Глава вторая
В настоящей главе прежде всего рассматривается вопрос о трех областях Аттики до и после законодательства Клисфена, или — если формулировать точнее — о том, совпадает ли деление Аттики на три области, установленное Клисфеном,— область около города (των περί τό άστυ), береговая (της παραλίας) и внутренняя (της μεσογείου — Αθ. π., 21,4) — с теми тремя областями, с которыми связана борьба партий в VI в.,— Педиэей, Паралией и Диак-рией. Придя к тому или иному выводу, мы попытаемся поставить в связь деление Аттики на области с некоторыми моментами ее социальной и политической истории в VI в. до н. э., и в частности с положением знатных родов и с вопросом об отношениях между их вождями и населением.
Автор хорошо сознает, что решение второй задачи влечет за собой необходимость постановки ряда других проблем, которые будут рассмотрены позднее: экономическое развитие Аттики в архаический период, положение демоса в VI в., социальная и политическая роль тирании и другие.
В исторической литературе нового времени мы встречаем различные мнения о соотношении трех областей
VI в. до н. э. и делении Аттики при Клисфене. Одни исследователи признают, что оба деления совпадают, другие, по-видимому, не придают этому вопросу особенного значения.
В «Лекциях по истории Греции» (стр. 107—108) Р. Ю. Виппер писал: «Новые филы, предназначенные
также служить избирательными округами, были намеренно составлены из разрозненных кусков. При этом реформатор исходил от деления страны на три естественные области. Они у Аристотеля названы: 1) областью около города (т. е. около Афин — περι тэ άστυ), 2) береговой (παραλία) и 3) срединной (μεσόγειον). Мы без труда узнаем в них равнину, паралию и диакрию, между которыми было издавна соперничество» 1.
Также и А. И. Тюменев 2 давал сходный ответ. «В настоящее время,— читаем мы,— можно считать точно установленным, что границы тех трех больших областей Аттики, между которыми были распределены триттии Клисфена, довольно близко совпадали с границами областей, по которым распределялись старые политические партии — педиев, паралов и диакриев».
Г. Бузольт как в «Истории Греции», так и в переработанном руководстве по греческим государственным древностям 3 придерживается наиболее распространенной точки зрения на партии в Аттике VI в., которую мы характеризовали в предыдущей главе, с некоторыми вариантами. На интересующем нас вопросе он не останавливается подробно. Давая перечень местностей, которые вошли в новое деление, установленное Клисфеном, и отмечая при этом, в частности, отличия прежней Диакрии от Месогеи, он указывает лишь, что Клисфен разрушил прежние локальные группировки гражданства, которые играли важную роль в борьбе партий. Теперь в одной избирательной единице голосовали и горожанин, и крестьянин Диакрии, и моряк с побережья 4. Указание, несомненно, правильное, но слишком общего характера, чтобы можно было составить представление о конкретных изменениях территории и группировок населения.
Лишь у С. Я. Лурье 5 мы находим ясно выраженное мнение, что клисфеновское деление — «нечто совершенно
иное, чем деление на Педиэю, Паралию и Диакрию». К сожалению, это утверждение дано лишь бегло, в примечании и осталось неразвитым 6.
Как Виппер, так и Тюменев в своих утверждениях по этому вопросу опирались на результаты исследования топографии древней Аттики в работах А. Мильхефера и P. X. Лепера. Поэтому и нам следует обратиться к работам обоих выдающихся исследователей и рассмотреть их аргументацию в пользу приведенного выше положения.
Однако, прежде чем приступить к этому рассмотрению, мы должны представить себе, на каких данных может быть основано решение интересующей нас проблемы. Эти данные в основном троякого рода: литературные, археологические и эпиграфические.
Если Геродот, Аристотель и Плутарх лишь упоминают о делении Аттики на три области в связи с борьбой партий или при случае называют те или иные из аттических демов, то в «Географии» Страбона мы, казалось бы, могли надеяться найти более или менее полное описание Аттики, ее триттий и демов.
При ближайшем ознакомлении с этим трудом выясняется, однако, что это не так, что описание Страбона далеко не полно и отличается довольно пестрым характером. Все же и при этих условиях оно служит материалом, к которому постоянно обращались (и обращаются) исследователи при изучении и локализации демов. Поэтому следует выяснить задачу, которую ставил перед собою автор, и способ ее решения, нашедший свое выражение в его труде.
Лепер 7 наметил ту линию, которой следует Страбон в своем описании (Лепер имел в виду Аттику и Бэотию). Он убедительно показал, какие возникают затруднения, если исходить из общепризнанного (в то время) понимания перечисления демов у Страбона как территорий, расположенных у самого берега, вытянутых, так сказать, в одну линию. Придерживаясь именно такого взгляда, Мильхе-
фер пришел к выводу, что в некоторых случаях триттии не образовывали сплошной территории, что иногда демы одной триттии были расположены в разных частях страны, что приходится признать наличие «вставок» (Enclave 8). Не признавая таких «вставок», Лепер, доказывал (в частности на примере описания Бэотии), что Страбон при перечислении местечек паралии включает в свое описание и некоторые поселения, Лежащие дальше внутрь страны, а потом снова возвращается в своем изложении к паралии. Однако одного этого наблюдения все же недостаточно: важно, как нам кажется, указать, что Страбон вовсе не считается с клисфеновским делением Аттики на три области.
Он ясно намечает план своего описания Эллады в начале восьмой книги, посвященной Пелопоннесу (VIII, 1,3). Следование морской линии, описание паралии в позднейшем смысле слова является для него и в первой главе девятой книги, посвященной Аттике, руководящим принципом изложения (IX, 1,3). Он пишет о трех «сторонах» Аттики (πλευράν), западной, восточной и северной — от Оропа до Мегариды (IX, 1, 2; ср. 1,3). Его описание и состоит из перечисления многих, но далеко не всех поселений, мысов, заливов, островов и пр., расположенных на этих трех сторонах. Наиболее обстоятельно дано описание западной стороны (IX, 1,4—21), очень кратко — восточной (IX, 1,22). Дойдя же в своем изложении до северной окраины, Страбон упоминает лишь Ороп, а затем, перечислив прибрежные острова, замечает, что описывать демы месогеи было бы слишком долго ввиду их многочисленности. Таким образом, описание Аттики у Страбона в высшей степени неполное, а главное, его понимание терминов παραλία и μεσόγαια совершенно иное, чем значение этих терминов в эпоху Клисфена. Поэтому не удивительно, что его паралия включает и демы городских и внутренних триттий, а о трех клисфеновских областях Аттики автор ни разу не упоминает. Термины παραλία и μεσόγαια как в главе об Аттике, так и в других частях своей «Географии» Страбон употребляет не в специфически аттиче
ском, государственно-правовом смысле, но в общегеографическом значении — для обозначения прибрежной полосы и Hinterland’a 9. Его описание представляет своего рода перипл 10. Оно построено таким образом, что автор следует мысленно от пограничной с Аттикой Мегариды по морскому побережью до Пирея и Афин, далее от Пирея к югу также по побережью (ср. IX, 1,21: ... έν τη εφεξής παραλία) и затем, обогнув Суний,— к северу, опять-таки вдоль морского берега. Естественно, что в поле зрения Страбона попали преимущественно демы клисфеновской паралии (22 из 31 упомяну гых автором) и что из демов пригородной области названы лишь те, которые лежали на побережье или недалеко от моря (Коридалл, Пирей, Фалерон). В собственно описание попал лишь один из демов месогеи. Правда, из них упоминаются шесть: Афидна, Декелея, Сфетт, Китерр, Кефисия и Галимунт. Но о пяти из них говорится не в описании, а в двух экскурсах: в одном, где перечисляются полисы, входившие в состав первоначальных двенадцати городов (IX, 1,20), и в другом, где автор приводит данные, подтверждающие его мысль о на личии в большей части демов мифологической и исторической традиции (IX, 1,17).
Галимунт же, хотя и включенный Клисфеном в триттию месогеи четвертой филы, был расположен в паралии (в позднем смысле слова) между Фалероном и Эксоной и, естественно, нашел себе место в перечислении Страбона. При таком способе описания понятно, что мы не находим в нем упоминания о многих крупнейших или интересных в историческом отношении демах, как, например, Ахарны, Паллена, Алопека, Флия, Гаргетт, Икария, Кидафины, Керамеик и другие.
И все же, несмотря на неполноту и известную случайность в подборе названий упоминаемых поселений, описание Страбона остается ценным источником при изучении топографии Аттики как потому, что дает руководящие указания на расположение демов, так и потому, что содержит интересные известия относительно культов в демах, некоторые исторические (вернее, некоторые псевдоисториче
ские) экскурсы (о легендарном прошлом Аттики, о древнейшем населении Саламина и др.), а также известия по истории культуры 11.
Данные по исторической географии и древнейшей истории Аттики, которые мы находим во фрагментах аттидографов, чрезвычайно случайны, что обусловливается состоянием традиции. Наряду с некоторыми отрывками, в которых содержатся интересные, хотя и крайне отрывочные сведения по политической истории Аттики 12 (о реформах Клисфена, о тирании Писистрата и пр.), в остальном они представляют по большей части «археологию» Афин. т. е. известия о богах и героях и их деятельности, связанной с различными локальными центрами, и, с другой стороны, ряд свидетельств, относящихся к истории культов. Эти свидетельства имеют большое значение, поскольку для ранней эпохи распространение культов нельзя отделить от истории переселения и борьбы знатных родов 13.
Важнейшим источником в этом отношении остается сравнительно поздний автор — Павсаний. Его труд — целая сокровищница сведений этого рода, хотя он и приводит нередко генеалогические предания, позднее происхождение которых не подлежит сомнению. Для на пей цели особенно существенно то, что Павсаний в своем описании охватывает значительную часть аттических демов, отмечая культ их героев, местные традиции и т. д.
Ценный, хотя в высшей степени разрозненный и часто случайного характера материал для восстановления границ древних областей и клисфеновских триттии содержится в трудах лексикографов (Гесихий, Поллукс, Гарпократион, Свида и др.) и в схолиях к произведениям Пиндара, Софокла, Аристофана и пр. Этот материал, насколько мы можем представить себе, еще ждет исследователя: им охотно пользуются при решении тех или иных вопросов истории древней Аттики, но развитие и состояние традиций, степень ее достоверности и т. п. остаются еще недо
статочно выясненными. В дальнейшем мы ограничиваемся лишь немногими необходимыми справками, заимствованными из работ лексикографов.
То новое, что появилось в результате археологических раскопок, и публикации эпиграфических памятников в период после выхода в свет упомянутых выше основных трудов по топографии Аттики (Мильхефера и Лепера), можно найти преимущественно в «Athenische Mitteilungen», JHS, ВСН, AJA и «Hesperia». Общая картина триттий и демов в основном не изменилась; удалось точнее определить местоположение отдельных демов, а главное, получить некоторые новые сведения по истории знатных родов, боровшихся за власть в VI в., по истории города Афин, отражающей развитие культов и политику Писистрата, его сыновей, Клисфена и т. д. Методические соображения Лепера относительно использования эпиграфических памятников в целях топографического изучения древней Аттики сохраняют во многом свое значение и до настоящего времени.
В конце своего большого исследования о демах и триттиях Лепер делает некоторые общие выводы относительно деления Аттики при Клисфене. Это деление оказалось настолько прочным, по его мнению, что просуществовало два века без изменений до образования двух новых фил — Птолемаиды и Деметриады — в конце IV в. до н. э., да и позднее в целом продолжало сохраняться примерно в том же виде. Однако настойчивое отрицание Лепером всех «вставок», как показало последующее изучение, оказалось неправильным (например относительно дема Пробалинт). Во времена Клисфена триттии, вероятно, представляли территориальные единства, по позднее (в V и IV вв.) в административное деление Аттики были внесены некоторые изменения, в результате которых π могли появиться иногда «вставки».
Другой общий методический принцип Лепера, согласно которому при определении границ области и триттии необходимо придерживаться, насколько возможно, естественных границ (горные хребты, цепи холмов, реки и ручьи, правилен 14. Триттии не были продуктом рационалистической затеи, их существование было связано с
природными и, вероятно, экономическими условиями данной местности.
Но с формулировкой основного вывода Лепера о совпадении трех клисфеновскнх областей с делением доклисфеновского периода 15 в целом согласиться нельзя.
Если верно, что разделение Аттики при Клисфене стояло в какой-то связи с тремя территориальными партиями предшествующего времени 16, «значение и влияние которых Клисфен хотел сокрушить», то тогда возникает вопрос, все ли партии одинаковым образом он хотел «сокрушить» и к какой партии принадлежал он сам, а главное, какова была эта связь, которая ведь может мыслиться различным образом: как тождество нового и прежнего деления, как частичное изменение последнего и, наконец, как его коренное преобразование с той целью, какая была сейчас указана.
Лепер категорически придерживается первого взгляда, а именно, что клисфеновские ту. περί τό αστυ, παραλία и μεσόγεια так полно, как только возможно, соответствуют областям Педиэи, Паралии и Диакрии 17. Однако это мнение, если даже использовать только материал, собранный Мильхефером и Лепером, не имеет прочного основания (см. ниже). В раскрытии этого главного положения мы встречаемся с утверждениями, которые, как мы увидим, требуют уточнения. «Равнина» (το πεδίον), согласно Леперу, это не вся долина реки Кефиса вместе с Триасийской долиной 18, но лишь область нижнего Кефиса между горными хребтами Эгалеем и Турковуни, а также морское побережье вместе с ближайшими окрестностями Афин у Гиметта. Сомнение возбуждает, и во всяком случае требует разъяснения, как это сужение понятия Педиэи, так и добавление относительно морского побережья. С определением же Паралии и Диакрии, нам кажется, согласиться и вовсе нельзя. Диакрия, по мнению Лепера, это долина верхнего Кефиса (Ахарны, Кефисия, Флия и пр.) и вся современная Месогия от Паллены до Гагнунта. Собственно горная область Парнета и Пенте-
ликона, замечает он, образовывала лишь малую часть Диакрии l9. Остается непонятным, на каком основании в состав Диакрии включается долина Месогеи. Вернее, здесь мы имеем petitio principii: это включение обусловлено идеей автора о совпадении доклисфеновского и клисфеновского деления. С другой стороны, та область, с которой Писистрат был, несомненно, тесно связан — Тетраполис Марафона, без дальнейших пояснений признается частью Паралии. Лепер прибавляет, что паралия занимала весь берег (курсив мой,— К. З.), поскольку он но принадлежал к городской области. Но такое понятие Паралии возникло позднее, оно не характерно для VI b. до н. э., и во всяком случае нужно было бы доказать такое словоупотребление уже для этого времени. Ведь нельзя не учитывать того факта, что еще в V в. название Паралии приурочивалось лишь к южной части Аттики 20.
Высказанные соображения заставляют пересмотреть общий вывод Лепера и Мильхефера по этому вопросу. Понятно, что для того, чтобы внести те или иные уточнения в топографию древней Аттики, установленную ими, чтобы иным образом локализовать отдельные поселения или определить расположение и границы триттий, необходимо было бы непосредственное знакомство с местными природными условиями, с остатками и следами древних демов, с современной географической номенклатурой и пр. Притом эти уточнения по большей части не имели бы решающего значения для нашей задачи: определения того, что было внесено реформой Клисфена в эту область по сравнению с предшествующим периодом. Поэтому в дальнейшем мы ограничимся рассмотрением того, что представляли собою Паралия, Диакрия и Педиэя в VI в. до н. э. по сравнению с триттиями, установленными Клисфеном.
***
Площадь древней Аттики равнялась приблизительно 2250 кв. км. Чтобы наглядно представить себе небольшие размеры этой страны — хотя Аттика и превосходила в этом отношении многие другие греческие государства — достаточно вспомнить, что протяжение восточного побе-
режья (по воздушной линии) было около 80 км, западной— около 70 км21. Но ландшафты этой маленькой страны образованы очень различными элементами, обязанными своим возникновением многим факторам. Не вдаваясь в изучение геологической структуры и морфологии отдельных частей Аттики, укажем лишь самые эти элементы, без учета значения которых нельзя понять особенности экономики этих частей да и хозяйственное развитие всей страны в целом.
Перед нами своеобразное сочетание гор, холмистой страны, небольших долин. Но самое сочетание этих элементов, их характер, геологическое прошлое, почвенные условия, наконец, влияние омывающего берега Аттики моря неодинаковы в различных ее частях.
Согласно традиции, Аттика состояла из трех частей: Паралии, Диакрии и Педиэи. Смысл термина Паралия не оставался неизменным. Как видно будет из дальнейшего, для Аттики можно отличать по крайней мере три значения этого термина. Под паралией понимали прибрежную полосу в противоположность внутренней части страны (месогее); точнее, это — та часть суши, которую мореплаватель может видеть, совершая прибрежное плавание (перипл) 22. Паралия в государственно-правовом смысле — одна из трех областей Аттики в административном делении Клисфена. Наконец, мы должны учитывать Паралию доклисфеновскую, о которой сообщает традиция о трех партиях.
Тот факт, что эта старинная Паралия представляла собою именно южную часть Аттики, а вовсе не все ее побережье и даже не клисфеновскую Паралию, выясняется из словоупотребления, которое удерживалось иногда даже еще в конце V в. до н. э.
Фукидид, говоря о втором вторжении пелопоннесцев во главе с Архидамом в Аттику (в 430 г.) и о подготовке Периклом нападения на Пелопоннес с моря, ясно противопоставляет понятия «равнины» и «Парала». Он пишет, что враги «по опустошении равнины... вступили в землю, именуемую Паралом, и (дошли) до Лавриона, где находятся серебряные рудники афинян» (II, 55,1). Таким образом, пелопоннесцы не только вторглись в прибреж
ную полосу, но и прошли почти всю южную часть Аттики, т. е. паралию в прежнем смысле слова, охватывавшую и часть позднейшей (клисфеновской) Месогеи. Из следующей за словами «до Лавриона» фразы вид о, что Фукидид имеет в виду опустошение всей южной части страны: «Прежде всего они разорили ту часть этой земли, которая обращена к Пелопоннесу, потом — обращенную к Эвбее и Андросу» (там же). Иначе добавление «к Андросу» было бы излишним.
Противопоставление Паралии в этом смысле «равнине» видно и из последующего изложения Фукидида: «В то время как они (пелопоннесцы) находились еще на равнине (έν τιο πεδί«)) до (их) появления в паралии (ές τψ παραλίαν)» (II, 56,1), и далее: афинское войско «оставило позади себя пелопоннесцев в паралии Аттики» (II, 56,3).
Южная часть Аттики представляла собой область с природными границами и своеобразными местными условиями. Это не значит, что она была совершенно однородна. На севере и северо-западе она была ограничена невысокими горными хребтами — Пентеликоном и Гиметтом. Долина, заключавшаяся между ними (современная Месогия), образовывала одну часть Паралии, к которой и в древности подошло бы ее современное название (Месогия), если следовать определению Гесихия: «Месогея— это территория, лишенная гаваней»; прибрежная полоса Восточной Аттики от Рамнунта до Браурона, по-видимому, не входила в состав Паралии 23. Часть древней Паралии к югу от современной Месогии занимали горы Лавриона с их серебряными и свинцовыми рудниками, которые начали разрабатываться, вероятно, еще в VII в. Южное побережье полуострова было тесно связано (в географическом и историческом отношении) с долиной современной Месогии и вместе с ней отделено горами Гиметтом и Пентеликоном от остальных частей Аттики.
Мы можем приблизительно определить, какие триттии Клисфена составляли территорию Паралии VI в. Такое сопоставление даст нам возможность конкретнее предста
вить себе характер области и ее отличия от паралии Клисфена. В дальнейшем мы пользуемся (так сказать, анахронистически) терминами подразделений (фил, триттий и демов), введенных Клисфеном.
На самом юге находилась впоследствии береговая триттия филы Леонтиды (IV) 24. В состав ее входили демы Суний, Фреаррии, Потамы (Верхний и Нижний), Потамии Дейрадиоты и Дейрады. Территория дема Суний, как это утверждал уже Лепер 25 и что было блестяще подтверждено открытием на Сунии эпиграфических памятников, была расположена не к западу от мыса, но преимущественно на юго-восточном побережье Аттики. Дем Суний, его население и культы не имели отношения к мысу Сунию и его храмам. Территория дема служила дважды в VI в. местом поселения новых обитателей (жителей острова Саламина после его присоединения к Афинам и иммигрантов с острова Эгины) 26. Это обстоятельство, вероятно, было обусловлено наличием поблизости рудников Лаври-она. Самым крупным демом здесь был дем Фреаррии. Сохранились многочисленные шахты, цистерны и прочие свидетельства о занятии его населения горным промыслом. Руины, которые Лепер считал остатками дема Потамии Дейрадиоты, говорят о довольно большом, хорошо укрепленном поселении 27. Но, по-видимому, эти руины принадлежат дему Фреаррии. В состав его населения входили и чуждые дему (пришлые) люди. Потамы (Верхний и Нижний) и Дейрады были демами средней величины.
На восточном побережье, но далее к северу, была расположена (после реформы Клисфена) береговая триттия филы Акамантиды (V). Территорию этой триттии образовывала часть долины реки, вытекавшей из местности около Кефалы и впадавшей в море у Торика, от которого триттия и получила свое название. Торик был одним из городов аттического Двенадцатиградия (Str., IX, 1,20). Здесь, на юге, согласно легенде, когда-то существовало царство Кефала, сына Гермеса. Торик, город с
гаванью, куда переселился Кефал, был его центром. В нем жил, по преданию, и Ион, сын Кефала. И тот и другой являлись легендарными прародителями знатных родов — Кефалидов и Ионидов. Старинные отношения связывали Торик с Тетраполисом Марафона в северо-восточной части Аттики. К северу от береговой триттии Акамантиды находилась территория береговой триттии филы Пандиониды (III) с демами Мирринунтом, древней гаванью Прасиями, главным центром морских сношений до середины VI в., Стейрией и Ангелой. Северный дем триттии Пробалинт, входивший когда-то в состав марафонского Тетраполиса, был расположен в стороне от них, на южном склоне Агриелики, к югу от долины Марафона.
Входили ли демы приморской триттии Кекропиды (VII) — Эксона и Галы Эксонские — в состав древней Паралии, сказать трудно. К северу — северо-западу от Суния были еще две приморские триттии: Антиохиды (X) и Эрехтеиды (I). В состав триттии Антиохиды входили демы Торы, Эгилия, Анафлист, Атена, Амфитропа и Беса, расположенные в гористой местности. В приморской триттии филы Эрехтеиды (I) более крупными демами были Ламптры и Анагирунт (совр. Вари).
Все упомянутые демы приморских триттий (за исключением Пробалинта) были расположены на территории древней Паралии, но далеко не все из них по своему местоположению соответствовали позднейшему значению паралии как приморской полосы земли. Некоторые из них находились в гористой местности (Фреаррии, Амфитропа и др.), в известном отдалении от моря. Остальная часть восточного побережья Аттики от Браурона до Оропа, несмотря на несомненные связи с глубокой древности с Паралией в первоначальном смысле этого слова, не входила в ее состав. Также и западное побережье от Галимунта до Элевсина включительно не являлось в старину Паралией. Кроме того, существенно, что эту древнюю Паралию составляли демы не только побережья, но и клисфеновской Месогеи, т. е. внутренней части страны. Это были триттии Месогеи Пандиониды (III) и Акамантиды (V) и части соответствующих триттий Антиохиды и Эрехтеиды. На восточной окраине Гиметта был расположен крупнейший (не считая Ахарн) дем Аттики — Пэания, а далее к востоку на месте современной Спаты — Китерр, один из
центров двенадцатиградия. Менее крупными демами этой триттии были Оа и Контила.
Трит ия Месогеи пятой филы состояла из демов: Кефалы, Гагнунта, Проспальты и Сфетта на восточном склоне Гиметта, Кикинны и, может быть, Эйтеи. Эти демы в VI в. до н. э., если судить по употреблению Фукидидом термина Паралия (см. выше), входили в состав последней. Сфетт был одной из двенадцати общин Аттики древнейшей эпохи. Тогда, по мнению Лепера 28, он распространял свою власть далеко на юг, до Анафлиста, что нашло свое отражение в генеалогической традиции: Сфетт и Анафлист — братья.
Едва ли, конечно, можно точно определить северную границу Паралии VI в., но все же следует отметить, что один из самых крупных аттических демов, Паллена (филы Антиохиды), расположенный на границе Педиэи и Паралии, на северо-восточном склоне Гиметта вероятно, входил в ее состав. Через Паллену проходил путь из Паралии на «равнину». Здесь, у храма Афины, произошла решающая битва Писистрата и его сторонников с их противниками из Афин (Her., I, 62).
Из сказанного видно, что деление Клисфена не учитывало древних исторических связей. Можно скорее предполагать, что законодатель сознательно разделил территорию Аттики на триттии с тем, чтобы в какой-то мере разрушить эти связи, уменьшить возможность сопротивления со стороны местных знатных родов. Древняя Паралия оказалась раздробленной между восемью триттиями, принадлежавшими к различным филам и даже различным областям (имеются в виду пригородная, приморская и внутренняя области). Эти триттии выступали в политическом отношении отдельно от соседних территорий и вместе с населением других административных единиц, иной раз расположенных в совершенно других частях страны. Грани между Педиэей, Паралией и Диакрией должны были стереться. Паралия стала до известной степени (но далеко не вполне) приближаться к паралии в позднейшем смысле слова (т. е. прибрежной области). Часть Диакрии (см. ниже) вошла в ее состав. Помимо стремления подорвать прежние политические связи, возможно, оказывал свое влияние и процесс социально-экономического развития —
изменения в составе населения Аттики, в связи с ростом ремесла, торговли и мореходства.
В общем Паралия после Клисфена представляла собой н?что иное, чем раньше. В ее состав входили теперь южная гористая оконечность Аттики (но без современной Месогии), далее — вся полоса восточного побережья до Рамнунта на севере, включавшая область Тетраполиса, наконец, на северо-западе — демы Элевсин, Трия, Ойноя и др. Все эти части страны были первоначально связаны друг с другом гораздо менее тесно в географическом и историческом отношении, чем с некоторыми другими частями, вошедшими в состав пригородной области или клисфеновской Месогеи.
***
Горный хребет Парнес, мульда Афидны и северные и северо-восточные склоны Пентеликона с долиной Марафона образовывали естественную область Аттики — древнюю Диакрию.
Термин Диакрия истолковывался в новое время различным образом. Одни под Диакрией понимали гористую северо-восточную часть Аттики, охватывающую Парнес и Пентеликон (кроме южных их склонов). По мнению других, это — прибрежная полоса Аттики, расположенная за горными хребтами, периферия страны 29. С точки зрения Юра (см. выше, стр. 24 сл.), диакрии — горняки, а Диакрия могла быть обозначением мыса, в данном случае — горной местности на юге Аттики. Кэсн отрицательно отнесся к толкованию Юра, но и он, как и его противник, склонен понимать название Диакрия не как локальный или топографический термин, но как название общего характера (generic, по выражению Кэсна) 30. Какиз есть основания, чтобы предпочесть одно из приведенных толкований?
Геродот употребляет термин ύπεράκριοι (I, 59; ср. VI, 20), Аристотель и Плутарх — διάκριοι, но ни один из них не дает определения Диакрии. По соображениям источниковедческого характера следует отдать предпочтение Геродоту, хотя смысл того и другого термина, по-видимо
му, тот же. Фукидид упоминает как πεδίον так и πάραλος (II, 20; 55; 56), но ни разу не говорит о диакриях или гиперакриях 31.
На одном из определений (Юра) мы уже останавливались: мы считаем убедительными аргументы Кэсна против этого определения, а также высказали и свои соображения против взгляда Юра.
Уейд-Гери в статье о Мильтиаде дал совершенно иное понимание Диакрии. Статья Уейд-Гери, как и другие работы этого автора, содержательна и поучительна во многих отношениях, но с его определением Диакрии едва ли можно согласиться. По его мнению, название ύπεράνρια «несомненно» обозначает периферию Аттики за пределами кольца гор — Гиметта, Пентеликона, Парнеса, Эгалея в противоположность равнине и побережью (т. е. πεδίον и παραλία) внутри этого кольца у видимого из Афин. Писистрат и Мильтиад принадлежали, опять-таки «несомненно», к партии гиперакриев. Первый из них и возвращался в Гиперакрию во время своего первого изгнания (между первой и второй попыткой захвата власти) 32. Однако, кроме того, что предложенное автором определение Диакрии в сущности ничем не доказывается, оно маловероятно само по себе: если принять его, то Паралия VI в. окажется тождественной с современной Месогией, а Диакрия с позднейшей Паралией, охватывая всю приморскую полосу.
Понимание Диакрии как области, охватывающей всю северо-восточную гористую часть Аттики, является наиболее распространенным. Но и это определение нуждается в дальнейшем обосновании и уточнении, тем более что оно, по-видимому, связано в значительной мере с социальной характеристикой диакриев, которую мы находим у Плутарха (Sol., 13). Между тем и для Диакрии (в указанном смысле) мы не можем предположить какой-то однородности населения.
Известно, что существовала триттия, носившая название Эпакрия 33. В состав этой триттии входили хорошо
известные демы, местоположение которых может быть установлено сравнительно точно: Гаргетт, Икария, Плотея и некоторые другие более мелкие (все они были расположены в горах Пентеликона и в долине у его подножья). Страбон, перечисляя двенадцать дотесеевских общин, называет и Эпакрию. Определение Эпакрии как области мы находим в «Anecdota Graeca» Беккера 34. Лепер замечает, что горная область поблизости от марафонского Тетраполиса — это восточные отроги Пентеликона. К природным условиям Эпакрии чрезвычайно подходило ее название: часть демов триттии была расположена в высоких горных долинах, Гаргетт, который лежал на равнине, находился в конце прохода из гор в долину и составлял, таким образом, в географическом отношении нечто цельное с первыми 35. Для вопроса о Диакрии эти соображения важны потому, что у нас нет никаких сведений о связи Писистрата с каким-либо демом рассматриваемой триттии, тогда как имеются некоторые указания на то, что опорой для него был Марафон (и, возможно, вообще территория Тетраполиса). Поэтому для отождествления Эпакрии с Диакрией необходимы еще некоторые данные. Это было бы тем более важно установить, что Геродот до известной степени противопоставляет отношению Писистрата к Диакрии отношение Мегакла и Ликурга к Паралии и Педиэе (Her., I, 59). Эпакрия обозначала или всю горную область, или территорию позднейшей триттии, т. е. лишь примерно третью часть этой области.
У нас нет определений Диакрии, данных авторами хотя бы V—IV вв. до н. э. Такое определение сохранилось у сравнительно позднего писателя — лексикографа Гесихия (Lex., s. v.).
Диакрии — это некоторые не только из эвбейцев, пишет Гесихий, но и из афинян, и земля Диакрия — это та, которая тянется от Парнеса до Браурона. Если следовать этому определению, то в состав Диакрии, таким образом, входили Пентеликон и приморская полоса — Тетраполис. Отличием от Эпакрии является то, что Диакрия, кроме Пентеликона, охватывала и прибрежную полосу, тогда как Эпакрия — это часть горной области вблизи Тетраполиса.
Южные склоны Парнеса к северу от Ахарн едва ли входили в понятие Диакрии: здесь, в Лейпсидрии, противники тирана во главе с Алкмеонидами пытались организовать опорный пункт для наступления на Афины. Трудно предположить, что Алкмеониды выбрали этот пункт на территории, население которой было предано тирану. Но нам известно, что Лейпсидрий находился поблизости от Пэонид, дема, где жили члены рода Пэонидов, связанного с Алкмеонидами 36. Однако два поселения в юго-восточной части Парнеса (Декелея) и в мульде к северо-востоку от нее (Афидна), играющие большую роль в аттической легендарной традиции, были древними укрепленными центрами Диакрии. В пользу рассматриваемого взгляда на Диакрию как область северо-восточной Аттики говорит и то, что Писистрат, естественно, мог объявить себя вождем той части населения страны, которая имела к нему территориальное отношение и среди которой он мог иметь связи, т. е. населения на побережье к северу от Браурона.
В том разделении Аттики, которое было сделано Пандионом между его сыновьями (Str. IX, 1, 6), схолиасты видели деление на три области, о котором писали Геродот и позднейшие авторы. Южную часть страны получил суровый Паллант, взрастивший гигантов, эпоним Паллантидов, игравших такую роль в похождениях Тесея. Эта часть соответствует Паралии. Акты, т. е. центральную долину, получил Эгей, а сад Эвбеи, который лежит напротив нее (τον άντίπλευρον κήπον Κύ^οίας), — Лик. Последнее определение очень подходит к понятию Диакрии в том смысле, в каком сейчас о ней говорилось: местностью по другую сторону Эврипа и будет побережье от границы с Беотией до Браурона и гористая область Пентеликон, лежащая за этой береговой полосой.
Что же произошло с Диакрией после реформ Клисфсла? Она более не существовала как определенная территория. Тетраполис был теперь разбит между двумя триттиями различных фил: дем Пробалинт вошел в берзговую триттию филы Пандиониды (III). Другие общины Четырехградия оказались в филе Эантиде (IX), также в береговой триттии. Браурон вообще не был сделан демом (по-видимому, из-за его связи с тираном). Демы Эпакрии соста
вили территорию внутренней триттии фил Эрехтеиды (I) и Эгеиды (II). Афидна и Декелея оказались в триттиях Месогеи различных фил (Гиппотонтиды и Эантиды). Тем не менее прежние связи между отдельными общинами стойко сохранялись, о чем свидетельствуют постановления общин Тетраполиса 37 и триттии Эпакрии 38.
***
Педиэю определяли в новое время также различным образом. Э. Мейер писал о долине около Афин, об области Кефиса (на землевладение в этой долине, по его мнению, опиралась аттическая знать) 39. М. Дункер полагал, что эти земли знати были расположены в долинах обоих Кефисов, т. е. в окрестности как Афин, так и Элевсина 40. Лепер, как мы видели, решительно выступил против широкого толкования термина πεδίον 41. Он считал, что в «равнину» входила лишь территория по нижнему течению Кефиса; граница ее проходила севернее современного поселения Патиссии и к югу от Пиргоса. Хотя критические соображения по поводу взглядов такого знатока топографии Ат гики, как Лепер, и могут показаться слишком смелыми, мы все же должны сказать, что его утверждение относительно размеров «равнины» нуждается в некоторых оговорках и уточнении в связи с характером политического развития Аттики в VI в. до н. э.
Центральная долина по нижнему и среднему течению Кефиса, тянувшаяся примерно на протяжении 22 км между г. Эгалеем и Гиметтом, и Триасийская долина, хотя и отделенная от равнины невысоким хребтом Эгалея, по отношению к Паралии и к гористой северо-восточной области образовывали в известной мере единое целое: Гиметт, Парнес и Пентеликон отграничивают обе долины от двух других частей Аттики. Связь с Паралией поддерживалась дорогой через Паллену, с северо-восточной областью — через Декелею.
Вождем педиэев в середине VI столетия был Ликург из древнего рода Этеобутадов. Родиной его была долина
Кефиса и Илисса, но после объединения Элевсина с Афинами установилась тесная связь между «жреческими» родами Элзвсина и знатью Афин. Если Элевсинская долина первоначально и не входила в Педиэю, то все же к середине VI в. связи между ними настолько укрепились, что обе долины представляли в политическом отношении нечто цельное, и можно предполагать, что владельцы земель, расположенных в них, выступали совместно, т. е. что Ликурга поддерживали и «жреческие» роды Элевсина. По крайней мере в области культа мы обнаруживаем единство (см. ниже).
В VI в. с распространением культов хтонических божеств эти связи стали еще теснее. По своей политической направленности Эвмолпиды и Керики и позднее всегда были представителями консервативного образа мыслей, приверженцами старинной традиции, подобно педиэям, как последние характеризуются в наших источниках. И хотя Элевсин и Триасийская долина в топографическом отношении отличались от афинской равнины (πεδίον), но в политической борьба обитатели обеих долин могли выступать вместе, образовывать одну группировку — педиэев. Трудно думать, что через несколько десятков лет после объединения Элевсина и Афин, когда связи между ними стали очень тесными, а культы Элевсина сделались государственными культами Афин, первый остался бы совершенно в стороне от ожесточенной политической борьбы, происходившей в государстве.
Важным свидетельством о «равнине» у авторов V в. является описание похода царя Архидама летом 431 и следующего года. При первом вторжении в Аттику 42 пелопоннесцы сначала опустошили Элевсин и Триасий-скую равнину. После успешной стычки с отрядом афинских всадников около Рейтов они двинулись далее, имея по правую руку Эгалей, через дем Кропию и достигли Ахарн. Там они остановились и начали опустошать поля ахарнян. Архидам держал свое войско в походном порядке, но не спускался на равнину 43. В следующем году пелопоннесцы опустошили равнину 44, а оттуда перешли в Паралию.
Лепер был прав, таким образом, утверждая, что дем Ахарны находился не на «равнине». Но означает ли это,
что равнина охватывала исключительно нижнее течение Кефиса? Нам кажется, что нет. Самое поселение Ахарны было расположено примерно в 60 стадиях от Афин выше уровня долины 45, но территория этого дема частично находилась и на равнине 46. Сохранилась фрагментарная надпись, в которой упоминается триттия π[εδ]ιέων. Некоторые думают, что в этой триттии главным демом и были Ахарны 47. Кирстен считает это невозможным ввиду того, что у Фукидида (II, 20) равнина у Ахарн выразительно противопоставлена равнине Афин. Он полагает, что πεδίον — это второе название для триттии Лакиады в нижней части долины Кефиса 48.
Как бы ни решать вопрос о триттии в этой надписи, все же не обязательно думать, что собственно «равнина» около города совпадала с Педиэей VI в. до н. э. В Педиэю могли входить и такие демы, как Флия на притоке Кефиса 49 или Атмонон. Городские триттии Клисфена в целом были, с одной стороны, меньше «равнины», поскольку они охва
тывали демы преимущественно самого города и ближайшие к нему, с другой — шире, поскольку в них вошли и поселения в горной местности (Коридалл в Эгалее, Агрила на склоне Гиметта 50 и др.)·
Таким образом πεδίον — это долина нижнего и среднего Кефиса, το περί το άστυ — значительная часть этой равнины и, кроме того, демы Эгалея и западного склона Гиметта.
Месогея эпохи Клисфена не представляла ничего цельного в географическом отношении. В нее вошла территория гористой северной и северо-восточной части Аттики (Афидна, Декелея), оба склона Пентеликона с выходом из гор в долину (демы Эпакрии), т. е. часть прежней Диакрии, часть долины Кефиса (по его притокам — демы Кефисия, Сипалетт, Атмонон, Флия), часть современной Месогии (демы Паллена, Пэания, Сфетт, Проспальт, Гагнунт) и, наконец, некоторые демы правого берега Кефиса (Ахарны, Пэониды). Клисфеновская Месогея, следовательно, вовсе не совпадает с прежней Диакрией.
Таким образом, пересмотр вопроса о соотношении между клисфеновскими трнттиями и прежним делением на три области приводит к следующим заключениям.
Область около города (τά περί το άστυ) не совпадает целиком с прежней Педиэей. Паралия выросла за счет Педиэи и Диакрии, из частей которых составилась также новая область — Месогея. Диакрия — опорная область Писистрата — исчезла вовсе в территориальном делении Аттики, а Педиэя хотя и вошла в состав пригородных триттий, но в уменьшенном и раздробленном виде. Эти изменения намечают направление социального и политического развития Афин в рассматриваемое время. Территориальное деление, введенное Клисфеном, должно было противодействовать возможности новой попытки захвата власти тграном. Оно должно было нарушить прежние традиционные связи между вождями знатных родов и местным населением.
Клисфеновские триттии в значительной мере не соответствовали прежнему делению. Известие Аристотеля о том, что афинский законодатель стремился «перемешать»
население (Αθ. π., 21,2), вполне соответствует действительности. Хотя и после реформы подавляющая часть населения Аттики занималась сельским хозяйством, но все же с течением времени демы и триттии приобретали более заметный отпечаток преобладающих профессий, чем в VI в. В Паралии в связи с общим ходом экономического и политического развития в V—IV вв. большее значение получили морское дело и торговля; в городском округе увеличивалось ремесленное и торговое население, а Месогея оставалась областью мелкого землевладения, садоводства, огородничества, виноградарства и мелкого скотоводства (в горах). Означает ли рост Паралии, что Клисфен был политическим вождем этой части населения Аттики, защитником интересов торговых и ремесленных кругов, будет видно из последующего изложения, в котором рассматриваются особенности социального развития Аттики VI в. (см. гл. 3).