Введение............................ 9
Глава I. Данные о рабовладении в Локриде Озольской эллинистического времени .................. 14
Глава II. Материалы о рабовладении в эллинистической Этолии . . 75
Глава III. Сведения о рабах в Акарнании в III—II вв. до н. э..... 88
Глава IV. Рабовладельческие отношения в Эпире......... 92
Глава V. К вопросу о развитии рабовладения в Македонии в III—
II вв. до н. э..................... 110
Глава V
Попытки детального изучения процесса развития рабовладельческих установлений в эллинистической Македонии наталкиваются на почти непреодолимую преграду в виде чрезвычайной скудости письменных источников. Экономическая и социальная стороны жизни страны остаются темным пятном, резко контрастирующими с ее политической историей. Там обилие источников, которые достаточно подробно освещают огромный рост внешнеполитического авторитета страны при Филиппе II и Александре III и последние пятьдесят лет независимости при Филиппе V (220— 179 гг.) и Персее (179—168 гг.), таково, что мояшо убедительно воссоздать многие звенья внешней истории этой весьма значительной эллинистической державы. Зато внутренняя история составляет весьма сложную проблему.
Несомненно, что быстрое превращение Македонии в ведущую средиземноморскую державу должно было сильно отразиться на ее внутренней структуре. Конечно, слабая централизация государства и большая автономия отдельных земель и областей, которые ясно выступают еще при Александре Великом, были явлениями, преодоление которых должно было занять длительный период. Однако политическая обособленность, сопровождавшаяся сохранением многих отдельных локальных социально-экономических институтов, не могла устоять перед теми огромными сдвигами, которые переживала тогда вся экономическая структура страны. Тесное общение македонян со всеми странами Восточного Средиземноморья и бурный рост городов 1 на территории самой Македонии имели следствием ускорение проникновения товарно-денеж-
ных отношений в ее самые глухие районы. Распространение центров городской и полисной жизни вводило нивелирующий фактор в экономическую жизнь отдельных племен. Вместе с тем в городах развивались институты рабовладения, полностью аналогичные или довольно сильно схожие с греческим рабством IV—II вв. до н. э.
Названные процессы наложили печать большого своеобразия на весь характер рабовладельческого общества Македонии, значительно отличавшегося от социального устройства эллинистической Эллады. Эти различия должны были сказаться и на формах эксплуатации рабского труда, на положении рабов и вольноотпущенников в сельском хозяйстве и в ремесле. Несомненно, что особенности социальных институтов каждой из отдельных областей страны — Пелагонии, Линкестиды, Орестиды, Элимеи и других — должны были придать какие-то реликтовые черты рабовладельческим установлениям у македонян. Но рядом с этими особыми формами, порожденными социальными и юридическими установлениями местного македонского общества, существовали нормы эллинского рабовладения. В значительной мере сфера распространения каждого из указанных видов совпадала соответственно или с территориями племенных массивов, или с территорией городов и прилегавшей к ним хоры. При этом следует оговориться, что и на сельскую часть населения Македонии можно предполагать сильное влияние процесса эллинизации, что должно было способствовать постепенному внедрению более развитых форм эксплуатации рабов.
В первую очередь эллинизацией были затронуты прибрежные области страны — Мигдония, Эмафия, Пиерия. Здесь быт местной знати обнаруживает ее глубокое знакомство с эллинской культурой уже в начале IV в. до н. э. Интересным источником являются богатые гробницы македонской аристократии.
Весьма красноречив обряд погребения в кургане, находящемся на расстоянии 9 км к северу от древней Фермы (Фессалоника) на дороге в Лангаду 2. Под большим курганом (высота 19,5 м, диаметр основания — 76 м) здесь была возведена каменная гробница, состоявшая из продомоса и погребальной камеры. Оба помещения перекрыты сильно закругленным коробовым сводом, причем потолок камеры на 1,06 м ниже свода продомоса. Фасад гробницы был украшен четырьмя ионийскими колоннами, поддерживавшими фронтон. Вся архитектурная отделка фасада была покрыта штукатуркой и расписана. Вход в середине фасада закрывался деревянной дверью, украшенной великолепными бронзовыми аппликациями — диски с головой медузы, головой льва и железными гвоздями с бронзовыми шляпками. Особенно роскошна ручка двери, завершающаяся двумя пышными пальмет-
тами. Стены прямоугольного продомоса (2,55x5,38) также покрыты штукатуркой и расписаны. Дверной проем и дверь из продомоса в камеру сделаны из мрамора, причем массивная мраморная дверь украшена бронзовыми аппликациями, покрытыми листочками золота.
Оштукатуренные стены погребальной камеры не имели никакой орнаментации. В глубине камеры стоял мраморный саркофаг, длиною более 4 м, разделенный на два отделения. Под одной из секций саркофага находилась могильная яма, в которой некогда стоял гроб из кипариса или какого-то другого ароматического дерева. Весь характер описанного склепа указывает, что это произведение греческого архитектора, возведенное в начале IV в. до н. э. Работа отличается большим изяществом и строгой продуманностью всей конструкции. Отделка гробницы столь же высокого качества.
Монументальность гробницы побудила Т. Макриди полагать, что перед нами погребение царя, династа или полководца3. Однако новые данные вносят коррективы в это предположение и показывают, что в данном районе находилось несколько столь же богатых захоронений. Видимо, здесь, в 3 км от небольшого греческого города Лета, чеканившего собственную монету еще в начале V в. до н. э., располагалось кладбище македонской аристократии. На протяжении всего IV в. богатства и эллинизованность этого слоя македонян возрастали.
Ярким свидетельством служат погребения в соседних склепах Дервени-A и Дервени-B, открытых в январе 1962 г. Эти гробницы, датируемые последней третью IV в., содержали богатейший могильный инвентарь, в том числе и уникальный позолоченный бронзовый кратер 4. Значение этих погребений не только в высокохудожественной орнаментации вазы (сюжетом рельефных изображений послужили мифы дионисийского цикла), но и в том, что в современном ей соседнем погребении были найдены остатки древнейшей греческой рукописи на папирусе. Характер обнаруженных в склепах могильных древностей показывает, что эллинизация захватывала в IV в. не только придворные круги, но и широкую группу македонской знати прибрежных земель.
И во внутренних областях страны можно найти столь же яркие свидетельства.
Сто лет назад Л. Хезе раскрыл богатые расписные склепы и остатки городища возле села Палатицы, к юго-востоку от Верии (в настоящее время самое близкое поселение — Вергина), в се-
верной части Пиерии 5. Идентифицируемое с городом Вала который упомянут Плинием (NH, IV, 34), городище Вергины доставило много новых данных но эллинизации страны. Раскопками последних лет 7 здесь раскрыт монументальный дворец эллинистического времени, некоторые помещения его украшены мозаиками. Пространные комнаты дворца располагались вокруг большого центрального двора.
О населении города можно судить лишь по некрополю. Расписные склепы были собственностью богатых слоев. Широкие массы гражданства погребали своих покойников в могилах, обложенных черепицей, или в урнах. Сопровождающий захоронения инвентарь состоит обычно из довольно многочисленной глиняной посуды; встречаются предметы вооружения — железный наконечник — вток копья или нож 8, в другом захоронении — наконечники сариссы и малого копья и другие предметы 9. Уже в конце IV в. до н. э. эллинский обычай класть монету для Харона прочно укоренился среди граждан Валы — в могилах найдены монеты Кассандра (316—296 гг.).
Другие черты — например находка стригилей в могилах — также указывают на широкое распространение здесь эллинских норм жизни.
Недалеко от г. Валы, у современной Левкадии Навсы (Λευκάδία Νάυσης), в 1960 г. открыт уникальный двухкамерный склеп с двухэтажным фасадом 10. Плоскость фасада на уровне первого этажа разделена четырьмя дорийскими полуколоннами, между которыми нарисованы слева направо: усопший, Гермес Душеводитель, Эак и Радаманф. Выше на метопах нарисованы сцены кентавромахии. Все архитектурные детали расписаны яркими красками. Между первым и вторым этажами тянется рельефный терракотовый фриз с изображением битвы македонских гоплитов и всадников с персами. Данное великолепное сооружение относится, по-видимому, к концу IV или началу III в. до н. э.
Наиболее яркую картину эллинизованного города представляет Пелла, которая и не могла быть иной: расположенная вблизи реки Лудии, по которой поднимались суда от моря (Strabo, VII, fr. 20 и 22), Пелла была превращена в столицу еще царем Архелаем (413—399 гг.). Так как Архелай привлекал к своему двору греческую интеллигенцию (в том числе и Еврипида), то уже тогда
греки, очевидно, имели большой вес в Пелле. Особенно расширилась Пелла при Филиппе II (Strabo, VII, fr. 23), и она оставалась ведущим городом Македонии вплоть до 167 г. до н. э. Раскопки города, ведущиеся с 1957 г., доставляют сведения, дополняющие известия античных авторов. Обнаруженные кварталы города IV—I вв. до н. э. показывают, что это был совершенно эллинский по своей планировке (гипподамовой) город с мощеными улицами, системами водопровода и канализации. Обширные дома богатых граждан занимали половину квартала или даже целый квартал. Это были здания со стенами из правильно обработанного камня, с перистильными двориками, имевшие иногда два этажа. Примечателен великолепный дом (I), открытый в 1957 г., площадью 50x90 м, выстроенный около 300 г. до н. э.; он имел внутренний двор и комнаты, украшенные мозаиками (Дионис на пантере, грифон нападает на оленя, кентавры, охота на льва, геометрические узоры). С трех сторон дома I шли улицы шириною в 10 м — видимо, это большое общественное здание 11. Упомянутый дом занял место более раннего производственного квартала: под одним из его дворов открыта раннеэллинистическая вместительная прямоугольная печь для обжига керамических изделий12. Недалеко от дома I были найдены остатки металлургической мастерской 13. Акрополь города еще мало исследован, можно только предполагать, что и он был занят великолепными постройками, возведенными с учетом всех достижений эллинских архитекторов.
Изучение остатков городов Валы и Пеллы позволяет создать представление о двух типах города в Македонии. Следует назвать еще один тип — приисковый город. Таким были Филиппы, основанные Филиппом II в 358/7 г. до н. э. и служившие центром всего Пангейского золотодобывающего района.
Интенсивность городской жизни служит несомненным признаком крупных сдвигов в экономической и социальной жизни страны на протяжении IV—III вв. Поэтому ныне трудно согласиться с М. И. Ростовцевым, полагавшим, что и в III в. Македония в социальном отношении переживала мало крупных изменений, сохраняя еще очень много черт племенного устройства14.
Мы сочли необходимым столь подробно остановиться на данных об эллинизации македонской знати как на побережье, так и внутри страны, поскольку эти сведения позволяют глубже понять имею-
щиеся немногие данные о формах эксплуатации рабов. Теперь можно с уверенностью утверждать, что деятельность греческой интеллигенции при македонском дворе в течение IV в. была лишь частью того мощного потока взаимодействия между Македонией и Грецией, которое охватывало многие стороны социальной и экономической жизни обеих стран. Соответственно, в области использования рабского труда можно также ожидать ряд близких параллелей.
Наиболее общим было применение рабского труда в сфере обслуживания. Можно даже решиться утверждать, что в Македонии процент рабов, занятых в домашнем хозяйстве, был значительно выше, чем в греческом обществе. Потребителями этого разряда рабов выступали не только царский двор 15 и местные династические круги, но и сравнительно многочисленная средняя и мелкая македонская знать. Большие богатства, принесенные удачливыми воинами из бесчисленных войн конца IV — начала III в., должны были весьма способствовать развитию непроизводительного потребления рабского труда.
В быту македонских царей, видимо, значительную роль играли дорогостоящие рабыни — наложницы, танцовщицы, музыкантши. Юридическое положение этих людей ничем не отличалось от положения их сотоварок в Элладе, как позволяет думать рассказ Плиния Старшего о том, что Александр подарил свою наложницу Пантарку художнику Апеллесу. Примечательно греческое имя этой невольницы: можно полагать, что импорт высоко ценившихся гетер-эллинок в Македонию существовал в течение всего эллинистического периода.
В домах македонской аристократии сосредоточивались большие массы рабов. Яркая картина, нарисованная македонянином Гипполохом в его письме о самом пышном македонском пире 16, позволяет думать, что высшая знать держала большое количество рабов в качестве обслуживающего персонала. Роскошь, о которой рассказывает Гипполох, была немыслима без использования многих десятков рабских рук, исполнявших все работы в доме, начиная от самых грубых и кончая достаточно интеллектуальными. Услаждавшие гостей Корана флейтистки, певицы и арфистки должны были обладать довольно высокой музыкальной образованностью, так как иначе музыкальное сопровождение могло бы умалить изысканную роскошь пира.
Малая изученность македонской деревни не позволяет сделать даже предварительных предположении о применении домашних рабов небогатым земледельческим населением. Однако обезлюдение страны вследствие постоянного выезда беднейших слоев свободного населения в IV—III вв. должно было породить общую нехватку рабочих рук в сельском хозяйстве. В этих условиях мелкий македонский земледелец вряд ли был склонен непроизводительно тратить принадлежавшую ему рабочую силу.
Вопрос о роли рабского труда в производственной жизни страны в III —II вв. еще требует специального исследования, тем более, что источники весьма скудны.
Уже при Александре III хозяйство Македонии требовало использования рабской силы, привозимой извне. Интересны сведения Арриана о том, что в 334 г. победитель при Гранине заковал в кандалы и отправил в Македонию на принудительные работы попавших в плен греческих наемников (Arr., Anab., I, 16, 4). Так Александр наказывал эллинов, которые сражались против Эллады на стороне варваров. Распоряжение царя показывает, что практика эксплуатации закованных в кандалы рабов была хорошо известна северным соседям эллинов. Указание Арриана, что пленники посланы «в Македонию», позволяет полагать, что они были направлены в такую отрасль общегосударственного хозяйства, которая находилась под контролем царских чиновников и в то же время использовала труд закованных работников. В Греции обычно такие рабы трудились в рудниках — весьма правдоподобно, что и невольники Александра были направлены в горное дело, тем более что политика молодого царя требовала большого расхода и золота и серебра.
Длительные войны диадохов и эпигонов оказали разнохарактерное^ влияние на экономическую жизнь Македонии. Одна из важнейших частей производительных сил страны — свободный работник в земледелии и ремесле — испытала значительный урон вследствие необратимого процесса перехода многих тысяч людей в разряд военных. Гибель македонских солдат на полях битв или оседание выслуживших свой срок воинов на завоеванных землях 17 имели почти одинаковое значение для производственной жизни самой Македонии — страна лишалась мелкого свободного работника, земля оставалась необработанной. Этот процесс стал заметен уже при Александре Великом, который переселил некоторое число фракиян в Македонию. В дальнейшем обезлюдивание сельской территории принимало все большие размеры.
В этих условиях другое последствие войн — поступление рабов-военнопленных — могло иногда несколько смягчать нехватку рабочих рук. Весьма показательно то, что среди довольно многочисленных надписей из Македонии актов о выкупе рабов на волю
в эллинистическое время 18 почти нет совсем. Видимо, потребность в рабском труде была столь велика, что практика освобождения невольников не имела распространения.
Помимо войн источником поступления рабов могла быть обычная торговля живым товаром. К сожалению, сведений об этом пока нет, и можно только предполагать, что в крупнейших полисах Македонии существовали специальные рынки для купли-продажи рабов. Возможно, что тесные связи созданной Кассандром Фессалоники с Делосом около 240—230 гг. до н. э.19 имели одной из своих сторон использование делосского рабского рынка. Допустимо предположить еще один путь доставки рабов в страну — македонская знать получала большие земельные владения 20 или административные посты в подчиненных землях и могла доставлять оттуда какое-то количество порабощенной рабочей силы. Но этот источник был нерегулярен и носил весьма частный характер.
В III в. до н. э. экономическая жизнь Македонии находилась на высокой ступени процветания. Вторжение галлов в 280 г., поражение Птолемея Керавна и последовавшая краткая анархия не смогли сильно отразиться на благосостоянии страны. Длительное правление Антигона Гоната (277—239 гг.) и царствования его приемников Деметрия II (239—229 гг.) и Антигона II Досона (229—220 гг.) оказались временем мощного подъема хозяйственной жизни страны 21. Теперь в полной мере были использованы те возможности, которые доставляла политическая система эллинистической монархии для развития рабовладельческого общества Македонии. Большую роль играли полисы, старые и вновь основанные, являвшиеся проводниками эллинских экономических и социальных установлений в самых отдаленных частях страны. Немалое воздействие можно ожидать и в сфере развития институтов рабства.
В первую очередь в самих полисах Македонии применение рабов и относящиеся к ним юридические установления строились по тем же образцам, которые были распространены в самой Греции. В силу количественного и качественного роста полисов это означало возрастание удельного веса сектора греческого института рабства во всей системе социальных и экономических отношений македонского общества. Найденный недавно, пока что единствен-
ный эпиграфический источник ярко свидетельствует в пользу данного предположения.
Мы имеем в виду манумиссию из Берои от 235 г. до н. э. Этот старинный македонский город в области Эмафии в III —II вв. являлся крупным и процветающим полисом, стоявшим наравне с Беллой (Ps.-Scyl., v. 624—625). Сравнительно немногочисленные памятники эпиграфики эллинистического времени, поступавшие лишь из случайных находок (доримская Бероя еще не раскапывалась, она лежит под мощным слоем римского времени), доставляют веские доказательства справедливости такой оценки. Из Берои, например, происходит знаменитая переписка Деметрия с Гарпалом.
Упомянутая манумиссия была найдена еще в начале 1920-х годов, но только в 1950 г. она стала известна благодаря обстоятельной публикации М. Андроника 22. Документ состоял из более чем 33 строк, причем сохранность 32—33-й строк не позволяет предложить сколько-нибудь связные восстановления. В результате работы М. Андроника, А. Вудворда и Л. Робера текст документа читается достаточно полно23. Содержание документа доставляет важные сведения по общей истории эллинистической Македонии, расширяя понимание уже известных эпиграфических источников 24. Но особенно полезен он для уяснения развития рабовладельческих отношений в столь своеобразной монархии, какой была тогда Македония. Приведем текст надписи.
Τύχη ι ' Αγαθή».
Βασιλεύοντος Δημητρίου έβδομου κα'ι εΐκοσ-το·3 έτους, μηνός Περιτίου. 'Εφί ιερέως 'Απολλωνί-δου τοδ Γλαυκίου κατέβαλαν έπ' έλευθερίαι Κόσμος, 5. Μαρσύας, 'ΌρτυΕ Άττίναι Άλκέτου αύτοι υπέρ αυτών και τών γυναικών Άρνίου, Γλαύκας Χλιδάνης, και τών παιδίων, τών τε νδν όντων κα'ι άν τινα δστέροΓν] έπιγένηται, και τών υπαρχόντων αύτοίς πάντων, έκαστου χρυσοδς πεντήκοντα" κα'ι Σπαζατις όπερ αύ-10. της κα'ι τών υπαρχόντων κατέβαλεν χρυσοδς εικοσιπέντε. Παραμείνασιν δέ αύτοΐς παρά
Άττίναι εως άν 'Αττίνας ζήι καΐ πυ<ι>οδσιν ό τι άν Άτ-τίνας προστάσση<ι>, παθόν<τος> δέ 'Αττίνα έξέστω άπιένα[ι| ου άν βούλωνται. Μή έξέστω δέ 'Αλκέται μηδέ τήι Άλ-
15. κέτα γυναικ'ι μηδέ τών 'Αλκέτα έκγόνών μηδέ Ααρέ-ται έφάπεσθαι τούτων μηδέ τών γυναικών μηδέ τών παιδιών μηδέ {ά} Σπαζάτιος μηδέ άγειν εις δου-λείαν μηδέ τών υπαρχόντων αύτοΐς παρελέσθαι μηδέν |παρ]ευρέσει μηδεμιάι μηδέ άλλωι υπέρ τούτων [ε]ί δέ μή,
20. ελεύθεροι τε εστωσαν και ό άγων εις δουλείαν άπ[ο]τ[ιν|έτω καθ' εκαστον εν σώμα χρυσοδς εκατόν κα'ι τώι βασιλε[ΐ] άλλους εκατόν υπέρ έκαστου σώματος. Κα'ι άν τ[ι]ς έ[κ τ]ω[ν| υπαρχόντων άυτοΐς πα[ρέ]ληται, άποτινέτω τήν άξί-αν διπλην ού άν πα[ρέ]ληται άτ[ύξω]ν. ['Άν δέ] μή π[αρ]αμέν[ω]-
25. σι μηδέ ποιώσιν δ τ[ι άν Ά]ττίνας προστάσση<ι> και αύτοι και [αί| γυναίκες κα[Ί τ]ά [παιδία ε]ως άν 'Αττίνας [ζήι, τ]ώι μή πο[ι]οδ|ντι) άκυρο: εστω ή έλευ[θερία] ΑΚΜ [.] NT [. .] ΑΣΑ [. . .] ΟΝΤΑ [. .] βασιλέα κα'ι 8ασιλ[έ]ως ΑΝΚΑΙΜ [. .] ΚΑ |..] ΤΟΝ θεο[.]ένους κα'ι [. .] ΜΑΙΕ [. .] ΑΪΤΟΣ [. .] και 'Ά[γι]ππον κα'ι Βακχύλον
30. κα'ι [........] ΑΜΑΣ2ΜΑ [......] μάρτυρες |. .]
ΑίσχυλΤνος Άριστοκλείδου [. .] ΑΙ [.] ΑΣΧΑΙΡΕ [.] ΑΠΕ [. .]
ΑΚΜ [.. I ΟΣ [......1 ΙΙΠΟΓΣ [.] ΜΓ [......] ΕΩΣ [........]
[........... . .] ΝΑΣΑΣ [----] ΧΡ [.........J
Вопрос о светском или отчасти сакральном характере документа представляется нам не вполне ясным. Вторая хронологическая веха отпускной — «в жречество Аполлонида, сына Главкия» — показывает, что данный акт составлялся в год, когда эпонимом был жрец Аполлонид. Но был ли это эпоним всего города Берои или очередной жрец в одном из храмов полиса — пока что решить невозможно.
То обстоятельство, что изучаемая манумиссия начертана на мраморе (правда, крупнозернистом, низкокачественном), показывает, что и в полисах Македонии опубликование отпускного акта являлось необходимым условием правоспособности заключенной сделки. В Берое акт об освобождении находился под двойной защитой — и полиса, и царской власти, как показывают строки 20—24 документа. Весьма интересны высокие цифры штрафа, налагавшегося на всякого, кто захотел бы вернуть отпускаемых в рабство — по 200 золотых за каждого человека и двойная цена отнятого у них имущества. Эти строгие финансовые санкции производят впечатление того, что в Берое еще не сложилась чисто юридическая традиция защиты вольноотпущенников, какую мы находим, например, в Дельфах во II —I вв. Там личность отпущенника получала защиту храма 25. В Берое такими
защитниками являлись городские власти полиса и царская власть, причем оба авторитета грозили значительным денежным штрафом. Прямое материальное выражение санкций указывает, как нам кажется, на сравнительно недавнее возникновение правил охраны личности отпущенника в этом македонском городе.
Но и здесь были в ходу общегреческие установления: перечисляемые в строках 30 и следующей μάρτυρες, являвшиеся полноправными гражданами полиса (ясно читаемое в строке 31 имя Айсхилина, сына Аристоклида, говорит о принадлежности его к правомочному греческому населению Берои), указывают на соблюдение формальной процедуры при отпуске, вероятно, аналогичной правилам в ряде полисов самой Эллады.
Терминология документа весьма интересна. Отпускаемые именуются σώμα (стк. 21—22) — общим рабским термином в эллинистической Греции. Но перечисляемые рабы имеют жен и детей, что указывает на важные особенности в положении этих невольников. Единичность изучаемого документа не позволяет пока делать общие выводы о чертах рабовладения во всем полисе Берое. Можно лишь утверждать, что у крупного рабовладельца Аттина, сына Алкета, некоторые рабы находились в столь привилегированном положении, что имели семьи. Отдельное упоминание Спадзатиды в строке 9 подчеркивает особое выделение группы семейных рабов. Возможно даже, что вдвое меньшая сумма выкупа Спадзатиды была обусловлена ее меньшей ценностью, определенной не только в силу физических и возрастных особенностей (несомненно, что Арния, Главка и Хлидана были молодыми, способными к рождению детей женщинами), но и тем, что эта рабыня-одиночка меньше приносила дохода, чем семейные рабыни. Последние во имя сохранения семьи могли работать более интенсивно и поэтому ценились дороже.
Другая особенность языка изучаемого акта — выражения αυτοί όπερ αυτών και τών γυναικών (стк. 5 — 6) и о Спадзатиде — υπέρ αότης — показывают, что в Берое замужние рабыни считались подлежащими власти мужей почти наравне со своими детьми. Если Спадзатида упомянута в документе как вполне дееспособное лицо, то Арния, Главка и Хлидана поименованы как второстепенные участницы сделки, основная роль отведена представительствующим за них Коему, Марсию и Ортигу. Эти особенности позволяют поставить вопрос о том, что в правовой системе эллинистической Македонии понятие о том, что раб есть обладатель качества естественной личности, получало иногда какое-то признание 26.
Точно так же и признание юридических прав всех отпускаемых на какое-то принадлежащее им имущество — τά υπάρχοντα указывает на допущение самостоятельной экономической деятельности раба, причем в интересах не только его господина, но и его собственных. И в этом отношении личность Спадзатиды заслуживает внимания, так как наравне с семейными рабами она выступает обладательницей прав собственности на какие-то вещи.
Итак, эти 7 рабов, поименованых в отпускной из Берои, не могут быть безоговорочно уподоблены тем полностью лишенным человеческих прав невольникам, которых в Элладе в это время обычно именовали термином σώμα. В положении невольников Аттина заметны некоторые черты, позволяющие думать, что им были предоставлены какие-то возможности активной деятельности.
Мы предвидим возражение: это могли быть не обычные рабы, но недавно порабощенные люди, попавшие в рабство целыми семьями. Однако против такого предположения говорит характер их имен. Греческие по своему происхождению, эти имена в большинстве своем или напоминают рабские имена-клички, например Косм, Ортиг, или являются исключительно рабскими. Таковы три из четырех женских имен (Арния, Хлидана и Спадзатида), причем одно из них столь оскорбительно по своему значению, что не может быть никаких сомнений в его изначально рабском происхождении. Ономастические данные изучаемой отпускной позволяют с большой долей вероятия предположить, что перечисленные в ней несвободные лица получили свои имена-клички еще в детстве, иными словами, это были люди, уже родившиеся рабами. Что касается их национальности, то эллинский характер их имен не обязательно указывает на их греческое происхождение— в Берое можно ожидать доморощенных рабов разной этнической принадлежности.
Каждый из рабов Аттина платил за свое освобождение хозяину высокую сумму, прямо названную в документе. В этом отношении порядки в Берое сходны с правилами в полисах Средней Греции, тогда как в соседней Фессалии сумма выкупа часто не указывалась 27. Кроме выплаты господину отпускаемые, вероятно, должны были оплатить налог на совершение сделки городу или царским чиновникам. И уж без сомнения оплата опубликования документа производилась на их счет.
Указанные в беройской отпускной цены на рабов достаточно высоки. Каждый из семейных рабов уплачивал по 50 золотых 28,
что в переводе с македонской системы на общегреческую означало 1000 драхм, или 10 мин, тогда как Спадзатида выплачивала соответственно 500 драхм, или 5 мин. Значительность этих сумм следует объяснить причинами разного порядка. Основную роль играли доходность труда каждого из отпускаемых, затем общая нехватка рабочих рук в Македонии и, возможно, большое количество золота, обращавшегося тогда в стране.
Рабы Аттина по уплате выкупа переходили в состояние вольноотпущенников, которое охарактеризовано в документе термином ελευθερία. Однако освобождение это было неполным: отпущенники должны были выполнять все задания Аттина (стк. 13) и были ограничены в выборе местожительства, так как условием отпуска было их пребывание при хозяине вплоть до его смерти. Это условие парамонэ влекло за собой большие ограничения для отпущенников. Освобождение от него иногда приравнивалось чуть ли не к первоначальному выходу из рабского состояния 29. Переводя на экономический язык это условие, мы видим, что Аттин обеспечивал себе пожизненное право частичной эксплуатации семи отпущенников и, можно думать, не менее четырех-пяти человек из младшего поколения трех семей 30. Уступив своим невольникам в области юридической и моральной, бероец постарался полностью возместить себе экономический ущерб.
Единичность изучаемого источника не позволяет делать общие выводы о рабовладении в полисах всей Македонии в III в. до н. э., но положение в Берое, как нам кажется, свидетельствует о большой потребности хозяйства в рабском труде. Примечателен высокий штраф полису и царю, который платил посягавший на свободу вольноотпущенников, и та категоричность запретной формулировки, которую мы читаем в строке 19. Очевидно, в Берое имели место случаи незаконного порабощения вольноотпущенников, и город с его высокоразвитым полисным строем стремился обеспечить незыблемость своих законов в области имущественного права.
Некоторый интерес представляют сам отпуститель Аттин и его финансовые взаимоотношения с родственниками. Судя по отчеству, он принадлежал к слою полноправного гражданства Берои, греческого или греко-македонского происхождения. Имущество Аттина при его жизни частично или полностью было отделено
от состояния его отца, Алкета, и какого-то ближайшего родственника (брата? дяди?) по имени Ларет (стк. 15—16), так как в документе этим лицам самым категорическим образом запрещено посягать на свободу и имущество вольноотпущенников. Но эти лица были прямыми наследниками состояния Аттина и в случае его смерти они могли бы претендовать на владение его рабами. Достойно внимания упоминание в строках 14—15 жены и детей Алкета без приведения их имен — видимо, отец Аттина был вдовцом в момент заключения сделки. Но в дальнейшем он мог вступить в брак, поэтому консультировавший отпущенников Аттина беройский юрист счел необходимым исключить полностью и эту категорию возможных нарушителей сделки.
Следует отметить еще одну характерную особенность изучаемого документа: в нем оговорена неприкосновенность не только личностей, но и имущества вольноотпущенников. Обычно в манумиссиях из полисов Средней Греции таких условий мы не встречали, так как там вопрос шел прежде всего о переходе из рабства в свободное состояние. В системе частного права Берои существовали какие-то правила, которые делали необходимой особую юридическую защиту имущества отпущенных на волю. Особо отметим близость терминологии беройского акта от 235 г. языку отпускных из Средней Греции II в. — это указывает на широту рецепции греческого права полисами Македонии еще в III в.
Изложенные выше соображения носят весьма предварительный характер. Несомненно лишь одно: в полисах использование рабского труда принимало формы, очень близкие рабовладельческим установлениям соседней Греции. Как обстояло дело в македонской деревне, в настоящее время сказать невозможно.
Развитие экономических контактов Македонии и Греции в III —II вв. приводило ко все большему проникновению норм эллинского рабовладельческого кодекса в македонские полисы. Ярким примером этому является признание авторитета дельфийского храма в обеспечении свободы отпущеннику в Берое в начале II в. до н. э. Мы имеем в виду запись в Дельфах от 178/7 г., согласно которой юная рабыня Евпория выкупала себя у Асандра, сына Менандра, из Берои за 200 драхм 31. Сделка была заключена сообразно установленным в Дельфах правилам, хотя свободной Евпория становилась лишь по возвращении ее вместе с отпустителем в Македонию 32. Следовательно, гражданская община Берои счи-
тала оформленные в Дельфах соглашения имеющими полную юридическую силу.
Обращаясь к вопросу практического применения рабского труда в полисах Македонии, следует прежде всего отметить отсутствие исчерпывающих сведений. Можно лишь высказать предположение, что и здесь в ряде отраслей ремесленного производства рабский труд применялся в тех же размерах, что и в аналогичных мастерских греческих ремесленников. С наибольшей долей вероятия это можно сказать о черепичном производстве в Пелле. Найденные там недавно черепичные клейма свидетельствуют, что в конце III—начале II в. до н. э. там существовали керамические мастерские, принадлежавшие царю, городу и частным лицам 33. По аналогии с системой керамического производства в других эллинистических монархиях (Пергам, Понт, Боспор) можно полагать, что основной рабочей силой в этих мастерских Пеллы были рабы и вольноотпущенники. Последние часто становились собственниками керамических мастерских.
О количестве рабов в городах македонян у нас также отсутствуют сведения. Возможно, что в период ожесточенных войн Филиппа с Римом и римскими союзниками время от времени общая численность рабов в Македонии резко возрастала, причем некоторая часть порабощенных попадала и в Элладу 34. Но в это время одержавшие победы римляне увозили из страны попадавших к ним македонских рабов. Так, в 200/199 г. консул Сульпиций, овладев городом Пелионом в области дессаретов, увез оттуда рабов вместе с прочей добычей, граждан же без выкупа оставил жить в городе 35.
Вообще период правления энергичного и дальновидного Филиппа V ознаменован крупными изменениями в экономической жизни страны. Большое внимание, которое Филипп уделял внутреннему состоянию своего царства 36, неизбежно должно было привести к усилению централизующих тенденций в государстве. Последние оттесняли на второй план местные хозяйственные и социальные особенности, что должно было способствовать развитию рабовладения в его греческих формах. Однако положение усложнялось ясно ощутимой нехваткой свободного населения в Македонии. Македонский царь прибег к тому же методу преодоления этой трудности, что и Александр III: согласно свидетельству Ливия, Филипп V для восстановления численности народа, погибшего в войнах и сражениях, всячески поощрял воспитание
детей македонянами и даже переселил в страну большое количество фракиян (XXXIX, 24). Возможно, переселенцы получали права 37, аналогичные статусу исконного населения.
Судя по одному свидетельству Полибия, весьма отрицательно относившегося к этому одаренному противнику Рима, Филипп V пытался даже заменить враждебно настроенные к нему слои городского населения фракиянами и другими варварами: из приморских и самых значительных городов он выселил наиболее активных политиканов в область Эмафию (древняя Пеония), наполнив вместо них города фракиянами и варварами (Polyb., XXIII, 10, 4—5). Эта политика Филиппа должна была сказаться в какой-то мере и на положении части рабского населения страны: фракияне приносили свои собственные установления касательно использования подневольного труда, гораздо более архаичные, чем институты античного рабства. Но как происходила синкретизация старых и новых юридических норм, в настоящее время сказать нельзя.
Не все переселяемые в Македонию люди шли туда по своей воле: Ливий сообщает, что Филипп увез из Фессалии 500 лучших юношей и использовал их труд на рабских должностях 38. В данном свидетельстве важно то, что обиженные не говорят о превращении пленных юношей в рабов. Можно думать, что потребность в свободных или полусвободных работниках побудила царя использовать этих знатных пленников на каких-то работах, обычно выполнявшихся зависимыми македонянами. Вероятно, фессалияне были направлены в большие царские имения, численность которых была велика 39. Однако не исключена возможность и того, что этих пленников сажали на участки пустой земли (ψιλή γή), которые встречались в самых глубинных частях Македонии, например в Эордее 40. Захват Филиппом некоторых городов Эллады также мог иметь последствием поступление рабов-эллинов в Македонию. Жители Таламы и некоторых других городов были порабощены завоевателем 41.
Поступления военнопленных должны были значительно пополнить состав рабского класса страны. Процесс этот известен лишь в общих чертах, так как точных данных о всех случаях нет — иногда источники содержат лишь глухие упоминания. Таково сообщение Ливия de hominibus raptis pecoribusque abactis (XXXIX, 47, 2).
Такие же события происходили и при Персее (179—168 гг.), причем этот царь иногда пускал в продажу по нескольку тысяч человек. Например, в 170/69 г. Персей взял в Иллирии город Ускану и захваченных там в плен римлян, усканян и иллириян отвел в Стуберру, в горную часть Западной Пеонии. Там римских солдат (около 4 тысяч) Персей распределил под стражей в разные города, а усканян и иллириян, которых было около 7—8 тысяч, отправил на рынок 42. Судя по выражению Ливия regi tum maxime captivos ex Illyrico vendenti (XLIII, 20, 3), Персей в Стуберре самолично контролировал эту продажу, видимо, ожидая от нее необходимое пополнение царской казны.
Данное свидетельство Ливия весьма важно тем, что оно указывает на большую пропускную способность македонского рынка при купле-продаже крупных рабских масс, особенно если вспомнить, что Стуберра, хотя и была полисом 43, все же находилась в горной части страны, где возможность торговли была меньше, чем в богатых городах прибрежной Македонии.
В том же году Персей взял другой иллирийский город, Оеней. Оставшиеся в живых женщины и дети из числа свободных были заключены под стражу. О дальнейшей судьбе их можно только гадать. Что касается рабов-оенейцев, то они вместе с прочей добычей были отданы царем солдатам 44.
Эти массовые пополнения числа рабов должны были послужить мощным толчком к дальнейшему распространению рабского труда во всех отраслях хозяйства страны. Потеря Македонией независимости в 168 г. и превращение ее в провинцию в 148 г. явились внешнеполитическими факторами, усиливавшими развитие античных рабовладельческих институтов в экономике страны. Можно полагать, что нивелирующая политика римлян способствовала окончательной потере Македонией тех своеобразных черт, которые отличали хозяйство этого эллинистического государства
от экономики ее южных соседей. Данные процессы сказались в том числе и в области рабовладения — в римскую эпоху в Македонии рабский труд применялся так же широко, как и в превращенной в провинцию Элладе.
В заключение остановимся на двух вопросах. В период македоно-римских войн некоторая часть населения страны попадала в плен и тем самым пополняла контингент рабов Средиземноморья. Так, например, граждане Абдеры были проданы в рабство римлянами, взявшими в 170 г. их город 45. Отдельные упоминания о рабах-македонянах в различных областях Средиземноморья 46 должны быть рассматриваемы как очень скудные известия о процессе, вероятно, имевшем большой размах: недаром халкидяне, жалуясь сенату в 170 г. на бесчинства римских военачальников, говорили, что libera corpora in Servituten) abrepta (Liv. XLIII, 7, 10). Правда, в отдельных случаях сенат выносил постановления о том, чтобы проданные в рабство граждане были собраны и восстановлены в правах свободных. Так было решено о халкидянах и абдеритах (Liv., XLIII, 8, 7; 13). Но, вероятно, какая-то часть насильственно порабощенных оставалась невольниками.
Второй вопрос — о рабах Македонии, участвовавших в восстании Андриска 47, выдававшего себя за сына Филиппа, в 149— 148 гг. Тема эта выходит за границы нашей работы, однако заметим следующее: победы Андриска над испытанными во многих войнах римскими солдатами позволяют поставить вопрос о происхождении тех рабов, которые выступили под знаменем «сына Филиппа». Сила рабской армии Андриска могла основываться на том, что среди этих рабов было много лишь недавно порабощенных римлянами македонян и фракиян.
Беглый обзор данных о рабовладении эллинского типа в Македонии III — первой половины II в. до н. э. дает некоторое представление лишь о территориальном распространении античных рабовладельческих институтов. Однако выяснить удельный вес античного рабства в Македонии, а также в соседней Иллирии будет возможно лишь после детального изучения всех существовавших в этих странах видов зависимости, а равно и их масштабов.