137
Храм Аполлона
Так постепенно, минуя многочисленные и различные памятники Дельф, то роскошные, то строгие сокровищницы, бронзовые и мраморные статуи, изваяния страшных, покоренных человеком, чудовищ и изящных танцующих девушек, подходил паломник, приехавший в Дельфы за советом оракула, к храму Аполлона. Этот основной архитектурный памятник Дельф можно видеть и сейчас. Он стоит почти в центре святилища, возвышаясь над остальными постройками и занимая большую часть всей территории. Чтобы поставить храм, в этом месте была проделана большая работа по планировке местности. Мощная подпорная стена была возведена, чтоб построить основную святыню оракула здесь — на широкой террасе, врезанной в склон горы. Расположенный именно в этом пункте участка теменоса дорический храм-периптер Аполлона как бы подчеркивал своей сдержанностью и лаконичностью форм изящество ионических построек, окружавших его.
Несомненно, что храм, стоящий на этом месте теперь, не является первым храмом Аполлона, выстроенным в Дельфах. До него здесь стояли другие, более древние храмы Аполлону, постепенно со временем ветшавшие и заменявшиеся новыми. Вот что пишет Павсаний о различных по времени храмах Аполлона в Дельфах.
«9. Самый древний храм Аполлона был, по преданию, построен из лавра, и ветви были доставлены сюда из Темпейской долины. Конечно, такой храм по виду скорее был похож на хижину. Второй храм, по словам дельфийцев, обязан своим происхождением пчелам и был построен из их крыльев и воска; его будто бы Аполлон послал гиперборейцам.
10. По другому преданию, храм был построен одним дельфийцем, которого звали Птера и который, как строитель, дал имя и храму. ..
138
11. Но что третий храм был сделан из меди, в этом нет ничего удивительного;
13. Четвертый храм был построен Трофонием и Агамедом и, как рассказывают, был каменный. Этот храм сгорел во время архонства в Афинах Эрксиклида, в первый год 58-й Олимпиады, когда на играх победил Диогнет из Кротона (548—547 гг. до н. э.). Нынешний храм построили амфиктионы из священных денег. Строителем был коринфянин Спинфар» 51.
В 548—547 годах до н. э. на месте древнего сгоревшего храма архитекторов Трофония и Агамеда строят новый. В те годы отношения между Дельфами и Афинами были очень плохими. Они стали несколько лучше лишь после изгнания писистратидов (510 г. до н. э.) и окончания греко-персидских войн. Храм воз-
139
двигает в конце VI века до н. э. род Алкмеонидов, изгнанный тираном Писистратом из Афин. Они стараются сделать его более роскошным, нежели раньше, чтобы досадить своему врагу, выдвигавшему на первое место среди святилищ Делос, а не Дельфы. Его создание — один из примеров того, как в строительстве святилищ находила отражение политическая борьба греческих полисов. Панафинейские праздники также были учреждены афинским тираном Писистратом, чтобы противопоставить пифийским играм в Дельфах более эффектную и торжественную церемонию. В 373—372 годах до н. э. этот храм Алкмеонидов был разрушен и в 366—339 годах до н. э. построен новый, остатки которого теперь стоят в Дельфах. На некоторых монетах римского времени можно видеть изображения этого храма Аполлона.
Размеры храма: 60 м — длина и 23 м — ширина. Его окружают по шести колонн на торцах и по пятнадцати на длинных сторонах. Это классический тип дорического периптера. Периптер в переводе на русский язык означает «оперенный», обнесенный со всех сторон колоннами. За колоннадой высились глухие стены. Вход в храм был с востока. За наружной колоннадой, стоявшей на трехступенчатом стилобате, между торцами боковых стен виднелись две колонны, фланкировавшие вход. За ним шел наос, или целла, — основное помещение здания. Наос храма Аполлона в Дельфах был разделен на три части двумя рядами колонн, как и в других дорических святынях классической Греции. Стена, замыкавшая наос с запада, имела дверь, ведущую в заднее помещение — адитон. Здесь находился знаменитый треножник, поставленный над расщелиной скалы, через которую выходили на поверхность земли ядовитые испарения.
Древние греки хорошо чувствовали выразительность архитектурных форм. Они умели придать необходимые пропорции сооружению, установить определенный гармонический порядок
140
Скульптурная группа «Лев и олень» с восточного фронтона архаического храма Аполлона. Мрамор. 510 г. до н. э.
в соотношениях элементов здания. Этот порядок они называли ордером. В пропорциях трех ордеров — дорического, ионического и коринфского — зодчие воплощали разнообразные чувства и настроения. Витрувий, отмечая особенности греческих ордеров, пишет, что древние зодчие в дорических колоннах подражали «неукрашенной и голой мужской красоте», в ионических — «утонченности женщин, их украшениям и соразмерности», в коринфских — «девичьей стройности» 52. Дорический ордер своей мужественной, суровой красотой придавал жилищу Аполлона величественность, которая спорила с расположенными рядом поднебесными кручами Федриад.
Дорические колонны храма Аполлона в Дельфах доминировали своими вертикалями над остальными постройками святилища. Как и в большинстве других сооружений, они были сложены из цилиндрических блоков, обычно называемых барабанами, скрепленных друг с другом свинцовыми штырями. Барабаны пригонялись настолько плотно, что швы между ними почти не были заметны. Кроме того, вертикальные желобки — каннелюры, проведенные на всю высоту колонн, подчеркивали их стройность.
Фронтоны храма Аполлона были богато украшены многофигурными композициями. Над кровлей возвышались мраморные изваяния. От скульптурного убранства конца VI века до н. э. сохранилась фигура богини победы Ники, служившая акротерием.
В VI веке до н. э. греческие скульпторы довольно часто обращались в своих работах к изображению быстро движущейся фигуры. Порой они брались и за воспроизведение в пластике летящей богини Ники, которая обычно воплощалась в облике женщины с крыльями за спиной. Условность этого образа — женщина с крыльями — влекла за собой и условность изображения полета. Нику показывали не летящей, а бегущей, с согнутыми в коленях ногами. Таким образом, нижняя часть тела богини была
141
показана в профиль, и созерцающий Нику человек мог действительно почувствовать ее быстрое движение лучше, чем если бы изображение ног Ники было фронтальным. В то же время верхняя часть туловища Ники была изображена в фас, и Ника была обращена лицом к человеку и городу, в котором ставилась статуя, как бы принося им победу. В таком же виде, как дельфийская богиня Победы, изображена и Ника знаменитого греческого скульптора Архерма, стоявшая на афинском Акрополе и дошедшая до нашего времени относительно хорошо сохранившейся.
Хотя мраморные статуи восточного фронтона архаического храма сильно пострадали, тому, кто видел выразительные фрагменты этих памятников, надолго запомнится свирепая жестокость льва, терзающего лань, или величавая строгость женских фигур, задрапированных в хитоны и гиматии, складки которых красиво ниспадают, подобно одеждам акропольских кор. Лев, грызущий лань, очевидно, находился в правой части фронтона. В левом углу имелась подобная же группа. В центре была изображена квадрига —
142
четверка лошадей с колесницей. По бокам ее стояли девушки в длинных одеждах. В самой высокой части фронтона в колеснице помещались фигуры Аполлона, Артемиды и Лето. Павсаний не только пишет об этих изваяниях, но и указывает в некоторых случаях имена скульпторов, работавших над украшением храма.
«На фронтонах храма стоят статуи: Артемида, Лето, Аполлон, Музы, заходящий Гелиос, Дионис и женщины-фиады. Снаружи начал украшать храм афинянин Праксий, ученик Каламида, и так как он умер, не окончив работы, то все остальные украшения фронтона были сделаны Андросфеном, тоже родом из Афин, учеником Евкадма. На эпистилях прибито золотое оружие: щиты на главном фасаде пожертвованы афинянами за Марафонскую битву (490 г. до н. э.), а этолийцы принесли в дар (279 г. до н. э.) доспехи галлов, висящие на заднем левом фасаде, по виду более всего похожие на персидские герры (продолговатые щиты)»53.
От статуй западного фронтона архаического храма сохранились лишь два фрагмента: части фигуры Афины, борющейся с гигантом, исполненные в архаической манере из местного парнасского известняка. Известно, что были украшены рельефами и метопы храма. Однако определяются сюжеты лишь пяти метоп, на которых были изображены Геракл, борющийся с гидрой, Беллерофонт на Пегасе в борьбе с Химерой, Афина и гигант Энкелад, Зевс, мечущий молнию и Дионис с Евритом. Скульптуры, украшавшие фронтоны храма IV века до н. э., исчезли; предполагают, что их еще в древности увезли в Константинополь вместе с некоторыми другими памятниками искусства.
В пронаосе храма Аполлона, по утверждению Павсания, были начертаны знаменитые изречения семи греческих мудрецов. Древний автор Диодор сообщает, что мудрец из Спарты Хилон, придя в Дельфы и желая посвятить божеству плоды своей мудрости, написал на колонне три фразы: «Познай самого себя», «Ни
143
чего слишком», «Порука и несчастье всегда вместе» 54. Изречения семи мудрецов, начертанные на плитах храма Аполлона, упоминаются также и в греческих эпиграммах. Причем иногда уже в древности одно и то же изречение, в частности «ничего слишком» или «мера важнее всего», приписывалось разным лицам. Так в одной из древних греческих эпиграмм автор ее сообщает:
«Семь мудрецов называю — их родину, имя, реченье:
«Мера важнее всего», — Клеобул говаривал Линдский.
В Спарте «познай себя самого» — проповедовал Хилон.
Сдерживать гнев увещал Периандр, уроженец Коринфа.
«Лишку ни в чем!» — поговорка была митиленца Питтака.
«Жизни конец наблюдай», — повторялось Солоном Афинским.
«Худших везде большинство», — говорилось Биантом Приенским.
«Ни за кого не ручайся» — Фалеса Милетского слово» 55.
Подобно тому как святилище Дельф являлось местом, где ставились почетные дары Аполлону, в его храме сосредоточены были лучшие и драгоценнейшие приношения. В пронаосе храма находились таинственные, не объясненные в своем значении до сих пор изображения в форме буквы Е: деревянное — приношение от семи мудрецов, бронзовое — от афинян и золотое — от жены римского императора Августа, Ливии. Здесь стояли мраморные изваяния, среди которых Павсаний упоминает статую Гомера. На ее постаменте будто бы был высечен ответ пифии на вопрос, где родина поэта 56. Подобное указание Павсания интересно как свидетельство о том, что уже древних волновал не решенный и ныне вопрос о родине прославленного слепого певца.
В целлу храма входили лишь немногие. Особенно запрещался вход в храм человеку, чем-либо запятнавшему свое имя. Древний поэт пишет:
144
Храм Аполлона на фоне Федриад
«Храмы бессмертных открыты для честных людей; очищенья Им не нужны: очищать честным себя ни к чему.
Всякий же, душу сгубивший свою, удались. Никогда ведь Тела слезами тебе душу свою не отмыть» 57.
Жрецы допускали в храм, очевидно, только очень знатных паломников. Здесь стояли жертвенник Посейдона, статуи богинь судьбы мойр, Зевса и Аполлона. В целле были собраны особенно почетные и дорогие дары, находился священный с неугасимым огнем очаг. О сокровищах, посылавшихся в дар Аполлону и хранившихся в жилище божества храма — целле, красочно повествует Геродот.
«... Крез умилостивил дельфийское божество обильными жертвами, именно: он принес ему в жертву всякого рода животных по три тысячи голов, соорудил огромный костер и сжег на нем ложа, частью позолоченные, частью посеребренные, золотые чаши, пурпурные плащи и хитоны.. . По окончании жертвоприношения он велел переплавить огромное количество золота, приготовить из него полукирпичи в числе ста семнадцати, каждый в шесть ладоней длины, в три ширины и одну ладонь высоты; из них четыре кирпича из чистого золота, каждый по два с половиной таланта весом, остальные из белого золота, каждый весом в два таланта. Кроме того, он велел приготовить изображение льва из чистого золота весом в десять талантов. Когда горел дельфийский храм (в 548 году. — Прим. переводчика), лев этот упал с полукирпичей, на которых стоял, и лежит теперь в коринфской сокровищнице; весу имеет он шесть талантов с половиной, ибо три с половиной таланта расплавились» 58.
Продолжая описывать сокровища, посланные только лишь Крезом в Дельфы, Геродот сообщает:
«Сверх всего этого Крез послал в Дельфы две большие чаши, одну золотую, другую серебряную; золотая была помещена
Голова Аполлона от статуи. Мрамор. IV в. до н. э.
145
в храме на правой стороне от входа, серебряная на левой. Но и эти чаши были во время пожара сдвинуты со своих мест; золотая находится теперь в клазоменской сокровищнице и весит восемь с половиной талантов и двенадцать мин; серебряная, вмещающая в себя шестьсот амфор, стоит в углу предхрамия; чашу эту дельфийцы наполняют разбавленным вином в праздник феофаний. По словам дельфийцев, это произведение Феодора из Самоса, и я им верю, потому что оно выдается из ряда обыкновенных. Крез послал еще четыре серебряных бочки, находящиеся в коринфской сокровищнице, а также две кропильницы, золотую и серебряную. .. Наконец он пожертвовал ожерелья своей жены и ее пояс» 59.
Нередко дорогие пожертвования Аполлону Дельфийскому делали и частные лица. Даже в конце V — начале IV века до н. э. огромные суммы приносились в дар божеству Дельф. Так, в одной из речей знаменитого греческого оратора Лисия, жившего в 444—380 годах до н. э., можно читать: «Смерть Конона и завещание, сделанное им на Кипре, ясно показало, что его состояние было лишь малой долей того, что вы ожидали, именно он назначил Афине на дары и Аполлону в Дельфы пять тысяч статеров» 60.
В адитоне, расположенном, как было указано выше, за целлой храма, происходило таинство оракула. Здесь находился «пуп земли» — Омфалос, росло лавровое дерево, бил источник Кассотида. В скалистом полу адитона имелась расщелина, из которой исходили дурманящие газы. Над ней возвышался золотой треножник. На него взбиралась и усаживалась пифия. Постепенно она приходила в беспамятство и начинала бормотать бессвязные речи. Ее слова записывали стоявшие рядом жрецы — профиты и затем передавали их тому, кто спрашивал о чем-либо прорицательницу. Адитон таким образом был центром храма, и весь
146
периптер воспринимался как роскошное архитектурное оформление этого священного места Дельф.
В адитоне стояла золотая статуя Аполлона. Возможно, что здесь в различные времена могли находиться и другие мраморные изображения бога — владыки Дельф. Прекрасным памятником греческой скульптуры IV века до н. э. в Дельфах является исполненная из мрамора голова Аполлона. Длинные пряди волос обрамляют чуть склоненное лицо. Лента, стягивающая волосы, перехватывает лоб. Несмотря на сколы бровей, носа, губ, в мраморе сохранились выраженные скульптором спокойное величие божества, возвышенность и ясность чувств. Мастер изобразил Аполлона, каким его представляли себе древние эллины. Таким он позднее перешел в сознание римлян и остальных народов, как воплощение ясного, гармонического начала. В этом образе было бы напрасно искать выражения силы, физической мощи божества, одолевшего страшного Пифона. Взор Аполлона умиротворяет, бог выступает как олицетворение всего светлого, что видели греки прежде всего в человеке. Только скульпторы IV века до н. э., современники или последователи Праксителя, могли создать именно такой образ Аполлона, побеждающего страшные темные существа силой своего очищающего света.
Первыми жрецами в храме Аполлона, по преданию, были жители острова Крита, которых привел сюда Аполлон, принявший облик дельфина. Примечательно, что Вергилий в «Энеиде» пишет, что критяне были жрецами также и в другом храме Аполлона, расположенном на острове Делос, считавшемся родиной бога61. Жрецы дельфийского храма Аполлона делились на несколько рангов. Основные пять происходили из рода Девкалиона и назывались— осион (святые). Несколько ниже их стояли жрецы-про-фиты (пророки), записывавшие слова пифии у треножника. Существовали также жрецы-путеводители, показывавшие паломни-
147
Колонна платейцев. Бронза. После 479 г. до н. э.
кам священные памятники. Жрецами считались и некоторые другие лица, служившие при храме. Жрицами Аполлона были пифии — первоначально молоденькие девушки. Но после похищения одной из них паломником фессалийцем пифией стали избирать пожилую женщину, не моложе пятидесяти лет 62.
В ранние периоды существования оракула пифия отвечала на вопросы раз в год, в один из весенних месяцев. В классические века она давала пророчества постоянно. В более поздние эпохи, в частности в века римского владычества, по свидетельству Плутарха, — один раз в месяц. Жрецы облекали ответы пифии в литературную форму, обычно в стихотворения. Во времена Александра Македонского встречались нередко ответы и в прозе, на дорическом наречии. Перед прорицанием пифия совершала
148
Статуя Сизифа I с Монумента фессалийцев. Мрамор. 335 г. до н. э.
149
омовение, облачалась в златотканые одежды и возлагала на распущенные волосы лавровый венок. Готовясь к восхождению на треножник, она пила воду источника Кассотиды, подведенного из священной ограды к адитону храма Аполлона, и жевала лавровый лист. Нередко, одурманенная парами, она приходила в экстатическое состояние. Плутарх рассказывает, что однажды пифия со страшным криком соскочила со своего треножника, выбежала из храма, упала без чувств и через несколько дней скончалась.
Порядок получения предсказаний определяли жребием. Обращавшиеся к оракулу приносили в жертву коз, которых предварительно испытывали — угодны ли они будут богу. Перед закланием козу обливали холодной водой, и, если она дрожала, считалось, что жертву Аполлон примет.
Жертвоприношение в храме Аполлона, как и в других греческих храмах, не совершалось. Оно происходило на алтаре, расположенном перед входом в храм. Около алтаря имели место и другие религиозные церемонии. Храм же считался древними греками жилищем бога, и в нем не устраивались богослужения, как в позднейших христианских церквах.
Перед входом в храм Аполлона находился алтарь, сооруженный из беломраморных плит размером 8,5 м в длину и 2,2 м в ширину. Его посвятили Аполлону жители острова Хиос в начале V века до н. э. Он возвышается на своеобразном постаменте из плит такого же известняка, какой был использован для полигональной подпорной стены террасы. Примечательно, что на месте алтаря — дара хиосцев и ранее, начиная с микенской эпохи, находились алтари, о чем свидетельствуют находки, сделанные во время археологических раскопок. Здесь же, возле алтаря, происходила обычно церемония освобождения рабов на волю под видом посвящения их богу Аполлону.
150
Статуя Телемаха с Монумента фессалийцев. Мрамор. 1,45 м. 335 г. до н. э.
151
Место перед храмом и в непосредственной от него близости считалось почетным. Нужно думать, что здесь помещались особенно дорогие для святилища дары. Именно таким пожертвованием — посвящением Аполлону являлась возвышавшаяся против входа в храм бронзовая колонна, ствол которой был уподоблен трем переплетающимся змеям. Как и многие другие памятники, она была поставлена по случаю значительной военной победы. По свидетельствам древних авторов, колонна была воздвигнута после победы греков над персами при Платеях в 479 году до н. э. На вершине ее между головами змей стоял золотой треножник. У подножия на базе были видны хвосты змей. На одиннадцати ее витках были нанесены названия городов, участвовавших в борьбе против персов.
Павсаний упоминает колонну63, но уже в его время золотой треножник с ее вершины исчез. Он, очевидно, погиб во время одной из фокейских войн. Константин Великий увез впоследствии колонну из Дельф в свою столицу — Константинополь и установил там на ипподроме. Постепенно, в средние века, база колонны, как и многие другие памятники античности, зарастала травой, и наконец ее закрыли вековые наслоения земли. Только в 1855 году памятник очистили от грунта английские археологи, а в последующем году были открыты нанесенные на ее витки надписи V века до н. э. с именами городов, заслуживших славу в борьбе с варварами. Города были перечислены по порядку в соответствии с их доблестями.
Сейчас в Константинополе на древнем ипподроме стоит покрытый бронзовой патиной ствол этого знаменитого дельфийского памятника, свидетеля греко-персидских войн. Ни головы змей, ни их хвосты не сохранились, они были обломаны. В одном из музеев Константинополя в Чинили-Киоск можно видеть фрагмент бронзовой змеиной головы — часть дельфийского монумента.
152
В самих же Дельфах неподалеку от входа в храм Аполлона остался лишь постамент, на котором некогда возвышался этот памятник великой греческой победы.
Склон горы, на котором был расположен участок святилища, поднимался выше храма Аполлона. Как и возле храма, здесь было размещено много выдающихся скульптурных монументов, архитектурных сооружений, театр, стадион. Северо-восточнее, несколько выше по склону от храма Аполлона, находился Монумент фессалийцев — подобная портику, имевшая крышу постройка, открытая на всю свою длину — 11,6 м в сторону юга. Под навесом стояли девять статуй почетных граждан Фессалии — области, расположенной на север от Дельф. Статуи были обращены лицом на юг, к основному памятнику святилища — храму Аполлона. Место Монумента фессалийцев было, таким образом, очень почетное.
Памятник фессалийцев, созданный в IV веке до н. э., носил частный характер и был поставлен семьей одного из правителей Фессалии — Даоха. Статуи изображали самого Даоха, его сыновей и предков. Из статуй, найденных близ места расположения, многие дошли в обломках. Однако некоторые сохранились довольно хорошо. Даох I, Сизиф I и Акноний представлены в широких и коротких хламидах. Телемах, сын Акнония, Агелай и Агий показаны обнаженными.
Статуи Акнония и Даоха I напоминают по манере исполнения и по характеру одежд прославленное изваяние Эфеба из Тралл, хранящееся в Константинопольском музее. Фигуры обнаженных юношей отличаются мастерством изображения хорошо тренированного атлетически сложенного тела. В статуе Телемаха, стоящего у подпорки и опирающегося на нее левой рукой, нетрудно
153
увидеть сходство с позой знаменитого Гермеса с младенцем Дионисом работы Праксителя. Присущие искусству IV века до н. э. черты можно почувствовать в изображении Агелая и особенно в дошедшей до нас в хорошем состоянии по сравнению с другими статуе Агия.
Время не сохранило лишь правую руку и кисть левой руки, сбиты и позднее реставрированы гипсом колени. Высота статуи 1,97 м.
Имя этого юноши атлета — Агий — определяется совершенно точно. Оно было написано на базе изваяния. Имя фессалийца Агия, победившего в панкратии, упоминается также и в Олимпийских надписях в середине V века до н. э. В дельфийской надписи указывается, что Агий победил пять раз в немейских играх, три раза в пифийских и пять раз в истмийских. Таким образом, статуя Агия из Дельф была выставлена столетие спустя после его побед в память особенно почетного предка.
Опираясь на правую ногу, слегка согнув в колене и чуть отставив назад левую, стоит полный сил прекрасно тренированный атлет, олицетворяя собой высокую культуру физического воспитания в эллинских городах IV века до н. э. В отличие от трактовки внешне неподвижного и лишь внутренне напряженного возничего, отделенного от Агия столетием, здесь все элементы исполнены ритмического движения. В статуе атлета как бы нет ни одной неподвижной части тела — все в динамике, и все в то же время в состоянии гармонического равновесия. Подобная постановка ног, при которой изображенный опирается на правую, а левая облегчена и расслаблена, заставила скульптора поднять правое бедро атлета и опустить левое. Именно это положение ног и бедер привело к тому, что плечи атлета представлены также на разных уровнях: правое плечо опущено, а левое поднято. Принцип перекрестного равновесия — хиазм, который был введен
154
Статуя Агия с Монумента фессалийцев. Мрамор. 1,97 м. 335 г. до н. э.
155
Голова Агия
156
в скульптуру великим мастером V века до н. э. Поликлетом, здесь повторен в своей уже более ярко выраженной форме.
Типичны для статуй IV века до н. э. пропорции изваяния Агия: небольшая голова и высокая фигура. Длинные ноги и руки усиливают впечатление стройности юноши, который стоит не так твердо, как Дорифор Поликлета, а будто бы переступает с ноги на ногу, разминая мышцы, еще не успев остыть после недавней схватки.
Выразительно лицо Агия. Он пристально тревожным взглядом всматривается в даль, собрав напряженно мышцы лба у переносицы. Его глубоко запавшие глаза, затененные выступающими надбровными дугами, вносят ноту драматического волнения в образ. Манеру изображать глаза подобным образом ввел в греческую скульптуру Скопас. Скульптор, создавший статую Агия, не мог не знать этого эффектного приема и использовал его в своем произведении.
Тревожно колеблются под ветром пряди волос Агия. Это уже не та плотно прилегающая к голове прическа, которую можно было наблюдать на дельфийском возничем. Человеческие чувства все сильнее звучат в пластике IV века до н. э. Статуя Агия — один из лучших памятников поздней классики, свидетельствующий о начале утраты гармонии, которая ярко проявлялась в произведениях V века до н. э. Душевное волнение, напряжение чувств начинают проступать в подобных образах. Несомненно, что статуи Монумента фессалийцев делал не один мастер. Они отличаются друг от друга довольно сильно, создавая представление о различных манерах скульптурного изображения человека в этот период греческого искусства. Не все статуи исполнены первоклассными мастерами, и все же скульптурные образы Монумента фессалийцев — один из прекрасных памятников классического искусства Греции, представленного в Дельфах.
157
В эллинистическую эпоху в Дельфах появляется особенный тип двухколонного монумента, ставившегося частным лицам. Так к III веку до н. э. относятся памятники стратега Хариксена и семейства Аристенеты. Такие монументы часто представляли собой сдвоенные ионические колонны, стоявшие на одном общем постаменте. Над антаблементом обычно устанавливались статуи, подобные конной статуе Хариксена. Довольно широкое распространение в конце IV и в III веке до н. э. в Дельфах памятников частным лицам привело к появлению в них скульптурных портретных изображений тех граждан, которым были поставлены подобные монументы.
Обычай выставлять портретные изображения с довольно точно переданными чертами лица был распространен в различные эпохи от IV века до н. э. до последних дней святилища в конце Римской империи. На территории святилища паломники могли видеть, таким образом, не только изваяния богов или мифологических героев, но порой и изображения своих современников. В дельфийском музее хранятся прекрасные образцы древнегреческого скульптурного портрета, найденные в различных участках священной дороги: статуя старика, голова мужчины и статуя юноши Антиноя.
Портрет не был распространен в греческой скульптуре VI— V веков до н. э. Редкие изображения лица выдающегося человека, подобные герме Перикла, выполненной скульптором Кресилаем, вряд ли могут быть названы в полном смысле слова портретом. Они, скорее, выражали в гармоническом соотношении скульптурных форм качества портретируемого, достойные подражания: спокойствие, мужество, сдержанность и мудрость. Мастер не ставил перед собой задачу показывать в подобных памятниках черты лица, в данном случае Перикла. Позднее, в портретном искусстве Эллады IV века до н. э. появляются новые образы.
158
Скульпторы, создавая тот или иной портрет, преследуют иные цели. Они проступают в хорошо сохранившейся портретной статуе старика из Дельф, созданной в IV веке до н. э.
Исполненная из мрамора, она изображает стоящего бородатого грека, всем своим обликом и одеждами подобного тем изваяниям, в которых показывались философы или поэты. В статуе подчеркнуты характерные признаки старости. В изваяниях V века до н. э. на особенностях возраста никогда не ставился акцент. Складки плаща, обнажая грудь и опускаясь с плеча, ложатся на левую руку, облегают живот и падают вниз, закрывая ноги до щиколоток. Старик опирается на левую ногу и слегка выставил вперед правую. Такая поза типична для изображений поэтов, философов, ораторов в IV веке до н. э. В ней мало индивидуальности. В то же время лицо показано не так идеализированно, как в портретах V века до н. э., но с желанием выделить личные, особенные черты человека. Обращает внимание высокий и широкий, несколько выдающийся вперед лоб. Характерной воспринимается также нижняя часть лица старика. За широкой окладистой бородой угадывается решительно выступающий вперед подбородок. Глубоко посаженные, сильно затененные глаза смотрят спокойно и умно. Создается впечатление, что скульптор этого мраморного портрета уже не мог игнорировать своеобразную неповторимость реального образа, который побудил его к созданию статуи.
К концу III или к II веку до н. э. относится другой мраморный портрет из Дельф — голова мужчины средних лет, найденная у начала священной дороги. Судя по размерам и сколу на шее, она принадлежала статуе. В лице мастер показывает индивидуальные особенности с большей нюансировкой и тонкостью, нежели на портретной голове старика. Ему не нужно использовать резкие формы сильно выступающих объемов лба,
159
Голова старика. Мрамор. IV в. до н. э.
160
Портрет мужчины. Мрамор. Конец III — начало II в. до н. э.
161
подбородка. Легкая асимметрия черт, своеобразие рисунка губ, наклон головы вносят в характер лица неповторимость облика, которая так долго оставалась за пределами внимания греческих скульпторов.
Голова мужчины из Дельф — памятник иного типа, нежели статуя старика. Это не только произведение хронологически последующего периода, но образец другого направления в портретном искусстве Греции. В нем больше конкретности черт, и в то же время в целом этот портрет более гармоничен и приглажен, нежели грубоватый в своих резких формах портрет старика. Скульптурные формы сопоставлены здесь с такой изысканностью и изяществом, которое вызывает в памяти чистые и холодноватые объемы эллинистических портретов Менандра. Творчество мастера IV века до н. э. Леохара несомненно было знакомо создателю мужской головы, портретные черты которой уже несут в себе элементы классицизма, возникающего в пределах классического искусства Греции.
Лучшим свидетельством того, что святилище Дельф в римскую эпоху не только функционировало, но и украшалось изваяниями, является находка на его территории прекрасного памятника римской портретной скульптуры II века н. э. — мраморной статуи Антиноя. Этот юноша — любимец римского императора Адриана, правившего во II веке н. э. — по преданию пожертвовал жизнью ради спасения императора и утонул в Ниле. После смерти он был обожествлен, и его многочисленные изображения выставлялись не только в столице империи и городах Апеннинского полуострова, но и в различных областях античного мира, которые были провинциями державы Адриана.
Статуя Антиноя, исполненная, возможно, греческим скульптором II века н. э., как и другие, подобные ей изваяния адриановской эпохи, несет в себе покой, грацию, изящество движений.
162
Статуя Антиноя. Мрамор. 1,8 м. 130—138 гг. н. э.
163
В этом несомненно нужно видеть воздействие на скульптора
II века н. э. образов Праксителя. Тяготение к классике в искусстве времени Адриана было сильным и особенно сказалось в статуях Антиноя.
Здесь нет изысканной тонкости в сопоставлении объемов и нежной трактовки поверхности мрамора, свойственных классическим образам IV века до н. э., в частности статуям Праксителя. Здесь все звучит по-римски, более резко. Густыми, вязкими прядями лежат кудри Антиноя, перехваченные тесьмой. Скульптору II века н. э. теперь уже нужно подчеркнуть то, что у мастера IV века до н. э. выступало естественно и гармонично. Ваятелю римской эпохи недостаточно качеств мрамора. Он должен украсить статую. Углубления в толще прядей волос свидетельствуют о прикреплении к изваянию бронзового или золотого венка. Сопоставления богатой своими светотеневыми контрастами живописной поверхности волос и гладко отполированного мрамора щек передано здесь с той резкостью, которая была чужда греческой классике и типична для римских памятников скульптуры.
Миновав ряды сокровищниц, стою афинян и храм Аполлона, паломник вступал в северную верхнюю часть святилища Дельф. Здесь на значительно более высоком уровне, нежели храм Аполлона, располагались постройки, предназначенные для отдыха паломников после их ответственного и серьезного предприятия, связанного с вопросом оракулу и получением ответа у пифии. В этом районе святилища находились театр, стадион и лесха — здание для отдыха и бесед. Павсаний пишет, что греки проводили здесь время за разговором о серьезных делах и о пустяках64. Такие здания строились и в других греческих городах в классическую эпоху. Руины лесхи, подобной дельфийской, нашли в Афинах, недалеко от западного склона Акрополя. Лесха в Дельфах была воздвигнута, как сообщала надпись на одном из каменных
164
найденных археологами блоков, в первой половине V века до н. э. жителями Книда. Это здание Дельф было известно в античном мире далеко за пределами Греции. Прославили ее фрески, украшавшие стены внутри. Они были исполнены знаменитым греческим художником V века до н. э. Полигнотом.
Лесха Дельф стояла, как и все остальные здания святилища, на подпорной террасе. Ее задняя стена примыкала к ограде; перед входом оставался небольшой участок — около трех метров в ширину, на него с юга вела лестница.
Лесха представляла собой прямоугольную в плане постройку (19 X 10 м) со входом в центре южной широкой стены. Вдоль стен располагались скамьи, на которых могли сидеть люди.
В центре лесхи происходили не только беседы и споры, но порой и упражнения атлетов, как сообщают древние авторы, в частности Плутарх. Восемь колонн по четыре, двумя рядами, стояли внутри и поддерживали крышу, имевшую в центре, очевидно, большое отверстие для освещения фресок. Фрески покрывал.: все стены здания. Они начинались от входа. Направо шли композиции «Падение Трои», посвященные Троянской войне. Налево было изображено «Подземное царство», где пребывали греческие герои, павшие в битве с троянцами.
Художник Полигнот, сын Агаофонта с острова Фазос, живший и работавший во второй четверти V века до н. э., изображал в дельфийских фресках человеческие фигуры уже не такими плоскостными, как его предшественники. Объемность начинает чувствоваться в росписях мастера. Фигуры действуют в пространстве, а не на плоскости. Движения их энергичны, как отмечают древние авторы, и правильно переданы. Глубинность пространства в росписях Полигнота была все же, конечно, незначительной. Возможно, поэтому в его фресках, как и в росписях других современных ему художников, по свидетельствам древних авторов,
165
преобладали не холодные синие или голубые тона, а теплые. Черную, белую, красную и желтую краски особенно часто использовали Полигнот и другие греческие художники V века до н. э. О сценах, изображенных Полигнотом на стенах лесхи книдян в Дельфах, подробно пишет видевший их Павсаний65. Однако теперь нет и следов некогда прославленных на весь античный мир фресок дельфийской лесхи.
Лесха книдян в Дельфах просуществовала долгое время. Спустя два столетия после Павсания о ней упоминали другие античные авторы. К сожалению, от этого выдающегося памятника, который мог бы донести до нас росписи Полигнота, остались руины. От северной стены сохранилось несколько квадров. Можно видеть также фундаменты здания, сложенные из блоков известняка.
Подготовлено по изданию:
Соколов, Глеб Иванович.Дельфы. - М. : Искусство, 1972.