Наша группа ВКОНТАКТЕ - Наш твиттер Follow antikoved on Twitter
142

В.Η.Илюшечкин

"Законы" в греческих литературных папирусах

Известно, что сочинения, сохраненные греческими литературными папирусами I—III вв. (так называемые греческие "романы") оказались в особой ситуации по отношению к известным нам жанрам античной словесности. Мало того, что античные поэтики проигнорировали греческие "романы", — практически отсутствуют какие-либо свидетельства об авторах и читателей этих произведений. Вместе с тем, условным термином греческий "роман" охватывается необозримое число греческих литературных папирусов и их фрагментов, что указывает на исключительное распространение и популярность этого рода беллетристики в древности1.
Среди авторов греческих "романов" могли быть литераторы весьма скромного социального статуса, а также выходцы из высших слоев римского общества. "Я, Харитон из Афродисия, писец, адвокат Афинагора", — этими словами начинается повесть I в. о Херее и Каллирое. Впрочем, упоминание родного города, расположенного в Малой Азии и названного в честь святилища богини любви, как и само имя автора — Харитон (букв, "благосклонный") вполне могут быть вымышленными 2. Писец адвоката принадлежал к образованным слоям общества и согласно правовым нормам мог составить договор или завещание для малообразованных клиентов патрона ( в этой связи обращает на себя внимание сугубая "юридичность", которой пронизано обсуждение аргументов pro et contra в повести Харитона — Char. 6. 1. 1-3). Гелиодор в завершающих его сочинение фразах говорит подобно Харитону о себе, что он сын жреца Гелиоса, Теодосия из Эмесы ("... сочинил муж финикиянин из Эмесы, из рода Гелиоса, сын Теодосия Гелиодор" — Heliod. 10). Лонг в Прологе повести о Дафнисе и Хлое также говорит от первого лица, но ничего конкретного не сообщает, ограничиваясь признанием, что участие в охоте вдохновило его написать повесть о любви (Long. Prooem). Это вовсе не означает, что Лонг

1 Lavagnini В. Eroticorum Scriptorum Fragmenta Papyracea. Leipzig, 1922; Rattembury R.M. Romans: Traces of Lost Greek Novels//New Chapters in the History of the Greek Literature. Oxford, 1933; Zimmermann F. Griechische Roman-Papyri und verwandte Texte. Heidelberg, 1936; Lopez Martines M.P. Fragmentes Papiraceos de novela griega. Alicante, 1994; Stephens S.A., Winkler J.J. Ancient Greek Novels. The Fragments. Introduction, Text, Translation and Commentary. Princeton-New Jersey, 1995.
2 Schmeling G.L. Chariton. New York, 1974. P. 19 sq.; Jones Ch.P. La Personnalite de Chariton//Le Mond du Roman Grec. Paris, 1992. P. 161-168.

143

был профессиональным охотником; вместе с тем, в аристократической и зажиточной среде охота считалась благородным времяпрепровождением (благородной страстью). Небезынтересно, что Лонг прямо называет круг своих потенциальных читателей и обозначает цели своего труда: "Я, много потрудившись, четыре книги написал... всем людям на радость: болящему они на исцеление, печальному на утешение, тому, кто любил, напомнят о любви, а кто не любил, того любить научат" (там же). Выражение "всем людям" звучит немного наивно, однако следом Лонг уточняет: особого внимания заслуживают его слова о том, что повесть может научить — сказывается приверженность традиции приносить пользу, а не только развлекать.
То обстоятельство, что античные поэтики игнорировали греческие "романы" еще не означало, что авторы этих сочинений пренебрегали литературной традицией. Не случайно, например, Харитон и Ахилл Татий вводят в свои тексты многочисленные гомеровские выражения, которые были известны каждому образованному человеку со школьных времен. Не случайно и Ксенофонт Эфесский дает своим персонажам — Габрокому и Антии — "говорящие" имена, рассчитанные на литературные реминисценции3.
Понятно, что при рассмотрении словоупотреблений nomos (thesmös) и их дериватов в греческих "романах", действие которых происходит вне повседневной жизни и которые per definitionern изображают условно-риторический мир, необходимо учитывать своеобразие источника. Оба слова, nomos и thesmos связаны с терминологией права и в зависимости от контекста несут разную семантическую нагрузку. Thesmos (происходит от tithemi) и его дериваты äthesmos, enthesmos) озн. "законное, неписаное право, норму или порядок, освященный волей божества и закрепленные в патриархальном сознании за авторитетом отца, мужа, господина (sc. судьи)"4. Э.Бенвенист, относя thesmos и близкие ему лексемы к области внутрисемейного права, отмечает, что понятию thesmos противостоит dike, покрывающее область межсемейного родового права.
Nomos и ряд дериватов (anomia, ennomos, eunomia, nomimos etc.) озн. условие или совокупность мер, обеспечивающих общественный правопорядок. В качестве "писаного закона"5 nomos связан с полисной организацией, с деятельностью буле и пританов (например, "осуж-

3 Treu К. Der antike Roman und sein Publikum//Der antike Roman/ Berlin, 1989. S. 185; Schmeling G.L. Xenophon of Ephesus. Boston, 1980 (Ch. 5 "Audience and Readers of Xenophon". P. 131-138).
4 Бенвенист Э. Словарь индоевропейских социальных терминов. Μ., 1995.
С. 301.
5 Подробнее о различии "писаного закона" и "неписаного права" см.: De Romilly J. La dans la pensee greque des origines ä Aristotle. Paris, 1971. P. 25 sq.

144

денный советом и пританами" — Ach. Tat. 8. 8. 5; "осужденный и народом" — Ach. Tat. 8. 9. 7). Ср. завершение реформы провинциальной администрации при Септимии Севере в 200 г. — в результате расширились полномочия и компетенция местных органов власти. "Пренебречь знанием законов и судебными постановлениями" (Ach. Tat. 8. 8. 6) соответствовало в контексте греческих литературных папирусов уподоблению тирану.
На основании свидетельств греческих "романов" можно предположить "смешение" элементов правовых систем и обычного права на местах, что обусловливалось "пестротой" населявших восточные провинции племен и народностей. Следующие примеры иллюстрируют это наблюдение: "согласно персидскому обычаю (закону)" (Heliod. 8. 5. 2); "вопреки персидскому обычаю (закону") (Heliod. 8. 9. 17); "согласно отеческого закона эфиопов" (Heliod. 9. 1. 4.); "древний обычай (закон) греков" (Char. 4. 1. 3); "согласно греческим законам для деторождения" (Char. 3. 2. 2); "по обычаю (закону) эфиопов" (Heliod. 10. 9. 7); " у жителей Византия есть закон, согласно которому всякий, кто похитил девушку и сделал ее женой, должен вступить с ней в брак" (Ach. Tat. 2. 13. 3); "не преступай местного закона" (Ach. Tat. 8. 13. 4). Указания на бытование местного (или обычного) права можно истолковать как следствие недостаточной романизации и, одновременно, как приверженность обычаю, освященного авторитетом местной традиции. Коротко говоря, речь идет об ограниченно действующих нормах классического (римского) права. Вышеприведенные примеры словоупотребления nomos учитывают либо авторитет царя (царское право), либо авторитет предков, что косвенно отражает сосуществование в восточных частях империи с I по III вв. двух правовых норм — местной и римской.
В контексте греческих "романов" встречаются примеры, когда источником права мыслится природа (physis) и nomos употребляется в значении "всеобщий естественный (природный) закон". Так, например, "умерла... по общему для всех закону природа" (Heliod. 2. 1. 3); "они подчинились закону природы и заснули" (Heliod. 2. 15. 2); "естественные законы (закономерности) моря" (Ach. Tat. 3. 3. 3); "по закону Афродиты" (Heliod. 10. 12. 4); "закон (обычай) разрешает убивать чужеземцев, но ни он, ни природа не позволяет убивать детей" (Heliod. 10. 12. 3). Таким образом, "закон", соотнесенный с "природой", обретает человечность, религиозно-этическое содержание и претендует на всеобщность6 (характерный пример есть в повести Ахилла Татия о Левкиппе и Клитофонте, когда суд выносит решение

6 См. расхожую и популярную в древности фразу "обычай (закон) — господин над всеми" (Ach. Tat. 8. 9. 8), которая представляет собой аллюзию на фр. 169 Пиндара (nomos panton basileus). Ср. также: Plato. Gorg. 484 b.

145

испытать целомудрие героини водами Стикса и в пещере Сиринги — Ach. Tat. 8. 13. 4). По существу риторическое соотношение понятий "природа" и "закон" в текстах греческих литературных папирусов придает повествованию назидательный характер: идеальные герои греческих "романов" действуют в согласии с "законом", в то время, как их противники постоянно преступают "закон".
Многочисленные примеры словоупотребления nomos/thesmos касаются области семейного права. В этих примерах из греческих "романов", которые заслуживают названия — "семейные", в большой степени отразились конкретно-исторические реалии и юридические фразеологизмы7. Часть примеров описывает ситуацию, когда женщина оказывается перед лицом правосудия. Известно, что брак по римским нормам заключался по соглашению сторон и без особых формальностей. В контексте греческих "романов" понятие "любовь" и "брак" почти синонимичны: "законный брак" gämon nomimon (Xen. Eph. 1. 16. 7; ср. также Ach. Tat. 8. 18. 3; 8. 8. 13); " женился согласно законам" (egeme kata tous nomos — Ach. Tat. 8. 10. 7); "в городе открыто и по закону женился" (Chär. 3. 2. 8; ср. Ach. Tat. 6. 5. 4); "закон" (thesmos) дружбы или уважения" — в данном контексте речь идет не просто о "дружбе" или "уважении", а о договоре между лицами (Ach. Tat. 3.3. 5). Официально конкубинат считался второсортным брачным сожительством; тем не менее pallake (coneubina) употребляется в контексте "романов" в значении "любимая" (Char. 2. 11. 5; 3. 1. 6; Long. 3. 14. 1). Как известно, внебрачные связи и адюльтер карались законом (например, супруг имел право убить любовника, застигнутого на месте преступления); однако, см. характерное высказывание Харитона: "на рабынь закон (nomos) о прелюбодеянии не распространяется" (Char. 5. 7. 3).

7 Например, выражение "знаток законов", empeirotatos ton потоп (Char. 2. 1. 6) буквально повторяет греческую надпись I в. (южная часть Пелопонесса): empeirotatos ton nomon, arista politeuomenos (IG V 1. 1244; I. et L. Robert. Hellenica. V. 1950. P. 30-31.

Подготовлено по изданию:

Закон и обычай гостеприимства в античном мире. Доклады конференции - М., ИВИ РАН. - 196 с. 1999.
ISBN 5-201-00513-6
© Коллектив авторов, 1998
© Институт всеобщей истории РАН, 1998
© Российская Ассоциация антиковедов, 1998



Rambler's Top100