Наша группа ВКОНТАКТЕ - Наш твиттер Follow antikoved on Twitter
54

2
Античная эстетическая теория о вымысле в «научной» литературе

По мнению античных теоретиков искусства, «научная» литература в отличие от литературы «художественной» лишена вымысла, передает истину, преследует пользу и связана с понятийно-логическим мышлением.
Достаточно полное выражение этот взгляд на «научные» сочинения античности находит в трактате Лукиана «Как писать историю» 6.
Подобно Аристотелю (Поэтика, IX, 1451b, 1—5), усматривавшему различие между историком и поэтом в том, что «один говорит об уже совершившемся, другой о том, что могло бы совершиться», Лукиан отделяет историю от поэзии, исходя из факта вымысла как присущего поэзии и непозволительного науке.
В VIII главе трактата он пишет: «...У поэзии и поэтических произведений — одни обязанности и свои собственные правила, у историков — другие. Там безудержная свобода и единый закон — воля поэта, ибо он преисполнен божества и одержим Музами. И хотя он пожелал бы запрячь в колесницу крылатых коней, а другие, решил, пронеслись бы по водам или по вершинам колосьев, [ему] нет отказа 7. И когда у поэтов Зевс поднимает вверх на одной цепи вместе землю и море и держит их на весу, никто не боится, чтобы та не оборвалась и все, упав, не погибло 8. А если они захотят восславить Агамемнона, никто не воспрепятствует, чтобы он головой и очами был подобен Зевсу, грудью — его брату Посейдону, станом — Аресу и чтобы сын Атрея и Аэропы оказался составленным из всех богов, поскольку ни Зевс, ни Посейдон, ни Арес, каждый в отдельности, не в силах восполнить его красоту9. История же, если бы она переняла подобную лесть, оказалась бы не чем иным, как некой прозаической поэзией, но лишенной ее звучности, а в остальном — выдумкой (ή τερατεία), свободной от метра и потому еще более заметной».
Поэзию, согласно Лукиану, составляет вымысел, целиком построенный на закономерности «невозможного», если пользоваться терминологией Аристотеля.
По Лукиану, вымысел поэзии — всего лишь фантазия, выдумки, бредни (ή τερατεία), которые или приукрашивают реальную жизнь, идеализируют ее — пример с Агамемноном, или утверждают определенные этические представления и эстетические каноны, далекие от жизненной правды,— примеры с эстетикой мироздания и ролью Зевса в нем.

55

Вымыслу поэзии и связанному с ним эстетическому наслаждению, приятному (ηδονή) Лукиан противополагает истину науки вообще и истории, в частности истину, смысл которой в «пользе» (IX): «Ведь у истории единственная забота и цель — полезное (το χρήσιμον), которое вытекает из одной только истины (έκ τοΰ αληθούς)». А посему: «...Да будет мой историк таков: чужд страха, неподкупен, прямодушен, друг свободного слова и истины (ή αλήθεια)» (XLI).
Истина научного сочинения — в достоверности сведений, точности их передачи, объективности изложения. Отсюда рекомендация историку: «Сами же обстоятельства следует сближать не как попало, но прилежно и тщательно, предварительно обсудив их по нескольку раз, и лучше те, при которых присутствовал сам и которые сам наблюдал, если же нет, то рассказанное теми, кто передает более беспристрастно и о ком каждый пришел бы к выводу, что менее всего из любви или вражды они убавили или прибавили к действительно бывшему» (XLVII).
Истина науки соотносится с разумом, постигается мыслью. «...Пусть разум уподобится зеркалу, чистому и блестящему и точному по центру, и, каким оно восприняло образы вещей, таким пусть покажет их, точно, не искривив, не исказив ни в цвете, ни в форме»,— требует от историка Лукиан (LI).
Истина сопряжена с пользой. В чем состоит польза научной истины, Лукиан объясняет, ссылаясь на Фукидида и его «Историю»: «И он (Фукидид) имеет в виду то полезное и ту цель, какую ставит истории каждый здравомыслящий, именно если когда-нибудь вновь и произойдет нечто подобное, то обратившие взоры к написанному ранее смогут, говорит он, правильно воспользоваться этим в настоящем» (XLII).
Для каждого «здравомыслящего» польза науки — в возможности перенести опыт прошедшего в настоящее и будущее, передать, апеллируя непосредственно к мысли, истинные сведения о бытии и мире, чему-то научить.
Но познание мыслью есть познание понятийно-логическое, противостоящее чувственному, образному. Равно и «полезное», как уже было выяснено нами ранее (см. анализ эстетической терминологии Страбона), является результатом и, вместе с тем, областью приложения понятийно-логического мышления. Отсюда истина (ή αλήθεια), обращенная к мысли и направленная на полезное (το χρήσιμον), оказывается категорией, связанной с понятийно-логической системой мироосознания и эту систему представляющей.

Подготовлено по изданию:

Шталь И.В.
Художественный мир гомеровского эпоса.— М.; Наука, 1983.
© Издательство «Наука», 1983 г.



Rambler's Top100