58

Цезаре в народе «говорили, что он хочет учредить, свою столицу в Илионе по причине древнего родства с дарданцами» (Exc. De insidiis., XX, 68). В своей всемирной истории галльский уроженец Помпей Трог,. также современник Августа, человек начитанный в области греческой и римской литературы, уделяет внимание именно истории древнейшего Рима. Судя по извлечению, сделанному в эпоху Антонинов Юстином, в 43-й книге сочинения Трога говорится об аборигинах и их царях — Сатурне, Пике, Фавне и внуке последнего — Латине, который оказывается сыном Геркулеса (43, 1, 9), и о приходе из аркадского города Паллантея в Италию Эвандра. Правивший здесь Фавн выделил ему и прибывшим с ним людям поля и гору, которую Эвандр назвал Палацием (lust., 43, 1, 6). Затем повествуется о прибытии Энея (43, 1, 10), строительстве Лавиния, а также об Аскании, построившем Лонгу Альбу (43, 1, 13). В общем, Юстин и Трог передают версию об автохтонном аборигинском населении Рима и о мирном проникновении греков, в том числе заселении аркадскими греками Палатина. У эпитоматора Л. Аннея Флора (1-я пол. II в. н. э.) римская история изложена кратко. Флора особенно интересовала история войн, которые вели римляне. Тем более важны те его сведения, которые войн не касались. Жанр эпитомы обязывает к отбору фактов. У Флора он не выглядит случайным. Применительно к древнейшему периоду эпитоматор базируется на устоявшейся традиции. Говоря об открытии азиля Ромулом, Флор, в противоречии с общепринятой последовал тельностью событий, отметил разноплеменность тех, кто воспользовался этим убежищем, — латины, этруски и даже заморские пришельцы — фригийцы, прибывшие с Энеем, и аркадцы Эвандра. «Так из различных элементов он, Ромул, составил единое тело и создал самый римский народ» (I, 1, 9). Наряду с традиционными латинами, греками и троянцами здесь анахронистически упоминаются и этруски. Корнелий Тацит (55 — 120 гг. н. э.) неоднократно обращается к истокам римской истории. Он отмечает гетерогенность древнейшего Рима, говоря, что мудрый Ромул включил в государство бывших врагов, принадлежавших ко многим народностям (Ann., XI, 24: pleros populos). Дважды для более раннего времени им упоминаются греки-аркадяне, Эвандр и Геркулес, однажды он называет аборигинов, которые научились письменности у аркадянина Эвандра (Ann., XI, 14). В рассказе, посвященном времени Нерона, Тацит сообщает и о приписываемых Нерону пожарах в столице, в огне которых погибли многие древние святилища, в том числе «большой жертвенник и храм, посвященный аркадянином Эвандром Геркулесу в его присутствии» (Ann., XV, 41). Из этого явствует, что Тацит в признании греческого элемента в древнейшем Риме исходит из глубоко укоренившейся в сознании его современников литературной традиции, материализованной в официальном памятнике. О троянском происхождении римлян он говорит в разной связи постоянно. Илион Тацит называет «памятником нашего происхождения» (Ann., II, 54). Да и сами жители Илиона, согласно ему, верят в исконное свое родство с предками римлян и видят в нем осно-

59

вание для получения привилегий своему городу от императоров. Заявляя, что «Троя — мать Рима», что «римский народ происходит из Трои», они претендуют на постройку храма Тиберию (Ann., IV, 55), ходатайствуют о снятии с них всех повинностей, что было поддержано юным Нероном (Ann., IV, 55; XII, 58). Официально признано, по Тациту, происхождение рода Юлиев от троянца Энея и сабинское происхождение родоначальников римлян (Ann., IV, 9; 43; XII, 58; XVI, 27). Описывая пышные похороны Друза, Тацит перечисляет целую вереницу изображений предков. Среди них «можно было увидеть Энея, к которому восходит род Юлиев, а за ними — сабинских родоначальников, Атта Клавса и других Клавдиев» (Ann., IV, 9). О родоначальнике Юлиев Энее говорил в подготовленной для него речи Нерон, поддерживая упомянутую просьбу илионян об освобождении от повинностей (Ann., XII, 58). Тиберий в качестве прямого потомка основателя храма (т. е. Энея) позаботился о храме Венеры на горе Эрик в Сицилии (Ann., IV, 43). Наконец, памятником родства римлян не только с богиней, но и с Энеем был храм Венеры-Родительницы на форуме Юлия (Ann, XVI, 27). Надо отметить, что Тацит был трезво мыслящим ученым, не чуждым критических оценок исторических данных. Характерно его замечание об аргументах, высказанных в речи молодою Нерона в пользу жителей Илиона. Их родство с римлянами, по его мнению, недалеко отстоит от баснословных сказаний только по своей древности, но по сути дела противопоставлено басням (Ann., XII, 58: fabulis). Резюмируя, можно сказать, что Тацит в гетерогенном Риме видит аркадских греков, троянцев и каких-то малокультурных аборигинов, т. е. передает утвердившееся в Риме представление об основных элементах его древнейшего населения. Кратко касается истории древнейшего Рима в «basilikh» (1-й книге своей «Римской истории») Аппиан (середина II в. н. э.). Он сообщает что первым римским царем — основателем города был Ромул (Rom., I, 2), но начинается история Рима с Энея, сына Анхиза, бежавшего из-под Трои после ее падения. В Италии троянцы Энея обосновались близ Лаврента, т. е. в Лации, населенном аборигинами, которыми правил Фавн. Дочерью его была Лавиния, в честь которой Эней, получивший ее в жены, назвал основанный им город. Альбу же основал сын Энея от троянки Креусы, Эврилеон, переименованный в Аскания. Его далекими потомками были Ром и Ромул, в конечном счете ведшие род ют троянца Энея (Rom., I, 1). При написании этого пассажа Аппиан, видимо, пользовался теми же первоисточниками, что и Плутарх, во всяком случае греческими. В пользу этого говорит имя Рома, брата Ромула, в латинской традиции оно, по меньшей мере начиная с Гн. Невия [35], всегда — Рем. Асканий первоначально также носит греческое имя. Здесь можно даже констатировать прямую зависимость от Дио-

--------------------- [35] См.: Модестов В. И. Лекции по истории римской литературы. Спб., 1888, с. 80.

60

яисия Галикарнасского (I, 65). Таким образом, в качестве древнейших поселенцев, у Аппиана фигурируют аборигины и троянцы. Специально происхождению римского народа посвящено сочинение, приписываемое Аврелию Виктору (IV в. н. э.), — «Origo gentis Romanae». Это — человек начитанный, знакомый с творчеством множества ранних римских историков, начиная с Фабия Пиктора и кончая Титом Ливием, поэтов Энния и Вергилия, а также с анналами понтификов. Он дает огромное количество ссылок и приводит разноречивые сведения. Но именно этим и интересно произведение Аврелия Виктора, потому что он собрал много различных, порой противоречивых версий. Из его рассказа явствует, что Италия с незапамятных времен была населена какими-то древними людьми, отличавшимися простотой нравов (I, 2). В их среду проникли пришельцы, Янус и Сатурн. Эти мифические персонажи автор, условно Аврелий Виктор, рационалистически осмыслил как чужаков, принятых по обыкновению неосведомленными простаками за божественных посланцев или за изгнанников (I, I — 4). Янус у него — сын афинской царевны Креусы, дочери Эрехтея, и Аполлона, значит, греческого происхождения. Янус заложил поселение, названное по нему Яникулом (II, 1; 4). Далее, основываясь на «Энеиде» Вергилия, Аврелий Виктор передает, что прибывший вскоре Сатурн был мирно принят примитивными туземцами. Невдалеке от Яникула он воздвиг крепость Сатурнию (III, 1). Судя по имени и по тому, что Сатурн назвал страну Лацием от латинского слова (latere — быть скрытым), Сатурн не был греком, хотя и происходил с Олимпа, во. всяком случае он знал латинский язык. Это явно римская версия. В рассказе Аврелия Виктора встречаются в другом варианте предания об аборигинах. Это жители разных стран, спасшиеся от потопа. В Италию они попали в правление царя Пика (IV, 1 — 4). При фавне, царствовавшем после Пика, появился там аркадянин Эвандр, сын Меркурия и Карменты, или Никостраты (V, 1 — 2). Получив землю, Эвандр обосновался на горе, которую в честь Паллента наименовал Паллантеем, позднее Палатием (V, 3). Вскоре здесь оказались другие греки, пришедшие с Геркулесом (VI; VII). Следующими поселенцами Лация в правление Латина были троянцы, первые прибывшие с Антенором, следующие — с Энеем (I, 5; III, 7). Эней был современником Латина, сына Фавна. Аврелий Виктор говорит, что Эней явился в Лаций через 60 лет после Эвандра (V, 1). Сын Энея здесь — Асканий, прозванный Юлом (IX, 3). Передавая и смешивая различные версии, Аврелий Виктор (XIV, 2; 4) упоминает, что Асканий (он же Эврилеон) получил от латинян сначала прозвище Иова (или Иоба), потому что происходил от Юпитера, откуда затем произошло его прозвище Юл. Эти сведения Аврелий почерпнул из греческих первоисточников (возможно через Дионисия или Аппиана) у Катона Старшего и у Гая Юлия Цезаря, деда диктатора (XV, 4). В отличие от канонической версии Лавиния у Аврелия Виктора (IX, 5) — уроженка о. Делос, дочь Ания, жреца Аполлона. Сведения эти встречаются и у Дионисия Галикарнасского (I, 59), но восходят к Александру Эфесскому, автору «Марсийской войны» (серед. I в.

61

до н. э.), Лутацию Дафнису (нач. I в. до н. э.) и названному выше Г. Юлию Цезарю (II в. до н. э.). Эней основал город Лавиний, названный либо в честь его жены Лавинии, либо в честь омовения («se lavit») в соленых озерах, которые он нашел в Лаврентской земле (XII, 4). Последняя этимология предложена поэтом Домицием, современником Вергилия. В главе XIII Аврелий Виктор передает каноническое предание, где Лавиния — дочь Латина, а Латин — царь аборигинов, которые являются латинами (XIII, 1; 7; XIV, 1; 5). Асканий основал Альбу Лонгу, а Ромул, потомок альбанских царей, — Рим (XVII — XXIII). Таким образом, у Аврелия Виктора этническая картина на территории будущего Рима выглядит очень пестрой: неопределенные первобытные туземцы, греки Эвандра и Геркулеса, троянцы Антенора и Энея, аборигины-латины. Определяются аборигины по-разному. Первый вариант — это люди из разных стран, спасшиеся от потопа на вершинах гор, или вообще блуждающие люди, откуда якобы и происходит их название: orh — по-гречески — гора, errare — по-латински — блуждать. От объединения этих слов через «Aberrigines» и произошли аборигины (IV, 1; 2). Искусственность этой этимологии выдает как ее позднее возникновение, так и несостоятельность, но она может содержать и намек на неместное происхождение латинов. Из других источников Аврелий Виктор почерпнул недвусмысленное представление об идентичности аборигинов с латинами. Такая характеристика даже преобладает, если учесть генеалогию Латина, сына Фавна, внука Пика, италийских мифических эпонимов. Важно отметить, что в названном сочинении они не являются первыми поселенцами Лация, во всяком случае, они никак не отождествлены с «древними людьми», которыми правил Янус. О троянской крови древних римлян упоминается и в другом сочинении, приписываемом Аврелию Виктору («Эпитомы из описаний жизни и нравов римских императоров»), где утверждается, что Октавиан, через род Юлиев, принадлежал к потомкам Энея. Принимая во внимание содержание термина «аборигины», древнейшее население притибрских холмов левобережья составилось из смешения каких-то автохтонов, пелопоннесских греков, латинов и троянцев. Данные о древнейшем населении Лация, включая Рим, находим мы и у географа Страбона (65 г. до н. э. — 25 г. н. э.). В период основания города поблизости обитали аборигины (V, 3, 2; 4). В правление царя Латина в Лаврент прибыл Эней с отцом Анхизом и сыном Асканием. Латин и Эней заключили союз против соседних рутулов. После победы над ними Латин основал Лавиний, а после гибели Латина Эней стал именовать своих союзников, потерявших царя, латинами. Асканий основал Альбу, где утвердились царями его потомки. Этот рассказ Страбон считает достоверным, но передает, ссылаясь при этом на Целия Антипатра, и другое сказание, оговаривая его сказочный характер. Это — предание о том, что Рим был аркадской колонией, основанной Эвандром, оказавшим гостеприимство Гераклу. Па пророчеству Никостраты, которая в этой версии фигурирует как мать. Эвандра, он посвятил Гераклу священный участок и установил жерт-

62

воприношения по греческому образцу (V, 3, 3). К родству римлян с греками Страбон возвращается и в связи с сообщением о пиратстве находившихся под властью Рима анциатов и этрусков. Об этом родстве напомнил пленным пиратам Деметрий Полиоркет (V, 3, 5). В сообщении Страбона — снова неясные аборигины, переименованные в латинов, троянцы и греки. Интересно, что об аборигинах и Энее говорится без комментариев, а о греках — с указанием греческих источников, эллинистического времени, которым верит анналист Целий Антипатр, но Страбон не доверяет. Не меньшее значение, чем исторические труды, в качестве источника имеют произведения Плутарха (46 — 126 гг.). В биографии Ромула он касается вопроса о происхождении названия города Рима. В связи с этим Плутарх упоминает живших там пеласгов, покоривших чуть ли не весь свет, и в память о мощи своего оружия давших городу имя «Rwmh» (Plut., R., I). Упоминает он и о знатной троянке, предложившей беглецам из Илиона сжечь подле устья Тибра свои корабли, после чего троянцы обосновались близ Паллантия, а место своего нового поселения в честь этой женщины, Ромы, назвали ее именем (Plut., R., 1). Эти данные почерпнуты, вероятно, из греческих источников — от Демагора, Агатилла, Дамастия Сигейца и др. (Dionys., I, 72). По другой версии, Рома была дочерью Итала и Левкарии либо дочерью Телефа, сына Геракла. Она была женой то ли Энея, то ли Аскания (Plut., R., II). Плутарх приводит также различные мнения об основателях Рима: Романе, сыне Одиссея и Кирки; Роме, сыне Эматиона; Ромисе, латинском тиране, наконец о Ромуле (Plut., R., II). При этом Ромула считали сыном разных родителей: Энея и Декситеи, дочери Форбанта, причем у Ромула был брат Ром; троянки Ромы, ставшей женой Латина (сына Телемаха), приходившейся дочерью той, которая призвала своих соотечественников сжечь корабли, как это значится у Каллиаса (Dionys., I, 72). Считали Ромула и сыном Эмилии, дочери Лавинии, и Энея, а точнее, Ареса (Plut., R., II). По другому рассказу, Ромул оказывался сыном служанки альбанской царевны, дочери царя Тархетия, и фаллического божества. Последнюю версию, исходящую от Проматиона, написавшего «Историю Италии», Плутарх, впрочем, считает баснословной. Наиболее правдоподобным Плутарх называет сообщение о происхождении Ромула от потомков троянца Энея, правивших в Альбе, исходящее от грека Днокла с Пепаретоса и принятое Фабием Пиктором (Plut., R., III). Мельком упоминаются у Плутарха аркадяне с Эвандром, которые положили начало Луперкалиям (соответствующим греческим Ликеям) и Карменталиям, названным по супруге Эвандра Никострате, прозванной Карментой (Plut., R., XXI). Из приведенного видно, что Плутарх на территории будущего Рима находит пеласгов, троянцев, греков и латинов, поскольку Нико-страта получила прозвище, образованное от слов.латинского языка. Тема пребывания троянцев в Италии звучит у Плутарха и в биографии Камилла, где говорится об Энее, доставившим Палладий, который хранится в храме Весты (Cam., 20), и в «Моралиях». Там сооб-

63

щается о троянском происхождении римлян и о прибытии морем в Италию Эвандра и Энея. В этом же произведении Плутарх упоминает о десятине в честь Геркулеса, которую связывает либо с принесением им в Риме в жертву десятой части Герионова стада, либо с освобождением римлян от уплаты десятинной доли этрускам, либо с чревоугодием героя. Оставляя в стороне встречу Геракла с этрусками как явный анахронизм, отметим убеждение Плутарха в присутствии греков в незапамятные времена в Лации, даже в Риме, а также о родстве римлян с троянцами. Что же касается упоминания об этрусках, то, во-первых, здесь имеются в виду жители той области, которую впоследствии называли Этрурией, во-вторых, относится оно не непосредственно к Риму. О твердой убежденности римлян в своем троянском происхождении и об официальном признании этого Римским государством можно узнать из биографии Клавдия, написанной Г. Светонием Транквиллом (ок. 70 — 150 гг. н. э.). В ней сказано, что император Клавдий навеки освободил от податей жителей Илиона как родоначальников римского народа. При этом Клавдий сослался на официальный документ, старинное письмо от имени сената и народа к царю Селевку, в котором ему предлагаются дружба и союз за освобождение от поборов илионян, бывших римскими соплеменниками (Claud., 25, 3). Указанное сообщение из уст Светония, которому был доступен государственный архив, заслуживает полного доверия. Сведения о древнейшем населении Рима содержатся и в единственном дошедшем до нас произведении Гая Плиния Секунда, или Плиния Старшего (23 — 79 гг. н. э.) — «Естественной истории». Хорошо известно, что автор этот был плодовит, обладал широким кругом интересов и соответственно познаний. «Естественная история» была последним трудом ученого, как бы подводящим итог его научной деятельности, свидетельствующим об его незаурядной эрудиции. Третья книга его сочинения посвящена географическим данным. В ней рассматривается Италия, в частности Лаций, и говорится об его городах и колониях: «Внутри страны — колонии: ... Альба Лонга ... коранцы, происходящие от троянца Дардана, илионцы — лавинаты» (Plin., NH, III, 9, 11). Упоминает Плиний и о населении страны, подчеркивая его разнообразие: «Колонисты часто менялись, то одни, то другие в разные времена владели Лацием — аборигины, пеласги, аркадяне, сикулы, аврунки, ритулы» (Plin., NH., III, 9, 4). Если иметь в виду, что сикулы и аврунки — италики, близкие их латино-фалисской ветви, под аборигинами, возможно, Плиний понимал не латинов, а какой-то другой народ. Можно сказать, что 'древнейшее население Лация у Плиния — это пеласги, аркадские греки, сикулы, италики и, вероятно, неиталики-аборигины. Его сообщение в 34-й книге об искусстве древнейших италийских ваятелей уточняет этническую картину самого Рима. Там сказано, что с помощью их искусства Геркулес был почтен Эвандром на Бычьем рынке (Plin., NH, XXXIV, 167, 1). Дополнительный штрих дан в замечании ученого о том, что римский Палаций, или Палатин, происходит от аркадского Палантея (Plin., NH, IV,

64

X(VI), 1). Отсюда следует, что Плиний твердо верил в присутствие греков в древнейшую эпоху вечного города. Труд Павсания (II в. н. э.), как известно, посвящен Греции. Но в своем «Описании Эллады» Павсаний касается и других стран, если их история или культура в какой-то степени связана с греками. Этот неутомимый путешественник и ученый сообщает интересные сведения о древних поселенцах Италии, в том числе и Лация. В частности, он упоминает Ипполита, сына Тесея, ставшего царем латинского города Ариции (II, 27; 4). Источником его осведомленности является прежде всего греческая традиция, воплощенная зачастую в памятниках, которые он видел и описал. Рассказывая об Аркадии, Павсаний говорит, что в тамошнем городе Паллантии есть храм и мраморные статуи, одна — Палланта, другая Эвандра (VIII, 44, 5), а в Аргосе «стоит медная статуя Энея» (II, 21, 2). Статуя Энея на полукруглом пьедестале находится и в Олимпии (V, 22, 2). Следовательно, Павсаний, как и другие греки, верил в подлинность названных персонажей и связанных с ними событий. При этом он пытается рационалистически подходить к традиции. Не ставя, например, под сомнение пребывание Одиссея в Италии, Павсаний замечает, что герой не смог бы достичь италийского берега живым, если бы потерял свой корабль в бурном Мессенском проливе (V, 26, 1; VI, 6, 2). От Павсания мы узнаем и об основании Эвандром города на берегу Тибра, названного по аркадской метрополии Паллантием. По этой причине впоследствии римский император Антонин даровал паллантейцам привилегии (VIII, 43, 2). Названная деталь служит дополнительным указанием, что и римляне считали присутствие греков в стародавние времена в Риме истиной. Неоднократно и как о безусловном факте говорит Павсаний и о троянских предках римлян, которые пришли в Италию с Энеем (II, 23, 5; III, 22, 11; X, 17, 4). Упоминая о Пирровой войне, он сообщает, что Пирр мыслил себя потомком Ахилла, идущим воевать против выходцев из Трои (I, 12, 2). Обращает на себя внимание, что проникновение и троянцев, и греков на римскую территорию изображено как вполне мирное. Павсаний подчеркнул это в словах: «С римлянами же, насколько мы знаем, не вступал в войну никто из эллинов, ведь у Диомеда и бывших с ним аргивян, как говорят, не было еще никакого столкновения с Энеем» (I, 11, 7). Последняя фраза позволяет заключить, что римляне для Павсания — это троянцы, мирно сосуществующие с ранее осевшими на Палатине греками. Говорит Павсаний и о сикелах как о населении Италии, переселившемся в Сицилию, как впрочем, и сиканы (V, 25, 3). Очень обильные и важные сведения представлены у римских поэтов. Большой материал о древнейшем населении всей Италии, в том числе Лация и Рима, собран в «Энеиде» П. Вергилия Марона (70 — 19 гг. до н. э.). Произведение это, как хорошо известно, представляет собой прославление Древнего Рима и современной поэту эпохи принципата Августа. Эпическая поэма — не только художественный шедевр Вергилия; в ней изложена и официальная трактовка происхождения Рима. В «Энеиде» аккумулированы воедино все признанные тог-

65

дашней политикой и наукой данные. Лаций, подобно всей Италии, в соответствии с устоявшейся традицией, представлен как земля Сатурна (VI, 793 — 794; VII, 49; 180), затем Пика (VII, 48; 171; 188), Фавна (VII, 47; 81 — 82; 254) и, наконец, Латина (passim). Самые древние поселения на площади Рима — это «города» Яна и Сатурна на Яникульском и Палатинском холмах (VI, 809 — 810; VII, 368). С точки зрения этнической население никак не определено, но обрисовано в мифологическом духе — фавны с нимфами, а «также племя людей, рожденных из крепкого дуба», живущее охотой, не знающее законов (VIII, 314 — 315). Из состояния дикости их вывел Сатурн, давший стране название Лация (VIII, 319 — 323). Золотой сатурнов век сменился худшим, с войнами и жаждой к наживе. С этим временем совпало нашествие новых племен — авзонов и сиканов (VII, 795; VIII, 325 — 328). Сиканы, или сицилийцы, в «Энеиде» обычно — жители Сицилии (I, 34, 549; V, 702; VII, 289). Но в одном месте текста поэмы они явно поселенцы Лация. В уста царя Латина Вергилий вкладывает обращение к латинам с призывом прекратить войну с Энеем и уступить троянцам часть территории, а именно землю от Тибра на запад «до пределов Сиканских», которой пользуются и аврунки, и рутулы (XI, 316 — 322). При миниатюрности царства легендарного Латина его личные владения не могли простираться до Сицилии. Видимо, здесь Вергилий имел в виду каких-то родственных сицилийцам или даже тождественных им жителей Лация, скорее всего сикулов, давших позднее название острову Сицилия. Кстати, сикулов-сиканов комментатор Вергилия Сервий называет населением будущего Рима до основания города (Serv., Aen., VII, 795). С приходом новых племен, замечает Вергилий, страна меняла свои названия (VIII, 329). И ее, и поселенцев Вергилий называет областью то латинов (V, 568; VII, 151; 202; 716; VIII, 55; 602; XI, 108; 230; XII, 223), то лаврентов (VI, 891; VII, 63; 171; 662; XI, 137; 240; 280), то авзонов (VII, 198; XI, 252; 296; XII, 834), или аврунков (XI, 318), то обобщенно — италов (VIII, 624). Этому родственному между собой населению противопоставляются пеласги, «те, что первые встарь захватили область латннов» (VIII, 600 — 602). По мнению Вергилия, пеласги — это греки (I, 624; II, 106; 152; VI, 503; IX, 154). Вообще, раннее пребывание греков в Лации, более того, в самом Риме, вытекает из многих сообщений Вергилия. Грекам приписывается основание или обживание ряда латинских городов. Так, с аргивянами, братьями Тибуртом, Корантом и Катиллом, связан Тибур (VII, 670 — 673), с Ипполитом, ставшим Вирбием, — Арицийская роща (VII, 762 — 770), с Акрисием — Ардея (VII, 408 — 410). Много строк поэмы посвящено поселению в Риме Эвандра с сыном Паллантом и другими аркадянами (VIII, 51 — 56; 158; 159 — 169; 99 — 104; 359 — 361; 507; 585 — 590; X. 780; XI, 26; 27; 30 — 58; 184; 281; 551; XII, 948). Упоминаются и греки, пришедшие с Геркулесом. Здесь у Геркулеса и жрицы Реи родился сын Авенций, именем которого и назван Авентинский холм (VII, 655 — 662). Геркулесу принадлежит честь избавления области от разбойника Кака (VIII, 259 — 267).

66

Из «Энеиды» следует, что отношения у латинов с аркадскими и аргосскими греками — самые дружественные. Упоминаются в «Энеиде» и лигуры (X, 185; 186; XI, 701), но они, участвуя в делах Дания, не принадлежат к его населению. Доминирующее место в «Энеиде» занимают троянцы. Наиболее характерный эпитет Энея, кроме «благочестивого», «благочестного», — «родитель», «прародитель», «романской отрасли корень» (XI, 166). Предназначение Энея, определенное самим Юпитером; состоит в том, чтобы «правил Италией он, от крови Тевкра высокий род произвел и всему законы пожаловал миру» (IV, 231; 232). Не только Юлии, к которым принадлежит Август, но и другие, известные во времена Вергилия римские роды, — троянского происхождения: Сергии — от Сергеста (V, 121), Клуенции — от Клоанта (V, 123). Однако сами троянцы — сложного происхождения. Их начало относится к мифической древности. С ними через Анхиза породнилась Венера. А ведут свой род троянцы, как и подобает прародителям римлян, от самого Юпитера (VII, 219 — 221). Латин при первой встрече с Энеем вспоминает древнее предание о том, что «из мест этих вышед, Дардан когда-то проник в Идейские Фригии грады, также в Фрейкийский Сам, что теперь Самофракией прозван. Оный, отправясь туда из Тирренских Корита краев...» (VII, 205 — 209). В ответ ему Илионей подтвердил: «Родом Дардан отсюда» (VII, 240). Если свести воедино все данные «Энеиды», можно сказать, что к рубежу нашей эры в Риме утвердилось мнение о многослойности римского населения в древности — о смешении древних людей Януса и Сатурна, пеласгов, греков, сикулов-сиканов, латинов и троянцев с явным преобладанием латинского элемента. О том, насколько тема троянского происхождения Рима и присутствия греков на месте этого города приобрела к I в. до н. э. хрестоматийный характер, можно судить и по римским поэтам, помимо Вергилия. Весьма показательна в этом смысле «Секулярная песнь» Кв. Горация Флакка (65 — 8 гг. до н. э.), написанная по случаю секулярных игр 17 г. до н. э., которые решил отпраздновать Август. Но и не следовавшие в своем творчестве за Невием и Эннием и не ставившие, подобно Вергилию, задачу воспеть римское прошлое как пролог величественной действительности поэты касаются сюжетов и персонажей далекой римской древности в их каноническом виде. Тибулл (60 — 19 гг. до н. э.) в 5-й элегии II книги пишет о предсказанных Риму судьбах — об Энее, спасшем отца и ларов из рокового Илиона (19 — 22), о борьбе его с Турном и победе троянцев (45 — 48), об основании Лавиния и Альбы (49 — 50). Проперций (50 — 16 гг. до н. э.) в 1-й элегии IV книги вспоминает, что еще до Энея на Палатине скромно жил изгнанник Эвандр (1 — 4). В 9-й элегии той же книги он говорит о победителе Гериона, Геркулесе, пригнавшем к Палатинским холмам отбитое у чудовища стадо, которое он пустил на выпас на Велабр (1 — 5), о похищении скота Каком и наказании разбойника Геркулесом (9 — 18), об установлении жертвенника, посвященного этому герою (66 — 70).

67

Троянское происхождение римлян воспето и П. Овидием Назоном (43 г. до н. э. — 18 г. н. э.). В «Метаморфозах» фигурируют Сатурн, Фавн и Пик, правившие народом Италии (XIV, 320, 449). Латины и пришелец, троянец Эней, мирно объединяются (XIV, 448, 449). Упоминается там Эвандр, предшественник Энея (XIV, 456). Кроме Эвандра, поблизости обосновались и другие греки. В Арицийской земле скрывался преданный отцом и мачехой Ипполит, превращенный божественной волей в дважды рожденного Вирбия (XV, 543 — 545). Рим прославляется как «дарданейский» (XV, 431), род Юлиев, особенно Цезарь и Август, которым воздается неумеренная хвала, — как потомки Венеры и «дарданца Иула» (XV, 765). Отбывшему в Италию Энею пишет рукой Овидия письмо Дидона (Heroides, VII). Положение Овидия в императорском Риме, как и вся идеологическая атмосфера, в которой он жил, обусловило передачу поэтом официальных версий как о троянском происхождении Рима, так и о греческих поселенцах в Лации в отдаленные времена римской истории. Если обратиться к поэзии эпохи Принципата, то в ней снова звучат как непреложные истины упоминания о «фригийских пенатах Юла» и об Энее, независимо от того, кто именно говорит о них — М. Анней Лукан (39 — 65 гг. н. э.) или сатирик Децим Юний Ювенал (60 — 140 гг. н. э.). Для художественной литературы поздней поры характерно повторение общепринятой, сложившейся к началу эпохи Империи концепции о зарождении Рима. В «Бдении в честь Венеры» поэт Клавдий Клавдиан (2-я пол. IV в. — 404 г. н. э.) поет о «троянских внуках в Лации», о «лаврентской девушке», данной Венерой в жены своему сыну, т. е. Энею. Сюжеты и образы древнейших периодов истории античности часто по разным поводам, в том числе и для учебных целей, использовались риторами и грамматиками. Это было непременным условием и аттестацией тогдашней учености. Их высказывания, касающиеся населения Рима в древности, основаны порой на трудах их близких предшественников, а порой на изучении дошедшей и не дошедшей до нас древнейшей литературы. Отрывочные, но важные сведения можно почерпнуть у Валерия Максима (I в. н. э.) в его сборнике «О замечательных деяниях и изречениях», а также у Авла Геллия (II в. н. э.) в компилятивном сочинении «Аттические ночи». Грамматик и ритор, родом из Африки, Г. Марий Викторин (IV в. н. э.) передает, что, по мнению одних, Эвандр, а других, — Геркулес принес от пеласгов в Италию письменность. Из этого сообщения явствует убежденность в присутствии греков в древнейшее время в Италии. Ритор Фемистий (317 — 388) в панегирике императору Констанцию пользуется для восхваления императора и новой столицы привычными образами и примерами из римской старины. Льстиво называя противника Констанция, Магненция, варваром, Фемистий говорит, что благодетельная судьба спасла от него династию, укрепив ее в Лации, кото-

68

рый назван «очагом потомков Энея». Здесь троянские предки римлян мыслятся как само собой разумеющиеся (Them., III). Сервий Мавр Гонорат, ритор и грамматик конца IV в., в комментариях к «Энеиде» Вергилия сообщает, что Эвандр, убивший по наущению своей матери Никостраты отца, вынужден был уехать в Италию. Там он, по свидетельству Варрона, после изгнания аборигинов, занял место, где теперь находится Рим, и основал на Палатине скромный город (Аеn., VIII, 51). Таким образом, Сервий фиксирует каноническую римскую версию об аборигинах и аркадских греках. Но слова «pulsis Aboriginibus» позволяют думать о вынужденном уходе аборигинов с прибытием Эвандра. Много различных сведений о древностях римского народа содержится у Макробия (конец IV — начало V в.). В сочинении «Сатурналии» Макробий выступает как философ-неоплатоник, лингвист, литературовед, историк религии и этнограф. В отличие от большинства античных авторов, скупо и глухо ссылающихся на свои первоисточники, Макробий щедро указывает на имена и сочинения своих предшественников. Среди них — Сервий Гонорат, Серен Саммоник, Варрон, Цицерон, Нигидий Фигул, Веррий Флакк, Луцилий. Многократно цитируются законы XII таблиц, «Начала» Катона и особенно поэты Энний и Вергилий. Из греческих авторов чаще всего упоминаются Гомер, Клеант, Эврипид, какой-то Александр, Аристотель. В связи с вопросом об этническом составе древнейшего Лация и Рима Макробий обращается преимущественно к римским авторам. Много раз, особенно в третьей книге «Сатурналий», прославляется осведомленность Вергилия в священнодействиях, вообще выявляется пиетет Макробия перед поэтом. Рассматривая его творчество, Макробий упоминает Эвандра (Sat., III, 7). Древнейшими поселенцами Италии он считает пеласгов (Sat., I, 5), которые, согласно оракулу, после длительных скитаний причалили к Лацию и, увидев предсказанное чудо — остров, возникший на Кутилейском озере, решили обосноваться на этом месте. Судя по названию озера, это не Лаций, а сабинская земля, правда, невдалеке от Рима. Макробий пишет: «Vartatisque Siciliensibus incolis occupavere regionem». Из этого следует, что тут до пеласгов обитали «сицилийские жители», вероятно сикелиоты, или сикулы (Sat., I, 7). Пеласги жили там до появления Геркулеса (Sat., I, 8). О пребывании же Геркулеса со спутниками, надо думать, греками, Макробий говорит несколько раз (Sat., I, 7; 8, 11; 12; III, 6). Опираясь на авторитет Нигидия, Макробий упоминает Энея, прибывшего в Италию с троянцами (Sat., I, 4, 5 и т.д.). Современных Энею жителей Лация, ссылаясь на Катона, он называет латинамч (Sat., III, 5). Всем же этим народам предшествуют по всей Италии, включая Рим и Лаций, согласно Макробию, какие-то туземцы (indigenae) времени Януса и Сатурна (Sat., I, 6). Из разрозненных данных вырисовывается следующая картина: в незапамятные времена Лаций населяли «туземцы», среди них, или после них, жили сикулы, затем пришли пеласги, потом греки Эвандра и Геркулеса, латины и троянцы.

69

К позднейшей античности (V — VI вв. н. э.) относится опубликованный лишь в 1964 г. В, Шпейером [36] рукописный текст, содержащий эпитому книги о Трое, принадлежавшей Диктису Критскому, в переводе на латинский язык. Он включает также дополнение под названием «О происхождении троянцев», представляющее собой генеалогию троянских царей, начиная с Дардана. Этот материал может быть использован для сопоставления с ранней античной традицией об альбанских царях. Рассмотрев сочинения перечисленных авторов, можно сказать, что наиболее подробно традиция о древнейшем населении Рима и примыкающего к нему района Лация представлена у Дионисия Галикарнасского, Плиния Старшего и Макробия. Эти авторы использовали наибольшее количество источников, как латинских, так и греческих, собрали все основные варианты преданий, поэтому и этнических названий у них больше всего. Несколько меньше их у Варрона, Вергилия, Ливия, Страбона, Плутарха и Аврелия Виктора. Однако набор этнонимов в основном совпадает только у Дионисия Галикарнасского и Плиния, что может свидетельствовать как о знакомстве Плиния с трудами Дионисия, так и об общих их первоисточниках. У рассмотренных нами авторов названы следующие племена и народности: аборигины, латины, греки, троянцы, пеласги, сикулы, лигии — лигуры и какие-то неясные примитивные туземцы. В трудах Дионисия, Плиния и Макробия прослеживается важный факт: все они у истоков римской истории непременно называют только латинов, греков и троянцев. У большинства фигурируют аборигины. Сикулы встречаются лишь у Дионисия и у латиноязычных авторов (Варрона, Вергилия, Плиния, Макробия), откуда можно сделать вывод о местном, италийском истоке сообщения о них, сверх сведений, содержащихся у Гелланика с Лесбоса (Dionys., I, 22), а пеласги — у Дионисия, Плиния, Плутарха и Макробия, т. е. у хорошо знакомых с сообщениями греческих писателей, поэтому можно думать о греческих истоках сведений о пеласгах, прежде всего о сочинениях Мирсила и Гелланика (Dionys., I, 23; 28). В первую очередь требуется уточнить по традиционным данным хронологическую последовательность этнических напластований на территории Рима. Согласно Дионисию Галикарнасскому (I, 9), первыми поселенцами здесь, как и во многих других местах Италии (Dionys., I, 16; 17; 20; 21; 73; Plin., NH, III. 10, 1; Aul. Gell.. N. Att., I. 10, 1; Serv. Aen., I, 9), были сикулы (сикелиоты), которых он называет автохтонами (II, 1). Дионисий (I, 73) воспроизводит рассказ сицилийского историка Антиоха Сиракузского: в отдаленной древности, когда состарился легендарный царь Итал, в Южной Италии стал править Моргет. К нему прибыл беглец из Рима по имени Сикел. Дионисий полагает, что у Антиоха Сиракузского речь шла о каком-то другом древнем Риме, существовавшем еще до Троянской войны. Но сиракузянин мог под Римом подразумевать не определенный, расположенный в далекой местности город, а место, где потом возник и существовал современ-

--------------------- [36] RhM, 1964, Bd 107, F. I, S. 76 — 92.

Продолжить чтение