255

АРХИТЕКТУРА III-IV веков

В конце II века внутреннее и внешнее положение Римской империи стало быстро ухудшаться. В правление Марка Аврелия (161 —180) произошло серьезное восстание в Египте; Империи пришлось перенести эпидемию чумы и голод. Враждебное выступление парфян и опустошение части Северной Италии маркоманнами, уведшими с собой много пленных, ярко говорило об ослаблении военной мощи Рима. Империя была, однако, еще достаточно сильна, чтобы ответить на угрозу распада дальнейшей концентрацией власти в руках императоров.
Политика новой императорской династии Северов (Септимий—193 — 211; Каракалла — 211 — 217; Александр — 222 — 235) была направлена прежде всего на поддержание армии, разложение которой отражало на себе общий кризис рабовладельческого строя. Солдатам не только было разрешено обрабатывать землю, но были узаконены их туземные семьи, что превратило лагери в военно-земледельческие поселения. В большом числе принимались в армию и селились на римских землях вблизи границы германцы и другие варварские племена. Управление страной попало при Северах в руки военных чиновников, сенат был окончательно устранен от власти. Несмотря на оживленную хозяйственную жизнь провинций, в пользу которых были сделаны некоторые существенные уступки, государственная казна при Северах настолько опустела, что ее не удавалось серьезно пополнить даже удачными походами на парфян. Поэтому при Северах восстановительные работы в столице уже преобладали над новым строительством. Однако представители африканской династии не хотели отставать от своих предшественников и в новых постройках. Поэтому ко времени Северов относится ряд крупных архитектурных памятников как в самом Риме, гак и в провинциях.
С конца II века началось постепенное снижение художественного уровня римской архитектуры, причем оно сказывалось преимущественно на внешней, декоративной ее стороне. По грандиозности же отдельных сооружений, по зрелости их технической разработки и по мастерству планировки архитектурно-пространственного организма, архитектура III века не только не уступала первое время архитектуре предшествующего периода, но обнаруживала, по сравнению с нею, известный, иногда довольно значительный, прогресс. Лишь в перегрузке декоративного убранства, в ослаблении строгости декоративной логики и в снижении качества декоративного оформления начинали проявляться в ней черты художественной неполноценности и постепенно усиливающегося провинциализма.
Арка Септимия Севера. К числу архитектурных произведений, обнаруживающих печать этого начинающегося упадка не только на декоративной стороне, но и на самой архитектурной основе сооружения, относится огромная триумфальная арка Септимия Севера на Римском Форуме (табл. 79, фиг. 1—3 и часть I, табл. 40, фиг. 12). Арка построена (203) в связи с празднованием десятилетнего юбилея правления Септимия Севера, для увековечения его крупных побед на Востоке. Она имеет три пролета и украшена раскрепованным

256

композитным ордером; аттик оставлен гладким, без раскреповок, во всю его ширину. Особенностью арки являются внутренние поперечные проходы между средним и боковыми пролетами. Со стороны Форума к пролетам арки ведут невысокие лестницы, появившиеся позднее. Конструктивная основа арки выполнена из травертина, колонны и облицовка — из мрамора.
Уже самый выбор места для арки на повороте и на подъеме дороги вряд ли можно считать удачным. Немотивированными, с точки зрения назначения арки как проходных ворот, представляются и указанные поперечные проходы. Длинная нераскрепованная горизонталь аттика несколько диссонирует с вертикалями колонн и с раскреповками основного массива. Диссонирует и гладкость аттика со скульптурным обилием средней части. Боковые пролеты чрезмерно вытянуты по вертикали и не вполне гармонируют по своим пропорциям со средним пролетом, что, однако, является результатом значительного понижения уровня мостовой Форума, вероятно, в середине IV века. Отсутствие ясного и выразительного художественного единства чувствуется и в украшающем арку ордере. Капители с выпрямленным по горизонтали верхом волют несколько суховаты, по сравнению с лучшими образцами композитного ордера, например, с капителями арки Тита; трехчастное членение антаблемента утеряло свою отчетливость благодаря переходным профилям от фриза к архитраву и к карнизу, а также вследствие уменьшения высоты фриза и сближения его по размерам с верхней фасцией архитрава. Изобразительные рельефы арки не отличаются большими достоинствами ни по своей композиции, ни по мастерству выполнения. Своей известностью и исторической ролью арка Септимия Севера обязана не ее индивидуальным чертам, а общим формам этого типа декоративных сооружений и хорошей сохранности.
Септизоний Септимия Севера. При Септимии Севере был построен у основания Палатинского холма так называемый Септизоний (табл. 80) — грандиозное сооружение, в котором, однако, все для нас неясно: научные споры касаются как его названия, так и его назначения и его архитектурного облика.. Осуществленный из драгоценных пород камня, Септизоний не дошел до нас и известен нам лишь по зарисовкам сохранившихся его частей художниками эпохи Возрождения. Септизоний представлял собой декоративную стену, длиной по фасаду 95 м с трехэтажным портиком, высотой около 25 м. Стена маскировала со стороны Аппиевой дороги холм и субструкции реконструированного дворца.
Септизоний, может быть, играл роль нимфея, под колоннадами которого струилась вода, стекая в расположенный впереди водоем.
Императорские термы. Наиболее сложным типом монументальных пространственных комплексов римской архитектуры являются императорские термы, сооружением которых, вместе с «хлебом и зрелищами», императоры стремились купить благорасположение римской городской массы. В наиболее замечательных из них, какими являются, например, термы Каракаллы, напоминающая Пантеон купольная ротонда объединяется с грандиозными греческими перистилями, огромные залы римских базилик — с роскошью архитектуры императорской виллы. И все это многообразие оказывается крепко связанным в единый архитектурный организм рациональным распределением функций, логикой конструкции и подчинением всего ансамбля ясным и твердо выдержанным принципам архитектурной композиции.
Во времена Константина в Риме насчитывалось 11 императорских терм, функционировавших наряду с восемьюстами мелких общественных бань.
Широкое строительство терм отвечало бытовым потребностям огромной столицы, население которой, в своей основной массе, ютилось по многоэтажным домам и тесным переулкам с их духотой, летней жарой, плохой освещенностью помещений и скученностью жилищ. Основанная на жесточайшей эксплоатации рабов, Римская империя всячески стремилась устранить те опасности, которые грозили ее общественной верхушке также и со стороны низов свободного населения государства, в особенности столицы. Одним из средств, применявшихся господствующими классами империи с целью отвлечь внимание народных масс от политики и от насущных социальных нужд, служило сооружение терм, равно как и организация всевозможных помпезных зрелищ

257

и развлечений. Помимо выполнения своего главного назначения — бань, термы заменяли римскому обывателю перистиль богатого жилого дома, купальню, современный бульвар, клуб, парк для гулянья и спортивную площадку. Неудивительно поэтому, что многими римлянами термы посещались ежедневно.
Функции терм чрезвычайно разрослись по сравнению с временем Республики, так же, как их архитектура ушла далеко вперед по сравнению с аналогичными сооружениями, выстроенными в провинции и в самом Риме в предшествующий период. Сравнение, например, Стабианских терм в Помпеях с термами Каракаллы хорошо иллюстрирует размах исторической эволюции этого типа сооружений. Более ранние термы в самом Риме, термы Нерона, Тита и Траяна или не дошли до нас, или дошли в незначительных фрагментах. Зато в хорошей сохранности дошли провинциальные термы (например, центральные термы в Помпеях и более поздние термы в Лептио Магна — табл. 78; так называемый гимнасий в Эфесе и т. д.).
По провинциальным термам можно составить себе представление о ранних термах столицы, которые должны были послужить для них образцом. Постепенная разработка столь сложного в функциональном, композиционном и конструктивном отношениях типа могла достигнуть зенита только после многократной проверки его на строительном опыте. И действительно, тип столичных терм, уже вполне сложившийся при Траяне, дал наиболее крупные и наиболее сильные по образу и по масштабу памятники лишь во время поздней Империи: при Каракалле и при Диоклетиане. В плане различных терм ясно видны многие общие черты, а некоторые термы, например, упомянутые термы Каракаллы и Диоклетиана, почти повторяют в плане одну общую схему. Поэтому описание одних терм дает общее представление об основном характере и других сооружений этого рода.
Термы Каракаллы. От терм Каракаллы (Thermae Antoniniqnae или Antonianae)coxpa-нились лишь грандиозные развалины, позволяющие строить довольно обоснованные догадки о былом облике этого большого и сложного архитектурного сооружения (табл. 81—84).
План. Термы Каракаллы заложены при Септимии Севере (206), открыты Каракаллой (216) и достроены уже при Александре Севере (222—235). В плане термы Каракаллы, вмещавшие одновременно более полутора тысяч посетителей, представляли собой огромный прямоугольный участок, размером 353 X 335 м2, с общей площадью около 12 га. Участок, занимаемый термами, врезается на юго-западе в склон холма, на северо-востоке поднимается на 6 м над уровнем улиц. Поэтому термы расположены на искусственной платформе, под которой обнаружены грандиозные субструкции с обширными помещениями и коридорами. На северо-восточной стороне участка возвышалось, занимая 2 1/2 га площади, огромное главное здание терм, имевшее в длину 216 м и в ширину 112 м. Ротонда горячей бани терм лишь немногим уступает по своему диаметру Пантеону — одному из самых грандиозных сооружений времени расцвета римской архитектуры: диаметр Пантеона — 43,2 м, диаметр ротонды в термах — 35,0 м. Размеры этой ротонды (Л на плане табл. 81) дают представление об общем необычайном масштабе терм. С трех сторон главное здание было окружено сорока метровой полосой двора-сада — «ксиста», с аллеями и цветниками, с четвертой стороны — ксистом и обширным «стадием», размерами приблизительно 320X120 м2. Периферия всего участка была застроена внутри и снаружи зданиями и сооружениями самого различного назначения. На юго-восточной и северо-западной сторонах участка имелись значительные сегментные выступы за периметр прямоугольного плана, так называемые экседры.
Повидимому, именно на периферию участка терм были вынесены помещения «клубного» характера, в то время как главное здание оставалось огромным сооружением для культуры тела, вмещая в себе только роскошные бани и палестры с относящимися к ним подсобными помещениями: вестибюлями, раздевальнями и аванзалами. Состояние наших знаний о термах не дает нам права решить спорные вопросы относительно назначения многих помещений терм. С довольно значительной вероятностью можно, однако, предполагать, что в круглой ротонде главного здания помещалась горячая баня — «кальдарий», в 3 — огромный бассейн «фригидария», или холодной бани, в И или в К,

258

вернее, именно в К — теплая баня «тепидарий», в Н — палестры, в Д — вестибюли, в Е — раздевальни, в С — глубокий бассейн, в Т — прилегающая к нему баня, в У и Ф — световые и служебные дворы. Помещение О в главном здании служило, вероятно, крытой физкультурной площадкой, М — залами для отдыха после бань. Главный вход (А) на участок терм помещался в середине северо-восточной стороны. Кроме главного, было несколько второстепенных входов и, между прочим, — особые входы в упомянутые выше экседры. По сторонам от главного входа тянулся по наружному фасаду длинный ряд одинаковых ячеек, расположенных двумя этажами: на уровне улиц и на уровне платформы. Весьма вероятно, что там размещались отдельные «номерные» бани и магазины с конторами, но для одних был отведен первый, для других второй этаж. Возможно также, что для тех и для других предназначались помещения в обоих этажах, но по различным сторонам участка терм.
Каждая из боковых «экседр» с ее тремя большими залами была, повидимому, особой банной группой, обслуживавшей посетителей стадия, причем в Щ — помещался глубокий бассейн, в Ш — палестра, в Ч — «нимфей» для отдыха среди зелени и фонтанов.
Большие помещения по краям юго-западной стороны: Ц—были, вероятно, залами для библиотек и для различных культурных развлечений — музыкальных и литературных выступлений, бесед, лекций и т. п. Середина юго-западной стороны была занята рядами мест для зрителей стадия. За ними находился отстойник для воды (Ю), состоявший из 64 ячеек, расположенных двумя рядами в двух этажах; в отстойник вода поступала из специально подведенной к термам ветви Марциева водопровода. Огромная вместимость отстойника—в 33 000 м3 воды, в комбинации с замечательной системой внутреннего водопровода и канализации, позволяла в несколько минут менять воду в любых банных бассейнах, из которых самым крупным был бассейн фригидария, вместимостью около 1 500 м3. Не менее продуманной была и система центрального отопления, с трубами и отопительными ходами, проведенными в полах, в стенах и в сводах банных помещений. Полы в ряде помещений терм были сделаны пустотелыми на рядах кирпичных столбиков, что давало возможность подогревать струями горячего воздуха их холодный мраморный, порфировый или мозаичный настил. Такие полы с отопительными пустотами — «гипокаустами», делались для обогревания зал для мытья и для подогревания полов в некоторых других, например, в проходных, банных помещениях. Постепенности перехода от одной температуры к другой римляне придавали вообще очень большое гигиеническое значение и потому между холодной и горячей баней — между фригидарием и кальдарием —всегда помещалась средняя теплая баня — тепидарий.
Функциональная сторона разбираемого плана терм Каракаллы (равно как и других императорских терм) остается для нас во многом не выясненной. Идя по стопам одного из главных исследователей терм — Блуэ, Виолле ле Дюк дал подробную характеристику этого плана, пытаясь раскрыть как общий смысл его построения, так и функции его отдельных частей и деталей. И хотя результаты раскопок не дают оснований приписывать определенную, роль большинству интерьеров терм, как это делает Виолле ле Дюк, тем не менее его общие выводы остаются, несомненно, вполне справедливыми. Прежде всего бросается в глаза большая деталировка и тщательная продуманность функциональной стороны плана, с учетом самых различных требований быта, комфорта, рационального устройства и конструкции. Ничто не остается забытым в этом сложном архитектурном комплексе, подводящем итоги планировочному и конструктивному опыту ряда предшествующих столетий. Замечательно использована в термах ориентация всего ансамбля и отдельных его частей по странам света. Прямоугольники ансамбля и центрального здания обращены к странам света не сторонами, а углами, так что ни одна из сторон не была совсем лишена солнца. При этом на юго-запад обращен тот фасад центрального здания, который больше других нуждался в добавочном источнике тепла, т. е. фасад с грандиозной ротондой горячей бани-кальдария. Кальдарий, опять-таки в целях наиболее продолжительного обогревания его лучами солнца, выступает больше, чем на половину, из общего прямоугольного плана здания. С другой стороны, фригидарий, т. е. зал с холодным

259

бассейном, помещен на северо-восточной стороне. На северо-восток обращены также места для зрителей «стадия» и смежные с ним залы внешнего прямоугольника, предназначенные, может быть, для библиотек, лекций, бесед, сценических выступлений и других видов культурных развлечений, для которых наиболее подходящим местом должны были быть прохладные залы, уединенные в дальнем углу двора-сада терм. Обращенность к северо-востоку мест для публики стадия избавляла зрителей в дневные часы от ослепительных лучей южного солнца. В то же время в центральном здании терм интерьеры были залиты солнцем и светом, благодаря крупным проемам, в особенности огромным высоко поднятым застекленным окнам. Окна выходили либо на наружный фасад, либо в открытые пространства удачно размещенных палестр и служебно-световых дворов, либо возвышались над террасами и крышами соседних более низких помещений (так наз. базиликальный тип освещения). Стены более низких помещений, расположенных вокруг центрального зала, были чрезвычайно целесообразно использованы для восприятия распора его крестовых сводов. Массивные опорные столбы по сторонам кальдария и центрального зала, как это видно из плана, максимально облегчены нишами, которые также целесообразно были использованы для устройства небольших бассейнов и для увеличения площади фригидария. Экономность планировки, несмотря на ее расточительно-грандиозный размах, видна в утилизации самой толщи опор для размещения в них лестниц, везде, где это представлялось возможным и необходимым. С ясным и экономным расчетом промежуточные дворы к северу и к востоку от кальдария использованы под отопительные и водораспределительные устройства, рационально расположенные, таким образом, в самом узле теплых и горячих помещений терм. Мастерство экономной планировки сказывается и в увеличении площади участка терм путем устройства под ними обширных субструкций, освещавшихся через люки, застекленные или закрытые бронзовыми решетками, и вмещавших в себе вспомогательные помещения, технические устройства и соединительные каналы всего ансамбля. Субструкции освобождали, таким образом, всю поверхность общего участка терм для парадных сооружений, спортивных площадок и зеленых насаждений. Использован был в термах также и второй этаж, частью — для второстепенных помещений (например, над рядом номерных бань или магазинов, вытянутых вдоль внешнего северо-восточного фасада терм), частью — для открытых террас, с которых посетители терм могли смотреть, например, на состязания в двух больших палестрах центрального здания. В планировке ряда отдельных бань (или магазинов) обращает на себя внимание ее схематичность, напоминающая казарменную упрощенность планировки римских лагерей и резко отличающаяся от многообразного плана центрального здания и других сооружений во внутренней ограде терм. Мелкие банные ячейки для отдельных семей и индивидуальных посетителей было бы слишком трудно и нерационально облекать в монументальные архитектурные формы; повидимому, именно поэтому они вынесены за внешнюю ограду и главное внимание обращено на утилитарную сторону их планировки, построенной по коридорной системе: снаружи — общий распределительный коридор-портик и из него входы в банные ячейки, состоящие из двух частей—предбанника и бани. В вынесенности «номерных» бань (или магазинов) за ограду ясно сказывается важная общая черта планировки терм—расчленение различных групп посетителей по отдельным, обособленным друг от друга зданиям и частям ансамбля и по отдельным входам в главное здание. Так, посетители стадия терм могли, не загружая главного входа, пройти через входы в боковых «экседрах», в наружном округлом коридоре экседр они могли раздеться и могли дальше воспользоваться группой особых банных помещений в «экседре». Точно так же и посетители главного здания, повидимому, пользовались различными входами, вестибюлями, раздевальнями и банными помещениями — в зависимости от того, направлялись ли они мыться в теплые бани, или только купаться в холодном бассейне фригидария, или же принимать участие в физкультурных упражнениях на одной из палестр. Смотря по составу публики, на которую были рассчитаны части терм, бассейны в них были сделаны различной глубины: самый мелкий бассейн — в обширном фригидарии, в который стекалось много ку-

260

пающихся и среди них, естественно, много людей, не умеющих плавать. Бассейны для посетителей палестр были более глубокими; и самые глубокие бассейны были в южных залах наружных «экседр».
Композиция. В композиции терм Каракаллы обращает на себя внимание исключительное разнообразие форм отдельных интерьеров и открытых частей. Тут и огромная ротонда, и полукруглые ниши, и овальные залы, и помещения прямоугольные с одной скругленной стороной, и помещения чисто прямоугольные всевозможных пропорций, квадратные, слегка и сильно вытянутые в одном направлении, вплоть до длинных перистильных портиков и коридоров, идущих по дуге круга. Не менее разнообразны и формы изолирующей архитектурной «оболочки» отдельных помещений: в одних случаях — это четыре стены с дверными проемами, в других — три стены с колоннадой по четвертой стороне, в третьих, — две стены и две колоннады, причем колоннады расположены то в противоположных сторонах помещения, то раскрывают две смежных стороны одного угла; в некоторых помещениях интерьер ограничивается одной стеной и тремя колоннадами и, наконец, в последнем случае план замыкается колоннадами по всем четырем сторонам, что имеет место, например, в боковых палестрах. Ко всему этому следует добавить всевозможные варианты раскрытия стен нишами и окнами различной формы и размеров. В результате, ни один интерьер не повторяет в плане другого, за исключением симметрично расположенных или третьестепенных помещений, примыкавших длинными рядами к наружной стене общего ансамбля терм. Разнообразие плана и оболочки интерьеров дополнялось различной формой их перекрытий — купольными, цилиндрическими и крестовыми сводами, наряду, повидимому, с плоскими перекрытиями в отдельных второстепенных частях, причем в состав центрального здания входили, кроме помещений перекрытых, и открытые части, например, боковые палестры. Вопрос о том, было ли перекрытие над фригидарием, до сих пор остается открытым.
К разнообразию форм интерьеров следует добавить разнообразие их размеров и высоты, грандиозных вообще, достигающих, однако, особой внушительности в центральном зале, во фригидарии и в мощной ротонде кальдария.
Крупные интерьеры и крупные открытые части при этом нигде не примыкают непосредственно друг к другу, и переход из одной в другую неизменно осложняется промежуточными помещениями значительно меньшего размера — прием, которым подчеркивается масштабная выразительность главных зал.
Колоннады, разграничивая пространство, не изолируют его части одну от другой, а оставляют сквозной, ясно ощутимый доступ из одной в другую. Поэтому отделенные друг от друга колоннадами соседние части терм перестают быть изолированными помещениями и связываются в пространственные комплексы. Разнообразие интерьеров осложняется, таким образом, богатством сквозных видов через пролеты арок и колоннад из одного интерьера в другой, в третий и дальше, вдоль открывающихся то там, то здесь анфилад, с их чередованием освещенных и затененных планов, с бесконечной игрой света и красок на цветных гранитных, мраморных и алебастровых колоннах, на пестрых мраморах, порфирах и мозаиках стен, полов и высоко поднятых над головой сводов.
Все центральное здание терм в целом связывалось в единый комплекс двумя анфиладными осями, пересекавшимися под прямым углом в центре среднего зала. Перпендикулярность осей — прием, вообще примененный в соотношениях главных частей терм, для достижения выразительных контрастов между ними; так перпендикулярны между собой оси вестибюля и палестры, палестры и среднего зала, фригидария и подсобных помещений по его сторонам. Помимо анфиладных осей и всевозможных контрастов, многообразие отдельных частей главного здания и всего ансамбля терм было связано в крепкий узел строгой симметрией целого и подчинением всех его частей ясно выраженной ведущей роли крупных интерьеров, расположенных по средней оси, в частности интерьера среднего зала: ротонда кальдария и средний зал выше всех остальных помещений; в центре среднего зала пересекаются диагонали прямоугольника плана центрального здания; в сторону центрального зала направлены проходы сквозь монументальные экседры, которые, в свою очередь, являлись

261

главными центрами притяжения для помещений, группировавшихся вокруг боковых палестр.
Вся композиция плана! терм отличается простотой и ясностью, которые помогали быстро ориентироваться в этом огромном здании и облегчали движение массе проходящих через него посетителей.
Конструкция. Развитие замечательного плана центрального здания терм в его средней части связано, несомненно, помимо практических и художественных соображений, с конструкцией грандиозных сводов главных интерьеров, потребовавшей для восприятия распора огромного утолщения стен ротонды и системы крестообразно направленных опорных стен и массивных устоев вокруг центрального зала. Реальная конструкция сводов этого зала не совпадает, между прочим, с их видимой конструкцией. Зрительно своды опираются на колонны, реально же колонны могли играть роль лишь второстепенных вспомогательных опор. Но если колонны мало что меняли в реальной конструкции сводов центрального зала, они должны были совершенно преображать его художественный облик, в соответствии с общим характером архитектуры терм. Подменяя массивные устои огромных сводов большими стройными, устремленными кверху колоннами и заставляя самые своды, в зрительно облегченных формах, возноситься над колоннами ввысь, строитель центрального зала наполнял его новыми пластически-декоративными мотивами и придавал архитектурным формам большой размах. Приставленные к устоям колонны и мнимо опирающиеся на них своды были, конечно, решением не органическим, но оно отражало те устремления к простору, воздушности и свету, в направлении которых шло вообще развитие монументального римского интерьера.
Изучение взаимосвязи плана и реальной конструкции центрального здания терм обнаруживает большой опыт зодчего в построении архитектурного организма. Распор главного сюда, с минимальной затратой материала, передается системе сводов подчиненных, направленных перпендикулярно по отношению к главному, причем в качестве одного из видов подчиненных сводов используются экседры, открытые ниши которых так же, как и прочие пустоты, — мотивированные экономией материалов,— превращены в части богатой архитектурно-пространственной композиции.
Выделение основных частей композиции, осевое построение, геометрическая правильность и строгий порядок, типичные вообще для римской планировки и нашедшие себе столь жесткое выражение в планах римских лагерей, отчетливо выражены и в композиции императорских терм, доведенной до зрелой ясности и законченности в мастерских планах терм Каракаллы и Диоклетиана. Огромные помпезные римские термы с их широко развернутым, ясным, регулярным и умело организованным планом,— такое же характерное порождение общественного быта и государственности императорского Рима, как римские дороги и акведуки, форумы, амфитеатры и цирки, триумфальные арки и императорские дворцы.
Убранство. Грандиозности и богатству пространственной композиции соответствовала роскошь внутреннего убранства терм. По найденным в термах художественным произведениям и многочисленным фрагментам архитектурных деталей из всевозможных драгоценных материалов можно составить себе представление о блеске этих зал, с яркой цветной мраморной, порфировой, мозаичной или стуковой облицовкой стен; с колоннами из красного гранита или из серого мрамора с белыми капителями; с узорной мозаикой полов и сводов, с огромными драгоценными чашами, статуями и скульптурными группами, расставленными в композиционно наиболее важных точках и подчеркивавшими окружающий скульптуру воздушный простор и колоссальные масштабы интерьеров.
При раскопках в термах найдено много художественных произведений, среди них такие, например, знаменитые произведения искусства, как скульптурная группа Фарнезского быка или Гликоновский торс Геракла — свободная копия с соответствующего произведения Лизиппа.
Наружная архитектура терм, по всем данным, отличалась сравнительной простотой. Главное здание было покрыто штукатуркой, на его юго-западном фасаде найдены, однако, и следы мозаики. Более нарядно был, повидимому, оформлен двор; с трех сторон он был окаймлен подием, украшенным рядом ниш и статуй; то там, то здесь в нем были разбросаны скульптурные украшения и фонтаны среди зелени аллей

262

38. Стена Аврелиана в Риме (III век): внизу — план участка стены и двух башен; наверху — план башни по II этажу

и цветников. Парадно должны были выглядеть и фасады зданий, обрамлявших двор с внутренней стороны.
Ордер. В величественной общей композиции терм ордер играл роль лишь одной из частей их роскошной декорации (табл. 84). Дошедший до нас во фрагментах антаблемент из так называемой палестры может считаться вообще характерным образцом понимания антаблемента и его обработки в начале III века.
После строгой архитектоники и сравнительно простой порезки времени Антонинов здесь налицо возврат к перегруженной декорации, на первый взгляд напоминающей Проходной форум и храм Веспасиана: то же чрезмерное обилие орнамента, те же ажурные вставки между зубчиками, тот же вольный рисунок в порезке гуська А и киматиев F и I. Но при всем своем богатстве, декорация ордера уже потеряла прежнюю чистоту рисунка. Как и при Флавиях, фон глубоко вырезан и общая форма профиля сохраняется только в орнаменте. Но глубина порезки грубо утрирована, особенно в щелях под зубчиками (В) и под симой (А), придающих черноту линиям образуемого ими рисунка. В углах орнамента остались отверстия от сверления, сделанные при подготовке к моделированию форм.
Антаблемент рассчитан лишь на общее и очень сильное впечатление от декорации. Тонкость рисунка и чистота моделировки, составлявшие прелесть орнамента в I—II веках и возводившие его на степень произведения искусства, теперь исчезла.
Общеизвестные композитные капители с человеческими фигурами относятся к более позднему времени, но рассчитаны на те же огрубевшие вкусы, что и описанный антаблемент. Перегрузка декораций, введение все новых и новых мотивов сопровождается и здесь упадком моделировки при довольно еще четкой, хотя и тяжеловатой, общей композиции.
Главное внимание в термах Каракаллы и в других сооружениях этого типа было обращено, однако, не на детали, а на композицию плана, на внутреннюю архитектуру и на общее убранство интерьеров. Благодаря именно этим сторонам своей архитектуры, римские термы заняли особое место в истории мирового зодчества и послужили богатым источником композиционного опыта для архитекторов нового времени, работавших над созданием монументальных архитектурных комплексов 1.
Кризис Империи в III веке. После свержения Северов (235) началась непрерывная цепь восстаний в армии, которые в течение 35 лет разрослись в массовое революционное движение солдат, колонов и рабов.
Невыносимый гнет налогов и повинностей, ложившихся на крестьян, продолжительная военная служба, вымогательство чиновников и фактическое закрепощение прежних свободных профессий привели к расстройству государственной системы. Безграничное хищничество, ростовщичество и спекуляция все более увеличивались.
Армии, состоявшие по большей части из провинциалов, выдвигали то одного, то другого императора. Междоусобные войны ослабляли силы Империи. В шестидесятых годах III века единая Империя распалась фактически на ряд полусамостоятельных областей. Лишь Аврелиану (270—275) удалось в известной степени восстановить прежние границы Империи. Однако внешняя опасность реально надвигалась и на столицу, заставив Аврелиана начать строительство стен города Рима, в которых не было потребности в течение нескольких веков.
Стены Аврелиана в Риме. Город давно распространился за пределы старой городской стены, от которой уже почти ничего не сохранилось. Основной материал новых стен Аврелиана (рис. 38) — бетон с кирпичной облицовкой, в отличие от древних республиканских стен, сложенных из квадров. Высота стен Аврелиана в среднем составляет 10—15 м, толщина 1,2 м, с уси-

1 Римские термы вдохновляли не одного мастера и нашего, русского классицизма и «ампира». В России создал свои лучшие произведения автор серьезной и вдумчивой работы о термах — Чарльз Камерон; наиболее обстоятельное, пользующееся мировой известностью, исследование терм Каракаллы принадлежит энтузиасту античности, русскому архитектору и художнику С. А. Иванову, посвятившему три года (1847—1849) изучению на месте этого замечательного сооружения.

263

лением их выступающими внутрь на 3 м контрфорсами. Устои-контрфорсы соединены между собой арками, несущими верхний проход вдоль стены. Таким образом, с внутренней стороны стена имела вид непрерывной аркады, напоминающей акведуки. Эта система хорошо нам известна, например, по памятникам русского крепостного зодчества. Башни, квадратные в плане, отстояли друг от друга на 30 м. Общий периметр стен достигал около 19 км.
Несмотря на облегченную конструкцию, стены, благодаря отличному качеству раствора, простояли до нашего времени. Они оказали большое влияние на крепостное зодчество всей средневековой Европы. Ворота стены Аврелиана спроектированы в связи с новыми требованиями оборонной техники. Так, например, Аппиевы ворота замыкаются двумя башнями. Башни имеют трехъярусное построение с цилиндрическим верхним объемом. Их нижняя часть облицована камнем.
«Порта Нигра» в Трире. Из фортификационных сооружений примерно того же времени следует отметить также хорошо сохранившиеся крепостные ворота в Трире, так называемые «Порта Нигра» (III век; табл. 87, фиг. 2—4). Порта Нигра принадлежит к тамбурному типу ворот. Они выполнены насухо из крупных блоков серого песчаника большой прочности. Закругленные, с внешней стороны, башни расчленены на 4 этажа (одна башня сохранилась не полностью) и соединены между собой галлереями. Детали ворст в Трире примитивны, но общая композиция обладает цельностью. По идее они представляют собой дальнейшее развитие того типа городских ворот с ордерной галлереей над проездами, образцы которого встречаются уже при Августе — ворота в Отэне (Галлия), в Фано и в Турине (Италия). Новым мотивом является декорация ордером самих башен.
Несмотря на все невзгоды Империи во II половине III века, техника, подкрепленная практикой оборонных строительных работ, продолжала развиваться. Отдельные памятники отмечают дальнейшее движение вперед купольного сводостроения.
«Минерва Медика» в Риме. Нимфей в Лициниевых садах в Риме, так называемая Минерва Медика (около 260; табл. 85, фиг. 3—4), дает образец необычного решения большого бетонного купола, пролетом 25 м, с 10 абсидами. Грани купола слегка подчеркнуты кирпичными нервюрами. Примитивные паруса свода служат переходом от купола к десятиграннику. Купол Минервы Медики поднят на граненый барабан с большими окнами. По сравнению с Пантеоном, здесь, как и в термах Каракаллы, сделан шаг к вертикальному построению подкупольного пространства.
Диоклетиан. В начале IV века Риму удалось отбить натиск варваров. Император Диоклетиан (285—305) сделал последнюю попытку спасения Империи. В отличие от принципата ранней Империи, им была введена новая форма абсолютного единовластия, доминат, по типу восточных деспотий; он провел также реформу всей системы управления, поделив Империю на 12 округов (диоцезов), что совершенно нивеллировало значение Италии. В этом, как и в появлении новых вкусов и обычаев, проявилось влияние восточных соседей.
Роль восточных районов возросла не только вследствие усиления торговых связей, но и благодаря многократным походам на Восток, вновь приводившим Рим в тесное соприкосновение с культурой восточных областей, в частности с культурой Персии. После переворога, приведшего к объединению персидского царства при Сассанидах (226), военная деятельность на персидской границе не прекращалась.
Термы Диоклетиана. Диоклетиан развил широкую строительную деятельность. Он строил крепости, казармы, военные школы и т. п. — преимущественно в восточной половине Империи, которую, при отделении ее от западной, он оставил себе.
Главными памятниками его строительной деятельности являются грандиозные термы в Риме и огромный дворцовый ансамбль в Сплите, в Далмации.
Термы Диоклетиана (закончены в 306 году) были одним из величайших сооружений Рима (табл. 86; табл. 87, фиг. 1). По размерам участка они были сходны с термами Каракаллы, но превышали их размерами главного здания и вместимостью, рассчитанной на более чем 3 000 посетителей одновременно. Сюда была перенесена библиотека с форума Траяна. Здесь, как и в термах Каракаллы, была собрана масса ценных произведений искусства. Общая схема плана повторяет схему терм Кара-

264

каллы. Помещения расположены по двум осям и раскрыты анфиладами вдоль этих осей. В форме отдельных зал заметно, однако, больше строгости и меньше разнообразия. Композитный ордер главного зала терм хотя и богат по деталям, но ясен по композиции. Главный зал дошел до нашего времени в переработанном виде: в 1563 г. Микель-Анджело перестроил его в церковь Санта Мария дельи Анджели.
Дворец в Сплите. Законченный в 305 г. дворец Диоклетиана в Сплите в Югославии (Спалато; около др. Салоны) расположен на берегу Адриатического моря (табл. 88—89). По своей композиции, дворец представляет собой противоположность живописной планировке римских вилл и напоминает римский укрепленный лагерь всей схемой плана (215 х 180 м), высокими стенами, башнями, воротами и т. п. С южной стороны был выход из дворца к морю. Трое ворот на других сторонах носили ясно выраженный крепостной характер: они обрамлялись восьмигранными башнями и были снабжены тамбурами. Улицы, шириной в 11 м, были оформлены портиками. Южная, выходящая к морю сторона дворца была отведена под апартаменты императора. Два корпуса для гвардии и для провиантского склада занимали северную его половину. В северной части южной половины размещались два двора: на западном дворе стоял храм, четырехколонный простиль со сводчатой целлой; на восточном — мавзолей императора (так называемый храм Юпитера), круглый внутри и восьмигранный снаружи. Диаметр купола, покрывающего этот мавзолей, равен 13,5 м. Исключительный интерес представляет кирпичная кладка этого купола, возведенного без кружал, благодаря особому приему «веерной» кладки из расположенных по дуге кирпичей, служивших во время производства работ опорой друг для друга, что давало возможность вести кладку на весу.
Хорошо сохранился до нашего времени портик круглого в плане вестибюля, который вел с улицы в императорские апартаменты. Подобно пропилеям в Баальбеке и Дамаске, средний пролет портика вестибюля, как и некоторых других портиков дворца, был перекрыт арочным антаблементом.
Сходство с восточными ансамблями обнаруживается и в архитектурных деталях дворца. Богатая порезка в изобилии украшает не только главный ордер, но и второстепенные детали архитектуры дворцового ансамбля. Эта порезка напоминает несколько упрощенную по моделировке порезку Баальбека, но теперь это упрощение пошло значительно дальше, декоративный рельеф обратился в плоскостную резьбу с глубоким грунтом, который читается черным вырезом, без переходов светотени.
Историческое значение дворца Диоклетиана в Сплите заключается также в широком применении аркады по колоннам — в портиках, и декоративной аркатуры — на фасадах ворот. Прием аркады по колоннам изредка применялся и ранее (см. стр. 107), наряду с гораздо более распространенной классической ордерной аркадой, опиравшейся на столбы и импосты. Во дворце Диоклетиана в Сплите аркада по колоннам получила, однако, впервые особое развитие. В этом отношении дворец в Сплите может считаться прототипом для последующих архитектурных периодов, в которых аркада по колоннам стала общеупотребительным архитектурным приемом, вытеснив колоннаду с горизонтальным антаблементом.
В целом, дворец Диоклетиана в Сплите представляет собой памятник переходной эпохи, в котором схемы и формы столичной римской архитектуры тесно переплетаются с провинциальными архитектурными мотивами. Постепенное просачивание местных влияний в римскую архитектуру окраин во II веке логически привело к провинциализации архитектуры самого центра.
Строительство Максенция. Постройкой форума Траяна было закончено в свое время развитие центрального ансамбля города в северо-западном направлении. Адриан замкнул центральный ансамбль с противоположной, юго-восточной стороны постановкой храма Венеры и Ромы на оси, соединяющей две наиболее значительные точки этого района — Табуларий и Колизей, сократив, таким образом, протяжение низины Форума с 575 до 400 м. Более поздние постройки: храм Антонина и Фаустины и реконструированный Северами Атриум Весты архитектурно оформили часть южной стороны этой низины.
Максенций, мечтавший воскресить блеск императорского Рима, за пять лет своего

265

правления успел многое сделать: он восстановил храм Венеры и Ромы и предпринял постройку самой большой базилики, занявшей часть базара пряностей, который был расположен перед храмом Венеры и Ромы. По соседству с базиликой он начал (309) сооружение храма в память своего рано умершего сына Ромула. Этот храм (Героон) состоял из небольшой ротонды, диаметром около 9 м, с двумя абсидиальными пристройками по бокам (План центра Рима, п). В стенах этого храма разместилась впоследствии церковь Космы и Дамиана.
За пределами города Максенций построил (311) цирк, носивший его имя. Сохранившиеся остатки цирка говорят об огромном сооружении длиной 520 м и шириной 108 м, со сводчатыми бетонными субструкциями под местами для зрителей.
Базилика Максенция. Самым грандиозным строительным предприятием Максенция было сооружение базилики, названной его именем, но известной также под названиями: базилика Нова и базилика Константина (табл. 90—91). Базилика Максенция превзошла предшествовавшие ей базилики Эмилия, Юлия и Ульпия (Траяна) смелостью и совершенством своего конструктивного решения. Строитель задался целью соорудить бетонное покрытие над огромной площадью в 6 0000 м2 с наименьшим числом опор, для чего ему пришлось использовать возможности, предоставляемые сводчатой конструкцией. Идея покрытия базилики была заимствована из строительства терм: начиная с терм Траяна, а, может быть, и с терм Тита, центральный зал терм покрывался трехпролетным крестовым сводом; в термах Каракаллы этот средний зал достиг площади в 2 700 м2.
Строитель базилики Максенция сумел значительно увеличить полезную площадь постройки (62 X 95 м), еще более расширив пролет главного свода по сравнению с термами Каракаллы (с 23 до 25 м).
Типичный для базилики план, сочетающий средний повышенный неф с меньшими и более низкими боковыми, весь подчинен основной задаче восприятия распора сводов среднего нефа боковыми сводами. Средние четыре опоры свода, прекратившись в поперечные стены, послужили опорами сводчатых покрытий для боковых помещений с осью, перпендикулярной к оси главного свода. Образовавшиеся, таким образом, боковые подсводные пространства, с каждой стороны по три, объединены друг с. другом большими арочными проемами.
В сводчатом решении базилики Максенция античная техника создала свой последний выдающийся памятник. Давление массы главного свода, поднятой над боковыми сводами на 12 м и состоявшей не менее чем из 3 500 м3 бетона, общим весом в 7 000 т, передавалось восьми опорам, четыре (средние) из которых принимали на себя по 1 200 т. Интересно самое устройство опоры: как и в термах, пята крестового свода была здесь на 2 м вынесена за плоскость стены внутрь помещения, что уменьшило свободный пролет на 15%. Но вместе с тем вынос опоры за стену создавал эксцентриситет, так как опора оставалась висящей в воздухе и держалась лишь силой бокового сцепления с плоскостью стены, уравновешенной с наружной стороны контрфорсом. Таким образом, получалось, что даже и те восемь опор, которые несли весь свод, находились в опасном положении, которое впоследствии и привело постройку к гибели. Зрительно вес свода принимала на себя не настоящая опора, а огромных размеров колонна с венчающим антаблементом, поставленная под висячую пяту, — прием, применявшийся и в других крупно-сводчатых сооружениях, например, в термах Каракаллы.
Размеры колонны были даны такими, чтобы она могла, работая с допустимым напряжением, выдержать приходящийся на нее вес свода. Однако в действительности для равновесия свода недостаточно иметь только вертикальные опоры в виде колонн: требуются горизонтальные опоры в виде поперечных стен или контрфорсов, монолитно связанные со всей массой покрытия.

39. Первоначальный план базилики Максенция

266

Судя по тому, что колонны, поставленные под пятами свода, были впоследствии легко сняты со своих мест, можно думать, что фактически они не несли нагрузки свода, являясь лишь декорацией.
Новым конструктивным приемом является в базилике введение контрфорсов, выступающих против каждой опоры главного свода, выше кровли боковых сводов. Эти контрфорсы явились следствием возвышения опорных точек главного крестового свода над боковыми.
Базилика не была закончена при Максенции. С приходом к власти нового императора изменились вкусы и композиционные требования к новому зданию; в результате базилика подверглась знаменательным переделкам. При Максенции строитель сделал вход в базилику с восточной короткой стороны и отметил его входным портиком; большая полуциркульная ниша диаметром 20 м на противолежащей стене подчеркивала продольную ось (рис. 39). Архитектор, переделывавший базилику при Константине, перенес вход к Священной дороге, т. е. на продольный ее фасад. Входящий в базилику попадал сначала в боковую часть, после чего он уже входил сразу в середину большого зала. Для закрепления новой входной оси у противолежащей, северной, стены была сооружена новая, богато украшенная абсида-трибунал с местами для судей; в первоначальной нише поставили гигантскую статую Константина. То обстоятельство, что архитектура базилики допускала два взаимно-перпендикулярных входа, говорит о противоречивости ее пространственной композиции: не будучи центрическим зданием, она, как и другие сходные сооружения античного мира, при наличии двух равнозначных перпендикулярных осей, приобретала своего рода центричность. Примененная в термах, эта система построения была естественной для центрального помещения, стоявшего на пересечении двух осей. Вырванное из общего комплекса среднее ядро, поставленное отдельно и самостоятельно в виде базилики, не оправдывало такого построения. Это бросающееся в глаза противоречие композиционных осей характерно для времени уже далеко зашедшего художественного упадка архитектуры.
Ордер. Несмотря на явные черты художественного упадка, отразившиеся также и в грубоватой трактовке деталей, заслуживает внимания ордер главного зала базилики (табл. 91). Его размеры необычайно велики: при диаметре колонны в 1,91 м, общая высота его равна 22,59 м, из которых 19,15 м составляет высота колонны с базой и капителью и 3,44 м — высота антаблемента. Построение карниза высотой в 1,17 м типично для своего времени: линия, под 45° наклоненная к горизонтали, касается концов его профиля.
Обращает на себя внимание почти полное устранение плиты (фиг. 3), от которой осталась лишь маленькая полка, несомая мощными, грубоватого очертания консолями. Мясистые розетки окружены рамкой только с трех сторон и открыты спереди.
Поверхности обломов сильно изукрашены порезкой, в которой форма иоников и перлов (фиг. 4) имеет резкие очертания, лишенные гармоничности деталей I—II веков. Глубина порезки невелика, так что овы едва выделяются на своем фоне. Прежде ажурные, вставки между зубчиками стали массивными, небрежно намеченными и лишь искажающими смысл дополнениями. Так же лишено смысла и заполнение между стрелкой и листом иоников. В целом, этот карниз знаменует отказ от той глубины и многопланности порезки, которые достигли своего апогея во время Флавиев, а затем, через 100 лет, были так грубо подчеркнуты при Северах. Тем не менее, в профилях базилики Максенция сохранились некоторые классические традиции.
До нашего времени от замечательного здания базилики Максенция дошли лишь три боковых свода северной стороны, опоры среднего свода и контрфорсы над ними. Но и в этом виде базилика остается одним из самых грандиозных памятников Древнего Рима. Большие, но масштабно решенные кессоны цилиндрических сводов подчеркивают громадные размеры оставшихся частей, говорящие о гигантском размахе среднего нефа и всего сооружения в целом. Вся драгоценная отделка базилики давно исчезла. Прекрасно выполненная кладка стен и кессонированные своды явственно свидетельствуют, однако, о том, что и в начале IV века, когда архитектурная декорация уже пришла в упадок вместе с другими искусствами, конструкция в рим-

267

ской архитектуре все еще стояла на большой высоте.
Арка Константина. Арка Константина — великолепный и наилучше сохранившийся образец трехпролетной римской триумфальной арки (табл. 79, фиг. 4—6). Посвященная в 315 году и открытая в память победы Константина над Максенцием, она как бы завершает собой всю историю развития римской архитектуры, переживавшей на рубеже III—IV веков свой последний, кратковременный подъем.
В настоящее время трудно, однако, сказать, в какой мере арка Константина являлась новым сооружением: возможно, что она копировала какую-то более старую арку. Один из наиболее авторитетных исследователей римских триумфальных арок полагает, что она представляла собой старое сооружение, менявшее несколько раз свое назначение, наконец, заново украшенное и приспособленное для увековечения памяти и дел Константина, портретная голова которого заменила на рельефах изображение предшествующих императоров. Так или иначе, арка Константина не отличается своеобразием архитектурной композиции: ее схема и общие формы почти повторяют композицию арки Септимия Севера, а ее архитектурное и скульптурное убранство в большей своей части просто снято с других памятников, частично, повидимому, с какого-то сооружения времени Траяна.
Так, по всей вероятности, с арки Траяна взяты статуи даков над колоннами и четыре рельефных панно, помещенных в проходах и на боковых сторонах аттика; панно изображают сцены из войны Траяна с даками. Восемь круглых рельефных медальонов на главных фасадах, в том числе с изображением сцен охоты, восходят к началу II или даже к концу I века; круглые медальоны невысокого качества на боковых сторонах арки относятся к более позднему времени; в рельефах на боковых филенках аттика главным действующим лицом является Марк Аврелий, с арки которого, повидимому, и сняты эти рельефы; остальной скульптурный орнамент: горизонтальный фриз над боковыми пролетами, рельефы на пьедесталах, виктории, бюсты в нишах боковых проходов и т. д. принадлежат к упадочному искусству III—IV веков. Такое же различие — в происхождении и в качестве выполнения архитектурных деталей арки: с какого-то более старого памятника сняты, например, колонны, пилястры, фриз, венчающий карниз, архивольт главной арки и некоторые другие части; архитрав, архивольты малых арок и пьедесталы колонн выполнены заново в более позднее время. Одна из исчезнувших фигур даков и одна колонна дополнены в середине XVII века.
Не являясь новым словом в римской архитектуре, арка Константина выделяется среди других трехпролетных арок прекрасными пропорциями, общей гармонией архитектурной композиции и довольно удачным применением декоративной скульптуры, в частности скульптурного рельефа. Размеры арки почти точно совпадают с размерами арки Септимия Севера.
Общему впечатлению стройности арки способствует облегчение форм и применение принципа убывания форм и членений кверху, несмотря на исключительно крупный, по сравнению со всеми другими подобными арками, аттик, достигший здесь почти половины высоты главного ордера.
Арка выдержана в пропорциях золотого сечения (вернее близких к нему): примерно в золотом сечении решены основной массив арки (до аттика), центральный интерколумний, прямоугольник, обрамляющий центральный пролет, верхние филенки; в отношении золотого сечения находятся ширина среднего и боковых интерколумниев, ширина среднего интерколумния и высота аттика и т. д. Интересно сопоставить ее с аркой Тита, в которой креповка средней пары колонн вместе с антаблементом конструктивно оправдывает применение внушительного замкового камня, с его богатым скульптурным украшением. Подчеркивание замкового камня в арке Константина является искусственным приемом, так как в ней крепуются лишь колонны, антаблемент же не выступает за плоскость стены. То же самое относится и к аттику, который хотя и расчленен на части, соответствующие нижележащему массиву арки, не подчеркивает своим членением главенство среднего прохода, как это имеет место, например, в арке в Оранже. Все это не мешает, однако, арке Константина занять важное место в заключительном периоде истории римского зодчества.

Подготовлено по изданию:

Кауфман С.А., Николаев И.С., Цирес А.Г.,Блаватский В.Д.
Всеобщая история архитектуры, том. II, книга 2. М.: Издательство академии архитектуры СССР, 1948.