Машкин подробно разбирает вопрос о составе «отрядов» Клодия и об участии рабов в его движении. Вывод Н.А. Машкина состоит в том, что движение не имело «освободительно-демократического характера», но было «движением люмпен-пролетарских слоев городского римского населения в условиях кризиса римского государства». Самого Клодия Н.А. Машкин считает беспринципным политиком.

Нам кажется, что с этими итоговыми выводами исследователя едва ли можно полностью согласиться. Движение Клодия, на наш взгляд, имело более широкую социальную основу, чем только люмпен-пролетарские слои населения.

Если проанализировать первые законодательные мероприятия Клодия, то их «демократический» характер — в смысле их верности традициям программы популяров — едва ли может вызвать какие-либо сомнения. В этом отношении на первое место должен быть поставлен фрумеитарный закон, который являлся логическим развитием хлебных законов «великих трибунов» начиная с Гая Гракха. Но не в меньшей степени

____________

[80] Т. Моммзен. Указ. соч., т. III, стр. 250 — 255.

[81] J.W. Heaton. Mob violence in the late Roman Republic. Urbana (Illinois), 1939.

[82] H.А. Машкин. Принципат Августа, стр. 28 — 35.

 

111

 

закон, касающийся квартальных коллегий — этих политических «клубов» римского плебса, как и закон Клодия о комициальных днях, содействовал оживлению антисенатских, или, как принято их называть, «демократических», сил и настроений. Конечно, можно констатировать, что все три названные закона удовлетворяли политические запросы городского плебейского населения и никак не касались интересов сельского плебса. Но не следует забывать, что перечисленные законодательные мероприятия Клодия проводились вскоре после принятия аграрных законов Цезаря, реализация которых сняла — хотя, конечно, временно — остроту аграрного вопроса. И наконец, если даже иметь в виду городской плебс, который в это время, в смысле своей политической активности, играл более существенную и яркую роль, чем сельское население, то все же нет никаких оснований сводить его полностью к люмпен-пролетарским элементам.

Некоторое, хотя, к сожалению, недостаточно четкое представление о социальной опоре Клодия дает знакомство с социальным составом организованных им «отрядов», которые были численно настолько внушительны, что Цицерон говорит иногда о «клодиевом войске» [83]. Организация этих «отрядов», конечно, стояла в тесной связи с восстановлением плебейских коллегий. Совершенно естественно, что в состав упомянутых «отрядов» широко принимались новые получателя хлеба, новые члены коллегий; последние иногда даже возглавляли отдельные отряды. Среди них были, несомненно, ремесленники, большое количество вольноотпущенников, ибо в это время в связи с расширением хлебных раздач сильно возрос отпуск рабов на волю; были в составе «отрядов» также рабы и гладиаторы. Цицерон даже уверял, что Клодий собирается организовать армию рабов, при помощи которой он хочет овладеть государством и имуществом всех граждан [84]. Но, конечно, это — злонамеренное преувеличение.

Все сказанное выше позволяет, на наш взгляд, прийти к выводу о движении Клодия как о последнем широком движении, проходившем под лозунгами и в традициях популяров. Как и в случае с Катилиной, мы — если говорить о современных данному движению источниках — имеем сведения о Клодии и о всех

____________

[83] Cic., pro Sest., 39, 85.

[84] Cic., pro Mil., 28, 76.

 

112

 

событиях, связанных с его именем, лишь от его злейшего врага — Цицерона. Поэтому в этих сведениях много наносного, неправдоподобного, извращенного, как традиционно извращен и самый облик Клодия.

В противовес этим традиционным данным есть основания считать, что в 50-е годы широкое общественное мнение признавало главой популяров скорее Клодия, чем Цезаря, и трибунат Клодия был поэтому своеобразной «демократической» реакцией на разочаровавшую широкие массы деятельность Цезаря во время его консульства.

Этим же, кстати сказать, и объясняется то странное, на первый взгляд малопонятное и слишком «бережное» отношение Цезаря к Клодию, начиная со скандального случая во время праздника в честь Доброй богини. Клодий уже тогда, несмотря на свою молодость, пользовался, как об этом согласно свидетельствует ряд источников [85], большой популярностью среди «народа». Таким образом, именно это обстоятельство, а отнюдь не то, что Цезарь еще в то время «угадал» в Клодии весьма пригодное для него «политическое орудие», дает нам возможность понять поведение Цезаря как в данном конкретном случае, так и в истории его дальнейших взаимоотношений с Клодием. Цезарь оказывался в щекотливом положении. Открытый конфликт с Клодием по мере роста популярности последнего мог привести к утере всяких связей с римской «демократией». Хотя Цезарь, как мы видели, не переоценивал ее сил и значения, но такой оборот дела его никак не устраивал. Поэтому в сложившейся ситуации для того и другого было гораздо выгоднее сохранять «вооруженный нейтралитет» или даже идти иногда на частные и временные соглашения, тем более что Клодий был достаточно умен, чтобы до поры до времени ни в чем серьезном не мешать Цезарю.

Но как в подобной ситуации Цезарь мог рискнуть на то, чтобы надолго оставить Рим? В этом решении, однако, не было ничего нелогичного. Цезарь, на основании всего предыдущего политического опыта разуверившийся в «демократии», в неорганизованной народной массе как в недостаточно надежной опоре, искал новых путей и методов в борьбе за власть, за упрочение своего положения. В его руках оказалась армия, с которой он, может быть, пока еще не связывал опре-

____________

[85] См. стр. 86; 87.

 

113

 

деленных намерений .и планов, но все же это открывало какие-то новые перспективы. По существу говоря, вопрос стоял теперь так: решающим фактором являлось уже не соперничество между отдельными лицами, но борьба (хотя сами ее участники едва ли могли это отчетливо понимать) между двумя концепциями — концепцией опоры на широкие, но плохо организованные народные массы и концепцией опоры на кастовую армию. События самого недалекого будущего показали, за какой из этих двух концепций стояли реальная власть и победа.

 

 



Rambler's Top100