Итак, установив текстологию надписи, перейдем к главному, ибо кропотливую текстологическую работу венчает исторический анализ документа: рассмотрим заключительный раздел статьи Ю.В., посвя-
щенный историческому контексту надписи (Досье. С. 57-60). Тут критика сосредоточена на трех основных позициях издателей — датировка документа, суть миссии Аполлонида в Херсонес, трехслойное деление херсонесского общества. Что до датировки, то напомню читателю, что декрет имеет точную дату — он принят первого числа месяца Евклея 198 года херсонесской эры, который соответствует марту 173 — марту 174 г. н.э. Уточнить датировку позволяет отождествление Евклея с конкретным месяцем нашего календаря. Как известно, еще К.Ханелл отождествил мегарский месяц Евклей с мартом. Я идентифицировал херсонесский месяц Евклей с февралем — мартом на основании того, что в Византии (это мегарская колония, как и Гераклея, метрополия Херсонеса) Евклей приходился на март, а в Дельфах в феврале — марте праздновались Евклей, посвященные Зевсу.1 Ю.В. попытался дезавуировать данный вывод: аналогии с Византием он противопоставил (со ссылкой на Э.И.Соломоник, которая в свою очередь сослалась на К.Причетта) общее рассуждение, что-де одноименные месяцы в разных городах могут не совпадать по времени года, а параллели с дельфийскими Евклеями противопоставил указание на то, что в Коринфе Евклей посвящены беотийской Евклее—Артемиде. Немотивированность этих контраргументов Ю.В. очевидна: для календарного приурочива-ния дельфийских Евклей существенно то, что они отмечались весной, а не то, кому они посвящены. Коротко говоря, для того, чтобы оспорить вывод о том, что в Херсонесе месяц Евклей приходился на февраль — март, Ю.В. должен привести пример того, что в другом городе мегар-ского круга (на худой конец в любом другом городе) Евклей приходился на иное время года. Коль такого факта нет, сомнения Ю.В. беспочвенны.
Теперь посмотрим, какими же плодами исторического знания увенчались титанические усилия Ю.В. по тотальному пересмотру предложенного издателями текста надписи? Увы, они остались практически бесплодными: осторожное предположение издателей о том, что Аполлонид, возможно, прибыл в Херсонес с военным отрядом (Издание. С. 81), он превращает в безапелляционное утверждение, что "прокуратор не только прибыл в Херсонес с войском (без которого его миссия была бы лишена всякого смысла!), но и успешно ввел его в боевые действия против варваров, избавив город от серьезной опасности разорениями так далее в духе исторического романа). Разумеется, такой вывод сделан потому, что издатели пришли к выводу о дипломатических, а не военных целях миссии Аполлонида, которая должна
была нейтрализовать посредством переговоров и денежных выплат — обычных средств римской дипломатии в сношениях с варварами — туземную массу Тавриды и, возможно, прилегающих областей Северного Причерноморья ввиду предстоящего открытия римлянами "сарматского" фронта в Маркоманнской войне (Издание. С. 71 сл.). Высказывая противоположную точку зрения — о военном характере миссии Аполлонида — Ю.В. использует в качестве аргументации титулы Аполлонида σωτήρ τας περιστάσιος, άγέτας тсЕс παρ' άμεϊν είράνας и восстановленное им в стк. 1 [έν πά]σι έίπικρεμασθέσι κινδύνοις ] (Досье. С. 57). Что до последнего аргумента, то выше было показано, что это всего лишь плод его воображения. Чтение слова [περ]ισ[τ]άσ[ιος], как показано выше, невозможно ввиду узости лакуны для первых трех букв, кроме того, значение "военная угроза", которое придает ему Ю.В., вытекает не непосредственно из этого слова, а из сопутствующих определений типа πολεμικοί περιστάσεις декрета из Сеста (Michel. Op.cit. Ν 327). Об этом же свидетельствуют и надписи (Syll., 685.37, SEG, XXVI, 1817), на которые ссылается сам Ю.В. (Досье. С. 51. Сноска 13). Хотя слово περ'ιστασις, начиная с Полибия, само по себе и употребляется в указанном значении, в эпиграфике оно сопровождается сопутствующими определениями, указывающими, что это именно военная угроза.
Рассмотрим теперь утверждение Ю.В. о том, что титулы Аполлонида σωτήρ "спаситель" и άγέτας τας παρ ' άμειν είράνας "предводитель мира у нас" указывают на его успешные военные действия против варваров. Для Ю.В. титул "спаситель" однозначно является свидетельством военного отражения варваров от Херсонеса. Между тем в херсонесских декретах и прочих надписях слово σωτήρ употребляется достаточно часто и по разным поводам. С одной стороны, боспорский царь Полемон получает от херсонеситов по неизвестной причине титул сотер (Латышев думал, но без аргументации, о военной помощи — см. его комментарий к надписи IOSPE, I, 704). С другой стороны, титул сотер дан одному из победителей в спортивных состязаниях (ib., N 434)! В декрете в честь послов — гераклеотов, ходатайствовавших перед Антониной Пием за интересы Херсонеса, эта акция именуется сотерией (ib., N 362). Указание на спасительный характер действий чествуемых лиц нередки в херсонесских декретах (ib., N 343, 346, 362), и нет никаких оснований усматривать за этим исключительно заслуги на военном поприще. Словом, "спаситель", "спасение" фигурируют в херсонесских надписях по разным поводам, так что титул "спаситель" сам по себе не является доказательством ведения победных военных действий. Конечно, из общегреческой истории можно привести множество примеров присуждения этого титула за избавление именно от военной угрозы, но на военный характер действий чествуемого лица указывает не титул сам по себе, а сопутствующие свиде-
тельства. Коль таковых в Аполлонидовом декрете нет, титул сотер не служит доказательством точки зрения Ю.В., тем более, что мы располагаем декретами греческих полисов в честь прокураторов провинций, в которых последние без какого-либо намека на их воинские подвиги именуются титулами ευεργέτης (της πόλιος) καΐ σωτήρ (IGR, V, Ν 779.107 — декрет времени Адриана в честь проконсула провинции Азия; Bull, ер., 1976, Ν 660 — почетный декрет г. Кавноса в честь губернатора той же провинции) или σωτήρ της πόλιος.2 Эти примеры — а их число нетрудно увеличить — свидетельствуют, что в эпоху империи титул σωτήρ часто был лишь риторическим элементом почетной титулатуры римских официалов высокого ранга, чествуемых декретами греческих полисов.
Теперь о титуле άγέτας τάς παρ' άμεΐν είράνας. Ю.В. вводит в свой перевод его "предводитель по водворению у нас мира" слово "водворение"; хотя никаких текстуальных оснований для этого нет, оно ему действительно необходимо для придания оттенка активности действий Аполлонида в пользу Херсонеса — вымышленной победе над варварами. Если бы это было так, скорее ожидалась бы формулировка άγέτας τας νίκας "предводитель победы" (ср. титул νικηφόρος), а не "мира". Да, мир может быть результатом войны, но он также результат дипломатической деятельности. Например, Демосфен, ведший активную дипломатическую деятельность ввиду македонской угрозы, именует себя титулом της είρήι/ης ήγεμών "вождь, предводитель мира" (Dem., XVIII, 24). Словом, и титул "предводитель мира у нас" сам по себе ни в коей мере не служит доказательством военной победа, — для этого требуются сопутствующие указания, которых в Аполлонидовом декрете, повторяю, нет.
Ю.В. придает большое значение выражению, близкому титулу άγέτας τας είράνας Аполлонидова декрета, из косского декрета времени Северов в честь флотоводца Семпрония Виктора, который της έπΙ πασαν θάλασσαν ήγεσάμενος ειρήνης μετ ' έςουσίας σιδήρου "предводительствовал миром на всем море посредством jus gladii" (IGR, TV, 1057; от русского перевода Ю.В. воздержался), в чем он видел подтверждение своей мысли о военном характере миссии Аполлонида. На самом же деле эта аналогия не подтверждает его точку зрения, а опровергает по той причине, что у Аполлонида не было jus gladii. Поясню: это право командования солдатами иногда предоставлялось в провинциях, управлявшихся прокураторами сенаторского ранга (таковой была и Нижняя Мезия), в военных условиях также финансовым прокураторам, каковым был и Аполлонид. Во всаднических cursus'ax это обстоятельство отмечалось, так как наделение финансо-
вого прокуратора всаднического ранга сенаторской привилегией было весьма почетным.3 Однако оба известные нам cursus'a Аполлонида — и никейский, и египетский — не упоминают о присвоении ему jus gladii, т.е. его деятельность в военной сфере ограничивалась обязанностями по снабжению армии, что входило в его компетенцию как прокуратора по финансам. Можно предположить, что как легат императора в Херсонес Аполлонид мог получить право ведения военных действий, однако ни одна из трех надписей в его честь не упоминает получения им столь лестной для финансового прокуратора почести.
Поскольку очевидно, что никаких реальных указаний на военные действия Аполлонида против таврических варваров нет, остается в силе вывод издателей декрета о том, что направленная Марком Аврелием миссия Аполлонида имела своей основной целью замирение глубинной варварской массы Тавриды и, быть может, прилегающих областей Северного Причерноморья дипломатическими средствами перед открытием весной 174 г. "сарматского" фронта на среднем Дунае (ср.: Herodian., I, 3, 5: Марк Аврелий в ходе Маркоманнской войны одних варваров привлек к союзу посредством дипломатии, других одолел оружием). Этот вывод сделан на основании анализа большого числа разнообразных источников (Издание. С. 73 — 79). Конечно, Херсонес как опорная база римлян в Северном Причерноморье тотчас стал бы объектом натиска варваров с наступлением Рима на их сродственников на Среднем Дунае, поэтому успешность дипломатических действий Аполлонида на самом деле была спасительной для херсонеситов — именно поэтому они величают его "предводителем мира у нас", а не войны или победы.4 Обращу внимание на то обстоятельство, что греческие города Северного Причерноморья интересовали Рим прежде всего как опорные пункты в тылу у варваров, беспокоивших
придунайские провинции (в этом смысле их роль сродни роли Армении, которая была важна Риму не сама по себе, но лишь потому, что существовала постоянная парфянская угроза восточным римским провинциям). Поэтому римское присутствие в Северном Причерноморье имело прежде всего превентивный характер и опиралось не только на военную силу, но также дипломатию и подкуп варварской верхушки (см. примеры : Издание. С. 77 сл.). Первый пример такой деятельности наместников Нижней Мезии в Северо-Западном Причерноморье и Тавриде дает почетная надпись 60-х годов н.э. в честь Плавция Сильвана, который, с одной стороны, подавил сармат и снял скифскую осаду с Херсонеса, а с другой завязал дружеские сношения с царями бастарнов и роксолан, возвратив им сыновей; у других царей он взял заложников (или залоги — opsides); действиями того и другого рода он "укрепил и расширил (protulit, т.е. продвинул до Северного Причерноморья) мир провинции" (Dessau, N 986).
Приведенные данные свидетельствуют, что в придунайских провинциях и смежных с ними варварских анклавах римляне традиционно использовали для поддержания pax Romana наряду с оружием дипломатические меры, в контекст которых органично вписывается вывод издателей о дипломатическом характере миссии Аполлонида. В пользу такого вывода приведу и другие данные. Служебные обязанности прокураторов по финансам, каковым скорее всего был Аполлонид, в числе прочего связаны с приемом иностранных послов, т.е. они по роду службы вовлечены в дипломатическую сферу.5 Участие прокураторов по финансам в дипломатических сношениях с вождями варваров обусловливались тем, что одной из самых обычных мер римской политики был их подкуп (к примеру: Herodian., I, 6, 8: наместники придунайских провинций удерживают варваров оружием и крупными денежными выплатами их вождям. См. также: Издание. С. 79).
Наконец, обратим внимание на то обстоятельство, что Аполлонида сопровождала в поездке его жена Паулина. Если Аполлонид прибыл в Херсонес для ведения боевых действий против варваров, как этого хочет Ю.В., причем это имело характер военного десанта (по словам Ю.В., он сразу по прибытии ввел войско в бой), то странно, что полководец берет с собой в десантную операцию жену (понятно, что нормальный человек воздержался бы от этого). Напротив, не вызывает вопросов прибытие главы дипломатической миссии с супругой, кото-
рая оказала херсонеситами какие-то ценные услуги, за что была удостоена ими наряду с мужем отдельного почетного декрета.
Полагаю, сказанного достаточно для сдачи в архив подходящей лишь для исторического романа идеи Ю.В. о войне Аполлонида с таврическими варварами. (Другое возможное понимание цели миссии Аполлонида — улаживание социального конфликта внутри херсонесского общества — было рассмотрено издателями и отвергнуто по ряду причин, см.: Издание. С. 71-72).
Еще один объект критики со стороны Ю.В. исторических построений издателей надписи — их гипотеза о трехслойном делении херсонесского общества. Он просто объявляет "ошибочной" , не утруждая себя аргументацией, установленную ими трехслойную стратификацию херсонесского общества по данным исследуемого декрета: 1) "изначальные херсонеситы" (ol άρχαθεν Χερσονασϊται стк. 26), 2) "первые херсонеситы" (Χερσονασϊται oi πρώτοι стк. 28), которые, судя по списку булевтов, состояли из представителей родовой знати и "новых" граждан вроде римских ветеранов, 3) рядовое гражданство, δάμος и просто Χερσονασϊται (стк. 4-5, 31; Б, стк. 8, 15, 22), αστοί (IOSPE, I, 377. 11). На основе такой стратификации издатели предложили гипотезу, согласно которой известное из этой и других надписей деление херсонесских должностных лиц на три "ряда" (στίχοι) отражает три указанные группы херсонесского общества (Издание. С. 84 сл.). Вся критика Ю.В. свелась к тому, что в выражении стк. 26 τοις άρχαθεν Χερσονασιταν προέδροις наречие άρχάθεν относится не к Χερσονασιταν, а к προέδροις, кроме того обозначение второго "ряда", ошибочно пропущенное резчиком в списке магистратов, надо начинать не с имени второго архонта, как сделали издатели, а где-то ранее. Конечно, последнее не имеет прямого отношения к вопросу о социальных слоях херсонесского общества и связи "рядов" с ними, но рассмотреть этот вопрос стоит.
Напомню читателю, что список должностных лиц, утвердивших Аполлонидов декрет, возглавляет в каждом "ряду" соответствующий архонт: перечисление членов первого "ряда" открывается именем первого архонта, третий "ряд" открывается именем третьего архонта (стк. 33, 38); указание на второй "ряд" ошибочно пропущено резчиком (т.е. цифра 2). В известных нам херсонесских декретах II в.н.э. первый "ряд" открывается именем первого архонта, третий — именем просто архонта (их тут несколько), во втором же "ряду" обычно числятся булевты — неархонты (в двух надписях тут присутствуют и архонты, но не они открывают этот "ряд", — IOSPE, I, 392. Суров. С. 155). С точки зрения этой обычной картины Ю.В. действительно мог бы начинать второй "ряд" с любого имени, что он и сделал, однако все дело в том, что в Аполлонидовом декрете мы впервые встречаемся с должностями "второй архонт" и "третий архонт" (в остальных херсонесских декре-
тах фигурируют "первый архонт" и просто "архонты"). Поскольку в Аполлонидовом декрете первый "ряд" открывается именем "первого архонта", а третий "ряд" именем "третьего архонта" (стк. 33, 38), то ясно, что второй "ряд" должен открываться именем "второго архонта" в стк. 37. Иначе говоря, пропущенная резчиком цифра "2" должна быть восстановлена перед именем "второго архонта" Флавия Насона. Жаль, что эта простейшая арифметика не была осознана критиком.
Теперь о понимании выражения σύνψαφον τοις άρχαθεν Χερσονασιταν προεδροις. Я отнес наречие άρχαθεν "с самого начала, изначально, издревле" к этникону Χερσονασιταν, перед которым оно стоит, и понимал всю статью декрета в качестве указания "голосовать вместе с проедрами изначальных херсонеситов", полагая, со ссылкой на соответствующие примеры, что потомки древних насельников Херсонеса ценили древность своих родов (Издание. С. 63, 68, 84). При наличии двух альтернативных вариантов Ю.В., разумеется, выбирает противоположный — отнес упомянутое наречие к слову προέδροις (Досье. С. 53). То, что он обошелся без какой-либо аргументации, понять можно — ив самом деле эта связь напрашивается сама собой, она естественна. Однако такому пониманию противоречит исторический факт — должность проедров в Херсонесе появилась довольно недавно по отношению ко времени принятия Аполлонидова декрета — в I в. н.э., поэтому она не могла быть названа в нем "исконно существую-
щей"(перевод Ю.В.).
Поскольку мнение Ю.В. поддержала И.С.Свенцицкая (также без аргументации),остановлюсь на этом вопросе. Проедры появляются в надписи I в. н.э. IOSPE, I, 354 (попытка Ю.В. датировать ее более точно — ранним I веком — необоснованна), затем они фигурируют в декретах II в. ( N 357 — 359, 362, 364, 366, 367, 369, ср. 425). Их официальное наименование — πρόεδροι Χερσονασιταν (так обычно начинаются декреты II в: проедры вносили постановления в Совет и народное собрание). В Аполлонидовом декрете представлено более развернутое их обозначение (в соответствии с экстраординарным характером этого документа сравнительно с прочими декретами): οι άρχαθεν Χερσονασιταν πρόεδροι, и очевидно, что здесь сделано смысловое ударение на наречии άρχαθεν "издревле, изначально", поскольку все другие надписи содержат формулировку без него.6 Для того, чтобы
показать, что и мое понимание позиции указанного наречия в рассматриваемом выражении синтаксически возможно, сошлюсь на аналогичную конструкцию у Платона. Предварительно отметив, что указанному наречию по смыслу равнозначно наречие έξ αρχής 7 и что в классическом языке этникону Χερσονασιταν должен предшествовать артикль ταν (= των), сошлюсь на Plat., Resp., 366 е: "οσοι (= ol) ...απτό των έξ αΡΧήζ ηρώων άρξάμενοι "начиная от первых героев"(перевод А.Н.Егунова), дословно: "(все) начинающие от героев издревле". В этом примере наречие очевидным образом поясняет слово, перед которым стоит, а не άρξάμενοι, несмотря на свою позицию между ним и относящимся к нему местоимению — артиклю "οσοι (= ol), что и отражено в переводе Егунова "от первых героев". Стало быть, в аналогичном по конструкции выражении ol (ταν) άρχαΟεν Χερσονασιταν πρόεδροι наречие может пояснять слово, перед которым стоит, так что вся фраза означает:"голосовать вместе с проедрами первых херсонеси-тов"(или "херсонеситов издревле"). Такое понимание данного выражения не только снимает указанное противоречие с исторической реалией — относительно недавним введением должности проедров в Херсонесе, но и тем более предпочтительно, что в декрете строкой ниже упоминаются как раз эти самые Χερσονασιταν ol πρατοι "первые херсонеситы".
У меня, однако, нет острой нужды настаивать именно на своем понимании дискутируемого выражения, так как гипотеза о трехслойном делении херсонесского общества вовсе не покоится исключительно на нем — ее базис составляют недвусмысленные свидетельства херсонесских декретов II в. о четко проводившемся здесь различии, по меньшей мере на терминологическом уровне, между потомственными гражданами и теми, кто сравнительно недавно получили гражданские права. В ряде декретов подчеркивается потомственность гражданского состояния — особо почтённые ксены получали гражданские права, равные правам "природных" граждан Херсонеса, — IOSPE, I, 359.14: ών καΐ
26. Обращу внимание на еще одно обстоятельство: в стк. 25 сл. Аполлонид объявляется булевтом и имеющим право "голосовать вместе с τοις άρχαθεν Χ. πρόεδροις ( ранее, в стк. 7 сл. ему предоставлено фажданство, он булевт и проедр ). В контексте стк. 25-26: βουλευτάν τε "εμμεν αυτόν και σύνψαφον τοις άρχαθεν Χ. προέδροις, где рядом стоят βουλευτάς и πρόεδροι, отнесение наречия άρχαθεν к πρόεδροι невероятно по причине того, что как раз булевты — изначальная должность в Херсонесе, тогда как проедры — нововведение I в.н.э. Еще раз отмечу, что бессмысленно считать в 174 г. эту недавнюю новацию "исконно существующей", как сочли мои оппоненты.
τοις ένφύ(τοις τ]ών αστών μέτεστιν "которыми (правами) пользуются и природные (граждане) из числа горожан"; то же в формуле того же значения — N 364.23: από γένους [πολίταις] "гражданам по рождению".8 Эту традицию херсонеситы вынесли из своей метрополии, ибо в декрете в честь гераклеота Фрасимеда подчеркивается, что он "природный гражданин Гераклеи" (ib., 357.3: Ήρακλέας φύσει πολείτας, также в Суровском декрете в честь другого гераклеота: έκ φύσιος πολείτας). Последние примеры особенно показательны: с одной стороны, они свидетельствуют, что это древняя традиция, восходящая ко временам основания Херсонеса, а с другой, ввиду датировки упомянутых декретов II в. н.э., обнаруживают устойчивость этой традиции выделения потомственных аристократов из общей массы херсонесских граждан.
Соответственным образом херсонеситы отличали от граждан по рождению лиц, сравнительно с ними недавно ставших гражданами. — ib., N 691.5-6: πολί[τας ποι]ηθείς, дословно "сделанный гражданин". Таковыми были разбогатевшие представители третьего сословия — купцы, рыбозаводчики, виноторговцы, осевшие в городе римские ветераны; наиболее влиятельные из них становились членами Совета. Понятно, что в Херсонесе потомственные граждане выделились в особую привилегированную группу при наличии "новых" граждан (последние обозначались терминами πρόσγραφοι = лат. adscripticii, ποιηθέντες и пр.). Отсюда и происходит моя гипотеза о трехслойном составе херсонесского общества: 1) родовая аристократия — потомственные "природные граждане", 2) ol πρατοι - знать Херсонеса в целом, наряду с потомственными гражданами включающая "новых" граждан, нуворишей, 3) δαμος, αστοί, Χερσονασΐται - рядовые граждане (Издание. С. 84). Кстати, это обычная схема социальной стратификации на протяжении всей истории Греции.
Отсюда сама собой напрашивается догадка о связи этих трех социальных слоев с загадочными до сих пор тремя "рядами" (στίχοι) членов херсонесского Совета, которые ("ряды") возникли между 120-130 гг. н.э. (НЭПХ. 2. С. 33). Декрет 130 г. н.э. IOSPE, I, 359 в числе 6 членов первого "ряда" насчитывает 4 представителя рода Агеполида и по одному представителю родов Парфенокла и Аттина (Евридам, сын Диоскорида). Представители двух последних родов присутствуют и в составе Совета, спустя 44 года увенчавшего Аполлонида (см.: Издание. С.83). Таким образом, можно заключить что в документе 130 г., близ-
кого ко времени возникновения "рядов", члены первого "ряда" принадлежали исключительно к родовой знати — "природным" гражданам. В дальнейшем, однако, характер "рядов" изменился, так что в составе первого "ряда" Совета 174 г. присутствуют наряду с потомственными аристократами "новые" граждане вроде римских ветеранов Писона с. Гая и Валерия Примана. В дополнение к уже сказаному о связи трех "рядов" с тремя социальными слоями херсонесского общества (Издание. С. 84 сл.) добавлю, что эта связь прослеживается и по характеру имен членов Совета. Греческие имена членов первого "ряда" высокие — с развернутым именником, теофорные, аристократические, мифологические. Такие имена представлены и в двух других "рядах", но здесь встречаются и "низкие" бытовые имена. При этом интересно, что имена, сложные со словом δαμος, присутствуют преимущественно во втором и третьем "рядах". В целом, как бы ни объяснять сущность херсонесских "рядов" (по Латышеву, столбцы в подлинных документах; Соломоник указывала в качестве возможных источников три ряда в театральном хоре, три группы римских должностных лиц, три возрастных класса у дорийцев, — НЭПХ. 2. С. 33 сл., 264), мне представляется, что природа их социальная, на что указывает подмеченная Соломоник их иерархичность (Там же. С. 26 сл.). Также напомню, что это разделение должностных лиц на три "ряда" — не традиционный для Херсонеса обычай, а нововведение 120-х годов (Там же. С. 33; развернутые списки должностных лиц, регулярно скреплявших своими подписями важные документы, появляются с начала II в.н.э.). По-видимому, именно в 120-х годах потомственной аристократии и торгово-финансовой олигархии Херсонеса удалось полностью захватить политическую власть в свои руки, что и было реализовано на конституционном уровне разделением общества на три "ряда". Возможно и иное понимание событий, стоявших за введением трех "рядов" — потомственной аристократии удалось таким образом выделить преимущественность своего социально — политического статуса, обособившись в отдельный первый "ряд". Дальнейшая социально — политическая эволюция херсонесского общества вносила коррективы в социальный состав и численность членов "рядов" (см.: Издание. С. 84 сл.), так что к 174 г., согласно Аполлонидову декрету, основная часть городской знати сконцентрировалась в первом "ряду", что само по себе свидетельствует о его наибольшей престижности, тогда как второй и третий "ряды" численно сократились до трех магистратов (в первом их 16 !). По-видимому, такая диспропорция, сменившая относительное равенство числа членов трех "рядов" второй четверти — середины II в., означала резкое усиление родовой и торгово — промышленной знати, сбившейся в одну стаю; маргинальность второго и третьего "рядов" может свидетельствовать, что "стая" сохранила их лишь в качестве видимости конституционного представительства второго и
третьего сословий. В целом это тема отдельного исследования, поэтому здесь ставлю на ней точку.
Попутно коснусь вопроса о херсонесских проедрах. Понятно, что проедры — коллегия с пробулевматическими функциями, но до сих пор было неясно ее соотношение с херсонесским буле. По Латышеву, проедры — члены Совета, т.е. булевты, согласно А.Бёку, они председатели Совета, Л.А.Пальцева считала, что нет оснований для отождествления проедров с членами Совета.9 Аполлонидов декрет проливает некоторый свет на этот вопрос. Поскольку декретом предписано оказание Аполлониду наивысших почестей, указание стк. 25-26 о его праве голосовать вместе с проедрами свидетельствует о первоочередном праве голосования данных должностных лиц, иными словами, о том, что члены этой коллегии пользовались наивысшим почетом. Далее, декрет разделяет булевтов и проедров: дважды отмечается, что Аполлонид становится булевтом и проедром (стк. 8, 25-26). Те и другие принадлежат к числу Χερσονασιταν ol πρατοι (стк. 27-28). В обоих случаях должность булевта упоминается первой, должность проедра — второй. Все сказанное означает, что должность булевта считалась самой важной в Херсонесе (они упоминаются первыми), а должность проедра — самой почетной (они голосуют первыми). Налицо разделение булевтов и проедров -политическая верхушка Херсонеса поделена на две основные коллегии (таким образом, мнение Пальцевой нашло подтверждение). При этом функции местных проедров имеют представительский характер — они предлагают на народном собрании решения, выработанные в буле, что явствует из вводной формулы местных декретов -"проедры херсонеситов, что в Таврике, предложили"; содержание этой формулы раскрывает почетная херсонесская надпись в честь Демократа, который, "будучи проедром, представлял с почетом и выступал перед народом" (πρόεδρον [μεν είσηγη]σάμενον ένδοξως [και δημηγ]ορήσαντα, — IOSPE, I, 425). В Афинах проедрами становились по жребию члены буле от дежурной филы, т.е. они составляли, так сказать, рабочий президиум буле; соответственно можно предположить, что в Херсонесе коллегия проедров кооптировалась из числа членов Совета, но не на время дежурства филы, а была постоянным по составу органом — президиумом херсонесского буле, действовавшим на постоянной основе, — отсюда и происходит разделение буле и проедров, засвидетельствованное нашим документом. Иначе говоря, из числа херсонесских булевтов кооптировалась коллегия проедров (дословно "сидящих впереди") — нескольких наиболее влиятельных олигархов, которые в силу своего авторитета исполняли представительские функции, внося решения Совета на народное собрание, чем в
глазах публики подчеркивалась авторитетность этих решений, предварительно выработанных Советом и проедрами.
Коснусь также интересного вопроса, который за недостатком места не был рассмотрен в издании — о προξενιάς, πολιτείαν (А, стк. 22, Б, стк. 17) нашей надписи и других херсонесских декретов. По мнению Ю.В., я ошибочно ставлю запятую между указанными словами и перевожу первое множественным числом "проксении", — такой перевод-де лишен всякого смысла (Досье. С. 53). Ю.В. напомнил, что Латышев и другие исследователи переводили выражение херсонесских декретов προξενιάς πολιτεία как "гражданство проксении", это, по А.Вильхельму, "право гражданства на основании проксении". Однако, мне представляется, что как раз "гражданство проксении" малодостоверно. Как известно, за термином προξενιά стоял набор определенных привилегий, наделение же проксена правом гражданства обозначалось термином πολιτεία. Оба они не случайно проходят рука об руку через всю историю проксении; в том числе в Херсонесе до 130 г.н.э. представлена обычная формулировка — проксену предоставляются προξενίαν, πολιτείαν (IOSPE, 1, 340, 356. Суров. С. 155): за каждым из них стоял определенный набор проксенических привилегий и гражданских прав. По-видимому, Суровский декрет от 130 г. в последний раз упоминает эту обычную формулировку, — в последующее время в херсонесских декретах содержится уникальная формула: προξενιάς с последующим πολιτείαν (IOSPE, I, 357, 364, 377-379. НЭПХ. 1. С. 32), которую Латышев походя счел единой формулировкой "гражданство проксении" (IOSPE. Т. IV. Р. 46. Т. I. Р/ 317), что приняли последующие исследователи, в том числе такжепоходя обративший на нее внимание Виль-хельм.10 Однако, на мой взгляд, такая трактовка существенно уменьшает объем проксенических привилегий, сводя их до обычного права "вплывать и выплывать в мирное время и военное, неприкосновенно и без заключения договора — самому, потомкам и имуществу". В действительности же проксенические права были многим шире, прежде всего в юридическом отношении.11 Следовательно, προξενία как обозначение полных по объему проксенических прав и привилегий не может быть элиминирована из херсонесских декретов, принятых после 130 г., даже если проксену предоставлено право гражданства (πολιτεία). Некоторые данные по рассматриваемому вопросу предоставляют нам лишь декрет в честь гераклеота Фрасимеда и Аполлони-дов декрет. Около 130 г. Фрасимеду, ранее уже получившему от херсо-неситов исополитию (IOSPE, I, 357.12), дается ΠΡΟΞΕΝΙΑΣ
ΠΟΛΙΤΕΙΑΝ. Если понимать последнее в качестве "гражданства проксении", то получается, что херсонеситы, уже наделив Фрасимеда правом гражданства у себя "как достойного... мужа и ради матери нашей, а его отчизны Гераклеи", еще раз предоставляют ему то же самое право, но уже на основании проксении ! Налицо отсутствие логики при такой постановке вопроса. Кроме того, Фрасимеду предоставлено право "участия во всем, в чем участвуют и сами херсонеситы"(стк. 18-19). Такое же право участия в делах херсонеситов, иначе говоря, исополитические права, предоставлено и Паулине (Б, стк. 22-24), но Аполлониду на основании все того же пресловутого "гражданства проксении" предоставлены наибольшие гражданские права и привилегии — те, которыми обладали самые важные персоны города — проедры. Ясно, что разность в объеме получаемых прав определяется не мифическим "гражданством, предоставляемым на основании проксении", а реальными заслугами чествуемого лица — Фрасимед и Паулина получили права рядового гражданина Херсонеса, тогда как Аполлонид сразу введен в состав высших городских властей — в Совет и коллегию проедров. Иными словами, одновременно с получением гражданских прав он как бы сразу реализует свое гражданское право быть избранным на полисные магистратуры. Столь разительная разница в объеме прав и привилегий не может определяться одним и тем же "гражданством проксении", ибо проксенические права — это одна сфера прав и привилегий, а право гражданства — иная сфера. Это хорошо видно на примере так называемого "памятника Евдема из Селевкии" — надписи, представляющей собой собрание выписок из почетных декретов различных городов и союзов в честь Евдема (Syll., 644/645, ок. 172 г. до н.э.): декретом калхедонян Евдему предоставлено право гражданства (πολιτίαν), после чего сказано: "а чтобы емустать проксеном, пусть стратеги...войдут с предложением в Совет согласно закону" (VI, стк. 71 сл.), т.е. право гражданства и право проксении составляют настолько различные правовые институции, что в Калхедоне для наделения ими чествуемого лица проводились две элективные процедуры.
Кстати, на основании именно этого декрета А.Вильхельм пытался увязать предоставление гражданства с получением проксении в смысле "гражданства на основании проксении", в подтверждение чего процитировал затем вскользь оброненную Латышевым мысль о προξενίας πολιτείαν херсонесских декретов как "гражданстве проксении" (это практически вся аргументация сторонников такой точки зрения). Между тем калхедонская процедура предоставления сначала гражданства, а затем отдельным постановлением проксении (есть еще несколько таких примеров) является перевернутой картиной обычной общегреческой практики, согласно которой, напротив, чествуемому лицу сначала предоставлялись проксенические права и уже на основании их — гражданские права, что и отразилось в непременной последовательности
членов частой формулы проксенических декретов — προξενίαν, πολιτείαν (πρόξενον καΐ πολίτην). Как видно, зависимость обретения гражданских прав от предварительного получения проксенических прав несомненна (примеры см.: Wilhelm. Op. cit. I. S. 662 f.), однако эта зависимость вполне передается двумя винительными падежами — προξενίαν, πολιτείαν, что само по себе дает полное основание усматривать в слове προξενιάς херсонесских декретов винительный же падеж множественного числа, а не вводить родительный падеж, который никогда не был свойствен рассматриваемой формулировке.
Изложенное указывает на малодостоверность понимания слов ΠΡΟΞΕΝΙΑΣ ΠΟΛΙΤΕΙΑΝ декретов Херсонеса 130-174 гг. н.э. в качестве единой формулировки "гражданство проксении". На мой взгляд, тут следует ставить запятую между обоими словами, приняв первое за асе. pi. "проксении". Такое решение упрощает вопрос до уровня грамматической новации: греческому языку, как и русскому, свойственно употребление существительных, и вещественных и отвлеченных, во множественном числе вместо единственного, например: "αλες (мн. число) вместо "αλς "соль" (крупинки соли), πυροί, κριθαί "пше-ница","ячмень" (зерна), ταφαί, γάμοι "похороны", "свадьба" (т.е. похоронные и свадебные обряды), φιλίαι, τιμαί, έπαινοι и так далее.12 Уже в позднеэллинистическое время наиболее активные деловые люди, действовавшие в общегреческом масштабе, удостоивались почестей от различных городов, в том числе проксенических привилегий. Одну такую фигуру мы только что упомянули — Евдем из киликийской Селевкии получил проксении от 7 греческих городов. Троянец Кассандр, сын Менестея (обратим внимание на его эпический имен-ник), удостоился проксении от союза критян, а от Ахейского союза — проксении и прав гражданства (то κοινόν των Κρηταιών προξενίαι..., τό κοινόν των Αχαιών προξενίαι καΐ πολιτείαι, — Syll., 653 Α.8 сл.', Илион, 165 г. до н.э.). Употребление тут мн. числа προξενίαι обусловлено не столько тем, что подразумевались входившие в состав Критского и Ахейского союзов города (ср.: Syll, 598 D — Этолийский союз дает чествуемому лицу προξενίαν και πολιτείαν, т.е. дает одну проксению на все свои города), сколько обыденностью наличия у одного лица нескольких проксении. Отсюда происходит и спорадическая перемена числа слова проксен при наделении приксенией одного лица, как в декрете беотян в честь все того же Евдема из Селевкии: вместо единственного числа πρόξενον в обычной формуле "быть проксеном ему и его потомкам" здесь находим (беотийское диалектное) προξένως (= προξένους ) εσμεν.,.αύτόν κή έκγόνως "быть проксенами ему и потомкам" (Syll., 644. 29 — 30).
По изложенным причинам, а также ввиду узуса в греческом языке pluralis pro singulari можно предполагать, что херсонеситы II в.н.э. стали употреблять вместо единственного числа множественное προξενίαι, чем обозначали всю полноту проксенических прав и привилегий. Эти соображения, не вошедшие в публикацию ввиду ее предельного объема, и побудили меня читать в Аполлонидовом декрете обычным порядком προξενιάς, πολιτείαν "проксении, право гражданства". Предоставление херсонеситами проксенических прав чествуемому лицу в 174 г. н.э. интересно и само по себе: в греческом мире институт проксении уже давно изжил себя (к рубежу новой эры), так что лишь херсонеситы да еще один — два центра по-прежнему наделяли ничего не значащами проксеническими привилегиями своих благодетелей. Это проявление консерватизма и скупости окраинных дорийцев, как и инертности местного чиновнического делопроизводства.
Теперь коротко о кратких же заметках И.С.Свенцицкой и А.Л.Смышляева. В отличие от Ю.В. они ставили перед собой положительную задачу — уточнить отдельные положения первоиздания, если данная издателями интерпретация какого-либо вопроса не устраивала их. Так, издатели уделили риторическому характеру языка надписи лишь последний абзац своей статьи (С. 86); в работе Свенцицкой этот вопрос получил более развернутое освещение. Интересно ее дополнение в стк. 5 ποτ(ικληθέντας], предполагающее, что для чествования Аполлонида на народное собрание наряду с демосом были приглашены также неграждане, проживавшие в Херсонесе. Если бы были приведены соответствующие примеры, данное дополнение получило бы большую основательность. Свенцицкая возражает против гипотезы издателей о трехслойном делении херсонесского общества. Я согласен с ней в том, что "эта проблема нуждается в дальнейшем всестороннем исследовании", однако аргументы, заставившие ее сомневаться в данной гипотезе, не показались мне убедительными. Собственно, этих аргументов два. Первый — в выражении τοις άρχαθεν Χερσονασιταν προέδροις наречие άρχαθεν относится к проедрам — уже разобран выше. Второй аргумент прямо к данному вопросу не относится, но так как он фигурирует и у Ю.В., упомяну его: если три социальных слоя херсонеситов соотносятся с тремя же "рядами", то критикам непонятно, куда относятся номофилак и грамматей, выведенные издателями за пределы должностных лиц третьего "ряда". Напомню в связи с этим, что отнюдь не издатели вывели их из третьего "ряда", а словоупотребление декрета: если члены всех трех "рядов" έσφραγίσαντο "скрепили печатью" декрет, то упоминаемый последней строкой декрета А номофилак ϋπέγραψεν — всего лишь "подписал" документ вместе с секретарем Совета. Верно, что в декретах предшествующего времени номофилаки числятся в третьем "ряду", но фактом остается и то, что значение этой должности падало — в декретах 106-130 гг. в третьем "ряду"
числятся три номофилака, а в декретах середины столетия фигурирует лишь один, так что словоупотребление Аполлонидова декрета, выведшее "контролера"за пределы "рядов", лишь завершает падение значимости данной должности. Что издатели правильно интерпретировали словоупотребление декрета, показывает новоопубликованный С.Ю. Сапрыкиным (ВДИ. 1998. № 4) декрет, принятый херсонеситами между 106 — 116 гг., в котором секретарь Совета (γραμματεύων) упоминается в эпонимной датировке, но не входит в число членов Совета, скрепивших печатью данный документ (έσφραγίσαντο стк. 33).
Заметка Смышляева, как указывает ее заголовок (см. сноску 1), уделена вопросам карьеры и статуса Аполлонида, а также выяснению характера его миссии в Херсонес. Все эти вопросы рассматривались издателями (Издание. С. 70 сл.) и Смышляев в основном пересматривает их точку зрения. Ведущая тема его заметки — карьера Аполлонида, превосходно исследованная им. Напомню читателю, что карьера Аполлонида описана в двух надписях, происходящих из Египта и вифинской Никеи (текст их см.: Издание. С. 70): военный трибун XIV, затем XIII легионов, стоявших соответственно в Верхней Паннонии и Дакии, затем последовательно прокуратор по цензу в Аквитании и прокуратор Нижней Мезии, Фракии, Далмации — Истрии, наконец, прокуратор частного фиска в египетской Александрии, где он и умер в возрасте 55 лет.
Издатели предложили следующую хронологию карьеры Аполлонида. Согласно никейской надписи, он получил назначение в Аквитанию "при Августах", т.е. во время соправления Марка Аврелия и Луция Вера, закончившееся со смертью последнего в феврале 169 г. Стало быть, Аполлонид был военным трибуном в Паннонии и Дакии примерно между 160-168 гг., в конце которых получил назначение в Аквитанию. Дата херсонесского декрета — весна 173/4 г. — указывает, что его прокураторство в Нижней Мезии приходилось примерно на 173-175 гг. Первая из этих дат определяется предположением о связи перевода Аполлонида из Аквитании в Нижнюю Мезию ввиду открытия весной 174 г. "сарматского" фронта: как сведущий в делах дунайского региона офицер, служивший ранее в Паннонии и Дакии, он был возвращен на Нижний Дунай (Издание. С. 74). Прокураторство Аполлонида во Фракии приходится на время между 175-180 гг., затем последовало прокураторство в Далмации и Египте, приходившееся скорее всего на время Комм ода (180-192), самое позднее на начало правления Северов. В любом случае его деятельность закончилась не позднее 190-х годов (Издание. С. 71).
Согласно Смышляеву, в конце 160-х годов Аполлонид служит в Аквитании, около 173-175/6 гг. в Нижней Мезии (тут он солидарен с издателями), но дальнейшая его карьера двигалась более ускоренными темпами, нежели предполагали издатели: ок. 175/6-177/8 гг. он служит
во Фракии, примерно со 177/8 г. в Далмации, после 180 г. в Египте. Конечно, карьера Аполлонида могла закончиться и в 180-х годах, как счел Смышляев, и в начале 190-х годов, как предположили издатели. Если учесть римские возрастные мерки для замещения должностей военного трибуна и прокуратора, можно предположить, что Аполлонид стал прокуратором Аквитании в 35-40-летнем возрасте, т.е. его прокураторская карьера длилась 15-20 лет (в 55 лет он умер).13 Прибавив эти цифры к 165-168 гг., когда он занял свою первую прокураторскую должность, получим, что его карьера завершилась ок. 180-188 гг. В целом разница между схемами Смышляева и издателей составляет десяток лет, что малосущественно и неразрешимо при данном состоянии источников.
Далее Смышляев кратко останавливается на вопросах о цели — военной или дипломатической — миссии Аполлонида в Херсонес и его статусе. Поскольку в первом вопросе он примкнул к точке зрения Ю.В., ограничусь тем, что сказано об этом выше. Напротив, суждения Смышляева о статусе Аполлонида ценны тем, что на новом материале он подтвердил давно данное Артуром Штайном определение должно-
сти Аполлонида как прокуратора по финансам (Finanzprokurator).15 Мысли Смышляева о том, в каких условиях могла проходить служба Аполлонида во Фракии и Далмации, показались мне наиболее интересными в его заметке. Вместе с тем его отдельные суждения о статусе Аполлонида уязвимы. Оглушительные военные успехи, приписанные Ю.В. Аполлониду, явно навеяли предположение Смышляева о том, что Аполлонид прибыл в Херсонес во главе вспомогательной вексилляции. Сославшись на примеры употребления слова σκήπτρον в значении "знамя" (лат. vexillum), он предлагает свой вариант перевода стк. 13 декрета: ""гегемона спасителем из опасности16 (император) направил (принять в свои руки) знамя провинции", т.е. поставил во главе сводного отряда (vexillatio или vexillum), сформированного из дислоцированных в провинции частей. При таком прочтении данного места Аполлонид чествуется херсонеситами как препозит вексилляции, спасшей город от военной опасности" (Ук. соч. С. 147).
Мне сомнительна допущенная Смышляевым подстановка значений — в его переводе σκαπτρον = vexillum "знамя", а в выводе отсюда vexillum уже "отряд"- по той причине, что для этого приходится ввести выражение "принять в свои руки", отсутствующее в тексте. Одно это делает малоосновательным предложенный им вариант понимания статуса Аполлонида как препозита вексилляции. Но суть дела не только в этом: крайне сомнительно, чтобы самый пышный и пространный по своим формулировкам херсонесский декрет чествовал Аполлонида всего лишь в качестве командира вспомогательного отряда. Мало логики и в том, что именно в таком ранге, более подходящем для военного трибуна или центуриона, чествовался прокуратор привинции. В Херсонесе пребывали разные препозиты вексилляции (в ранге военного трибуна и центуриона), но ни один из них не удостоился почестей, хоть сколько-нибудь подобных почестям, оказанным Аполлониду. Херсонеситы чествовали и наместника Нижней Мезии Секста Октавия Фронтона, между 90-93 годами посетившего их город, но довольно скромно — краткой почетной надписью под статуей с указанием пропреторского ранга чествуемого легата Августа (IOSPE, I, 422; быть может, был издан и более пространный декрет, но мы об этом ничего не знаем).
С помощью версии об Аполлониде как командире вексилляции Смышляев хотел преодолеть противоречие между обозначением его в послужных cursus'ax в соответствии с его всадническим рангом и должностью прокуратора по финансам термином επίτροπος и обозначением его в херсонесском декрете термином άγεμών (стк. 12), кото-
рый применялся по отношению к наместникам провинций. Это противоречие действительно непросто разрешить. Возможно, άγεμών здесь не terminus technicus, а риторический элемент, на что может указывать риторический же контекст фразы в целом и конкретно относящееся к этому слову указательное местоимение τοιούτον : прислал "такого вождя" (конечно, малоуместен перевод "прислал такого финансового прокуратора", обязательный при понимании άγεμόνα стк. 12 в качестве terminus technicus, т.е. греческого перевода римского должностного термина). На это может указывать и абсолютно тождественное по конструкции другое выражение в той же фразе декрета (стк. 16): τοιούτον κατέστασεν άγέταν "такого направил вождя" (= τοιούτον άγεμόνα...έπεμψεν стк. 12: "такого прислал вождя"), где слово ηγέτης вообще не имеет терминологического значения, т.е. не употреблялось для перевода римских должностных терминов. Этот параллелизм словоупотребления внутри одной фразы декрета может свидетельствовать против понимания слова άγεμών в качестве официального обозначения должности Аполлонида. Если это так, снимается противоречие между слосоупотреблением херсонесского декрета (титул άγεμών употребляется применительно к наместникам провинций) и реальной всаднической должностью Аполлонида как прокуратора по финансам (επίτροπος никейской и египетской надписей). Соответственно исчезает преграда заключению издателей о том, что Аполлонид прибыл в Херсонес именно в качестве прокуратора Нижней Мезии. (Кстати, если бы он явился в Херсонес в качестве препозита вексилляции, это скорее всего нашло бы отражение в никейском и египетском cursus'ax).17
Можно указать и причины, заставившие херсонеситов вопреки официальному узусу применить к Аполлониду слово άγεμών, в общем не соответствующее его всадническому происхождению. Это, во-первых, приподнятый риторический язык надписи, содержащий эпические поэтизмы, эмфатические глаголы и выражения (άρχαθεν, άναβοάσαι, εύφαμήσαι, έπιθειαξαι, τοιούτον άγεμόνα σωτήρα, έπαρχείας σκάπτρον, τοιούτον κατέστασεν άγέταν τάς παρ' άμεΐν είράνας, αίώνα καρύγματα έσσούμενα etc.). Само собой разумется, что столь торжественный язык декрета определялся значимостью визита Аполлонида для херсонеситов и важностью его должности как финансового прокуратора. В связи с этим обращусь к великому прозорливцу А.Штайну (книги его неказисто изданы сравнительно с роскошными просопографическими компендиумами наших дней Девийвера, Томассона и др., но многое он угадал точнее их, в том числе и
время деятельности Аполлонида). Штайн отметил, что Аполлонид как прокуратор Фракии имел высокий ранг, который он обрел еще в Нижней Мезии; этот высокий ранг означает, что должность рокуратора по финансам во Фракии (и, добавим мы, в Нижней Мезии) немногим уступала по значимости должности президиального прокуратора.18 В связи с этим обращу внимание на незначительность числа известных нам прокураторов Нижней Мезии по финансам сравнительно с президиальными прокураторами, иначе говоря, губернаторами провинций. Если воспользоваться даже несколько устаревшими сводками Штайна, то получим следующую картину.19 Ближайший предшественник Аполлонида, прокуратор всаднического ранга, служил в Нижней Мезии ок. 120 г., следующий после Аполлонида прокуратор по финансам Тит Симилис действовал во времена Северов. В целом же с 92 г. по конец III в.н.э. в Нижней Мезии правили более полусотни наместников сенаторского ранга (т.е. губернаторов) и только 6 прокураторов по финансам. Такое соотношение указывает на чрезвычайность или специфичность полномочий последних. Не исключено, что миссия Аполлонида в Херсонес пришлась на такое время, когда в Нижней Мезии не оказалось наместника сенаторского ранга; в таком случае для херсонеситов он действительно был олицетворением главы провинции (хотя фактически не являлся таковым), в связи с чем они и нарекли его титулом άγεμών, употребительным по отношению к наместникам любого ранга или высшим армейским офицерам.20
В хорошо описанной Смышляевым карьере Аполлонида вызывает возражение также заключение, что с переводом во Фракию он как бы пошел на понижение в смысле значимости своего поста. Во-первых, мнение Г.Пфлаума о том, что прокураторская должность во Фракии была сексагенарной, не общепринято — к примеру, Г.Девийвер полагает, что должность Аполлонида в Мезии и Фракии была одинаково
центенарной (Op. cit. P. 92-93). Во-вторых, если Пфлаум и прав, в военных обстоятельствах перевод на ту же, но менее оплачиваемую в другой провинции должность, не был понижением статуса. Например, Адриан для руководства Иудейской войной отозвал Секста Юлия Севера со значительного прокураторского поста в Британии, назначив его прокуратором сравнительно менее значительной Иудеи. Во время Парфянской войны Луций Вер вызвал из той же Британии М.Стация Приска, который стал одним из ведущих командиров, дав ему низшую по рангу Каппадокию.21 Если говорить о карьере Аполлонида с точки зрения оплаты, то она постоянно шла вверх: в Аквитании он занимал сексагенарную должность, в Нижней Мезии и Фракии центенарную, в Далмации и Египте дуценарную.22 Удачно прослужив в балканских провинциях, Аполлонид к концу жизни заслужил покойную должность в теплой и богатой Александрии. Это был заслуженный удел хороших чинов высокого провинциального ранга. Например, Папирий Ксенофонт при Коммоде в числе прочих должностей последовательно был покуратором портория Иллирийских провинций по Нижней Мезии и трем Дакиям, прокуратором паннонских и далматинских аргентариев, прокуратором Дакии Апуленсис и закончил свою службу, как и Аполлонид, прокураторством в Египте (Dessau, 1, 1421).23
Наконец, остановлюсь на вопросе о надписях, близких Аполлонидову декрету. Я отметил сходство ее письма с фрагментом декрета 1968 г.; они настолько близки, что вышли из-под руки одного резчика или из одной мастерской (Издание. С. 80). Это повторил Ю.В. (без ссылки на предшественника) и отметил принадлежность к этой же мастерской фрагмента, изданного Э.И.Соломоник,24 по его мнению составляющего одно целое с фрагментом 1968 г. Разделяя отчасти это мнение, отношу к числу произведений той же мастерской еще один декрет (НЭПХ. 1. С. 23 сл., фото на с. 32). Для всех четырех упомянутых надписей характерно употребление одного и того же пошиба письма, одного шрифта, а также больших сложно профилированных филенок на лицевом поле плиты. Все они, стало быть, относятся к середине второй половины II в.н.э. Полагаю, что изданный Соломоник в НЭ фрагмент составляет одно целое не с фрагментом 1968 г., а с Аполлонидовым декретом, на что может указывать одинаковое вторичное использование их в качестве строительного материала: на обо-
их лицевых полях имеется известковый строительный раствор (о фрагменте 1968 г. таких сведений нет). Если это так, изданный Соломоник фрагмент принадлежит к начальной части Аполлонидова декрета, т.к.
он упоминает императора: [--? Αύτοκράτ]ωρ βα[--]|[--]λα δέ
καΐ [--]|[--Σε]3αστο[ς--|--πό]λιν (?)--.В начале сохранившейся части Аполлонидова декрета высота букв 1,8 — 1,7 см, далее она уменьшается до 1,5-1,4 см; у изданного Соломоник фрагмента высота букв 1,9 см, что может соответствовать как раз начальной части Аполлонидова декрета, судя по явному увеличению высоты букв к началу надписи.
В заключение отмечу, что дискуссия прояснила, хотя и не до конца, некоторые аспекты понимания этого очень важного источника по истории Херсонеса и Северного Причерноморья в целом во второй половине II в. н.э., — важного как в отношении внутренней истории региона, так и в контексте крупнейшего события времени Марка Аврелия — взаимоотношений Рима и варварского мира Юго-Восточной Европы. Дальнейшие усилия исследователей, заинтересовавшихся этим документом, могут быть направлены на уточнение, во-первых, чтения некоторых разрушенных мест надписи (стк. 2-5, 13-15), во-вторых, цели миссии Аполлонида в Херсонес, в-третьих, социально — политического положения херсонесского общества в середине и второй половине II в. н.э. Есть и ряд частных вопросов, требующих специального исследования: карьера Аполлонида, номенклатура должностей в Херсонесе II в. н.э., социально — политическая стратификация общества и просопография должностных лиц этого столетия. Наконец, благодатная тема — профессиональное исследование языка надписи, которая представляет собой интереснейший и один из самых последних памятников дорического диалекта.