Диоген Лаэртий. У Плутарха мы находим жизнеописания государственных деятелей и полководцев. Жизнеописания знаменитых философов мы найдем в другом, дошедшем до нас большом биографическом труде, принадлежащем Диогену Лаэртию (или Лаэртскому), время жизни которого в точности неизвестно; полагают, что он писал в III в., при Александре Севере. Это — обширная компиляция, носящая заглавие Βίοι φιλοσόφων, в 10 кн.; философы расположены здесь по школам. Материал обилен, но главное место занимают анекдоты и подробности, касающиеся частной жизни философов. Источником Диогену Лаэртию служили преимущественно компендиумы 1. Труд Диогена — лишь остаток громадной литературы этого рода 2.
Дион Хрисостом. Из современников Плутарха, при обзоре источников греческой истории, мы не можем не назвать Диона Хрисостома, ритора и философа второй половины I и начала II в. по P. X., славившегося своим красноречием, как это явствует и из его прозвания (Хрисостом — Златоуст). Он особенно интересен тем,
что у него мы встречаем идеи, напоминающие нам Ж.-Ж. Руссо и Л. Н. Толстого,— проповедь против лжи и утонченности изысканной культуры, призыв к опрощению ·. Но для нас в данном случае важна его речь «Boristhenitica», в которой он описывает положение греческих колонистов на северном побережье Черного моря; эту местность Дион лично посетил во время своего изгнания. Его сочинение, посвященное гетам (Γετικά), основанное тоже на личных наблюдениях, к сожалению, не сохранилось; но им пользовался известный историк готов Иордан (Иорнанд).
Фаворин. Афиней, Элиан и др. Ученику этого Диона, тоже современнику Плутарха, Фаворину, принадлежали сочинения разнообразного содержания — философского, исторического и проч.; в числе их — «Всяческая история» (παντοδαπη ιστορία) и «Воспоминания» (απομνημονεύματα) 2. Из них черпал Диоген Лаэртий (посредственно или непосредственно), а «Всяческая история» послужила одним из источников для смешанной или «пестрой» литературы, которою так была богата эпоха Римской империи и в которой обнаруживался интерес к разного рода достопримечательностям, удивительным рассказам, всевозможным эксцерптам и проч. Главными представителями этого рода источников для нас являются Афиней и Элиан. Первый — автор сочинения «Обед софистов» (Δειπνοσοφισταί),в 15 кн. (нач. III в. по P. X.): описывается обед, который давал один богатый римлянин своим друзьям, и передаются веденные при этом разговоры (по-видимому, сочиненные) на самые разнообразные темы; материал собран громадный, преимущественно из той литературы, которая утрачена. Второй — софист конца II и начала III в., написал «Пеструю историю» (Ποικιλη Ιστορία, Historia varia), в 14 кн., преимущественно собрание разных анекдотов. К подобного же рода источникам
относятся «Аттические ночи» (Noctes Atticae) — на латинском языке — Авла Геллия, жившего при Антонинах,— плод пребывания автора в Аттике, его бесед с философами и извлечений из прочитанных книг. Он имеет значение преимущественно для истории литературы. Более позднему времени принадлежит «Антология» (в 4 кн.) Иоанна Стобея. В ней для доказательства или иллюстрации того или иного положения приводятся — и притом дословные — выдержки из поэтов и философов, историков, ораторов, медиков; всех писателей, для нас большею частью уже утраченных, цитируется более 500. «Антология» эта дошла до нас не совсем в целом виде. А один из писателей II в., Полиэн, собрал около 900 примеров военных хитростей или стратегем (στρατηγήματα, в 8 кн.), главным образом из греческой истории. Сборник его представляет некоторый интерес, следовательно, для военной истории, но нужно иметь в виду, что Полиэн был плохой критик: он смешивает одноименных лиц и наоборот,— рассказывает иногда два раза об одном и том же эпизоде, пользуясь разными источниками.
Среди авторов II столетия, некоторые произведения которых имеют отношение к истории, следует назвать ритора Элия Аристида и известного сатирика Лукиана Самосатского.
Элий Аристид. В своей «Панафинейской» речи (Παναθηναϊκός), составленной, очевидно, в подражание знаменитой Исократовой речи, Аристид 1 рисует картину славного прошлого Афин; это — как бы род учебника греческой истории для школы. В другой речи — υπ`ρ των τεττάρων — он выступает против Платона в защиту четырех великих деятелей — Мильтиада, Фемистокла, Кимона и Перикла, о которых Платон так неодобрительно отзывался в «Горгии».
Лукиан. Лукиану 2 принадлежит, между прочим, трактат «Как надо писать историю» (Πως δεΐ Ίστοριαν συγγράφειν; Quo modo historia sit conscribenda) 3. По его словам, писать историю не такое
простое дело, как ходить, смотреть или есть, и, пожалуй, ни один род произведений не требует столько глубокого размышления, как историография. Историк должен быть бесстрашен, неподкупен, свободен, друг истины. Он должен, говоря словами комедиографа, смокву называть смоквой, чашку — чашкой и т. д.
Хронографы. Некоторые христианские церковные писатели и хронографы служат тоже источником при изучении греческой истории. Они стремились сопоставить и согласовать священную историю и историю светскую, языческую, дать синхронистический обзор той или другой. Поэтому они важны для хронологии. Таковы Секст Юлий Африкан и Евсевий.
Юлий Африкан. Юлий Африкан 1, александрийский пресвитер начала III в. по P. X., составил всемирную хронику в 5 кн., χρονογραφίαι, или, как впоследствии принято было ее называть, «Хронологическое Пятикнижие» (πεντάβιβλον χρονολογικόν). Это — как бы руководство всемирной истории с христианской точки зрения: в хронологическом порядке сопоставляются события из истории евреев, греков и римлян, начиная от сотворения мира (или 5500 г. до P. X.) до 221 г. по P. X. Самую важную для нас часть ее составляет список Олимпиад (Ολυμπιάδων αναγραφή), как основа греческой хронологии,— список, сохранившийся у Евсевия, который вообще пользовался трудом Юлия Африкана.
Евсевий. Евсевий, епископ кесарийский в первой половине IV в., церковный историк и биограф Константина Великого,— в то же время и автор хроники 2. Разделяется она на две части, различные по содержанию и характеру. Первая — краткий очерк истории, из разнообразных извлечений. Вторая представляет хронологическую таблицу или «канон» (χρονικός κανών). Эта часть для нас очень важна в отношении хронологии. Это — как бы
хронологический остов древней истории. Сюда вошел и «список Олимпиад» Юлия Африкана. Евсевий сопоставляет и согласует различные эры, хронологию библейскую и языческую. Посредине этой таблицы идут столбцы разных эр, прежде всего Авраамовой, причем рождение Авраама приурочено к 2017 г. до P. X. Потом к этой эре присоединяется столбец с годами царствований разных царей (fila regnorum), ассирийских, сикионских, египетских, аргивских, спартанских, постепенно, а далее, уже на первом месте, т. е. перед цифрами Авраамовой эры, начинают идти годы Олимпиад и основания Рима. По бокам этих эр, направо и налево, помещаются исторические заметки и даты (spatium historicum), по одну сторону — касающиеся светской истории, а по другую — касающиеся священной истории. Таким образом, тут перед нами наглядная сравнительная хронологическая таблица событий всемирной истории. Само собою понятно, что текст такой таблицы при переписке мог легко подвергаться порче и искажениям. В довершение мы не имеем подлинного греческого текста Евсевиевой хроники (если не считать фрагментов ее у позднейших хронографов, например, у Георгия Синкелла). Она дошла до нас не в подлинном греческом тексте, а в армянском переводе, найденном в конце XVIII столетия и изданном в 1818 г. 1, и затем в сирийской версии, сделавшейся известной еще позже 2. К этому нужно присоединить еще латинскую переработку (с некоторыми добавлениями) Иеронима.
Фотий. Византийцы сохранили нам много отрывков и извлечений из древних писателей. В особенности мы обязаны патриарху Фотию и его знаменитой «Библиотеке» 1, иначе называемой Μυριόβιβλος, ввиду многочисленности тех авторов, из которых сделаны извлечения. Фотий имел под рукою многих из тех историков, которые потом были утрачены и до нас не дошли, например, Ктесия, почти всего Феопомпа, всего Диодора и проч.
Сборник эксцерптов. По поручению Константина Багрянородного составлен был сборник эксцерптов из разных историков, причем эксцерпты распределялись по группам или рубрикам, например, о посольствах, о добродетелях и пороках, сентенциях и т. п. Этому сборнику мы обязаны, между прочим, многими отрывками из ныне утраченных книг Полибия 2.
Лексикографы. Немало ценных известий находится в схолиях, например, к Аристофану, и у лексикографов. Начало лексикографии 3 относится еще к Александрийской эпохе, расцвет же — к римской и византийской. Наиболее выдающиеся лексикографы — Юлий Поллукс (или Полидевк) из Навкратиса (в конце II и начале III в. по P. X.), современник императора Коммода, которому он и посвятил свой словарь (Όνομαστικόν) 4; Гарпократион из Александрии (II или IV в.), составивший объяснительный словарь к 10 афинским ораторам; Ге с и -хий тоже из Александрии (в конце IV или в V b.); Свида, относящийся уже к византийской эпохе (X в.), и Стефан Византийский, автор географического словаря. К числу лексикографов должен быть отнесен и патриарх Фотий, составивший
также словарь (Λέξεων συναγωγη) 1. В большей части таких словарей мы найдем объяснения различных выражений, терминов, с историческими справками, с цитатами из многих сочинений, до нас не дошедших. Некоторые из них поэтому весьма важны для знакомства с греческими государственными и правовыми древностями, и без них никоим образом здесь обойтись нельзя. В особенности это нужно сказать о Поллуксе и Гарпократионе. Достаточно указать, что, например, многие ценные сообщения второй (систематической) части «Афинской политии» Аристотеля были давно нам известны, еще до открытия трактата, благодаря названным лексикографам. А у Свиды мы найдем богатый материал, напр., историко-литературный, многочисленные имена, цитаты и указания. Его словарь, подобно некоторым другим сборникам, о которых раньше шла речь, служит заменой, хотя в слабой степени, тех произведений греческой литературы, которые до нас не дошли.