38

Глава III
ВЕС МОНЕТЫ, МОНЕТНЫЕ СИСТЕМЫ, НОМИНАЛЫ МОНЕТ И ИХ МЕСТО В ДЕНЕЖНОМ ОБРАЩЕНИИ

Поскольку монета представляет собой, как сказано, кусок металла определенного веса, тесная связь ее с торговым весом не может подлежать сомнению. Эта связь, с очевидностью обнаруживаемая и в ряде современных денежных наименований, как, например, английский фунт стерлингов, немецкая марка, русский гривенник (от гривны), отчетливо выявляется и в названиях античных монетных единиц. Следует, однако, предостеречь от попыток обобщить кажущийся естественным вывод об обязательном тождестве торгового и монетного веса в каком-либо определенном месте. Такая предпосылка обоснована в условиях естественного развития средств обмена от товаро-денег, через обращение металлических слитков, к монете. На деле, как мы знаем, последовательный ход этого развития нередко нарушается перенесением монеты в готовом виде от более развитых в хозяйственном отношении общественных организмов к отстающим. Самый факт одновременной чеканки в одном и том же государстве монеты по различным системам, в зависимости от того рынка, для которого она предназначается, призывает к осторожности в этом вопросе, так как в иных случаях именно желание сочетать интересы различных рынков вызывает видоизменение монетной системы или создание новых промежуточных монетных единиц, легко входящих в разные системы. Во всяком случае, число различных монетных систем превосходит число систем торгового веса.
Специальные метрологические исследования о возникновении и развитии отдельных античных весовых и происходящих от них монетных систем не входят в задачу настоящего беглого очерка. Нам достаточно указать, что связь древнегреческого веса с весовыми системами, бывшими в употреблении в Передней Азии, не подлежит сомнению. О ней свидетельствуют как заимствования названий некоторых весовых единиц, так и сохранение следов характерного для стран Передней Азии шестеричного счета. Как в этих странах, так и в древней Греции
система веса складывается из взаимоотношений трех основных единиц, в самых грубых чертах имеющих аналогию в старых русских: пуде, фунте и золотнике. Наименования этих греческих весов единиц: самой крупной — талант, средней — мина, малой — статер, или драхма. Но в то время как в вавилонской системе взаимоотношение между крупной единицей и представляющей следующую ступень низшей неизменно выражается цифрой 60, в греческом весе эта шестидесятиричная система счисления сочетается с десятичной. Именно: один талант равняется, как и в Вавилоне, 60 минам, но мина распадается не на 60, а на 50 статеров, или 100 драхм. Драхма имеет своим подразделением еще четвертую единицу, обол, которых в драхме содержится шесть. Из перечисленных единиц название только одной мины (греческое — μνα, вавилонское — mana) заимствовано вместе с весовой системой с Востока, остальные представляют чисто греческие слова: талант — греч. τάλαντον — чашка весов, вес; статер — греч. στατγρ — коромысло весов, установленный вес; драхма — греч. δραχμή — горсть; обол — греч. όβολο'ς = όβελός —четырехгранный стержень, вертел. Оба последние наименования сохраняют память о том времени, когда средством денежного обмена служили железные четырехгранные прутья (όβελοί), коих шесть штук, захваченных в горсть, составляли драхму. Реальное существование этого периода было недавно подтверждено находкой в аргосском герэоне связки таких прутьев, по преданию посвященных в этот храм царем Фидоном в момент введения им в обращение серебряной монеты (рис. 15). Следует заметить, что хотя все перечисленные наименования весовых единиц с установлением денежного обращения сделались единицами последнего, однако высшие единицы — талант и мина — сохранились в нем лишь в качестве счетных единиц, применяемых в исчислении больших денежных сумм: штрафов, союзных взносов, контрибуций и т. д. На практике средствами денежного обращения служили только статер, драхма, обол и монеты, кратные им,

39

не свыше десяти драхм. Из вышеизложенного вытекает, что статер ровно вдвое превосходил по весу драхму. Такое одновременное существование двух единиц, часто с одним и тем же наименованием, из которых одна вдвое превышает другую, представляет нередкое явление. В вавилонском весе мы встречаем две мины — тяжелую, большую, в 1008 гр и легкую, меньшую, в 504 гр. Объяснение этого факта лежит, может быть, в симметрическом строении как человеческого тола, так и весов, поскольку можно с одинаковым успехом принять за основную единицу веса содержимое одной руки, одной чашки весов, или содержимое обеих. Следует, впрочем, заметить, что статер и драхма лишь очень редко совмещаются в одной монетной системе. Как увидим в дальнейшем, в монетных системах, исходящих из золота или электра, принимают в качестве единицы лишь статер; в системах, основывающихся на серебре, напротив, предпочитают драхму.
Интересен вопрос о средствах, которые знакомят с античными весовыми и монетными системами, иначе говоря — вопрос об источниках специальной дисциплины — античной метрологии, ставящей своей задачей изучение античных мер, в том числе мер веса и монет. Источники эти разбиваются на две основные группы: письменные и монументальные. К письменным источникам принадлежат сведения о наименовании весовых или денежных единиц, о взаимоотношениях между различными единицами одной и той же или различных систем, одновременные расценки или исчисления имуществ в мерах различных систем и т. д. Такие данные могут встретиться как в специальных трактатах античных авторов, посвященных метрологическим вопросам, так и в сочинениях историков, ораторов и других древних писателей. Чрезвычайную ценность имеют подобные пассажи, попадающиеся в надписях и в особенности на черепках и в папирусах, нередко сохраняющих образцы официальной и частной хозяйственной или торговой переписки. В разряд монументальных источников входят, в первую очередь, весовые гири. Те из них, весовой характер которых удостоверен имеющейся на них надписью, по понятным причинам могут служить вполне надежными источниками, и ценность их увеличивается тем, что они соединяют в себе признаки монумептального и письменного источника. Все же следует указать, что в результате процессов окисления и разрушения, которым подвергаются эти гири за тысячелетия пребывания в земле, вес их может столь резко измениться, что опираться на него в наше время возможно лишь с очень серьезными оговорками. В особенности это необходимо заметить в отношении гирь, лишенных надписей. Их привлечение к метрологическому исследованию и использование в качестве отправного материала возможно только в том случае, если это удается сделать без всяких, хотя бы самых незначительных, натяжек.
К разряду монументальных источников античной метрологии относятся и сами монеты. Преимущество монетного материала — в его мас-

15. Железные четырехгранные прутья (όβελοί), найденные в аргосском герэоне.

совом характере. Обилие сохранившихся экземпляров какой-либо определенной монеты дает возможность исходить не из весов индивидуальных образцов, а из средних весовых норм. Можно, во всяком случае, быть уверенным, что в группах монет, имевших широчайшее обращение, как, например, римские денарии, коринфские статеры, тетрадрахмы Афин или Александра Македонского, в группах, в которых даже для какого-либо незначительного периода времени мы имеем тысячи сохранившихся экземпляров, данные среднего веса представляют надежную отправную точку, поскольку в них, благодаря обилию составляющих, растворяются все отклонения, получившиеся при выделке и от разрушения в течение веков. Даже некоторая поправка в сторону повышения на общую стираемость от обращения может с вероятностью быть учтена путем сопоставления с редкими, но все же попадающимися иногда, кладами, сохранившимися в состоянии fleur de com и не нуждающимися в такой поправке. Однако в древней Греции классической эпохи, где разнообразие государственных устройств самостоятельных полисов находило выражение в таком же разнообразии монет и применяемых в их чеканке систем, мы имеем еще весьма

40

большое число групп монет, которые не достигли в свое время широкого распространения и в силу этого сохранились до нас лишь в сотнях и, может быть, даже в десятках экземпляров. По отношению к таким группам еще недавно возможен был двоякий подход. Одни исследователи, исходя из того, что никакой изготовитель монеты не захочет выдать в ней под именем определенного номинала большее количество драгоценного металла, чем то, которое для данного номинала требуется законом, настаивали на необходимости принимать за основу максимальный вес исследуемого номинала. Другие, допуская возможность ошибок и отступлений от нормы и в ту и в другую сторону, предлагали базироваться на среднем весе. В пользу первых можно было бы сказать, что, как указано выше, в очерке техники, по крайней мере в течение V—IV вв. до н. э. кружки для золотых и серебряных монет изготовлялись индивидуально и, таким образом, в это время проверка их веса al pezzo, т. е. поштучно, весьма вероятна. Вторые, напротив, могли бы сослаться на то, что все же встречаются и в это время экземпляры, слишком тяжеловесные и что сами сторонники максимума принуждены признать необходимость откидывания этих слишком резко выходящих за пределы вероятной нормы монет. Кроме того, монеты медные и низкопробного серебра, для которых кружки изготовлялись в групповых формах, конечно допускали только юстировку веса al marco. т. е. с гарантией выделки из данного количества металла определенного числа монет, но с допущением колебаний веса каждой отдельной монеты в ту и другую сторону от средней нормы, при условии лишь, чтобы общая сумма всех монет данного выпуска равнялась весу предназначенного для их выделки слитка.
Эти споры и разноречия умеряются часто применяющимся теперь в нумизматической метрологии методом составления таблиц наиболее часто встречающихся весов (frequency-table — по терминологии впервые введших эти таблицы в употребление английских нумизматов). Таблица строится следующим образом. Промежуток между максимумом и минимумом веса какой-либо группы монет разбивается на ступени размером в один или несколько сантиграммов, и эти ступени располагаются в порядке вертикальной скалы. Затем наличные веса выписываются горизонтальными рядами против соответствующей ступени скалы. Самый длинный ряд весов покажет ступень скалы, наиболее близкую к норме веса. Нельзя отрицать, что нередко вывод такой таблицы частоты совпадает с данными простого среднего веса, но чаще этот вывод ближе подходит к максимуму, подтверждая тем самым, в известном смысле, доводы сторонников максимума, но в то же время и ближе подводя к цели. Особенно ценные результаты может дать проверка с помощью такой таблицы однотипных монет, чеканка которых распространяется на длительный промежуток времени. Наличность на разных ступенях скалы двух резко выделяющихся горизонтальных рядов веса позволит констатировать сознательное понижение в какой-то момент, в пределах этого периода, весовой нормы,— явление, которое неизбежно ускользнуло бы от нашего внимания при пользовании методом максимума или простого среднего веса.
После этих общих предварительных соображений мы можем перейти к беглому обзору главнейших античных монетных систем, наиболее распространенных монет, представляющих эти системы, и районов их обращения. Оговариваюсь, что сложных и, часто, спорных вопросов о происхождении монетных систем я сознательно не затрагиваю.
Древнейшей монетной системой мы можем считать так называемую милетскую систему. Это наименование принято прилагать к анэпиграфным электровым монетам, выпускавшимся начиная с VII в. до н. э. в греческих городах ионийского побережья, находившихся тогда под властью лидийских царей. Древнейшие образцы среди них (тб. I, 1—3) не имеют еще никаких изображений — типов и носят лишь простую неправильную штриховку или комбинацию точек и углублений; другие имеют в клеймах довольно примитивно исполненные крестики, звездочки, елочки и иные орнаментальные мотивы (тб. I, 9, 12), а также головы животных, причем большое разнообразие этих мотивов подавало повод предполагать первоначально частный характер древнейших греческих монет. Однако в приурочении монет, объединяемых типами головы льва или лежащего с обращенной назад головой льва (тб. I, 7—9), к Милету нет разногласий, поскольку именно этими типами характеризуется монетное дело названного города и в позднейшую эпоху, когда он был восстановлен после разрушения персами. А этим приурочением обусловливается и наименование системы. Нам известны только электровые монеты, битые по милетской системе; статер этой системы весит около 14.00 гр. Наряду со статером (тб. I, 1, 6, 7) выбивались его половинки и четверти, но чаще — третьи части («трите», тб. I, 2, 3, 5), шестые («гекте», тб. I, 8, 9), двенадцатые («гемигекте», тб. I, 4) и дальнейшие доли статера со знаменателями, кратными 12, вплоть до 1/96. Районом распространения милетской системы является ионийское побережье М. Азии в VII—VI вв. до н. э. Наиболее поздний случай ее применения представляет союзная чеканка объединившихся под главенством Милета, восставших против Персии малоазийских городов в первом десятилетии V в. до н. э. Чеканка эта состоит из статеров и гект одинаковой фактуры, имеющих на оборотной стороне совершенно схожие вдавленные квад-

41

раты; лицевые стороны их носят характерные типы эмблем какого-либо из восставших городов: протоме быка — для Самоса, крылатый кабан — для Клазомен, сидящий сфинкс (тб. II, 8) — для Хиоса и др.
После неудачного для восставших союзников сражения при Ладе в 494 г. до н. э., с подавлением восстания и разрушением Милета, эта «милетская» система умирает, но вместе с тем не прекращается развитие малоазийской электровой чеканки. Еще в VII в. параллельно со статерами милетского веса обращались значительно более тяжеловесные фокейские статеры, засвидетельствованные и письменными памятниками στατήρες Φωκαικοί, носящие изображение «говорящей» эмблемы своего родного города Фокеи — тюленя (φώκη, тб. I, 10, 11). Статер этой фокейской системы весит в среднем немного более 16.00 гр. С VI в. и вплоть до 30-х годов IV в., когда их вытесняют золотые монеты Александра Македонского, особенно широко распространяются битые по фокейской системе статеры города Кизика, так называемые «кизикины», στατηρες Κυζιχηνοί (тб. II, 16—18; IX, 1, 5 сл.). Повсеместное распространение на греческих рынках кизикинов как средства крупного денежного оборота и накопления состояний, засвидетельствовано неоднократным упоминанием их у древних писателей (ср. в особенности Κύζιχος πλέα στατηρων — «Кизик, наполненный статерами» в фрагменте комика Евполида, V в.) и в надписях, а также рядом находок их целыми кладами. Важное международное значение и крупная роль кизикинов в денежном обращении М. Азии и всей Греции удостоверяется тем, что эту электровую чеканку терпели, несмотря на наличие собственной золотой монеты, персидские цари, вообще чрезвычайно ревниво оберегавшие свое исключительное право выпускать золото. И еще более знаменателен тот факт, что в середине V в., в момент наибольшего могущества Афинского морского союза, Афины, которые упорно препятствовали самостоятельной чеканке городов в бассейне Эгейского моря, стремясь устранить в этом районе конкурентов своим «совам», также не тронули Кизика. Напротив, как позволяет судить ряд специфически афинских мотивов (ср. Кекропса и гоплитодрома Эпихарина, тб. IX, 5, 6) в типологии кизикинов в это время, Афины включили Кизик в систему монетного дела союза, сделав монетный двор этого города как бы филиалом афинского монетного двора со специальным назначением чеканить электровую монету. Повидимому, с этого времени кизикин становится на международном рынке постоянным конкурентом дарика вплоть до походов Александра Македонского, обильное золото которого вытесняет из обращения все предшествующие виды золотой и электровой монеты. Помимо статера в Кизике чеканятся его. подразделения: гекты и более мелкие доли статера (см. ниже и тб. IX, 2, 3, 4). Параллельно с Кизиком электровая чеканка по той же фокейской системе производится в VI—IV вв. до н. э. также в знакомой нам Фокее и в Митилене на о-ве Лесбосе (тб. I, 10, 11, 18). Но в обоих этих городах в это время выпускаются уже только гекты. Надпись конца V в., заключающая договор между обоими упомянутыми городами о совместной чеканке таких гект, дошла до нашего времени. Несмотря на то, что в типологическом отношении (см. ниже) митиленские и фокейские гекты стоят очень близко к кизикинам и тем самым обнаруживают, что их, так же, как и эти последние, выпускали для завоевания международного рынка, сфера их обращения значительно уже, чем сфера обращения кизикинов. Она ограничивается, повидимому, непосредственно примыкающей к местам их выпуска частью Эгейского побережья, в то время как кизикины, крепко утвердившиеся на афинском рынке и конкурировавшие с дариками в средней части Эгейского моря и малоазийского побережья его, безраздельно господствовали в северной части Эгейского моря, в Македонии, Фракии, по побережью Мраморного и Черного морей. Поскольку взаимоотношение между ценностью электра и серебра исчислялось пропорцией 1 : 10 и, таким образом, система, применяемая для электра, могла без затруднения в размене быть распространена и на серебро, есть основание думать, что к той же фокейской системе восходят колеблющиеся около 8.00 гр нормы серебряных монет ряда городов Италии, занесенные туда фокейскими колонистами. Таков νόμος — серебряный статер фокейской колонии Велии в Лукании, весом в 7.88 гр, представляющий половину тяжелого серебряного статера в 15.76 гр.
Обе рассмотренные системы малоазийского происхождения базируются на электре, как основном монетном металле. Теперь мы переходим к третьей малоазийской системе — персидской системе. Как говорилось выше, свидетельство Геродота о том, что лидийцы первые стали пользоваться золотой и серебряной монетой, может быть, следует истолковывать (ставя ударение на обоих прилагательных) в том смысле, что им принадлежит не изобретение монеты вообще, а лишь первенство в применении биметаллизма золота и серебра. В самом деле, архаические монеты с типом поставленных друг против друга голов льва и быка (тб. I, 13), которые, с большой долей вероятности, идентифицируются с упоминающимися в источниках крезовыми (χροίσειοι) статерами, сохранились до нас и в золоте и в серебре. Замечательно, что вес золотых монет отличен от веса серебряных. В то время, как золотой статер (сикл) весит 8.1 гр, серебряная монета того же типа весит 10.8 гр, а чаще 5.4 гр. Причина такого различия становится совершенно ясной, если учесть, что рацио (взаимоотношение ценности) золота к серебру в

42

М.Азии в VI в. выражалось пропорцией = 13 1/3 : 1. При таких условиях ( = 108) золотой статер в 8.1 гр равен по ценности 108 гр серебра, т. е. 10 серебряным статерам по 10.8 гр или 20 полустатерами в 5.4 гр. Крезов статер в 8.1 гр, представляющий 1/60 наиболее легкого варианта вавилонской мины, весившей около 490 гр, связан с вавилонским весом. Его существование было непродолжительным. Выпущенный впервые около 564 г. до н. э., он, естественно, перестал чеканиться с момента завоевания страны персами. Но прямыми наследниками крезовых статеров явились персидские золотые дарики и серебряные сиклы. Совершенно таким же порядком, на основе того же взаимоотношения золота с серебром, один золотой дарик в 8.4 гр ( = 1/60 персидской мины в 504 гр) разменивался на 20 сиклов весом 5.6 гр каждый (5.6 грх20 = = 112 гр). Исходя из наименования д а ρ и к а, обычно признают, что эти персидские монеты стали чеканиться при Дарии Гистаспе, но вполне возможно и даже вероятно, что выпуск их начался еще при Кире, тотчас после завоевания Лидии. Как дарики (δαρειχοί, тб. I, 15, 16; X, 1), так и сиклы (σίγλοι Μηδικοί, тб. I, 17), составляющие персидскую монетную систему, многократно упоминаются у древних авторов и в надписях. Они составляли главную основу денежного обращения в прибрежных частях М. Азии и служили прежде всего для оплаты многочисленных наемных войск персидских царей, как о том свидетельствует и «Анабасис» Ксенофонта. Во внутренних частях огромной монархии, поскольку там еще продолжалось, повидимому, слитковое обращение и различные виды пережитков меновой торговли, они не могли играть большой роли. По крайней мере, внушительные двойные дарики (тб. X, 2), которые, казалось бы на первый взгляд, должны были служить глашатаями финансовой мощи персидского царства, на деле являются свидетелями его крушения. Они принадлежат исключительно выпускам военачальников Александра Македонского, обращавших на оплату военных расходов золотую утварь и слитки, до того мертвым капиталом хранившиеся в сокровищницах персидских царей. Дарики и сиклы имели хождение со второй половины VI в. вплоть до вытеснения их в 30-х годах IV в. обильной золотой и серебряной чеканкой Александра Македонского. Так как выпуск золота представлял привилегию, персидского царя, дарики чеканились только на царском монетном дворе. По этой же причине в VI и V вв. нет какой-либо параллельной золотой чеканки по стопе дарика. Только уже в IV в. некоторые из подвластных персидскому царю кипрских династов чеканят золотые монеты с местными типами, равные преимущественно мелким подразделениям дарика (тб. X, 8). На стопу дарика также ориентируется золотая чеканка Лампсака (тб. IX, 12) в период около 390—330 гг., поскольку средний вес его золотых статеров — 8.44 гр — лишь очень незначительно превышает вес дарика. Эти засвидетельствованные надписями лампсакины (στατηρες Λαμψαχηνοί χρυσοί) в типологическом отношении напоминают кизикины; так же, как эти последние, они, очевидно, должно были стать монетой международной. Но именно в силу своей тесной связи с царской персидской монетой лампсакины в полной мере разделяют ее судьбу, чаще встречаются в находках с дариками и не завоевывают такой самостоятельной роли в обращении, какую играли кизикины.
Первоначально, повидимому, как показывает Геродотов рассказ о казни Дарием I сатрапа Арианда, чеканка серебряных сиклов также строго ограничивалась лишь царским монетным двором, и только малоазийские города продолжали выпускать свою монету. Однако в конце V и в IV в. широко развивается чеканка монеты сатрапами персидского царя, несомненно преследующая цели оплаты их военных предприятий. В городах юга и внутренних частей М. Азии сатрапы чеканят со своими или местными типами серебряные статеры (сиклы) в 11.20 гр и их подразделения (тб. X, 9, 10, 13—16). Персидскую систему для своей городской чеканки усваивают также не только города южных областей М. Азии — Киликии, Памфилии, Писидии, но и многие города Карии, Ионии и Мисии. Особенно важно отметить, что на основе персидской драхмы в 5.60 гр чеканят монету в V—IV вв. города Византии и Калхедон (тб. IX, 27—30), господствующие над входом в Черное море.
Рассматривая монетные системы малоазийского происхождения, мы несколько отклонились от хронологического порядка их обзора. Переходя теперь к главнейшим системам собственно Греции, базирующимся на одном серебре, мы должны на первом месте, как самую раннюю, назвать эгинскую систему. О раннем, может быть почти одновременном с древнейшими монетами милетского веса возникновении чеканки серебра на о-ве Эгине мы уже говорили. Положенная в ее основу система, как и вообще так называемые фидоновы меры, повидимому, самостоятельного, чисто греческого происхождения. Возможно, что нормы веса первых эгинских серебряных монет, как думает Зельтман, определяются взаимоотношением ценности между серебром и железом (400 : 1), существовавшим в момент перехода от железных стержней, служивших средством денежного обращения, к серебряным монетам. Наиболее обильно чеканились на Эгине статеры (тб. I, 19, 20) — στατηρες Αίγιναϊοι в надписях и у древних авторов — с нормальным весом 12.14 гр, вскоре сделавшиеся средством денежного обращения в за-

43

падной и южной части бассейна Эгейского моря. Драхмы и более мелкие подразделения в первое время чеканились реже (тб. I, 21—24).
Вскоре эгинская система распространяется широко за пределы родного острова. В конце VII и в VI в. собственную чеканку на основе той же эгинской системы начинает большинство из Кикладских островов (тб. I, 25, 26), многие города Северной и Средней Греции и Пелопоннеса, в том числе долговременный конкурент самой Эгины и Афин в области торговли — Мегара, Беотийский союз городов (тб. II, 11—13) и религиозно-культовые центры вроде Дельф и Олимпии (тб. II, 15; IV, 17—20). К эгинской системе с VI в. примыкает и чеканка городов Причерноморья. Независимо от того, решается ли вопрос о существовании в Афинах собственной досолоновской чеканки по эгинской системе положительно или отрицательно, обращение эгинской монеты и в самих Афинах в досолоновский период не подлежит сомнению. Если с V в. в результате политических успехов Афин эгинская система начинает терять свое положение господствующей системы Центральной Греции, то все же она прочно утверждается на о-ве Крите и в Пелопоннесе, сохраняясь там до эллинистической эпохи. В частности в Пелопоннесе, в виде полудрахм Ахейского союза городов (тб. XVIII, 2—5), она доживает до поры римского завоевания. Мы имеем эпиграфический документ, свидетельствующий о параллельном обращении монет, чеканенных по аттической и по эгинской системам, и об уравнительном курсе, предписывавшем давать 100 аттических драхм за 70 эгинских. В этот период параллельного обращения, очевидно, создается сохраненное Поллуксом выражение παχετα δραχμή (толстая драхма), характеризующее эгинскую драхму, как более тяжеловесную, в отличие от более легкой аттической.
Евбейская монетная система с миной в 436 гр едва ли много моложе эгинской. По крайней мере уже в VII в. можно встретить среди малоазийских электров очень архаического вида монеты в 17.30 и 8.65 гр, представляющие, повидимому, тетрадрахмы и статеры (дидрахмы), восходящие к этой системе. Но этот эпизод в электровой малоазийской чеканке стоит оторванно, и на историческую дорогу евбейско-аттическая монетная система выходит лишь после того, как она применяется к серебру. В широких размерах это происходит в Аттике, в Афинах во время реформы Солона, заменившего в монетном деле эгинскую систему евбейской. Афинские монеты, непосредственно следующие за реформой Солона, нам теперь известны (тб. I, 30; II, 14) так же, как и самые ранние афинские тетрадрахмы с типами головы Афины на лицевой стороне и совы на оборотной, впервые выпущенные Писистратом (тб. II, 19, 20).
Попытки дифференцировать солоновскую евбейскую систему, как основанную на несколько более легкой единице, от позднейшей писистратовской аттической едва ли достаточно обоснованы. Во всяком случае об единой евбейско-аттической системе с тетрадрахмой в 17.44 гр и драхмой в 4.36 гр можно уже говорить со второй половины VI в. Через посредство евбейских колонистов евбейско-аттйческая система заносится во многие города Сицилии — из них упомянем на первом месте, как особенно обильно чеканящий город, Сиракузы (тб. VI сл.),— на север Греции, главным образом, в город Халкидики и, очень рано, на африканское побережье, в Кирену. Успехи Афин в борьбе с Персией в V в. вызвали новую волну распространения афинского влияния и в монетном деле. Но последовавшая затем жесткая политика Афин по отношению к членам морского союза, заключавшаяся в насильственном навязывании своих мер и монетной системы, привела в результате скорее к сокращению числа самостоятельно чеканящих монетных дворов в бассейне Эгейского моря, чем к насаждению новых очагов распространения аттической системы. Окончательно торжествует аттическая система с возвышением Македонии. В последнем десятилетии 1-й половины IV в. Филипп II применяет ее только для чеканки своего золота (статер: ср. вес 8.60 гр, тб. XI, 2), сохраняя для серебра сделавшуюся привычной в его царстве абдерскую (?) систему с тетрадрахмой в 14.58 гр (тб. XI, 1). Четверть века спустя Александр Македонский наводняет все греческие рынки своими золотыми статерами и серебряными монетами, преимущественно тетрадрахмами и драхмами (тб. XI, 5—11), одинаково чеканенными по аттической системе. Успеху его монеты содействовало упростившееся к этому времени уже во всем древнем мире до отношения 1 : 10 рацио золота к серебру. Благодаря этому один золотой статер (дидрахма) разменивался на 20 серебряных драхм или пять тетрадрахм той же системы. С этого времени аттическая система одерживает решительный верх над всеми другими системами. Ее принимают все царства диадохов, за исключением, отчасти, птолемеевского Египта, о котором речь будет ниже. Только в городах Пелопоннеса и на Крите по традиции сохраняется эгинская система, и некоторые города М. Азии примыкают к хиосской (родосской) системе, о которой у нас сейчас будет речь. Но и многие из этих малоазийских городов, надо заметить, одновременно с тем чеканят по аттической системе, в качестве торговой монеты, тетрадрахмы александровских типов (тб. XI, 20—22), свидетельствуя тем самым о прочном утверждении монет Александра на греческих рынках. Возобновляющаяся с новым оживлением в конце III и начале II в. обильная чеканка тетрадрахм как самими Афинами (так называемые тетрадрахмы нового стиля, тб. XVII, 7 сл.), так и многими городами Северной Греции и М. Азии (Фасос, Киме, Мирина,

44

тб. XVII, 1—3; XVIII, 6) производится по аттической системе. Афинские тетрадрахмы нового стиля продолжают обращаться и после римского завоевания, причем драхма приравнивается в курсе одному денарию. Коринфская монетная система в своей мине и в статере, представляющем 50-ю часть ее, тождественна эвбейской. Отличие ее состоит лишь в том, что этот статер в 8.72 гр подразделяется не на две, как в аттической, а на три драхмы, так что драхма весит 2.91 гр. Статеры и драхмы Коринфа, носящие на лицевой стороне изображение пегаса, а на оборотной — сначала просто quadratum incusum, затем голову Афины в коринфском шлеме (тб. II, 21; VIII, 1), выпускаются начиная с конца VII в. вплоть до эллинистической эпохи. Эти коринфские статеры στατηρες Κορίνθιοι, νόμισμα Κορίνθιον, а в просторечии, по изображению пегаса, πώλοι (жеребчики) — становятся в V—IV вв. наиболее распространенной монетой в западной половине греческого мира: на берегах Адриатики, в Италии и Сицилии. Об этом распространении свидетельствуют, с одной стороны, обилие кладов этих статеров в Италии и Сицилии, в то время как в собственно Греции такие клады редки, с другой стороны, тот факт, что с конца VI — начала V в. колонии Коринфа или связанные с ним торговыми отношениями города в тех же областях начинают выпускать статеры и драхмы тех же самых типов, точно такие же πώλοι, которые наравне с коринфскими статерами фигурируют в упомянутых кладах.
Такие статеры выпускают многие города Этолии и Акарнании, о-в Левкада, Диррахий в Иллирии, Локры, Терина в Южной Италии, Сиракузы в Сицилии и др. Отличие этих статеров коринфских колоний (тб. VIII, 5—13) лишь в том, что букву φ (коппа — начальная буква имени Коринфа в архаической орфографии) под ногами пегаса на них заменяют соответствующие буквы: Λ для Левкады, А для Амвракии, Д для Диррахия и т. д. Не играющая, повидимому, серьезной роли и не выходящая за пределы чисто местного городского обращения — упомянутые клады почти сплошь состоят из статеров и драхмы среди них попадаются редко — коринфская драхма (тб. VIII, 2) приобретает большое значение в эллинистическую эпоху. Будучи по своему весу (2.8— 2.9 гр) тождественной аттическому тетроболу, она в то же время приближается к уже упавшей до той же нормы эгинской гемидрахме (триоболу). Именно этот номинал был излюбленным в Пелопоннесе, как вполне, повидимому, удовлетворявший нуждам его мало развитого, по сравнению с другими областями Греции, денежного хозяйства. Отмеченное одновременное соответствие трем системам обеспечило ему еще больший успех: исключительно его, как мы уже знаем, чеканили города Ахейского союза, в число которых входил и Коринф (тб. XVIII, 2—5).
Рассмотренные шесть монетных систем безусловно играют главную роль в древнегреческом монетном деле, но знакомство с ними далеко не обеспечивает нам объяснения всех мелких вариаций в весе монет, которые мы можем встретить в чеканке отдельных городов. Исчерпать все многообразие греческих городских монетных систем, столь же разнокалиберных, как и государственные устройства греческих полисов, не может входить в задачи нашего беглого, связанного условиями места, очерка, но еще одной очень важной группы монетных систем нам необходимо коснуться. Я имею в виду группу систем, основанных на легковесной, ниже 4 гр драхме, еще и теперь нередко объединяемых под названием финикийской системы, но на деле представляющей ряд различных систем. Попытка связать воз никновение этой финикийской системы еще с лидийской биметаллической системой и считать, что финикийская серебряная драхма в 3.63 гр представляет по отношению к крезову статору результат выравнивания пропорции = 1 : 13 1/3 в сторону 1 : 15 (как полусикл в 5.60 гр получается в порядке выравнивания в сторону 1 : 10), встречается с рядом затруднений. Правда, разделив эквивалент крезова золотого статера в серебре — 108 гр на 15, мы получаем статер или сикл в 7.20 гр и полусикл или драхму в 3.60 гр. Однако, соответствующая этой норме драхмы чеканка, действительно, засвидетельствована в Финикии и в Египте, но лишь в позднее эллинистическое время, что и заставляет некоторых считать ее введенной Птолемеями и предложить для нее название птолемеевской системы.
Серебряных монет из Финикии и прилегающих к ней областей, равных по древности крезовым монетам или первым дарикам, мы не знаем. Что же касается монет (тб. X, 11, 12) финикийских городов и династов V—IV вв., монет, система которых могла бы именоваться финикийской системой, то их чеканка базируется на драхме значительно более низкого веса, колеблющейся в пределах 3.20 — 3.47 гр.
Нет также оснований прилагать наименование финикийской системы к основывающейся на драхме (около 3.65 гр) и тетрадрахме (около 14.60 гр) серебряной чеканке городов, племен и царей Фракии и Македонии с VI в. вплоть до Филиппа II. Справедливее назвать представленную этими выпусками систему абдерской системой, поскольку Абдера первая показала пример ее применения.
Но особенно решительно необходимо протестовать против попыток подводить под якобы финикийскую систему серебряные чеканки ряда городов М. Азии и островов из числа Спорад, основывающиеся первоначально на тетрадрахме в. 15.60 гр и драхме около 3.90 гр. За этой

45

системой теперь, можно считать, окончательно утвердилось наименование хиосской системы. Это наименование тем более правомерно, что у Фукидида и Ксенофонта имеются указания на существование особого хиосского денежного счета. В самом Хиосе можно проследить применение этой системы еще в VI в. Находится ли она в какой-либо связи с очень близкой к ней фокейской системой, о которой мы говорили, вопрос за отсутствием прямых данных остается открытым.
В конце V и в IV вв. эту систему воспринимают города М. Азии и Фракийского побережья. Особенно важно усвоение этой системы о-вом Родосом, ибо под именем родосской системы — родосские драхмы многократно упоминаются в источниках — эта система продолжает жить затем в течение всей эллинистической эпохи и в качестве счетной единицы встречается еще и в памятниках римского времени. Благодаря оживленным торговым связям Родоса, его тетрадрахмы и дидрахмы (тб. IX, 24; XVII, 5, 6) широко распространяются в восточной части Эгейского моря. Особенно важно отметить усвоение этой системы еще в IV в., по примеру Родоса, не только городами Карии, Ионии и Мисии и карийскими сатрапами, но также Византией и Калхедоном, где она сменяет персидскую систему. Правда, и в самом Родосе она не так долго, лишь в IV в. остается на первоначальной сравнительно высокой для тетрадрахмы норме 15—15.50 гр. В течение III в. вес родосских тетрадрахм резко падает, опускаясь даже ниже веса птолемеевских тетрадрахм, доходя к концу века до 13 гр и ниже. На этой сильно пониженной ступени 12—123/4 гр родосскую систему принимают для своей чеканки малоазийские города, начавшие в первой половине II в. до н. э. выпуск так называемых «кистофоров». Система кистофоров— это последний эпизод греческой городской серебряной чеканки, связанный с вхождением Μ. Азии в сферу римского влияния и ведущий в дальнейшем к полному подчинению Риму.
Кистофоры (cistophori у римских авторов) получили свое название от неизменно занимающего лицевую сторону тетрадрахм окруженного плющевым венком типа полураскрытой цилиндрической кисты с выползающей из нее змеей. На оборотной стороне так же неизменно помещается изображение сплетенного из прутьев горита с двумя змеями по сторонам (тб. XXI, 4,5). Значительно более редкие дидрахмы и драхмы имеют на лицевой стороне изображение палицы Геракла с львиной шкурой, а на оборотной — виноградной кисти. Имена выпускающих монету городов в форме начальных слогов или монограмм помещаются в поле изображений так же, как и магистратские монограммы и символы. Кистофоры представляют собой однотипные выпуски различных городов Мисии, Ионии, Лидии и Фригии,
составлявших, очевидно, экономическое объединение; наиболее оживленно чеканят кистофоры Пергам и Эфес. Поскольку на наиболее ранних кистофорах нередко встречаются буквы BAEY, вероятно, что этот монетный союз создался первоначально при «благосклонном внимании» пергамского царя Евмена II. В I в. до н. э. кистофоры с теми же типами выпускаются и римскими правителями в провинциях и носят их имена, например: Цицерона, в качестве проконсула Киликии в 51/50 г. до н. э. (тб. XXI, 7). Кистофоры рано вовлекаются и в римское денежное обращение, из них главным образом составляются взимаемые Римом на Востоке во II в. контрибуции. Включение кистофоров в систему римского денежного обращения осуществляется путем приравнивания сильно упавших в весе родосской драхмы и драхмы кистофоров к 3/4 денария, в противовес более тяжеловесной аттической драхме, приравненной, как выше указано, к целому денарию. На основе этого же курса чеканка тетрадрахм-кистофоров восточными провинциальными монетными дворами (Пергамом? Эфесом?) продолжается и в императорскую эпоху.
Необходимо еще сказать несколько слов о монетных системах греческих городов южной Италии и Сицилии. Мы уже говорили мимоходом, что туда мог быть занесен фокейский серебряный статер (νόμος) в 7.88 гр. Наряду с тем в многочисленных ахейских колониях Великой Греции (тб. III) мы встречаем статеры, иногда превышающие 8 гр, чаще же колеблющиеся между 7 и 8 гр и представляющие, повидимому, все тот же, рано получивший распространение на западе Греции коринфский статер сильно пониженного веса. Подразделяются эти статеры большею частью, по примеру коринфского статера, на третьи, шестые и т. д. части. Позже, в III в., на смену им во многих городах приходит статер очень низкого веса в 6.82 гр, в котором легко опознать приспособление к весу римского квадригата, монеты в 6 скрупулов весом, равной двум позднейшим викториатам.
В Сицилии, как мы уже говорили, с конца VI в. распространяется эвбейско-аттическая система. Но специфической особенностью сицилийского монетного дела является сохранение здесь еще совершенно ясных следов употребления полноценных медных монет, которое здесь, как и в Средней Италии, предшествовало введению серебра в роли монетного металла. Единицей этого обращения полновесной меди была литра — сицилийский фунт,— вес которой определяется в 109 гр. Правда, медные монеты, соответствующие по весу указанной литре или ее частям, мы встречаем лишь в Динаре в IV в. (ср. полновесный и позднейший редуцированный гемилитрон, тб. VII, 14, 15), однако не полновесные, но все же тяжелые медные монеты, представляющие собой те же номиналы в литру, гемилитрон, теграс, триас,

46

гектас и онкию (1, 1/2, 1/3, 1/4, 1/6, 1/12 литры), обращаются одновременно с серебряной монетой, битой по аттической системе, в Сиракузах, Акраганте (тб. VII, 11,12), Гимере (тб. VII, 13) и других городах. Очень распространенным становится серебряный эквивалент медной литры — небольшая серебряная монета в 0.87 гр. Благодаря тому, что она точно соответствует десятой части коринфского статера и пятой части аттической драхмы, она прекрасно уживается с другими подразделениями последней. Кратное отношение литры к аттической драхме допускает очень простой перерасчет номиналов аттической системы на литры. Обильная золотая, электровая и серебряная чеканка Сиракуз в IV—III вв. очень широко пользуется литрой, как исходной счетной единицей.
Теперь мы могли бы перейти к системе римского монетного дела, но прежде, еще не отрываясь от почвы античной Греции, необходимо коснуться двух вопросов. Во-первых, имея всякий раз в виду только основные исходные единицы каждой системы, мы лишь мимоходом касались конкретных номиналов, образующих фактическое денежное обращение города. С важнейшими из них необходимо будет познакомиться подробнее, так как в дальнейшем мы часто будем с ними встречаться. Привожу здесь две таблички номиналов: 1) кизикской электровой чеканки и 2) аттической серебряной чеканки — образцы распределения и взаимоотношения номиналов в пределах одной системы, включающие к тому же и почти все наиболее распространенные номиналы. Такие наиболее характерные, общие почти всем системам, номиналы выделены в приведенных табличках жирным шрифтом.

Необходимо сделать оговорку относительно обеих этих табличек: нельзя принимать их чисто статически, как твердые, незыблемые стандарты, применяемые во все времена, хотя бы только в пределах данной системы. В Кизике, например, мелкие номиналы обильно чеканятся в архаическую эпоху и в V в. В IV же веке выпускаются преимущественно статеры, и рядом с ними даже гекты появляются редко. Точно так же и в Афинах многие из приведенных в таблице номиналов чеканились лишь очень короткое время и не все одновременно. Целостность приведенных систем распределения номиналов состоит не в том, чтобы весь охватываемый ими ряд номиналов обязательно соблюдался целиком на всем протяжении данной чеканки. Важнее, чтобы при замене в тот или иной момент одних номиналов другими этими изменениями не нарушался руководящий принцип, положенный в основу системы распределения. С этой точки зрения поучительно сравнить обе системы. Хотя в Кизике отсутствует трите, которую мы видели выше в милетской системе, все же статер делится на шесть гект, и дальнейшие подразделения выражаются в долях с знаменателем, кратным 6. Таким образом, первоначальным является деление основной единицы на три, затем на шесть. В аттической системе, напротив, если начать с тетрадрахмы (дидрахма, драхма), преобладает деление на два и на четыре. В подразделениях драхмы, невзирая на обязательное деление ее на шесть оболов, этот шестеричный принцип сочетается с четвертичным. Задаче согласовать оба принципа удовлетворяют номиналы в триобол, тригемиобол, тритеморий и тригемитартеморий.
Остановимся теперь на некоторых отдельных номиналах, из числа встретившихся в таблицах. Серебряные декадрахмы (тб. IV, 1) чеканились в Афинах лишь однажды в такой исключительный момент истории этого города, каким явилось торжество над персами при Марафоне.1 Вообще этот крупный номинал серебра не представлял собой нормальной ходячей монеты, а выпускался только в ознаменование каких-либо из ряда вон выходящих

1 Очень вероятно, впрочем, что выпуск декадрахм относился ко времени несколькими годами позже и предназначался для распределения доходов с рудников Лавриона между афинскими гражданами в сумме по десять драхм на каждого. Фемистокл предложил отменить этот обычай и обратить весь доход на постройку кораблей. Такое истолкование все же не лишает декадрахмы характера исключительного выпуска специального назначения.

47

событий. Помимо Афин декадрахмы того же аттического веса были выпущены вскоре после того в Сиракузах по случаю победы царя Гелона I над карфагенянами. Специфически памятный характер этих редких монет (тб. VII, 4) удостоверяется свидетельством Диодора, что они были выпущены женой Гелона I царицей Демаретой за счет дара, полученного ею от карфагенян в благодарность за содействие в возвращении на родину их пленных соотечественников, и что тогда же в честь ее они стали именоваться «демаретеями». Более многочисленны сиракузские декадрахмы конца V в., в том числе и те, которые снабжены подписями выполнявших для них штемпеля мастеров-резчиков Евэнета и Кимона (тб. VII, 5, 6). Некоторым из них не без оснований также приписывается памятное назначение в связи с разгромом Афинской экспедиции. Коммеморативный характер редчайших декадрахм Александра Македонского, в особенности изображающих единоборство македонского завоевателя с индийским царем Пором (тб. X, 17), также лежит вне всяких сомнений. Единственные виды декадрахм, которые, может быть, можно было бы считать принадлежащими более или менее регулярным выпускам, это основанные на драхмах значительно более низкого веса декадрахмы птолемеевские (тб. XIII, 13) и карфагенские.
Дидрахма в аттической системе не играет существенной роли. Она появляется лишь случайно, эпизодически, как промежуточное звено между предназначенной для крупного междугородского обмена и накопления тетрадрахмой и рассчитанной уже больше на местные городские нужды драхмой. Роль дидрахмы гораздо важнее в системах эгинской и коринфской, где она является самым крупным монетным номиналом, но там ей присваивается, как исходной единице, самостоятельное наименование статера.
Мимоходом мы уже говорили, что аттический тетробол по весу равен коринфской, драхме. Позже, с падением веса эгинской драхмы, тот же аттический тетробол приближается к весу эгинской полудрахмы. Заметим, что такая же близость может быть установлена между тетроболом персидской системы и родосской драхмой. Этой возможностью при посредстве только что названного номинала связать между собой различные монетные системы и облегчить обмен одних денег на другие объясняется то обстоятельство, что тетробол, не будучи ни в какой мере обязательным в монетных системах греческих городов, является в них в достаточной степени излюбленным. По этой же причине нередко встречается в городских чеканках, особенно малоазийских городов, октобол (тб. XVIII, 9), представляющий собой удвоенный тетробол. Он, правда, отсутствует в афинском монетном деле, но из эллинистических чеканок по той же аттической системе тетроболы и октоболы можно отметить среди получивших широкое распространение монет Гистиэи (тб. XVII, 18).
С той же целью — связать между собой две разные системы — применяется и редкий, так же отсутствующий в аттической чеканке, номинал тридрахмы. Таковы, по крайней мере, монеты союза малоазийских городов (с участием также Византия), выпущенные около 387 г. и имеющие на лицевой стороне общий тип младенца Геракла, удушающего змей. Они представляют одновременно тридрахмы хиосского (родосского) веса и дидрахмы (статеры) эгинской системы (тб. IX, 20—22).
Из других, не вошедших в приведенные выше таблички, номиналов следует еще упомянуть октодрахму (= 8 драхм), нередко встречающуюся в системах с легкой, ниже 4.00 гр драхмой. Их мы найдем в чеканке Абдеры (тб. II, 2), фракийско-македонских династов и финикийских правителей до македонского завоевания.
В золоте октодрахму мы встретим в птолемеевской чеканке, причем в этой денежной системе онаносит и особое наименование μναεΐον, так как по ценности равняется ста серебряным драхмам, или мине (μνα) серебра (тб. XIII, 12, 14, 16). Птолемеевская чеканка вообще в смысле номиналов представляет своеобразную и пеструю картину. В серебре в ней встречается помимо декадрахмы додекадрахма ( = 12 драхмам), а в золоте, помимо октодрахмы, тетрадрахма, пентадрахма (тб. XIII, 10) и декадрахма. Еще более оригинальную картину, как уже говорилось отчасти, представляет сицилийское монетное дело, где наряду со знакомыми нам обычными номиналами аттической системы мы найдем серебряные и золотые монеты в 5, 10, 15, 20 и т. д. до 100 литр. Касаться деталей того и другого монетного дела не входит здесь в наши задачи.
Нам остается, поскольку были упомянуты золотые монеты крупного размера, сказать, в какой мере они являются ходячими. Вообще нормальной в обращении золотой монетой является статер. О двойных дариках, как коротком эпизоде времени завоевания Персии Александром, мы говорили. Двойные статеры самого Александра Македонского известны, но все же весьма редки. У преемников Александра, кроме Птолемеев, о которых мы говорили, золотые монеты выше статера весом также являются редким исключением. Такое же из ряду вон выходящее явление представляет и уникальная золотая монета царя Бактрии Евкратида в 20 статеров.
Единственной ощутимой единицей медной монеты в древнегреческом монетном деле является халк (χαλχοΰς). Надо, однако, сказать, что опознать этот халк и его производные: дихалк (2), трихалк (3) и тетрахалк (4 халка) среди огромного числа дошедших до нас древнегреческих медных монет можно с уверенностью лишь в исключительно редких случаях, когда монеты снабжены соответствующими

48

обозначениями. Такие монеты более или менее систематически встречаются в медной чеканке сирийского царя Антиоха IV (АХ, ВХ, ΔΧ, тб. XIV, 6) и в квази-автономной чеканке императорского времени на о-ве Хиосе (δίχαλκον, τρίχαλκον, τετράχαλκον, όβολός, тб. XXV, 2). Определяемый на основе данных хиосских монет средний вес халка во много раз меньше того, который можно вывести из данных монет Антиоха IV, что и естественно ввиду значительной разницы между обеими группами монет во времени. Другие обозначения ценности на медных монетах случайны. Этим самым затрудняются заключения от указанных групп по аналогии к другим, не носящим обозначений. Трудность таких заключений возрастает еще от того, что взаимоотношение между самой малой единицей серебряной монеты, оболом, и халком не было неизменным для всей Греции. Так, если в Афинах считали на обол восемь халков, то в других местах их на ту же единицу насчитывали 12 и даже 16. Отсюда естественный вывод, что к вышеуказанным заключениям по аналогии можно прибегать лишь с осторожностью и в узких хронологических пределах. Еще темнее дело с другой возможной единицей древнегреческой медной монеты, лептой (λεπτό'ν). Что она представляет собой небольшую монету, явствует уже из ее названия («тонкая»), но стоит ли она в каком-либо отношении к халку, составляет ли часть его и если да, то какую,— все эти вопросы до сих пор остаются открытыми.
Другой вопрос, которого необходимо коснуться, это вопрос о рацио, о взаимоотношении ценности монетных металлов. Мы уже указывали мимоходом, что в момент возникновения лидийской и, вслед за тем, персидской монетной чеканки в обоих драгоценных металлах в VI в. до н. э. рацио золота к серебру выражалось пропорцией 13 1/3 : 1 и что при Александре Македонском то же отношение снизилось не в пользу золота до пропорции 10 : 1. Таким образом, наличность колебаний в относительной стоимости монетных металлов в античную эпоху не подлежит сомнению. Но можем ли мы представить кривую этих колебаний, аналогичную той, какую мы имеем для нового времени? На этот вопрос, пока, по крайней мере, придется ответить отрицательно. Слишком малочисленны литературные и эпиграфические данные, которые могли бы служить отправными пунктами для выводов, а одни монеты, сами по себе, без опоры в письменных источниках, недостаточны для подобных заключений, тем более, что они лишь в очень редких случаях носят знаки ценности. Французскому археологу и нумизмату Т. Рейнаку, в конце прошлого века, казалось, удалось нарисовать путем привлечения эпиграфических и литературных данных стройную картину постепенного перехода в течение V и IV вв. до н. э. взаимоотношения ценности золота и серебра от пропорции 131/3:1 к пропорции 10:1. Однако, занявшийся позже той же темой О. Фидебандт показал, что ряд звеньев в набросанной Рейнаком последовательности основан на сомнительных и недостаточно твердых данных. Впрочем, вышеотмеченные предельные отношения — раннее 13 1/3 : 1 и позднее 10 : 1— споров не вызывают. Можно лишь спорить о темпе падения цены на золото по сравнению с серебром. Есть основание думать, что уже на границе V и IV вв. до н. э. в собственно Греции это отношение снизилось до 10 : 1. Причина этого могла заключаться в том, что еще до обращения Александром Македонским и его военачальниками на покрытие военных расходов и организацию пышной дворцовой обстановки золота, хранившегося в сокровищницах персидского царя, значительная часть этих царских «золотых запасов» в качестве платы многочисленным греческим наемникам и в виде щедрых даяний, служивших целям политического подкупа, успела перекочевать на внутренние греческие рынки. В собственно Греции это отношение, повидимому, удержалось до времени римского завоевания, как показывает договор между Римом и Этолийским союзом 189 г. до н. э. Между тем, только что упоминавшееся нами соответствие по ценности птолемеевской золотой октодрахмы (μναεϊον) 100 драхмам серебра свидетельствует о наличности в Египте в III в. рацио золота к серебру равного 12 l/2 : 1. Позже, когда при размене этого μναεΐον на серебро накидывалось еще 4 драхмы, это рацио, очевидно, поднялось до отношения 13 : 1. С другой стороны, в Сицилии, например, и в V в. рацио было значительно выше, чем в других частях Греции, и выражалось отношением 15 : 1. Это явление — сосуществование в различных частях античного мира различного отношения между драгоценными металлами — представляется немыслимым в настоящее время. Но необходимо учитывать, что сравнительная трудность сообщений и рискованность перевозок значительных количеств драгоценных металлов делали неизбежной такую хозяйственную разобщенность различных государств.
Взаимоотношение ценности электра и серебра для архаической эпохи признается обычно равным 10 : 1, откуда для рацио золота к Электру в ту же эпоху вытекает отношение 4 : 3. В классическую эпоху, с падением цены золота, должна была соответственно понизиться и стоимость электра. Но точного взаимоотношения ценности электра и серебра в эту эпоху мы не знаем.. Его пытались определять на основе ольвийского декрета из Анадолу-Кавак отношением 9 : 1 или 8:1, но об осторожности, необходимой при использовании этого эпиграфического памятника, мы еще будем иметь случай говорить. Возможно, что пропорция — электр : серебро — выражалась более низкой цифрой.

49

Еще сложнее вопрос об установлении относительной стоимости меди и драгоценных металлов. Здесь, помимо указанных трудностей, прежде всего необходимо иметь в виду невозможность удовлетворительно использовать данные самих медных монет, так как состав сплава этих последних еще совсем не изучен. Нельзя не учитывать также и того обстоятельства, что античная медная и бронзовая монета, будучи вспомогательной, разменной, в большинстве случаев является монетой условной ценности, т. е. неполноценной. На основе надписи конца V в. до н. э., определяющей торговую цену чистой меди в 35 драхм и олова в 230 драхм за талант, Реглинг, допуская в качестве средней нормы 10% содержания олова в бронзовой монете, предположительно намечает для этого времени отношение между серебром и монетной бронзой как 110 : 1. Эта пропорция, как увидим, очень близка к той, на которой, вероятно, основывалось римское монетное дело в начале чеканки денария. Все же нельзя забывать чисто ориентировочного характера этих наметок и необходимо быть очень осторожным при попытках построения на них каких-либо дальнейших выводов. Поскольку выше был упомянут условный характер античной медной монеты и в западноевропейской науке часто можно встретиться с квалификацией ее как кредитной, следует сделать очень серьезное замечание. Говоря о неполноценности монеты в применении к античному обществу, надо совершенно отрешиться от представлений, связанных у нас с бумажными кредитными знаками. Такого несоизмеримого несоответствия между фактической и номинальной стоимостью, которое мы наблюдаем в современных бумажных денежных знаках, в античной медной монете не могло быть.
Если уж искать аналогии в современности, то скорее в неполноценной серебряной, обычно называемой билонной, разменной монете, еще в начале XX в. выпускавшейся почти во всех западноевропейских государствах, а теперь почти повсюду вытесненной никкелем. Короче говоря, сознательный выпуск медной монеты с самого начала по номинальной цене, во много раз превышающей ее фактическую стоимость, маловероятен, по крайней мере, в дорийский период. Произвольное увеличение вдвое ценности только что изъятой из обращения монеты после перечеканки, без изменения ее веса, рассматривается античными авторами как остроумный финансовый маневр, выгодный для правителя и якобы не наносящий ущерба населению. Эти ссылки на операции Гиппия, Дионисия Старшего, Левкона свидетельствуют, думается, о том, что несмотря на свойственное экономическим воззрениям древности убеждение в неограниченном праве властителя по своему усмотрению назначать цену выпускаемой им монеты, практически размах финансовой политики в этом направлении был невелик. Правда, в Афинах на границе V и IV вв., когда никакой монеты, кроме медной, не обращалось, расхождение между ее номинальной стоимостью и торговой ценой меди было несравненно больше. Но такое положение создалось в результате тяжелого экономического кризиса последних годов Пелопоннесской войны и длилось не так долго. Возврат к серебряному обращению воспринимался афинянами не без гордости, как достижение финансовой политики города.1
В то же время нам неизбежно приходится признать неполноценный характер античной медной монеты, поскольку в тех, не столь частых случаях, когда мы можем с полной или хотя бы относительной уверенностью установить взаимоотношение в обращении номинальной ценности серебряных и медных монет, это взаимоотношение дает рацио серебра к меди 40 или 30 : 1, а нередко и много ниже. Такая пропорция едва ли может соответствовать фактическому взаимоотношению ценности металлов в торговле. В то же время, наблюдая развитие какой-либо медной (бронзовой) чеканки по одной и той же системе в течение длительного промежутка времени, мы можем констатировать постепенное падение веса этой монеты, приводящее к тому, что, приближаясь в начале этой чеканки к весовой норме, постулируемой торговой ценой металла, те или Другие номиналы с течением времени значительно удаляются от исходной нормы, оказываясь ниже ее вдвое, втрое, а то и больше. Необходимо не упускать из виду этот условный характер античной медной монеты, постоянную ее тенденцию к уменьшению веса, ведущую к постепенному обесценению, к отмиранию мелких номиналов и замене их в обращении более крупными. Поскольку речь идет о медной монете, причина этого явления лежит не столько в стремлении выпускающих монету правителей злоупотреблять своим правом удержания известной части металла на покрытие расходов по изготовлению монеты, сколько в естественной склонности ходячей, предназначенной для нужд внутреннего рынка монеты уменьшаться в размере ради большего удобства обращения. Римское монетное дело, к которому мы сейчас перейдем, представляет в своем развитии ряд отчетливых ступеней последовательного перехода медной монеты от полноценной к условной. В эпоху республики этот переход выражается в постепенном снижении веса единицы медной монеты — асса — от полного фунта до полуунции, т, е. 1/24 первоначальной нормы. В императорское время результатом того же процесса является отмирание младших номиналов, начиная с III в., и понижение веса остающегося в обращении высшего номинала — Сестерция,

1 ... глашатай закричал: «Отныне меди Не принимать; ведь серебро в ходу у нас».
Аристофан. Женщины в народном собрании, ст. 821 (перевод издания Academia).

50

Переходим теперь к системе римского монетного обращения. Своеобразие римского монетного дела состоит в той важной и самостоятельной роли, которую в нем играла медная,

16. Aes signatum.

бронзовая монета. Впрочем, эта черта свойственна в той или иной мере и монетному делу Этрурии и других областей Италии. Причину того, что бронзе отводится в монетном деле Средней Италии такое важное место, мы легко можем себе уяснить. Находки в доисторических погребениях этой области необделанных кусков меди (aes rude) близ руки погребенного, т. е. в том же месте, где в более поздних погребениях встречаются монеты, свидетельствуют об исконной роли меди в качестве денежного металла в самом грубом необработанном виде. Дальнейшими ступенями развития среднеиталийского денежного хозяйства было обращение весовых слитков бронзы, а позже — снабженных примитивным орнаментом брусков того же металла (aes signatum). Отголоски этой стадии денежного хозяйства сохранились в латинском языке в обороте: per aes et librum emere (покупать на наличные деньги), в терминах: aes

17. Aes grave.

alienum (долг), aerarium (казначейство), в глаголе aestimare (ценить) и ряде других выражений. Прямые пережитки брусков aeris signati представляют собой современные началу римского монетного дела прямоугольные бронзовые плитки с изображениями животных (рис. 16), относящиеся к концу IV — началу III в. до н. э., но сохранившие свое значение, повидимому, только в сакральной области.

51

После сказанного не покажется удивительным, что, приступая во второй половине IV в. до н. э. к выпуску своей собственной монеты, Рим не мог не считаться с прочно утвердившейся в стране ролью меди как денежнего металла. В силу этого его первые же, начинающиеся со времени около 338 г. монетные выпуски, наряду с серебряными статерами (тб. XIX, 5, 6), напоминающими современные им монеты городов Кампании и поэтому обычно называемыми римско-кампанскими, включают серии крупных литых круглых бронзовых монет (aes grave, рис. 17; тб. XIX, 7). Нет нужды в том, что место изготовления тех и других не одно и то же — в то время как серебряные римско-кампанские монеты, по всей вероятности, чеканились в незадолго до того присоединенной Капуе, а большие ассы отливались в Риме — на тех и на других одинаково стоит имя Рима, и те и другие в силу этого одинаково входят в римскую монетную систему. Естественно предположить, что обе категории монет имели и различное назначение, а именно: серебряная предназначалась для начавшей уже развиваться внешней торговли Рима, бронзовая литая — для внутреннего обращения, преимущественно среди приверженного к дедовским традициям сельского нассления. Что эта литая бронзовая монета была полноценной, свидетельствует изготовление ее на основе принятой в Риме и Средней Италии торговой системы веса. Серии бронзовых монет начальной поры римского монетного дела потому, обычно, называются либральными, что основная единица в них, обозначенная соответственно знаком I (as, assis), весит целый фунт — либру (libra — первоначально весы). Правда, это не позднейший римский фунт в 327.4 гр, вскоре положенный в основу всего римского монетного дела, а более легкий осский фунт в 272.88 гр. Подобно торговому фунту, эта монетная единица распадается на 12 унций и имеет согласно приводимой ниже табличке следующие подразделения:

Название номинала	Количество унций	Тип лицевой стороны	Тип оборотной стороны
Асс( as), рис. 17; тб. XIX, 11..... Семис (semis), тб. XIX, 12, 18 Триенс (triens), тб. XIX, 13.......... Квадранс (quadrans), тб. XIX, 14..... Секстанс (sextans), тб. XIX, 15..... Унция (imeia), тб. XIX, 16.....	12 6 4 3 2 1	Голова Януса Голова Юпитера Голова Минервы Голова Геракла Голова Гермеса Голова Ромы	Нос корабля » » » » »

Помимо приведенных в этой табличке, известны также части унции: semuncia (V2 унции — 1/24 асса) и quartuncia (1/4 унции), монеты в 5 (quineunx), в 8 (bes), в 9 (diodrans) и в 10 (dextans) унций, а также производные асса: dupondius (2 асса), tressis (3 асса), quineussis (5 ассов) и decussis (10 ассов). Но все эти номиналы встречаются весьма редко, эпизодически, в той или иной серии, последние лишь в позднейших редуцированных сериях, и вводить их в систему римской монеты времени республики нельзя. Связь так называемых римско-кампанских серебряных монет с римским весом выражается в том, что вес их 6.82 гр составляет 6 скрупулов, или 1/48 римского фунта.
Каково было взаимоотношение между этими монетами и литыми бронзовыми, нам неизвестно, да при различных сферах обращения тех и других этот вопрос мог даже и не ставиться. Тем не менее параллельное сосуществование в пределе одной финансовой системы двух столь разнородных валют не могло продолжаться долгое время, и в наступившей борьбе уступить пришлось неуклюжей и неудобной литой бронзовой монете. Действительно, тяжелый либральный асс в конце IV и начале III в. быстро падает в весе. Каковы были ступени этой редукции веса, только ли семилибральная (т. е. уменьшение веса до семиса — 1/2 асса). вопрос не вполне ясен.
Во всяком случае при начале чеканки римского серебряного денария в 269 г. асс, изготовляемый, как и все его подразделения, уже не путем отливки, а чеканкой, стоит на ступени так называемой секстантарной редукции — уменьшения веса до шестой части первоначальной величины и весит 54.59 гр (327.45 гр : 6). С этого момента все римское монетное дело строится на одинаковой основе. Серебряный денарий, весящий 4 скрупула — 4.55 гр, представляет собой 1/72 римского фунта; бронзовый асс — 1/6 того же Фунта. Денарий, как показывает самое его название (от deni — по десяти), заключает в себе 10 ассов; таким образом, совместное обращение серебра и бронзы строится применительно к рацио металлов = 120 : 1. Эта пропорция, согласно сказанному выше, могла бы вполне соответствовать реальному взаимоотношению стоимости металлов в торговле. Помимо денария из серебра выбиваются: квинарий, сестерций, а также викториат. Их взаимоотношение явствует из таблицы (см. стр. 52).
Как можно заключить уже из отсутствия обозначения ценности и из особого, отличного от первых трех номиналов типа, викториат не входит в одну с ними серию и стоит в своем обращении обособленно. Будучи равен по весу половине квадригата (тб. XIX, 5) — одной из римско-кампанских монет, он предназначался для обращения не в самом Риме, а в пограничных и вновь завоевываемых областях. На него с

52

Название монеты	Вес в гр	Вес в скрупулах	Кол-во ассов	Обозначение ценности	Тип лицевой стороны	Тип оборотной стороны
Денарий (denarius), тб. XIX, 8 . . Квинарий (quinarius), тб. XIX, 9 . . Сестерций (sestertius), тб. XIX, 10.. Викториат (victoriatus), тб. XIX, 17..	4.55 2.275 1.137 3.41	4 2 1 3	10 5 2 1/2 7 1/2	X V II S	Голова Ромы » » » » Голова Юпитера	Диоскуры на конях » » » » Виктория, воздвигающая трофей

 

конца III в. ориентировались в своем весе монеты городов Иллирии, а затем и других областей Северной Греции. Позже, когда римский денарий сам прочно утвердился на иноземных рынках, викториат перестал выпускаться.
Следует еще остановиться на сестерции (sestertius nummus), играющем в первом выпуске римского серебра скромную роль самой малой серебряной монеты, притом чеканившейся в небольшом количестве. Если тем не менее сестерций вплоть до конца III в. н. э. остался основной римской счетной монетной единицей, в которой высчитывались крупные выплаты, штрафы и целые состояния, то это объясняется тем, что он представлял собой по весу один скрупул, издавна излюбленную единицу (ср. сицилийскую литру) монетного счета, положенную в основу еще римско-кампанских монет и, может быть, заимствованную из Этрурии вместе с десятичной системой деления, примененной к денарию.
В 217 г. до н. э. вновь происходит реформа: вес денария снижается до 1/84 фунта — 3.9 гр (немного более 37г скрупулов), вес асса до одной унции, т. е. 1/12 фунта — 27.3 гр. В то же время видоизменяется и отношение между денарием и ассом. Денарий содержит уже не 10, а 16 ассов (следовательно, квинарий равен 8 ассам, сестерций — 4 ассам). В этих условиях взаимоотношение ценности металлов AR : AE выражается пропорцией 112 : 1, также, может быть, соответствующей торговому рацио обоих металлов.
Величина денария остается неизменной и переходит в императорскую эпоху, но асс еще раз во время республики, в 89 г. до н. э. согласно закону Плавтия-Папирия, подвергается редукции вдвое, вес его становится равным половине унции, или 1/24 фунта — 13.64 гр. Учитывая неизменность отношения между ассом и денарием, можно вывести отсюда рацио AR : AE =56 : 1, пропорцию, вынуждающую нас допустить уже условный характер бронзовой монеты.
Золотая монета в период республики чеканится исключительно редко и случайно, так что говорить о сколько-нибудь систематическом ее обращении не приходится.1
Монетное дело императорской эпохи, система которого в основных чертах складывается уже при Августе, отличается от республиканского монетного дела в двух пунктах: во введении систематического обращения золотой монеты и в некоторых дальнейших изменениях в обращении бронзовой монеты. Серебряный денарий остается неизменным на норме в 3.9 гр (1/84 фунта). Золотая монета — ауреус (aureus nummus) выбивается в количестве 40 штук из фунта, т. е. в 8.19 гр весом, и считается равной 25 денариям. Изменения в обращении медной монеты значительны. Во-первых, наряду с бронзой появляется другой вид медного сплава, более дорогой — аурихалк (латунь), во-вторых, вводится чеканка более крупных номиналов меди: сестерция (4 асса) и дупондия (2 асса). Оба эти новые номинала чеканятся из

1 Настоящий краткий обзор основных этапов развития римского монетного дела за время республики отражает общепринятые взгляды, сложившиеся в течение первой четверти XX в. Однако в 30-х годах вышел ряд исследований, заново пересматривающих вопросы начальной поры римского монетного дела; список этих работ читатель найдет в соответствующем разделе библиографического указателя к главе VI. Особенно резкие изменения вносят работы хранителя нумизматического кабинета Британского музея X. Маттингли, подвергающего переоценке не только точки зрения других, но и свою собственную установку, принятую в общем пособии «Roman coins», вышедшем в 1928 г. Согласно выдвигаемым им в последних работах положениям, римское монетное дело вообще начинается лишь со времени тарентинской войны, либральные ассы с пророй на обороте относятся ко времени первой пунической войны и тип их увековечивает победу Дуилия, а первые выпуски денария связаны с ликвидацией заключенного на покрытие военных расходов второй пунической войны внутреннего займа, принадлежат времени, когда Рим достиг уже больших успехов на Востоке, и датируются 187 г. до н. э. Многие из доводов Маттингли настолько убедительны, что игнорировать его предположения нельзя, но, поскольку поднятые им вопросы находятся еще в стадии дискуссии, я счел преждевременным вносить его догадки в вышеприведенный обзор, тем более, что далеко не вся относящаяся сюда литература мне доступна.

53

аурихалка, причем сестерций весит унцию (27.3 гр), а дупондий — 1/2 унции (13.65 гр). Попрежнему из бронзы чеканится лишь один асс. (вес 2/5 унции, 10.92 гр), и единственное сохраняющееся в обращении ого подразделение — квадранс. Взаимоотношение между денарием и ассом сохраняется прежнее. Таким образом, внутрииталийское обращение может быть представлено следующей схемой: 1 ауреус (AV) = 25 денариям (AR) = 100 сестерциям (AE) = =200 дупондиям (AE) = 400 ассам (AE).
Эта схема строится на следующих рацио металлов: AV : AR = 11,9 : 1;1 AR : AE = 45 : 1 (применительно к ассу).
В провинциях, в особенности на Востоке, параллельно с римским денарием продолжали еще обращаться серебряные монеты городских и царских выпусков II—I вв. до н. э., в том числе и кистофоры. Это обращение увязывается с общеимперским римским, как сказано, путем признания аттической драхмы равной денарию, а более легкой, родосской, и драхмы кистофоров — 3/4 денария. Для удовлетворения потребностей восточных рынков, привыкших к крупному номиналу серебра — тетрадрахме, императорские монетные дворы на Востоке (Пергам? Эфес?) выпускают по стопе тетрадрахм — кистофоров большие серебряные монеты, подобно денарию носящие портрет императора и латинские надписи (тб. XXI, 13).
На тех же основаниях курсируют и выпускаемые в больших провинциальных центрах тетрадрахмы (реже дидрахмы и драхмы) специально для данной провинции, как в Антиохии для Сирии или в Кесарии для Каппадокии (тб. XXI, 11, 14, 15). Александрийские провинциальные тетрадрахмы (тб. XXI, 12) обращаются по более низкой цене, они приравниваются к одному денарию (т. е. драхма равна 1/4 Денария), так как еще при последних Птолемеях серебро тетрадрахм становится чрезвычайно низкопробным и таким же оно остается в первых августовских выпусках тетрадрахм, представляя, по существу, биллон. Сестерции, дупондий и ассы, битые в Риме, предназначаются для обращения только в самом Риме и Италии, в провинции они проникают редко и случайно. Задача снабжать соответствующие районы мелкой разменной монетой для удовлетворения потребностей внутреннего рынка возлагается, помимо провинциальных выпусков меди в крупных центрах, на выпуски бронзовой монеты, производимые римскими колониями и сохранившими видимость самоуправления греческими городами. Эта городская чеканка императорского времени на западе, в Испании, Галлии, а также в Африке, с самого начала пользуется, повидимому, теми же номиналами, которые мы видели в римской чеканке, довольно близко придерживаясь тех же норм. К сожалению, из-за редкости обозначений ценности на монетах идентификация номиналов нелегка. На востоке, в Греции (здесь идентификация номиналов еще более затруднена), как показывает особенно характерный пример квази-автономной чеканки о-ва Хиоса, где в I в. н. э. обозначения в оболах и халках встречаются еще параллельно с обозначениями в ассариях (тб. XXV, 1, 2), традиционные местные монетные единицы первоначально пытаются оспаривать первенство. О том, что эти монеты нередко представляют чисто условные ценности, свидетельствуют большие, времени Нерона, медные монеты о-ва Родоса с надписью δίδραχμον (тб. XXV, 3). Однако во II в. не только в Хиосе, но, очевидно, и в других местах римский счет одерживает верх. По крайней мере цифровые обозначения, встречаемые на медных городских монетах конца II—начала III в., очень редко в собственно Греции, значительно чаще в Причерноморье и на юге М. Азии, без сомнения, имеют в виду в качестве исходной единицы ассарий. Этот ассарий (άσσάριον), производное от асса, представляет собой принятое в Греции и вообще на Востоке обозначение римского асса. Таким образом, встречаемые с конца II в. в чеканке причерноморских городов монеты с обозначениями А, В, Г, Δ должны рассматриваться как ассы, дупондий, трессисы и сестерции (тб. XXVI, 8, 9). Надо, впрочем, подчеркнуть, что на Востоке нормы ассария в медной городской чеканке соблюдались далеко не так строго, как в самом Риме. В то время, как в Риме сестерций упал до 20 гр лишь при Севере Александре и даже при Галлиене не опускался ниже 16 гр, тетрассарий или сестерций в чеканке городов Западного Причерноморья весит 13—14 гр уже в конце II в. н. э. К сожалению, все известные нам, точно идентифицируемые, в смысле представляемых номиналов, с помощью имеющихся на них обозначений ценности монеты принадлежат, как сказано, к позднему времени — концу II — началу III в. Все более ранние греческие городские монеты императорского времени лишены знаков ценности, и только монеты о-ва Хиоса представляют в этом отношении исключение. Но как раз их анализ показывает, что только в первом выпуске августовского времени хиосские ассарии близко подходят к римской норме ассов. В дальнейших сериях того же I в. н. э. они быстро удаляются от этой нормы. Повидимому, такую же эволюцию проделали и другие городские чеканки императорского времени. Их, преимущественно, я имел в виду, когда говорил о прогрессирующей неполноценности древнегреческой медной монеты.
Возвращаемся к положению в центре. При Нероне вес денария снижается до 1/96 фунта, т. е. до 3 скрупулов (3.41 гр). Благодаря одновременному уменьшению и веса ауреуса до ι/45 фунта (7.28 гр) взаимоотношение между

1 На самом деле это рацио было выше — 12.5 ; 1, так как практически золотых выбивалось 42 штуки ив фунта (вес 7-80 гр).

54

обоими драгоценными металлами остается почти неизменным. В медной монете также не происходит каких-либо серьезных изменений. Гораздо существенней то обстоятельство, что при Нероне же впервые присоединением небольшого количества лигатуры нарушается та высокая доброкачественность серебра, которая в свое время завоевала римскому денарию мировой рынок. Раз встав на этот путь систематической порчи серебра, императорский Рим неуклонно движется по нему. Количество лигатуры к концу II в. н. э. начинает подходить к 50%. В связи с этим падает и курс денария. В обращении начинают разграничивать старые денарии I — начала II вв. от новых и расценивать первые вдвое дороже, чем вторые. В результате денарий становится в противовес золотому, сохраняющему до этого времени чистоту своего металла и полный вес, такой же неполноценной, по существу, монетой, как и медная монета. Каракалла пытается выйти из затруднения путем создания в 214 г. н. э. рядом с денарием новой серебряной монеты большего размера и весом 4.7—5.3 гр. Эти монеты, известные в литературе под именем антонинианов (argentei Antoniniani), засвидетельствованные, к сожалению, лишь подозрительным источником, должны были, повидимому, итти в обращение по цене больше денария,— весьма возможно, по двойной сравнительно с ним цене. Этим пытались воспрепятствовать росту лажа на старые денарии. Отличались эти «антонинианы» от денариев тем, что портреты императора на них всегда имели лучевой, а не лавровый венец, а бюсты императриц всегда изображались помещающимися на полумесяце (тб. XXIII, 16, 17). Попытка, однако, не имела успеха, так как серебряное содержание «антониниана» также не превышало 50%, а золотые, поддерживавшие до сего времени своим обращением курс серебряной монеты, стали терять в весе, чеканиться редко и понемногу исчезли из обращения. После нескольких опытов и колебаний — прекращение выпуска антонинианов при Севере Александре и Максимине, возобновление их чеканки со времени Гордиана III — антониниан совершенно вытесняет денарий, но уже в начале второй половины III в. н. э. превращается в чисто медную монету с небольшим лишь (2—4%) содержанием серебра, которое наносится на поверхность монеты в виде тонкого слоя, часто исчезающего при обращении в руках. Естественно, что это сопровождается обесценением антонинианов, приводящим к тому, что их начинают считать горстями и мешками и что рядом с ними становится бесполезным обращение медной монеты, которая, действительно, перестает выпускаться сначала в провинциях, затем в самом Риме. Условный, неполноценный характер антониниана в это время доказывается тем, что при Аврелиане на нем начинают помещать знаки ценности XX.I и КА 121 или 20 и 1), значение которых до настоящего времени не поддается удовлетворительной расшифровке. В состоянии этого тяжелого кризиса римское денежное хозяйство пребывает всю вторую половину III в. н. э. Попытки внести в него некоторое упорядочение делаются при Диоклетиане. Они заключаются в установлении снова твердого веса золотого — сначала в 1/70, затем в 1/60 фунта и возобновлении чеканки серебряного денария в фунта.
Как назывались эти новые серебряные монеты, мы не знаем. Наименование argenteus, приписываемое им некоторыми, представляет чистую гипотезу. Попытки эти, очевидно, не имели успеха, так как подобные серебряные монеты дошли до нас в очень ограниченном количестве, а денарий, известный нам из диоклетиановского эдикта о ценах, сменяющий в это время в качестве единицы прежний сестерций, представляет очень малую величину, и ценность его этим же эдиктом определяется в Vsoooo Долю золотого фунта.
Некоторая устойчивость возвращается римскому денежному обращению лишь со времени Константина I, и введенная им система наследуется затем Византийской империей. Достигается это улучшение окончательным переходом к золоту в качестве валютного монетного металла. С 314 г. Константин вводит в западной половине, а с 324 г. во всей империи чеканку золотого солида весом в 4.55 гр, составляющего 1/72 золотого фунта (тб. XXIV, 9, 12). Этот солид становится отныне основной монетой и счетной денежной единицей для всего государства. Помимо солида чеканятся его половинки — семисы, семиссы (semis, semissis) и третьи части — триенсы, тремиссы (triens, tremissis). В качестве счетной единицы солид распадается на 24 силиквы (siliqua). Эта силиква, представляющая 1/6 скрупула = 1/1728 золотого фунта, в позднее время и особенно в Византийской империи преимущественно кладется в основу денежного счета. Сохранившееся значительное количество относящихся к IV в. законодательных мероприятий, имеющих своей целью контроль за выпуском солидов и предупреждение каких-либо злоупотреблений с ними в обращении, свидетельствует о строгих мерах, которыми обеспечивалась упомянутая устойчивость денежнего хозяйства. Тем не менее, обращение драгоценных металлов в слитках в IV—V вв. засвидетельствовано как встречающимися в источниках того времени указаниями на счет в фунтах серебра и золота, так и самими сохранившимися в находках слитками с клеймами римских чиновников, удостоверяющими их доброкачественность.
Из серебра со времени Константина чеканится миллиарисий (miliarense, ΐΛίλκχρησιον, тб. XXIV, 3, 10), представляющий по ценности 1/1ooo золотого фунта, и силиква (см. выше; тб. XXIV, 11), составляющая несколько больше половины милиарисия. Взаимоотношение

55

между золотом и серебром в этом случае, таким образом, равняется 13.88 : 1 или округленно 14 : 1,
Идентифицировать медные монеты константиновского, как и диоклетиановского времени, с сохранившимися в источниках наименованиями монет с какой-либо уверенностью затруднительно ввиду отсутствия на них каких-либо знаков ценности. С некоторой долей уверенности можно лишь самые крупные из них, еще носящие при Диоклетиане унаследованные от «антонинианов» знаки XX.I и имеющие поверхностный слой серебра, считать фоллисами (тб. XXIV, 2, 6). С полной уверенностью можно идентифицировать медные монеты лишь со времени реформы Анастасия, когда на них систематически начинают помещаться знаки Μ, К, I и т. д., определяющие их номинальную стоимость в нуммиях. Но это время уже выходит за пределы античности.

Подготовлено по изданию:

Зограф А.Н.
Античные монеты. МИА, в. 16. М., Изд-во АН СССР, 1951.