390

3. КАЛЛИМАХ И ЕГО СОЧИНЕНИЯ. ПОЭЗИЯ МАЛЫХ ФОРМ. ЭВФОРИОН И ДР.

Одним из главных и наиболее типичных представителей эллинистической поэзии является Каллимах из Кирены в Африке (прибл. З10—240 гг. до н. э.), происходивший из знатного, но обедневшего рода Баттиадов. По-видимому, он получил образование в Афинах в школе перипатетиков и был приглашен в Александрию Птолемеем II Филадельфом. Ему было поручено заведование библиотекой. Пользуясь ее материалами, он написал много научных трудов. Каллимах имел большое число учеников и возглавлял художественное направление, тяготевшее к изысканной разработке малых форм.
Каллимах был чрезвычайно плодовитым писателем, и древние насчитывали до 800 прозаических и поэтических его сочинений.

391

Из них до конца XIX в. в распоряжении науки были только «Гимны» и «Эпиграммы». Но в последнее время на египетских папирусах было открыто более 800 отрывков из разных его произведений.
Работая в Александрийской библиотеке, он составил «Таблицы прославившихся во всякого рода образовательной деятельности людей и написанных ими произведений» — в 120 книгах. По-видимому, это были аннотации научных и художественных сочинений. Он оставил также «Записки», содержавшие собрание рассказов о достопримечательных событиях, географические описания, заметки по искусству, мифологии и т. п. Эти труды, свидетельствующие о большой учености автора и об огромной его научной работе, оказали сильное влияние на творчество других писателей.
Личность Каллимаха более всего видна из его эпиграмм. Сохранился сборник их, состоящий из 63 произведений. Из них мы узнаем некоторые биографические данные. Видно, что в раннюю пору он жил в бедности и, может быть, был простым школьным учителем. Голод, как и Музы, замечает он, иссушают любовную страсть (Эп. 46, 3—6). Другая эпиграмма рисует его как чрезвычайно отзывчивого человека. Видно, с какой скорбью он говорит о смерти своего друга, поэта Гераклита (Эп. 2):

Кто-то сказал мне о смерти твоей, Гераклит, и заставил
Ты меня слезы пролить. Вспомнилось мне, как с тобой
Часто в беседе мы солнца закат провожали. Теперь же
Прахом ты стал уж давно, галикарнасский мой друг.
Но еще живы твои соловьиные песни; жестокий,
Все уносящий Аид рук не наложит на них.
(Перевод Л. В. Блуменау)

Еще в одной эпиграмме (51) сказывается уже придворный поэт: он прославляет покойную царицу Беренику как четвертую Хариту. Есть эпиграммы эротического содержания (например, 63) или анекдотического характера — о том, как один человек в увлечении платоновским учением о бессмертии души бросился с высокой стены (23), или еще о том, как надо выбирать себе жену по состоянию (1). У Каллимаха эпиграмма получает законченный вид краткого и меткого стихотворения, иногда сатирического содержания.
Большую славу Каллимаху принесла его элегическая поэма в четырех книгах «Этиа», т. е. «Причины». В общем это — собрание мифологических историй, объясняющих происхождение разных праздников и обычаев. Но автор дает тут главным образом не ходячие, общеизвестные истории, а редкие и незнакомые читателям. Долгое время это произведение оставалось в науке почти неизвестным, и только недавно были найдены значительные отрывки из него, дающие представление о содержании и характере целого. Поэт представляет себя то вознесенным на Геликон, к музам, то сидящим на пиру у афинянина Поллида, где он слушает рассказы одного из гостей. Замечателен в III книге рассказ о любви Аконтия и Кидиппы.
Юноша Аконтий на празднике на острове Делосе увидал прекрасную Кидиппу и сразу влюбился в нее. Не имея возможности встречаться с ней, он бросил ей яблоко с надписью: «Клянусь Артемидой,

392

я буду женой Аконтия». Девушка, не подозревая хитрости, подняла и прочитала вслух надпись, так что ее услышала богиня. Кидиппа; таким образом, связала себя клятвой. Но родители просватали ее за другого юношу. Но каждый раз, когда назначали день свадьбы, Кидиппа тяжело заболевала, и брак не мог состояться. После третьего раза отец обратился с вопросом к дельфийскому оракулу, и тогда выяснилась причина болезни дочери. Отец после этого уже не мог противиться воле богов. Этим содержанием предвосхищаются сюжеты позднейших романов.
Другой сохранившийся отрывок рассказывает об основании города Занклы (Мессаны) в Сицилии. Поэт спрашивает музу, почему при праздновании основания этого города по обряду не называется имя основателя. Муза объясняет, что при основании города между двумя предводителями, Периэром и Кратеменом, возник спор о том, чьим именем надо назвать город. Когда обратились к оракулу Аполлона, он повелел не называть ничьим именем, а на празднике поминать безыменного основателя.
По отрывкам видно, что в поэме «Причины» передавались эпизоды из мифов о Геракле, об Аргонавтах, об афинском празднике Фесмофорий и многие другие. Эта поэма оказала сильнейшее влияние на римского иеэта Овидия, который по ее образу написал «Метаморфозы» («Превращения») и «Фасты» («Календарь»), а историю Аконтия и Кидиппы переработал в виде двух стихотворных посланий в «Героидах» (XIX и XX).
Каллимах написал большое количество разнообразных лирических стихотворений, в том числе на смерть царицы Арсинои (270 г. до н. э.). К ним принадлежит и эпиллий об Аттисе, юном служителе богини Кибелы, изувечившем себя в религиозном экстазе. Стихотворение это было потом переложено римским поэтом Катуллом (I в. до н. э.) под названием «Аттис» (63). Писал Каллимах и ямбические стихотворения, некоторые так называемыми холиямбами по образцу стихов Гиппонакта.
До нас дошло шесть «Гимнов» Каллимаха: в честь Зевса, Аполлона, Артемиды, острова Делоса, Деметры, написанных гексаметра-ми, и одно в форме элегических стихов «В честь купания Паллады», где наряду со славословием богине рассказывается об ослеплении Тиресия в наказание за то, что он увидел Афину купающейся. Эти гимны по темам своим напоминают так называемые «гомеровы» гимны, но глубоко отличаются от них по характеру. Хотя некоторые гимны приурочиваются к праздникам, но связь эта лишь формальная, и, в противоположность гомеровым, они не имеют в себе ничего религиозного. Они блещут. ученостью, содержат множество разных мифологических черт и изображают богов вполне похожими на людей. Так, например, Зевс представлен (III, 29—31) с малюткой Артемидой на коленях; он любуется ребенком и выражает удовольствие, что богини рождают ему таких забавных детей; он готов даже не обращать внимания на гнев своей ревнивой супруги — Геры. Но любопытнее всего то, как описываются нравы богов: если кто-нибудь из девочек не послушается матери-богини и закапризничает, та зовет

393

страшных киклопов, или откуда-нибудь появляется Гермес, намазавший сажей лицо, чтобы постращать капризницу, и девчурка с перепугу прячется на груди матери, закрывая ручкой лицо (III, 64—71). Тут же мимоходом вводится и комический образ Геракла как обжоры, который и после принятия в сонм богов не потерял аппетита (III, 145—161).
В гимне в честь Деметры (VI) изображается весьма обстоятельно и живо процессия на элевсинском празднике в Аттике. В гимне «В честь купания Паллады» (V) описывается праздничное омовение статуи богини в Аргосе, но описание носит утонченный и несколько игривый характер, напоминающий о легких придворных нравах, например, попутно дается описание туалета трех богинь, явившихся на суд к Парису (V, 18—32).
В некоторых гимнах встречаются и политические мотивы. В гимне Зевсу прославляется царь Птолемей II Филадельф (I, 79—90). Рассказом о юности Зевса и о том, как он, младший из братьев, взял в свои руки верховную власть, оправдываются действия Филадельфа, который сумел отстранить своих старших братьев. В гимне в честь Делоса предсказываются победы эллинистических царей над кельтами (IV, 165—187). В гимне в честь Аполлона, где много места уделено рассказу о его любви к нимфе Кирене, содержится намек на присоединение области Кирены к Египту вследствие брака Птолемея III Эвергета с наследницей киренского престола Береникой (II, 65—68). Власти правителя к тому же придается религиозное значение: «Худо спорить с блаженными. Кто воюет с блаженными, станет, пожалуй, воевать против моего царя; кто воюет против моего царя, станет, пожалуй, воевать и против Аполлона» (II, 25—27).
Чисто придворный мотив с большим остроумием дан в небольшой поэме «Локон Береники», которая была включена в IV книгу «Причин». Это стихотворение, из которого недавно были найдены небольшие отрывки, известно нам главным образом по довольно близкому переложению Катулла (66). Царь Птолемей III Эвергет, отправляясь в 246 г. в поход в Сирию, оставил в Александрии горюющую супругу Беренику. Она, молясь богам о благополучном возвращении супруга, возложила на алтарь Афродиты прядь своих волос. На следующее утро волос там не оказалось, а так как астроном Конон в это время открыл на небе новое созвездие поблизости от Большой Медведицы, то было объявлено, что это и есть вознесенная богами на небо коса Береники. Созвездие до сих пор у астрономов сохраняет это название.
Каллимах создал в литературе своего времени новое направление и сделался его главой. Он осмеял в большом стихотворении, которое известно нам в переделке Овидия под названием «Ибис», стремление некоторых современников писать большие эпические поэмы. Каллимах видел в этом бесплодное стремление возродить отжившие киклические поэмы. В одной из его эпиграмм (28) мы находим выражение его взглядов. Видно, что он не хочет идти избитым путем, а ищет новых путей, хочет быть оригинальным:

Эпос киклический я ненавижу, и путь мне противен,
Коим туда и сюда многие люди идут.

394

В одном довольно значительном отрывке (40 стихов) из элегического стихотворения, которое было написано под конец жизни и должно было служить введением к его «Причинам», поэт излагает свою точку зрения и представляет ее как указание самого Аполлона. Бог будто бы повелел ему идти не по проторенной дороге, а своим собственным путем, хотя бы и трудным. Он прибавляет, что не хочет метать громы, что подобает только Зевсу, и что поет для тех людей, которые любят голоса цикад, а не ослиный рев. Очевидно, на почве этих споров и соперничества происходили нередко и личные столкновения. Недаром гимн в честь Аполлона поэт заключает горячей тирадой против Зависти, которую гонит от себя Аполлон (II, 102—112). Тут же он заявляет, что предпочитает скромный, маленький ручеек с чистой водой большому потоку Ассирийской реки (т. е. Евфрата), которая несет много мусора и грязи.
К числу поэтов, против которых выступал Каллимах, принадлежал Аполлоний Родосский, автор поэмы «Аргонавтики». Считая такой эпос несовременным, Каллимах в противовес ему выдвигал новый тип эпоса — маленькую поэму, так называемый «эпиллий» (уменьшительное от слова «эпос»). В этом Каллимаха поддерживал и Феокрит (ср. идиллии XII и XXXIII). Они считали, что современные условия выдвигают поэзию малого объема. «Большая книга подобна большому злу», — повторял Каллимах изречение Гераклита (фр. 359) и дал образцы новой поэзии в виде эпиллиев: «Приход Ио», «Галатея», «Аркадия» и т. п. Из них наиболее известна «Гекала».
Сюжет этого произведения взят из цикла мифов о Тезее. Тезей пришел в Аттику, совершив по дороге великие подвиги, и, наконец, встретился с отцом своим, царем Эгеем. После этого он отправился на бой с ужасным критским быком, который был загнан в окрестности Марафона Гераклом и опустошал страну. В дороге Тезея застигла буря, и он укрылся от нее в бедной хижине старушки Гекалы. В то время как старушка приготовляла угощение, он рассказывал ей о своих победах. Поэт подробно описывает бедную хижину, хозяйство Гекалы и беспокойство, с каким она провожала героя на подвиг. За этим следует описание его победы. Возвращаясь, Тезей попал на погребение умершей тем временем старушки и установил в память о ней особые обряды. Весь рассказ служит объяснением происхождения праздника «Гекалесий» в Афинах и по типу своему подходит к подобным же рассказам в «Причинах». Характерно для искусственной манеры эллинистического поэта перенесение внимания с героя на окружающую обстановку: описание хижины, приготовление пищи и т. п. Интересен и идиллический образ старушки Гекалы, являющейся прообразом Бавкиды в «Метаморфозах» Овидия.
В лице Каллимаха мы видим поэта-мастера, который очень заботится о форме своих произведений. Он уже решительно высказывался против связи лирики с музыкой. Наиболее типичным его произведением были «Причины», а отдельные части их были похожи, по-видимому, на эпиллии. Преобладающей формой его произведений были элегии, которые доведены им до высшей степени совершенства, и римский ритор Квинтилиан («Воспитание оратора», X, 1, 58) называет

395

его «первым из элегиков». Правда, сама элегия стала серьезно отличаться по характеру от старой греческой элегии. Отличие стиля Каллимаха от древнего эпоса резко бросалось в глаза. Овидий выразил это в следующих стихах («Средства от любви», 381 сл.):

Не воспоешь Ахиллеса размером стихов Каллимаха,
Да и Кидиппа тебе не подобает, Гомер!

Все произведения Каллимаха пронизаны ученостью и искусственностью. Это видно и в «Причинах», и в «Гимнах», которые переполнены научными подробностями о происхождении и местах справляемых культов, об особенностях праздников и т. п.; изложение часто перебивается отступлениями, внимание перемещается с основной темы на побочную: например, большая часть гимна в честь Деметры занята рассказом о преступлении и наказании Эрисихфона, осмелившегося вырубить священную рощу богини (VI, 24—117). Сочинения Каллимаха пестрят фразами и словечками из произведений Гомера, Пиндара, Геродота и др. В его языке много устарелых и редких слов и выражений: остров Делос, например, называется Астерией или Ортигией, гиганты — пелогонами (т. е. земнородными), киклопы — телхинами и т. д.
Каллимах оказал сильное влияние на своих современников, в том числе на Феокрита и Аполлония Родосского, хотя последний резко разошелся с ним в литературных взглядах. За Каллимахом сохранялся авторитет и среди позднейших поэтов вплоть до конца античного мира. Огромное влияние его видно и у римских поэтов, особенно у Катулла, Проперции и Овидия, которые не только подражали ему, но и переводили, переделывали его произведения.
Под сильным влиянием Каллимаха и его современника Ликофрона находился Эвфорион из Халкиды (276—187 гг. до н. э.). Он изучал философию в Афинах, разбогател благодаря женитьбе на богатой вдове, а под конец жизни состоял библиотекарем в Антиохии при дворе Антиоха III Великого. Эвфорион писал произ бдения весьма разнообразного содержания, но из них до нас дошли только незначительные отрывки. Особенно ценились небольшие поэмы типа эпиллиев, как «Дионис», «Гиакинф», «Артемидор», «Демосфен» и т. п., где соединялись элементы мифологические, эротические, романические, отчасти даже исторические, ученые толкования и т. п. Недавно обнаружены еще три отрывка: о Геракле, уводящем Кербера из загробного мира, повесть о несчастной любви под названием «Фракиец» и «Гиппомедонт Старший» — призыв к восстановлению правды и мира в духе Гесиода. В поэзии Эвфориона царила ученая изысканность, он пользовался большим успехом. Его элегии весьма ценились римской литературной молодежью, которую Цицерон иронически называл «певцами Эвфориона» («Тускуланские беседы», III, 19, 45). Это были так называемые «поэты-неотерики», к которым принадлежал Катулл и его приятели Валерий Катон, Лициний Кальв, Цинна и др. Эвфорионом увлекались в юности Корнелий Галл и Вергилий.
Другим представителем этого направления был Парфений из

396

Никеи (I в. до н. э.), автор ряда небольших поэм — в честь Афродиты, в память жены своей Ареты и т. д. Но нам известен только его сборник «О любовных страданиях» (см. с. 387).

Подготовлено по изданию:

Радциг С. И.
Р 15 История древнегреческой литературы: Учебник. — 5-е изд. — М.: Высш. школа, 1982, 487 с.
© Издательство «Высшая школа», 1977.
© Издательство «Высшая школа», 1982.